Николай (Амасийский Николай), архп. Ростовский на Дону

Родился в 1860 году.

Окончил учительскую семинарию.

До епископства был священником в пригородном селе Давыдкове около г.Николаевска, переименованного потом в г.Пугачев (ныне Саратовской области и епархии, а в то время Уральской епархии).

В 1922 году православным духовенством и мирянами градского и пригородного округов был избран кандидатом во епископа, хотя особыми выдающимися достоинствами не отличался. Духовенство других округов претензий против этого избрания не заявило, так как о.Николай Амасийский был вдов и канонических препятствий к хиротонии не было.

Для принятия хиротонии о.Николай поехал в Москву, но там каким-то образом попал к обновленцам и был хиротонисан во епископа Пугачевского епископами “Союза Возрождения» во главе с митрополитом Антонином. Хиротония совершена 9дек.1922 года.

По приезде в Пугачев, еп. Николай был торжественно встречен на вокзале председателем исполкома, который сказал ему приветственную речь, что произвело большое впечатление на народ.

Запомнилась многим и встреча в кафедральном соборе, когда встречавший его о.Павел Попов всенародно задал епископу вопрос: «Дверьми ли входишь, владыко, или прелазишь и нуде?“.От этих слов так и дышит тревогой и сомнением, и слова эти свидетельствуют о том, что в тот момент до пугачевского духовенства доносились какие-то тревожные слухи, но оно еще не было достаточно осведомлено об обстоятельствах рукоположения еп. Николая, а может быть, даже еще и не совсем ясно понимало, что такое обновленчество, как это было во многих местах в первый год этого смутного времени. Священник Попов вскоре был переведен в село.

Епископ Николай участвовал в обновленческом соборе 1923 года.

21 июня 1923 года еп. Николай был назначен временно управляющим Уральской епархией (обновленческим), но жил по-прежнему в Пугачеве.

Некоторые лица, из числа хорошо знавших епископа Николая, утверждают, что внутренне он обновленчеству не сочувствовал и, возвратившись с собора, много рассказывал о том, что там происходило, после чего слышавшие его рассказы отходили от обновленчества и возвращались к православию. Высказывалось мнение, что находясь в расколе, он и этим, и некоторыми другими способами старался помочь православию.

Однако, достоверно известно, что священников, не присоединившихся к обновленчеству, он запрещал в священнослужении и поэтому его желание помочь Православной Церкви в высшей степени сомнительно.

Одновременно с епископом Николаем в Пугачевском уезде действовал уполномоченный В.Ц.У. протоиерей Иоанн Николаевич Варин, очень энергично распространявший обновленчество всеми обычными для них способами.

Несмотря на свой сан, еп. Николай был как-то мало заметен за этим уполномоченным и производил впечатление человека слабовольного, не имеющего самостоятельного значения.

В конце 1923 года еп. Николай принес покаяние, которое принимал лично Святейший Патриарх Тихон. Очевидцы рассказывали, что в самый момент покаяния среди хмурого, облачного дня неожиданно выглянуло солнце, и на престол упал яркий солнечный луч, на мгновение озаривший Патриарха. Присутствовавшие были поражены этой картиной и считали солнечный луч указанием на искренность н полноту раскаяния епископа; другие же были склонны видеть в нем указание на особенное горение духа в самом Патриархе, на то, что в данный момент Святейший чувствовал особый подъем.

Сам еп. Николай рассказывал, что когда он, после публичного раскаяния, возвращался с амвона в алтарь, Патриарх Тихон стоял на горнем месте и плакал, а около его головы был светлый ореол.После воссоединения еп. Николай был назначен епископом николаевским на православную кафедру. Николаевск – старое название г.Пугачева, которое, после переименования, забылось не сразу. Следовательно, он был назначен в тот же самый город, в котором находился до покаяния. Фактически после покаяния еп. Николай в Пугачеве не служил.

С 21 янв.1924 года он значится епископом Кустанайским.

Перед собором 1925 г. в Кустанае, как и везде, обновленцы обратились к православным с предложением примириться. Епископу Николаю ими было послано обращение, в котором ему предлагалось высказать свои условия и призвать к тому же подведомственное ему духовенство и мирян, а в случае несогласия сообщить, какие он имеет к тому причины и препятствия. Не получая ответа, послали вторично, но оказалось, что он уже уехал из Кустаная и, таким образом, избежал неприятных объяснений.

