Уральские старцы

Кому из православных богомольцев, путешествовавших на поклонение святым мощам праведного Симеона, Верхотурского чудотворца, не известны имена двух уральских старцев, почти одновременно отошедших ко Господу в 1900 году? Мы разумеем монаха Адриана, основателя Кыртомского монастыря, и схимонаха Илию, проведшего последние годы своей подвижнической жизни в Верхотурском монастыре.

Если при жизни этих старцев богомольцы толпились около их келлий, желая принять от них благословение и духовное назидание, то по смерти их те же богомольцы считают своим долгом посетить их могилы, пропев здесь «вечную память». Многими благочестивыми людьми и нашей Тобольской епархии имена этих подвижников записаны в поминания «за упокой».

Но многие ли знают: кто были эти старцы, как протекла их жизнь, как совершались ими духовные подвиги?

Предлагаемые очерки и дают на эти вопросы посильный ответ.

I.

Монах Адриан происходил из крестьян деревни Горсткиной¹, Махневской волости, Верхотурского уезда. В миру он назывался Андреем Гавриловичем Медведевым.

Родился он в 1834 г. и до 25-летнего возраста, вместе с братьями и сестрами, жил в доме своих небогатых родителей, занимаясь крестьянской работой.

Еще в раннем детстве он почти самоучкой, около грамотных крестьян, выучился читать и немного писать и с тех пор усердно принялся за чтение духовных книг, преимущественно житий святых.

С детства воспитанный своими родителями в христианском благочестии, он неопустительно посещал свой приходской храм во все воскресные и праздничные дни, несмотря на то, что деревня Горсткина находилась на довольно значительном расстоянии от приходского храма. Кроме того, он очень часто ходил в ближайший Верхотурский монастырь на поклонение св. мощам прав. Симеона.

Достигши 25-летнего возраста, он с согласия своих родителей, предпринял путешествие по святым местам Русской земли, направившись предварительно в Сибирь, где посетил Абалакский, Иркутский, Забайкальский и некоторые другие монастыри. Возвратившись на короткое время к себе на родину, он затем вновь отправляется в путешествие и на этот раз посещает Вятку, Устюг, Соловецкий монастырь, Киев, Почаев и многие другие русские обители. На это путешествие Медведев употребляет несколько лет.

Но на обратном пути странник подвергся неожиданно тяжелому испытанию. В городе Острогожске, Воронежской губ., он был задержан полицией. Оказалось, что паспорт его был просрочен. Благочестивый странник был закован в кандалы и для водворения на место своего жительства отправлен был вместе с арестантами этапным порядком.

Возвратившись на родину, Андрей Гаврилович недолго побыл в кругу своих родных. Вскоре он поступил, в качестве послушника, в Верхотурский Николаевский монастырь. Но пробыв здесь полтора года, он, смущаемый своей службой при многолюдной монастырской гостинице, решается оставить монастырь, в поисках уединенного места где-нибудь в лесной глуши.

И вот 30 сентября 1871 г., имея от роду уже 37 лет, Андрей Медведев вместе с одним из своих братьев, отправляется в громадный, необитаемый лес, находившийся по соседству с их родиной. Пройдя лесом целый день вниз по речке Кыртомке², братья остановились на берегу этой речки для ночлега. А на следующий день утром (в праздник Покрова Пресв. Богородицы) Андрей заявил своему брату, что для своих духовных подвигов он избирает именно это самое место³. Тогда же Андрей Медведев водрузил здесь деревянный крест, который существует и благоговейно охраняется даже до настоящего времени.

Поселившись при речке Кыртомке, в 35 верстах от своей деревни, Андрей Медведев устроил себе тут землянку и затем у Нижне-Тагильского казенного лесничества арендовал для себя здесь две десятины земли и речку Кыртомку на протяжении восьми верст. Скрывая свою подвижническую жизнь, он пред лесными сторожами, изредка посещавшими эту местность, выдавал себя за занимающегося здесь будто бы исключительно рыболовством.

