Глава IV. Состояние богослужения

Немало храмов Божиих воздвигнуто было в России при равноапостольном Владимире и сыне его Ярославе, еще более явилось их при детях и внуках великого Ярослава.

Самые замечательные храмы сооружены были тогда у нас, как и прежде, князьями. Так, великий князь Всеволод построил каменную церковь святого архистратига Михаила (1070) в Выдубицком монастыре, существующую доныне, такую же церковь святого апостола Андрея (1086) в киевском Андреевском монастыре. Великий князь Святополк воздвиг (1108) каменную церковь во имя своего ангела архистратига Михаила в Киево-Михайловском монастыре, которая существует доныне. Удельный и потом великий князь Владимир Мономах соорудил каменные церкви: а) святой Богородицы в Ростове (прежде 1078), совершенно подобную по высоте, долготе и широте Великой киево-печерской церкви, в память чудесного исцеления своего при заложении сей последней; б) святой Богородицы в Переяславле (1098) на княжем дворе; в) святой Богородицы, соборную, в Смоленске (1111); г) святых мучеников Бориса и Глеба на реке Альте (1117); д) святого Спаса во Владимире на Клязьме (ок. 1116 г.), последняя, впрочем, была, кажется, деревянная¹⁴²⁹. Удельный князь черниговский Олег Святославич соорудил каменную церковь в Вышгороде во имя святых мучеников Бориса и Глеба, в которую в 1115 г. и перенесены их мощи¹⁴³⁰. Брат Олегов Давид Святославич († 1123) соорудил церковь святых мучеников Бориса и Глеба в Чернигове, которая в семействе этого князя называлась отнею¹⁴³¹. Удельный и потом великий князь Мстислав Владимирович построил две каменные церкви в Новгороде: Благовещения Пресвятой Богородицы на Городище (1103) и святого Николая на княжем дворе (1113), которые существуют доныне, и две каменные в Киеве: святого Феодора (1128) и святой Богородицы, называемой Пирогощей, в 1131 г.¹⁴³² Брат Мстислава, Юрий Владимирович Долгорукий, будучи еще удельным князем в Суздале (с 1113 г.), создал в этом городе церковь Богоматери совершенно по образцу Великой киево-печерской церкви¹⁴³³. Сын Мстислава удельный князь Всеволод – Гавриил построил две каменные церкви в Новгороде: святого Иоанна Предтечи на Петрятине дворе, на Опоках, во имя ангела сына своего (в 1127 г.), и Успения Пресвятой Богородицы на Торговище (в 1135 г.), и одну каменную церковь во Пскове во имя Святой Троицы – соборную (прежде 1138 г.); первые две церкви существуют доселе¹⁴³⁴.

Из пастырей Церкви летопись упоминает о митрополите Ефреме, который, имея местопребывание в Переяславле, украсил его многими зданиями церковными и другими, обнес каменною стеною и, между прочим, построил в нем три каменные церкви: великолепную Михайловскую, соборную (ок. 1089г.), потом церковь святого мученика Феодора на городских воротах, подобно тому как и на киевских Золотых воротах была церковь святого Благовещения, наконец, церковь святого апостола Андрея Первозванного¹⁴³⁵. Позднейшие летописи присовокупляют, будто митрополит Ефрем устроил то же самое, что в Переяславле, и в других городах и волостях митрополичьих, т. е. бывших в его владении¹⁴³⁶. Надобно припомнить, что этот первосвятитель, кроме доходов, принадлежавших его кафедре, какими пользовались и его предшественники и преемники, мог иметь еще особые средства к сооружению храмов: он был из первых вельмож киевских и до пострижения в монашество занимал должность главного иконома и казначея при дворе великого князя Изяслава.

По примеру князей и пастырей строили церкви и частные лица: некто Воигост построил в Новгороде каменную церковь святого Феодора Тирона (1115) в земляном валу между улицами Щирковою и Розважею, а какой-то Ирожнет или Рожнид построил в том же городе каменную церковь святого Николая Чудотворца (1135) на Яковлевой улице¹⁴³⁷. О создателях других храмов не говорят летописи, может быть, потому, что храмы эти воздвигаемы были не частными лицами, а на общие пожертвования. Таковы церкви, построенные в Киеве на Копыреве конце, – святого Иоанна (1121) в Белгороде – святых апостол (1144), в Новгороде – шесть деревянных: Пресвятой Богородицы и святого Георгия на Торжище (1133), святых мучеников Бориса и Глеба в околотке, в каменном городе, святого пророка Илии и святых апостол Петра и Павла на Холме и святых бессребреников Космы и Дамиана на Холопьей улице (1146)¹⁴³⁸.

Кроме церквей, предназначавшихся для всех православных христиан, некоторые устрояли для себя церкви частные – домовые. В житии преподобного Алипия († ок. 1114 г.) повествуется, как “некто христолюбец от града Киева церковь себе постави” и иконы для нее заказал преподобному Алипию¹⁴³⁹. Летопись под 1146 г. упоминает о двух домовых церквах: церкви святого Георгия, находившейся во дворце князя Игоря в каком-то селении, и церкви Вознесения Господня, бывшей во дворце князя Святослава в Путивле¹⁴⁴⁰.

Вообще, о количестве тогдашних церквей наших можем заключать из двух обстоятельств: в 1124 г. во время страшного пожара, продолжавшегося два дня (23 и 24 июня) и истребившего почти весь Киев, сгорело в нем шестьсот церквей, а в 1134 г., когда погорела в Новгороде Торговая сторона от Плотничного, ныне Феодоровского, ручья до Холма, ныне Славна, на этом небольшом пространстве – десять церквей¹⁴⁴¹.

Какие мастера строили наши церкви – почти ничего неизвестно. Знаем только, что для создания соборного храма в Киево-Печерской обители пришли из Константинополя четыре грека, которые потом сами постриглись в обители и в ней скончались. Юрьевский Новгородский монастырь с каменною церковию святого Георгия строил какой-то мастер Петр, может быть русский. В Вышгороде, когда великий князь Изяслав захотел построить новую деревянную церковь во имя святых мучеников Бориса и Глеба вместо прежней, обветшавшей, он позвал к себе “старейшину древоделям” и поручил ему это дело, а старейшина “ту абие собра вся сущая под ним древоделя” и в несколько дней создал церковь; значит, существовали особые артели, которые занимались строением церквей¹⁴⁴². В Киеве были даже мастерские, где приготовлялись разные вещи, необходимые при устроении церкви: так, когда пред освящением соборного храма в Печерской обители недоставало каменной доски для престола и кто-то тайно пожертвовал и положил эту доску в алтаре, игумен с братиею, долго и напрасно искавши жертвователя, послали наконец “тамо, идеже делаются таковыя вещи, три гривны сребра, да тоя мастер возмет за свой труд”, хотя и мастера не нашли¹⁴⁴³. Справедливость требует сказать, что люди, занимавшиеся у нас сооружением каменных храмов, не всегда были искусны; по крайней мере, некоторые из созданных ими церквей вскоре обваливались и разрушались. Так обрушились в 1105 г. церковь святого Андрея, построенная Всеволодом (1086), в 1123 г. – переяславский Михайловский собор, воздвигнутый митрополитом Ефремом, и в конце XII или в начале XIII в. – ростовская церковь святой Богородицы, сооруженная Владимиром Мономахом, и суздальская Богородичная, построенная Юрием Долгоруким¹⁴⁴⁴.

