Только Ты! Сборник стихов
* * *
Ты, исчисливший звезды небес и земли
Все песчинки, три саты отборной муки
Превращающий в хлеб, и созвавший на пир
С перепутий дорог ра́вно добрых и злых…
Видишь, я изнемог, и не чаю иных
Утешений, но только в Тебе, о, мой Бог!
Ты, Луке и Клеопе отверзший глаза,
Среди бури сказавший Петру «Это – Я!»
Похваливший Марию за то, что она
Часть благую избрала, грядущий Жених…
Видишь, я изнемог, и не чаю иных
Утешений, но только в Тебе, о, мой Бог!
Ты – Кто ведает скрытое в тайне сердец,
Ты – Кто дверь распахнул, Дверь и Путь для овец,
Ты друзей и врагов призывавший любить
И сокровищ небесных искать, не земных…
Видишь, я изнемог, и не чаю иных
Утешений, но только в Тебе, о, мой Бог!
* * *
И радость спасенья, и близость лица,
И сердца таинственная белизна,
Что однажды меня позвала за собой…
Все я предал, хотел бы вернуться домой,
Вновь сказать Тебе: Отче! Вот, Отче, я – Твой!
Но стою при дороге слепой и глухой,
Сам не свой для себя, потерявши Тебя,
Стал я.... Боже откликнись! Окликни меня!
Я не знаю куда повернуть мне свой шаг.
Я не знаю «куда?», и не знаю я «как?»
Как напиться в пустыне, где высох поток?
Как услышать «люблю», когда шаг одинок?
Как вздохнуть, когда грудь разучилась дышать?
Как сказать то, что разум не в силе понять?
Я хотел бы сказать: Боже правый, прости!
Но не знаю, услышишь ли вновь меня Ты.
После всех моих зол, всех недугов моих,
Мой язык онемел, из гортани лишь хрип
Вырывается. Боже! – хриплю я – прости…
Это все, что способен сейчас понести,
Лишь одно это слово, лишь это «прости»,
Пусть оно для меня станет светом в ночи.
Пусть оно прозвучит громче всех моих слов,
Что когда-то в неправде своей я изрек,
Слов корявых, кривых, словно корни сосны…
Помню: видел в лесу как-то в детстве – огни
Полыхнули, гром древо свалил,
Узловатые плети корней оголил…
Кто поднимет его? Кто вернет ему сок?
Все возможно Тебе, о, мой Бог!
* * *
Сыскать ли мне слова для покаяния
Под стать всей глубине моих грехов,
Которым есть одно только названье:
«Блевотина»... Как мерзкий, гнусный пес,
Я вновь плетусь, чтоб обонять ее злосмрадье,
Чтоб захлебнуться вновь от слез и тошноты…
И этот круг, Христе, нечистоты –
Нечистоты и самобичеванья –
Способен разомкнуть один лишь Ты!
* * *
Ты, что учишь нас в притчах Небесному Царству любви,
Слово Бога-Отца, что явилось в те дни,
Когда царствовал Ирод, молю: возврати
Ослабевшей душе моей силу. Лозы
Горней глас – «Кто со Мною – у тех велики
Будут в срок свой плоды», – возвратись… Возврати
То, что было однажды, и то, что прошло,
Что прошло, но, оставив свой след, не ушло,
То, что держит меня при себе, не дает
Убежать навсегда – мой последний оплот.
То, что помнят уста, то, что знают глаза,
То, что слышали уши, когда «Это Я!»
Написалось безмолвьем небесной росы
Златоструйного блеска. Когда «Это Ты!»
Отозвалось во мне. И поток бытия
Захлестнул ливнем света. И мысль «Это я!» –
Я нездешний, небесный, иной, неземной,
Я, что может быть только, когда я с Тобой,
Я, что хочет сказать о Тебе «Это Ты!,
Ты – ...», но новый поток с высоты
заглушает мой лепет и в шуме огня
я читаю «Ты – Бог мой!
Твой Бог – это Я!
...как сказать: нет ни звука, ни букв, ни черты –
Все сиянье, в котором один только Ты,
Слово Бога-Отца, что пришло к нам в те дни,
Когда царствовал Ирод, Глас горней лозы…
– Возвратись… Возврати!
* * *
Где мне взять чистоту Богородицы,
Где решительность взять мне Петра,
Где мне взять соломонову мудрость,
И слова Давида певца,
Где мне взять непорочность Иосифа,
Авраамову веру где взять,
Моисееву кротость и крепость Ильи –
Только Ты способен мне дать!
* * *
И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас;
отойдите от Меня, делающие беззаконие.