Пищей для него в этом лесном уединении служили сухари, которые доставлял ему из деревни его брат, а также грибы, ягоды и другие плоды, а иногда и рыба.

Так жил Медведев до 1874 г., когда он, решив оставить свое уединение, задумал удалиться для спасения своей души на св. Афонскую гору.

Выхлопотав необходимые документы, он отправился тогда в далекое путешествие на поклонение христианским святыням и посетил Палестину, Египет, Синай, Рим, Бар-град и, наконец, Афонскую гору, где и остался на жительство в келлии св. Георгия, принадлежащей Русскому Андреевскому скиту. Здесь от иеромонаха Антония он принял пострижение в монашество с именем Адриана.

Пробыв на Святой горе три года, он получил от Афонских старцев благословение возвратиться для иноческих подвигов в Россию, на речку Кыртомку. Считая это благословение старцев за указание свыше, он возвратился в Россию. Эго было около 1878 г.

По возвращении с Афонской горы, о. Адриан явился в г. Перми к епископу Вассиану, в епархии которого тогда состоял Верхотурский уезд⁴. Объяснив преосвященному подробно и откровенно о своем намерении продолжать, по благословению Афонских старцев, пустынножительство на речке Кыртомке, о. Адриан получил и от епископа Вассиана архипастырское благословение на таковую жизнь и потому без колебаний отправился на прежнее место своих подвигов при речке Кыртомке.

Вместо старой землянки о. Адриан поставил здесь небольшую деревянную келлию и жил в ней целый год в полном одиночестве. На следующий год, именно 20 мая 1879 г., к о. Адриану присоединился отставной рядовой из крестьян Тульской губ. Тимофей Козьмич Шеин, тоже пожелавший проводить отшельническую жизнь. А затем прибыло к ним еще несколько человек, искавших также безмолвной жизни. Все они стали жить под руководством о. Адриана в устроенных собственными трудами отдельных келлиях, снискивая себе пропитание рукоделием, рыболовством и сбором кедровых орехов. Так, в один из первых годов существования этого небольшого общежития, собрано было орехов более чем на 500 руб. Продажа рыбы, орехов и разных отшельнических изделий производилась при посредстве уже не раз упоминавшегося родного брата о. Адриана.

В 1882 г., вместо ранее арендованных двух десятин земли, о. Адриан заарендовал уже 10 десятин сроком на 24 года. После этого сподвижники о. Адриана соорудили на арендованной земле несколько необходимых зданий и молитвенный дом.

Среди окрестных жителей стала распространяться молва о появлении на речке Кыртомке пустынножителей. Нашлись желающие посетить этих отшельников, и некоторые из посетителей оставались здесь для иноческих подвигов. Возникла, таким образом, монашеская община, руководителем и наставником которой был о. Адриан.

Дело устроения обители стало быстро подвигаться вперед. Вскоре один за другим устраиваются пять деревянных, крытых тесом, просторных домов, мукомольная мельница, кожевенный завод, кузница, мастерская для отделки кож, избы для приготовления рогож, корыт и саней, два погреба, два амбара, скотные дворы. Недоставало только храма. Но и для него о. Адрианом постепенно заготовлялся уже необходимый строительный материал.

Впрочем, еще до устройства храма в Кыртомской общине, о. Адриан обратился к Екатеринбургскому епархиальному начальству с просьбой о назначении на Кыртомку священнослужителя для совершения здесь богослужений и треб. Просьба была удовлетворена, и в декабре месяце 1889 г. в Кыртомскую общину был прислан из Верхотурского монастыря иеромонах Варфоломей. Вслед за этим было исходатайствовано разрешение и на устройство домовой церкви, а 16 марта 1891 г. церковь эта была освящена в честь воздвижения Честнаго и Животворящего Креста. Для священнослужения при ней остался тот же иеромонах Варфоломей.

