Взаимодействие двух факторов в истории израильского народа – божественного и человеческого

(Речь, произнесенная предзащитою магистерской диссертации под заглавием „Идеи завета Бога с израильским народом в ветхом завете»).

Трудно, быть может даже нельзя, указать в Ветхом завет другой идеи, более универсальной и глубокой, плодотворной и пригодной для обозрения истории израильского народа в её целом, как идея завета Бога с этим народом. Именно, эта идея показывает нам, в чем нужно полагать суть истории израильского народа и её специфическое отличие от истории других народов. Именно, эта идея заставляет нас рассматривать историю израильского народа, как взаимодействие двух факторов – божественного и человеческого, соединение двух элементов – сверхъестественного и естественного. Именно, эта идея, прежде всего, служит доказательством сверхъестественного характера истории израильского народа: «ибо, говорит епископ Мартенсен, если могут быть подвергаемы сомнению отдельные, видимые чудеса (в истории Израиля), то основное чудо избрания никакая критика не в силах ниспровергнуть¹. С точки зрения этой то великой идеи завета или взаимодействия божественного и человеческого фактора, мы и обозревали в своем сочинении историю израильского народа.

От грехопадения вплоть до вавилонского столпотворения Господь, непосредственно руководил, ко спасению весь род человеческий. Но уже первое поколение людей, после Адама, принимает столь превратное направление жизни и бесплодное для дела приготовления ко спасению, что оно, почти все, должно было погибнуть в водах потопа. Да и второе поколение, от Ноя, хотя было и лучше первого, однако и оно, как показывает вавилонское столпотворение, отказалось от повиновения Богу и сделало безумную попытку спастись собственными силами. Христианский историк² вправе назвать эту безумную попытку, этот горделивый замысел людей „всечеловеческим помешательством», но должен понять причину его, выяснить смысл. Смысл же вавилонского столпотворения, думается, такой: оно воочию свидетельствует, как тяжело было даже сравнительно лучшим, но все же грешным людям повиноваться святому Богу, следовать по пути ко спасению, указанному Им, и чувствовать Его присутствие в своей жизни. Поэтому они судили за лучшее – страдать и погибать помимо Бога, чем жить и приготовляться ко спасению под Его водительством.

Но если Господь истребил (потопом) людей, погрязших в разврате, то Он сохраняет жизнь новому поколению, повинному в грехе гордости. Очевидно, Бог, созерцающий не сущая, яко сущая и ведающий все, прежде бытия его, предвидел, что люди хотя и отрицательным путем придут ко Христу. Господь наперед знал, то время, когда язычество, подобно блудному сыну, изжив свои силы, возвратится в дом отчий, обратится в лице некоего мужа македонянина с смиренною мольбою к истинному проповеднику великого Бога: „ приди и помоги нам!». Поэтому Он как бы санкцировал новое направление жизни: „ попустил, по слову апостола, всем народам ходить своими путями“ (Деян.14:16). С этого времени начинают созидаться человеческие «звероподобные «, или даже прямо диавольские царства (ср. Быт.10:8–20), так как они основывались на началах вражды, насилия, вынужденного подчинения многих воле одного, словом, „ по князю власти воздушные, духа, иже ныне действует в сынах противления “ (Еф.2:2).

Хотя Господь и не истребил людей, отказавшихся от Его пути спасения, все же теперь надлежало избрать новый род людей, которые хранение спасения имели бы своим жизненным призванием. Теперь, следовательно, Небесному Зодчему нужно было положить третий, после Адама и Ноя, базис для созидания храма всемирного спасения. Для этого Господь избирает крепчайшего по вере из лучшего рода Сима – Авраама и на происшедший от него народ возлагает обязанность быть носителем и хранителем обетования о спасении. В исторических судьбах этого нового народа должно было получить место сверхъестественное вмешательство, особенное божественное воздействие, так как даже сравнительно лучшее после потопное поколение людей оказалось неспособным быть носителем спасения, такт, что дело приготовления ко спасению тогда (в вавилонском столпотворении) было прервано в другой раз. Теперь же такой перерыв был всего менее желателен, потому что несравненное большинство людей уже вступило на путь --хотя и отрицательный – приготовления ко спасению, следовательно, это спасение и должно быть для них подготовлено. Кром того, особое участие промысла Божия в истории Израиля требовалось и потому, что среди него нужно было создать царствие Божие, которое служило бы полною противоположностью языческим царствам диавола и доказывало бы всем труждающимся и обремененным в языческих царствах, готовым прийти в отчаяние, что и на земле возможен еще такой порядок вещей, где отношения людей основываются на справедливости любви и равенстве всех людей пред Богом.

