Иннокентий – митрополит Московский
Иннокентий (в мире Иван Евсеевич Попов-Вениаминов) – митрополит Московский. Жизнь митрополита И. зажглась в конце прошлого столетия в отдаленном сибирском крае. В метрической книге села Ангинского, Верхоленского уезда Иркутской губернии, записано: «1797 года, 11 числа сентября, у пономаря Евсевия Попова родился сын Иван». Восприемниками новорожденного при крещении явились такие же, если еще не более бедные, односельчане пономаря – «крестьянин Савва Чувашев и жена донского казака Григорья», как записано в книге. Отец И. недолго пожил, и уже на шестом году жизни малютка остался сиротой, подвергшись всем тяжестям и невзгодам сиротской жизни. Но беда есть проба и возбуждение для дарований. Даровитый малютка еще при жизни отца начал учиться грамоте, а уже на седьмом году в убогом крестьянском зипуне и лаптях он толково читал Апостол за литургией, доставляя удовольствие прихожанам сельской церкви, которые в простоте сердца тогда же толковали, что понамаренок большой будет человек, будет поп, а то и еще больше. Бедная мать его, находясь в беспомощном положении с тремя детьми кроме него, видя церковную толковитость своего Вани, хотела определить его пономарем на место отца, чтобы опереться на юного кормильца всею тяжестью своей бедности. Рука Божия не допустила преждевременно сломиться и заглохнуть только что начавшейся и хранившей в себе залог великого будущего жизни. Вероятно, те же простосердечные прихожане убедили мать отдать мальчика в ученье и И. действительно 9 1/2 лет поступил в Иркутскую семинарию на казенное содержание. Постановка семинарского образования в то время была своеобразна: это была школа суровых нравственных испытаний, которые, если и грешили жестокостью, зато, закаляя ум и сердце, не давали места дряблости и распущенности. Из этой школы вышли многие светила православной церкви. Необыкновенные успехи и примерное поведение И. Попова были гордостью начальства и учителей, и ректор семинарии, чтобы внешним образом отметить и отличить этого ученика дал ему фамилию Вениаминова, в воспоминание скончавшегося в 1814 году высокопреосвященного и долго оплакиваемого г. Иркутском епископа Вениамина (Багрянского). И Иван не скомпрометировал этой вверенной ему памяти. В нем, кроме любви к наукам, таилась другая страсть, требовавшая глубоких дум – техника. В одной из жилых и учебных, вместе, комнат за печкою появлялись водяные часы. Станок и колеса сделаны были ножом и шилом, выброшенными из кухни; циферблат – из четвертки бумаги, стрелка из лучинки; вода налита была в берестяной бурак и капала в привешенную под дном бурака жестяную дощечку, производя нечто похожее на стук маятника. Через каждый час ударял колокольчик по одному разу, так как полного боевого механизма устроить не дозволяли ни средства, ни инструменты. Вторым изделием Вениаминова были карманные солнечные часы, а потом, его же производства, боевые часы целые десятки лет стояли на колокольне в Америке, на острове Ситхе, напоминая ему счастливую досужесть юности.
В 1817 г. Вениаминов окончил курс в семинарии одним из лучших студентов и был предназначен ректором для посылки в академию, но Вениаминов женился в самый год окончания курса и тогда же посвящен был в сан диакона, а 18 мая 1821 года – в сан священника к Иркутской Благовещенской церкви. Через 40 лет в память службы Вениаминова при Благовещенской церкви главный город на Амуре назван был Благовещенском. В качестве пастыря о. И. проявил необыкновенную просветительную деятельность, и, между прочим, в той форме, которая еще и теперь туго прививается в духовенстве: он стал собирать детей своего прихода пред воскресною литургиею в церковь и преподавал им христианские уроки. Но не здесь суждено было ему проявить главную свою деятельность, – перст Божий указал ему поприще апостольских трудов в отдаленной стране.
