Кавелин

Кавелин, Константин Дмитриевич (род. 4 ноября 1818 г., сконч. 3 мая 1885 г.) происходил из старинного, но незнатного и небогатого дворянского рода. Отец его, бывший «директором» спб. университета, с 1823 г. служил в Рязани у генерал-губернатора Балашева. Здесь и началось первоначальное обучение К. под руководством сменяющихся иностранцев-гувернеров и русских учителей. Выбор тех и других был случайный, большей частью неудачный, и К. впоследствии с горьким чувством вспоминал рязанские годы своего учения. После переезда отца в Москву обучение К. пошло несколько успешнее. Кроме неизбежных немца и француза, с ним занимается один диакон, красноречивый проповедник и прекрасный педагог (возбуждавший самодеятельность мышления), а с 1834 г. являются у К. два новых учителя: студент Коссович, впоследствии известный санскритолог, и В. Г. Белинский, напечатавший уже свои «Литературные мечтания». Последний небрежно проходил свои предметы (русск. язык, историю и географию), но зато воспитывал в своем ученике «уважение и любовь к знанию и нравственным принципам» и приучил его критически относиться ко всей окружающей действительности. В августе 1835 г. К. поступил на историко-филологический факультет, но чрез 3 месяца перешел на юридический. Время студенчества К. совпало с лучшей «Строгоновской» эпохой московского университета: был введен новый устав, только что вернулись из-за границы и стали читать лекции молодые талантливые профессора – Редкин, Крылов, Крюков, Чивилев. Из них особенное влияние оказали на К. своими лекциями и частными беседами первые два; благодаря Крылову, он сам стал специально изучать гражданское право. В это же время К. сближается с своими товарищами по университету – братьями Елагиными, П. Киреевским, Д. Валуевым и чрез них входит в «Елагинский салон», которому, по собственному признанию, «обязан направлением всей своей последующей жизни и лучшими воспоминаниями». Позднее он посещал и другие «салоны» – Хомякова, Чаадаева. В 1839 г. К. окончил университет первым кандидатом прав с золотою медалью за сочинение «О римском владении» (было напечатано в 1841 г.). Затем он сдает экзамен на магистра гражданского права, начинает писать диссертацию и тесно сходится с проф. Грановским. К. мечтает о профессорской кафедре, но вследствие усиленных просьб матери уезжает в 1842 г. в Спб. и поступает на службу в министерство юстиции. Здесь, впрочем, он был всего два года, вошел в литературный кружок Белинского и познакомился с Некрасовым, Тургеневым, Панаевым, Тютчевым и др. В начале 1844 г. К. защищает диссертацию: «Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях» и вслед затем получает в московском университете место п. д. адъюнкта при кафедре истории русского законодательства.

