Церковные дела в Германии

Папа Пий IX издал 21 ноября обширное и грозное окружное послание, имеющее в виду преимущественно германские церковные дела. Как и следовало ожидать, в этом послании папа обращается с самым решительным осуждением и отлучением от Церкви к старокатоликам и во главе их – к главному, по мнению папы, ересиарху и лжеепископу Рейнкенсу.

В ответ на это осуждение появилось на днях пастырское послание Рейнкенса; для характеристики нынешних отношений старокатоличества к папе, устраняющих всякую возможность примирения, считаем нелишним привести некоторые места из послания Рейнкенса.

«Нам ставят в вину, – говорит он, – множество страшных заблуждений относительно основных догматов католической веры; остается только сожалеть, что ни одно из них не названо. Уже по Тридентскому Собору, основных догматов католической веры два: 1) толкование текста Св[ященного] Писания сообразно общехристианскому духу всех веков и, где это возможно, сообразно единогласному пониманию его Отцами Церкви; 2) знаменитое католическое предание, значение которого выяснено Тертуллианом¹ и формулировано в таких ясных словах Винцентом Леринским²: «Во что всегда, повсюду и все верили». Вот что исключительно может считаться догматом. На Ватиканском Соборе 1870 года папа, несмотря на жалобы и письменные протесты более ста епископов, низвергнул эти два основных принципа католической веры, попрал их ногами, а протестующих разогнал, как неразумное стадо.

В противность общему духу Церкви, выразившемуся в продолжении 1500 л[ет], и единогласному толкованию Отцов Церкви он извратил значение знаменитого текста (Лк. 22:32), где говорится о личном исповедании веры Апостола Петра в том смысле, будто он содержит подтверждение божественной привилегии римских епископов определять истину в делах веры и нравственности всегда и повсюду, по личному усмотрению, без согласия на то Церкви, по праву вселенских пастырей целого Христианства. А к другому основному принципу католической Церкви, по преданию, он питает такое презрение, что поставил самого себя на его место, отпустил удалившихся с протестом перед торжественным заседанием епископов самых значительных епархий и признал, наконец, догматом то, что, по свидетельству самых авторитетных и ученых епископов, ни в прошлое, ни в настоящее время не составляло предмета веры для всех. Только по устранении этих двух основных принципов Католической церкви сделалось возможным произнести «страшные заблуждения» 18 июля 1870 года и навязать их силою Христианству. Но папа говорит еще о «святотатственных» будто бы принадлежностях обряда, принятых нами в состав нашего богослужения. Если бы ему представился случай присутствовать на нашем богослужении, то он встретил бы такое благочестие, о каком в Риме и понятия не имеют. Святотатства не совершает тот, который, стоя у алтаря, пребывает в истинном учении Христа. Павел не святотатствовал в своем служении, когда прямо воспротивился Петру, не прямо поступавшему по истине (Гал. 2:11–14), и порицал его. Но святотатственно стоят у алтаря те, которые злоупотребляют своею властью, которые несправедливым удержанием таинств и ущербом в имуществе и добром имени заставляют верующих признавать ложь за слово Божие; оскорбляют святыню те, которые, стоя у алтаря, признают громко то, чему отказывается верить их совесть. Правда, учение римской курии иное. Все древнее Христианство проповедовало, что несправедливое наказание падает на главу того, кто назначил его. Теперь в римской иерархии царствует безнравственная система, возникшая с папской буллы 1713 года unigenitus³, по которой всякий обязан под страхом отлучения исполнять приказания высших и покидать, если того потребуют, раз сознанную истину и исповедовать ложь. На основании этого служение священника, самым неправильным образом отлученного или отрешенного, стали считать святотатственным. Но Афанасий Великий⁴ не прекращал священнодействовать несмотря на то, что папа с 600 епископами отлучили его от Церкви за то, что он не хотел отрицать Божество Христа Спасителя».