Порядок в Кыртомском общежитии был установлен чисто отшельнический. Каждый день распределялся у них таким образом: в 12 ч. ночи совершалась полунощница, в 6 ч. – утреня, в 8–9 ч. литургия или обедница. Богослужения совершались по уставу, неспешно, без малейших опущений. В будничные дни после полунощницы братия, отдохнув немного, выходила на послушания. Все работы в обители производились по благословению начальника и с молитвой.

Общая трапеза для братии была в 12 ч. дня, при чем, пред вкушением пищи каждый из братии принимал часть просфоры и освященной воды. Во время трапезы предлагалось чтение или жития дневного святого или святоотеческого поучения. Чай пили кирпичный, сахар же совсем не употреблялся. Хлеб в употреблении был только ржаной.

Хотя новая обитель, благодаря трудам о. Адриана и его сподвижника Тимофея Шеина, постепенно обстраивалась и духовно процветала, но жизнь пустынников была не всегда спокойна. К возникавшей обители неблагосклонно отнеслись лесничий, заведовавший тогда здешней казенной дачей, и уездная полиция, которая хотела даже изгнать подвижников из этой местности. Подозрительно смотрело на отшельников и окрестное духовенство. Но все невзгоды о. Адриан и его сподвижники переносили с истинно-христианским терпением. Так было до 1893 г.

1893 год в жизни основанной иноком Адрианом общины был весьма знаменательным. В этом году, по ходатайству о. Адриана и Екатеринбургского епархиального начальства, она была утверждена и возведена Св. Синодом в самостоятельный «Кыртомский Крестовоздвиженский общежительный мужской монастырь» и тогда же наделена от казны землею (с лесом) в 150 десятин. А в следующем 1894 г. о. Адриан указом Екатеринбургской духовной консистории назначен был на должность заведывающего Кыртомским монастырем, при чем над ним вторично было совершено пострижение в монашество. Дело в том, что по русскому законодательству, иноческое пострижение, принятое русскими подданными на Афоне, не считается в России за действительное, и о. Адриан, по возвращении с Афона, продолжал официально называться крестьянином Медведевым. Новое пострижение над ним совершено было 27 сентября 1894 г. От принятия священного сана о. Адриан, по смирению своему, отказался.

Через два года после этого (27 марта 1896 г.) и сотрудник о. Адриана, исполнявший обязанности казначея Кыртомского монастыря, Тимофей Шеин, архимандритом Верхотурского монастыря Иовом был пострижен в иночество с именем Тигрия.

После возведения Кыртомской общины в самостоятельный монастырь число посетителей обители стало возрастать. И все они шли к старцу Адриану, чтобы получить от него наставление в жизни, ободрение в житейских невзгодах и утешение в скорбях. Известность Кыртомского подвижника росла, и к нему стали приходить благочестивые люди не только из окрестных селений, но и из разных концов России. Вместе с этим увеличилось и количество пожертвований на благоустройство обители, а также и число ее иноков.

Но не прекратилась еще радость пустынножителей, вызванная возведением их общежития в монастырь, как на иноков Адриана и Тигрия обрушилось новое испытание.

Сначала виновником нарушения мира в новоучрежденной обители был иеромонах Варфоломей, служивший здесь с 1889 г., а потом новое лицо – иеромонах Каллист.

За высокую иноческую жизнь о. Адриана и за подъятые им труды по основанию и устроению обители братия относилась к нему с большим уважением, чем к иеромонаху Варфоломею. Между тем, со стороны последнего стало замечаться стремление занять в монастыре господствующее положение.