Указавши на необходимость особого сверхъестественного воздействия на историю израильского народа, мы теперь должны решить вопрос: как же нужно представлять себе отношение божественной силы к человеческой свободе. Подавит ли совершенно собою божественный фактор человеческую волю? или человеческий фактор будет господствующим? или же они будут действовать попеременно – Божественная сила будет исправлять заблуждения человеческой воли?

Ответ на этот вопрос дан в XIX главе кн. Исход. Здесь сказано, что в 50-й день, по выходе из Египта, на г. Синай Господь заключал завет с израильским народом. „Если вы будете слушаться гласа Моего, сказал Иегова народу чрез Моисея, и соблюдать завет мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля, а вы будете у Меня царством священников и народом святым³ (5–6 стр.).

Итак, Господь для великих целей спасения всего рода человеческого вступил в свободный союз с израильским народом. Он дал народу обетования, своего рода обязательства, и потребовал от него обещания в верности, возложил на него обязанности. Предшествующая история, – по человеческому рассуждению, – ясно говорила о том, как непрочно может стоять дело приготовления ко спасению в том случае, когда люди являются лишь пассивными участниками в нем. И вот теперь Господь призывает народ израильский к активному участию в созидании всемирного храма спасения. Отныне история Израиля должна представлять собою свободное соединение двух элементов – сверхъестественного и естественного, действие Духа Божия и человеческой свободы. Поэтому, по справедливости, история израильского народа должна быть названа чудом-историей, чудом часто скрытым, но непрерывным. Чудо это тем поразительнее, что оно не нарушает, не устраняет естественных законов жизни, а действует через них и при помощи их достигает своих целей⁴. Сверхъестественное участие в истории Израиля есть явление беспримерное во всемирной истории и делает Израиля народом исключительным. «Вот народ, – говорится в кн. Чисел об Израиле, – живет отдельно и между народами не числится» (23:9). Но с другой стороны, так как божественный фактор не устранял собою человеческого, но предоставлял ему полную свободу, то историю Израиля вполне возможно рассматривать, чего особенно хотят протестантские богословы, как „ветвь всемирной истории которая в своем развитии „обусловливалась течением (собственно durch Entwicklung) мировых событий»⁵.