Некоторые церкви отличались великолепием, богатством и красотою. Первое место между ними принадлежало Великой, “небеси подобной”, церкви киево-печерской. Верхи ее, как мы уже говорили в своем месте, блистали золотом; внутри стены покрыты были искусною живописью, а весь алтарь был украшен мозаичными изображениями. О мозаике в алтаре свидетельствуют святой Симон, епископ Владимирский, и черноризец Поликарп, которые сами жили в Печерской обители и видели церковь; последний рассказывает даже случай, как, “мастером олтарь мусиею кладущим”, образ Пресвятой Богородицы “сам вообразися” и от этого образа излетел голубь, который долго летал по церкви от одной иконы к другой и наконец сделался невидим, так что его нигде не могли найти и приняли за явление Святого Духа¹⁴⁴⁵. Все 15 глав Киево-Михайловской церкви, построенной Святополком, были также позлащены, а стены внутри церкви покрыты были мозаикою, остатки которой доныне уцелели в алтаре над горним местом¹⁴⁴⁶. Очень вероятно, что и другие храмы украшаемы были у нас мусиею, или мозаикою: недаром она служила одним из предметов торговли, какие привозили цареградские купцы в Киев¹⁴⁴⁷. О переяславской церкви святого Михаила летопись замечает вообще, что митрополит Ефрем создал ее “велику сущу и пристрой ю великою пристроек), украсив ю всякою красотою”, о церкви Борисоглебской на Альте, – что Владимир Мономах “церковь прекрасну созда, идеже св. Бориса кровь прольяна бысть”¹⁴⁴⁸. Особенность некоторых больших каменных церквей составляли так называемые полати, или хоры, которые устроялись по бокам и на западной стороне церкви: такие полати были в Великой киево-печерской церкви¹⁴⁴⁹.

Общим украшением и вместе святынею церквей служили иконы и другие священные изображения, которыми нередко расписывались все стены храма. Так, расписаны были церковь киево-печерская греческими художниками, пришедшими из Царяграда и здесь, в святой обители, скончавшимися в сане иноческом¹⁴⁵⁰, церковь святых мучеников Бориса и Глеба в Вышгороде, созданная черниговским князем Олегом¹⁴⁵¹, новгородский Софийский собор со всеми притворами – иждивением святых епископов Никиты и потом Нифонта, церковь в монастыре святого Антония Римлянина¹⁴⁵². Греческие художники, украсившие своим искусством киево-печерскую церковь, досгопамятны в истории русского иконописания и потому, что они принесли с собою в Россию, как догадываются, греческие подлинники, или свитки, для руководства иконописцам, хранившиеся очень долго¹⁴⁵³, и образовали первого, известного по имени, русского иконописца – преподобного Алипия. Святой Алипий помогал этим художникам в расписывании печерской церкви, потом безмездно писал иконы для своего игумена и всей братии, безмездно поновлял в киевских церквах обветшавшие иконы, о которых нарочито собирал сведения, иногда писал и по заказам. Особенно замечательны были семь великих икон, которые написал Алипий по заказу одного благочестивого киевлянина для устроенной им на Подоле деревянной церкви: замечательны как потому, что они написаны были весьма искусно (зело хитро), так и потому, что во время случившегося пожара церкви сохранились невредимыми, к изумлению очевидцев. Великий князь Владимир Мономах, пораженный чудом, отослал одну из этих икон, именно Пресвятой Богородицы, в ростовскую каменную церковь, им сооруженную, и там, по свидетельству очевидца, черноризца Поликарпа, икона осталась невредимою, когда церковь обвалилась, и потом, по перенесении в деревянную церковь, совершенно уцелела, когда церковь сгорела¹⁴⁵⁴. Кроме преподобного Алипия были в Киеве и другие иконописцы, как видно из жития самого преподобного Алипия. Однажды некто киевлянин заказал ему наместный образ Успения Богоматери, прося приготовить его к празднику Успения. Когда же преподобный по болезни не успел исполнить заказа, киевлянин сказал ему: “Зачем ты не известил меня о твоей болезни? Я бы поручил написать икону другому иконописцу”¹⁴⁵⁵. Иногда русские покупали себе иконы в Константинополе и привозили в отечество: преподобный Варлаам, первый игумен киево-печерский и потом димитриевский, скончавшийся на возвратном пути из Царяграда, завещал, “яже бе купил в Константине граде иконы и иное, еже на потребу”, передать блаженному Феодосию Печерскому¹⁴⁵⁶. Тогда существовал уже обычай обделывать святые иконы в золотые и серебряные ризы: преподобный Еразм Киево-Печерский, который при поступлении своем в монастырь имел много богатства, употребил все это богатство на украшение Великой печерской церкви и многие иконы в ней оковал в серебро и золото¹⁴⁵⁷.

Некоторые из тогдашних икон, особенно явленные и чудотворные, сохранились до настоящего времени. Таковы:

1. икона Божией Матери Елецкая, явившаяся в 1060 г. на одной ели близ Чернигова, где тогда же основан был монастырь; ныне, впрочем, эта икона существует в Елецком монастыре только в копии¹⁴⁵⁸.

2. Икона Божией Матери Киево-Печерская принесена из Царяграда каменоздателями, прибывшими в Киев около 1073 г. для сооружения Великой печерской церкви, и в этой церкви доныне сохраняется в подлинном виде¹⁴⁵⁹.

3. Икона Божией Матери Смоленская, известная под именем “Одигитрии”; по древнему преданию, она считается первонаписанною святым евангелистом Лукою, прислана из Константинополя Всеволоду Ярославичу, когда он был князем черниговским (следовательно, 1077 – 1078), потом сыном его Владимиром Мономахом перенесена в сооруженный им (1111) смоленский Успенский собор, где остается доселе, впрочем уже в поновленном виде¹⁴⁶⁰.

4. Икона Божией Матери, писанная в XI в. преподобным Алипием, ныне местная в ростовском Успенском соборе, та самая, которая была прислана в Ростов Владимиром Мономахом¹⁴⁶¹.

5. Икона Божией Матери Владимирская, писанная также, по преданию, святым евангелистом Лукою, принесена из Царя-града в Киев около 1131 г., потому что привезена, говорит летопись, в одном корабле с другою иконою Богоматери, называвшеюся Пирогощей, во имя которой великий князь Мстислав еще в 1131 г. заложил каменный храм в Киеве¹⁴⁶². Потом несколько времени находилась в женском Вышгородском монастыре. В 1155 г. перенесена князем Андреем Боголюбским во Владимир на Клязьме, отчего и стала называться Владимирскою. В 1395 г. перенесена в Москву; была поновлена здесь в 1514 г. по благословению митрополита Варлаама и находится в московском Успенском соборе¹⁴⁶³.

