Часть 2

Кирилл. Чрезвычайными и весьма высокими похвалами, Палладий, венчает закон первую и высшую заповедь, то есть: «люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими» (Втор. 6, 5; сн. Мк.12, 30), прибавляет также: «люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев. 19, 18); притом и Сам Христос ясно говорит, что «на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф.22, 40); и божественный Павел называет любовь исполнением закона, потому что она не делает никакого зла ближнему (Рим. 13, 10). Рассмотрение первой из этих заповедей в достаточной, как мне кажется, мере сделала наша беседа, исследуя ее по возможности с разных сторон, как бы обходя вокруг ее и не худо показывая, каков может быть у нас образ совершенной и вполне безукоризненной любви к Богу. Теперь займемся смежною и родственною ей заповедью и сделаем точное рассмотрение любви к ближнему, прилежно исследуя, как может кто-либо достигнуть красоты добродетели и, стяжавши искусством в этом деле добрую славу, находиться в благоволении у Бога и людей, подобно божественному Самуилу (1Цар. 2, 26). Я утверждаю, что вместе с любовью к Богу должно, как следует, упражняться и в любви к братиям: потому что недостаток одной из них есть отсутствие обеих, по словам Иоанна, который так написал: «Кто говорит: `я люблю Бога `, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1Ин. 4, 20–21). Итак, каждая из них вместе с другою и исчезает и светло восходит. Ибо эти добродетели как бы смежны между собою и, как будто нерасторжимая пара коней, привозят того, кто постарался хорошо править ими, к единой отличной и совершеннейшей красоте благочестия пред Богом.

Палладий. Ты хорошо сказал. И так как наша цель – трудиться над этим, то продолжай и, собирая удостоверения на каждое положение из Священных Писаний, постарайся сказать мне, каким образом возможно надлежащее исполнение любви к ближнему.

К. Весьма обширен путь, ведущий нас к нему. Ибо написано: «Твоя заповедь безмерно обширна» (Пс.118, 96); а искусство во всем совершаемом не иначе, я думаю, мог бы приобрести кто-либо, как посредством закона: так как он дан нам в помощь, как изрекло пророческое слово (Ис.8, 20). Посему, возбуждая нас к непрестанному воспоминанию об узаконенном, Законодатель говорит: «положите сии слова Мои в сердце ваше и в душу вашу, и навяжите их в знак на руку свою, и да будут они повязкою над глазами вашими; и учите им сыновей своих, говоря о них, когда ты сидишь в доме твоем, и когда идешь дорогою, и когда ложишься, и когда встаешь; и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих, дабы столько же много было дней ваших и дней детей ваших на той земле, которую Господь клялся дать отцам вашим, сколько дней небо будет над землею» (Втор. 11, 18–21). А что значит: «навяжите я на руки ваши», это ясно показал он в книге Чисел. Ибо так написано: «И сказал Господь Моисею, говоря: объяви сынам Израилевым и скажи им, чтоб они делали себе кисти на краях одежд своих в роды их, и в кисти, которые на краях, вставляли нити из голубой шерсти; и будут они в кистях у вас для того, чтобы вы, смотря на них, вспоминали все заповеди Господни, и исполняли их, и не ходили вслед сердца вашего и очей ваших, которые влекут вас к блудодейству, чтобы вы помнили и исполняли все заповеди Мои и были святы пред Богом вашим. Я Господь, Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской, чтоб быть вашим Богом: Я Господь, Бог ваш» (Чис.15, 37–41). Итак, благоразумно повелевши наперед, чтобы мы написали закон в сердцах, затем, зная тяжкий недуг умозабвения, повелевает начертать заповеди, как бы на таблице, на порогах; также и на правую руку навязывать записи, носящие в себе закон и имеющие вписанным откровение; кроме того, считает не бесполезным, чтобы и на самих одеждах висели кисти и нити яхонтового цвета.

П. Но каким же образом могут напоминать нам о Божественных законах кисти и яхонтовые нити?

К. Не признаешь ли ты, что закон изречен был древним загадочно и начертан как бы в тенях?

П. Признаю.

К. Итак, то, что яхонтовые нити были привешены к кистям и к самой руке, не есть ли намек на то, что должно мыслить и делать небесное и памятовать о законах свыше? Индийскому, если не ошибаюсь, камню (говорю о яхонте) приписывается тело как бы эфирное, смешанное из света и тьмы и в глубине имеющее как бы нечто подобное воде, представляющее вид чего-то дрожащего и текучего. Итак, закон предусмотрительно установил, чтобы яхонтовые нити висели и на одеждах и на руке, как бы возглашая так: да будет тебе одеждою ума и облачением рассудка провещание с небес и решителем правых дел – закон! Ибо рука есть символ дела; совершаемое же нами законно, без сомнения, не подлежит укоризне и не относится к левой стороне, то есть к порочности. Поэтому фарисеи увеличивали "воскрилия свои и расширяли хранилища своя» (Мф.23, 5), то есть записи, привязанные к правой руке. Впрочем, они подвергнуты были Христом осмеянию, как делающие это по причине славолюбия, а не для напоминания о законе. Таким образом, несомненно, можно, исполняя закон, беззаконновать, если кто неправильно пользуется законом. И об этом-то, я думаю, сказал Соломон: «не выставляй себя слишком мудрым; зачем тебе губить себя?» (Еккл.7, 16). Итак, надобно написать Божественную заповедь в уме и сердце; пользу этого ясно показывает божественный Давид, говоря о всяком праведнике: «закон Бога его в сердце его, и не запнутся стопы его» (Пс.36, 31). Ибо, я думаю, очень ясно, что у кого Божественный закон пребывает в уме, тот, несомненно, будет и хорошо утвержденным, и в добродетели устойчивым.

П. Так именно.

К. Итак, продолжительное и постоянное попечение о законе приводит к пути правому, или, что то же, к угодному Богу, отгоняя от души человеческой как бы некоторую мглу и туман – забвение. И этим не ограничивается Законодатель, но, придумывая сверх того нечто еще лучшее, предлагает как бы некоторую приманку для возбуждения охоты к труду – надежду всего достожеланного. Он сказал: «Если вы будете поступать по уставам Моим и заповеди Мои будете хранить и исполнять их, то Я дам вам дожди в свое время, и земля даст произрастения свои, и дерева полевые дадут плод свой; и молотьба хлеба будет достигать у вас собирания винограда, собирание винограда будет достигать посева, и будете есть хлеб свой досыта, и будете жить на земле [вашей] безопасно; пошлю мир на землю [вашу], ляжете, и никто вас не обеспокоит, сгоню лютых зверей с земли [вашей], и меч не пройдет по земле вашей» (Лев. 26, 3–6). Понимаешь ли, какой заботы и милости удостаивает Он честного и трудолюбивого и руководимого уважением к закону? Он обещает даровать ранний и поздний дождь, постоянное благоплодие и избыток хлеба, обильное пользование снедью и кроме того – мир. Ибо истинному хранителю закона и неослабному любителю того, что угодно Богу, по справедливости даруется упоение обилием небесных благ. Духовное и свыше ниспосылаемое утешение, орошая, подобно дождю, душу праведного, как бы тучную и плодородную землю, весьма радует ее, потому что делает ее способною производить неиссякающий и разнообразный плод благочестия пред Богом; а мир ее венчает, доставляя постоянство благополучия. Так и Павел пишет: «и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши» (Флп.4, 7). Итак, получивший от Бога таковые щедроты будет проводить жизнь свободную от войны и мирную, потому что враг уступит – падет и дойдет до ничтожества всякий противовосстающий, диавольское нападение будет недействительно и всякий страх легко удален будет. Такое же узаконение мы найдем написанным и во Второзаконии: ибо, немного изменивши речь, (Законоучитель) сказал: «Если вы будете слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, любить Господа, Бога вашего, и служить Ему от всего сердца вашего и от всей души вашей, то дам земле вашей дождь в свое время, ранний и поздний; и ты соберешь хлеб твой и вино твое и елей твой; и дам траву на поле твоем для скота твоего, и будешь есть и насыщаться» (Втор. 11, 13–15). Итак, попечение о законе водворит в душах наших искусство и стройность в исполнении того, чего хочет Бог, а стремление к обетованному делает сносным труд, соединенный с добродетелями.