Разумеется, свободное соединение двух элементов – сверх естественного и естественного должно собою проникать всю жизнь израильского народа, отражаться как, на событиях внешней истории, так и во внутренней жизни. Но проверить историческими данными эти теоретические положения весьма трудно. Впрочем, указать присутствие двух элементов или факторов во внешних событиях истории еще сравнительно легко. Возьмем, напр., одно из важнейших событий еврейского народа – учреждение царской власти у него. Взаимное участие фактора божественного и человеческого здесь очевидно. Мы знаем, что Господь еще Аврааму дал обетование, что от него произойдут цари (Быт.17:6, 16. Ср. 25:11), а чрез Моисея и вовсе объявил законы относительно того, как должен вести себя еврейский царь (Втор.17:14:20). С другой стороны, и сам народ израильский пришел постепенно к сознанию необходимости для себя царской власти (Ср. Суд.8:22, 23; 9:6) и заявил об этом Господу чрез Самуила, и просьба парода была исполнена⁶. Возьмем другой пример – разделение еврейского царства на два царства. В речи пр. Ахии к Иеровоаму это событие представлено, как наказание Божие династии Давида за грехи Соломона (3Цар.11:29–39). Но с другой стороны, из тех-же священных книг видно, что разделение еврейского царства было следствием естественных причин – географической, этнографической или соперничества колен, и что оно скрыто проходит чрез всю историю еврейского народа⁷. Возьмем еще один два примера. Разделенные царства быстро устремились по пути религиозно-нравственного упадка. Когда не могли остановить их ни обличения, ни даже угрозы пророков, Господь наказывает оба царства пленением. Но с другой стороны, падение разделенных царств является событием вполне естественным, обусловленным ходом исторических фактов. И без того слабые (чрез разделение), иудейское и израильское царства тратили остатки своих сил в междоусобной борьбе; внутри их происходило быстрое разложение. Между тем соседние царства постепенно разрастались и усиливались; так что падение слабых разделенных царств являлось только вопросом времени. – Частнее, даже в том обстоятельстве, что израильское царство пало скорее иудейского, мы видимо, полное совпадение Божественной воли с естественным ходом вещей. Известно, что религиозно-нравственное разложение особенно быстро развивалось в израильском царств. Поэтому, по Божественному приговору, оно должно было раньше погибнуть, чем иудейское. Но этого и вполне естественно было ждать. Во 2-ой половин VIII в. особенно усилилось ассирийское царство. Израильское царство находилось в самом ближайшем соседстве с ним и – что хуже всего – лежало на пути завоевательных стремлений Ассирии по направлению к Египту. Следовательно, для Ассирии, чтобы обезопасить себе завоевательный путь, нужно было покорить, прежде всего, израильское царство. Сделать это было очень легко, так как царство было в конец ослаблено узурпациями и религиозно-нравственным вырождением. Между тем иудейское царство было защищено израильским и внутри было сравнительно крепче. Но когда пало израильское царство, то дорога к иудейскому была открыта и дни его были сочтены. – Господь чрез пр. Иеремию возвестил, что плен вавилонский продлится 70 лет. (Иер.25:11, 29:10). Окончание плена падает, – считая началом его 605–4 г., – на первые годы царствования Кира, царя персидского. Следовательно, по Божественному определению, именно, Кир должен был освободить иудейский народ из плена. (Ср. Ис.45:1). И Кир действительно освободил евреев и другие народы; при чем, руководился он естественными соображениями – политическими и, быть может, религиозными, но только языческими, как это показывает цилиндр Кира, открытый в 1879 году⁸.

Подобных примеров из истории израильского парода можно привести очень много. Но уже и приведенные примеры ясно показывают, что божественный фактор не нарушал собою человеческой свободы и вообще естественных законов жизни, но чрез них достигал своих целей. „Цель от Бога, а средства и способы от земли». „Здесь истинное чудо Божией мудрости, пользующейся случайным для необходимого, а необходимым для желательного»⁹.

Показать же взаимодействие двух факторов во внутренней жизни израильского народа несравненно труднее, почти невозможно. Обыкновенно, протестантские богословы впадают в данном случае в натурализм, а католические и отчасти русские в супранатурализм, т. е. одни устраняют божественный фактор из истории израильского народа, другие слишком принижают человеческий. Т и другие удаляются от истины; кто больше, трудно сказать; по крайней мере протестантские богословы являются более последовательными. Отвергнув сверхъестественный элемент, они должны были попытаться и все события внутренней и внешней жизни народа израильского вывести из естественного фактора. Они так и делают. Католические же и отчасти русские богословы, понимая синайский завет в библейском смысл, как свободный союз Бога с человеком, тем не менее, при изложении истории жизни израильского народа, о свободе человеческой забывают и все стараются приписать сверхъестественному фактору. Мы же, при обозрении внутреннего развития израильского народа, должны выдержать основную точку зрения на историю этого народа, как историю, представляющую собою полное взаимодействие двух элементов сверхъестественного и естественного, двух факторов – божественного и человеческого. То есть. Мы должны признать, что божественное откровение, веро- и нравоучение, развивалось сообразно с духовным ростом народа и в связи с историческими фактами. Это следует из существа дела и подтверждается историческими данными.