В отдаленным углу бывшей русской Америки и на прилежащих островах среди диких и полудиких племен уже с конца прошлого столетия начали посееваться, хотя и скудные, семена христианства. Для поддержания роста этих семян Св. Синод решил в 1823 году отправить в эту страну на о. Уналашку священника. Дикость и отдаленность местности пугали воображение, и из иркутского духовенства никто не соглашался принять сделанного предложения места в Америке. Но, что пугает слабодушных, то привлекает мужественных и великих духом. К епископу Михаилу явился благовещенский священник Иоанн Вениаминов и изъявил готовность отправиться в Америку. Готовность эта явилась не без борьбы. Сам всегда готовый служить делу распространения христианства, он сначала колебался, боясь за свое семейство, которому пришлось бы переносить вместе с ним все тяжести отдаленного служения. Но один случай решил его судьбу. Один выходец из Америки долго убеждал о. Иоанна отправиться на апостольское служение в его страну, но все было напрасно. «Но, когда этот выходец, – рассказывает сам высокопреосвященный, – уже простившийся со мною совсем и на прощание еще убеждавший меня ехать в Уналашку (это я живо помню, в тот же самый день при прощании своем с преосвященным, у которого мне случилось быть в то время в гостиной, стал рассказывать об усердии алеутов к молитве и слышанию слова Божия, то – да будет благословенно имя Господне! – я вдруг, можно сказать, загорелся весь желанием ехать к таким людям». Дело быстро последовало за решением, и 7 мая 1823 года о. Иоанн уже находился в пути к месту своего нового служения, а 29 июня следующего года прибыл на о. Уналашку, совершив невообразимо трудный и тяжелый путь через Якутск и Охотск со всей своей семьей на судне американской компании. Здесь началась для о. Иоанна новая, поистине апостольская деятельность, как по ее трудности, так и по самоотверженно. Английский биограф почившего высокопреосвященного, издавший в 1877 году книгу, посвященную по преимуществу этой его апостольской миссии, с благоговением повествует миру о тех нечеловеческих, самоотверженных трудах, которыми отличалось служение почившего иерарха. Имея жительство на главном алеутском острове Уналашке, ревностный миссионер не ограничивал своей деятельности им, – на утлом челноке, борясь с бурными волнами океана, он беспрестанно переплывал и на другие острова и одушевленно проповедовал слово Христово туземцам, этим угрюмым пасынкам природы, с белым медведем делящим свою скудную добычу. Неутомимо самоотверженная апостольская деятельность увенчалась великим успехом. В течение десяти лет о. Иоанн не только окрестил всех жителей, но и устроил для них церкви, завел училища, в которых обучалось русской грамоте до 600 мальчиков, и кроме того, множество детей, которым по условиям семейной жизни невозможно было правильное школьное обучение, обучалось в воскресной школе при церкви. О. Иоанн скоро начал очень бойко говорить на шести наречиях тамошних племен и, выбрав наиболее распространенное их них, составил для него азбуку из славянских букв, перевел Евангелие от Матфея и употребительнейшие молитвы и церковные песнопения, которые умел так искусно привить к народной массе, что они скоро вытеснили шаманские народные песни. Особенно трудно было бороться с сильно развитыми у туземцев пороками пьянства и полигамии, – но миссионер скоро победил и эти трудности.
Семейство его, между тем, проживало в убогой землянке, разделяя все неудобства дикого, заброшенного края. Питалось оно грубою пищею – китовым жиром, а чаще терпело голод. «Отличное служение и примерное поведение» о. Иоанна 18 апреля 1826 года было награждено наперсным крестом. Скоро затем местопребывание миссионерского стана было перенесено на американский материк, в Ситху, где еще пять лет продолжалось служение о. Иоанна, следствием которого также были многочисленные обращения к свету Христову. Но тут же о. Иоанн, оставленный без всяких средств и пособий, должен был убедиться, что без содействия Св. Синода и его самоотвержение бессильно сделать что-либо полезное для близкой сердцу его мысли, а потому с меньшею своею дочерью он предпринял кругосветное путешествие, которое 25 июня 1839 года привело его в Петербург. Северная столица не могла не знать о трудах великого миссионера, слава о котором гремела уже в отдаленных частях света, и потому здесь он встретил живое участие со стороны членов Св. Синода и особенно митрополита Московского Филарета, которой тут же возвел его в сан протоиерея. Через год, именно, 29 ноября 1840 года, когда он узнал о кончине своей супруги, протоиерей Вениаминов постригся в монашество и наречен был Иннокентием, в память первого епископа Иркутского. На другой день по пострижении он возведен был в сан архимандрита, а через две недели, 15 декабря, в епископа, и император Николай наименовал его «Камчатским, Курийским и Алеутским». Высокий сан не только не ослабил апостольской ревности епископа И., но сообщил ей еще большую широту, большую властность. На пути в Америку преосвященный подвергся сильной буре близ берегов Кадьяка, где погибла первая духовная миссия наша в начале нынешнего столетия, Спасение от разъяренной бездны только еще более устремило дух его к апостольству, напомнив ему подобные же опасности, переносившиеся величайшим апостолом языков. По прибытии на место служения, епископ И. прежде всего основал училище при соборной церкви и тотчас же приступил к просвещению диких племен. Обладая некоторыми средствами, он теперь постарался организовать настоящую систему миссионерства, которая бы распространяла свет Христов по самым темным закоулкам неизведанного еще края. Он учредил несколько духовных миссий близ устья рек, впадающих в океан, куда, обыкновенно, спускались в известное время года на поморье для рыбного промысла и торговли полудикие инородцы. Сам преосвященный И. основал свое временное пристанище на камчатском углу Охотского моря, где особенно заметно было скопление разных племен и откуда он предпринимал апостольские путешествия по окрестностям.
