Савва (Тихомиров Иоанн), архиепископ Тверской и Кашинский

Родился 15 марта 1819 года в селе Палехе, Вязниковского уезда, Владимирской губернии. Отец его служил пономарем при церкви названного села и умер за полтора месяца до рождения будущего иерарха. Мать переселилась на свою родину, в село Горицы, Шуйского уезда, к брату диакону.

Крайняя бедность окружала колыбель новорожденного. Для питания его требовалось свежее молоко, но у матери не было коровы, просить же молока у брата она совестилась, так как у него было свое многочисленное семейство с малыми детьми. На помощь младенцу пришла соседка – крестьянка, доставлявшая ему, тайно от родных, молоко. Так рос и воспитывался сирота Иоанн трудами рук матери и подаяниями добрых людей. «Когда, бывало, служит кто-либо в церкви молебен или панихиду, после вознаграждения причту, давали и нам с пономаревым сыном особо по грошу, а иногда и по пятаку», говорит святитель в своей автобиографии.

«Но раз служил молебен проезжавший из Мурома стряпчий; он пожаловал мне серебряную монету, кажется, пятиалтынный; это привело меня в крайнее изумление и восторг. И все получаемые мною, таким образом, лепты я спешил отдать своей матушке».

Настало время обучения. Для этого нужно было отправиться в город Шую, а отправиться было не на чем. «Во второй половине июля 1827 года, – говорит иерарх, – матушка повела меня пешком в Шую. День был жаркий; отойдя несколько верст, я стал уставать, к счастью догнал нас по дороге знакомый матушке крестьянин, ехавший тогда в Шую. Матушка упросила его посадить меня на телегу и подвезти. Добрый крестьянин, спасибо, не отказал, посадил меня в телегу. Но тут оказалась другая беда: пока лошадь шла шагом, матушка не очень далеко отставала от нас, но как скоро лошадь начинала бежать рысью, и матушка скрывалась от моих глаз, я, опасаясь как за себя, так и за нее, начинал плакать. Наконец, мы приехали в Шую».

В училище мальчик получил фамилию своего двоюродного брата – Тихомиров, так как отец его не имел собственной фамилии, что в среде духовенства старого времени не было редкостью. Обладая счастливыми способностями и прилежанием, мальчик Тихомиров без затруднений, хотя и не без скорбей, по причине бедности, прошел училищный курс. На развитие в нем добрых христианских навыков имела сильное влияние квартирная хозяйка, простая русская женщина. Будучи безграмотной, она каждую ночь, на глазах детей, продолжительно молилась, как умела, а в воскресенье и праздничные дни, как бы рано ни начиналась заутреня в соборе, она по первому удару колокола вставала сама и будила всех, никому не дозволяя оставаться дома, – всех непременно отправляла в церковь. “Бывало у печки, на гвоздике, всегда висело несколько плеток, и эти орудия казни не оставались без употребления”, говорит в своей биографии преосвященный.

Одиннадцати лет Тихомиров стал круглым сиротой, лишившись 14 марта 1830 года матери, умершей от простуды. Господь не оставил сироты: начальство училищное, во внимание к успехам и добронравию мальчика, назначило ему казенное содержание по 60 рублей в год. Вакационное время он проводил у родных и, ”чтобы не быть им в тягость, старался зарабатывать себе хлеб трудами рук своих. В Горицах помогал двоюродным сестрам, занимавшимся тканьем простой пестряди, на Пустынке разделял с зятем их земледельческие труды: жал хлеб, возил с поля снопы, молотил и проч.» В такой же обстановке будущий иерарх жил и трудился в духовной семинарии, в которую перешел в числе лучших учеников. Жить пришлось в бурсе и притом в такой бедности, что юноша, вместо суконного, имел нанковый сюртук, который носил и в будничные дни и в праздники. Родных в каникулярное время посещал не иначе, как пешком. “Однажды, – говорит он, – хотелось мне побывать на празднике Пасхи у зятя и сестры, я с некоторыми товарищами пошел пешком. Пасха была ранняя, 26 марта. В полях было множество снега, который начал уже таять по дороге: в долинах, между гор, образовались почти целые реки, обойти их было невозможно, и мы должны были идти в одном месте не менее версты водой выше колен, но пришедши на ночлег, высушили мокрую обувь и платье, и на другой день пошли домой, как ни в чем не бывало. Так была крепка еще молодая натура!”