П. Правда; я по всей справедливости соглашусь с этим. Но, друг мой пора говорить о том, каким образом можно исполнить закон о любви к ближнему.

К. Действительно, надобно приступить к этому. Говорим, следуя Священным Писаниям, что Владыка всяческих Бог повелел Моисею созвать народ и собрать его чистым и освященным под горою, называемою Синай. Он повелел омыть одежды и три дня воздержаться от удовольствия с женами, обозначая посредством чувственных и видимых предметов мысленные. Ибо нам прилично идти, так сказать, пред лицо Божие, блистая как бы светлыми одеждами, похвалами добродетелей, украшаясь светлым настроением духа и будучи свободными от всякой плотской любви и земных осквернений, идти с помощью детоводящего нас закона, подобно как древние, несомненно, детоводимы были Моисеем: так как бывшее тогда было образом более истинного и детоводительство чрез премудрого Моисея прообразовало древним воспитание чрез закон, приводящий ко Христу. Кроме того, достойно замечания, думаю, и то, что дело и лицо долженствующего детоводительствовать превосходно намечено в лице Моисея: потому что не себе самому представил он народ, но Богу как Законоположнику, Учителю и Советнику того, что надлежит делать. Так и нас не к себе привел закон, детоводительствовавший посредством буквы, но к сошедшему ради нас с неба Богу Слову. Кажется ли тебе, что слово наше идет по следам истинных мыслей?

П. Конечно.

К. Итак, написано: «И вывел Моисей народ из стана в сретение Богу, и стали у подошвы горы. Гора же Синай вся дымилась оттого, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась; и звук трубный становился сильнее и сильнее. Моисей говорил, и Бог отвечал ему голосом» (Исх. 19, 17–19). Что Бог сошел на гору, это весьма ясный знак того, что Он приходит не к низким умом и водворяется не у тех, которые имеют земные и обращенные долу мысли, но у тех, у кого ум воспаряет на высоту и, как бы держа высоко голову, презирает человеческое и созерцает только то, что у Бога. Это же может означать и иное, именно, что знание о Боге высоко и превосходит наши силы и что оно доступно, может быть, хотя отчасти, только тем, которые стараются летать в высоте, по написанному: «птенцы суповы (коршуна) высоко парят» (Иов 5, 7). Вместе с тем пойми, что Бог, установляя ветхий закон древним, сошел не туда, где был народ, но на высоту и далеко от него. Ибо он еще «далече» отстоял, по гласу Псалмопевца (Пс.9, 22), пока Единородный не был еще с нами во плоти и не снисходил до истощения: потому что не для древних, но для нас соблюдено было таинство. Что касается до славы, очам являющейся, Он был с нами, оставивши высоту Божества, и обращался с нами, как один из нас. – Бог сошел в виде огня, ибо нужно было, чтобы имевшие быть детоводимыми принуждением и законом верно знали, что если они захотят быть легкомысленными, то будут иметь дело с огнем; потому что не из добровольной любви и свободного решения ума совершаемо было древними боголюбезное, но как бы по принуждению и страху: дух, бывший в них, не был духом свободы и «сыноположения, но духом рабства в боязнь" (Рим. 8, 15). – Гора дымится вследствие схождения на нее Господа в огне. Это, я думаю, и воспевается в Псалмах: «И мрак сделал покровом Своим» (Пс.17, 12). С другой стороны, дым может означать для нас и слезы, которые непременно будут проливаемы за презрение (закона): ибо от прикосновения дыма из глаз выступает влага. Если же кто захотел бы иначе понимать предлежащее к рассмотрению, тот пусть считает огонь за освещение, происходящее чрез закон, впрочем не без мрака, потому что закон темен и не ясен и тень от буквы густа и может помутить око разума. – Звуки, исходящие из трубы, становились сильнее и сильнее, потому что вначале голос закона был слаб и едва звучал; когда же пришло к нам Слово и воссиял Еммануил для научения евангельского, звуки сделались сильнее: Христос провозгласил громко и внятно, голосом, проходящим по всей вселенной. Он Сам говорит гласом Давида: «Слушайте сие, все народы; внимайте сему, все живущие во вселенной» (Пс.48, 2). Между тем в то время голос закона не проходил в другие места и не тайноводствовал все народы, а оглашал одну только страну иудеев и детоводил один народ Израильский. – Далее сказано: «Моисей глаголаше, Бог же отвещаваше ему гласом». Ибо испрашивал закон Моисей, как служитель, как посредник и пособник Божественных откровений; а Бог отвечал своим гласом, то есть чрез Сына, потому что голос и Слово Отца – Сын. От Него же закон, хотя и сказано, что он чрез Ангелов (Гал.3, 19; Деян.7, 53). Если кто захочет, может слышать Его ясно говорящего: «Который сказал: `вот Я!`» (Ис.52, 6), и: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф.5:17–18, 24:35). Таким образом Он называет закон Своими словесами: ибо изрек его глас Божий, как я сейчас сказал, то есть Сын. Затем сказано, что «И сошел Господь на гору Синай, на вершину горы, и призвал Господь Моисея на вершину горы, и взошел Моисей. И сказал Господь Моисею: сойди и подтверди народу, чтобы он не порывался к Господу видеть Его, и чтобы не пали многие из него; священники же, приближающиеся к Господу..., должны освятить себя, чтобы не поразил их Господь» (Исх. 19, 20–22). Сходит на гору Бог, Который над всем; затем позванный восходит Моисей. Ибо нет возможности, чтобы кто-либо способен был взойти на высоты истинного богосозерцания, если Сам Бог не снизойдет и не сделает Себя доступным нашему разумению. Когда же Он призывает нас, тогда только с трудом мы восходим на высочайшую и как бы выдающуюся над всем вершину, то есть к истинному знанию о Нем, которое подает Христос, открывая нам Отца и Бога. И для толпы гора недоступна (потому что благодать весьма возвышенного знания для многих непостижима), доступна же одним только умеющим идти по ней и, что еще важнее, званным к этому от Бога, как, несомненно, и Моисей. Итак, если кто есть верный и истинный раб в дому Божием (Чис.12, 7), то и он, подобно Моисею, будет избранным и способным быть вблизи Бога по отношению к освящению и ведению. Таким образом мы будем с Ним, говорящим: «а ты здесь останься со Мною» (Втор. 5, 31). Тем, которые увенчаны достоинством священства, Он внушает очиститься, говоря: «да не когда погубит от них Господь» (Исх. 19, 22). Ибо дело священства весьма скользкое и не далеко от опасностей, даже и очень близко, если не является присущею в жизни непорочностью: потому что служащим всечистому Богу прилично быть святыми. Затем сказано: «И Господь сказал ему: пойди, сойди, потом взойди ты и с тобою Аарон; а священники и народ да не порываются восходить к Господу, чтобы... не поразил их» (Исх. 19, 24). Восходит Моисей, и не без Аарона который был образом Христа: ибо честен закон во Христе и как святой чрез Него, он близ Бога и с Богом, так как и сам проповедует об Архиерее и Апостоле исповедания нашего, по Писаниям (Евр.3, 1). Итак, закон да будет связан со Христом духовным созерцанием: ибо Моисей услышал: «взыди ты и Аарон». – «что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мк.10, 9), отделяя закон от созерцания во Христе, прилепляясь к одной только тени и не принимая истину за первообраз прообразов. Запрещается всходить на гору вместе с народом и священному роду. Ибо не тем, которые детоводительствуются в законе и совершают служение еще в тенях, дано от Бога приступать к возвышенным и высочайшим догматам о Нем, но это соблюдено для оправданных в вере и во Христе призванных к послушанию и знанию, много превосходящему древнее. Превосходству знания о Христе удивился и божественный Павел (Флп.3, 8); и Сам Спаситель засвидетельствует об этом, явно говоря о нас и тех, которые от крови израилевой, «для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано» (Мф.13, 11); и об иудеях: «оставьте их: они – слепые вожди слепых» (Мф.15, 14). Провозгласил Он еще познавшим Его: «Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат» (Мф.13, 16). Когда же Бог всяческих окончил слова о сем, тогда начинает Он законодательствовать и делать постановления обо всем превосходнейшем. Он так говорит: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх. 20, 2–3). Приличное законам начало сделал Он, говоря, что Он есть совершитель знамений в Египте, безумию владычествовавших противопоставивший, словом сказать, всю тварь, вооруживший дожди и град, явивший перемены стихий, наславший на первородных жалкую смерть, разливший на них (египтян) трехдневный мрак, дарующий, кому хочет, идти посреди волн и без труда сокрушающий противовосстающих. Ибо должно было, должно, чтобы подъемлющие иго Божественной заповеди знали, сколь велико могущество Законодателя и сколь небезопасно для них оскорблять Того, Который все легко может совершить.