Путешествия эти он описывает в своих письмах. Лежа на нарте, сколоченной из досок наподобие гроба, которую волочили собаки или олени между глыбами снега, невольно воображал он, что лежит в настоящем гробе посреди разрытой могилы, и только надрывающий душу вой собак, при виде дикого зверя неудержимо устремлявшихся по крутизнам и оврагам, напоминал ему действительность. Нередко преосвященному приходилось ехать по 300 верст без всякого человеческого жилья, где не встречалось и убогой юрты чукчей, и отважные путники устраивали себе ночлег в глубоком снегу, наподобие землянок, чтобы в них спастись от жестоких сибирских морозов. Такие труды епископа-апостола высоко были ценимы высшим начальством, и, начиная с 40 годов, идет почти непрерывающийся ряд наград, сопровождаемых изъявлением беспримерной благодарности. В 1850 г. 21 апреля он был возведен в сан архиепископа. Когда началась в 1855 году крымская кампания, архиепископ с сыном своим сделал денежное пожертвование на военные нужды, и неустрашимо встретил в Аяне (куда была перенесена его кафедра) неприятеля, спокойно отправляя свою трудную апостольскую деятельность. Англичане с уважением и благоговением посещали пастыря и нередко присутствовали при его богослужениях. По окончании войны, архиепископ И. вызван был для присутствования в Св. Синоде. 4 апреля 1865 г. ему повелено быть членом Св. Синода, а 5 января 1868 г. – митрополитом Московским, на место закатившегося тогда великого светила российской церкви.
На московском престоле он восседал уже маститым старцем, физические силы которого надломлены были его прежнею нечеловеческою деятельностью. Здесь в нем, скорее, восседал живой исторический памятник его прежних колоссальных трудов, чем представитель текущей деятельности, но и теперь не оставляли его заботы о дорогих его сердцу инородцах. В Москве вскоре по прибытии его сюда было учреждено православное Миссионерское общество. Это общество по тому развитию, какое оно получило в течение девяти лет под председательством великого миссионера, выходит совершенно из ряда учреждений, носящих подобное имя. Миссионерские станы умножены, миссионеры обеспечены, инородцы, кроме постоянных крещений свыше двух тысяч ежегодно, крестятся по три тысячи за один раз, отмечены силы и пути магометанской пропаганды, на дело миссионерское употребляются такие суммы, каких прежде и представить невозможно было, а главное – народ привыкает почитать своею святою обязанностью вспомоществование делу распространения и утверждения православной веры. Таким образом, митрополит И., руководимый промыслом Божиим, отсюда сделал для миссионерского дела то, о чем он сам на месте своей прежней деятельности и помыслить не мог и чего никто другой сделать был не в состоянии. Но в богатой природе митрополита И. нашлись силы и для деятельности на кафедре, не имеющей исключительно миссионерского характера. Прежде всего, он принял к сердцу и старался облегчить нужды местного духовенства. Он заботился о благоустройстве духовно-учебных заведений своей епархии, много содействовал решению трудного вопроса о приобретении домов духовенства в собственность церквей, устроил новую, обширную, так называемую, Островскую богадельню, обеспечил благотворительные учреждения Сергиевской лавры, спас от крушения Покровскую общину, собирал всевозможные крохи для пособий заштатным духовным, их вдовам и сиротам. Он привлек к себе любовь не только духовенства, но и паствы, своею добротой, доступностью, простотой обращения. Он явил в себе образ любвеобильного отца-пастыря и своим примером разрушил искусственные преграды, установившиеся преданием между епископами и паствами, и приблизил первых к последним, являясь всюду, где можно и полезно быть, и принимая личное участие во всем, в чем можно и нужно принимать участие пастырю церкви, обязанному в христианских отношениях быть душою своей паствы. Скончался И. в 1879 г.
Вкоротке отметим ученую деятельность И., непрерывно продолжавшеюся в 50-летний период его служения. Самое замечательное его сочинение есть «Указание пути к царствию небесному», написанное на русском, славянском и инородческих наречиях. Книга эта пользуется необыкновенною любовью русского православного народа: она ежегодно расходится не менее как в 10, 000 экземплярах и требование на нее с каждым годом возрастает. Она пожертвована высокопреосвященным автором Св. Синоду. Другой столь же распространений труд митрополита И. имеет заглавие: «Состояние православной церкви в российской Америке». В первый раз он появился на страницах «Журн. Мин. Нар. Просвещ.» в 1840 г. Затем ему принадлежат единственные в своем роде этнографические и лингвистические сочинения – «Записки об островах уналашского отдела», «Характеристические черты алеутов, обитающих на Лисьих островах», «Записки об атхинских алеутах и колошах». Его «Грамматика алеутско-лисьевского языка» и «Российско-колошский словарь» почтены были вниманием академии наук и изданы ею в 1847 г. на ее средства. «Творения» И. собраны и изданы И. Барсуковым в трех книгах (М. 1886–1888). После высокопреосвященного И., осталось множество писем, в которых живо рисуется его полувековая (1828–1878) деятельность. Письма эти собраны и изданы И. Барсуковым (Спб. 1897–1901).
Литература. Hale, «Innocent of Moscow, the Apostle of Kamtchatka and Alasca»; «Русское миссионерство на востоке», «Церк. Вестник» 1877, № 42; А. Лопухин, «Очерк жизни высокопр. И., м. Московского», «Церк. Вестн.» 1879 г. № 15; И. Барсуков, «И., м. Московский и Коломенский, по сочинениям, письмам и рассказам современников», Москва 1883 г., – лучшая, и наиболее полная биография И.