Горнее место

Горнее место. Название это усвояется устрояемому в алтаре за престолом особому возвышению, на котором ставится кафедра епископа с расположенными по бокам ее седалищами для пресвитеров. Своим происхождением оно обязано тому древнему обычаю, по которому как служащие священнослужители, так и молящиеся миряне не исключительно стояли во время совершения богослужения, а отчасти стояли, отчасти сидели. Вследствие этого, в церквах должны были явиться седалища, или места сидения для священников и мирян. Седалища первых, имевшие место в алтаре, были устроены не с западной стороны престола и лицом не к востоку, а с восточной стороны, лицом к народу, – они ставились в полукруге алтарной абсиды, непосредственно или вплотную к стене. Седалище епископа находилось в центре полукруга абсиды, а седалища пресвитеров располагались полукружиями с обеих его сторон (Ап. Постановления, II кн., 57 гл.). Сравнительно с этими последними, епископская кафедра имела возвышенное положение, поднималась над уровнем пола на одну и более ступеней. Так, в живописи, украшающей одну из комнат усыпальницы св. Ермы, изображена кафедра, возвышающаяся на пять ступеней, не считая платформы, на которую поставлена; на ней восседает епископ, совершающий рукоположение. Кафедра базилики в Переццо в Истрии (VI в.) так же возвышается на пять ступеней, а скамьи для пресвитеров расположены гораздо ниже по обе ее стороны и состоят из двух рядов, возвышающихся один над другим в виде амфитеатра. В Солуни существуют три епископские трона, оставшиеся от дотурецких времен: один в бывшей св. Софии, другие два на дворах бывших церквей св. Георгия и Пантелеимона. Первый имеет три ступени восхода, вторые два по шести. Наконец, в базилике на острове Торчелло епископская кафедра возвышается на десять ступеней, а скамьи для пресвитеров состоят из шести, один над другим возвышающихся, рядов, и все Г. место имеет вид настоящего амфитеатра. Такие возвышенные на несколько ступеней кафедры назывались в древности «cathedrae gradatae» (Августин, Ер. ССIII ad Maxim) и были в употреблении уже в IV в. и далее ранее, в конце III в., но считались, некоторого рода, роскошью, а иногда даже и предосудительным излишеством. Так, отцы Антиохийского собора резко порицали Павла Самосатского за то, между прочим, что он «не как ученик Христов» устроил для себя возвышение и высокий трон (Евсевий, «Цер. Истор.» VII, 30). Позднее Сульпиций Север (420 г.) особенно восхвалял св. Мартина за то, что он, по смирению, отказывался садиться на такие кафедры, когда председательствовал в собрании верных (Dial. II. De virtute S. Martini). Указание на более высшее положение епископской кафедры находим, наконец, и в замечании Григория Назианзина, что он, как епископ, восседал на высоком престоле, а пресвитеры с обеих его сторон – на низших седалищах. В виду этого, едва ли есть достаточные основания утверждать, что кафедры пресвитеров ставились иногда на одной высоте с троном епископа (Голубинский, История р. церкви, I т. II ч. Стр. 153. Изд. 1881 г.). По крайней мере, обычная в этом случае ссылка на слова Евсевия Кесарийского о Савлине, еп. пирском, что он украсил свой храм высочайшими престолами в честь председящих (Цер. Истр. X, 4), не достигает своей цели, так как, судя по контексту, речь идет о престолах вне алтаря, а не внутри его.