Как раз в это время епархиальным начальством был прикомандирован к Кыртомской обители из Санаксарского монастыря, Тамбовской епархии, иеромонах Каллист (бывший становой пристав), человек очень неуживчивый и своевольный. Тяготясь продолжительностью богослужений и строгими порядками, заведенными здесь о. Адрианом, по примеру Афонской горы, иеромонах Каллист стал произвольно сокращать монастырское богослужение. Такое поведение Каллиста стало сильно тревожить как о. Адриана, так и всю братию. Когда обращались к нему с просьбою и увещанием о соблюдении уже заведенного порядка, он не только не внимал, но даже стал наносить старцу разные оскорбления и, наконец, своими неоднократными доносами на о. Адриана вынудил епархиальное начальство назначить в монастыре формальное следствие. Производство следствия возложено было на священников Арефьева и Зеленцова, которые относились к о. Адриану и его сподвижникам неблагосклонно. На основании произведенного следствия, Екатеринбургская консистория постановила – монахов Адриана и Тигрия перевести из Кыртомского монастыря на жительство в Верхотурский Николаевский монастырь.

Временное управление Кыртомским монастырем поручено было иеромонахам Николаю (из Далматовского монастыря) и Варфоломею. Это консисторское постановление было приведено в исполнение в начале июля 1896 г.

Но не прошло и трех месяцев со дня удаления о. о. Адриана и Тигрия, как Кыртомская обитель стала быстро приходить в упадок как в материальном, так и в религиозно-нравственном отношении. Отмена прежних строгих порядков и спешное, сокращенное богослужение не располагали благочестивых людей к посещению обители. Богомольцев, которых при о. Адриане было множество, теперь почти совсем не стало. Многие из иноков и послушников, видя царящий беспорядок, решили разойтись по другим монастырям. А так как в числе удалившихся из монастыря были и кожевники, и плотники, то работы в монастырских мастерских прекратились, и самая обитель, лишившись доходов, едва не прекратила своего существования.

Наконец, оставшиеся на Кыртомке сподвижники о. Адриана, чтобы положить конец всем нестроениям, стали ходатайствовать пред епархиальным начальством о возвращении о. о. Адриана и Тигрия в Кыртомский монастырь. С подобным же ходатайством обратился и благочинный Кыртомского монастыря, священник Алопаевского завода Михаил Попов.

Снисходя к этим ходатайствам, Екатеринбургская духовная консистория указом своим в ноябре того же 1896 г., в целях поддержания монастыря, разрешила о. Адриану возвратиться в Кыртомский монастырь с тем, чтобы он, проживая там на покое, не вмешивался в управление монастырем, но, чтобы ему, как основателю обители, было присвоено звание смотрителя монастыря, и воздавалось бы всеми соответствующее уважение.

Сподвижник же его, о. Тигрий, возвращен был на Кыртомку только через два года, именно в декабре 1898 г.

Все эти, постигшие о. Адриана, невзгоды и скорби сильно повлияли на его здоровье. По возвращении в Кыртомский монастырь, он чувствовал себя очень слабым и страдал тяжелым удушьем.

Но скорби о. Адриана не прекратились в Кыртомском монастыре и на этот раз.

25 апреля 1897 г. на должность настоятеля Кыртомского монастыря назначен был Св. Синодом иеромонах Козельской Оптиной пустыни Рафаил. С самого же начала службы своей в Кыртомском монастыре он без всякого повода со стороны о. Адриана стал везде и во всем преследовать и оскорблять его.

Видя, что дальнейшее пребывание здесь является уже невозможным, о. Адриан 14 июня 1899 г. лично явился к Екатеринбургскому Преосвященному Христофору и просил его архипастырского разрешения на переход из Кыртомского монастыря на новое место пустынножительства. Таковое место о. Адрианом, с согласия благоволившего в нему лесничего Игн. Ив. Добровольского, было выбрано уже заранее. Но Преосвященный Христофор посоветовал о. Адриану остаться пока в Кыртомском монастыре. Исполняя волю владыки, о. Адриан возвратился в Кыртомский монастырь, в надежде на улучшение своего положения. Но надежды старца оказались тщетными, и он вынужден был оставить Кыртомский монастырь. 21 марта 1900 г., простившись со своими сподвижниками, отправился он для нового пустынножительства на озеро, находящееся вдали от монастыря, среди непроходимого леса, при речке Цыганке, куда был возможен путь только во время разливов, на лодках.

