Биркбек Вас. Иван
Биркбек Вас. Иван. – известный в Англии знаток православной церкви и поборник идеи единения церквей. Вильям Джон Биркбек (Birkbeck) родился в старинной дворянской семье, в местечке Форп, близ г. Норича. Свое первоначальное образование он получил в Итонском колледже (Еtоm соllege), одной из лучших публичных школ в Англии. С ранних лет мальчик обнаруживал особенную любовь к двум предметам – церкви и музыке: то он рисует средневековых святых в своих тетрадках, то бегает в свободные часы в соседний с Итоном приходский храм, отчетливо и твердо зная все приходские праздники.
Богатый своими историческими воспоминаниями, как основанный далеко прежде реформации, Итонский колледж способствовал, как нельзя лучше, развитию в мальчике любви к истории. Первый ректор Итонской школы, епископ винчестерский Вильям Вэйнфлит, был основателем в 1841 году и знаменитого колледжа св. Марии Магдалины в Оксфорде, куда молодой Биркбек поступил для продолжения своего образования в 1877 году. Этот университетский колледж, лучший и самый дорогой в Оксфорде, вполне отвечал способностям и наклонностям юноши. Один из лучших в Англии, и первый в Оксфорде хор Магдалинского колледжа, на содержание которого колледж тратит 40 тысяч рублей, вместе с чудной церковной музыкой содействовал дальнейшему развитию музыкальных способностей Биркбека, считающегося одним из немногих знатоков древне-церковной английской музыки и пения в Англии. Известно, что упомянутый колледж произвел самое благоприятное впечатление на Императора Николая Павловича при посещении им Оксфорда, и этому именно колледжу он оставил на память серебряное блюдо, которое и хранится здесь в числе отличий и знаменитых реликвий. В 1881 году Б. получил первую университетскую степень, а через три года и вторую. Выйдя из университета, он унес с собой любовь к историческим занятиям, и из обширного круга исторических предметов Восточная церковь, и особенно Русская, сделались любимыми предметами его исследований. Первый, кто обратил его внимание на положение и судьбы Русской церкви, был выдающийся церковный писатель Лиддон, каноник собора св. Павла, бывший в России вскоре после крымской войны и лично беседовавший с приснопамятным митроп. Моск. Филаретом. Б. сам рассказывает, что при окончании Оксфорда, он почти ничего не знал о Русской церкви, и совершенно случайно, отправляясь в Стокгольм, и взглянув на карту, решился на несколько дней заехать в Петербург. Наглядное выражение благочестия и уважения русского народа к церкви, величаво высящиеся и сияющие петербургские храмы, так скромно ютящиеся в других столицах Европы, красота богослужения и русской церковной музыки произвели на него глубокое впечатление, и начиная с 1882 года он почти ежегодно стал посещать Россию. Его вторичный визит во время юбилейных торжеств в Киеве, куда он являлся с поздравительным посланием архиеп. Кентерберийского, подтвердил и усилил его первоначальные впечатления, а ласковый и радушный прием, оказанный ему митрополитом Платоном и другими участниками торжеств, расположили его еще более к Русской церкви. Ознакомившись с русским языком, в следующем 1889 году он предпринимает первое большое путешествие по России. Из Петербурга он отправляется на Валаам, едет на пароходе по Волге, осматривая Ярославль, Толгу, Кострому, Нижний Новгород, возвращается по железной дороге в Москву, посещает Великий Ростов, Новый Иерусалим, Великий Новгород и Юрьев монастырь. В сопровождении бедного студента Петерб. дух. Академии – Архангельского уроженца – он забирается на далекий север в Архангельск, заглядывает на родину своего спутника, знакомится здесь с бытом сельского духовенства, молится вместе с семьей на могиле матери юноши, присутствует за проповедью последнего в церкви, не знает как утешить плачущую старуху – тетку юноши, вообразившую, что он хочет увезти ее племянника за границу, и глубокой ночью на постоялом дворе слышит, как бедный сирота просит мать помочь ему своими молитвами, и здесь проникает в тайну молитвенного общения между живыми и усопшими. Из Архангельска он направляется в Соловецкий монастырь, неожиданно встречает на дороге русского паломника, с которым он виделся на Киевских торжествах, изучает быт соловецких монахов и, покинув Соловки, осматривает Вологду. В 1890 году мы снова видим его в Москве, где он живет и изучает древне-церковное пение под руководством Смоленского, отсюда едет во Владимир на Клязьме, пробирается в Псков и путешествует по западной России, заезжая в Ригу, Ревель, Юрьев и Печоры. В 1891 году он проводит первую зиму в Москве и Петербурге.