6. Икона Божией Матери, достопамятная тем, что пред нею молился пред своею мученическою кончиною (1146) святой князь Игорь Ольгович в киевском Федоровском монастыре, ныне находится в Киево-Печерской лавре в приделе святого Стефана в алтаре над жертвенником¹⁴⁶⁴.

7. Икона святителя Николая, именуемого Мокрого, она в первый раз сделалась известною по одному чуду, случившемуся во дни великого князя Всеволода I (1078 – 1093). Когда по случаю наступившего праздника святых мучеников Бориса и Глеба православные христиане спешили со всех сторон в Вышгород, отправился туда же по Днепру на лодке один богатый киевлянин вместе с женою своею и младенцем сыном. На возвратном пути из Вышгорода мать как-то задремала и уронила младенца в реку, который немедленно утонул. Огорченные родители стали призывать на помощь святого Николая и в крайней горести прибыли в свое жилище. В ту же ночь пред заутренею пономари Киево-Софийского собора, пришедши отпирать церковь, услышали из нее крик младенца и потом нашли в ней самого младенца мокрого, который лежал пред иконою святителя Николая. Немедленно дали об этом знать митрополиту, а митрополит велел объявить по всему городу. Родители младенца вскоре нашлись и узнали в нем своего утопшего сына, к изумлению всех. С того времени икона, пред которою найден мокрый младенец, стала называться иконою Николая Мокрого. Ныне она находится в приделе Киево-Софийского собора, устроенном на хорах во имя святителя Николая¹⁴⁶⁵.

8. Икона святителя Николая, явившаяся около 1113 г. близ Новгорода в одном потоке на острове Липно, находящемся на Ильмене-озере. Новгородский князь Мстислав Владимирович, получивший чудесное исцеление от этой иконы, основал на месте явления ее монастырь, называвшийся Липенским, и в самом Новгороде на княжем дворе заложил в 1113 г. каменную церковь во имя святого Чудотворца Николая, где икона сохраняется доселе¹⁴⁶⁶.

9. Икона, известная под названием “Предста царица” или “Царь царем”, писанная, как уверяет предание, Алипием, первым русским иконописцем, ныне находится в московском Успенском соборе¹⁴⁶⁷.

10. Шесть мусийных икон преподобного Антония Римлянина, сохраняющиеся в новгородском Антониевом монастыре; три из них изображают Господа Вседержителя, а три другие – Распятие Господне¹⁴⁶⁸.

Поименуем, наконец, и мозаические изображения, уцелевшие от времен великого князя Святополка – Михаила в алтаре Киево-Михайловского соборного храма. Здесь над горним местом представлена Тайная вечеря точно так же, как и в Киево-Софийском соборе. По обеим сторонам трапезы, из которых только одна – правая – сохранилась, а левая осыпалась, стоят два ангела в белых одеждах, осеняющие трапезу золотыми рипидами. На уцелевшей части трапезы видны дискос и крест. Позади ангелов на одной стороне представлены Спаситель и шесть апостолов, которым Он преподает Святой Хлеб, а на другой – также Спаситель и еще шесть апостолов, которым Он преподает Святую Чашу. Вверху над первою стороною начертаны по-славянски черною мозаикою слова: Приимите и идите.. . над последнею: Пиите от Нея ecu... Пред трапезою поставлена низменная ограда из восьми столбиков, разделенная отверстием для царских врат на две половины и, без сомнения, напоминающая собою древний иконостас. В ряд с Тайною вечерею на обеих алтарных стенах изображены мозаикой восемь ликов святых апостолов, по четыре на каждой, от которых, впрочем, на правой стороне уцелели только части ног, а на левой – один полный лик и три неполные. В ряд с этими апостольскими ликами под восточною аркою начертаны мозаические изображения, довольно поврежденные: на правом столпе – святого великомученика Димитрия, а на левом – святого архидиакона Стефана в белом стихаре и ораре, в руках с кадильницею и фимиамницею¹⁴⁶⁹.

Святой крест употреблялся у нас тогда, как и прежде, во всех своих видах. Кресты в руках святых, изображенных в Святославовом Изборнике 1073 г., суть четвероконечные (л. 3). Крест преподобного Марка гробокопателя (конец XI в.), доселе хранящийся в его пещере и видимый всеми богомольцами, есть крест четвероконечный¹⁴⁷⁰. Кресты, напаленные свечою на своде недавно найденной в Киеве пещеры, в которой, как полагают, подвизались какие-то иноки Феофил и Иоанн (конец XI или XII в.), суть четвероконечные и восьмиконечные¹⁴⁷¹. Крест, начертанный в известном Сборнике Слов святого Григория Богослова (XI в.) в конце последнего Слова – шестиконечный¹⁴⁷². Крест из Животворящего Древа, присланный в начале XII в. великому князю Владимиру Мономаху из Константинополя и доныне хранящийся в московском Благовещенском соборе, – восьмиконечный; крест, начертанный в числе других священных изображений на окладе Евангелия, писанного в начале XII в. для новгородского князя Мстислава Владимировича, – шестиконечный; кресты в руках святых Бориса и Глеба, изображенных на окладе того же Евангелия, – четвероконечные¹⁴⁷³. Каменный крест преподобного Антония Римлянина, находящийся при его гробнице, – шестиконечный¹⁴⁷⁴. Кресты (четыре), найденные в развалинах киевской Феодоровской церкви, основанной в 1128 г., – четвероконечные, хотя они могут быть относимы и к последующему времени¹⁴⁷⁵.

Не можем при этом не заметить, что в то время у нас православные изображали на себе крестное знамение тремя перстами и пастыри Церкви крестообразно благословляли православных перстосложением именословным. Доказательствами первой мысли служат мощи некоторых угодников Киево-Печерских, подвизавшихся в XI и в 1-й половине XII в. Правые руки преподобных Илии муромца и Иосифа многоболезненного имеют три первые перста соединенными, хотя неравно, но вместе, а два последние – безымянный и мизинец пригнутыми к ладони¹⁴⁷⁶. У руки преподобного Спиридона три первые перста сложены даже совершенно ровно, а два последние пригнуты. Подобное же перстосложение представляют руки преподобного Алипия иконописца и Пимена многоболезненного¹⁴⁷⁷. Очевидно, что все эти угодники скончались с тем самым перстосложением, каким они хотели ознаменовать себя в минуту смерти. Именословно благословляющими изображены святой Василий Великий в Святославовом Сборнике 1073 г. и святой Иоанн Златоустый в Служебнике преподобного Антония Римлянина († 1147). Такое же изображение благословляющей руки можно видеть в нотном Стихираре XI – XII вв. в императорской Публичной библиотеке; на бармах и скиптре великого князя Владимира Мономаха в московской Оружейной палате¹⁴⁷⁸.

