Гольстен

Гольстен К. (Holsten Carl), род. 31 марта 1825 г., воспитывался в Лейпциге, Берлине и Ростоке и сначала посвятил себя пасторской деятельности, но разошелся с господствовавшей ортодоксией и избрал педагогическое поприще, в 1869 г. был приглашен в Берн и занимал там профессорскую кафедру до 1876 г., когда переселился в Гейдельберг, где состоял профессором Н. 3. до самой кончины 26 янв. 1897 г. Писал Г. по религиозно-философским вопросам («Происхождение и сущность религии» 1886 г., «Наука ли богословие?» 1897 г.), о евангелиях (напр., о синоптическом вопросе: «Три первоначальные, еще незаписанные Евангелия» 1883 г., «Синоптические Евангелия по форме их содержания» 1886 г., о новоз. изречениях «Отче наш (мой), иже еси на небесех (небесный)», «Сын человеческий», о мессианском сознании И. Xp.), а по смерти изданы чтения о новоз. каноне (1900 г.) и др., но важнейшие труды, создавшие авторитет и славу, относятся к изучению богословия св. апостола Павла. Главнейшие из этих работ сгруппированы в изданиях о «Евангелии Павла и Петра» (1868 г.), «Евангелие Павла» в двух частях (1880 и 1898 г.). Везде Г. выступал решительным сторонником критических идей Ф. Хр. Баура, которому он посвятил свой первый сборник, как «умершему, но не мертвому протестантскому ученому с непогрешительною совестью относительно истинности, с неустанным стремлением к правде». И нужно признать, что Г. был достойнейшим и наилучшим поборником тюбингенских начал в их строгой идейности, отражавшей чистейшее гегелианство. Логическая проницательность и отвлеченная конструктивность Г. были поистине изумительны, и он смело вел созидательную работу даже там, где окончательно пасовал сам Баур. Так было касательно обращения Савлова, которое последний объявил непостижимым и непримиримым с критическими воззрениями, а Г. – напротив – нашел в нем прочную основу для построения всей новозаветной истории по отчетливому тюбингенскому плану. В логическом смысле система Г. отличается замечательною выдержанностью, однако еще более верно, что она совершенно отвлеченна и нереальна. Поэтому высокие таланты Г. не дали всех жизненных плодов, и теоретические принципы его едва ли имеют ревностных исповедников, косвенно же сказываются в генетических построениях, сглаживающих исключительную особость новозаветных концепций и тем затемняющих даже историческое значение христианства, как нового фактора в истории, раз свидетельствуется, что тут лишь оригинальная комбинация старых элементов.

Н. Г.