Иаков из Стржибра

Иаков из Стржибра (гор. в юго-западной Чехии) или стржибрский, вообще называемый Якубек (по-чешски – Jakubek ze Stribra или лат. уменьшительно – Jaeobellus de Misa), ревностный продолжатель Гусова дела в Чехии, первый в собственном смысла реставратор «чаши» в гуситской Чехии, после ее постепенного с XII в. отнятия у мирян но еще официально не запрещенной римско-католическою церковно вплоть до самого Констанцского собора (15 июня 1415 г.). Этим нововведением, т. е. восстановлением для мирян «чаши», объединившей под своим знаменем все гуситские партии и одной из них сообщившей даже специальное наименование «чашников» или «калишников» (от чешского слова «kalich»), «каликстинцев» (от лат. «calix»), «подобоев» (от чешского «pod oboji») или «утраквистов» (от лат. «sub utraque specie»), Якубек и становится, по преимуществу, известным в дальнейшей истории гуситского движения после мученической кончины Иоанна Гуса в 1415 г. (6 июля). Впрочем, и другие стороны жизни и деятельности Якубка, в самый разгар гуситского движения. выдвигают его личность из ряда многочисленных деятельных его сотрудников и единомышленников. Поэтому не лишне отметить и другие главнейшие черты деятельности и участия Якубка в ходе гуситского движения. Будучи товарищем И. Гуса по университету, он в 1393 г. сделался бакалавром, а в 1397 г. – магистром свободных искусства. С 1400 г. был товарищем Гуса и по факультету и вместе с ним принимал деятельное участие в тогдашней борьбе по поводу распространявшегося в Чехии учения И. Виклефа. Неизвестно точно, когда он был посвящен в сан священника, но предполагают, что событие это падает на время пред 16 октября 1405 г., когда он получил должность алтарника у св. Стефана в Праге на Рыбничке. Более деятельно заявил о себе Якубек в 1407 г. в проповедях у св. Михаила (в старом пражском городе) против мирского господства духовенства, против его стяжательности и богатств, причем он не останавливался перед рекомендацией даже решительных мер для отобрания церковных имуществ и др. По-видимому, Якубек выступает в это время более заметным сторонником виклефовых положений. Уже в 1408 г. (20 мая) он участвовал на собрании «у черной розы», где предположено было отказаться от ошибочных воззрений Виклефа. Но в 1410 г. (28 июля) он публично защищал виклефовы книги (Decalogus), в 1412 г. обращал внимание своих слушателей на то, что антихрист явился и занял высшее место в церкви, по-видимому, намекая на личность папы Иоанна ХХIII. А в 1413 г., когда чешский король Вячеслав IV собрал в Праге собор для умиротворения своего королевства и для снятся с него обвинений в еретичестве Якубек подал свой оригинальный совет об умиротворены королевства (consilium de pacificando regno), в котором, ясно отделяя «мир светскиЙ» от «мира духовного, христианского», говорит об устранении всех злоупотреблений – симонии, блудодеяний, роскоши духовенства и др. За этим должен наступить и «мир светский»; и если этот последний еще не наступит, то можно довольствоваться пока главным, существенным, миром христианским. Желанного умиротворения страны на соборе 1413 г. не последовало; но Якубек, все-таки, продолжал свою проповедническую деятельность в Праге: плодом этой деятельности было то, что в 1414 г. он издал свою латинскую постиллу (postilla) под заглавием «Sermones repraesentati a Jacobello per circulum anni», где настойчиво развивал свои религиозно-реформаторские идеи о нравственно-практическом оздоровлении современного духовенства и общества. Неустанная деятельность его в этом направлены поставила его в ряды самых энергичных защитников реформаторских идей Гуса, в особенности после отбытия последнего в Констанц в 1414 г. Случилось в это время еще одно обстоятельство, которое выдвинуло Якубка на шумную арену тогдашней бурной религиозно-национальной жизни в Чехии. Дело в том, что в Чехии точно так же, как и вообще во всех западных странах, подчиненных юрисдикции римско-католической церкви, давно уже входила в обычай новая практика приобщения мирян под одним евхаристийным видом хлеба. Может быть, в Чехии, в которой были еще памятны восточные предания Кирилло-Мефодиевой проповеди, новая практика задерживалась в своем применении этими воспоминаниями. Но несомненно, что господствовавшая здесь римско-католическая церковь направлялась в своей жизни общим течением; следовательно, и обряд причащения мирян под одним евхаристийным видом, начавший развиваться в XII в. преимущественно в Англии и затем в других странах зап. Европы в ХIII и XIV в., утверждался постепенно в это время и в Чехии. Однако в Чехии уже в половине XIV в. поднимается открытый протест против новой практики причащения: против него проповедовал