Ветхий завет имел своею целью приготовить человека ко спасению, между прочим, образовать в нем известную настроенность, известные религиозно-нравственные понятия¹⁰, благодаря которым могла бы иметь успех проповедь Иисуса Христа. Но эта цель только тогда могла быть достигнута, если бы человек сознательно воспринимал сообщаемое ему божественное откровение. Эта сознательность, готовность и способность воспринять слово Божие действительно и требовалась от человека. Вот почему ни допотопное, ни после потопное человечество не удостоилось получить откровений относительно грядущего спасения, хотя от первоевангелия до призвания Авраама протекло более 3000 лет. В особенности сознательное отношение к божественному откровению со стороны человека потребовалось со времени призвания Авраама, или точнее, с синайского завета, к какому времени так неудачно кончили свое приготовление два поколения людей: одно – потопом, другое – вавилонским столпотворением. В Синайском завете Иегова призвал людей, как сказано выше, к свободному сознательному участию в устроении дела спасения. Между тем свобода только тогда и там не подавляется, сознание – сохраняется, когда человек понимает то, что сообщают ему для усвоения. Среди Израиля так и было. Прежде всего, сознательно усвояли пророки сообщаемое им слово Божие. Это уже требуется самим понятием вдохновения¹¹. Сознательно воспринимал сообщаемое ему слово Божие и народ. Но мы весьма далеки оттого, чтобы утверждать, будто бы ветхозаветный еврей так же хорошо и ясно понимал все ветхозаветные пророчества, как это возможно при свете новозаветного откровения. Наоборот, мы всецело разделяем прекраснейший афоризм блаж. Августина: „Novum Testamentum in Vetere latet, Vêtus Testamentum in novo patet“. Мы даже утверждаем, что сами пророки не понимали и не могли понять всех своих пророчеств так ясно и полно, как это возможно при свете нового завета. Для них самих спасение, по словам ап. Петра, было делом гадания (1.1:10–12). Но мы вместе с тем убеждены, что не только пророки, а и народ, по крайней мере, лучшие – вполне сознательно воспринимали божественное откровение (все-таки не прозирая при этом всей его глубины и широты). Доказательством этого служат учительные книги, которые, по общепризнанному суждению, представляют собою взгляд еврейского теократа на исторические судьбы своего народа. И взгляд этот, как известно, весьма возвышенный, вполне истинный. Следовательно, божественное откровение было усвоено ими. Свидетельством того же для более позднего времени служат неканонические книги, которые представляют собою „развитие и раскрытие содержания и духа канонических книг»¹². – Сознательному усвоению божественного откровения как со стороны пророков, так и народа способствовало знание основ Моисеева законодательства¹³ и внимательное отношение к фактам истории. Это потому, что божественное откровение развивалось постепенно и в связи с историческими событиями. Чтобы не страшиться в данном случае, уклонения в натурализм, нужно помнить, что вся история израильского народа есть чудо, творение Духа Божия. Поэтому нет ничего удивительного, если единый Дух Божий, действовавший чрез пророков и – в истории Израиля, изъяснял (словами) чрез избранников