В «Вестнике Св.Синода» за 1926 год, где рассказывалось о посланном ему обращении упоминается, что в том же 1925 году еп. Николай был в г.Троицке, той же Уральской области, и особо отмечается, что им была занята примирительная позиция. Он выражал готовность прекратить выступления против обновленчества и начать работу в духе примирения, склоняясь к участию в соборе, следовательно, он опять-таки не понял того, что было уже совершенно ясно другим православным епископам. Не понял, насколько далеки обновленцы от православия, и считал возможным говорить с ними не о покаянии их, как уклонившихся от правого пути, а о каком-то примирении, как будто разбирался вопрос о ссоре, вражде, а не о грехе против Матери-Церкви. Одним словом, понимал дело не так, как его уже разъяснил митрополит Петр Крутицкий, а так, как понимали обновленцы.

Неудивительно, что митр. Петр поспешил на его место прислать еп. Дионисия (Прозоровского),который действовал совершенно иначе и не поддавался на приманки обновленческих деятелей.

Таким образом, еп. Николаю не пришлось провести в жизнь свой план, и после приезда другого епископа он фактически оказался не у дел.

Однако, по сведениям из того же журнала, он готовясь расстаться с паствой, публично высказал, что надо идти на собор и там общим голосом решить спорные вопросы и подчиниться соборному решению.

Одним словом, судя по обновленческим журналам, несмотря на покаяние еп. Николая, в нем оставалась некоторая общность интересов с обновленцами и нечто вроде расположения к ним.

В Троицке епископ Николай был с апреля по июль 1925 года.

С декабря 1927 г. по март 1928 г. еп. Николай значился опять епископом Пугачевским, но к управлению там он не приступал.

С 17 ноября 1931 г. – епископ Бйский, вик. Ставропольской епархии и временно управляющий Ростовской епархии.

С 22 ноября 1933 г. – епископ Ростовский на дону.

В 1934 г. возведен в сан архиепископа.

В 1535 году епархией не управлял.

С 1936 года уволен на покой.

Во время второй Отечественной войны при взятии немцами Ростова-на-Дону примкнул к гитлеровцам и стал во главе Епархиального Управления, учрежденного последними. Бежал за границу вместе с немцами.

Скончался в 1945 году в г.Яссах в Румынии.

Литература:

«Русск.Пр.Ц. и В.О. война». Сборник церковных документов.

1941 год, стр.44.

«Вестн.Свящ.Син.» 1926, № 7, стр.10.

«Урал.Церк.Вед."(обн.) 1928, № 5–6, стр.14.

«Списки архиереев 1897–1944 гг. Патриарха Алексия»,

стр.20, 89.

ФПС I, № 152, стр.6.

ФПС II, стр.3.

ФПС III, стр.5.

ФПС IV, стр.5.

ФПС V, № 127.

ФАОС № 154.

ФАМ I, № 185, стр.15.

Кат-ЯВ, № 182, стр.88.

Кат-AM, № 225.

Nach М. Pol'skij, Novye mučeniki II, 120–122, wurde er schon in der ersten Verfolgungswelle verhaftet und nach Mittelturkestan verbannt, in eine Ortschaft «Golodnaja Step‘», wo er hungern mußte. 1934 wurde er wieder frei. 1938 wurde er erneutverhaftet und zum Tode durch Erschießen verurteilt. Als die Gläubigen nach der Exekution seinen Körper fanden, merkten sie, daß er noch lebte. Sie pflegten ihn gesund und versteckten ihn. Nach der Besetzung Rostovs durch die Deutschen übernahm er wieder seinen Bischofsstuhl in Rostov (M. Pol'skij bezeichnet ihn hier als Metropoliten). 1943 floh er mit einer Gruppe seines Klerus mit der deutschen Armee nach Odessa, das von den Rumänen besetzt war. Hier zeigte er bei einer Predigt die Zeichen seiner Mißhandlungen. Dann floh er nach Rumänien, wo er in einem Kloster untergebracht wurde.

Literatur :

Regel‘son 513.

Patriarch Sergij i ego duchovnoe nasledstvo, 89.

A.Alexeev – Th.G. Stavrou, The Great Revival, 194.

Ig. Georgij, Iz vospominanii о cerkovnoj žizni pri nemeckoj okkupacii, in: Vestnik Instituta po izučenii SSR, Nr. 2 (23) München 1957, S. 106–107: EB Nikolaj kam aus Eisk, wo er i.R. lebte.

A.Levitin – V. Šavrov, Očerki po istorii II, 131.