Глава 17

Павел в Фессалонике и Верии (1–14). Павел в Афинах (15–34)

Деян.17:1. Пройдя через Амфиполь и Аполлонию, они при­шли в Фессалонику, где была Иудейская синагога.

«Амфиполь» – афинская колония, в то время главный город первого округа Македонии, на речке Стримоне, к юго-западу от Филипп.

«Аполлония» – небольшой город к юго-западу от Амфиполя, причислявшийся тогда к македонской провинции Мигдонии.

«Фессалоника» или Солун(прежде – Фермы) – главный город второго округа Македонии, при Фермейском заливе Эгейского моря, резиденция римского претора, город торговый и густо населенный. Евреев здесь было очень много, имелась и синагога.

Деян.17:2. Павел, по своему обыкнове­нию, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний,

«По своему обыкновению». Везде, куда приходил с проповедью Павел, он прежде всего обращался к иудеям, и уже потом к язычникам (ср. Деян.13:46, 14 и др.).

«Вошел к ним», – т. е. в синагогу.

Деян.17:3. открывая и доказывая им, что Христу надлежало по­страдать и воскреснуть из мертвых и что Сей Христос есть Иисус, Которого я про­поведую вам.

«Только сущность беседы изложил писатель, – так он не многоречив и не везде излагает целые речи Павла» (Златоуст).

Деян.17:4. И некоторые из них уверовали и при­соединились к Павлу и Силе, как из Еллинов, чтущих Бога, великое множе­с­т­во, так и из знатных женщин немало.

В числе уверовавших, под влиянием проповеди Павла, кроме иудеев, было множество «Еллинов, чтущих» Бога, т. е. прозелитов, к коим, вероятно, принадлежали и упоминаемые тут женщины.

Деян.17:5. Но неуверовав­шие Иудеи, воз­ревновав и взяв с площади некоторых негодных людей, собрались толпою и воз­мущали город и, при­ступив к дому Иасона, домогались вывести их к народу.

Кто такой был Иасон, у которого, как видно, имели пребывание апостолы, неизвестно: так как иудеи рассеяния охотно усвояли себе греческие имена, то это мог быть и иудей-еллинист, и чистокровный еллин-прозелит, в обоих случаях уверовавший во Христа, хотя ясно об этом не говорится.

Деян.17:6. Не найдя же их, по­влекли Иасона и некоторых братьев к городским начальникам, крича, что эти всесветные воз­мутители при­шли и сюда,

Деян.17:7. а Иасон при­нял их, и все они по­ступают про­тив по­веле­ний кесаря, по­читая другого царем, Иисуса.

Не нашедши в доме Иасона апостолов, вероятно, заблаговременно удалившихся, толпа влечет на суд самого Иасона с некоторыми верующими братьями, обвиняя в том, что он дал приют «возмутителям» вселенной – преувеличение, выражающее крайнее возбуждение толпы и ненависть к проповедникам Евангелия и ко всем христианам.

Для лучшего успеха своих обвинений, озлобленные иудеи окрашивают их в политическую окраску – прием, так успешно примененный на Иисусе (Ин.19 и парал.) – заявляя, что христиане чтут царем не кесаря римского, а Иисуса.

Деян.17:9. Но сии, по­лучив удостовере­ние от Иасона и про­чих, отпустили их.

«Но..., получив удостоверение» – καί λαβόντες τό ικανόν, – слав.: «вземше же довольное» – взяв довольно, т. е., по-видимому, денег в качестве залога или штрафа, а еще правильнее – получив достаточные сведения о том, что обвиняемые вовсе не преступники против царского величества, а самые мирные люди.

Деян.17:10. Братия же немедлен­но ночью отправили Павла и Силу в Верию, куда они при­быв, по­шли в синагогу Иудейскую.

Все же, братия отправляют Павла и Силу ночью в Верию, ввиду того, что возбуждение могло возгораться каждую минуту с новой силой. Верия – город к юго-западу от Фессалоники, в третьей части Македонии (главным городом которой была Пелла) и на самой южной ее границе.