При окончании семинарского курса Тихомиров опасно заболел, и это обстоятельство помешало ему сряду же поступить в духовную академию. Поприще среднего образования пройдено· “Что же мне, горькому сироте, с единственными десятью рублями, оставалось делать? Двери бурсы для меня тоже затворены, я должен был оставаться на наемной квартире, иметь свой стол и прочее содержание. До сих пор, пользуясь всегда казенным содержанием, я не испытывал ни в чем особенной нужды, а теперь я должен был встретиться с нищетой лицом к лицу“. Поиски уроков и священнических вакансий были безуспешны. Пришлось пристроиться, ради куска хлеба, на должность смотрителя семинарской больницы за два рубля в месяц, с правом жить при больнице и пользоваться столом.

18 января 1842 года он был рукоположен во диакона, а 25 января – во священника и был назначен при Муромском соборе, а также занял должность учителя в тамошнем духовном училище. Собор был бесприходный. Паству о.Тихомирова составляли по собственным его словам, три неполных двора: городничий с женой старушкой, окружной начальник, женатый на лютеранке, и жена лесничего немца. Проповедовать было некому и о.Тихомиров весь отдался училищу и вскоре овладел любовью учеников. “Когда, бывало, придешь в класс, говорит он, и заставишь учеников писать, они один за другим подходят ко мне с перьями и с детской наивностью говорят: «Дяденька, очини мне перышко!“ И грех и смех! Но какое утешение видеть, как невинные дети природы постепенно развиваются и успевают в науках, видеть в их взглядах оживленность и бодрость“. В свободное от училищных занятий время о.Тихомиров изучал Творения святых отцев, проповеди митрополита Филарета и архиепископа Иннокентия (Борисова). Все это ему пригодилось впоследствии.

В июле 1844 года у него умер единственный сын, а в апреле следующего года – жена. “Теперь я, как трость ветром колеблемая“, – писал молодой вдовец-священник одному из своих друзей. Внутренний голос влек о. Тихомирова в духовную академию и на путь иноческой жизни. На советы друга не спешить в академию о. Тихомиров писал: «Для чего же Бог вложил в меня такое непреодолимое влечение к занятию книжному? С тех пор, как я начал сознавать себя, книги были исключительным предметом моих занятий, а теперь обратились в какую-то необъяснимую потребность». Под влиянием этого «непреодолимого'влечения к книжному учению, молодой священник в 1845 году оставил службу при соборе и в 1846 году поступил в Московскую духовную академию. «По собственному опыту, – писал он, – могу сказать, что для молодого вдовца – священника, разумеется, сколько-нибудь расположенного и способного к занятиям науками, самое лучшее и безопасное убежище – академия. Сравнивая прежнюю мирскую жизнь с настоящей моей, очень много нахожу преимуществ на стороне последней. Здесь совершенно свободен от всех сует и неприятностей какие необходимо встречаются в мире при многоразличных отношениях. В академии и отношения и занятия простее».

В среде профессоров академии состояли в это время в полном расцвете духовных сил Ф.А.Голубинский, Е.В.Амфитеатров и Α.·Β. Горский. Лекции этих ученых производили на молодого студента – священника неотразимое впечатление, располагая к усиленным научным занятиям. «Между студентами, особенно часто посещавшими академическую библиотеку, – говорит бывший бакалавр академии, впоследствии архиепископ Ярославский Леонид, – приметен был один молодой священник с светлыми волосами, чрезвычайной худобы в теле и с приятной смесью чего-то кроткого, серьезного и добродушного в лице. Его, переходящего с книгами от шкафа к шкафу, и его короткую рясу я врезал в памяти навсегда. Этот священник поступил из Владимирской епархии, где был иереем Муромского собора. Овдовев, он возвратился к науке, и недаром: его скоро поставили в числе первых десяти студентов. Мои лекции были, вероятно, хуже прочих, однако, и их он посещал усердно и слушал внимательно. Это мне памятно потому, что одежда резко отличала его от прочих слушателей, и он садился впереди».