П. Как все хорошо и боголепно усматривал для нас Законодатель. Ибо всегда страх понуждает к благопокорливости и, как бы молодого коня, делает упрямого и непокорного послушным.

К. Весьма правильно ты сказал. Итак, запретивши поклоняться иным богам и делать какого бы то ни было идола, подобие и живописное изображение, и постановивши величайшее наказание за дерзость – имя божества придавать произведениям делателей статуй ибо говорит: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно» (Исх. 20, 7), затем приводит в порядок дела человеческие и, как бы линейку для прямизны, полагает закон для жизни всех, отвлекает же нас от всякого греха, указывая прежде всего другого на время праведности во Христе, когда будет совершеннейшее искупление и истребление порочности, и преобразование в первоначальное состояние, и возобновление жизни в святости и боголюбии. Поэтому говорит: «Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай... всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни ... скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх.20,8–11).

П. Но что это такое? Я не понимаю этого ясно. Каким образом мы можем святить день субботний?

К. Хочешь ли, мы скажем несколько о субботе и соблюдаемом в ней неделании? Ибо таким образом будет очень ясно возвещенное нам Богом.

П. Конечно так.

К. Суббота, Палладий, как последний день седмицы, может означать, я думаю, время пришествия Спасителя нашего Который явился при скончании и едва уже не при самом исходе настоящего века; для нас же сделался началом, дверью и путем к омовению от греха, к свободе и отпущению, к нетлению и жизни, и к надежде будущего. Многообразно же и свидетельство Священных Писаний намекает нам на мыслимое во Христе субботствование, то описывая прекращение грехов при Нем и определяя жесточайшее и суровое наказание преступнику, то образно обозначая искупление в Нем и отпущение на свободу, а также и приготовление к веку будущему.

П. Так скажи, каким это образом: ибо мне весьма приятно было бы знать.

К. Чрез веру, Палладий, во Христе мыслимую, мы духовно субботствуем, когда, преставая от мирских попечений, отдыхая от суетного шатания, удаляясь от порочности и свергая иго греха, успокаиваемся наконец в свободе святости. Так и божественный Павел говорит о тех, которые еще не уверовали: «На кого же негодовал Он сорок лет? Не на согрешивших ли, которых кости пали в пустыне? Посему будем опасаться, чтобы, когда еще остается обетование войти в покой Его, не оказался кто из вас опоздавшим» (Евр.3:17, 4:1). И спустя несколько: «Посему для народа Божия еще остается субботство» (Евр.4, 9). Но не правда ли, если субботствование есть только неделание в субботу, то каким образом не вошел в покой Израиль, хотя и соблюдший неделание в субботу? На самом же деле это было образом покоя во Христе и того, что оправдываемый верою престанет от греха. Поэтому Бог повелел, чтобы собиравший дрова в субботу побит был камнями (Чис.15, 32–35). Это воздаяние было изображением предмета мысленного и необходимого. Разве отторгнутое от своего корня, увядшее и усохшее уже дерево не есть образ мертвенности? Не есть ли оно также пища огня?

П. Правда.

К. Таков-то всенесчастный грех, как бы мертвенность и нечестивый питатель неукротимого пламени для любящих его. Посему, когда во время престания, разумею – от грехов, некоторые не будут удерживаться от мертвых и бесплодных дел и, отвергнувши добродетель, станут любить то, за что им предстоят вечные наказания и возгорится пламень, то они по справедливости подвергнутся осуждению на смерть, потому что, хотя и могли бы не жить распущенно, добровольно идут к заслуженному наказанию. Итак, «входим... в покой веровавший», по слову блаженного Павла (Евр.4, 3). Так и гласом Иеремии обвиняет Бог тех, которые грехом против образа искажали красоту истины; он говорит: «пойди и стань в воротах сынов народа, которыми входят цари Иудейские и которыми они выходят, и во всех воротах Иерусалимских, и говори им: слушайте слово Господне, цари Иудейские, и вся Иудея, и все жители Иерусалима, входящие сими воротами. Так говорит Господь: берегите души свои и не носите нош в день субботний и не вносите их воротами Иерусалимскими, и не выносите нош из домов ваших в день субботний, и не занимайтесь никакою работою, но святите день субботний так, как Я заповедал отцам вашим, которые впрочем не послушались и не приклонили уха своего, но сделались жестоковыйными, чтобы не слушать и не принимать наставления» (Иер.17, 19–23). Итак, повелел в субботу не только переставать от всякого дела, но и не выносить тяжестей и не выходить за ворота Иерусалима.

П. А это какой смысл имеет?