Как профессор, К. сразу занял почетное место среди таких известностей, как Редкин, Грановский, Кудрявцев, Соловьев. «Общий смысл всей русской исторической жизни, выраженной сменой трех начал – родового, вотчинного и государственного, казался нам постигнутым», пишет о К. академик Бестужев-Рюмин. Значительную часть лекции К. уделял также первоначальному быту славян и происхождению древнейших славянских учреждений. Свои воззрения К. конспективно изложил в статье: «Взгляд на юридический быт древней Руси» («Современник» 1847 г.). Этот труд создал К. ученую и литературную репутацию и поставил его имя наряду с самыми популярными именами «людей сороковых годов». Кроме лекций К. имел «воскресные утра», на которых беседовал со студентами о разных научных и общественных вопросах, особенно о крепостном праве. Благотворная профессорская деятельность К. продолжалась всего 4 года. В 1848 г., вследствие столкновения с своим бывшим профессором Крыловым, К. оставил московский университет и навсегда переезжает в Спб. Первые 10 лет (с 1848 по 57 г.) К. служит в разных ведомствах и принимает деятельное, хотя неофициальное участие в великой крестьянской реформе. В 1855 г. им была составлена «записка», в которой он энергично высказывался за выкуп государством крестьянских наделов и за освобождение помещичьих и удельных крестьян с землей. Эта записка, ходившая в рукописи, составила ему политическое имя, приобрела новых друзей – Самарина, И. А. и Д. А. Милютиных, открыла доступ к вел. кн. Елене Павловне, но вместе создала многих непримиримых врагов. К этому же времени относится ряд статей К. по изучению русского народного быта; особенно ценная из них – разбор книги Терещенки «Быт русского народа». В 1857 г. К., благодаря в. к. Елене Павловне, приглашается читать правоведение наследнику престола Николаю Александровичу, а советом спб. университета избирается в профессора гражданского права. Занятия К. с наследником продолжались недолго. В апрельской книжке «Современника» за 1858 г. было помещено извлечение из записки К. об освобождении крестьян; направление ее нашли вредным, идущим в разрез с правительственными видами, и К. должен был оставить место наставника, причем отказался от пенсии и от чина действ. статск. советника. В университете, где он занимал одно из первых мест среди профессорской корпорации, К. оставался до декабря 1861 г. Когда по случаю волнений студентов был предпринят ряд репрессивных мер, К., стоявший за академическую свободу преподавания и управления, вместе с 4 другими профессорами вышел в отставку. Следующие 15 лет (с 1862 по 1877 гг.) К. не занимает никакого официального служебного положения. Сперва он был командирован за границу для изучения положения западно-европейских университетов, а затем по возвращении поступил юрисконсультом в министерство финансов, по департаменту неокладных сборов, но с условием, что он не будет получать ни чинов, ни орденов, а лишь денежное вознаграждение, т. е. на правах частного найма. Эти занятия отнимали много времени и сил и, конечно, не удовлетворили К., но по материальным соображениям он не оставлял их до смерти. В эти годы окончательно сложился у К. тот умеренно-либеральный и независимый образ мыслей, который разъединил его со многими старыми друзьями (напр., Герценом) и крайним новым русским течением, а вместе возбуждал недоверие и недружелюбное отношение правящих сфер.

С 1878 г. К. снова выступает на любимом поприще. Он был приглашен на кафедру гражданского права в Военно-Юридическую Академию. С прежней любовью занялся он преподаванием и близко сошелся с своими слушателями, которые высоко ценили своего профессора-человека. Отношения их к К. были еще задушевнее, чем отношения к нему московских студентов 40-х годов. Памятником научных занятий К. осталась книга: «Права и обязанности по имуществам и обязательствам в применении к русскому законодательству» (1879 г.), представляющая конспект академических лекций. Кроме профессорских и частных занятий К. деятельно работал в журналах. Последним историческим трудом были его «Мысли и заметки о русской истории» (1866 г.), в которых он старается выяснить историческое призвание великорусского племени. По некоторым общественным вопросам К. не мог писать в России и выпустил ряд брошюр за границей. С прежним сочувствием следил К. за крестьянским вопросом, часто касался его в печати и даже на короткое время (1883 г.) принял на себя обязанности президента вольно-экономического общества, чтобы поработать над его выяснением. Особенное внимание образованного общества и научной критики обратили его монографии «Задачи психологии» (1872 г.) и «Задачи этики» («Вестн.: Евр.» 1884 г., кн. 10–12; в 1885 г. – 1-е отдельное издание, в 1887 г. – 2-е). Последней работе сам К. придавал большое значение: «Мне думается», – писал он проф. Корсакову, – «что этоq работоq будет положено начало коренному преобразованию всего теперешнего научного миросозерцания, без чего научная этика немыслима и невозможна». «Задачи этики» К. посвятил «молодому поколению»; ему он отдал свои последние силы. Пред самой смертью К. начал составлять обширную программу для распространения среди молодежи сведений по истории философии и обществоведению. Эта программа не была закончена. В апреле 1885 г. К. неожиданно простудился и 3 мая скончался; погребен он в Спб. на Волковом кладбище.

