Значение праздника

Значение настоящего праздника измеряется тем значением, какое имеет в жизни человека воспитание. Как ни расходятся по этому вопросу мнения, едва ли можно отрицать чрезвычайно большое влияние, какое оказывает на душевный склад человека по крайней мере его первоначальная, детская жизнь, та обстановка, в которой она протекает, вся совокупность впечатлений, которые воздействуют на дитя. На введение во храм Пресв. Богородицы Церковь и смотрит, как достаточно показывает служба этого праздника, именно прежде всего с этой точки зрения. Чрез свое введение во храм Пресв. Дева поставлена была под всю сумму благодатного влияния храма. Как ни уступал ветхозаветный храм христианскому, но он оказывал на душу верующего воздействие так сказать совершенно такого же порядка и характера, как новозаветный храм. Это была та же атмосфера святости, чистоты и божественности. И по мысли церковной службы на праздник влияние храма на чуткую и детски-чистую душу «Богоотроковицы» было такой необыкновенной силы, что, можно сказать, оно как бы постепенно подготовляло самое боговоплощение, наполняя Божеством Ея душу. Таково глубокое основание и для той тесной связи, в какую ставится (песнопениями) этот праздник с Рождеством Христовым. Будучи по истине «Божественным» по самому источнику своему, это воздействие храма на детскую душу Богоматери не могло парализоваться и тем, нравственно во всяком случае неблестящим состоянием, в каком находилась тогдашняя иерархия, т.е. человеческий элемент храма, и песнописцы Введения совершенно справедливо совсем игнорируют эту отрицательную инстанцию. Вследствие этого весь праздник с его службой – это сплошной гимн той святости и чистоте, какая сообщена именно храмом нашедшей в нем приют Приснодеве. Эта святость и чистота особенно возвышалась от обстоятельства, что введенная во храм была даром Богу, полученным от Бога, как бы «Твоя от Твоих» Ему, жертвой Ему от родителей и всего человечества, а всякая жертва, даже если ею служит неразумное животное, уже тем, что она жертва, есть величайшая святость, «святая святых», как и называются жертвы и жертвенник у Моисея. Возвышалась святость этой храмовой Обитательницы и обетом девства Ея, которое, присоединяясь к тем двум деятелям, поистине возводило дышавшую здесь святость и чистоту до зенита, сообщая ей прямо небесную и Божественную высоту.

Вот то благодатное и, конечно, самое благотворное дыхание, которым обдает верующего этот, как впрочем и все другие двунадесятые праздники, исключительный праздник. К нему присоединяется, конечно, стоящее в связи, хотя логически вполне неуловимой, веяние от праздника и службы его какой то просто детской, безотчетной радости. Редкий праздник переливается такой светлой, легкой радостью. Это как бы радость того хоровода девочек, которые, по предъявлению предания, так облюбованного церковной службой праздника, провожали Приснодеву; во храм («со свещами светлыми»), «поя, играя и ликуя».

Чистота и святость, свет и радость – таковы мотивы этого праздника.