Деян.17:11. Здешние были бла­гомыслен­нее Фессалоникских: они при­няли слово со всем усердием, ежедневно раз­бирая Писания, точно ли это так.

«Здешние были благомысленнее Фессалоникских...» – греч.: οῦτοι δέ ῆσαν ευγενέστεροι, – слав.: «благороднейши» – благороднее, по характеру и настроению духа.

«Точно ли это так...», т. е., как проповедовал Павел.

Деян.17:14. Тогда братия тотчас отпустили Павла, как будто идущего к морю; а Сила и Тимофей остались там.

Братия отпускают только Павла. Почему? Потому, очевидно, что против него именно направлялось подготовлявшееся фессалоникскими выходцами возмущение. «Они отпускают (читаем Златоуста) только Павла, потому что за него опасались, чтобы он не потерпел чего-нибудь, так как он был их главою. Так, не везде действовала благодать, но оставляла им действовать и самим по-человечески, возбуждая их и располагая к бодрствованию и вниманию».

«Как будто идущего к морю» – греч.: εξαπέστειλαν πορεύεσθαι ως επί τήν θάλασσαν» – слав.: «отпустиша идти на поморие», отпустили идти в направлении к морю (ως с предлогом распространяет значение последнего, делает менее определенным).

Вероятно, Павел именно морем доехал и в Афины; этим он лучше скрывал свой след от гнавшихся за ним по пятам иудеев и затруднял их преследования.

«Афины» – главный город Греции, средоточие тогдашней греческой науки, искусства, цивилизации, торговли и роскоши.

Деян.17:15. Сопровождав­шие Павла про­водили его до Афин и, по­лучив при­ка­за­ние к Силе и Тимофею, чтобы они скорее при­шли к нему, отправились.

Павел поджидал Силу и Тимофея к себе в Афины, но встретил их уже в Коринфе (Деян.18:5), вынужденный, вероятно, оставить Афины ранее, чем вначале предполагал. Из 1Сол.2:18–3:2 можно, правда, заключить, что Тимофей приходил к Павлу и в Афины, но был послан им обратно в Македонию и именно Фессалонику, и потом уже, вместе с Силою, остававшимся в Верии, прибыл к Павлу в Коринфе.

Деян.17:17. Итак он рас­суждал в синагоге с Иудеями и с чтущими Бога, и ежедневно на площади со встреча­ю­щимися.

«Рассуждал в синагоге с иудеями и с чтущими Бога», т. е. прозелитами. Это было, очевидно, по субботам, в промежутке между которыми Павел также не бездействовал, «ежедневно» вступая в беседы «на площади со встречающимися». Так была неугомонна его великая душа!

Деян.17:18. Некоторые из эпикурейских и сто­ических философов стали спорить с ним; и одни говорили: «чтó хочет ска­за­ть этот суеслов?», а другие: «кажет­ся, он про­поведует о чужих божествах», по­тому что он бла­го­ве­с­т­вовал им Иисуса и воскресе­ние.

«Некоторые из эпикурейских и стоических философов...», пользовавшихся тогда наибольшею популярностью и наиболее резко противополагавшихся христианству. В основе первой системы – эпикурейцев – лежал, как известно, самый грубый материализм и нигилизм; в основе второй – самозамкнутая гордость и самообольщение.

Деян.17:19. И, взяв его, при­вели в ареопаг и говорили: можем ли мы знать, что это за новое уче­ние, про­поведуемое тобою?

«Взяв его, привели» – не насильственно, а очевидно, с согласия Павла, принявшего их приглашение.