Далее епископ Рейнкенс опровергает доводы папы против правильности его избрания в епископы: «Пий IX оспаривает действительность моего избрания. Отвечаю: собственное Ваше избрание, совершаемое кардиналами (учреждением недавнего происхождения), Вы не можете признать законным на том основании, что по духу и постановлениям древней Католической церкви выборы, безусловно, должны совершаться народом и духовенством. Если мое избрание не противоречит духу и законам древней Церкви, то о правильности его пред лицом Церкви не может быть и речи, даже если бы оно противоречило современному положительному законодательству. Епископская юрисдикция почерпает силу свою из совершенного основания выборов посвящения, а не из акта какой-то внешней юрисдикции, совершаемого «епископом епископов». И в этом Тридентский Собор на моей стороне. Но папа утверждает, что «верх бесстыдства» с моей стороны заключается в том, что мое посвящение в епископы совершал янсенист⁵, которого я сам будто бы прежде признавал еретиком и отступником. Но я никогда не считал достопочтенного епископа Гейкампа⁶ отступником и еретиком. Задолго до моего избрания я уже убедился в том, что столь жестоко преследуемая Римом Утрехтская церковь не держится янсенизма и православна более самой римской курии. Преемство епископов в этой Старокатолической голландской церкви, которой Пий IX насильственно, против всякого канонического права, противопоставил новокатолическую, неоспоримо. Не впадая в новое лжеучение, папа не осмелился признать епископов 80-миллионного населения, исповедующего греко-восточную веру, «лжеепископами» только на том основании, что они не утверждены им; по той же причине он не может назвать ни меня, ни посвятившего меня благочестивого и миролюбивого епископа Девентерского «лжеепископами».

Папе также крайне неприятно, что мы заговорили о «приходской общине» и о ее правах; долгое время играли словом «церковь», и лишь только заходила речь о правах Церкви, под этим словом подразумевались права или иерархии, или даже исключительно римского епископства. Мы, пребывающие в старой вере католики, объявляем сим, что все обетования и благодатные дары искупления, по единодушному толкованию Отцов Церкви, даны церковной общине, хотя и состоит она под пастырскою властью. Ecclessia⁷ Св[ященного] Писания есть ни что иное, как христианская община в единении народа с клиром. Только в этом смысле разуметь следует слово Церковь и по Св[ященному] Писанию. Но какое дело вообще Пию IX теперь до истинной Церкви в евангельском смысле! Ведь он торжественно отрекся от нее в догматической конституции 18 июля 1870 года! Ведь он самым торжественным образом объявил Христианству свой догмат, по которому его кафедральные изречения в делах веры и нравственности сами по себе непогрешимы и нисколько не нуждаются в согласии Церкви. Этим он противопоставил себя Церкви: он – все, она – ничего; таким образом, он стоит вне Церкви. «Мне повинуйтесь, а не Церкви», – говорит он! Но как сам не повинуется более Церкви, то мы вступили бы в разлад с нашей совестью, если бы стали его слушать. Церковь – наша мать, на которую Пий IX не обращает внимания. Поэтому его власть есть чуждая, а есть власть церкви, и не Христова. Св. Киприан⁸ учит, что епископ не должен предпринимать ничего в управлении без совета и согласия общины, особенно не должен назначать без этого согласия духовных лиц и не принимать в духовное звание светских. Пий IX говорит, что «епископ старокатоликов призывает на главу свою осуждение от Христа Спасителя, как тать и разбойник, потому что он вошел не через дверь, а по другой дороге».

Но в тексте, на который ссылается папа (Ин. 10:1–18), Спаситель указывает на себя как на дверь и доброго пастыря. Павел призван был к апостольству Самим Иисусом Христом (Гал. 1:2), а не Апостолом Петром; однако до сих пор никому в голову не приходило называть его «вором и разбойником». Но Пий IX прямо себя ставит на место Спасителя и на себя указывает, как на «дверь». Это и есть «кумир в Ватикане», на которого указывал перед смертью Монталамбер⁹. Разве папа не слыхал, что ораторианец Фабер¹⁰ написал книгу «О благоговении перед папою», без которого никто не может войти в блаженство, так как оно есть необходимо для святости христианской? Разве он не знает о соблазне, который возбудили некоторые французские и английские религиозные мечтатели, назвавшие папу третьим воплощением Сына Божия? Разве он не слыхал, что во время Ватиканского Собора, в самом Риме один из епископов проповедовал с кафедры это языческое учение народу? Разве Пий IX не знает, что те мечтатели, т[о] е[сть] «благочестивые священники и монахи» проповедуют и пишут, будто папа, если бы пожелал, мог бы сказать: «Я святой дух, я путь, я истина, я жизнь, я евхаристия»? Разве он не знает, что они в одном гимне церковном вместо Deus поставили Pius; что его встречают гимном Святому Духу? Что официальный журнал папы, «Civilta-cattolica» объявил папу обладателем даров Святого Духа и утверждал, что, «когда папа мыслит, то мыслит в нем Бог» и «что он для христиан то же самое, чем был бы Сам Спаситель, если бы остался на земле»! Когда же Пий IX, услышав такие богохульные речи, раздирал свои одежды, подобно Павлу и Варнаве в Листре, когда они бросались в народ, громогласно восклицая: Люди! Что вы делаете? И я подобный вам человек?¹¹