К. Конечно, умозрительный и духовный, превосходнейший образов и лучший прежней тени. Он повелевает субботствующим во Христе переставать от дела, обращенного и направленного к порочности, и не возлагать на плечи никакой тяжести. Ибо разве не вполне бессмысленно, если те, которые однажды чрез веру свергли с себя поистине неудобоносимое бремя греха, опять поднимают его на себя и решаются снова подпадать игу порочности? А что должно сидеть в Иерусалиме, этим Он изображает то, что нам не следует удаляться из святого города, и запрещает странствовать вне его и ускользать из него, уклоняясь к чему-либо иному. Под святым городом ты будешь разуметь Церковь: ибо некоторые, уже просвещенные верою во Христа, снявшие с себя бремя нечистоты греховной и ставшие внутри святых врат дома Божия, перешли к отступничеству, хотя, быть может, и не к явному, Но все же они выступили из святых врат, почтивши обычаи идолопоклоннические. Итак, Бог изрек, чтобы умственно субботствующие сидели внутри врат; этот образ означает непоколебимость и постоянство и то, что не надобно никогда отпадать от верности Ему. А что город Божий есть Церковь, об этом громко возопиет и Давид, говоря: «Славное возвещается о тебе, град Божий!» (Пс.86, 3); удостоверит же и Сам Спаситель, говоря о нем: «здесь вселюсь, ибо Я возжелал его» (Пс.131, 14).

П. Итак, несомненно, что, по воле Законодателя, в субботу мы должны переставать от всякого дела.

К. Не от всякого без исключения, Палладий; потому что непохвально было бы перестать думать и делать то, что приятно Богу и что приносит немалую пользу. Ибо не напрасно, как мне кажется, Священное Писание присовокупило, что день субботний должен у нас святиться: "помни, – сказано, – день субботний, чтобы святить его» (Исх. 20, 8). Но мы исполним это весьма пристойно, если, мысленно субботствуя, явимся заботящимися о святых делах; ясным образом этого может быть то, что в субботу священники во храме нарушали субботу, неукоризненно занимались священными делами, совершали жертвоприношения, закалали овец и беспрепятственно делали все, служащее во славу Божию. И разве не за это самое Христос подвергся порицаниям со стороны иудеев, когда Его, исцелившего расслабленного в субботу, они обвиняли в нарушении закона (Ин. 5, 16)?

П. Помню.

К. В субботу и обрезание принимает человек, по слову Спасителя (Ин. 7, 22–23), без всякой укоризны со стороны закона. Этот образ внушает и почти ясно свидетельствует, что субботствующим во Христе, то есть престающим от греха и освящаемым чрез веру, весьма справедливо приличествует обрезание в духе, совершаемое в восьмой, то есть воскресный, день; ибо так воскрес Христос. Когда же ожил, разрушивши державу смерти, тотчас запечатлел знаемых своих Духом Святым: это-то и есть обрезание в духе. Он "дунул, говоря: примите Духа Святаго» (Ин. 20, 22). Не о таком ли совершении мысленного обрезания говорит и Павел? Ибо он утверждал, что уверовавшие должны обрезаться «обрезанием нерукотворенным», то есть духом (Кол. 2, 11). Прибавил бы я к этому еще и то, что, мысленно субботствуя, мы по справедливости не должны переставать и от того, что относится к духовному мужеству, и от того, чтобы сокрушать врагов и во Христе побеждать противовосстающих: во образ же сего опять я представлю тебе древнего оного Иисуса, вместе с израильтянами взявшего Иерихон в седьмой день, то есть в субботу.

П. Итак, суббота приносит нам с собою, как кажется, праздность только от порочного и греховного, если дело идет об истине, которая для древних была начертана в образах, как бы только в тенях.

К. Так утверждаю. А понимаемая иным способом, она может показать весьма ясно Христово таинство.

П. О каком способе ты говоришь?

К. Закон сказал: «Если продастся тебе брат твой, Еврей, или Евреянка, то шесть лет должен он быть рабом тебе, а в седьмой год отпусти его от себя на свободу; когда же будешь отпускать его от себя на свободу, не отпусти его с пустыми руками, но снабди его от стад твоих, от гумна твоего и от точила твоего: дай ему, чем благословил тебя Господь, Бог твой» (Втор. 15, 12–14). Это значит, что все время до пришествия нашего Спасителя Израиль держим был духом рабства, подчиненный наказующему закону; когда же в последние времена века, образом которых служит для нас суббота, воссиял Еммануил, тогда отъят был от них дух рабства; совершенно ничего не принесши Владыке в выкуп, они человеколюбивою благодатью призваны к свободе и в славу сыноположения: ибо оправданы уверовавшие не от дел закона, по Писаниям, но от веры (Рим. 3, 28). Это-то, говорю я, и есть: пусть выйдет на волю даром. Но "когда же, – сказано, – будешь отпускать его от себя на свободу, не отпусти его с пустыми руками, но снабди его от стад твоих, от гумна твоего и от точила твоего». Видишь ли ясно силу Христова таинства, просиявающую в этом? Мы искуплены, и нас отпустил свободными Спаситель всех нас, даром. Ибо «не от дел праведности которые мы сотворили, но по многой Его милости», как написано (Тит. 3, 5), мы сделались причастными столь чрезвычайному благоволению. Отпустивши же нас свободными, то есть освободивши от грехов и украсивши благодатью сыноположения, Он приложил нам Себя Самого в прекрасное «напутное» как жертва непорочная «как овца, веден был Он на заклание» (Ис.53, 7; сн. Деян.8, 32), за нас веденный и даровавший нам причастие животворящего благословения, то есть святой Его Плоти и Крови. Это, я думаю, и обозначается тем, что призванные к свободе милостью Владычнею в седьмое время, то есть в мысленную субботу, должны получить напутное от овец, от пшеницы и вина. Так определил закон. Когда же иудеям, впадшим в легкомыслие, не очень нравилось соблюдать эти постановления; тогда Бог стал обвинять решившихся делать это. Ибо написано: «И было слово Господне к Иеремии от Господа: так говорит Господь, Бог Израилев: Я заключил завет с отцами вашими, когда вывел их из земли Египетской, из дома рабства, и сказал: `в конце седьмого года отпускайте каждый брата своего, Еврея, который продал себя тебе; пусть он работает тебе шесть лет, а потом отпусти его от себя на волю`; но отцы ваши не послушали Меня и не приклонили уха своего. Вы ныне обратились и поступили справедливо пред очами Моими, объявив каждый свободу ближнему своему, и заключили предо Мною завет в доме, над которым наречено имя Мое; но потом раздумали и обесславили имя Мое, и возвратили к себе каждый раба своего и каждый рабу свою, которых отпустили на волю, куда душе их угодно, и принуждаете их быть у вас рабами и рабынями» (Иер.34, 12–16). Видишь ли, как не терпит Он, чтобы были отвергаемы образы или, лучше сказать, оскорбляема сама истина, как бы еще в тенях? «Ибо дары и призвание Божие непреложны», по написанному (Рим. 11, 29). Иудеи же, однажды отпущенных привлекая обратно и снова подчиняя игу рабства, не соблюли эту нераскаянность и чрез то оскорбили силу таинства, отвергши и не почтивши ее, хотя она была еще в образах.

П. Весьма правильно сказал ты.