I октября 1846 года, в день Покрова Пресвятыя Богородицы и на память преподобного Саввы Вишерского, молодой студент-священник, согласно прошению, пострижен в монашество с именем Савва. Постриг совершил ректор Академии архимандрит Алексий (скончался в сане архиепископа Тверского); восприемником же при пострижении был инспектор Академии иеромонах Сергий (митрополит Московский). Митрополит Филарет прислал новопостриженному иеромонаху парам и рясу.

«Древняя мимоидоша, – писал новопостриженный в своем дневнике,

–  се быша все нова: новое имя, новая одежда, новые правила жизни; о, если бы Господь обновил и дух правый во утробе моей! С благоговейным трепетом усматриваю я особенное призвание Божие к иноческой жизни во всех прежних обстоятельствах своей жизни. Смотрите,

в самом деле, как постоянно и вместе с тем, очевидно, Господь отрешил меня от мира и призывал на служение Себе; взял у меня родителя прежде, нежели я увидел свет, лишил матери в то время, когда я еще имел крайнюю нужду в попечении, определил испытать мне жребий сиротства, с той, конечно, благой целью, чтобы заблаговременно ознакомить меня с тесным путем креста. Но вот, после долгого томления в сиротстве, краткое время дает мне вкусить некоторую сладость жизни в семейном благополучии; но и здесь скоро начинаются опять прежние лишения: умирает сын, который при своей жизни естественно привязал бы меня к миру; наконец лишился того, что привязывало меня к миру – жены; все это не ясные ли, постепенно, более и более, возвышающиеся гласы божественного воззвания меня от бурного моря к тихому пристанищу монашеского жития? Да будет же благословенна воля Божия, избравшая и посвятившая меня на служение Себе, можно сказать, из чрева матери!».

В 1850 году иеромонах Савва окончил академический курс со степенью магистра богословия. Предстояло получить назначение на духовно-учебную службу, но, по избранию митрополита Филарета, он получил место Синодального ризничего. Отпуская о. Савву к исполнению обязанностей ризничего, митрополит Филарет поручил ему заняться описанием более примечательных предметов ризницы и библиотеки, и в 1855 году явился составленный им «Указатель для обозрения Московской Синодальной (патриаршей) ризницы».

Служение в должности ризничего имело ту добрую сторону, что давало возможность входить в тесные сношения с учеными разных отраслей наук, как русскими, так и иностранными.

Из русских в близких отношениях к ризничему стояли С.П.Шевырев, О.М.Бодянский, С.М.Соловьев, Ф.И.Буслаев, из иностранных – основатель новой религиозной секты в Англии Пьюзей.

С последним о. Савва познакомился в 1856 году, во время занятий Пьюзея в Синодальной ризнице по сличению печатных изданий творений святых отцов с древними греческими рукописями, для открытия вариантов, или разночтений, по случаю предполагавшегося тогда, в Оксфордском университете, нового издания отеческих творений Восточной Церкви. Знакомство с Пьюзеем о. Савва так описывает в своих воспоминаниях: “Является ко мне ученый муж, и удивил меня своим появлением. Я увидел пред собой низенького молодого человека, лет 25-ти, с костылем в одной руке и с акустической трубкой в другой. Оказалось, что этот искатель мудрости был хромой и совершенно глухой. Объясняться с ученым англичанином посредством акустической трубы была возможность; но на каком диалекте? По-английски я ничего не знал, а он еще менее по-русски. Мы избрали для разговора нейтральный язык, который и для него был знаком, и для меня не совсем чужд. Но и тут встретилось затруднение: выговор латинских букв и слов у англичан значительно отличен от русского, а потому, когда мы начали между собой объясняться по латыни, ни я не понял г.Пьюзея, ни он меня. Оставалось прибегнуть к последнему средству – бумаге. Мы так и делали во все время занятий Пьюзея в Синодальной библиотеке”.