«Ареопаг» – место собрания и заседания Верховного Совета греческой демократии для обсуждения дел государственных, общественных и судебных. Это учреждение сохранило свое значение, хотя и не во всем, и после подчинения Греции Риму. Верховный Совет этот состоял из лучших и знаменитейших граждан. Место собрания – Марсов холм, примыкавший к большой площади (Деян.17:17), было удобно тем, что Павла могло слышать все множество народа с прилегающей площади. Сюда и привели его – не для суда над ним, а из желания выслушать подробнее сущность его учения, ввиду его новизны, до которой афиняне были вообще очень большие охотники (Деян.17:21).

«И говорили, можем ли мы знать?». Тонкая ирония, сдобренная афинскою вежливостью, предполагающая ничтожество нового учения пред афинскою мудростью. Эта же ирония звучит и в дальнейшем выражении: «что-то странное ты влагаешь в уши наши».

Деян.17:21. Афиняне же все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не про­водили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое.

Пристрастие к новостям у афинян показывало их неустойчивость и отсутствие глубокой и серьезной потребности узнать истину. «Город их был город пустословов» (Златоуст).

Деян.17:22. И, став Павел среди ареопага, сказал: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особен­но набожны.

Речь Павла в Ареопаге к афинянам представляет высокий образец апостольской мудрости и красноречия и применения им всегдашнего своего правила – быть для язычников, как бы язычником, чтобы и язычников приобрести для Евангелия (1Кор.9:19–22). Осторожными, в высшей степени тонкими и сдержанными выражениями обходит он все, что могло раздражать языческую гордость этих представителей мировой мудрости, с замечательною находчивостью отыскав точку соприкосновения своего учения с этою мудростью в жертвеннике «неведомому Богу», давшую ему столь блестящее начало для блестящей речи, сила духа которой нашла достойнейшее и внешнее выражение, удовлетворявшее всем требованиям стройности светского слова. Постепенно, от более простого к более сложному, с неопровержимою последовательностью раскрывает он систему христианского учения, проповедуя: 1) о Боге едином, Творце мира и человечества (Деян.17:22–26), 2) о цели и законах жизни людей (Деян.17:27–29), делающих столь естественным и учение об искуплении и будущем суде (Деян.17:30–31).

«Как бы особенно набожны» – ως δεισιδαιμονεστέρους... Δεισαίμων – тот, кто боится демонов, кто боготворит все – и дерево, и камень, и духов. Представляется, что апостол как бы хвалит афинян, но в то же время и воздает им за их иронию – своей, не менее тонкой и горькой иронией, характеризуя их набожность таким словом, которое выражает сущность всякой языческой набожности – суеверие, бесобоязненность. Эта тонкая ирония усиливается еще более «похвалою» их «особенной» «набожности», которою они превосходили всех других греков. Об этой сравнительной набожности афинян свидетельствуют и сами греческие писатели, как Исократ, Платон, Софокл, Ксенофонт.

Деян.17:23. Ибо, про­ходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвен­ник, на котором написано «неведомому Богу». Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я про­поведую вам.

«Неведомому Богу». Полная надпись жертвенника, по свидетельству блаж. Феофилакта, гласила так: «богам Азии и Европы и Ливии. Богу неведомому и чуждому». Этою надписью афиняне хотели сказать: «быть может, есть и еще какой-либо бог, которого мы не знаем, и так как мы не знаем его, хотя он и бог, то делаем ошибку, пренебрегая им и не почитая его». Поэтому, они поставили капище и сделали на нем надпись «неведомому Богу», говоря этою надписью, что если и еще есть какой-либо иной бог, которого мы не знаем, так и его мы будем чтить (Феофил.).

«Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». Афиняне укоряли Павла, что он вводит новое учение, новых богов. Поэтому, желая освободиться от подозрения и показать, что он проповедует не нового бога, но Того, Которого они прежде него почтили уже служением, говорит: вы предупредили меня, ваше служение Ему упредило мою проповедь, потому что я возвещаю вам того бога, Которого вы почитаете, не зная. «Ничего странного, говорит, ничего нового я не предлагаю. Они твердили ему: что это за новое учение, проповедуемое тобою? (Деян.17:19). Посему он немедленно уничтожает их предубеждение» (Златоуст).