К. А что мы даром оправдываемся благодатью во Христе, не принесши ничего в обмен за свою жизнь и не выкупивши славу свободы, но приобретая ее милостью и человеколюбием Владычним, это Он предызображал во Второзаконии, говоря: «В седьмой год делай прощение. Прощение же состоит в том, чтобы всякий заимодавец, который дал взаймы ближнему своему, простил долг и не взыскивал с ближнего своего или с брата своего, ибо провозглашено прощение ради Господа.... с иноземца взыскивай, а что будет твое у брата твоего, прости. Разве только не будет у тебя нищего: ибо благословит тебя Господь на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел, чтобы ты взял ее в наследство» (Втор. 15, 1–4). Видишь ли сверкающую сквозь тени истину? Ибо и это может яснейшим образом показать домостроительство Спасителя нашего о нас: так как ставшим близко к Нему чрез веру и уже оказавшимся домашними и братьями чрез причастие Святого Духа и приобщение Божественному естеству Он отпустил долги, хотя они ничего не заплатили Ему; Он не подверг их наказанию за преступление, хотя они и обязаны были Ему отчетом в том, как они провели жизнь; а тех, которые еще чужды, даже едва не иноплеменны по причине гибельного их неверия и весьма далеки от родства с Ним, Он учинил повинными долгам и, как имеющих неомытым еще грех, по справедливости сделал подлежащими суду и наказанию. Поэтому уверовавшим Он провозглашал: «если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 31–32), а не почитающим истинного и евангельского научения: истинно, истинно говорю вам, «если не уверуете, что это Я, то умрете во грехах ваших» (Ин.8, 24). Итак, понимаешь ли, что Он домашних для него по вере обещает отпустить на свободу, а о тех, которые еще чужды и чужеземны и омертвели в грехопадениях, сказал, что они отдадут Судии отчет в своих прегрешениях?

П. Правда.

К. Неделание в субботу прекрасно изображает также приличествующее святым наслаждение в будущем веке и причастие небесных благ.

П. Скажи, каким образом; мне хочется понять это.

К. Очень охотно. Поет негде божественный Давид, говоря о сынах Израилевых и всемогущем Боге: «хлеб небесный дал им: Хлеб ангельский ел человек» (Пс.77, 24–25). Он называет манну пищею небесною и ангельскою, дабы мы, направляя свой ум выше чувственного и видимого, созерцали духовное и Божественное питание, которое посылает Бог душам святых, водворяя в принявших веру питающего Ангелов и животворящего людей Бога Слово. Ибо Христос вселился в сердцах наших чрез Святого Духа, и мы питаемся хлебом живым и небесным для здравия и крепости духовной: и вот манна есть ясный и несомнительный образ этого. Закон повелел сынам Израилевым собирать ее, не превышая количества, достаточного для каждого. Ибо написано так: «поутру лежала роса около стана; роса поднялась, и вот, на поверхности пустыни нечто мелкое, круповидное, мелкое, как иней на земле. И увидели сыны Израилевы и говорили друг другу: что это? Ибо не знали, что это. И Моисей сказал им: это хлеб, который Господь дал вам в пищу; вот что повелел Господь: собирайте его каждый по стольку, сколько ему съесть; по гомору на человека, по числу душ, сколько у кого в шатре, собирайте» (Исх. 16, 13–16). Затем говорит через несколько слов еще: «В шестой же день собрали хлеба вдвое, по два гомора на каждого. И пришли все начальники общества и донесли Моисею. И [он] сказал им: вот что сказал Господь: завтра покой, святая суббота Господня; что надобно печь, пеките, и что надобно варить, варите сегодня, а что останется, отложите и сберегите до утра» (Исх. 16, 22–23). Потом оный священноучитель Моисей разъяснял им Божественный закон, тотчас за тем сказавши: «ешьте его сегодня, ибо сегодня суббота Господня; сегодня не найдете его на поле; шесть дней собирайте его, а в седьмой день-суббота: не будет его в этот день" (Исх. 16, 25–26). Неужели же тебе, Палладий, и после сего не ясно, что это неделание ничего в субботу и собирание в запас уже доставленного (количества манны), а также и то, что манна (в субботу) с неба не давалась и надобно было употреблять для вкушения и в пищу уже собранное, – все это составляет как бы предуготовление и предыображение, и притом весьма ясное, жизни, имеющей наступить веке грядущем? Ибо, субботствуя во Христе и совершенно преставая от греха, мы будем наслаждаться вышними благами, когда труд совсем будет изъят, и мы без усилий будем находить в изобилии все то, что служит на пользу.

П. Это правда: святее будут жить тогда, как бы при готовых и предлежащих всем благах; да будет же нами сказано всякому: «будешь есть от трудов рук твоих» (Пс.127, 2).

К. Итак, возвращаясь к сказанному сначала и как бы отвлекая слово назад, мы утверждаем, что весьма последовательно поступил закон, когда, приведши нас к единому по естеству и истинно Богу, не допустил, чтобы мы не знали также из Него и в Нем рождающееся, вместе с Ним сущее и совечное Ему Слово. Ибо, заповедавши наперед и сказавши: «и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими» (Втор. 6, 5), и: «да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх. 20, 3), тотчас присоединил Христово таинство, сказавши сверх того: «Помни день субботний, чтобы святить его» (Исх. 20, 8). Ибо это прекрасная и необходимая стезя и путь боголепнейшего искусства, приносящий совершеннейшую пользу изучающим то, что следует знать. Так и Спаситель сказал Небесному Отцу и Богу: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17, 3). Ибо слову об Отце необходимо сопутствует слово о Сыне, и знание об Обоих очень близко одно к другому. Посему иудеев, уклонившихся от истины тем, что не принимали Сына, и, однако, Думавших, что они познали Бога, Он порицал, говоря: «вы не знаете ни Меня, ни Отца Моего; если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего» (Ин. 8, 19). Ибо знание о каждом из Них относится к Обоим. Итак, по необходимости положивши наперед, как бы основание, точность богопознания и вкоренивши в них предварительно ведение о Законодателе, Он нисходит к человеческому и тотчас же полагает рядом и в связи с почтением к Богу почтение к отцу и матери, чрез которых мы, с соизволения Божия, приведены к бытию и существованию и которые занимают как бы второе место после Содетеля: ибо Божественными велениями и самонаученным искусством природа в себе самой образует рождаемое и Как бы подражает славе Содетеля, и как Бог есть начало и рождение всего, потому что Он есть Творец и Содетель, так каждый из ставших родителями для рождаемого из него чада есть как бы корень рождения и источник исхода к бытию Итак, содействие отца и матери существованию всех, которые на земле, есть образ Содетеля всего. Поэтому закон и повелел воздавать им превосходнейшую в сравнении с другими честь, не лишивши награды решившихся почитать и не избавляя от наказания не желающих этого делать: благородную и святую волю он венчает почестями, настроенную же не так обременяет крайними бедствиями. Ибо "Почитай, – сказано, – отца твоего и мать твою,... чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исх. 20, 12). Итак, установивши, как бы награду и избранный почетный дар, – жизнь и продолжительность времени пребывания для желающих почитать и, наоборот, – смерть для наглых и оскорбителей, закон приставляет страх, как бы пестуна, направляющего к пути правому. Ибо сказал он еще: «Кто ударит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти. Кто злословит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21, 15, 17). Смотри же, всякий вид греха против них он наказывает в равной мере и, очевидно, права родителей ставит близко к тому, что заповедано по отношению к Богу. Ибо как против Бога прегрешение языка (злословие) наказывается смертью и крайним гневом, так и против родителей. Отвергший Божественную заповедь и решившийся прогневлять Детоводителя преступлениями умирает без милосердия: так же и презревший внушения отца или матери умирает побиваемый камнями, как и об этом постановил Божественный закон. Он так сказал во Второзаконии: «Если у кого будет сын буйный и непокорный, неповинующийся голосу отца своего и голосу матери своей, и они наказывали его, но он не слушает их, – то отец его и мать его пусть возьмут его и приведут его к старейшинам города своего и к воротам своего местопребывания и скажут старейшинам города своего: `сей сын наш буен и непокорен, не слушает слов наших, мот и пьяница`; тогда все жители города его пусть побьют его камнями до смерти; и так истреби зло из среды себя, и все Израильтяне услышат и убоятся» (Втор. 21, 18–21). Можно ли тебе и после этого сомневаться, что тотчас за почитанием Бога следует почтение к отцу и матери?