своих свои же не редко таинственные обнаружения или действия в фактах истории (в тинах). Мысль о постепенном развитии ветхозаветного откровения и, именно, в связи с историческими фактами находит себе подкрепление в Св. Писании нового завета, у св. И. Златоуста и даже у русских богословов, не говоря уже об иностранных. Св, ап. Павел говорит: „Многочастне и многообразне (πολυμέρως και πολυτρόπων) древле Бог глаголавый отцем во пророцех в последок дний сих глагола нам в Сыне» (Евр.1:1:2). То есть. Господь не сразу сообщил все свое откровение; а дробил единую истину и сообщал ее по частям (πολυμέρως) и под различными образами (πολυτρόπως), В числе этих то образов сообщения откровения, по мысли апостола, имели большое значение теократические установления в израильском народе и все факты его истории. Первые апостол называет сенъю (σκιά, Евр.10:1), вторые – типами (1Кор.10:11). Между тем тип (τόπος) есть то, что остается от удара предметом по мягкому веществу¹⁴. Тип есть оттиск, своего рода копия¹⁵. Тип необходимо предполагает прототип (гр. αντίτυπον, слав, первообраз), как тень – предмет. Отсюда, если ветхий завет есть завет типов, то значит он зависел от нового завета в своем существовании, как тип от прототипа, но не наоборот. Известное изречение евангелистов „ἵνα πληρόθη» (Mф.2:15; Ин.19:31) всего менее можно понимать так, как это принято: будто бы новый завет доказывается ветхим, служа как бы выполнением программы ветхого завета.¹⁶ Совершенно на оборот: „Факты ветхозаветной истории, пишет проф. Мышцын, вызывались фактами новозаветными“¹⁷ – Если так., если ветхий завет есть завет типический, т. е. зависящий в своем существовании от нового завета и отражающий его в себе, то вполне законно и справедливо видеть в ветхозаветных фактах пророчество о будущем и на основании их делать предсказания о временах грядущих. Такое значение за ветхозаветными событиями признает и св. И. Златоуст. Он говорит о пророчеств посредством образа и слова. „Пророчество посредством образа есть пророчество событий, а другое пророчество есть пророчество посредством слов. И далее… „так как проповедь о будущих благах превышала надежду и ожидание, то чтобы новое и необычайное, явившись внезапно, не смутило тех, которые тогда будут его видеть и слышать, (Бог) заранее предизображал все это посредством дел и слов, и таким образом приучал наш слух и зрение и приготовлял будущее»¹⁸. Указавши на явления Бога Моисею, Исаии и другим праведникам, св. И. Златоуст замечает: „все: это (т. е. явления) было делом снисхождения... Аз говорит Господь, видения умножих и в руках пророческих уподобихся, т. е. Я снизошел, явился, по не тем, что Я есмь. А как Сын Его имел явиться нам в действительной плоти, но Он из начала приготовлял людей к созерцанию существа Божия, сколько им возможно было видеть»¹⁹. Мысль о постепенном божественном снисхождении к людям, или о связи божественного откровения с событиями истории, прекрасно раскрыта на основании святоотеческих творений у преосв. Сильвестра²⁰ у прот. С. Смирнова²¹, у Корсунскаго²² и др. Из иностранных нельзя указать ни одного богослова, который бы отрицал мысль о постепенном сообщении божественного откровения и, именно, в связи с фактами истории.

