Осуждение духовника

689. Инок, осуждавший своего духовника, был вразумлен грозным сновидением

См. также: Вразумление; Духовник; Подозрение; Сон.

О своих молодых годах вспоминает наместник Троицкой Лавры архимандрит Кронид: “В подвиге борения со страстями меня много укреплял мой духовник иеромонах отец Серафим. Он с любовью, как истинный отец, старался уврачевать мою душу. В обители Преподобного Сергия некоторые подозревали его в том, что он будто бы давал отцу архимандриту сведения о немощах братии. На самом же деле, как это впоследствии подтвердилось, ничего подобного никогда не было. Я по своей молодости и неопытности доверился этой клеветнической молве об отце Серафиме и сам иногда осуждал его и даже, страшно сказать, осмеивал. В середине ноября 1884 года отец Серафим пожелал поехать на поклонение в Старый Иерусалим и на Старую Афонскую гору, где и сподобился окончить свою жизнь. Накануне его отъезда я вижу грозный и страшный сон. Мне казалось во сне, будто я распростерт на тончайшей паутине, которая колеблется над широчайшей пропастью. Вдруг вижу: какое-то страшное чудовище силится подняться из пропасти, чтобы поглотить меня. Противоположная сторона пропасти была озарена неописуемым светом. В блистании его виднелся трон, и на нем восседал дивной красоты величественный Муж. По правую и левую стороны Его находились двое предстоящих, как можно видеть их на иконе “Деисус.” И слышу я грозный голос дивного Мужа: “Бросьте его в пропасть за то, что он осуждал и осмеивал своего духовного отца.” Ужасу и страху моему не было предела. Я воскликнул: “Всемилостивый Господи! Помилуй мя и прости мои тяжкие согрешения. Я покаюсь, покаюсь…” Крик мой во сне был так пронзителен, что разбудил моего соседа по келии – послушника Алексея Ивановича Баранова. Тот начал усиленно стучать мне в дверь со словами: “Константин Петрович! Константин Петрович (мое мирское имя). Что с вами, что с вами?” Я, пробудившись, сидя на кровати и не приходя еще в себя, с рыданиями продолжал кричать: “Господи, помилуй мя, Господи, помилуй мя!” И только через несколько минут, очнувшись, наконец, отворил дверь своей келии и смог рассказать о своем страшном сне Алексею Ивановичу (впоследствии игумену Авелю, ризничему Лавры), как своему другу. Немного утешенный им, я после этого сна уже не ложился, а, одевшись, пошел к ранней обедне в церковь Смоленской Божией Матери. Возвратившись от литургии, я в передней отца наместника Лавры увидел своего духовного отца – иеромонаха Серафима, который пришел взять благословение на поездку и проститься с архимандритом. Я тогда же искренно испросил себе у него прощения и с облегченным сердцем расстался с ним.” (Троицкие листки с луга духовного. С. 46).