Но недолго о. Адриан пробыл на новом месте. По воле Божией, иеромонах Рафаил 7 июня того же 1900 г. неожиданно скончался. Монастырская братия поспешила о кончине его известить о. Адриана, и последний вскоре прибыл из своего уединения в монастырь и более не покидал его.

Как только возвратился о. Адриан в Кыртомский монастырь, сюда снова двинулись богомольцы сначала из окрестных селений, а затем и из других мест. Несмотря на слабость своего здоровья, о. Адриан всех приходивших к нему с любовью принимал, внимательно выслушивал и давал соответствующие наставления или утешения.

Пожертвования, увеличившиеся в это время в обители, дали о. Адриану возможность закончить давно задуманную постройку нового, более просторного храма. Разрешение на эту постройку было дано еще в 1895 г., до перевода о. Адриана в Верхотурский монастырь. Тогда же была заготовлена им и большая часть строительного материала для этого храма. Освящение нового храма, по благословению преосвященного Иринея, епископа Екатеринбургского, было совершено, при многочисленном стечении богомольцев, 16 сентября 1900 года.

Но только один месяц пришлось о. Адриану возносить свои молитвы в новом храме. Здоровье его сильно пошатнулось, и он стал уже очень редко выходить из своей келлии. Беседуя с другом своим, о. Тигрием, он очень часто стал говорить о своей смерти и просил о. Тигрия похоронить его при новой церкви около южных дверей.

19 октября того же 1900 г., о. Адриан, присутствуя в храме за вечерней, почувствовал себя совершенно ослабевшим и, с трудом дойдя до своей келлии, пригласил своего духовника, иеромонаха Мардария, который и напутствовал старца Св. Тайнами, хотя о. Адриан приобщался неопустительно каждую субботу. После этого о. Адриан беседовал с монастырскою братией и даже по обыкновению шутил и на вид стал совершенно бодрым. Но потом он, к удивлению, всех, попросил иеромонаха Мардария прочитать над ним канон на исход души, а по окончании канона пожелал остаться один. Это было около 2 часов ночи.

Несколько позже, уже около 4 часов, о. Тигрий, отправляясь к утрене, подошел к келлие старца и по монастырскому обычаю произнес у двери краткую молитву, но ответа не получил. Вошедши затем в келлию о. Адриана с огнем, он нашел его уже умершим, в положении как бы спящего с отпечатком улыбки на устах. Весть о кончине старца быстро облетела всю обитель, и скоро смертное ложе его было окружено плачущей братией. Так мирно почил о Господе 20 октября 1900 г., около 3 часов пополуночи, 66 лет от роду, старец и основатель Кыртомской обители. До погребения гроб с неподвергшимися тлению останками о. Адриана находился в церкви четверо суток. По завещанию старца, тело его погребено было у нового Крестовоздвиженского храма, с южной стороны.

Как при жизни о. Адриана шло в Кыртомскую обитель множество богомольцев единственно для принятия от него старческого благословения, назидательного слова и утешения, так и по смерти его эта обитель привлекает сюда богомольцев единственно могилой о. Адриана. Ежегодно бывает около этой могилы до 20,000 человек, верующих в силу загробных молитв почившего старца, и каждый день здесь слышится «вечная память».

Священник А.Ю.

II.

Схимонах Илия, в миру Иван Алексеевич Чеботарев, был родом из г. Курска; родился он в 1830 г. Родители его были мещане, занимавшиеся небольшой торговлей, и вели жизнь простую и благочестивую. Воспитывая в этом же духе своего сына, они с раннего детства приучили его к посещению храма.

Выучившись, при помощи своих родителей грамоте, мальчик стал увлекаться чтением житий святых, в особенности пустынников, и сам стал стремиться к уединению, часто посещая городское кладбище.