Теперь попытаемся оправдать наши теоретические положения историческими фактами, т. е. хотя кратко показать, из самой жизни народа, когда и как связывалось божественное откровение с событиями истории.

Особенно полное сообщение божественного откровения последовало при Моисее. По-видимому, в это время свобода и сознанье человеческое совершенно были подавлены. Однако для правильного понимания дела нужно иметь в виду следующее. Во 1-х, нельзя думать, чтобы теократическое устройство в, широком смысл, данное еврейскому народу чрез Моисея на основании божественного откровения, совершенно устранило собою все прежние обычаи и обряды бывшего культа Израиля, чтобы все разнообразные религиозные действия заменило новыми. Нет, многие, даже очень многие обычаи и обряды остались и лишь только были преобразованы по своему внутреннему значению²³. К таким религиозным действиям, первоначальным, общим евреям со всеми другими семитическими народами, или даже со всеми людьми, должно отнести, напр., обрезание и жертвы²⁴. Только отсюда можно понять известное изречение из книги пр. Иеремии: „Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: всесожжения ваши прилагайте к жертвам вашим и ешьте мясо; ибо отцам вашим я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве» VII, 21–22. Стремление некоторых богословов доказать во что бы то ни стало еврейское происхождение жертв и обрезания²⁵ и некоторых других божественных действий и обрядов напрасно и бесплодно. Они лишь дискредитируют христианскую науку, потому что и историки культуры, и всесторонне образованные богословы утверждают противное²⁶. Во 2-х, принимая законодательство Моисея, обнимавшее всю жизнь, евреи должны были видеть в нем исполнение их же желания – быть народом Божиим (Исх.19:5:6. ср. 7–8), так что слишком неожиданного и потому подавляющего сознание в законодательстве Моисея ничего не было. При всем том, после времен Моисея до царя Давида, т. е. в продолжение четырех с половиною веков, евреям не было сообщено ни одного пророчества касательно будущих времен. Очевидно, по божественным планам, они должны были укрепляться в основных мыслях Моисеева закона. И только когда истинными израильтянами было усвоено божественное откровение времен Моисея, – доказательством чего служат учительные книги, – Господь чрез своих пророков сообщил евреям новое откровение, в котором был подробнее очерчен образ будущего Мессии в Его торжествующем и страждущем состоянии. Эти предсказания, как раз, стоят в тесной связи с фактами того времени. Именно, радостные и скорбные обстоятельства из жизни самого царя Давида и всего народа еврейского давали достаточно образов для обрисовки Царя – Мессии с этих, именно, сторон. – Очевидно, и после времен Давида (и Соломона) необходимо должно быть дано время на усвоение народом новых откровений. Это тем более, что с этого времени начинается упадок религиозно-нравственной жизни среди еврейского народа. Вследствие всего этого ни у пр. Илии, ни у пр. Елисей, ни у других современных им пророков мы не встречаем никаких предсказаний о будущем. Но вот, по прошествии двух сот лет со времени разделения царства, божественное откровение, сообщенное при Давиде и Соломоне было уже усвоено еврейским народом, по крайней мере, лучшими людьми, „ищущими Господа», которых было всегда достаточно во Израиле (ср. 3Цар.19:18), – и у них явилась потребность в новом. Они, видя развращение своих современников и бессилие внешних средств теократии исправить их, – уже практически-исторически печально доказанное, – тяготились настоящим, и тем напряженнее устремлялись своим взором к светлому будущему и тем охотнее останавливались на нем, чем мрачнее и безотраднее было настоящее. Выступившие на сцену могущественные восточные монархии могли поколебать в вере в Иегову не совсем твердых. С другой стороны, они могли дать образ для представления величия и всемогущества Бога, царствующего над всеми народами. И теперь выступают пророки-писатели, которые, обличая развращенных современников, для „ищущих Господа» изображают светлое будущее, представляя Бога всемогущим царем всех народов, который в будущем устроит для всех своих верных поклонников великое, богатое и всемогущее царство. – Несомненно, в связи с историческими обстоятельствами жизни находится пророчество пленного времени и по возвращении из него.²⁷

Вот какой смысл, по нашему мнению, заключает в себе идея завета, т. е. свободного союза Бога с израильским народом.

Эта идея заставляет нас рассматривать всю историю израильского народа, как соединение элементов сверхъестественного и естественного, как постепенный прогресс свободного глубокого внутреннего соединения божеского и человеческого естества, который совершеннейшим образом завершился в лиц Богочеловека²⁸. Мы наметили – и то самым несовершенным образом – лишь главнейшие пункты. Представить же всю историю израильского народа, как взаимодействие двух факторов божественного и человеческого, нисколько не насилуя фактов, есть задача величественная, грандиозная, но вместе с тем чрезвычайно трудная. Эта задача высшего синтетического характера. Успешное решение ее зависит от успехов всех наук по Ветхому завету – и введения, и экзегеники, и библейского богословия, и истории царства Божия. Здесь требуется не просто прочитать, но основательно изучить, и не десятки, а сотни книг. Вот почему таких трудов нет не только в русской литературе, – если не считать „Теократии» В.С. Соловьева, – но даже и в западной. Впрочем, на западе такой труд был начат Joh. Heinr. Kurtz’em, доктором богословия и ординарным профессором, – под заглавием „Geschichte des Alten Bundes». Труд превосходный, но обнимает он, только, к глубокому сожалению, времена Моисея. И не смерть помешала продолжению блестяще начатого труда, а очевидно грандиозность задачи. Весь период со времени Моисея до последних дней автор мог обозреть только конспективно в своей книжечке „Lehrbuch der heiligen Geschichte».

