Поучение к воспитанникам владимирской гимназии, в день храмового праздника св. благоверного великого князя Александра Невского. (23 ноября 1876 г.)

Корень премудрости, еже боятися Господа. Исполнение премудрости, еже боятися Господа. Венец премудрости – страх Господень. (Сир. 1:20, 16, 18).

Любезные воспитанники!

Пользуясь вашим совокупным собранием в храме Божием в настоящий день вашего училищного праздника, я обращаю ваше внимание на вышеприведенные замечательные слова священного мудреца. Желал бы я, чтобы вы усвоили сердцем и душею его взгляд на дело, составляющее цель всей вашей учебной жизни и деятельности, и значит в высшей степени для вас дорогое и важное, т. е. на науку и образованность, или – как он говорит – на премудрость. Под этим именем разумеют обыкновенно многознание, или разностороннее и глубокое развитие умственных сил в человеке. Священный же мудрец говорит, что если это многознание не приводят к Богу, и если это развитие не соединено со страхом Господним; то оно не имеет ни здорового корня, ни надлежащего завершения, и значит может быть фальшиво и бесцельно. Как было бы жаль, если бы вы по неведению, или по узкости взгляда на образование, стали гоняться только за его призраками, и истративши столько сил и трудов в школе, в результате получили бы вещь не стоющую внимания, или даже непотребную и опасную!…

Попробуем же, под руководством священного мудреца, установить истинное понятие о мудрости. Поскольку кроме ума, ищущего знания, в нас есть еще другие, не менее высокие способности и потребности, так – есть у нас сердце, жаждущее наслаждений и счастия, есть свободная воля, стремящаяся к добродетели; то без всякого сомнения мудрецом не по имени а на самом деле может быть назван только тот, кто развит по всем сторонам человеческого духа, т. е. когда он не только умен и учен, но и прекрасен по сердцу и добродетелен в жизни. Не так ли? И вот если бы звание я развитость умственна необходимо вели за собою и счастие и добродетель, тогда конечно они были бы и началом, и венцом премудрости. Но, к сожалению, это не всегда бывает в опыте, – и это горькая истина всем нам конечно слишком хорошо известна. Рядом с обширною ученостию бывает в людях и поразительная черствость сердца и грубость чувств, а в жизни растление и пороки. Тот же самый человек, который так прекрасно умеет рассуждать достоинстве человеческом и добродетели, нередко в жизни на каждом шагу опровергает свои возвышенные теории. Грустная – говорим – эта истина, – и, однако же она не подлежит сомнению.

Где же искать ту силу, которая могла бы уравновешивать в человеке его потребности, и давала бы стройное и согласное направление всем его способностям? Эта то сила и есть, по словам священного мудреца, страх Господень, т. е. живое религиозное чувство, низводящее к нам всесильную и освящающую благодать Божию, В самом деле искренний и истинный христианин, в сердце которого живо сознание своей внутренней связи с Богом, – который ходит непрерывно под всевидящим взором отца небесного, любящего и милующего, но в тоже время гнушающегося всякой неправдой, – такой человек имеет столь сильные побуждения к добродетели и столь крепкие опоры для нее, каких не может дать никакая мудрость земная.