Святые мощи по временам были приносимы в Россию из Греции. Зодчие, пришедшие из Константинополя (1073) для сооружения Великой киево-печерской церкви, принесли с собою мощи семи святых мучеников: Артемия, Полиевкта, Леонтия, Акакия, Арефы, Иакова и Феодора¹⁴⁷⁹. Мощи положены были в разных местах под стенами церкви в основание ее, а над мощами по стенам изображены были самые лики этих угодников. Дочь греческого императора Алексия Комнина, по имени Варвара, бывшая в супружестве за великим князем киевским Святополком – Михаилом, принесла из Царьграда мощи своего ангела, святой великомученицы Варвары, которые положены были в Киево-Михайловском монастыре, в церкви, сооруженной Святополком (в 1108 г.), где открыто почивают и доселе¹⁴⁸⁰. Одна из поздних наших летописей упоминает, будто в 1091 г. принес к нам много мощей из Рима какой-то грек митрополич, по имени Феодор¹⁴⁸¹. Кто был саном этот грек митрополич (т. е., вероятно, прибывший с митрополитом из Греции и при нем живший), зачем был он в Риме и от кого приобрел он там мощи, которые принес в Россию, неизвестно. Не посылал ли его митрополит Иоанн со своим ответным посланием к папе Клименту III, подобно тому как Климент еще прежде прислал к нашему первосвятителю своего епископа? Дело возможное.

В самой России было двукратное перенесение мощей святых мучеников Бориса и Глеба, открытых прежде, и вновь открыты мощи преподобного Феодосия Печерского.

Первое перенесение мощей святых мучеников Бориса и Глеба совершилось в 1072 г., во дни великого князя киевского Изяслава¹⁴⁸². Он имел обычай ежегодно ходить в Вышгород вместе с другими православными на праздник святых страстотерпцев. Однажды при этом князь заметил, что церковь деревянная, в которой они покоились, построенная еще Ярославом, обветшала, и решился создать новую, деревянную. Когда здание было готово, Изяслав пригласил митрополита Георгия освятить новую церковь и перенести в нее мощи святых мучеников. На это торжество при бесчисленном стечении народа со всех сторон России собрались князья Изяслав киевский, Святополк черниговский, Всеволод переяславский и многие малолетние из областей своих, митрополит с епископами Черниговским Неофитом, Переяславским Петром, Белогородским Стефаном, Юрьевским Михаилом¹⁴⁸³ множество белого духовенства, черноризцев, игуменов, и в числе их Феодосии печерский, Софроний михайловский, Герман спасский и Николай переяславский. Первого числа мая митрополит освятил церковь и совершил в ней литургию. На другой день приступили к перенесению мощей. Сначала подняли мощи святого Бориса, которые почивали в деревянной раке. Впереди пошли черноризцы с зажженными свечами, потом следовали диаконы с кадилами и священники в облачении, далее епископы с митрополитом; за ними сами князья Изяслав, Святослав и Всеволод несли раку. Когда раку, принесши в новую церковь, открыли, от нее разлилось чудное благоухание, и все прославили Бога, а митрополита объял ужас, так как он прежде не твердо веровал в святость святых угодников, и первосвятитель, повергшись на землю, во всеуслышание молил Бога о даровании ему прощения¹⁴⁸⁴. Затем, целовав мощи угодника Божия, переложили их в каменную раку. Возвратившись в старую церковь за мощами святого Глеба, которые покоились уже в каменной раке, не понесли их на руках, вероятно за тяжестию раки, а поставили на колесницу и повезли на себе к новой церкви. Здесь в дверях церковных рака остановилась и ее никак не могли вести далее; тогда велели народу взывать: “Господи, помилуй”, – и рака прошла в двери. Обе раки поставлены были в церкви на правой стороне. Стали прикладываться к главе святого Бориса и к руке святого Глеба, причем митрополит, взяв руку последнего и облобызав, прилагал ее к своим очам и сердцу, потом благословил ею князей поочередно: Изяслава, Святослава и Всеволода, наконец весь народ. Святослав в другой раз приблизился к митрополиту и просил приложить святую руку к ране его, которая была на шее, также к его очам и темени; на главе князя остался в это время один ноготь святого Глеба, который принял князь себе на благословение. По окончании перенесения святых мощей совершена была Божественная литургия и все праздновали светло. Князья устроили торжественный обед, за которым присутствовали вместе с боярами своими, раздали много милостыни нищим и, мирно простившись, возвратились в свои жилища. С этого времени в России установлен новый праздник, мая 2-го, в память перенесения святых мощей Бориса и Глеба¹⁴⁸⁵.

Второе перенесение тех же мощей последовало в 1115 г. при великом князе Владимире Мономахе и также по случаю построения во имя святых мучеников нового храма, каменного¹⁴⁸⁶. Еще великий князь Святослав решился было создать в Вышгороде каменную церковь в честь святых мучеников Бориса и Глеба, но, возведши ее только на восемь локтей от земли, скончался (1076). Чрез несколько лет великий князь Всеволод (1078 – 1093) достроил эту церковь, но в ту же ночь, как церковь была совершенно окончена, верхи ее пали и стены развалились. Уже сын Святослава черниговский князь Олег вновь воздвиг эту церковь из развалин, расписал ее и снабдил всем нужным (ок. 1110 г.), но он напрасно несколько раз молил великого князя Святополка о перенесении в нее святых мощей. Святополк не соглашался, будучи недоволен тем, что не сам ее построил. Владимир Мономах, сделавшись великим князем (1113), немедленно согласился на перенесение мощей в новую церковь, к общей радости своих подданных. К первому мая было в Вышгороде необычайное стечение народа. Тут находились сам великий князь Владимир Мономах с сынами своими, князья черниговские Давид и Олег Святославичи также с сынами своими, митрополит Киевский Никифор с епископами Феоктистом Черниговским, Лазарем Переяславским, Никитою Белгородским, Даниилом Юрьевским, Миною Полоцким, игумены всех монастырей¹⁴⁸⁷, многие черноризцы, священники и клирики, бояре, воеводы, старейшины от всех стран Русской земли и вообще бессчетное множество людей всякого возраста и пола, звания и состояния. Первого мая, которое случилось во вторую субботу по Пасхе, церковь была освящена митрополитом с епископами и храмоздатель Олег устроил для духовенства светлый пир. На другой день, в неделю жен-мироносиц, отпев одновременно заутреню в обеих церквах, новой и старой, где покоились святые мощи, приступили к перенесению их. Раку святого Бориса поставили на особо устроенную колесницу и повезли сами князья с боярами; им предшествовали митрополит и епископы в полных облачениях, а впереди епископов шли игумены, священники, черноризцы – все с зажженными свечами; народ покрывал улицы, стены, здания и толпился в таком количестве, что невозможно было двигаться священному ходу, и Владимир Мономах приказал бросать в толпы куны, сребреники, разные ткани, чтобы очистить дорогу. На протяжении всего пути народ взывал: “Кирие, елеисон” (“Господи, помилуй”), и не было почти никого, кто бы не плакал от духовной радости. Когда рака святого Бориса была перевезена в новую церковь, тем же порядком перевезли и раку святого Глеба. Тут между князьями случилось разногласие: Владимир Мономах хотел поставить раки посреди церкви и над ними устроить серебряный терем, а Давид и Олег желали, чтобы раки поставлены были на правой стороне церкви в нарочито приготовленные уже для них клети, или своды (комары). Для решения спора митрополит и епископы предложили князьям бросить жребий. Князья согласились, положили два жребия на престол и вынули жребий Олега и Давида, почему раки постановлены были на правой стороне церкви. Затем совершена была литургия и последовал в Вышгороде трехдневный праздник, после которого все разошлись в свои домы. Благочестивый Владимир Мономах показал еще особенным образом свою любовь к святым страстотерпцам. Будучи еще переяславским князем, когда мощи угодников покоились в деревянной церкви, он однажды пришел ночью и смерил их каменные гробы, потом приготовил серебряные доски, позлатил и опять ночью оковал этими досками святые раки, так что наутро люди с изумлением увидели богатое украшение рак и прославили Бога и благочестивого князя. По перенесении же мощей в каменную церковь он снова оковал раки другими серебряными позлащенными досками, на которых сделаны были самые изображения страстотерпцев, поставил пред ними великолепные хрустальные подсвечники, украшенные золотом, повесил над ними серебряные позлащенные лампады, оковал золотом и серебром даже клетки, где помещались раки, так что многие из греков, приходившие в Вышгород на поклонение святым мощам, с удивлением свидетельствовали, что такого украшения рак они нигде не видели.

