Андреево стояние

«Андреево стояние»: на утрени четверга пятой седмицы Великого поста – у нас обычно в среду вечером этой недели – слушаем чтение канона преподобного Андрея Критского.

Почти весь канон Андрея Критского есть беседа с собственной душой, беседа с собственным сердцем, призыв к самому себе подняться из грязи жизни, проснуться, встряхнуться, начать жить бодрственно, чисто и свято. «Душе моя, душе моя, востани, что спиши!»

Не нужно думать, что святой подвижник имеет в виду не себя, а только нас, грешных, что он его написал для других, для нас, и что лишь условно, ради силы увещания, он придал канону форму личной исповеди. Нет, святой муж говорит о себе. Глубина покаяния, умение видеть нечистоту на дне души и мужественно выявлять ее на свет – есть признак высоты духа, и это уменье увеличивается с духовным ростом человека. Великие святые оставили нам наиболее сильные покаянные молитвы, в чем мы убеждаемся, слушая молитвы пред причащением святителей Василия Великого и Иоанна Златоустого.

129-е правило поместного Карфагенского собора поучает: «Если кто говорит, что святые в молитве Господней «остави нам долги наши» не о себе говорят, так как им не нужно это прошение, а о других грешниках, находящихся в их народе, и что каждый из святых потому и не говорит особо о себе – остави мне долги мои, но – остави нам долги наши, чтобы это прошение праведника разумелось больше о других, нежели о нем самом, таковым – да будет анафема».

Пусть этот пример праведников поможет нам победить малодушный стыд в раскрытии низких наших поступков и грязи нашей души и даст мужество сказать их на исповеди!

* * *

Андреево стояние, как это слышится в самом выражении, продолжительно. Таково и все православное богослужение, оно обычно соединяется с длительными «стояниями».

Но скажут, – ведь, мы научены Господом, молясь не говорить лишнего, потому что Отец прежде нашей просьбы знает наши нужды?

Да, это так, и это отражается в богослужении. Канон Андрея Критского один из показателей того, какое скромное место отведено в богослужении просьбам нашим, особенно – просьбам о земных нуждах. В церковной молитве больше слышим благодарения за сознанные и несознанные благодеяния Божии, славословия Богу и похвалы святым Его, но наиболее – покаяние, размышление, призыв к работе над собственной душой каждого из нас. Стояние в храме есть труд для души. В этом смысле и апостол наставляет нас: «непрестанно молитеся». И когда человек войдет в эту сферу покаянной работы над душой и, войдя, почувствует благотворное, целительное ее действие, как действие чистого воздуха, когда полной грудью дышит душа, – тогда богослужение не утомляет, оно влечеть мысль и чувство к себе и за собой, умиляет, возвышает. И Андреево стояние есть канон, обращенный к душе, «канон душе».

Покаяние есть естественное дыхание православно настроенной, православно воспитанной души, вносящее в нее радость и мир.

* * *

«Не уподобился я Авелевой правде, не принес Тебе, Иисусе, дара приятного когда бы то ни было – ни деяния божественного ни жертвы чистой ни жития непорочного».

«Как Каин, мы с тобой, душа окаянная, принесли Содетелю всех деяния скверныя, и жертву порочную и непотребное житие: вот, и осуждены».

Причина падений – сладость греха. Сладость эта призрачна, обманчива: «показуяй сладкая, и вкушаяй присно горького напоения» – грех кажется сладким, а оседает горечью в душе.

Кто из нас не знает, что «жизнь не праздник, не цепь наслаждений, а работа, в которой таится подчас много скорби и много сомнений»? Но нам упорно хочется, вопреки законам жизни, сделать целью своего существования на земле наслаждение: это первородный грех человечества, принесший ему, вместо счастья, неисчислимое количество страданий.

Обличение жажды сладкого греха, обнажение его, раскрытие позорящих и губительных его следствий – главная тема покаянных бесед с душой в каноне Андрея Критского.

* * *

Весь Ветхий Завет под этим углом зрения проходит пред нашими душевными глазами в этом каноне.

Ветхозаветная библия при самостоятельном чтении многих ставит перед недоумением: зачем в ней даются в таком количестве повествования об отрицательных, а то и безнравственных поступках многих библейских личностей? Могут ли эти личности быть для нас в таком виде нравственными примерами? не уничтожают ли эти рассказы нравственно воспитательного значения Библии?

Послушаем в каноне, как преп. Андрей извлекает из Библии и предлагает душе для размышления эти отрицательныя поступки, – и мы поймем их назначение. Св. Андрей нарочито выбирает их и показывает, как они позорят и губят людей. Такия колебания и переходы от доброго к злому присущи нам: Библия полна символов наших собственных душевных состояний.

«Ветхого завета вся приведох ти, душе, к подобию: подражай праведных боголюбивая деяния, избегни же паки лукавых грехов».

Библейския личности это зеркало души в ее естественном, необлагодатствованном состоянии, так часто доброй в намерениях, но бессильной в действиях.

Но если человек так бессилен, то где же выход?

В каноне выход показан на примерах из Нового Завета.

«Мытарь спасашеся, и блудница целомудрствоваше, а фарисей хваляся осуждашеся»; «Закхей мытарь бе, но обаче спасашеся, и фарисей Симон соблажняшеся, и блудница приимаще оставительная разрешения». Поэтому душа, и ты сознай свою немощность и припади ко Христу, и изменишься к лучшему благодатию Его, и спасешься.

* * *

Ветхий завет – не только зеркало души. Под другим углом зрения он зеркало Нового завета, ибо он полон прообразов. Многие из нас знают главные пророчества и прообразы для Нового завета в ветхозаветных книгах. Но Новый Завет отражается в Ветхом не только в его отдельных местах, но и во всем его целом, как солнце отражается в массе стекла. Как мир прообразов, учит нас понимать ветхозаветную историю св. Андрей, показывая, как мир благодати, новый, находит свой отблеск в мире «сени», то есть тени, древнем, в его событиях не только первостепенных, но и второстепенных. Но это поймет и усвоит себе только тот, кто знает библейскую историю, знает содержание называемых в каноне событий.

Преп. Андрей зовет нас читать священные книги и учит нас, как их читать.

* * *

Слушаем великопостный канон, углубляясь в себя; раскрывается перед каждым из нас нагота души и страстей низость и безобразие, но умиленные примером св. Андрея в смирении падаем перед Спасом:

«Достойных покаяния плодов не истяжи – не требуй – от мене», их нет, «ибо крепость моя во мне оскуде: сердце мне даруй присно сокрушенное, нищету же духовную, да сия Ти принесу, яко приятную жертву, Едине Спасе»; «Яко разбойнику, мне рцы: аминь глаголю тебе, со Мною будеши в раи, егда прииду в славе Моей». «Помилуй мя, Боже, помилуй мя»!