Не то, чтобы здесь действовал собственно страх пред правосудием Божиим и боязнь наказания. Не эти чувства преобладают в боголюбивой душе христианина, и не они, собственно, дают силу его воле. Дело здесь, гораздо глубже и таинственнее, чем может быть думается. Не за тем Господь Спаситель приходил на землю, чтобы, только уяснить горькую судьбу, ожидающую грешников в будущей жизни, или только начертать высокий идеал богоподобия, и предложить его в своей жизни для нашего подражании. Нет, таинственным и непостижимым образом он прививает к себе самую натуру нашу падшую и растленную, и сообщает ей новую благодатную жизнь, как добрая маслина – привитым к ней диким лозам. Люди, емлющиеся за Христа Спасителя не на словах и по наружности только, а всем сердцем и душою, обретают в себе необыкновенную мощь и силу на всякое дело, благое, и безбоязненно идут навстречу всяким опасностям и искушениям. Вспомните то злополучное время, как некогда язычество, озлобленное успехами Христовой веры, подняло можно сказать все силы ада против кротких и смиренных христиан, думая стереть их с лица земли. И что же? Бешеный фанатизм язычников встретил такую силу в малом стаде Христовом, об которую сокрушился сам. Но и доныне вси хотящии благочестно жити, т. е. истинные ученики Христа Спасителя, гоними суть, – гонимы от духа времени, от растленных обычаев мирских, от злобы и высокомерия глаголемых мудрецов, – и однако же это не сокрушает, а только возвышает и их добродетель. Они постоянно слышат в себе сладкий голос отца небесного, указующий им прямой и светлый путь к нравственному совершенству, которого так усиленно, но безуспешно отыскивают мудрецы века сего. Поразительны бывают те примеры, как иногда и простые люди, под руководством евангелия и таинственно осеняемые благодатию Божию, обнаруживают необыкновенно тонкое понимание всего высокого и благородного, и в своей суровой и гнетущей обстановке являют себя истинными героями добродетели. Поставьте рядом с этими светлыми, хотя может быть и непривлекательными с виду личностями, наших ученых моралистов, у которых нередко путаются и туманятся самые понятия о добродетели, а в жизни большею частию преобладает сухой и отталкивающий эгоизм; припомните наших пресловутых мудрецов, которые всю судьбу человека ограничивают землей и телом, отрицают самостоятельное бытие его богоподобной души, и род людской производят от бессловесных животных, – приведите – говорю – все это себе на мысль, – и вы поймете всю неотразимую правду и силу слов божественного мудреца, что корень премудрости – еже боятися Господа, а венец премудрости – страх Господень. А без этого венца – как уродлива и дика бывает вся мудрость человеческая!

Все это к тому говорится, чтобы вы от юности возлюбили Господа Спасителя и его божественное слово, заключенное в евангелии. Приложите все ваше усердие, чтобы усвоить это слово, но не умом только, а главным образом сердцем и душою. Постарайтесь внести во всю свою жизнь, и учебную, и домашнюю, дух Христов, так чтобы в мыслях ваших было смирение и простота веры, в сердце – чистота и непорочность, в делах – примерность трудолюбие и святость. Не бойтесь и не представляйте всего этого чем-то необыкновенным, страшным и тяжелым. Сам Господь сказал, что иго его благо и бремя его легко есть, святой закон его достолюбезен и родственен нашей душе, – можно прибавить, – в особенности юной душе, еще не омраченной непотребными страстями и не испорченной жизнию. И если бы, в самом деле, вы захотели заняться очищением своего сердца и воспитанием себя по духу Христа Спасителя так же серьезно и усердно, как занимаетесь в большинстве наукою, то сколько бы цены прибавилось всем вашим познаниям, сколько добрых надежд можно бы возложить на вас в будущем! Есть кажется предубеждение, что наука и религия две вещи несовместимые. Не верьте этому! С сего святого места и от имени Божия говорю, что это неправда. И проповедуют эту неправду обыкновенно люди, с одной стороны не имеющие истинной и глубокой учености – люди односторонние, а с другой стороны – убогие в нравственном отношении, не ведущие писания ни силы его. Нет, любите науку, и занимайтесь ею столько, сколько найдете в себе сил! Наука – свет, наука – жизнь для ума нашего. Она дает быстрый и высокий полет нашему духу, широко открывает пред нами прекрасный мир Божий, – и значит тоже ведет ко Христу, как и слово Божие. Знаменитейшие отцы церкви, Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст были ученейшими мужами своего времени, – и сколько прекрасных истинно-христианских плодов принесла ум наука! Но помните, что сие бывает только в том случае, если занятие науками идет при светоче слова Божия и под легким и благим бременем закона Христова. Что же вам мешает поступать именно так?!

Молитвами св. отцов церкви, великих образцов христианской науки, и св. благоверного князя Александра покровителя нашего учебного заведения, – да будет сие с вами! Аминь.

***