Об открытии мощей преподобного Феодосия повествует Нестор не только как очевидец, но и как один из действователей, участвовавших в событии. “В 1091 г., – говорит он, – игумен и братия Печерского монастыря составили совет и рассудили: неприлично отцу нашему Феодосию лежать вне церкви монастырской, потому что он основал эту церковь и собрал черноризцев. Вслед за тем повелели устроить в церкви место, где бы положить его мощи. За три дня до праздника Успения Богородицы пришел ко мне игумен и сказал: “Пойдем в пещеру к Феодосию”. Мы пошли тайно от всех и определили место, где нужно копать. Игумен сказал мне: “Не открывай никому из братии, чтобы никто не знал, а возьми только кого хочешь себе на помощь”. Я в тот же день приготовил орудия для копания и вечером – это было во вторник – взял с собою одного брата, пришел в пещеру и, отпев псалмы, начал копать. Уставши, я передал заступ брату, и мы копали до полуночи. Много трудились мы, но не могли докопаться, и я начал скорбеть, не в сторону ли копаем. Я взял заступ и стал копать еще усерднее, а товарищ мой отдыхал пред пещерою. Услышав било к заутрени, он закричал мне: “Ударили в било!” – между тем как я прокопал до мощей Феодосия. И я отвечал брату: “Я докопался уже”. Когда я прокопал, меня объял ужас и я начал говорить: “Господи, помилуй!” В то время два брата сидели в монастыре и смотрели к пещере, дожидаясь, не пронесет ли игумен тайно мощей святого Феодосия только с несколькими из братии. При ударе в било они увидели, что три столба как бы радужных пришли и стали над пещерою, где положен был Феодосии. Тогда же Стефан, епископ (Владимирский), бывший прежде преемник Феодосия на игуменстве, увидел из своего (Кловского) монастыря чрез поле великую зарю над пещерою. Получив еще за день пред тем известие, что будут переносить мощи Феодосиевы, он подумал, что, верно, уже переносят их, и, жалея, что переносят без него, поспешил взять с собою кловского игумена Климента и на коне отправился в Печерскую обитель. Пока они были в пути, им представлялась светлая заря над пещерою. Когда подошли ближе, увидели как бы множество горящих свеч, а когда пришли к самой пещере, уже не видели ничего; вошли в нее и нашли нас, сидящих у мощей святого Феодосия. Между тем я послал сказать игумену: “Приходи, вынесем мощи”. Игумен пришел с двумя братиями. Мы еще более раскопали могилу и, спустившись в нее, увидели мощи Феодосия; составы тела его не распались, только волосы присохли к голове. Положив мощи на мантию, мы вынесли их из пещеры. На другой день собрались епископы Ефрем Переяславский, Стефан Владимирский, Иоанн Черниговский, Марк Юрьевский (значит, они или заблаговременно были приглашены в Киев, или находились в Киеве), пришли и игумены из многих монастырей с черноризцами, и многие православные; взяли мощи Феодосиевы с фимиамом и свещами, перенесли их в Великую церковь, поставили в притворе на правой стороне в 14-й день августа, в четверток, и светло праздновали тот день”. Впрочем, хотя мощи Феодосия были открыты и торжественно перенесены в церковь, но сам Феодосии еще не был причтен Церковию к лику святых. Уже в 1108 г. киево-печерский игумен Феоктист стал напоминать великому князю Святополку, чтобы имя преподобного Феодосия вписали в синодик. Святополк, хорошо знавший житие великого подвижника, с радостию на то согласился и повелел митрополиту Никифору вписать Феодосия в синодик. Митрополит вписал и приказал то же сделать по всем епископиям русским, и все епископы с радостию вписали¹⁴⁸⁸. Вероятно, с этого времени и начали праздновать в честь Феодосия два дня: день его успения, 3 мая, и день перенесения мощей его, 14 августа¹⁴⁸⁹. В 1130 г. суздальский тысяцкий Георгий, сын известного князя Симона Варяга, наследовавший от отца своего любовь к преподобному Феодосию, прислал в Печерскую обитель для окования его раки 500 гривен серебра и 50 гривен золота, и рака действительно была окована¹⁴⁹⁰.