Деян.17:24. Бог, сотворив­ший мир и всё, что в нем, Он, будучи Го­с­по­дом неба и земли, не в рукотворен­ных храмах живет

Деян.17:25. и не требует служе­ния рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и всё.

«Бог, сотворивший мир». «Сказал одно слово, и подорвал все положения философов. Эпикурейцы утверждают, что все произошло само собою и из атомов, а он говорит, что мир и все, что в нем, – дело Божие» (Феофил.).

«Не в рукотворенных храмах живет». Чтобы не подумали, что проповедуется один из многих их богов, Павел поправляет сказанное, присовокупляя: «не в рукотворенных храмах живет», но в человеческой душе, и не требует служения рук человеческих, как, напр., принесения жертв и т. п. «Как? Разве Бог не обитал в храме иерусалимском? Нет, но только действовал. Разве Он не принимал служения от рук человеческих у иудеев? Не от рук, но от души, и этого требовал не потому, чтобы имел в том нужду» (Златоуст).

«Дая всему» – διδούς πᾶσι – слав.: "дая всем», т. е. людям прежде всего, а потом и всем тварям.

«Жизнь» – начало существования, жизненную силу.

«Дыхание» – способность поддержания жизни через дыхание.

«Все» – необходимое для жизни.

Деян.17:26. От одной крови Он про­извел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив пре­до­пределен­ные времена и пред­елы их обитанию,

«От одной крови» – от одного человека – прародителя, от одной прародительской четы. Так как кровь – и по библейскому воззрению (Лев.17:11, 14), и по воззрению вообще древних, считалась седалищем души, то вышеприведенное выражение – о происхождении всех от одной крови – означает происхождение не только по телу, но и по душе от одних общих всем прародителей – в противоположность языческим басням о происхождении разных народов от разных прародителей.

Представляя все человечество единым целым, в силу происхождения от одной крови, Дееписатель справедливо называет его сотворенным от Единого Бога, Творца всего мира, в силу непосредственного происхождения первой четы из рук Самого Творца.

«Назначив пpедoпредeлeнные времена и пределы их обитанию» – замечательная мысль апостола, что Господь не только Творец человечества, но и Промыслитель – Творец его истории, в размерах, не отнимающих у человека необходимой ему свободы.

Деян.17:27. дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас:

Высшая цель человека и человечества – искание Бога, вступление в живое сердечное общение с Ним, для чего дарованы человеку не только такие верные руководства, как Слово Божие, но и собственные внутренние указания и влечения, от едва уловимых и осязаемых, до самых надежных и очевидных, объясняющихся столь непосредственною близостью Божества к каждому из нас.

Деян.17:28. ибо мы Им живем и движемся и суще­с­т­ву­ем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: «мы Его и род».

«Им живем» – Εν αντῶ – точнее – в Нем – (слав. «о Нем»), так что вне Его нет и не может быть ни жизни, ни движения, ни пространства, ни времени. Св. Златоуст поясняет это так: «Как бы указывает на подобный пример вещественный: как невозможно не знать воздуха, который разлит повсюду и находится недалеко от каждого из нас, или лучше – находится и в нас самих, так точно и Творец всего. Смотри, как Павел приписывает Ему все – и промышление, и сохранение, бытие, действие и продолжение. И не сказал чрез Него, но – что означает большую близость – в Нем »(Им)».

«Живем, движемся и существуем» – усиленное выражение, означающее, что вне Бога никакого рода существование невозможно и представить.

Приводимые слова «некоторых стихотворцев» – «мы Его и род» находятся между прочим у Арата Киликийца, след., соотечественника Павлова, жившего в III в. до Рождества Христова в его астрономическом стихотворении (Φαινόμενα) откуда, по-видимому, они и взяты с буквальною точностью.