Но папа желает видеть действие своего отлучения, поэтому он почитающим его велит «причислить нас к числу тех, с которыми Апостол запретил иметь какие-либо сношения, даже не говорить им Ave (здравствуй)». Он имеет в виду Апостола Иоанна. Во втором его послании 10 стих гласит: «Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его». Но пусть бы он не приводил тексты односторонне и отрывочными фразами! Точный и полный смысл этих строгих слов мы уразумеем только тогда, когда приведем их в соотношение со словами Спасителя в Нагорной проповеди: «И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный». (Мф. 5:47,48). Когда в одном селении Самаряне не хотели дать Иисусу приюта, потому что он имел вид путешествующего в Иерусалим, ученики его Иаков и Иоанн сказали: «Господи, хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их?» Но Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: «Не знаете, какого вы духа; ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать» (Лк. 9:52–56)».

Пастырское послание заключается следующими словами: «Братья! Что нам делать, если папа Пий IX истощает весь запас поносительных и позорящих слов, если он нас называет даже самыми жалкими сынами погибели, чтобы возбудить против нас несмысленную толпу? Если мы истинные ученики Спасителя, а я в том уверен, то мы получим мир, который дает нам Господь, «не так, как мир дает», и тогда «Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин. 14:27). Каким миром звучат слова: «Благословляйте гонителей ваших, благословляйте, а не проклинайте!» «Никому не воздавайте злом за зло!», «Если возможно, со своей стороны, будьте в мире со всеми людьми!"».

Между тем Рейнкенса официально признали епископом правительства прусское, баденское, гессен-дармштадтское. Прусское правительство назначило ему по бюджету содержание в 16 000 талеров; баденское назначает со своей стороны. Очевидно, германская государственная власть рассчитывает, между прочим, воспользоваться старокатолическою иерархией в борьбе своей с римским католичеством, которая достигла уже крайнего пункта. Архиепископ Познанский, конечно, вскоре лишен будет своего звания государственным судом. По всей вероятности, той же участи подвергнутся и другие епископы и все назначенные ими священники. Закон о гражданских браках и регистрациях принят уже в законодательной палате огромным большинством. Для всех вновь могущих быть назначенными епископов на днях издана новая форма присяги, безусловно обязывающая к повиновению государственным властям и государственному закону. Но новые епископы, конечно, не будут вскоре назначены папою, разве по правилу partibus infidelium¹². Таким образом, все римско-католическое население в Пруссии вскоре должно оказаться под интердиктом, без церквей и без пастырей, и интердикт на этот раз будет исходить не от папы, а от государственной власти. Надо полагать, что прусское правительство, решившись принять такое положение, имеет твердую надежду и на благоприятный исход из него, потому что нормальное положение этого рода немыслимо. Едва ли может оно рассчитывать на уступку со стороны папы и духовенства. Разве, может быть, оно надеется, что многочисленное римско-католическое население, утомившись, склонится мало-помалу перейти в лоно Старокатолической церкви и признать своими старокатолических священников. Трудно этому поверить, но если бы удалось Бисмарку¹³ одержать такую победу над умами, эта победа открыла бы новую эру в церковной и народной истории и стала бы в последней вторым подвигом новейшего политического Геркулеса, непреклонного канцлера, еще удивительнее первого подвига.

Z.Z.