Иотапата

Иотапата – крепость и древний город, [севернее Сепфориды, евр. Иодапат, на месте нын. Иефат], который еще во времена Иисуса Навина был известен своими стенами. Подробное описание этой твердыни галилейской, прославившейся множеством любопытных эпизодов во время восстания иудейского, дает Флавий, рассказ коего о защите этой крепости так переполнен похвалами и восторгами по своему собственному адресу. По описанию Флавия, это была действительно крепость, природная неприступность которой усугублялась искусными человеческими сооружениями. Она стояла на страшных крутизнах, обрывавшихся в столь глубокие должны, что у смотревших туда с высоты «прежде слабело зрение, нежели достигало дна оных». Подступ к крепости, более или менее сносный, был только с одной северной стороны, отличавшейся бо́льшей покатостью. Подготовляя Галилею к восстанию, в качестве главного организатора галилейского участка, Иосиф естественно не мог оставить без внимания эту твердыню и укрепил ее еще более, обнеся высокой стеной. Когда стали падать под оружием римлян одна за другой первые оплоты Галилеи, Иотапата была убежищем, куда стали стекаться все избегавшие меча и плена римского. Безопасность убежища обеспечивалась также тем, что к нему вели лишь немногие горные (малопроходимые даже и для пехоты, а для конницы и совсем непроходимые) тропинки. Поэтому, задумав покончить с этим убежищем иудеев, Веспасиан прежде всего должен был откомандировать немалую часть своих войск для устроения подходов к крепости, уравнения горных выступов и завалов и вообще для подготовки правильной осады и штурма.

Через 4 дня дорога к крепости была несколько улучшена; это дало возможность пододвинуть слегка первые отряды, за которыми последовали вскоре и другие полки Веспасиана. Войска расположились с северной стороны города на высоком холме, нагнав на осажденных неописуемый ужас, в котором не стыдится сознаться сам «храбрый» комендант – Иосиф. Плотным двойным кольцом, замкнутым еще конницей, войска римлян окружили тотчас же крепость и отрезали ее от всякого сообщения с внешним миром. Такое отчаянное положение вызвало в осажденных необходимость и решимость защищаться до последней капли крови и продать римлянам свою жизнь и свободу, как можно, дороже. Первые штурмы прославленных легионов потерпели полную неудачу. В течении целого дня иудеи, выходя на встречу римлянам за стены города, мужественно отбивали все атаки опытного неприятеля, и нанося сим ему огромный урон. Немало потеряли и сами иудеи, почему решено было избегать открытых боев и, не переходя в наступление, защищаться лишь из под стен крепости. В течение следующих пяти дней иудеи искусными вылазками нанесли еще несколько поражений римлянам, приведя их этими неудачами в крайнее негодование и отчаянную решимость покончить, как можно скорее, с крепостью. «Они (римляне) считали себя и тем побежденными, что не скоро победили», по выражению описателя – Иосифа Ф. Назначено было сделать всеобщий решительный приступ по плану, выработанному на особом военном совете, созванном Веспасианом. Для приступа положили воспользоваться наиболее уязвимой северной частью крепости. Для большей удобоприступности к крепостной стене здесь был насыпан огромный вал из земли, леса и камней, несмотря на страшный дождь камней и стрел с высоты крепостных стен, от которого римляне прикрывались особыми «решетками».