П. Никак. Ибо к тому, что нам должно чтить их, побуждает нас и премудро сказанное кем-то: «Помни, что ты рожден от них» (Сир. 7, 30), и патриарх Иаков, весьма скромно говорящий: «аще не бы ... страх Исаака отца моего был мне» (Быт. 31,42).

К. Итак, скажи мне: когда говорится, что мы рождены ими, не ясно ли это показывает, что они суть образ Содетеля и призывающего к бытию небывшее некогда? А то, что нам приличествует чтить их страхом, не поставило ли их едва не в самом Владычнем достоинстве?

П. И очень. Потому и проклинает некоторых приточник, говоря: «Глаз, насмехающийся над отцом и пренебрегающий покорностью к матери, выклюют вороны дольные» (Притч. 30, 17). Но разъясни, каким образом мог бы кто-либо считать мудро сказанным изречение Спасителя всех Христа: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф.10, 37). Напомню же и об ином: ученику, умоляющему о погребении отца и об уходе за старцем, Он говорит: «иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф.8, 22).

К. Что же в этом неуместного? Трудного ничего нет, как мне кажется, напротив – разумение рассматриваемых изречений очень просто и удобно для усвоения тем, которые хотят правильно мыслить.

П. Однако ж сказанное не совсем свободно от подозрения: потому что оно, по-видимому, некоторым образом отклоняет нас от почтения к родителям.

К. Удались от подозрения и столь превратных мыслей, Палладий! Слово Спасителя не отклоняет от почтения к родителям, а научает считать старейшим и превосходнейшим почтение к Богу. И наша речь привела к тому же, постоянно именуя почтение к родителям стоящим близ и на втором месте после почтения подобающего Богу; это соблюл и Сам Христос, так как Он не приписал вины тем, которые хотят любить родителей, и не поставил в какой-либо порок и преступление желание чтить их, но весьма прилично узаконил, чтобы человеческое было поставляемо после Бога. Поэтому не просто говорит: «Кто любит отца или мать более; но прибавил: паче Мене". Не признаешь ли ты приличным, чтобы любовь к Богу была поставлена выше любви к людям?

П. Конечно так.

К. Итак, Он не дозволял ученику приходить к той мысли, что надобно поставлять выше почтения к Богу почтение к человеку, хотя бы то был и отец, чтить которого внушают самые законы природы. Таким образом, хотя касающееся Его Он ставит выше того, что относится до нас, так как Бог все превосходит и выше всего; однако же Он отнюдь не дозволяет кому бы то ни было ни во что вменять почтение к родителям на том основании, что относящееся к Богу должно мыслить и называть старейшим и превосходнейшим. Ибо это самое Христос ставил в вину иудейским учителям, говоря: «Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет. А вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался, тот может и не почтить отца своего или мать свою; таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим» (Мф.15, 4–6).

П. Однако же не очень легко разумение приведенного места. Поэтому разъясни, какое было в этом прегрешение фарисеев?

К. В книге Левит написано: «И сказал Господь Моисею, говоря: объяви сынам Израилевым и скажи им: если кто дает обет посвятить душу Господу по оценке твоей, то оценка твоя мужчине от двадцати лет до шестидесяти должна быть пятьдесят сиклей серебряных, по сиклю священному» (Лев. 27, 1–3). Сказавши потом немного о женщинах и детях, прибавляет: «Если же он беден и не в силах отдать по оценке твоей, то пусть представят его священнику, и священник пусть оценит его» (Лев.27, 8). Таинственна эта речь и полна глубокого смысла и в надлежащее время будет нами тщательно исследована, теперь же мы скажем ближайшее: некоторые из израильтян приходили, имея усердие посвятить Богу души свои, хотя еще в образе и тени, впрочем, по закону, и объявляли цены за самих себя получившим жребий священства и приседящим Божественному алтарю. Но были некоторые, желавшие той же славы (ибо они стремились к тому, чтобы именоваться освященными и священными и даром Божественным и всем таковым), между тем по недостатку денег они подавляли это желание и имели бедность неизбежным препятствием к исполнению его. Когда же книжники и фарисеи ревностно побуждали их к этому (так как эти люди были очень жадны до денег и подвержены страсти к постыдным приобретениям), они выставляли на вид почтение к родителям и справедливо говорили, что они, может быть, едва в состоянии добывать себе самим и им средства, достаточные для жизни, и приготовлять одежду. А те дерзали убеждать их – считать это дело за ничто ради Бога; и если бы пришли родители, требуя от них обычного пособия, то надобно, учили они, сказать отцу и матери: «дар, имже бы от мене пользовался еси». То есть: если бы ты получил что-то от меня, знай, что этим ты причинил бы ущерб дару Божию и наложил бы руки на священное достояние, ибо я себя самого посвятил и обещал, как дар, Богу. А те, боясь вреда от святотатства и очень страшась законов об этом, с сетованием переносили свое положение и благочестие пред Богом поставляли причиною их голода, обвиняя, может быть, и самую Божественную заповедь, как обижающую их в самом необходимом. Поэтому-то и сказано: «разористе заповедь Божию за предание ваше». Ибо должно было бы, должно чтить родителей и ради благочестия пред Богом не нарушать закона о них. Итак, не следует ни быть беспечным касательно подобающего Богу ради человеческих дел, ни пренебрегать вовсе и человеческими делами ради Бога; но надобно, отдавая лучшую часть любви началу всего, то есть Богу, тотчас затем, как бы во втором и соседнем ряду, приносить и виновникам рождения нашего им особенно приличествующие почести, принимая при сем в соображение, кроме сказанного, еще вот что.

П. Что такое ты разумеешь?

К. Господь наш Иисус Христос, показывая, что почтение к родителям есть дело весьма необходимое для нас, удостоил попечения и внимания Свою Матерь. Висящий уже на честном кресте и пригвожденный к древу, Он поручал Святую Деву близкому своему ученику и, поставляя возлюбленного кормителем ее в старости, говорит: «Жено! се, сын Твой.»; и ученику сказал: «се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе» (Ин. 19, 26–27).

П. Как превосходно, кажется, сказано у нас о сем слово!