Пусть лучше услышу я, Боже, под трубные гласы:
«Знаю тебя Я, и знаю Я все твое зло,
Знаю все мысли, все взгляды, и все твои страсти»;
Пусть буду сгорать я от страха, стыда… Все равно:
Лучше услышать мне в час, когда грянет труба:
«Знаю тебя Я», чем…
«Прочь! Я не знаю тебя!»
* * *
Я хотел бы скрыться от Него
На две третьих, или семь восьмых,
Чтобы видел Он во мне лишь то,
Что не стыдно мне открыть для других.
Лишь ту грань, где я светел и чист,
Где я – доброе, отборное зерно,
Потому что остальные семь восьмых
.. стыдно вымолвить, но именно оно!
* * *
Я склоняюсь пред Тем, Кто, поднявшись на Крест,
Перед смертью «Прости им» в мученьях изрек…
Лишь слепой не увидит – здесь молчит человек;
Лишь глухой не услышит – здесь глаголет Бог.
Надо встать спиной и закрыть глаза,
Надо уши заткнуть, перестать дышать,
Прикусить язык, потерять слова,
Превратиться в корягу, камень, шлак,
Надо сердце заставить забыть стучать,
Чтоб не видеть, не слышать, не понимать –
Здесь молчит человек, здесь глаголет Бог:
«Отче, не знают они, что творят!»
* * *
Этот слышал на Хориве хлада тонкий глас,
Этот видел куст горящий, когда скот свой пас,
Этот по пути в Дамаск светом ослеплен,
Этот Ангелов встречал за своим столом.
Этот слышал, как ослица человечьим языком
Путь ему прегородила, тот, объятый сном,
Великана-истукана с глиняной стопой
Зрит, а этот по утру вразумлен руном.
Тот с посланником боролся, повредив бедро,
Этот рыбой был проглочен, когда шел на дно,
Только ты, душа-подруга, опустив крыло,
Дремлешь в ожиданьи Друга… лишь скрепит перо.
* * *
На всех святых камнях, у всех икон
Прошу я об одном: не расставаться –
И днем и ночью быть всегда с Тобой,
Твой видеть свет, дыханьем укрываться
Твоим и петь… Прошу, вонми мольбе,
К чему мне день, когда в нем нет ни слова,
Пропетого Тобою же к Тебе,
Устами некогда сомкнутыми немого.
А ныне… ныне, что сказать... забыл,
Я был с Тобой, Твоим, касался рая,
С Тобою засыпал, вставал с Тобой,
Ты Сам меня будил, лишь свет зари являя,
Мне сердце Ты кропил прохладою росы,
С которой смешан был цветов цветенья мая
Цвет, запахи лугов, полей, садов, плодов,
Что прежде я не знал, и по сей день не знаю.
Так ото сна для слов меня будил мой Бог…
А ныне… где ты, дуновенье рая?
Как вновь прильнуть к Тебе,
Как к слову Твоему
Приставить ухо слуха, что от Духа
Горит и плавится, словно метал в огне,
Где нет ни букв, ни голоса, ни звука,
Где все огонь и Дух, и радость бытия,
Все трепет, страх, и свет небесной неги,
Где я – уже не я, но Ты поешь во мне,
И реки вод живых переполняют бреги.
* * *
Вера твоя спасла тебя, иди с миром.
Беда... опять не знаю, как начать,
Как подойти, поднять глаза, сказать,
До края ризы дотянуться словом
Того, Кто некогда, взглянув, единым взором
Толпу окинул всю (что шла за Ним повсюду),
И произнес Своим ученикам: «Я чую
Коснулся некто, сила вышла от Меня».
И тотчас бедная к ногам Его жена
Припала... Мне же как припасть,
Чтоб пересох поток греха, чтоб страсть
Уже не уводила от Тебя,
Чтоб не было ни месяца, ни дня,
Когда бы мой с Твоим не повстречался взор,
Когда с меня бы снят был мой позор
Словами, кои иссушили ток жены:
«Вера твоя – спасла тебя… Иди!»
* * *
Мои мысли – не ваши мысли,
ни ваши пути – пути Мои,
говорит Господь.
Знаю я, Боже, Твои не похожи
Мысли на мысли мои.
Знаю я, Боже, пути Твои тоже
Не те же, мои что пути.
Знаю я, Боже, Тебе все подвластно,
Правы Твои все суды.
И только прошу: не суди меня строго…
Лишь вспомню последние дни,
Знаю я, Боже, что мне не сокрыться,
Знаю свои все грехи.
