К 25-ти летию со дня кончины Святейшего Патриарха Тихона
25 марта ст. ст. 1925 г.
Патриарх Тихон был доступным, простым, ласковым человеком. И русский человек сердцем почуял в Патриархе «своего», родного, любящего, преданного ему все душой. Тяжкие страдания от революционного насилия заставили народ видеть в Патриархе единственную духовную опору, утешение и надежду спасения и избавления от этого горя, упавшего на его плечи. Вместо царя, общего главы государства, он приобрёл себе духовного отца, с которым связан внутренно и глубоко в ограде гонимой своей Православной Веры и Церкви. Здесь сказалась сплочённость Церкви пред лицом врага.
Мягкость Патриарха Тихона в обращении не мешала ему быть непреклонно твёрдым в делах церковных, где было нужно, особенно в защите Церкви от её врагов. Он не уклонился от прямых обличений, направленных против гонений на Церковь, против декретов большевиков, разрушавших все устои её, их террора и жестокости.
Описывая в послании гонения, воздвигнутые на истину Христову и ужасные и зверские избиения ни в чём неповинных людей без всякого суда, с попранием всякого права и законности, Патриарх говорит: «Всё сие преисполняет сердце наше глубоко болезненною скорбью и вынуждает нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения. Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело; это – поистине сатанинское, за которое подлежите огню геенскому в жизни будущей, загробной, и страшному проклятию потомства в жизни настоящей, земной. Властью, данною на от Бога, запрещаем вам приступать к тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите ещё имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной. Заклинаем всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какоелибо общение: «измите злого от вас самих» (1Кор.5:13). Враги Церкви захватывают власть над нею и её достоянием силою смертоносного оружия, а вы противопостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля… А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовём вас, возлюбленные чада Церкви, зовём вас на эти страдания вместе с собою»… (Посл. 19 янв. 1918 г.)
В послании по поводу БрестЛитовского мира, заключённого большевиками с немцами, Патриарх пишет: «мир, по которому даже искони православная Украина отделяется от братской России и стольный город Киев, мать городов, колыбель нашего крещения, хранилище святынь, перестаёт быть городом державы Российской; мир, отдающий наш народ и русскую землю в тяжкую кабалу, – такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения, Церкви же Православной принесёт великий урон и горе, а отчеству неисчислимые потери. А между тем, у нас продолжается та же распря, губящая наше отечество. Внутренняя междуусобная война не только не прекратилась, а ожесточается с каждым днём. Голод усиливается… Взываю ко всем вам, архипастыри, пастыри, сыны мои и дщери о Христе: спешите с проповедью покаяния, с призывом к прекращению братоубийственных распрей и разрушения, с призывом к миру, тишине, к труду, любви и единению».
Наконец, послание Патриарха Тихона Совету Народных Комиссаров по случаю первой годовщины октябрьской революции гласит: «Захватывая власть и призывая народ доверится вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания? Поистине, вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы (Мф.7:9–10). Отечество вы подменили бездушным интернационалом… Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью, и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду. И не предвидится конца порождённой вами войне, так как вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян доставить торжество призраку мировой революции… Никто не чувствует себя в безопасности, все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Вы обещали свободу… Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры… в органах печати злобные богохульства и кощунства… Вы наложили свою руку на церковное достояние, собранное поколениями верующих… Вы закрыли ряд монастырей и домовых церквей. Вы заградили доступ в Московский Кремль – это священное достояние всего верующего народа. Вы разрушаете исконную форму церковной общины – прихода, разгоняете церковные епархиальные собрания, вмешиваетесь во внутреннее управление Православной Церкви… Мы знаем, что наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование, и что вы будете искать в них лишь повода для обвинения нас в противлении власти; но чем выше будет подниматься «столп злобы» вашей, тем вернейшим будет то свидетельством справедливости наших обличений… отпразднуйте годовщину своего пребывания у власти освобождением заключённых, прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры… А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Лк.11:51) и от меча погибните сами вы, взявшие меч (Мф.26:52)». (Посл. 28 окт. 1918 г.)
Гонения на Церковь продолжались с возрастающей силой: отбиралось и разграблялось церковное имущество, истреблялось в огромном количестве духовенство. Количество убитых священников не поддаётся никакому подсчёту. Со всех концов России приходили к Патриарху известия об этих ужасах.
Самого Патриарха большевики сначала не трогали. Но с очень ранней поры они стали вести с ним переговоры. Они хотели морально терроризировать Патриарха общим положением Церкви и этими убийствами, обещая, однако, послабления, если он сделает уступки в своих непримиримых позициях.
Патриарх стоял пред мучительным вопросом – как управлять Церковью, что сделать для облегчения её положения и устроения её жизни в безбожном государстве, которое как будто предлагает известные условия существования. И Патриарх, унижая самого себя, переменил свой тон в отношениях с властью. В лице Патриарх Церковь очистилась от политики и сделала все, что можно для примирения с властью. Но не больше этого. Он не нанёс ущерба христианской морали вообще, настроению церковного народа и клира и не нарушил церковные каноны. Он сохранил самоуправление и внутреннюю свободу Церкви. Он не допустил врагов к управлению ею. Они могли насиловать её и делать распоряжения церковной власти неисполнимыми, но эти распоряжения по Церкви не были распоряжения большевиков, врагов её. Он не сказал неправды на положение Церкви и клеветы на клир, предпочитая самому унижаться пред властями. Словесные его выступления, вымученные и вынужденные, исторгнутые насилием безбожников, остались без последствий. Будучи почти одинок в управлении, он не превысил своих полномочий, но послушный голосов Церкви, поспешно исправлял всякое своё действие и распоряжение, сделанное по насилию, обману или провокации большевиков и вызывавшее протест церковных кругов епископата, клира и народа.