Но родители его, люди торговые, приучая его к торговле, не думали видеть его иноком и потому, когда он объявил им о своем желании удалиться в монастырь, они, пораженные его словами, не дали ему на это своего благословения.

После того, в 1854 г., когда Чеботареву исполнилось 24 года, он, с согласия своих родителей, предпринял путешествие на богомолье в Киев. А когда, по возвращении его, скончались его родители, он поступил приказчиком к одному из курских купцов. Своим усердием и честностью он скоро заслужил доверие своего хозяина, и последний хотел женить его на своей дочери. Но это намерение купца побудило Чеботарева скорее оставить мир.

Посоветовавшись с некоторыми странниками, указавшими ему на Валаамский монастырь, как на наиболее строгий и уединенный, он оставил службу у купца и отправился на Валаам, куда и прибыл 4 января 1862 г. К несказанной радости своей, он тогда же был принят здесь в число послушников, а через два года, получивши увольнение от Курской городской думы, причислен был в братство монастыря и затем пострижен в рясофор.

Облекшись в рясофор, он стал неотступно просить настоятеля Валаамского монастыря, игумена Дамаскина, об увольнении его в пустыню для уединенной жизни, и о. Дамаскин, уступая его просьбе, отправил его на красивый и величественный остров пр. Сергия Валаамского («Путосари»), находящийся в 18 верстах к северо-западу от монастыря. Но Иоанн Чеботарев прожил на этом острове не очень долго. Скрывшись отсюда однажды неизвестно куда на целую неделю (может быть, для сугубых подвигов в полном уединении), он, по возвращении на остров к своим сожителям, был вызван о. Дамаскином в монастырь и оставлен здесь на долгое время.

В 1871 г. Иоанн Чеботарев был пострижен в монашество с именем Иоанникия и вскоре назначен был пономарем при церкви пр. Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев, каковую должность он проходил около пяти лет.

А затем о. Иоанникий был назначен на жительство в скит преп. Авраамия Ростовского, находящийся в 7 верстах от монастыря. В этом-то скиту о. Иоанникий и положил твердое начало своим уединенным подвигам. Келейные правила и все вообще подвиги о. Иоанникия удивляли его сподвижников. Кроме того, он, занимая в скиту должность заведующего хозяйственной частью, принимал участие в разных работах. Выкорчевывая однажды в скитском лесу пни, он надорвался до такой степени, что сильно заболел и получил грыжу, которою затем страдал в продолжение всей своей жизни.

Оправившись немного от болезни, о. Иоанникий задумал перейти в другой скит с более строгим уставом, и о. Дамаскин перевел его в скит Коневской Божией Матери, основанный в 1870 г. в 6 верстах от монастыря. Этот скит вполне соответствовал желаниям о. Иоанникия, так как здесь содержался весьма строгий пост. Занявши здесь должность смотрителя скита, о. Иоанникий, для преуспеяния в духовной жизни, смиренно подчинил себя руководству подвизавшегося здесь прозорливого старца, иеросхимонаха Антипы⁵, который и скончался 10 января 1882 г. на руках о. Иоанникия.

Хотя, с приближением к старости, о. Иоанникий и чувствовал, что болезнь его, некогда полученная в Авраамиевском скиту, усиливалась, но он не только не ослабевал в своих подвижнических трудах, а, напротив, даже усугублял их. Ежедневно в келлии своей он полагал тысячи поясных и сотни земных поклонов. Жившие в том же скиту иноки рассказывали, что, сколько бы раз кто ни приходил к нему, всегда заставал его или полагающим поклоны или читающим молитвенное правило. Во время коротких отдыхов от молитвы о. Иоанникий читал «Добротолюбие», которое советовал прочитывать и всем инокам, обращавшимся к нему за духовными советами.

