Глава 39

Быт.39:1. Иосиф же отведен был в Египет, и купил его из рук Измаильтян, приведших его туда, Египтянин Потифар, царедворец фараонов, начальник телохранителей.

После некоторого отступления, гл. 38, от нити рассказа об Иосифе (Быт. 37:36), священнописатель продолжает историю последнего.

Если в Ханаане, как показывает история Иуды, 38 гл., потомкам Авраама предстояла опасность сближения и даже слияния с хананеянами, то отведение Иосифа в Египет, в конце концов вызвавшее переселение всего потомства Иакова в Египет, предуказывало на необходимость развития и вступления богоизбранного племени в общество Господне в исключительных условиях жизни в Египте, где потомки Иакова, с одной стороны, позаимствовали многие блага египетской цивилизации, но, с другой стороны, при значительной изолированности своей от египтян (гнушавшихся евреями и другими номадами, Быт. 43:32), сумели сохранить свою национальную цельность и чистоту религиозного наследия.

Быт.39:2. И был Господь с Иосифом: он был успешен в делах и жил в доме господина своего, Египтянина.

Выражение «был Господь с Иосифом» иудейские толковники понимают так, что, оторванный от отца и родной семьи, Иосиф постоянно имел Бога в мысли и сердце своем, почему и Бог, как Отец небесный, являл ему особое попечение (Мидраш делает сравнение, напоминающее притчу Господа о попечении Бога об одной заблудшей овце более, чем о 99 не заблудших). «В доме господина», т.е., по иудейскому толкованию, не был принуждаем к черным (земледельческим) работам.

Быт.39:3–4. И увидел господин его, что Господь с ним и что всему, что он делает, Господь в руках его дает успех.

И снискал Иосиф благоволение в очах его и служил ему. И он поставил его над домом своим, и все, что имел, отдал на руки его.

Благословение Божие на Иосифе и делах его не укрывается от взора язычника – господина его (ст. 3), как благословение Бога над Исааком было примечено филистимлянами (Быт. 26:28); над Иаковом – Лаваном (Быт. 30:27), и он облекает его полным доверием и властью в доме и сделал надсмотрщиком над своими рабами (в Риме такой надсмотрщик называется atriensis; надзиратели этого рода часто встречаются изображенными на египетских скульптурах, ср. Мф. 24:45–47; Лк. 12:42–44).

Быт.39:5. И с того времени, как он поставил его над домом своим и над всем, что имел, Господь благословил дом Египтянина ради Иосифа, и было благословение Господне на всем, что имел он в доме и в поле [его].

«Всюду, куда приходят праведники, идет с ними шехина» – замечает Мидраш по поводу слов священного писателя о благословении дома Потифара ради Иосифа.

Быт.39:6. И оставил он все, что имел, в руках Иосифа и не знал при нем ничего, кроме хлеба, который он ел. Иосиф же был красив станом и красив лицем.

Видя особенную благоуспешность дел своих с прибытием Иосифа в дом свой, Потифар вверил ему все отправления жизни, «кроме (только) хлеба, который он ел». Последнее выражение Раши понимал как эвфемизм для выражения представления о жене Потифара. Другие видят здесь указание на то, что Потифар, как египтянин (Быт. 43:32), гнушался принимать пищу от еврея Иосифа. Может быть, это образное выражение отмечает ленивую беспечность египтянина Потифара. Упоминание в 6 ст. о красоте Иосифа имеет непосредственную связь с речью о злоключениях его, которые явились последствием его привлекательной внешности.

Быт.39:7. И обратила взоры на Иосифа жена господина его и сказала: спи со мною.

Факт глубокого нравственного развращения жены Потифара всецело подтверждается показанием древних авторов, что Египет издревле почитался страной распутства и повсеместных измен жен мужьям; по Геродоту (2 кн., 111), при сыне Сезостриса в целом Египте напрасно искали жены, верной мужу. С рассказом главы 39 весьма близкое сродство имеет египетская легенда о «двух братьях» (Vigouroux).

Быт.39:8–9. Но он отказался и сказал жене господина своего: вот, господин мой не знает при мне ничего в доме, и все, что имеет, отдал в мои руки;

нет больше меня в доме сем; и он не запретил мне ничего, кроме тебя, потому что ты жена ему; как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом?

Увещания Иосифа отличаются полнотой и обстоятельностью: он указывает на следующие моменты, которые должны были бы отрезвить преступную жену:

• чувство благодарности своей к Потифару, которое не могло допустить преступной связи его с женою его;

• чувство чести и личного достоинства («нет больше меня»);

• напоминание женщине о супружеских обязанностях («ибо ты жена ему»); наконец

• чувство вездеприсутствия и страха Божия, равно и святости закона нравственного («как... согрешу»).

Быт.39:10–12. Когда так она ежедневно говорила Иосифу, а он не слушался ее, чтобы спать с нею и быть с нею,

случилось в один день, что он вошел в дом делать дело свое, а никого из домашних тут в доме не было;

она схватила его за одежду его и сказала: ложись со мной. Но он, оставив одежду свою в руках ее, побежал и выбежал вон.

Искушение это продолжалось для Иосифа многие дни, и когда нравственная стойкость его оставалась непреклонной (Мидраш в этом именно смысле понимает слова Иакова, Быт. 49:24, об Иосифе: «тверд остался лук его»), то постыдная страсть египтянки возросла до последних пределов, всякая женская стыдливость ее исчезла, и она, как подлинная блудница (Притч. 7:13–21), пытается насилием склонить Иосифа к греху. Тогда Иосиф убегает, оставив одежду в руках египтянки и как бы не заботясь о том, что этим даст в руки развратной и мстительной женщине вещественное доказательство мнимого его преступления.