Подобное же изречение имеется у поэта Клеанфа, ученика Зенонова, (в его гимне Зевсу – мы твой род). И у того, и у другого из упомянутых поэтов имеется в виду собственно Зевс, но Павел таким же смелым ораторским приемом, как и выше («неведомому Богу»), относит это изречение к Единому Истинному Богу, «разумея, по словам Златоуста, не то самое средство, которое тот (Арат) разумел – да не будет! – но применяя к Нему то, что собственно сказано о другом; равно как и жертвенник (с надписью «неведомому Богу!») он приписал Ему, а не тому, которого они почитали. Назвал нас родом божиим, т. е. самыми близкими родственниками, так как от нашего рода Бог благоволил на земле родитися. И не сказал: не должны вы непщевати подобно быти Божество злату или сребру, но употребил более смиренный оборот: «не должны есмы!».

«Смотри, как он заимствует доказательства и из того, что ими самими сделано и сказано...».

Деян.17:29. Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Боже­с­т­во подобно золоту, или серебру, или камню, по­лучив­шему образ­ от искусства и вымысла человеческого.

Если мы – род Божий, то несообразно с здравым смыслом думать, что Божество подобно тому, что не сродное с Ним, как не сродно и с нами – родом Его, т. е. золоту, серебру и пр. Божество может быть подобно только нам, людям, составляющим род Его: в людях и надо искать этого Божественного подобия, от них возноситься мыслию к их Первообразу и Подобию (просиявшему до высшего совершенства в Богочеловеке).

Несостоятельность язычества, таким образом, обнаруживается двояко; из несоответствия вещества почитаемых «богов» природе Божества и из отсутствия в действительности самих изображаемых богов. Отсюда можно видеть и все громадное различие иконопочитания христианского от идолопоклонства языческого: в св. иконах природа Божества изображается не веществом, а характером изображений, их идеею; и эта идея заимствуется не из вымысла фантазии, а из мира действительности, из жизни Господа Иисуса Христа, Его Угодников, из всего вообще содержания Слова Божия и живой, действительной жизни человечества.

Деян.17:30. Итак, оставляя времена неведе­ния, Бог ныне по­велевает людям всем по­всюду по­каяться,

«Времена неведения», т. е. истины Божией, «оставляя», т. е. без вменения, при соблюдении предлагаемого далее условия – «Бог ныне повелевает... всем повсюду покаяться». «Ныне» – с этого времени, имеющего значение поворотного пункта в истории.

«Повелевает» – как полновластный Господь всего человечества.

«Всем повсюду» – этим обозначается всеобщность назначения христианства для всего рода человеческого, независимо от того, еллин кто или иудей, варвар или свободный.

«Покаяться» – сознать свои заблуждения и отвергнуть их.

Деян.17:31. ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселен­ную, по­сред­с­т­во­м пре­до­пределен­ного Им Мужа, подав удостовере­ние всем, воскресив Его из мертвых.

Как самое сильное побуждение к покаянию и исполнению воли Божией, указывается установление Богом определенного дня для будущего суда над всем человечеством.

«Посредством предопределенного», т. е. в вечном совете Божием, «Мужа», т. е. Господа Иисуса Христа, удостоверением власти Которого служит Его собственное воскресение из мертвых.

Деян.17:32. Услы­шав о воскресе­нии мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом по­слушаем тебя в другое время.

«Об этом послушаем тебя в другое время» – иронически вежливое выражение нежелания слушать проповедь апостола.

Деян.17:34. Некоторые же мужи, при­став к нему, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними.

«Некоторые», по-видимому, «немногие».

«Пристав к нему», – вступив в более близкое общение (Деян.5:12, 9:26).

«Дионисий Ареопагит...», т. е., член Ареопага, следовательно, человек именитый и образованный, из каких обыкновенно и избирались члены Ареопага. По церковному преданию, он стал преданнейшим учеником Ап. Павла, был поставлен от него епископом Афинским, потом проповедовал Евангелие в Галлии и скончался мученическою смертью в Париже.

«Дамарь» – по преданию – жена Дионисия.