Речь к императору Алексею (о положении в Афинах)

«Недостойные и ничтожные рабы могущественного и святого царского величества твоего осмеливаются просить тебя о следующем, господин наш святой! Наша Афинская область, с давнего времени уменьшающаяся в числе своих жителей вследствие непрерывных тяжелых поборов, в настоящее время подвергается опасности превратиться в то, что называется Скифскою пустынею. Причина этому опять-таки та, что мы обременены всяческими поборами, даже более многочисленными и тяжелыми, чем прочие наши соседние области. Мы два и три раза, и вообще, слишком часто в сравнении с нашими соседними странами подвергались переписям и межеваниям, при которых почти блошиными шагами измерялась наша песчаная и бесплодная почва, пересчитывался каждый волос на голове, тем более каждый лист винограда или другого растения. Мало того и прочие мирские тягости и повинности – в других областях, или совсем с самого начала не взыскиваются, или облегчаются преторами, которые могут им оказывать такого рода милость, так как они же сами часто и заведуют их взысканием, или по крайней мере, принимают в том участие своим содействием. А у нас все эти поборы и повинности взыскиваются, и притом все со всею тяжестью, и при том у нас гораздо прежде, чем у других, хотя мы и находимся в самом углу Эллады.

Примером тому может служить только что минувшее лето. Когда назначена была постройка судов (катерг), мы первые, и притом мы одни из всех, поплатились за это, хотя никаких судов не было на самом деле построено. Когда потом воротился Павсий Стирион, опять мы одни внесли корабельные деньги. Наконец еще раз мы дали известное количество Сгуру и претору, когда с нас, против нашей воли, взыскали столько, сколько не заплатили даже Фивы и Еврип. Между тем на нашу область и по древнему обычаю, и на основании определенного в указе росписания приходится в несколько раз менее, чем должны вносить две упомянутые области.

Мы не будем жаловаться на взыскание поземельной подати, на разбой морских разбойников. Но как могли бы мы без слез рассказать о преторском вымогательстве и насилии! Так как претор не имеет никакого отношения к нашей маленькой области – ни по взиманию податей, ни по отправлению преторской юрисдикции, – ибо царская золотая грамота воспрещает ему самый вход в Афины; то, как бы из уважения к золотым грамотам он придумывает посетить нас ради «поклонения» (святыне, ради богомолья). Он является во всеоружии, с целым сонмом своих слуг, привлекая и местных трутней, разных продажных людишек будто собравшись сделать вторжение в землю неприятельскую и варварскую, он добывает себе ежедневное пропитание грабежом и хищением. Впереди его, говоря словами Писания, бежит гибель, так называемые «приемщики»; они требуют на каждый день по пятисот медимнов жита для людей и лошадей; им нужны целые стада овец, целые стаи птиц и все виды морской рыбы, а вина – такое количество, что столько и не наберется на наших виноградниках: не будем, однако, слишком распространяться, исчисляя все в подробности. Сверх того, они еще требуют за это платы себе, как будто какие благодетели, и платы не плохой какой-нибудь и маловесной, но такое количество тяжелого золота, которое могло бы удовлетворить желания ненасытной души их. Затем является сам претор и прежде чем совершить свое поклонение Богоматери, на одного он накладывает руки за то, что тот будто бы не вышел ему навстречу, другого запирает в тюрьму и подвергает пене по другой причине. Таким образом, угощавшись нами столько дней, сколько ему заблагорассудится, он требует себе челобитья – не знаем, потому ли, что сам он поклонился (бил челом) Богородице, – и не только он сам этого требует, но и казначей, и протовестиарий, и протокентарх, и далее вся его свита. Он заявляет нам, что не прежде поднимется отсюда, как собственными руками получив что следует. Мы усердно просим и клянемся, что не иначе можем внести это, как сделав общую складчину. Он мало-помалу смягчается, и оставив сборщика, долженствующего взыскать деньги, собирается в дальнейший путь. Но потом – редкое вьючное животное уйдет от повоза (от ямской повинности). А еще хуже – иное, будучи взято под предлогом ямской повинности, продается потом собственному хозяину, да не один раз, а часто и дважды. И всякая скотина, какого бы то ни было рода, похищается и потом продается (своему же хозяину) или взятая совсем уходит.

К чему же это, святый государь наш, такая на нас гибель? Казна от этого не только не получает никакой выгоды, напротив терпит ущерб, так как от этого в короткое время очень многие из нас выселяются, и наша страна делается почти пустынною, как мы сказали выше, а вместе с тем сокращается количество признанной поземельной подати. Посему, поставив на вид только небольшую часть того, что мы терпим, просим человеколюбивейшее царство ваше оказать и к нам сострадание, усмирить бурное наводнение налогов определить, чтоб они сделались более умеренны, для нас выносимы и соответствовали находящимся у нас царским определениям, ибо мы ничего не просим нового или вредного для казны. Во-первых, мы просим избавить нас от преторского нашествия, набега и разорения, так чтобы данный нам защитник, высокопревосходительный мистик, отнятое (у нас) получал из взносов преторских, и пусть будет дано какое-нибудь письменное внушение и угроза, что они подвергнутся крайнему наказанию, если они не будут воздерживаться от Афинской области. Потом, пусть мы будем давать складки на суда и морской сбор в том количестве, сколько на нас положила раскладка дромологофета, кир Иоанна Дуки, и не более того, и пусть бы вместо падающего на нас поэтой раскладке сбора с нас не требовали взносов без всякого (царского) определения, потому что над нами несчастными иногда сбывается и это.

Так как мы подвергались многим переписям, о чем мы уже выше докладывали, то мы просим, чтобы бремя переписи не было еще раз налагаемо на страну нашу, если бы даже и решена была в каких других соседних странах таковая перепись, но чтобы подтверждено было данное нам на этот счет высокочтимое определение твоего царства, и чтобы равным образом были подтверждены другие в разное время данные нам определения, запрещающие всякому из замковых захватывать каким бы то ни было способом и пользоваться селами и участками крестьянскими; ибо это ведет к разорению и гибели (крестьянских) общин, а гибель их есть гибель всего нашего округа. Если это будет сделано, то и мы могли бы спастись и спасены были бы для казны следующие с нас доходы, и спасшись, мы не перестали бы молиться о святом твоем царстве, к которому как недостойные рабы, решились обратиться этим прошением».