К. Д. Кавелин является выдающимся юристом и публицистом, талантливым этнографом, историком и оригинальным мыслителем-психологом. Его учение о тесной близости областей частного и публичного права, защита личной и имущественной правоспособности женщин и обязательного участия детей в наследстве, гуманный взгляд на отцовскую власть, – эти и многие другие идеи все более и более получают признание в науке. В своих исторических и этнографических работах К. обнаружил редкое понимание древней жизни, уменье по мелким фактам и намекам создать целую картину. Все эти, а особенно юридические его труды отличаются ясностью мысли, тонкостью анализа и чрезвычайноq жизненностью выводов. Что касается общественных воззрений К., то в них замечается немало черт, родственных славянофилам. Вместе с ними К. ясно видел коренное различие между Россией и Западной Европой, был убежден в необходимости для русского народа сильной самодержавной власти и понимал, какой громадный вред принесет России легкомысленное заимствование западных, несвойственных нам, общественных и политических форм. Он надеялся, что Россия, это «мужицкое царство», может мирно развиваться без тех социальных переворотов, от которых страдает Зап. Европа, и горячо желал и стремился к увеличению умственного, нравственного и экономического благосостояния народных масс. Но К. никогда не идеализировал крестьянина и неприглядных сторон русской жизни, утверждал необходимость для России серьезного европейского знания и культуры и благоговел пред личностью и делом Петра в. «Когда на меня тяжело действует к.-н. безотрадное явление в русской жизни, когда на сердце становится горько и грозит уныние», – писал он А. Ф. Кони: – «я вспоминаю Петра и ободряюсь, или читаю о Христе и спокойствие сходит в мою душу». – Как философ, К. относится к школе так назыв. «идеал реалистов». Желая примирить противоположные воззрения идеалистов и реалистов на психические явления, К. в задачах психологии «построил самостоятельную метафизику души, проникнутую идеею монизма и мыслью о тесной взаимной зависимости явлений психических и физических» (проф. А. П. Нечаев). – Этот труд, который «навсегда останется», – по словам проф. Троицкого, – «одним из самых любопытных памятников нашей философской литературы 70-х годов», возбудил научную полемику. Славянофил Ю. Самарин с теологической точки зрения, а физиолог Сеченов с научно-биологической – оспаривали выводы К., но последний отстоял возможность самостоятельного, независимо от изучения физиологии, исследования психических явлений (против Сеченова) и именно строго научным положительным, а не метафизическим методом (против Самарина). В задачах этики К. всесторонне анализирует «живой двигатель» индивидуальной и общественной жизни людей – нравственную и свободную личность человека и высказывается за объективные моральные основы ее деятельности. Только при энергичном сознательном воздействии на жизнь, руководимом идеалом, возможны удовлетворенность жизнью и истинный прогресс человеческого общества. «Опускаясь из мира обобщений и отвлеченностей к жизни и действительности», – заканчивает К. свое сочинение, – «мы не можем остановиться ни на религии, как на догматическом учении, ни на этике, как на научной системе, а должны опуститься еще ниже, сделать еще один последний шаг – осуществить в жизни, на самом деле, то, чему учат религия и этика».

Хотя К. писал и печатал много, – ученая и литературная деятельность далеко не исчерпывают его богатого духовного содержания, которое выражалось в обширной переписке с друзьями, а больше всего в личных беседах, но его благотворительная деятельность была известна лишь весьма немногим, самым близким ему лицам. Между прочим, К. много трудился и сделал для литературного фонда, Андреевского церковного попечительства (на Васильевском острове) и для своих бывших крепостных крестьян в сельце Иванове тульск. губ. и в деревне Кавелинке, самарской губ. Гуманность К. не исключала твердости. Если он умел любить все высокое и честное, то точно так же умел ненавидеть все низкое и лживое и был беспощаден ко всему, что носило на себе печать пошлости, глупости и подлости. Он не входил в сделки с совестью, не знал компромиссов и никогда ни пред кем не унижался. Тщательно избегая всего, что хотя косвенно могло поставить его в зависимое или фальшивое положение, К. в 1862 г. отклонил представление о себе к награде орденом за ученые заслуги. В 1880 г. он отказался от лестного и заманчивого для него поста – попечителя дерптского учебного округа, потому что не хотел и нравственно не мог действовать по навязанной извне программе. Также без колебания он сложил с себя звание президента в императ. вольно-экономическом обществе, когда увидел среди окружающих умышленное непонимание своих взглядов и побуждений. Необходимо отметить еще одну черту в характере К. Он был великий труженик. Живой, вдумчивый и энергичный труд наполнял всю его жизнь, был для него не только обязанностью пред обществом, но «утешением, другом, примирителем» в тяжелых обстоятельствах и лишениях, которые нередко выпадали на его долю.

Н. Щербов