Опыты Патриарха Тихона были достаточны, чтобы обнаружить систематические обманы большевиков в обещаниях дать свободу Церкви и бесполезность какихлибо союзов с ними и надежд на улучшение положения её в безбожном государстве: гонения на религию не могли быть прекращены никакими уступками церковной власти, но самые уступки эти служили целям гонения, ослабляя сопротивление им в церковном народе и роняя престиж самой церковной власти в глазах верующих.
Однако, если бы не прошли этого печального опыта, но продолжали обличения большевиков, благословляя клир и народ только на страдания и смерть в борьбе с ними, то многим членам Церкви ещё могло казаться, что Церковь сама виновата в своих страданиях, не отдавая власти должной чести и отвергая предложенные её условия свободы, когда власть уступала несколько свои богоборные позиции. Но в этом направлении – выражения лояльности к власти – теперь сделано было максимум, дальше идти в уступках было невозможно, чтобы не отдать кесарю не только кесарево, но и Божие.
Так и поняли путь Патриарха Тихона его ближайшие преемники. В течении двух полных лет, с весны 1925 г. и до весны 1927 г., Местоблюститель Митрополит Пётр и его заместители держали непримиримо твёрдый курс. Со смертью Патриарха Тихона опыт компромиссов кончился. Никаким обещаниям большевиков больше не верят, суда над заграничными епископами и клириками большевикам даже не обещают, всякие попытки вторжения безбожников в управление Церковью попрежнему категорически отвергают, несмотря на всё усиливающееся гонение.
Так продолжалось до тех пор, пока первый епископ Церкви, Митрополит Сергий, чисто единоличным актом, не вошёл в полное соглашение с властью. Несмотря на всеобщий протест епископата, клира и народа, достаточный для того, чтобы сделать действия и положение епископа неканоническими, этот протест был отвергнут им и установилась неслыханная в Церкви Божией диктатура первого епископа, подбирающего себе сторонников в атмосфере террора и поддержки большевицкой власти.
При возрастающем общем гонении на религию и истреблении её святынь, первый епископ обвинил всех заключённых епископов и клириков в контрреволюции, в политической неблагонадёжности, за которую они поделом и страдают, отрицал факт наличия всякого гонения на Церковь в России, уволил многих епископов с кафедр по требованию врагов Церкви, сам порывая нравственную глубокую связь пастырей и паствы в момент общих страданий. Оправдав и одобрив действия безбожной власти именем своего церковного управления, он развязал ей руки, и уничтожение Церкви, при полном сохранении только её нового управления, пошло таким же полным ходом, беспрепятственно, вплоть до совершенного её изнеможения к 1940 году, когда условия войны и новые задачи внутренней и внешней политики большевиков заставили их прекратить открытое гонение на Церковь, оставивши в силе все стеснения для её развития и жизни.
Ныне Московская Патриархия проявляет полный контакт с большевицкой властью во всех её чисто политических выступлениях и обманах, увлекая верующих других стран идти вместе с большевиками и, таким образом, готовя себе и всем религиям и церквам эпоху полной ликвидации… Это уже – не былые еретики, это – хуже, это суть падшие во время гонений и предатели, каких и в древние гонения было не мало.
Такова судьба Московской Патриархии при рассмотрении который тем большую ясность приобретает позиция Патриарха Тихона, её борьба, правда, любовь и жертва. Эта позиция не исчезла под современным ложным возглавлением Русской Церкви. Епископат, клир и церковный народ, опротестовавшие действия современной Московской Патриархии остались и пребывают или в заключении или в тайной Церкви, в катакомбах. Эти позиции помнит, защищает и хранит та свободная заграничная часть Русской Церкви, которая никогда не входила в контакт с этой Патриархией. «Тихоновцы» живы по сей день и будут всегда живы в Русской Церкви.
Святейший Патриарх Тихон не опорочил мучеников российских, но сам стал в сонме их первым по силе страданий в эту страшную эпоху гонений. Он был только год и один месяц в заключении, но более тяжкой порой его жизни было всё время пребывания на свободе, в течении всех семи лет его патриаршества (с 21 ноября 1917 г.). Это было мученичество ежедневное и ежечасное за всю Церковь, среди непрестанной борьбы с врагом за внутреннюю независимость, за её свободу вообще, борьбу нравственную с физическим насилием, ложью, обманом, провокацией. В борьбе и скорби он встретил и последний, смертный час своей жизни.
Донской Монастырь
В славный день возведения Патриарха на его престол, великий иерарх Церкви и второй по нём, Митрополит Антоний (б. архиепископ Харьковский) сказал от лица всех епископов новоизбранному Святейшему Патриарху Тихону следующее:
«Ваше избрание нужно назвать по преимуществу делом Божественного Промысла по той причине, что оно было бессознательно предсказано друзьями юности, товарищами Вашими по Академии. Подобно тому, как полтораста лет тому назад мальчики, учившиеся в Новгородском бурсе, дружески, шутя над благочестием своего товарища Тимофея Соколова, кадили пред ним своими лаптями, а затем их внуки совершили уже настоящее каждение пред нетленными мощами его, то есть, Вашего небесного покровителя – Тихона Задонского, – так и Ваши собственные товарищи по Академии прозвали Вас патриархом, когда Вы были ещё мирянином и когда ни они, ни Вы сами не могли и помышлять о действительном осуществлении такого наименования, данного Вам друзьями молодости за Ваш степенный, невозмутимо солидный нрав и благочестивое настроение».
Мы верим, что за славою небесной, которую уже получил Святейший Патриарх Тихон, он получи в своё время славу и в земной нашей Церкви. Совершится и это, как совершилось бессознательно предсказанные когдато церковное прославление его небесного покровителя и его собственное патриаршество.