С каждым путешествием круг его знакомых расширялся и знания увеличивались. Обладая, по выражению одного из английских его биографов, «историческим умом и счастливой способностью видеть мир своими собственными глазами, будучи в тоже время глубоким и ясным мыслителем», живя по большей части в сердце России – Москве, он чутко догадался, что тот ключ, который бьет живительной влагой в истории России, своим истоком тесно соприкасается с Русской церковью, и что дух русского народа нужно искать не в людях европейского покроя, и не в нарядном и щеголеватом Петербурге, а в совершенно других местах и других людях. Вот почему славянофильское движение, как выражение народного духа и самосознания, и так ясно напоминавшее ему родное трактарианское движение в Англии, и люди этой партии и их сочинения сделались его любимцами. Колоссальная фигура А. С. Хомякова все яснее и яснее вырисовывалась пред ним, и он отдался душою изучению его сочинений. В 1893 году, посетив Вильну, он старательно занимался в Московском Историческом Музее, собирал и отыскивал письма Хомякова к Вильяму Пальмеру, и подготовил издание первого тома своего труда «Россия и английская церковь в последние пятьдесят лет». Воспитанный, как большинство английских джентльменов, в уважении к своему родному и национальному, он искал и в России выражения чисто национальных устоев и обычаев, и с этой целью заводил знакомство с некрасивыми сермягами и длиннополыми сюртуками, проникал в раскольничий мир, покупал у них древние рукописи, вслушивался в их пение, добывал рукописные сборники по крюковому и столповому пению, и до-никоновские иконы. Его рассказы об этих знакомствах полны добродушного юмора, особенно, когда он повествует вам, как раскольники, со слов ямщика – «что, надо быть, енерал какой-нибудь», величают его «превосходительством», и просят передать их «челобитные».
В 1894 году, проведя Страстную неделю и Пасху в Москве, он отправляется в Казань, здесь знакомится с миссионерской деятельностью незабвенного Николая Ив. Ильминского, посещая миссионерскую, для татар, школу, экзаменуя татарских школьников в русском языке, едет с обращением из татар о. Василием Тимофеевым в окрестные села, выслушивая по дороге повесть о жизни и обращении этого пастыря, присутствует за богослужением на открытом воздухе, понимая «сердцем» татарское пение «Христос воскресе» и «Светися светися...», и вся эта необычайная для него картина глубокого религиозного энтузиазма оставляет в нем глубокое и неизгладимое впечатление.
Чудная Кама несет его в Пермь и отсюда чрез Урал он пробирается в Екатеринбург, из Екатеринбурга зыбкий извозчичий тарантас трясет его по всевозможным дорогам в Челябинск, откуда он едет в Уфу, Самару, Нижний, во Владимир и, наконец, древний Суздаль.
В 1895 году он провел в России Рождество Христово, встречал новый год, присутствовал на Иордани в Богоявленье, и в начале 1896 года удостоился счастия представиться и беседовать с тем, чье имя, как царя-батюшки, он сотни раз слышал «от Кавказа до Урала, от Урала до Днепра». В 1896 году он приезжал на коронацию в Москву, вместе с епископом петерборосским (впоследствии лондонским, ныне покойным) Крэйтоном, и удостоился чести присутствовать во время самого торжества в Успенском соборе в числе немногих избранных. В следующем 1897 году он сопровождал в Россию архиепископа йоркского, и принимал в Лондоне высокопреосвященного Антопия, архиепископа финляндского. В 1898 году он снова был на Пасхе в Москве, и на церемонии открытия памятника Царю-Освободителю Александру II.