В 1891 г., когда болезнь о. Иоанникия усилилась до такой степени, что он редко мог выходить из своей келлии, он был отчислен за штат и освобожден от должности смотрителя Коневского скита. С этого времени он совершенно углубился в молитвенные подвиги и пожелал облечься в великую схиму. Это пострижение его в схиму, с именем Илии, совершено было, с разрешения епархиального начальства, 16 января 1892 г., ровно через 30 лет по прибытии его на Валаам

Преуспевая в молитвенном подвиге, о. Илия бодрствовал день и ночь. Спал он очень мало, и долгое время никто не знал, что служило для него ложем, так как в келлие у него не было ни кровати, ни спального прибора. Однажды о. Илию посетил финляндский архиепископ (впоследствии С.-Петербургский митрополит) Антоний. Беседуя с о. Илией, архиепископ, обратив внимание на отсутствие в его келлие кровати, спросил его:

– Где же вы спите?

Старец, видимо, желая уклониться от дальнейших объяснений по этому предмету, только кивнул головою в сторону сеней и сказал:

– Сплю в сенях.

В сенях же, действительно, валялся на дровах небольшой войлочек. Он-то и был единственным ложем старца.

Чрез некоторое время по принятии схимы, о. Илия перешел на жительство в скит Св. Иоанна Предтечи, находящийся в четырех верстах от монастыря на возвышенном острове, сплошь покрытом высоким лесом. В подражание великому пустыннику и постнику Св. Иоанну Предтече, в этом скиту соблюдается наиболее строгий устав постничества. Но недолго пришлось о. Илие прожить в Предтеченском скиту.

В 1893 г., по ходатайству Екатеринбургского епархиального начальства, указом Св. Синода, Верхотурский Николаевский монастырь был обращен в общежительный и для водворения в нем новых порядков на должность настоятеля назначен был сюда иеромонах Валаамского монастыря Иов, с возведением его в сан архимандрита. Нуждаясь в сотрудниках по введению в Верхотурском монастыре общежития и в особенности в духовном старце для иноков, о. Иов, с разрешения начальства, взял с собою в Верхотурье несколько человек из братии Валаамского монастыря и схимонаха Илию.

Прибыв в декабре месяце 1893 г. в Верхотурский монастырь, о. Илия, по любви к уединению, первоначально поместился здесь в нижнем этаже одного из монастырских зданий близ братского кладбища, а затем перешел в юго-восточную башню монастырской каменной стены.

Вскоре же по переселении о. Илии в Верхотурский монастырь, к нему стали обращаться с разными духовными нуждами как монастырские богомольцы, так и верхотурские горожане, Число таких посетителей постепенно возрастало. Одни шли к нему получить разрешение в каких-либо сомнениях; другие искали совета на вступление в иноческую жизнь; третьи желали получить утешение в своих скорбях; иные, наконец, спрашивали, как и где искать спасения души. На все это о. Илия находил возможность давать краткие, но основательные ответы.

Избегая, впрочем, славы мирской и тяготясь многочисленностью посетителей, о. Илия, по благословенно архимандрита Иова, перешел в уединенную келлию, поставленную неподалеку от монастырской Октайской заимки, отстоящей от Верхотурья в 8 верстах. В первое время навещали его здесь только иноки, жившие на монастырской заимке, но потом стали приходить и богомольцы, шедшие в Верхотурье и останавливавшиеся для отдыха и ночлега на Октайской заимке, где устроен для них странноприимный дом. Несмотря на свою давнишнюю болезнь и любовь к уединению и безмолвию, о. Илия не лишал приходивших к нему своих советов и наставлений.

В то время в 23 верстах от Верхотурья проживал на другой монастырской заимке (также называющейся Октайской) старец Евдоким Пленкин. Изредка посещая о. Илию, он услышал от последнего желание удалиться куда-нибудь в более покойное и уединенное место. Старец Евдоким поэтому предложил о. Илие переселиться к нему на заимку, как на непосещаемую богомольцами. Это предложение Пленкина о. Илией после некоторого раздумья было принято, и, по просьбе о. Илии, для него, на расстоянии 1 ½ верст от келлии Евдокима Пленкина, была выстроена новая келлия, в которую он и перешел 11 октября 1896 г. Поселившись на новом месте, о. Илия высказывался, что он нашел себе здесь тот самый покой, который искал многие годы.