После немалых усилий римляне добились возможности посылать свои выстрелы за стены крепости, положение которой стало тотчас же критическим. 160 метательных орудий громили крепость, причем одни с сильным треском бросали в нее копья, другие градом сыпали громадные камни (весом в «талант»), третьи – метали огонь и целый дождь смертоносных стрел. Канонаду машин поддерживали также меткие сильные выстрелы множества отборных аравийских стрелков, копейщиков и пращников. Все это, однако, вызывало и защитников на чудеса тем более отчаянной храбрости. Выбегая неожиданно и неприметными проходами из под стен крепости небольшими кучками, они прямо набрасывались на покрышки, защищавшие римлян от выстрелов со стены, растаскивали эти покрышки, разбрасывали валы, зажигали укрепления и решетки и открывали римские позиции для губительных выстрелов с высоты крепостных стен. Заметив, что промежутки между отдельными прикрытиями способствовали этим удачным вылазкам иудеев, Веспасиан велел соединить их одной общей кровлей, а для того, чтобы выстрелы иудеев сделать менее губительными, распорядился сравнять насыпь по высоте со стеной крепости. Иудеи, однако, показали здесь удачное соперничанье с искусством римлян и, соразмерно нечеловеческим крайним усилиям врагов, возвысили (на двадцать локтей) и крепостную стену, снабдив ее даже башнями с бойницами и восстановив ее преобладающее господство над римскими позициями.

При таких условиях Веспасиан нашел, что крепость может быть взята только измором, и велел обложить ее самою строгой блокадой. Запасы пищи у осажденных были достаточные, но они жестоко стали страдать от недостатка воды; источников никаких в крепости не имелось, пользовались лишь дождевой водой, находившейся в водоемах; вода же эта, конечно, не отличалась свежестью, а – главное – запасы ее, при своей ограниченности, лишены были всякой возможности пополнения, по случаю летнего жаркого времени и вообще редкости дождей в этом крае. Бедствие увеличилось еще более, когда римляне подметили места водоемов и стали пускать по всем подходившим туда за водою тучи камней и стрел из своих ужасных машин. Скоро оказалось, что и пищевые запасы грозили иссякнуть скорее, чем можно было надеяться. Римляне открыли хитрый способ, которым эти запасы восполнялись: иудеи воспользовались тем, что римляне более нерадиво стерегли одну из сторон города, в виду ее казавшейся неприступности, и по трудным отвесам горы ухитрялись спускаться и подниматься с провиантом совершенно незаметно для осаждавших. Бдительность стражи была обманываема при этом тем, что крепостные лазутчики пробирались обыкновенно ползком, прикрываясь сверху овчинами, которые делали их похожими на собак. Наконец, эта хитрость открылась, и стража стала бдительнее. Городу более чем от меча неприятельского угрожала ужасная гибель от голода и жажды, и начальник крепости – Иосиф Флавий – первый стал помышлять о бегстве отсюда. Трогательные мольбы горожан удержали на время эту трусливую выходку того, который прежде и более всех должен был быть готов до последней капли крови отстаивать вверенное ему дело, – тем более, что такую отчаянно-геройскую решимость изъявили, за исключением почти его одного, решительно все. ¹⁰ С отчаянным мужеством иудеи долго еще защищали крепость, истощая последние запасы сил и средств для борьбы с врагом, столь же отчаянно лезшим на крепостные стены, повреждаемые таранами и осыпаемые стрелами. Страшные машины и атаки римлян сильно страдали и парализовались изумительно-находчивой изобретательностью иудеев. Так, ужасную силу ударов тарана они ослабляли мешками с сеном, спуская их на веревке под места ударов; быстрыми и ловкими вылазками поджигали римские машины и наносили им повреждения, лили кипящее масло по лезшим на стены, разбрасывали вареную чечевицу под ноги наступавших, от чего те скользили, падали и массами гибли от стрел, камней и кипящего масла иудеев. Сам Веспасиан был ранен в ногу. И неизвестно, сколь долгое время и еще стойкая крепость отражала бы все штурмы римлян, причиняя им страшный урон, если бы в конце концов дело не решила предательская низкая измена одного из перебежчиков. Указав наиболее удобный момент и место для нового ночного штурма (когда стража и все защитники крепости от сильного переутомления недостаточно были бдительны), изменник решил судьбу крепости лучше всякого прославленного искусства и мужества римлян. Крепость пала, защитники ее без пощады были избиты, укрепления и здания все разорены и сожжены.

Архим. Иосиф (Петровых)