Во время всех этих путешествий по самым различным углам России, он окончательно освоился с памятниками нашей церковной старины, церковной архитектурой, с монастырями и соборами, и возвратился в Англию с богатым запасом личных наблюдений и различных вещей и предметов.
В его библиотеке можно видеть славянскую Библию издания князя Острожского, полный круг наших богослужебных книг на слав. и греч. языках, собрание сочинений митр. Филарета, богословие Макария, сочинения Никанора, устав Никольского, обиходы Львова, сочинения Смоленского о пении, исследования преосв. Амфилохия по археологии, периодические духов. издания, труды преосв. Сильвестра, «Семенная жизнь в расколе» Нильского, сочинения Хомякова, Самарина и многих других. Есть рукописи дониконовского времени, множество икон старинного и современного письма и медных складней.
Добытые тяжелым трудом изучения русского языка и путешествии – знания о русской церкви Б. не хранит под спудом: он делится ими со своими соотечественниками по мере сил и возможности. Так в 1893 году в англо-русском обществе он делал сообщение о своих впечатлениях от поездок в Россию и паломничества по русским монастырям. «Главнейший из всех осязаемых фактов (в прошлой и настоящей России), который должен поразить путешественника – это существование великой национальной церкви, следы которой видимы повсюду, в каком бы направлении ни повернулся путешественник», говорит он здесь, и, описав Петербург, сообщает о виденном им в Троице- Сергиевой лавре, Александро-Невской, Киево-Печерской и других обителях, присоединяя при этом краткие исторические сведения (см. «The Anglo Russian Liter. Society» Протоколы за 1893 и 94 г., стр. 27–45).
В 1894 году в Глостере он читал лекцию о Русской церкви и о надеждах на воссоединение с ней церкви англиканской, пред членами англоцерковного союза. «Церковь, говорит он здесь, простирающая свою юрисдикцию над всей Русской Империей, т. е. над шестой частью всего обитаемого земного шара, насчитывающая (не упоминая о ее миссионерских епархиях в Японии и Сев. Америке), согласно с позднейшей (1890) статистикой значительно более 72 миллионов душ, крестившихся в том же году (1890) свыше четырех миллионов детей, повенчавшая более чем 650,000 браков, и в которой рождаемость превышает смертность более чем на миллион, никогда не может быть оставлена в пренебрежении, при каком бы то ни было обсуждении вопроса о воссоединении христианства». «Учености ее богословов, продолжает он, красноречию ее проповедников, ревности и успеху ее миссий нет нужды бояться сравнения с таковыми же во всяком другом исповедании в мире. По блеску же своих святынь, торжественности своего церемониала и красоте своей литургии и богослужения у нее нет соперника в христианстве». Далее он указывает на ложные представления о Русской церкви на западе, на неправильные сведения о ней в Англии, объясняет причины нерасположения к ней церкви римской и протестантства, описывает значение славянофильского движения, опровергает ходульное мнение о цезаро-папизме в России, объясняя настоящее положение вещей, и с горечью отмечает факт участия шести английских епископов в демонстрации против мнимого угнетения евреев в России. Указывая английским церковникам на незнание русского языка, он советует им быть особенно осторожными в том, что они говорят о России, и заключает лекцию призывом к взаимному знакомству с богословскими произведениями обеих стран (The prospect of Reunion with Eastern Christendom in special Relation to the Russ. Church, Lond. 1894).
В 1895 году на английском церковном конгрессе в Нориче он читал снова три лекции о Русской церкви. В первой из них он указывает на желание и готовность Русской церкви войти в объяснения по вопросу о воссоединении с Англиканской; во второй опять отмечает величие Русской церкви и высоту ее богословской литературы, засвидетельствованную Гарнаком в Германии по поводу сочинения Н. Н. Глубоковского, и выясняет разность точек зрения на Востоке и Западе; в третьей – с живостью проницательного наблюдателя рассказывает о нашей миссии среди татар, искусно пополняя исторические данные своими наблюдениями (Three Papers relating to Russian and English, 1895).
