Дружба

Дружба. Дружеские союзы – одна из форм общения той или иной семьи с лицами, к ней не принадлежащими. Это – весьма древнее явление. Великое значение его понималось всегда в достаточной, вообще, степени. Отец философской этики, как науки, Аристотель посвятил речи о дружбе значительную часть своей нравоучительной системы. Дружба, по Аристотелю, есть некоторая добродетель или, по крайней мере, нечто, тесно связанное с последнею. Она – надежный якорь для человека и в бедности, и в несчастии, она – руководящая нить для неопытного юношества, врачество для дряхлой старости. При господстве дружбы сама собою исчезает потребность и в справедливости, как в чем-то юридическом. Мы любим, обыкновенно, благо, и приятное и полезное. Элементы дружбы: доброжелательство, или любовь одного лица к другому, мотивируемая стремлением в любимом лице, или с его помощью, найти, достигнуть полезного или приятного, или блага; затем – взаимность и далее – взаимность, открыто обнаруживаемая обеими сторонами. Приятное или полезное, положенные в основу дружбы, не могут сделать последней продолжительною: исчезает возможность путем дружбы достигнуть того или другого, исчезает с тем вместе и дружба, и проч. Истинная дружба в своей основе имеет стремление людей к достижению блага: она сравнительно редка, поэтому, – так как вообще мало истинно добродетельных людей, к ней способных. Высокий взгляд на дружбу имеет и эклектик Цицерон (см. его «Laelius, s. de amic. dial.»). Истинно связующим началом в дружбе он, подобно Аристотелю, считает только благо, только добродетель. К прекрасным мыслям о дружбе, высказанным этими двумя великими мужами древности, в сущности, прибавить почти нечего, а обычное ныне определение дружбы, как «взаимной привязанности двух лиц, основанной на сходстве нравов и образа мыслей (см. академич. Словарь русского языка), следует дополнить прибавкой, что она «должна служить взаимному нравственному успеху» разделяющих ее лиц (специально христианской дружбы пока не касаемся). Иначе с нравственной точки зрения она не может быть признана явлением нормальным. «Древность» сообщает нам имена некоторых друзей, сделавшиеся ныне до известной степени нарицательными. Таковы: «Ахиллес и Патрокл», «Александр Великий и Гефестион», «Гармодий и Аристогитон» и друг. К сожалению, в ту эпоху «дружба между мужчинами» по временам принимала известный «безнравственный» вид, рекомендовавшийся, к удивленно, иногда и в позднейшую эпоху «возрождения наук и искусств». Вообще, при отсутствии у язычников прочных нравственных устоев, и невозможно было, за некоторыми лишь исключениями, дружеским союзам получить более или менее нравственно хороший характер. Люди приобретают себе друзей, чаще всего, в годы юности и даже детства. В это время они более расположены к искренности и откровенности, чем в последующее. Отсюда они в эту пору жизни вернее могут узнать друг друга, общие их наклонности и проч. Находя один другого сходными между собою в известных отношениях, они невольно чувствуют взаимное влечение, особенно если подметят друг в друге и иные привлекательные черты. Начавшаяся в детстве или, вообще, в ранней молодости прочная дружба, не мимолетная какая-либо, часто остается на все дальнейшее время жизни данных лиц и служит богатым источником тех благ, о каких, мы видели, говорил еще Аристотель, – и подобных им. Но, если дружба получила начало более или менее случайно и зиждется на основаниях сомнительного свойства, то, обыкновенно, скоро наступает и конец ее. Великое дело найти хорошего друга и очень нелегкое. Реже случается, что становятся друзьями один другого уже в зрелом периоде жизни. Причина понятна: ничто так не сближает людей друг с другом, как тесное школьное общение, как искренние детские игры и забавы, и пр. Какой неистощимый запас воспоминаний оставляет в каждом досовершеннолетний период, – воспоминаний, которые одни только часто могут подогреть охлаждающуюся дружбу и пр. В отношении к взрослым все эти обстоятельства, понятно, значения иметь не могут, т. е. в тех случаях, когда эти взрослые, заключающие между собою дружбу, раньше того не были друг с другом знакомы. Здесь уже меньше соединительных между ними звеньев. Отсюда и дружеские союзы здесь могут быть реже и далеко не всегда так прочны, как те – вышеотмеченные. Об отличительных свойствах самых дружеских союзов говорить много нет надобности, потому что эти свойства общеизвестны и общепонятны. Друзья должны быть искренни, даже и тень какой-либо мести или чего-либо ей подобного между ними не должна иметь места. Они должны быть верны один другому и не изменять, несмотря ни на что внешнее, пытающееся разлучить их. Однако ж, не должны стоять друг за друга в тех случаях, когда кто-либо из них действует на нравственно дурной ночве. Иначе будет уже не дружба, а нечто вроде порочного союза. Подобным образом рассуждали даже Аристотель и Цицерон. Нам, конечно, рассуждать так надлежит тем более. Членами дружеских союзов могут быть и мужчины, и женщины, потому что существенно-человеческого различия между ними нет. Но, само собою понятно, дружеские союзы между лицами одного и того же пола наиболее удобны. Если, после рассуждений с общечеловеческой точки зрения, обратимся к данным библейским, имеющим в виду дружбу, то, хотя найдем их и немного, но они, тем не менее, весьма поучительны. Так, напр., премудрый Иисус, сын Сирахов, дает совет заключать дружбу лишь после того, как мы убедимся в достоинствах известного лица, – хвалит верного друга, называет его сокровищем, врачевством и т. д. (Сир.6:7–16). В качестве красноречивого примера такого рода искренней дружбы В. Завет указывает нам на Давида и Ионафана (1Цар.18 и др.). Сам Господь называет исполнителей Его заповедей Своими друзьями (Ин.15:14). А как поучительны для нас – христиан – дружеские чувства Господа нашего к Его ученику – св. Иоанну Богослову (ср. Ин.13:23)! Или – св. ап. Павла к св. ап. Тимофею (чит. послания первого к последнему)! Дружба между христианами, именно как такими, получает особый отпечаток ввиду того, что между ними налицо новое и наиболее надежное связующее звено, – в частности – вера в Иисуса Христа. Началами христианского учения христианская дружба всецело проникается и освещается, и отсюда становится возможно твердою, возможно чистою, возможно благотворною. Весьма назидательны предлагаемые христианской историей высокие примеры дружбы между теми или иными христианскими отцами и учителями церкви, напр., между св. Василием Вел. и св. Григорием Богословом и т. п.

Литература. См. наши статьи: «К вопросу об условиях нормального течения жизни христианской семьи» («Хр. Чт.» 1898 г., апрель: стр. 555–557); «О христианской семье и связанных с нею вопросах» (Спб. 1901 г.: стр. 51–54); также наше исследование «Аристотель и Фома Аквинат в отношении к их учению о нравственности» (Спб. 1884 г.: стр. 175–199), а также соотв. отделы в нравоучительных системах Кюбеля, Мартенсена и др.

А. Бронзов