Но мысли Твои на мои не похожи –
И милостью платишь мне Ты!
* * *
Богорекомое Слово,
Прахом рекомому слову,
Внемли, Явившийся плотски,
Плоти облекшейся в слово.
Пусть Твое слово услышит
Слухом света глухие напевы,
Песням глухим светом слуха
Пусть даст плоть огневидного Духа.
Пусть прольются от Слова к словам
Языки́ пламенеющих слов,
И наполнится радостью храм,
Возглашающий: Слово бе Бог!
* * *
Всегда, ночью и днем, в горах и гробах,
Кричал Он и бился о камни.
И ночью и днем в горах и гробах
Кричал он и бился о камни,
И если вязали его горожане
Цепями, то он многократно,
Железо срывая, оковы ломал,
И звенья цепей разгибая,
Ногою босою носился нагой,
В прохожего ужас вселяя.
В стране гадаринской один только он
Бежит поклониться Иисусу,
И гонит Его, обитающий в нем
Бесо́в легион: Ты нас мучить
Пришел прежде срока, что нам и Тебе…
А если такое случится,
Остаться хотели б мы в этой стране
(Там стадо свиней в пару тысяч
Паслось) – и они умоляли Его –
Пошли нас в свиней… Разрешенье дано.
И в бездну они с крутизны, устремившись,
Сорвались на самое дно.
Про это проведав, к Иисусу выходит
Страна гадаринская вся,
И гонит Его свинопасов толпа,
И просят, они от Него:
Свиней потопивший, – от нас отступи;
Тьму бе́сов изгнавший, – изыди;
Злым духом держимого, спасший, – покинь
Пределы родной Гадарины!
– Дана Мне под небом вся власть от Отца
Над духами и над людьми,
Но чтобы вы знали – не власти хочу Я,
Но вашей ищу Я любви:
Я вас покидаю, но вам оставляю
Безумца сего, что один
Посмел с легионом сразиться бесов,
И силой Моей победил!
* * *
Он сделает пустыню его, как рай.
Бог ближе в пустыне… Из тишины
Рождается слух – он приходит, как сны, –
Навеянный ветром ожившей весны
Из дальней страны, где росою цветы
Умываются. И небосвода шатер
Не скрыт облаками. Где праздничный дол,
Всегда пламенея зеленой травой,
Одет в благовонье диковинных смол.
Где каждое слово блестит как алмаз.
Где пение птиц, и где ангелов глас
Сливаются в хоре едином. Где в раз
Пронзает столетья всё видящий глаз.
Где радость клубится туманом повсюду.
И солнце не помнит закатов. Как чудо
Там дан каждый миг. И неясно откуда
Доносится шепот: Аз есмь, бых и буду…
Бог ближе в пустыне, лишь здесь в тишине
Возможно расслышать мелодии те,
Что к слуху едва прикоснувшись души,
Тотча́с заставляют пустыню цвести.
* * *
Я сеял двадцать лет и один год,
Прежде чем нивы подняли́сь побеги,
Кода любви Твоей небесный всход
Мне сердце осиял. Как орд степных набеги
Топтал я двадцать лет и один год –
Топтал и сеял, сеял и топтал…
Но Ты послал дожди – благословенье вод –
И потопив одних, живительную влагу
Ты дал другим… О, дивный плод! Тебя
Алкал я двадцать лет и один год!
* * *
На псалом 56:10
Пошли мне песнь! Тогда…
Как некогда Давид:
Тогда – сказал –
что Ты со мной узнаю,
когда рука Твоя
врагов моих сразит,
когда все не-
други мои передо мною
отступят вспять.
Пошли мне песнь! Тогда…
Тогда – как пел Давид –
что Бог опять
со мной выходит к бою,
дано мне будет знать,
когда вся вражья рать
бежать начнет, вздыма-
я облак за собою.
Пошли мне песнь! Тогда,
тогда и я пойму,
как некогда и он,
тогда и я узнаю,
что грех прощен,
что враг мой сокрушен,
и Божье знамя
реет надо мною!
* * *
В полуденный зной у колодца они
Вдвоем повстречались. С одной стороны
Господь, а с другой – самарянка-жена,
Что с мужем шестым незаконно жила.
Господь говорит ей: Дай Мне напиться;
Она Ему: Может такое случиться,
Что Ты, у меня чужеземной жены
Обычаем просишь своим вопреки
Воды: из черпала не пьют иудеи,
Касались которого не евреи.