В том же самом году он издал 1-й том задуманного им издания: Русская и английская церкви в течение последних пятидесяти лет», который содержит переписку А. С. Хомякова с диаконом Вильямом Пальмером, и в конце тома дается перевод трактата Хомякова «Церковь одна». В предисловии к этому труду, он снова высказывает мысль о невозможности воссоединения христианства без участия Русской церкви и останавливает внимание своих соотечественников на необходимости более основательного изучения последней, так как «время говорить полуправду о Русской церкви, если когда и было, без сомнения миновало» (Russia and Englich. Church during the last fifty years. Vol. I. London. 1895).
В 1898 году он издал свой перевод нашей панихиды. В введении к этому переводу он знакомит английских читателей, во-1-х, с общим характером заупокойного богослужения Вост. прав. церкви, во-2-х, с употреблением панихиды и сопровождающими ее совершение обрядами и в-3-х, с тем учением, которое Восточ. церковь выражает в этом богослужении. С целью ближе познакомить англикан с этим богослужением, он пригласил 20 марта 1898 года нескольких англиканских священников и мирян в Русскую посольскую в Лондоне церковь, предварительно снабдив этих лиц указанным переводом. В конце книжки он присоединяет свое переложение нашего напева «Со святыми упокой», каковое переложение сделано было им еще ранее в 1895 году, и исполнялось в Виндзорском замке в присутствии ныне покойной королевы Виктории в день похорон Царя-Миротворца Александра III, и вошедшее, по желанию королевы и королевской фамилии, в употребление в королевской церкви, а равно и в соборе св. Павла в Лондоне и др. местах.
Настойчиво проводя мысль о необходимости для англикан знакомиться с произведениями русской богословской науки, Биркбек сам первый подает пример. Так в 1899 году он перевел статью профессора Киевской дух. академии Аф. И. Булгакова, посвященную вопросу об англиканских рукоположениях. К этой работе он привлек такого выдающегося авторитета в области церковной истории в Англии, как профессор Коллинс, который написал предисловие к переводу и снабдил последний примечаниями (The Question of Anglican Orders, by A. Bulgakoff, translated by О. J. Birkbeck. Lond. 1899).
В минувшем 1900 году он издал свой перевод сочинения почтенного профессора Московской дух. академии В.А. Соколова: «Иерархия Англиканской епископальной церкви», сочинение, за которое автор удостоен был степени доктора богословия, и которое профессор Коллинс справедливо называет «весьма важным».
Но этим еще далеко не ограничивается деятельность В. И. Биркбека на пользу России. Знакомый с Россией и Русской церковью, как никто в Англии, он неоднократно вступал в полемику с теми лицами, которые старались представить положение дел в России в самом непривлекательном виде и лживом освещении. Так в 1889 году в римско-католическом журнале Тablet он разоблачил клеветы на Русскую церковь одного из иезуитов; в 1890 году в лучшей церковной газете Guardian полемизировал с одним из евангеликалов по остзейскому вопросу; в 1890 и 1891 годах там же доказывал несостоятельность обвинений, сыпавшихся на Россию, в угнетении евреев. Неудивительно, что обладая сведениями из первых рук, смотря на дело своими собственными глазами, а не через очки партийных интересов, и с полным беcпристрастием (что засвидетельствовано и немецкой прессой) обсуждая факты, он легко одерживает победу на поле полемики. Интересуясь всем, что появляется в английской литературе о Русской церкви, он дает критические отзывы о переводах наших богослужений на английский язык (о Synopsis Леди Лечмер, о Euchology Шана) и сочинениях исторических (о книге А. Г. Гора).
Благодаря всем этим трудам Б. заслуженно пользуется авторитетным положением в Англии во всех вопросах, касающихся Восточной и Русской церкви. К нему обращаются за всеми справками и объяснениями в этой области. Так, напр., когда недавно в Ламбетских заседаниях обсуждался вопрос о каждении, он давал объяснения об употреблении последнего в Восточной и Русской церквах.
Подобная деятельность В. И. Биркбека, направленная к выяснению в Англии истинного положения Русской церкви и ее значения в среде других христианских церквей, заслуживает без сомнения чувства глубокой признательности со стороны всех друзей России и Русской православной церкви и возбуждает одно желание, – чтобы эта деятельность и впредь продолжалась в том же направлении, в каком она шла доселе.
В. В. Соколов