К. Итак, весьма хорошо внушивши привязанность к родителям рожденным от них и наложивши на них законное и необходимое иго, тотчас же узаконивает и то, каковы должны быть родители в отношении к рожденным от них, если не отвергнут угодное Богу. Так, премудрый Павел, внушивши детям кратко и вразумительно, что они должны подчиняться отцам, сказал, однако же, и им: «вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» (Еф.6, 4); то есть, ставши для них преподавателями превосходнейших учений, направляйте их к боголюбезной и самой законной жизни. И закон, как бы идя окольным путем (ибо это ему почти всегда обычно), всего более, да и весьма правильно, требует от отцов, чтобы они заботились о честности детей. Ибо говорит: «Не оскверняй дочери твоей, допуская ее до блуда, чтобы не блудодействовала земля и не наполнилась земля развратом» (Лев. 19, 29). Ибо прежде всего другого и как бы некоторого начатка святой жизни Содетель требует от нас чистоты тела, потому что телесное, избегающее пятна, позора и бесчестия, служит как бы вступлением к светлости духовной. Итак, отцам прилично руководить нас к наилучшему; если же детоводители будут небрежны и легкомысленны, а еще более, если они, сверх ожидания, изобличены будут в том, что сделались для детей своих вождями и наставниками к постыдному, то они будут подлежать крайнему наказанию, как развращающие ими самими произведенных и ввергающие во рвы погибели тех, за которых им подлинно лучше было бы даже и умирать: ибо и это природа предписывает отцам. И кто отдал свою отроковицу на открытый позор желающим, тот, по справедливости, не за нее только одну обвинен будет и подвергнут наказанию от Судии всех, но и за всякого, впадшего в позор. Ибо, поставивши как бы какие тенета и сеть смерти, он всех держит в облаве, хотя и не все уловляются; но оценивается, конечно, не то, что произошло, а то, к чему могло повести предприятие. О такой женщине и премудрый Соломон пишет: женщина есть «сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы» (Еккл.7, 27). Необходимо поэтому Законодатель говорит: «да не оскверниши дщере твоея еже блудити ей, и да не прелюбы деет земля»: потому что если бы совсем не было такой женщины, с которою можно бы впасть в вину блудодеяния, то нисколько нетрудно было бы избежать этого несчастия, хотя бы у кого ум и был весьма склонен к сладострастию и страдал полным бессилием. Повелевши таким образом отцам охранять благоприличие детей по отношению к телу, наказывает смертью и того, кто доходит до такого расположения духа, что собственных детей ввергает в отступничество от Бога. В книге Левит написано так: «И сказал Господь Моисею, говоря: скажи сие сынам Израилевым: кто из сынов Израилевых и из пришельцев, живущих между Израильтянами, даст из детей своих Молоху, тот да будет предан смерти: народ земли да побьет его камнями; и Я обращу лице Мое на человека того и истреблю его из народа его за то, что он дал из детей своих Молоху, чтоб осквернить святилище Мое и обесчестить святое имя Мое» (Лев. 20, 1–3).

П. Темен этот закон; не очень-то ясно, что он хочет сказать. Поэтому объясни, и ты хорошо сделаешь.

К. Моавитяне и мадианитяне, гергесеи и агаряне и некоторые другие варварские народы, обитавшие в стране Иудейской, жили по обычаям эллинским, и у каждого из них было такое богопочитание, какое ему нравилось, поклонение и служение тому, что приходило ему на ум. Израильтяне же, имея разум еще не окрепший и не утвержденный в любви к Богу, были весьма удобопреклонны к отступничеству и настолько готовы к удалению от Бога, что считали за ничто, даже если бы случилось поклоняться и самим богам сопредельных народов и вместе с соседями решиться недуговать прежним, египетским заблуждением. Итак, они воспламенялись страстью к девицам мадиамским и, увлеченные женскою красотою, вместе с ними призывали Веельфегора. Посему Законодатель, очень хорошо предусматривая нетвердость и удобопреклонность присущего им разума, совершенно запретил им смешение с иноплеменными, весьма ясно говоря: «дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего; ибо они отвратят сынов твоих от Меня, чтобы служить иным богам» (Втор. 7, 3–4). Итак, поскольку, конечно, бывало, и то весьма вероятно, что некоторые из израильтян решались знатнейшим из язычников вручать своих дочерей, увлеченных в сети богатством, и считать за ничто отступничество, то Он определяет наказание и смерть за такую дерзость и подвергает это преступление строжайшему приговору: ибо неизбежно было выданной за иноплеменника сделаться и иномыслящею и служить демонам: поэтому Он и подверг его, как губителя собственного плода, соответственному наказанию. Итак Священное и Новое Писание внушает родителям стараться совершать воспитание детей «в... учении Господни» (Еф. 6, 4), а медленноязычный закон околичностями вступает на тот же путь. Ибо, очень хорошо постановивши наперед, что отцы не должны дозволять делать то, что относится к позору и распутству, после этого говорит еще и о том, что они должны блюсти в них непоколебимость в богопознании и не допускать их пленяться скверным идолослужением, хотя бы им и предлежало обладание большим состоянием, если они сопрягаются по закону брака с мужем хотя иноплеменным, но богатым. Не есть ли это то самое, о чем сказано: «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф.16, 26.)

П. Ты сказал правильно.

К. Всякий может видеть очень легко, что не малое расстояние существует между оправданными во Христе и детоводимыми законом. Ибо смешиваться с какими-либо чужеземцами, сходиться с иноплеменниками не было безвредно для древних; нам же Павел советует жить лучше и дерзновеннее, говоря: «если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его. Ибо неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим.» (1Кор. 7, 12–14). Какой же является в этом способ домостроительства? Почему в древности закон боялся смешения с иномыслящими, а ныне уже нет? Потому что званных во Христе делает устойчивыми и имеющими непоколебимую любовь к Богу обитающий в них Дух, «Которым взываем: `Авва, Отче!`» (Рим. 8, 15); а те еще не обладали этим даром; ибо, как говорит божественный Иоанн: «еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен» (Ин. 7, 39). Итак, всякое совершенство – во Христе, закон же нисколько не приводил к совершенству, по написанному (Евр.7, 19).

П. Так скажи мне, пожалуйста, каким образом может сделаться ясным несовершенство закона?

К. Охотно. Но слово наше направится к сподручному и исследует виды любви к ближнему, так как писания Моисеевы, данные древним, говорят об этом несколько грубее, чем должно.

П. Так приступай к этому, и как можно скорее.

К. Закон говорит: «люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев. 19, 18); а Господь наш Иисус Христос бесчисленными доводами внушает нам закон взаимной любви и, поставляя как бы защитником этому закону врожденное знание и существующее в каждом хотение, говорит: «во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф.7, 12; Лк. 6, 31). Ибо не удалится от цели тот, кто, желая что-либо получить, решится и сам делать то же другим; напротив, он пойдет по прямому пути любви и украсится венцом взаимнолюбия.

П. Ты хорошо говоришь.