15 мая 1855 года он был возведен, за личные заслуги, в сан архимандрита, звание, которого не имел ни один из прежде бывших ризничих. Митрополит Филарет, строгий и разборчивый ценитель людей, отзывался о нем: “Он порядочно проходит свою должность“ и называл его хорошим человеком, а Преосвященный Леонид (Краснопевков) свидетельствовал: “Должность ризничего проходил девять лет и проходил превосходно; ученые обращались к нему, как к специалисту. Готовность всякому служить своими знаниями, своим временем, своими учеными связями, делала библиотеку и ризницу общедоступной сокровищницею старины; а лицо Синодального ризничего поставляли в общем мнении так высоко, как оно никогда не возвышалось. И русские не могли довольно похвалиться им и ученые иностранцы, особенно которые могли говорить с ним по-латыни, делали о нем великолепные отзывы в “журналах“.

“Порядочное“ прохождение должности ризничего помешало архимандриту Савве занять место ректора в Вифанской Семинарии.

Когда митрополит Филарет возымел мысль определить Савву на означенную должность, известный ревнитель православия А.Н.Муравьев, узнав о сем, доложил владыке: “Архимандрит Савва – ризничий примерный, а ректор будет может быть посредственный; на ректорскую должность вы можете найти способного человека; а где вы можете взять такого человека на должность ризничего?“. Митрополит переменил свое намерение и ректором был определен архимандрит Игнатий.

После этого случая архимандрит Савва еще около двух лет оставался в должности ризничего.

18 мая 1859 года был назначен ректором Московской духовной семинарии. “Не без смущения и трепета сердечного вступаю в новую должность”, писал ректор митрополиту; «всего более страшит меня мысль, оправдаю ли ту лестную и утешительную для меня доверенность, какую вы благоволили оказать мне. Свидетельствуюсь моей совестью, что ревность и готовность к полезной деятельности имею; но успеха в делах ожидаю от помощи Божией и от Вашего архипастырского руководства». Успех оправдал ожидания. Служение в должности ректора было «благодушно и многопопечительно!»

«Иным казалось», говорит Преосвященный Леонид, «что уклонившись в специальность археологии, он не подымет бремени ректорства: оказалось противное. Умом преосвещенным, характером открытым и твердым, без жестокости, он совершенно овладел своей должностью. Он был тяжел только для врагов порядка. В семинарии завелись было преподаватели с либеральными тенденциями; он смело ограничил их; был, конечно, непопулярен в семинарии, но поддержал порядок». Этот отзыв лучше всего указывает, в каком направлении проходило служение архимандрита Саввы в должности ректора. Человек порядка, он твердо держал порядок, не заботясь о популярности, почти всегда сопровождающейся беспорядком.

21 января 1861года, по ходатайству митрополита, Святейший Синод назначил архимандрита Савву ректором Московской Академии, после архимандрита Сергия, хиротонисанного в сан епископа Курского. Не без смущения принял Савва это назначение. Особенно страшило его чтение лекций по Догматическому богословию, к чему он считал себя не подготовленным предшествовавшей служебной деятельностью. Но Господь хранил Своего избранника. Ровным, всегда благодушным, но твердым характером он вскоре овладел благорасположением к себе корпорации профессоров и студентов. «Не долго вы с нами жили», писал А.В.Горский, – «но влияние вашей деятельности отозвалось благотворно в жизни академической. Этого не забудет Академия». Еще более лестный отзыв об академической деятельности архимандрита Саввы дает Преосвящен. Леонид: «Он оставил Академию в наилучшем устроении, в спокойствии, в полной гармонии частей и указал верный путь преемнику».

4 ноября 1862 года хиротонисан во епископа Можайского, втоpoгo викария Московской епархии. Хиротония была совершена митрополитом Филаретом в Большом Успенском соборе, при участии архиепископа Евгения (Казанцева) и епископа Леонида Дмитровского и Никанора Фиваидского (впоследствии патриарха Александрийского).