А Он ей: О, если б ты знала жена
С тобою сейчас говорит Кто, тогда
Сама бы просила воды у Него
И Он бы намного дал больше того,
Что просишь ты … Дам Я тебе от воды,
Которой чрез все твои годы и дни
До дна не испить. Не взалкаешь во век,
Но будет вода в тебе эта как свет,
Сладчайшим источником новых блаженств,
Весельем нездешним, зароком надежд,
Опорой надежней, чем крепкий гранит,
Веселием, радостью, пеньем молитв,
Она ненасытную жажду любви
Твою утолит… И узнает весь мир –
Как ты, позабывши про свой водонос,
Кричала: Смотрите, не Он ли Христос!
* * *
Помилуй, очисти, омой, окропи,
Сотвори во мне сердце, сотки из росы
Благодати твоей и надмирной красы
Дуновения Духа. Во мне сотвори
Сердце чистое, Боже – венец чистоты.
Духом правым Твоей нерушимой любви
Сотвори во мне сердце. Тогда воспою
Песнопения, слаще Твою Высоту,
От которой, молюсь я, подай мне росу
Благодати Твоей. И мою нищету,
И мой грех, и позор, и безумье мое
Удали – отдали, отведи далеко.
Пусть не знает их день,
Пусть не помнит их ночь.
Пусть покроет их тьма,
Пусть их вихрь несет прочь.
Пусть не встанут они одесную меня.
Между мною и ними пусть будет стена.
Пусть на голову их обратится стрела,
Что нацелена в сердце мое. Пусть она,
Отраженная светом Твоей чистоты,
Пронзит голову тьмы... Ты – мой Бог! только Ты,
Можешь сердце во мне обновить. Как молить –
Научи, как взывать, как кричать, как вопить?
Как мне милость Твою с высоты приклонить?
Ты – мой Бог, только Ты: как мне быть?
В беззаконии зачат – Сам ущедри меня!
Во грехах я рожден – убели до бела!
Сам помилуй, очисти, омой, окропи!
Сам явись в моем сердце,
И Сам в нем яви –
Свет любви!
* * *
Со всеми святыми, которых блаженством / приял Ты за их чистоту,
Со всеми, кто всеми гонимы за веру / и прокляты были свою,
Со всеми, кто ради Тебя, о родных, / про дома позабыв и поля,
Скитались по свету, оставили все, / и не помня ни ночи, ни дня,
Лишь имя Твое призывали святое / в Тобой освященных сердцах,
Поем на земле: СВЯТ, СВЯТ, СВЯТ! – как они в небесах.
Со всеми бесплотными, коих Твоя / по подобью десница огня
Создать соизволила: силы, господства, / престолы, очей без числа
Живой колесницы колеса имущие, / ангелов крепкая рать,
Архангелов воинства и шестикрылых, / которых удел воспевать, –
Со всеми Тебе предстоящими с трепетом / и облаченными в страх,
Поем на земле: СВЯТ, СВЯТ, СВЯТ! – как они в небесах.
С преславных апостолов ликом, с Сиона / до края сошедших земли –
Ни плоти, ни крови, ни жизни, ни силы / они не щадили свои –
Начав с Иудеи, Господь повелел им / идти проповедовать в мир,
Вещая повсюду мирским то, что ныне / достиг неотмирный их мир,
Со всеми, от коих о слове Спасенья / во всех узнавали концах,
Поем на земле: СВЯТ, СВЯТ, СВЯТ! – как они в небесах.
И с теми, кто толщи времен раздвизая / завесу смотрели вперед,
Приход возвещая звезды от востока, / к которой склонится народ
С народами вместе единою песнью / к грядущему в славе Христу,
(Он славы Своей не искал для Себя, / но путь распахнуть ко Отцу),
Со всеми, кто в Духе с надеждой на встречу, / Тебя прозревали в веках,
Поем на земле: СВЯТ, СВЯТ, СВЯТ! – как они в небесах.
* * *
Жалок я – жало греха отравляет мне кровь,
Бьет меня враг мой наотмашь в висок и в бровь,
Ветер могильный слепит песком глаза…
Боже мой, Боже! – увижу ли вновь я Тебя?
Слово слабеет, звучит как чужое, ложь
Режет язык мой (что лучше б молчал) словно нож,
Шаг спотыкается, криво ступает стопа…
Боже мой, Боже! – встречу ли вновь я Тебя?
Боже мой, Боже! – кричу, но поднять руки
Нет во мне силы, иссякли все силы души,
Плачет под черной фатою она как вдова:
Боже мой, Боже! – накрою ли вновь для Тебя
Праздничный стол? Созову ли на праздник гостей,
Грянет ли вновь за столом: Эй, хозяйка налей!