священник пражской церкви св. Марии (dictae de Lacu) Николай († 1380 г.), по всей вероятности еще и предшественник Гуса Матвей Яновский († 1394 г.) высказывался не только за частое причащение, но и за причащение под обоими видами. Гус, занятый сложными вопросами чешского народно-религиозного движения, не сосредоточивал особенного своего внимания на вопросе о способе причащения мирян до самого отправления своего в Констанц. А по отшествии его в Констанц, поставил этот вопрос, во всей его жгучей остроте, Якубек: 24 декабря 1414 г. он вел диспут в университете о «чаше» и вскоре стал раздавать евхаристию мирянам под обоими видами. То же делали за ним и другие. Но были и такие, которые выступили против него в защиту новой римской практики, т.е. причащения мирян под одним евхаристийным видом хлеба. Были колеблющиеся и среди последователей самого Гуса. Тогда положено было обратиться за разрешением недоумений к самому Гусу в Констанц: последний отвечал в утвердительном смысле, указывая на то, что непреложны слова Евангелия и послания апостола Павла, яснее солнца обычай церкви первоначальной. Теперь все колебания у его последователей должны были прекратиться, и Якубек принялся за теоретическое обоснование своего «нововведения». Наиболее важным опытом его в этом деле было сочинение Demonstratio per testimonia Scripturae patrum atque doctorum communicationem calicis in plebe Christiana esse necessariam», где приводятся все по возможности свидетельства Св. Писания в пользу необходимости причащения каждого верующего под обоими евхаристийными видами. Противники Якубка скоро выступили против него сначала с анонимным полемическим coчинeниeм – «Epistloa elenchtica». Вслед за этим анонимным сочинением в защиту практики римской церкви и против Якубка явилось другое полемическое сочинение д-ра и профессора Пражского университета Андрея из Брода «Disputatio academica contra Jacobum de Misa... contra communicationem plebis sub utraque specie». Разумеется, Якубек не оставил без ответа возражений рим.-католической стороны в лице Андрея из Брода, написав новое сочинение в защиту своего тезиса о необходимости причащения мирян под обоими видами – под заглавием: «Vindiciae contra Andream Brodam pro communione plebis sub atraque specie». В этом сочинении Якубек решительно настаивает на необходимости причащения младенцев, между тем как в предыдущих своих сочинениях он не указывал на это с такою решительностью, хотя и высказывался за его законность, против которой писал Андрей из Брода. В связи с вышеуказанными полемическими трактатами Якубка в пользу «чаши» для мирян находятся и следующие его сочинения: «De remanentia panis post consecrationem» и «De existentia vera corporis et sanguinis Christi in sacra coena», где защищается учение о пресуществлении и примиряется истинное его понимание со вновь вводимым обычаем причащения под обоими видами. Успешная деятельность Якубка на поприще теоретического обоснования вновь введенного им обряда причащения под обоими видами и на поле практического широкого его применения среди многочисленных по следователей Гуса в Чехии и Моравии скоро стала известною в Констанце не только самому Гусу, которому сообщили его друзья, испрашивая на этот счет его мнения, но и членам собравшаяся там «реформаторского» собора. Епископ литомышльский (в Моравии) Иоанн первый делает официальный донос собору (16 мая 1415 г.) о «введении Якубком новой ереси в Чехии» и о распространении ее в соседних странах. Собор, на основании заключений констанцских богословов, сделал постановление (15 июня 1415 г., по которому причащение под одним видом, до сих пор практиковавшееся как простое, почти даже безразличное для церкви, обыкновение, возводится в закон. Это первое в собственном смысле официальное соборное в недрах рим.-католической церкви запрещение мирянам «чаши», сделанное по поводу объявленной в Чехии новой (с точки зрения Рима) с ереси», введенной Якубком и одобренной Гусом: причина строгих мер собора против употребления «чаши» заключалась, очевидно, в том, что дело связывалось с опасным и ненавистным для рим.-католической церкви общим национально-религиозным движением чешским, над которым в лице Гуса намерен был собравшийся собор произнести свой жестокий и неправедный суд. Но когда все-таки пришло в Чехию соборное осуждение «чаши» для мирян, то на него не обратили внимания последователи Гуса, а Якубек снова выступил с следующим сочинением в защиту причащения мирян под обоими видами: «Apologиa pro communione plebis sub utraque specie». В свою очередь и сам Гус в это время в одном письме к своему преемнику в Вифлеемской часовне (Гавлику), противившемуся «чаше», резко нападает на определение собора и убеждает своих последователей не отступать от заповеди Христа: «возлюбленный, – писал Гус Гавлику, – готовься пострадать за причащение тела и крови и стой мужественно в истине Христовой». Не молчала, конечно, и римско-католическая сторона в Чехии: стрелы ее литературной полемики направлены были, прежде всего, против Якубка. Один анонимный богослов издал против него следующее сочинение: «Tractatus contra Jacobum de Misa... contra doctrinam de communione laicorum sub utraque specie». Ho 10 марта 1417 г., по просьбе вельмож и народа, открыто заявил себя против р.