“Слезы струились из глаз первосвятителя», – говорит Преосвящ. Леонид, – когда у престола, над главой коленопреклоненного поставляемого, читал он тайные молитвы, а Евангелие и руки архиереев возлежали на ней». «Да, дивны пути Промысла Божия, – продолжает тот же преосвященный, – в судьбе Преосвященного Саввы. Сирота прежде рождения достигает и высшего образования, и почестей высшего звания в Церкви. На 32-м году жизни о. Савва только что окончил курс академический, а 40-х лет он – архиерей. При самом выходе из академии сходит с дороги училищной службы и делается впоследствии ректором академии; действует с такой прямотой, что, по-видимому, разрушает свое внешнее благополучие, и однакоже прежде многих старейших призван к высшему служению Церкви».

Попечению второго викария были подчинены церкви и монастыри, входившие в круг ведомства Можайского духовного правления. Дела было немало. Но еще более было дел по исполнению личных поручений своего архипастыря. Он посещает церкви и монастыри своего района; обозревает по поручению митрополита, духовно-заведения; следит за решением дел в консистории и докладывает их митрополиту.

Кипучая деятельность, под рукоподством многоопытного и мудрого святителя, имела огромное влияние на дальнейшую службу викария. Он приобрел опытность в делах, воспитал в себе чувство меры к человеческим слабостям и усвоил все приемы в управлении своего знаменитого руководителя: твердость, соединенную с осторожностью, ревность, свободную от фанатизма, и благодушие, не переходящее в слабость.

17 июня 1866 года назначен епископом Полоцким. Особенно многотрудно было служение в этой епархии. Недавно воссоединенная из унии, бедная средствами духовными и материальными, епархия эта стоила Преосвященному Савве многих забот и огорчений. Храмы были бедны и не благолепны, монастыри с малым числом братии и с скудными средствами, народ по местам придерживался унии. В девятилетнее управление епархией он успел обновить многие церкви, украсить их иконами и ризницами, умножить монашествующих в обителях. Не без труда и не без борьбы достигнуто это.

«Приходилось иногда впадать чуть не в малодушие среди разнообразных огорчений и искушений, – писал он к Преосвящен. Леониду, – бури, воздвигаемые на мою душу разными врагами и внутренними и внешними, и своими и чужими, часто до глубины возмущали мое сердце». Утешение в скорбях он находил в Москве, среди тамошних добрых людей, которые не оставляли его и советами, и материальной помощью на благоукрашение храмов.

К концу управления «и свои и чужие» увидели, что напрасно огорчали святителя, отдавшего всего себя делу благоустройства епархии.

С 7 дек. 1874 года – епископ Харьковский.

С 23 апр.1879 года – епископ Тверской и Кашинский.

20 апр.1880 года возведен в сан архиепископа.

20 июня 1894 года удостоен ученой степени доктора церковной истории.

14 мая 1896 года награжден бриллиантовым крестом для ношения на клобуке.

Скончался 18 сентября 1896 года.

Когда Преосвященный Савва был назначен в Витебск, великий Первосвятитель земли русской митрополит Филарет, с чувством искренней любви и слезами, сказал о нем: «Отнимают у меня правую руку, моего викария, лучшего моего помощника».

Сего-то помощника великого святителя Господь снабдил высокими дарами духа: умом светлым, крепким, основательным, умудренным опытностью; сердцем добрым, благостным, глубоко верующим, открытым, любвеобильным, подобно сердцу матери, сострадательным к скорбям сирых, вдовиц и несчастных, волей и характером мягким, когда нужно было оказать благость, снисходительность и твердым, когда нужно было оказать справедливость и удержать или обуздать зло.

Вся жизнь и деятельность его была проникнута самой высокой христианской любовью к пасомым, самым искренним желанием им добра.

Глубокая, проникавшая все его существо вера в промышление о нем Божие не оставляла его от первых дней его юности до кончины.

Сорок лет продолжалась его учено-литературная деятельность, принесшая великую пользу Церкви и отечеству. Все учено-литературные труды его отличались обилием сведений, основательностью исследования и твердостью мысли и убеждения и доставили ему почетное звание доктора церковной истории.

Составленный им «Указатель Патриаршей ризницы и библиотеки», дающий живое, наглядное описание этой великой сокровищницы, принадлежит к числу замечательных явлений ученой литературы по церковной археологии и палеографии и удостоен Демидовской премии.