Что касается формы епископского седалища, то оно имело вид кресла со спинкой и ручками. Такова, напр., епископская кафедра в подземной церкви усыпальницы св. Агнессы. Вырубленная в той же почве, что и храм, она имеет форму кресла с округленною спинкою и боковыми барьерами, или ручками. Точно такие же две кафедры устроены и в другой комнате той же усыпальницы. Кафедры указанной формы нередко встречаются и в древних изображениях. Так, на одном надгробном камне довольно грубо вырезано изображение епископа или священника, сидящего на седалище-кресле самой простой и первоначальной формы. Епископ протягивает руку к стоящим пред ним женщине и овце; женщина – символическое представление паствы, а овца – как бы символическая подпись к этой последней фигуре. Однородные изображения встречаются также на трех стеклянных сосудах, открытых Гаруччи. На двух из них представлены какие-то лица, вероятно, епископы или пресвитеры, сидящие в положении учащих на кафедрах, имеющих форму простого кресла. Третье изображение представляет кафедру в более сложной форме: она довольно высока и имеет подножие. Замечательным образчиком древней епископской кафедры является, наконец, относимая к III в. кафедра св. Ипполита. Сделанная из мрамора, она имеет небольшое подножие и круглую невысокую спинку. Боковые стенки ее сравнительно широки и в верхнем загибе украшены изображением фантастических голов. Соответственно сану епископов их кафедры имели различные украшения. Ими являлись прежде всего более или менее драгоценные материи, из которых делались покрывала и завесы для кафедр. «На будущем суде Христовом, говорит бл. Августин в письме к Максимину, епископу донатистов, не защитят ни седалища, ни покрытые кафедры». Изображения подобных кафедр очень нередко встречаются в памятниках древнехристианского искусства, в мозаиках, живописях и скульптурах. Так, на фрагменте одного древнего мрамора, найденного в усыпальнице св. Марцеллина и Петра, вырезана кафедра очень простой формы, поставленная в углублении, которое драпировано завесою, украшенною бахромой и с боков приподнятою. Мозаика в Равенском баптистерии 451 г. изображает кафедру, покрытую какою-то дорогой материею и подушкой. Такова же кафедра на мозаике св. Пуденцианы IV в. Украшениями другого рода являлись различные символические изображения. Может быть, на них намекает Афанасий Великий в апологии к Констанцию: «За что те, которые оплакивают жребий епископского, несколько украшенного, престола, стараются умертвить сидящего на нем епископа»? Из памятников позднейшего времени видно, что такими украшениями служили скульптурные изображения головы льва или собаки (кафедра в церкви свв. Нерея и Ахилла; кафедра на мозаике в церкви св. Марии великой), чем намекалось на мужество, бодрствование и верность – существенные свойства епископа; голубя – символа св. Духа, вдохновляющего епископа – проповедника; крылатых грифонов, поддерживающих обе боковые ручки кафедры (каф. в церкви св. Марии in Transtevere) и т. п. Некоторые кафедры были украшены даже иконографическими сюжетами. Такова, напр., епископская кафедра Максиминиана в церкви св. Виталия Равенского. На ее нижней лицевой стороне изображен И. Христос в священнической одежде с правой, благословляющею, рукой и левой, держащей диск, на котором находится агнец; возле Спасителя – фигуры евангелистов. На боках кафедры изображена история Иосифа, а на спинке – различные события из евангельской истории. Окружавшие епископскую кафедру седалища для пресвитеров имели или ту же самую форму кресла, на что указывает их греческое название «θρόνος», или же были общими для всех скамьями, лавками (см. выше о Г. месте в базилике в Переццо и на острове Торчелло). Составляя принадлежность древнейших алтарей, Г. место с епископскими и пресвитерскими седалищами не исчезло и во все последующее время. Так, в чине патриаршего служения литургии по рукописи XIV в. библ. Саввы Освященного № 362 читаем, что «по окончании Трисвятого патриарх восходит на сопрестолие с сослужащими ему архиереями и иереями» (Дмитриевский, Описание литургических рукописей, II т. Εύχολόγια. Стр. 306). Однородное замечание встречается также в Уставе божественной службы Константинопольского патриарха Филофея по ватиканской рукописи XV ст. «Иерей, говорится в нем, отходит к седалищу» (Красносельцев, Сведения о некоторых литургических рукоп. ватиканской библ. Стр. 181).

По примеру греческой церкви, Г. место с епископско-пресвитерскими сопрестолиями устроялось и в алтарях русских церквей. До сих пор их можно видеть в древних Новгородских церквах. Часть их сделана из камня, часть выложена из кирпича (См. арх. Макария, Археологическое описание церковных древностей в Новгороде).

А. Петровский.