-католического нововведения и сам Пражский университет, обнародовавший касательно таинства евхаристии свое исповедание, высказавшись за необходимость причащения мирян под обоими видами, а 28 сент. 1418 г. университет одобрил и практику причащения детей непосредственно после крещения. Все это заставило членов Констанцского собора принять меры против распространения новой «ереси» и, между прочим, энергично поощрять литературную полемику против «утраквистов». Канцлер парижского университета и легат на Констанцском соборе И. Герсон, сам некогда сторонник реформы церкви, первый выполнил поручение собора и написал латинское сочинение (1417 г.), в котором обличается «ересь» Якубка и предлагаются средства наиболее успешной борьбы с защитниками евхарисийной чаши. Вслед за сочинением Герсона, по поручению того же Констанцского собора, написал против «чаши» два сочинения присутствовавший на соборе пражский профессор Мавриций, который в одном из. своих сочинений специально опровергает доводы Якубка в его соч. «Demonstration» etc. Трехлетняя богословско-литературная полемика (1414–1417 гг.) между р.-католиками и гуситами по вопросу о «чаше», начатая Якубком в 1414 г. и вызвавшая бессильный, но властный отпор в p.-католическом мире, не завершилась, конечно, и в 1417 г., а продолжалась не менее энергично и во весь период гуситского движения. «Чаша» становится центром, знаменем, вокруг которого группируется весь чешский народ для борьбы со своими врагами: она является главным требованием гуситов и в т.н. базельских компактатах (1436 г.), сохраняя свое гуситское значение, как знамя национально-религиозной свободы чехов, вплоть до белогорской битвы (8 ноября 1620 г.), до совершенного падения самостоятельности чешского королевства. В течение всего этого столь продолжительная периода особенной привязанности чехов к «чаще» аргументация Якубка о необходимости причащения мирян под обоими видами повторялась его сторонниками в теории, а народною массой исполнялась и на практике, В этом движении имя Якубка выставлялось, как имя не только инициатора «чаши», но и выразителя народных стремлений к возобновлению утраченных основ первобытной апостольской церкви, насажденной в Чехии трудами св. славянских первоучителей, память о чем не исчезла у гуситов и в позднейшую эпоху: в 1452 г., накануне падения Константинополя, чехи вошли в сношения с восточною греческою церковью, но падение столицы бывшей византийской империи помешало осуществлению их усиленных стремлений к востоку.

Кроме указанного значения Якубка в истории вопроса о «чаше» в гуситском движении, роль его в этом движении определяется еще и другими данными, характеризующими его личность и историческую значимость. В 1419 г., пред началом кровопролитных гуситских войн, вожди крайних гуситских партий («табориты») Николай из Гусинца и Иоанн (Ян) Жижка обратились к пражскому университету с вопросом: можно ли сражаться за свободу слова Божия? В ответ на это Якубек, хотя и принадлежал к противникам крайней таборитской партии, отвечал от имени магистров в одном специальном сочинении, что не распространение, а защита слова Божия, при помощи «меча», дозволительна. Но эта точка зрения Якубка – кстати – не удовлетворяла Петра Хельчицкого и его немногих пока единомышленников, которые высказывались вообще против войны. В это время Якубек был уже проповедником при Вифлеемской часовне, где предшественником его был Гавлик, противник «чаши» для мирян, непосредственный преемник в этой должности самого Гуса. Унаследовав таким образом преемство Гуса в столь славной и влиятельной на ход чешского реформационного движения Вифлеемской часовне, Якубек стал в ряду наиболее энергичных деятелей этого движения в духе своего единомышленника-друга: чуждаясь реформаторских крайностей таборитов, он выступал против них, где только ни вызывали его тогдашние бурные времена, но расходился и с теми умеренными утраквистами, которые, забывая основную реформаторскую точку зрения Гуса – возвращение церкви к нравственной чистоте первобытных апостольских времен, пытались войти в компромиссы с временными уступками римско-католической партии. Так, в 