Лейся вино! Веселей! Преломите хлеба…
Боже мой, Боже! – узнаю ли вновь я Тебя?
Услышу ли вновь: «Это Я! Не бойся! Смерть
Вновь не коснется дыханьем своим твоих уст.
Смертный, бессмертие смертью Моею воспеть
Дам тебе слово, сердце, уста и слух!»
* * *
Помоги, помоги мне подняться,
Смертью Поправший смерть,
Под доской гробовою сущему
Долго ль еще смердеть?
Вновь к Адаму простри Свою руку!
Адову вышиби дверь!
Князя тьмы под пятою Повергший,
Помоги, помоги мне скорей!
Воскресение Твое, Христе Спасе,
Дай с бесплотными петь на земле,
Чистым сердцем прославить сподоби…
Помоги, помоги нам! К Тебе
Начинаем мы петь. Крестным ходом
В ночь исхода исходим, как те,
Что дошли, неся мирра с алоэ,
И услышали: «Нет Его зде!»
* * *
Я сам поджег свой дом с четырех углов,
Лишился света, смысла, лишился слов,
Позабыв обо всем и о всех, предал всех и вся,
Не воздеть руки, не поднять глаза для молитвы, для
Того, чтобы вновь, как другу друг сказать «Я – Твой!
Я хочу быть Твоим, только Ты будь всегда со мной.
Только Ты…» Глохнет слог, в глотке гарь и горь,
В мыслях жар, в пальцах дрожь, в сердце боль.
Я сам поджег Твой дом с четырех углов,
Как поднять глаза, как проситься вновь под Твой кров?
* * *
О Христе, сострадающий всякой беде,
Видишь, вновь я несчастный взываю к Тебе,
Я, кто должен с молитвой стоять за других,
Вновь к Тебе о себе обращаю свой стих.
Вновь глаголы оглохли, и слово ослепло,
Проповедника света окутала тьма,
Призывающий к миру погряз беспросветно
В черной злобе. Спаси меня, Боже, беда!
Тот, кто просит о даре – убог и бездарен,
Возвышавший других – опустился до дна,
Защищающий – стрелами вражьими ранен,
Не подняться. Спаси меня, Боже, беда!
Стыд меня потопил как вода и смятенье,
Опрокинута лодка, и в бездне греха
Тонет кормчий. Осталось одно лишь мгновенье.
Сжалься, Спасе, спаси меня, Боже! Беда
Подступила, и нет мне спасенья.
Кто возвысит свой голос, кто даст мне совет?
Кто заступником станет заступнику? День – я…
День и ночь – я кричу: Спаси, Спасе, от бед!
* * *
Верблюдов, ослиц, потерявши, детей и дом,
Он сидит в пыли, скоблит себя черепком,
Осколком того, что некогда было горшком,
Остаток того, чем был он.
Потом
Приходит жена, т.е. та, кою звал он жена,
Но ей нечего больше сказать, и она:
Похули – говорит – Самого и умри!
Потому что дыханье уст из его груди
Опостылело ей, словно вонь от дохлого пса…
Но над ней и над ним голубые горят небеса,
А над ними Творец, сотворивший первичных замес,
Он простер Свою мерную вервь от земли до небес,
Чьи столпы, ужасаясь, дрожат от грозы перед Ним:
Он движением уст образует века, и как дым
Те рассеются в день, когда явится Он. Озарен
Будет мир Его славою. Слава Его – всё во всём!
Но если б не этот несчастный, сидящий в пыли,
Кто поведал бы нам о Тебе, как он – с близи.
* * *
Неточное слово и – точка:
Спина повернулась к спине.
Но не обрушится строчка,
И не заключиться воде.
Ты правду сказала, солгавши, –
Он тоже тебе не супруг…
И та, что, таясь, пробиралась
К колодцу, оставила вдруг
И стыд и сосуд – пусть судачат…
Смотрите, не Он ли Христос!
Он мне рассказал все, как было –
Шестому несла водонос…
Но только Седьмого любила –
Не Он ли, смотрите, Христос!
* * *
Где боги Еммафа?
Где боги Арпада?
Сепарваима?
Ены и Иввы?
Спасли ли они от руки Ассири́и
Селенья и крепости Самари́и?
А Яхве от рук
Моего господина
Спасет ли Иуды град,
Иерусалим?
Ответом – молчанье…
И шли Елиаким,
Хелкиинов сын,
Начальник дворца
И Сева, писец,
Иоах, сын Асафов,
Хронист к Езекии
В разодранных платьях…
И с плачем Рабсака
Слова передали
Царю, поджидавшему,
В царских палатах.