Кроме праздников, явившихся у нас по случаю перенесения или открытия святых мощей в нашем отечестве, установлен тогда у нас праздник по случаю перенесения святых мощей, бывшему и вне пределов нашего отечества. Разумеем праздник 9 мая в память перенесения святых мощей святителя Николая из Мир Ликийских в город Бар. Древние наши летописи совершенно молчат об этом событии; позднейшие говорят только о перенесении мощей, не упоминая об установлении праздника¹⁴⁹¹. Но сохранилось Слово на перенесение мощей святителя Николая, сказанное у нас одним из современников события и свидетельствующее, что к концу XI или в начале XII в. праздник этот уже существовал в Русской Церкви, как действительно он и означен в месяцеслове при Евангелии 1144 г.¹⁴⁹² В Слове повествуется, что когда турки совершенно опустошили всю Ликию и в ней город Миры, где покоились мощи святого Николая, тогда святитель явился одному “правоверному” священнику, жившему по другую сторону моря, в Апулийской стране, в городе Баре, и заповедал передать барянам, чтобы они перенесли к себе мощи его из Мир Ликийских. Баряне, желая скрыть свое намерение, снарядили три корабля с пшеницею и отправили ее в Антиохию. Продав свой товар, мнимые купцы поспешили в Миры Ликийские, так как дорогою услышали, что венециане хотят взять к себе мощи святителя Николая. В Мирах посреди всеобщего запустения баряне встретили только четырех иноков, которые и указали им место погребения святителя Николая. Немедленно разломан был помост церкви, и там нашли раку угодника Божия с мощами, исполненную мира. Миро перелили в сосуды, а раку с мощами поставили на корабль и отправились в свой город, взяв с собою и двух иноков. Вышли они из Мир Ликийских II апреля и прибыли в город Бар 9 мая, в день воскресный, к вечеру. Жители города с радостию встретили святые мощи и положили их в церкви святого Иоанна Предтечи, находившейся близ моря. Затем последовали многочисленные чудеса: вечером в воскресенье и в понедельник святитель исцелил 47 больных, мужей и жен, одержимых разными болезнями, во вторник – 22, в среду – 29, в четверток утром исцелил юношу глухонемого, находившегося в недуге уже пять лет. Пораженные чудесами, жители приносили пожертвования к раке угодника, злато и серебро, и решились соорудить во имя его великолепную церковь. На третье лето после перенесения мощей, когда церковь была готова, баряне послали к папе Герману (Урбану II), чтобы он пришел освятить церковь и перенесть в нее мощи святителя Николая. Папа исполнил желание просивших и торжественно перенес мощи в новую церковь 29 сентября (по другим спискам – сентября 9-го, по третьим – мая 9-го)¹⁴⁹³. “И праздник, – замечает составитель Слова, – сътвориша в тот день и похвалу, юже творят в тот день святому людие вся и до сего дни”¹⁴⁹⁴.

Когда случилось это событие? Почти во всех наших летописях, в каких упоминается о нем, равно как во всех списках рассматриваемого нами Слова, говорится единогласно, что событие совершилось во дни греческого императора Алексея Комнина (1081 – 1118), Константинопольского патриарха Николая и князей русских: киевского Всеволода (1078 – 1093) и черниговского Владимира Мономаха, но самый год события показан очень различно: в летописях – 1087, 1088 и 1089, в списках Слова – 1095 и 1096¹⁴⁹⁵. Ближайшим к истине представляется первое показание, так как и по западным летописям перенесение мощей святого Николая из Мир Ликийских в город Бар последовало в 1087 г.¹⁴⁹⁶ Но никак нельзя принять ни четвертого, ни пятого показаний, потому что в 1095 – 1096 гг. великий князь киевский Всеволод, при котором случилось это событие, уже не существовал на земле.

Почему же и в нашей Церкви установлен был праздник 9 мая в память перенесения святых мощей святителя Николая? Не вследствие ли единения нашей Церкви с Римскою и подчинения папе, как казалось некоторым?¹⁴⁹⁷ Но два послания митрополита Иоанна II, при котором, по всей вероятности, и установлен у нас этот праздник¹⁴⁹⁸, равно направленные против латинян, и потом три таких же послания митрополита Никифора (1104–1121) непререкаемо свидетельствуют, что предполагаемого единения и подчинения тогда вовсе не было. С другой стороны, ниоткуда не известно, чтобы папа Урбан II установил праздник 9 мая для всей своей Церкви, а не для одной только Апулии как праздник местный; напротив, известно, что в некоторых странах, подведомых Римскому епископу, праздник этот вовсе не был введен¹⁴⁹⁹. Следовательно, тем более странно предполагать, будто у нас он введен по распоряжению папы. Почему же, повторяем, установлен у нас праздник 9 мая? Главными побуждениями к этому могли быть: а) глубокое уважение к святителю Николаю, издавна господствовавшее на всем Востоке и из Греции перешедшее в Россию; б) еще более – весть о многочисленных чудесах, какими сопровождалось перенесение мощей из Мир Ликийских в апулийский город Бар, где жили еще христиане православного исповедания, подведомые Цареградскому патриарху, хотя находились уже и латиняне¹⁵⁰⁰; в) наконец, то важное обстоятельство, что во время самого перенесения мощей святителя Николая он и в Киеве совершил разные чудеса и, между прочим, чудо над утопшим в Днепре младенцем, сделавшееся известным митрополиту и поразившее изумлением всех жителей¹⁵⁰¹. Первосвятители наши еще прежде установили своею властию несколько местных праздников в России, не существовавших на Востоке; так точно могли установить и настоящий, хотя в Греции он не был установлен.

Из праздников, установленных тогда в Греции, наша летопись упоминает только об одном: о празднике 30 января в честь трех святителей – Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, установленном в 1076 г., хотя не говорит, тогда ли или уже впоследствии этот праздник принят Русскою Церковию¹⁵⁰². Что касается до древних праздников и постов, какие содержала Церковь Восточная, то, без всякого сомнения, их содержала тогда и Церковь Русская, как свидетельствуют сохранившиеся месяцесловы¹⁵⁰³. К соблюдению праздников и постов убеждал своих слушателей преподобный Феодосии; в частности, он говорит о посте в среду и пяток и о святой Четыредесятнице, которую называет десятиною, приносимою нами Богу из дней года. А митрополит Никифор по случаю Четыредесятницы написал известное послание к великому князю Владимиру Мономаху и поучение к народу. Замечательно, что пост в среду и пяток был у нас отменяем, если в эти дни случался какой-либо Господский или Богородичный праздник¹⁵⁰⁴.