Быт.39:13–15. Она же, увидев, что он оставил одежду свою в руках ее и побежал вон,

кликнула домашних своих и сказала им так: посмотрите, он привел к нам Еврея ругаться над нами. Он пришел ко мне, чтобы лечь со мною, но я закричала громким голосом,

и он, услышав, что я подняла вопль и закричала, оставил у меня одежду свою, и побежал, и выбежал вон.

Отвергнутая страстная любовь по психологическому закону (ср. 2Цар 13:15), особенно у натур необузданных, переходит в ненависть, и египтянка мстит Иосифу клеветой на него сначала перед домашними своими (ст. 13–15), затем – перед мужем (ст. 16–18), с тем хитрым и коварным, но верным расчетом, что первая ложь, последовавшая непосредственно после инкриминируемого факта и имевшая (в лице домашних) приобрести свидетелей своей истинности, сделает более вероятной ложь вторую.

Клевету свою на Иосифа она ведет с великим искусством. Она с величайшим презрением называет «еврея» (ср. Быт. 43:32, 46:34) и таким образом, лицемерно выражая свое отвращение к Иосифу и даже стараясь передать это отвращение и домашним («над нами», ст. 14), она пытается в корне уничтожить противоположное (о ее отвергнутой любви) предположение людей, едва ли, впрочем, особенно расположенных к любимцу хозяина дома – Иосифу. В свидетельство истины своих слов она указывает 2 момента, фактически верные, но извращенно мотивированные и умышленно переставленные один на место другого: 1) крик ее и 2) якобы добровольное оставление Иосифом одежды (ст. 15), между тем последнее произошло раньше и было следствием насилия Иосифу со стороны египтянки, крик же ее о помощи или защите явился вынужденной симуляцией обиды уже после сего.

Быт.39:17–18. И пересказала ему те же слова, говоря: раб Еврей, которого ты привел к нам, приходил ко мне ругаться надо мною [и говорил мне: лягу я с тобою],

но, когда [услышал, что] я подняла вопль и закричала, он оставил у меня одежду свою и убежал вон.

То же искусство – занять вместо положения обвиняемой роль обвинительницы – выражает жена Потифара и в обращении к мужу (о нем пренебрежительно упомянула она еще, ст. 14, в разговоре с домашними): ему она высказывает свой притворный гнев и упреки за то, что он, неосмотрительно введя в дом «раба-еврея», сам был последней, хотя и косвенной, причиной ее и семьи позора.

Быт.39:19. Когда господин его услышал слова жены своей, которые она сказала ему, говоря: так поступил со мною раб твой, то воспылал гневом;

Потифар «воспылал гневом»; на кого – на Иосифа или на жену, не сказано. По иудейским толковникам, Потифар не поверил обвинению жены своей, потому что в противном случае он казнил бы человека, покусившегося осквернить его ложе; но он не хотел далее расследовать дело, избегая позора для себя и семьи своей. Что однако гнев его по крайней мере в первое время обращен был на Иосифа, а не на жену, видно из последствия описанного происшествия и изложенной клеветы: он заключает Иосифа в темницу (ст. 20), вероятно, и не выслушав обвиняемого, о самозащите которого текст ничего не говорит. «Если, – говорит святой Иоанн Златоуст (Бес. 62, с. 669) о Потифаре, – он не верил, то не следовало заключать его в темницу; а если поверил тому, что слова египтянки правдивы, то Иосиф заслуживал уже не заключения в темницу, а смертной казни и самого высшего наказания... Но рука Вышнего удержала чужеземца, и не допустила его тотчас устремиться на убийство юноши».

Быт.39:20–22. и взял Иосифа господин его и отдал его в темницу, где заключены узники царя. И был он там в темнице.

И Господь был с Иосифом, и простер к нему милость, и даровал ему благоволение в очах начальника темницы.

И отдал начальник темницы в руки Иосифу всех узников, находившихся в темнице, и во всем, что они там ни делали, он был распорядителем.

Название темницы – sohar, не встречающееся нигде в Библии, кроме истории Иосифа (Быт. 39:20–23, 40:3–5), и употребляемое здесь с пояснительным замечанием: место, «где заключены узники царя» (т.е. преступники государственные), Абен-Эзра считал египетским словом, а Яблонский сближал это слово с коптск. soncharch – «стража связанных». Но Гезениус находит возможным видеть здесь слово одного корня с еврейским sachar, ограждать, откуда sohar (sochar) – укрепление, что наиболее подходит к ὀχύρωμα у LXX-ти (слав. «твердыня»). Начальник темницы (ст. 21, 22, 23), у которого Иосиф заслужил благоволение, отличен от Потифара, при доме которого, вероятно, находилась темница и которому начальник последней был, вероятно, подчинен. Так исчезает противоречие, находимое критиками в библейском рассказе – в том именно, что Иосиф имел двух господ и что было 2 начальника стражи. Пс. 104:17–18 упоминает о заключении Иосифа в оковы; но это было, вероятно, лишь в первое время по заключении. Заключен был Иосиф, может быть, 28 лет от роду, так как после 2-летнего заключения, при возвышении на пост первого министра фараона, он имел 30 лет (Быт. 41:46).