Сознать всю трудность работы, почти непобедимую, и свою собственную слабость, почти бессилие, – нам пришлось слишком поздно, чтобы можно было отступить, не растратив понапрасну сил и средств. Поэтому мы ограничились весьма скромной ролью: не вдаваясь в специальные исследования относительно тех или иных фактов истории израильского народа, мы отметили лишь их общий смысл в историческом развитии этого народа. Разумеется, против сделанного нами освещения фактов истории израильского народа можно спорить, но, думается, нельзя назвать его произвольным, фантастичным, совершенно безосновательным, тем более сделано это освещение не без отношения к лучшим иностранным и русским пособиям. Правда, мы должны сознаться, что если даже теперь, – по прошествии одного года по напечатании нашего сочинения, – нам пришлось бы вновь пересмотреть его, то мы кое-что уже выразили бы не так, как выражено в нашей книге, так как всякая ценная книга по ветхому завету, вновь прочитанная, расширяет кругозор. Поэтому предполагаемые замечания наших гг. рецензентов будут особенно ценны для нас.

В заключение резюме своего сочинения мы можем представить в следующих пяти положениях:

1) Идея завета Бoгa с израильским народом имеет свою историю – предварительную, до Синайского завета. Синайский завет является завершением теоретического развития идеи заветов в истории ветхого завета и началом жизненно-практического осуществления ее в истории израильского народа.

2) Завет Бога с человеком начался с появления человека на свет и состоял в назначении человека – восхвалять и прославлять Бога. Грехопадение было нарушением завета. Обетование о спасении было средством восстановления нарушенного завета. Это обетование легло в основу 2-го завета с Адамом, или ветхого, иначе временного завета. В завет с Ноем, в связи с его благословением детей, произошло ограничение, так сказать, в материальных носителях обетования, хотя номинальным его хранителем остался по-прежнему пока весь род человеческий. В вавилонском столпотворении человечество отказывается от хранения обетования о спасении, но не от самого спасения.

3) Вследствие отказа людей хранить обетование, Господь избирает в качестве носителя, хранителя обетования, вестника о грядущем спасении и народа Божия – народ еврейский. Особенное отношение Бога к этому народу выразилось в форме завета т. е. свободного союза Божественной воли и человеческой свободы. – Применительно к своему высокому назначению, народ Божий получает соответствующее и содействующее ему в достижении его целей устройство. Типический народ Божий – это завершение развития идеи спасения в ветхом завете,

4) Идея завета обнимала всю жизнь Израиля, была центром его жизни, фокусом или зеркалом религиозно – нравственного и бытового сознания. Но усвоение народом этой идеи совершалось не сразу, а постепенно, при помощи божественной силы и собственной самодеятельности. Вплоть до вавилонского плена народ хромал на оба колена и только в плену признал Иегову Единым Истинным Богом всего мира.

5) Для выполнения своего высокого назначения народу недостаточно было исповедать Иегову Единым Богом всего мира, нужно было еще признать, что Господ призвал израильский народ не для его эгоистических национальных целей, а для спасения всего мира. Этой-то второй глубокой истины народ израильский и не постиг, поэтому и не выполнил всех своих высоких задач (хотя то, что нужно было исполнить к первому пришествию Иисуса Христа, народ израильский исполнил). В этом причина отвержения израильского народа. Но отвержение это временное. Господь наперед знал, кого и для чего избирал, и если все-таки избрал, то значит находил израильский народ вполне пригодным для его высокого назначения. И св. апостол Павел не оставляет никакого сомнения в том, что „весь Израиль спасется ^и. Конечно, это – по апостолу – „тайна“ не только для людей, но быть может, и для ангелов. Но таинственность не должна препятствовать верить в возможность самого факта. Лично для нашего понимания дела весьма важно то, что ап. Павел говорит (пророчествует) о будущем обращении народа, как священный боговдохновенный историк, в связи с назначением народа, как глубоко понимающий прагматизм истории или божественный провиденциализм.

Михаил Поснов