Обращаясь к священнодействиям Церкви, остановимся прежде всего на важнейших из них – святых таинствах. Крещение совершалось тогда у нас чрез троекратное погружение. “Они, – говорит преподобный Феодосии о латинянах, – крещаются в едино погружение, а мы в три”. Крещаемых называли непременно именами святых, а не какими-либо другими, вопреки обычаю тех же латинян¹⁵⁰⁵, хотя оставался еще обычай, особенно между князьями, кроме христианского имени давать детям и народные названия¹⁵⁰⁶. Вслед за крещением совершалось таинство миропомазания: “Мы крещающегося мажем миром и маслом, а они крещающемуся сыплют соль в уста”, – говорит о латинянах преподобный Феодосии и повторяют некоторые другие наши писатели¹⁵⁰⁷. Совершать миропомазание предоставлялось не одним епископам, как было уже у западных христиан, но и священникам¹⁵⁰⁸. В житии просветителя муромцев благоверного князя Константина повествуется, что, вслед за тем как жители Мурома крестились в Оке, “епископы и священницы мазаху хризмою чело, очи, уста, ноздри и уши крестившихся, и, надевши венцы червленые на главы их, обязаша кресты, и возложиша на них белые ризы, и даша всем свещи горящие в руце”. Не забудем, однако ж, что это житие составлено уже в позднейшее время¹⁵⁰⁹. О таинстве покаяния ясно свидетельствует известное послание черноризца Иакова к великому князю Изяславу, где Иаков, как духовный отец, разрешает своего духовного сына от всех грехов, им исповеданных, и преподает ему различные наставления. Митрополит Никифор в Слове на неделю сыропустную объясняет самые условия истинного покаяния, убеждает приносить чистосердечную исповедь пред отцами духовными и исполнять налагаемые от них епитимий¹⁵¹⁰. Таинство Евхаристии совершаемо было у нас на хлебе квасном и на вине, растворенном водою¹⁵¹¹. О совершении таинства священства, т. е. о рукоположении и поставлении на священные степени епископа, пресвитера и диакона, многократно упоминает преподобный Нестор в своей летописи и в житии преподобного Феодосия. Замечателен, в частности, обряд настолования новопоставленных епископов и митрополитов, совершавшийся тогда у нас по примеру Церкви Греческой: чрез несколько дней после рукоположения епископа или прибытия митрополита из Греции новый святитель возводим был другими святителями во время литургии по прочтении Евангелия на стол, или кафедру, стоявшую среди церкви, и торжественно приветствован был возглашением его епархии и целованием. Так, митрополит Иларион сам свидетельствует о себе, что он по рукоположении был настолован; о митрополите Никифоре замечено, что он прибыл в Русь 6 декабря, а 18-го того же месяца на стол посажен; о Черниговском епископе Феоктисте сказано, что он поставлен во епископа января 12-го, а посажен на стол 19-го.¹⁵¹² Таинство брака, т. е. благословение Церкви и венчание, считалось необходимым для всех брачующихся, и так как некоторые простые люди вступали в браки без благословения церковного и венчания, предоставляя это только боярам и князьям, то пастыри Церкви принимали меры для вразумления невежд¹⁵¹³. Наконец, сохранилось свидетельство и о таинстве елеосвящения, что оно совершалось в нашей Церкви. “Если кто, – повествует летописец, – приносил в монастырь больное дитя, каким бы недугом оно ни было одержимо, или и взрослый человек, одержимый каким-либо недугом, приходил в монастырь к блаженному Феодосию, то он повелевал пресвитеру Дамиану творить молитву над болящим и тотчас, как Дамиан совершал молитву и помазывал маслом святым, приходившие исцелялись”¹⁵¹⁴. Нельзя не узнать здесь таинства, которое издревле называлось молитвомаслием (ευχέλαιον) и в котором при помазании тела святым елеем молитвенно призывается на больного благодать Божия, исцеляющая не только немощи душевные, но и телесные.

Из других священнодействий, совершавшихся тогда у нас, древние свидетельства упоминают о вечерне, повечерие, полунощнице, утрене, часах и вообще о всех службах вседневных¹⁵¹⁵; еще об освящении церквей, которое иногда совершалось очень торжественно самим митрополитом и даже Собором епископов по чину, сходному с настоящим¹⁵¹⁶; об отпевании и погребении князей, которое также нередко производилось Собором епископов при пении обычных псалмов и песней¹⁵¹⁷.

Богослужебные книги, по которым совершались все эти, как и другие, священнодействия, без сомнения, существовали у нас в полном составе, какой тогда был известен. Новгородский князь Всеволод Мстиславич сам свидетельствует о созданной им церкви святого Иоанна Предтечи на Опоках: “И устроил семи к иконами многоценными, и Евангелием многоценным, и всеми книгами исполнъ”¹⁵¹⁸. До настоящего времени сохранились:

1) кроме трех известных нам Евангелий XI и XII вв., Остромирова, Мстиславова и Юрьевского, расположенных согласно с церковным употреблением по дням недели и праздникам,

2) Служебник, приписываемый преподобному Антонию Римлянину († 1147) и содержащий в себе только чин литургии святого Иоанна Златоустого. Нельзя не заметить, что в этом древнейшем из наших Служебников число просфор для проскомидии не определено, а после наставления о вынутии Агнца сказано: “И просфумисав просфоры”¹⁵¹⁹.

3) Кондакарь нотный (нач. XII в.), принадлежащий нижегородскому Благовещенскому монастырю (а ныне императорской Публичной библиотеке). В этой книге содержатся: а) кондаки на праздники и дни нарочитых святых, расположенные по церковному порядку месяцев с сентября по август – почти все те же, что и ныне у нас; б) кондаки великопостных и всех последующих недель и праздников до Пятидесятницы из Триоди постной и цветной – почти все те же, что и ныне¹⁵²⁰; в) ипакои и кондаки воскресны – те же, что и ныне, за исключением кондака 7-го гласа; г) ипакои на некоторые праздники (Рождество Богородицы, архангела Михаила, Рождество Христово и Богоявление) – иногда те же, что ныне, иногда другие; д) причастны (некоторые на несколько гласов) на Крещение Господне, общий Богородичный, на Благовещение, в пост, в память святых, воскресный, на неделю вербную. Великую Субботу, Пасху, Воздвижение, во дни апостолов, на Преображение, в день поминовения умерших, на Преполовение, Вознесение и Пятидесятницу – все те же, что и ныне; е) “Святый Боже”, положенное на ноты; ж) воскресное: “Всякое дыхание” – на 8 гласов; з) припев на 9-й песни в день Введения и припев вседневный – последнего нет у нас; и) полиелей, состоящий из одного псалма: “Исповедайтеся Господеви”, – на 8 гласов, по нескольку стихов на каждый глас; к) песнь на Пасху – “Христос воскресе”; л) так названные азматики (ασμα – песнь), или отрывки из псалмов, распетые на 8 гласов с припевами: Аллилуйя и Слава Тебе, Боже, – это, вероятно, часть особого последования вечерни и утрени, которые назывались песненными (ασματικη ακολουθια [песенное последование (греч.)]), потому что от начала до конца пелись, – последования, давно уже не существующего в Церкви; м) светильны воскресны, или экзапостиларии, и стихиры евангельские – те же, что и ныне; н) наконец, три песни Богородице и песнь великомученику Георгию (последняя, кажется, позднейшего письма). Из русских святых есть здесь два кондака святым Борису и Глебу и был кондак преподобному Феодосию Печерскому¹⁵²¹. Нотные знаки в Кондакаре смешанные: азбучные и крюковые. Буквы для этих знаков употребляются большею частию греческие, но иногда и славянские (например, д, ц). Между крюковыми знаками встречаются линии, начертанные в разных направлениях, от одной до пяти, точки, точки вместе с линиями, запятые, запятые вместе с точками и под.¹⁵²² Стихи, положенные на ноты, писаны по обычаю без всякого сокращения и титл, чтобы над каждым слогом надписать нотный знак, но, кроме того, между отдельными слогами каждого слова вставлены многие согласные и гласные буквы без всякого смысла, а только для надписания над ними нот и для растянутости пения, так что иногда одно слово тянется на две или три строки. При этом для певцов нередко употребляются музыкальные знаки: неагие, неанеее, анаагиа и другие подобные. В Кондакаре одна ипакои, именно на Воздвижение, сначала изложена в славянском переводе, потом в греческом подлиннике, и над славянскою помещены все те нотные знаки, какие стоят над греческою, хотя число слогов в той и другой различно, это показывает, что у нас тогда в церковных песнях вполне удерживались ноты греческие, вследствие чего при неодинаковом количестве слогов в переводе сравнительно с подлинником неизбежно писались даже над буквами безгласными¹⁵²³. 4) Две книги Минеи месячной: за октябрь, писанная в 1096 г., и за ноябрь, писанная в 1097 г., находящиеся в Московской Синодальной типографской библиотеке¹⁵²⁴. 5) Минея праздничная императорской Публичной библиотеки, XI – XII вв., без начала и конца, содержащая каноны праздникам и нарочитым святым за сентябрь, октябрь и ноябрь, по местам положена на ноты крюковые и служб русским святым не имеет¹⁵²⁵. 6) Триодь постная Новгородской Софийской библиотеки, XI в., многие стихиры в ней с крюковыми знаками¹⁵²⁶. Само собою разумеется, что почти все чинопоследования, изложенные в наших богослужебных книгах, были переведены с греческого. Но к концу XI в. явился на Руси и свой песнописец – преподобный Григорий Печерский, за которым не без причины осталось название творца канонов¹⁵²⁷. Им могли быть написаны каноны в честь русским святым: святым Борису и Глебу, на перенесение мощей их 2 мая (1072), и преподобному Феодосию Печерскому – на успение его 3 мая и на перенесение его мощей 14 августа, а также и равноапостольному князю Владимиру, если только канон последнему не был составлен гораздо прежде по требованию обстоятельств¹⁵²⁸.