1420 г. (10 дек.) Якубек, на диспуте между утраквистами и таборитами в доме Змрзликове в Праге, решительно протестовал против отрицания таборитами (в частности – Николаем из Пельгржимова, по прозванию Бискупцем) богослужебных внешностей, облачений и пр., считая все это обычаем, имеющим право на существование в христианской церкви. На том же собрании Якубек встретил и другого (Николая Гуску, по прозванию Loquis) представителя крайних гуситских воззрений на таинство евхаристии, воззрений, которые слыли в Чехии пикардскими: Якубек выступил здесь против этих воззрений, по которым хлеб и вино в таинстве евхаристии считались простыми только символами. Затем, Якубек появляется в качестве одного из четырех администраторов чешского духовенства в самую бурную пору гуситских волнений (рядом с Прокопом из Пильзня, Иоанном Пржибрамом и Иоанном Желивским – известным демагогом) и, несмотря на крайние действия сторонников И. Желивского, когда один последний оставался в числе администраторов, – Якубек не утратил своего положения. 9 марта 1422 г. И. Желивский с 9-ю своими приверженцами был казнен и партия более умеренных гуситов взяла верх. Но неожиданно сторонники Желивского опять захватили в свои руки власть: над умеренными гуситами во главе с Якубком, которого считали главным обвинителем и, следовательно, виновником жестокой расправы с Желивским, учинен был суд, присудивший их к изгнанию из Праги. Но изгнание Якубка не было продолжительно. Когда прибыл в Прагу литовский князь Сигизмунд Корибутович в надежде занять чешский королевский престол, то возвратились в Прагу Якубек и другие изгнанные с ним умеренные гуситы (в конце мая 1422 г.), и продолжали свою деятельность в прежнем направлении, не становясь на сторону ни крайних таборитов, ни утраквистов более умеренных т.н. пржибрамовой партии. Так, когда 24 июня 1423 г. был диспут в Конопишти между таборитами и утраквистами по вопросу о внешних богослужебных обрядах, облачениях и пр. и о таинстве евхаристии, то Якубек держался прежних своих отношений к таборитам. Но, с другой стороны, в диспуте умеренная И. Пржибрама с англичанином Петром Пэяом в 1426 г. (25 дек.) по вопросу о виклефовых сочинениях, Якубек стал на сторону последнего, против Пржибрама. Точно также, когда архиепископ пражский Конрад и князь Сигизмунд Корибутович, при согласии умеренных утраквистов (И. Пржибрама, М. Криштана, Петра из Младеновиц и Прокопа из Пильзня), задумывали план примирения чехов с Римом путем уступок в существенных гуситских требованиях, то Якубек вместе со своими сторонниками восстал против этого, следствием чего было удаление Сигизмунда Корибутовича и изгнание из Праги его пособников, в том числе и умеренных утраквистов. Но однако сам Якубек не склонился на сторону крайних гуситов. Наоборот, ему приписывается активное участие в составлении тех примирительных членов, которые были обнародованы в мае 1427 г. и в которых заключались условия умиротворения страны путем осуществления требований более чистого и строгого утраквизма, представляемого Якубком, Рокицаной и другими их единомышленниками. Это был последний наиболее крупный акт религиозно-общественной деятельности Якубка. Умер он 9 авг. 1429 г., в разгар еще не оконченных гуситских войн. На памятнике его сделана следующая надпись: «Anno Domini 1429 in vigilia Laurentii mortuus est venerabilis vir Jacobus de Misa maigиster in artibus, et sacrae theologiae baccalaureus formatus, profundus interpres scripturarum, et dignae communioinиs praecipuus promotor». В этой надписи – конечно – особенно выдвигаются заслуги Якубка в деле восстановления «чаши» в гуситской Чехии, но оценивается достойно и вся практическая его деятельность, в частности литературная по истолкованию Св. Писания. Из сочинений его, кроме вышеупомянутых и посвященных главным образом доказательствам законности и необходимости для для мирян «чаши», можно поименовать еще следующие. Со времени служения его при Вифлеемской часовне написаны им: чешская «постилла», «Tractatus super lamentationes Jeremiae, «De communione spirituali integra sub duplici forma panis et vini quantitate plebem concernante», «Confessio circa agonem (предсмертное), некоторые церковные песни в чешских канционалах п др. Чешская «постилла» его напечатана в 1564 г., а латинские сочинения в защиту «чаши» в изд. Н. v. Hardt, Magnum Constantiense concilium, t. III. Другие же его сочинения, посвященные разным вопросам чешской реформами (о пресуществлении, о власти духовенства, об уничтожении смертных грехов, об исповеди, о чистилище, о призывании святых, об антихристе, о войне и пр.), находятся в рукописях в разных библиотеках Чехии, Моравы и Вены и доселе еще не определены с точностью.

И. П.