Из этой дальней пустыни о. Илия через каждые три недели ходил для приобщения св. Христовых Тайн в Верхотурский монастырь. Обычно первые шесть верст от кельи до деревни Каменки, он проходил пешком, какая бы ни случилась погода, а от деревни до монастыря нанимал у крестьян подводу. Из монастыря же до самой пустыни его каждый раз отвозили на монастырской лошади. Для сопровождения его среди братии всегда находилось немало охотников, которые считали за счастье для себя провести время за душеполезной беседой с опытным старцем.

Проживая в пустыни только вдвоем и то на значительном расстоянии один от другого, старцы Илия и Евдоким виделись ежедневно, так как Евдоким, вступивший под духовное руководство о. Илии, приходил к последнему каждый день в определенные часы для беседы и для домашних работ по его келлии.

Но полным безмолвием пустынники наслаждались здесь не более полгода. Сначала изредка стали проникать сюда некоторые из почитателей о. Илии, а затем число посетителей стало возрастать. Отец Илия сначала не хотел никого принимать к себе, но потом вынужден был сделать уступку, найдя, что не простое любопытство, а только действительная духовная нужда может заставить человека забыть и дальность, и неудобство пути. Многие, не желая нарушать безмолвие старца, обращались к нему письменно, и о. Илия на все письма отвечал аккуратно.

Между тем здоровье о. Илии стало заметно слабеть. Видя это, настоятель Верхотурского монастыря, игумен Арефа, предложил ему возвратиться в монастырь, обещав устроить для него в монастыре уединенную келлию. Отец Илия согласился, и для него в монастырской роще, близ братского кладбища, была поставлена и обнесена кругом глухим тесовым забором келлия, перевезенная из ближайшей монастырской заимки, где старец жил еще до 1896 г.

Как только о. Илия возвратился в монастырь, келлия его стала положительно осаждаться посетителями из богомольцев, приходивших на поклонение мощам прав. Симеона.

Несмотря на то, что на прием посетителей у о. Илии уходили и силы и время, он в монастыре еще более усилил свое молитвенное правило и умножил число поклонов, которых иногда полагал до 3000 в ночь. Во время своего молитвенного подвига он после каждых 80 поясных поклонов полагал 20 земных. Часто ходил он в церковь и там приобщался св. Христовых Тайн.

Но с начала октября 1900 г. он уже очень редко стал выходить из своей келлии и даже прекратил прием посетителей. Все время усиливавшаяся болезнь приковала его, наконец, к одру. Часто причащаясь в своей келлие св. Тайн, он просил совершить над ним таинство елеосвящения, что и было исполнено.

30 ноября 1900 г., к удивлению братии, о. Илия, объявил, что в этот день он будет принимать всех, желающих видеть его. Тогда же пожелал он снова приобщиться св. Христовых Тайн, которые и принял с особенным чувством и радостью. Весь этот день он провел в беседе с игуменом Арефою, некоторыми из монастырской братии и другими близкими к нему лицами. Вечером же, когда силы стали совершенно покидать его, он пожелал выслушать канон на исход души и затем в присутствии тех же лиц тихо скончался в 8 ½ ч. вечера.

70 лет прожил он на свете и из них 38 лет провел в иноческих подвигах.

Память о старце-молитвеннике живет и долгое время будет жить как в памяти его учеников и почитателей, так и в Верхотурском монастыре. На могиле его часто слышится «вечная память», а обитель, чтобы действительно увековечить память о его духовных трудах, соорудила на месте его пустынных подвигов (в сообществе со старцем Евдокимом) домовую церковь в честь Казанской Божией Матери.

Свящ. А. Ю.