Около 1051 г. переселились в Киев из Царяграда три греческие певца со своими семействами и от этих-то певцов началось в Русской земле, по выражению Степенной книги, ангелоподобное пение, именно: изрядное осмогласие, наипаче же и трисоставное сладкогласование и самое красное демественное пение, получившее свое имя от так называвшихся доместиков (учителей, уставщиков пения в церкви, по-нынешнему – регентов)¹⁵²⁹. В чем бы ни состояли означенные виды церковного пения, введенные у нас греческими певцами, пришедшими при великом князе Ярославе, но нельзя отвергать, что переселение к нам этих певцов сопровождалось добрыми последствиями для Русской Церкви. Еще прежде 1074 г. мы видим в Киево-Печерском монастыре доместика Стефана, а около 1134 г. в Новгородском Юрьевском монастыре – доместика Кирика, которые, следовательно, управляли хорами певчих или были уставщиками пения в своих обителях¹⁵³⁰. Естественно предположить, что такие же доместики и хоры существовали при митрополите и епископах или при соборных церквах каждой епархии¹⁵³¹. В Киеве к концу XI и в начале XII в. известен был двор доместиков за Десятинною церковию, где, должно быть, доместики жили и обучали русских церковному пению¹⁵³². Около 1130 г. пришли из Греции к великому князю Мстиславу († 1132) еще три гораздые певца, которые, вероятно, также обучали русских пению и из которых один, Мануил, поставлен в 1136 г. епископом на Смоленскую епархию¹⁵³³. Достойно замечания, что некоторые краткие молитвы и стихи у нас пелись тогда по-гречески. Многочисленные толпы народа при двоекратном торжественном перенесении мощей святых Бориса и Глеба (в 1072 и 1115 гг.) единогласно взывали: “Кирие, елеисон”¹⁵³⁴. Звенигородцы в 1146 г., освободившись от врагов, также взывали: “Кирие, елеисон” . В Нижегородском Кондакаре, как мы видели, целая ипакои на Воздвижение написана сначала по-славянски, потом по-гречески, а, кроме того, в так называемых азматиках наряду со славянскими стихами положены на ноты и греческие стихи, писанные славянскими буквами. Например, азматика в гласе 1: “Раби Господа, алелугиа; по всей земли, алелугиа; ти икоумени (τη οικουμένη), алелугиа; о Феос моу (ο Θεος μου), алелугиа; слава Тебе, Боже, алелугиа; ти икоумени, алелугиа; ен оли кардиа моу (εν ολη καρδία μου [вселенной... Боже мой... от всего сердца моего (греч.)]), алелугиа...” В гласе 3: “Исповемься Тебе, Господи, алелугиа; по всей земли, алелугиа, алелуиа, алелуиа, алелуиа, докса си о Феос (δοξά σοι ο Θεος [слава Тебе, Боже (греч.)]), слава Тебе, Боже, алелугиа”. В гласе 4: “И Святому Духу, алелугиа; ке Агио то Пневмати (και Αγιω τώ Πνέυματι [и Святому Духу (греч.)]), алелугиа”. В гласе 8: “Епи си, Коурие, илписа (επι σοι, Κύριε [на Тебя, Господи, надежда моя (греч.)]), алелугиа; ти икоумени, алелугиа; ти икоумени, алелугиа; слава Тебе, Боже, алелугиа; и Святому Духу, алелугиа...” и пр. (л. 114 – 121). Судя по тому, что в азматиках положены на ноты только некоторые слова стихов, можно думать, что это сделано для образца и что по указанным образцам пелись и остальные слова тех же стихов¹⁵³⁵.

Из священных одежд того времени чудесно уцелело полное облачение святого Никиты, епископа Новгородского († 1108), которое 450 лет находилось на теле погребенного в земле святителя, а по открытии мощей его (1558) уже около 300 лет соблюдается в ризнице новгородского Софийского собора; это облачение состоит из фелони, епитрахили, поручь и палицы, штофных кофейного цвета, из пояса гарусного тканого, белого омофора и синей гродетуровой шапочки, опушенной горностаем. Там же хранится и посох святителя Никиты, сделанный из трех тонких жимолостных тросточек, связанных тремя костяными яблоками и костяною рукоятью¹⁵³⁶. Кроме того, из церковных вещей того времени упоминаются сосуды серебряные, индитбе (πλησα – верхняя престольная одежда) и служебные платы (вероятно, воздухи), шитые золотом, паникадила, кадильницы и кацеи (сосуды с ручками для каждения), колокола и била, употреблявшиеся преимущественно в монастырях¹⁵³⁷. (“Индитьбе” – древнерусская форма множественного числа от слова “индитьба” (“престольная одежда”), очень редкого в древнерусской письменности. Более употребительным было слово “индития”. – Ред.) Относительно колоколов в житии преподобного Антония Римлянина повествуется, что, когда он чудесно прибыл (1106) в Новгород ночью, в это время начали звонить к заутрени и он услышал великий звон по городу, – знак, что в Новгороде уже многие, если не все, церкви имели колокола¹⁵³⁸.

Обычай погребать умерших при церквах или в самих церквах, начавшийся у нас еще прежде, продолжался и в настоящий период. Почти все князья, о смерти которых упоминает летопись, погребены были в церквах¹⁵³⁹. Даже простые миряне удостоивались этой чести: так, благочестивая супруга киевского посадника Яна по имени Мария, бывшая духовною дочерию преподобного Феодосия, положена была по смерти своей в Великой печерской церкви на левой стороне против гроба самого Феодосия¹⁵⁴⁰.