Им изданы с ценными предисловиями письма митрополита Московского Филарета.

Труды:

“О перенесении части св. мощей преп. Евфросинии, княжны Полоцкой из Киева в Полоцк. Евфросин. монастырь».

Витебск, 1871.

«Воспоминания о Высокопреосв. Леониде, архп. Ярославском и Ростовском».

Харьков, 1877.

«Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей Моск. Синод, библ. VI-ХVII вв. в Указатель для обозрения Московской Патриаршей ризницы».

Москва, 1863.

«Приветствие в юбилейное торжество в Киеве в память 900-летия Крещения Руси».

«Труды К.Д.А.» 1888, сент., стр.228–231.

«Указатель для обозрения Московской Патриаршей ризницы (ныне синодальной) и библиотеки». Впервые издан в Москве в 1895 г. и затем выдержал несколько изданий.

«Русск. Старина» 1880, февр., стр.443.

1880, авг., стр.441. п/стр.

«Сборник писем духовных лиц ХVIII в. к Преосвящ. Арсению (Верещагину) архп. Ростовско-Ярославскому, бывш. епископу Тверскому и Кашинскому».

Тверь, 1893.

«Хроника моей жизни, автобиографические записки».

9 томов, 1819–1896 гг.

Сергиев Посад, 1896–1911 гг.

См. также «Богослов. Вестн.» за 1897–1902 гг.

Литература:

«Церк. Ведом.» 1896, № 19–20, стр.159.

«Приб. к «ЦВ» 1888, № 51, стр.1510.

-“- 1891, № 39, стр.1346.

-“- 1896, № 43, стр.1561–1568.

-“- 1906, № 43, стр.2866.

«Богосл. Вестн.» 1904, т.VI, стр.297, 298.

“НЭС” 1900, т.28^а, стр.26.

-“- 1907, доп. т.2, стр.613.

«Прав. Обозрен.» 1884, февр., стр.396.

«Странник» 1888, дек., стр.780.

«Душеп. Чтен.» 1877, ч.2, стр.504.

«Прав. Собес.» 1901, март., стр.315–316.

«Русск. Старина» 1880, март., стр.716.

-“- 1887, кн.3-я, стр.205, п/стр.20.

-“- 1888, февр., стр.493, 507.

-“- 1888, авг., стр.441–442.

-“- -“- , авг., стр.442 п/стр.

-“- -“- , дек., стр.461, 747.

«Труды К.Д.А.» 1873, февр., стр.48.

-“- -“- , сент., стр.425.

-“- 1877, март., стр.654.

-“- -“- , июнь., стр.278.

-“- 1879, февр., стр.276.

-“- 1881, нояб., стр.402.

-“- 1886, февр., стр.292.

-“- 1889, сент., стр.374.

-“- 1890, июль., стр.494.

«Сам. Еп. Вед.» 1868, № 10, стр.214–215.

-“- 1901, № 10, стр.576.

«Изв. Каз. Еп.» 1885, № II, стр.286–287.

-“- 1904, № 42, стр.1425–1427.

-“- 1907, № 31, стр.949 п/стр.

Булгаков, стр. 1405, 1409, 1414, 1416.

БЭС т.II, стр.1836, 1981, 2150.

«Русск. Провинц. Некрополь», стр.854.

Толстой, стр.47/374.

«Юбилейный сборник» 1914, стр.251 , 277, 178, 308, 375, 434, 436, 458, 459, 491, 496–498, 728.

«Истор. Влад. Семинар. Малицкого», т.2, стр.65.

Аполлос Епископ. «Псково-Печерский монастырь».

Новгород, 1864.

«Влад. Еп. Вед.» 1877, № 12, стр.630.

«Церковные вопросы в России и русск. ведом. Браила»,

1896, стр.190.

Бровкович Никанор архп. «Минувшая жизнь», Одесса, 1913.

«Состав Св.Прав.Всер.Син. и Рос.Церк.Иерархии на 1896 год», стр.18–19.

«Списки архиереев Иерархии Всерос.» СПБ, 1896, № 374, стр.51.