К. Итак, любовь есть исполнение закона и превосходнее веры и надежды. Ибо так пишет нам божественный Павел (1Кор. 13, 13). Поэтому, как бы разноцветный венок из весенних цветов сплетая ей, говорит он еще: «если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает» (1Кор. 13, 3–8). Но это для всех, как я Думаю, явно, и очень длинна была бы речь об этом, если бы кто решился собрать в подробности относящееся сюда в Новозаветном Писании. Мы же обратимся теперь к теням закона и к тому, что изречено древним как бы еще в образах.

П. Ты превосходно рассуждаешь.

К. Закон был упражнением справедливости и как бы вступлением к доблестным делам евангельским. Ибо написано: «начало пути блага, еже творити праведная» (Притч. 16, 6): потому что закон детоводит ко Христу (Гал.3, 24) и может иметь неложную славу жизни, в Нем мыслимой, если будет понимаем духовно. И он доводит нас до справедливости, а к тому, что выше сего, ведет нас уже евангельское учение. Виды же справедливости, первый – почитание и любовь к единому и по естеству Богу; а как бы соседственный с ним и тотчас с ним следующий – любовь к братиям и единоплеменникам с поставляемым впереди всего почтением к родителям. Итак, в надлежащем порядке шествует пред нами слово Божие, внушая, что нам следует после благоговения к Богу и уважения к родителям оказывать честность и в отношении к другим людям. Ибо закон повсюду заботится о равенстве и является повелевающим делать точное исследование справедливого. Во Второзаконии написано: «В кисе твоей не должны быть двоякие гири, большие и меньшие. Гиря у тебя должна быть точная и правильная, и ефа у тебя должна быть точная и правильная, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь Бог твой дает тебе.... ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий неправду» (Втор. 25, 13, 15–16); и еще в книге Левит: «Не делайте неправды в суде, в мере, в весе и в измерении: да будут у вас весы верные, гири верные» (Лев. 19, 35–36). К мерам и весам и мерилам Законодатель прилежно старался приравнивать виды справедливости, и весьма правильно; ибо ум прямой и любящий справедливость некоторым образом взвешивает и измеряет природу вещей и исследует равенство подробнее и точнее, нежели как думают о тех, которые пробуют монету на весовой чашке и весах: он как бы отмеривает каждому из рассматриваемых им предметов то, что всего более ему приличествует, не нарушая и излишеством красоты точного равенства, не дозволяя и уменьшением подделывать полновесность равенства. Итак, «мерила... и весы праведны и мера праведна да будет», – сказано. Это, я думаю, как бы образы и наглядные примеры, показывающие нам способы, посредством которых мы можем исследовать точное равенство, и нам открывается знание справедливости. Пойми же, что изложенное в законе соразмеряется и имеет пределом справедливость, а откровенное чрез Христа избыточествует пред тем и постирается гораздо дальше: потому что выше справедливо благое, то есть слава жизни во Христе.

П. Ты хорошо говоришь. Я напомню еще о том, что оправданным в вере Христос ясно сказал: аминь, аминь «говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф.5, 20).

К. Но это пусть так и будет у нас. Теперь мы исследуем, если угодно, меру Моисейской честности и славу справедливости по закону. Кто правильно старается уловить знание справедливого и считает за важное отличаться любовью к братиям, тому прилично являться непоколебимым и стойким и таким, каков он есть в действительности, не шатким и не легкомысленным, не поддельною обладающим честностью и желающим как бы шкурою овцы прикрыть образ волка, напротив – ему надобно стараться сохранять чистою и безукоризненною свободу своего нрава. Поэтому закон говорит: «Не ходи переносчиком в народе твоемююю и не враждуй на брата твоего в сердце твоем» (Лев. 19, 16–17). То же внушает он и иначе: «в одежду из разнородных нитей, из шерсти и льна, не одевайся», – говорит он (Лев.19, 19). И еще: «Не надевай одежды, сделанной из разных веществ, из шерсти и льна вместе» (Втор. 22, 11): потому что поистине это дело весьма ужасное и превышает всякое порицание – обман и коварство под видом честности; этим чрезвычайно гнушается Бог, и этому родственно двоедушие и как бы двойственность и переменчивость мысли, чем всего более приводится в гнев Божественный и беспримесный Ум. Он сказал в одном месте о некоторых: «Язык их – убийственная стрела, говорит коварно; устами своими говорят с ближним своим дружелюбно, а в сердце своем строят ему ковы. Неужели Я не накажу их за это? говорит Господь; не отмстит ли душа Моя такому народу, как этот?» (Иер.9, 8–9.) И Давид говорит также, что «взыдет на гору Господню... неповинен руками, и чист сердцем, ... иже не ульсти языком своим и не сотвори искреннему своему зла» (Пс. 23:3–4, 14:3). Итак, закон запрещает, как весьма постыдное и противное дело, ходить в коварстве, то есть решиться проводить жизнь лукаво и подделываясь под образ справедливости, вредить братиям, презревши законы любви. Он не дозволяет нам также иметь одежду, вытканную из двух веществ, загадочно указывая этим, чтобы мы остерегались иметь как бы двойное на уме: говорю о двойном внутреннем и мысленном, о проклятом человекоугодии, которое как бы сплетается из двух стремлений, немалое имеющих между собою различие. Ибо что такое или какова жизнь лицемеров? Не состоит ли она в том, чтобы только в глазах людей являться добрыми и быть таковыми по-видимому, а не по истине?

П. И очень.

К. Итак, это двойной нрав, вытканный из неодинаковых хотений. Но божественный Давид одобряет человека однонравного и о нем говорит, что он удостаивается защиты свыше: Господь, – говорит он, – «вселяет единомысленныя в дом» (Пс.67,7). "Рассыпает, – сказано также, Бог кости человекоугодников» (Пс.52, 6): гнушается же этим и Павел, говоря: «У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога? людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым» (Гал.1, 10).

П. Да кому же не ясно, что поистине нелепо и весьма далеко от точной правильности двоедушие и лицемерие?

К. Итак, подлинно плод любви, безукоризненно настроенной и приличествующей мужу справедливому и доброму, чуждаться коварства. И закон говорит, что истинно заботящемуся о справедливости и приверженцу любви к братиям должно считать славу этого дела в том лишь случае заслуженною, если он не только сам отказывается нарушать справедливость, но и бывает в этом учителем своих родных или другим каким-либо способом ставших близкими к нему и приобретших имя своих ему. Внушает и Павел намеревающемуся принять заботы о церкви иметь детей в подчинении и это делает доказательством годности или негодности его, говоря: «ибо, кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?» (1Тим.3, 5.) Поэтому закон как бы в виде примера и наглядного образа говорит: «Если вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями и мяса его не есть; а хозяин вола не виноват; но если вол бодлив был и вчера и третьего дня, и хозяин его, быв извещен о сем, не стерег его, а он убил мужчину или женщину, то вола побить камнями, и хозяина его предать смерти; если на него наложен будет выкуп, пусть даст выкуп за душу свою, какой наложен будет на него. Сына ли забодает, дочь ли забодает, – по сему же закону поступать с ним. Если вол забодает раба или рабу, то господину их заплатить тридцать сиклей серебра, а вола побить камнями» (Исх. 21, 28–32). Ясно ли для тебя сказанное?

П. Не очень.

К. Так внимай же тому, что я буду говорить, и прежде всего другого приведи себе на ум священнейшего Павла, который так написал: «О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится?» (1Кор. 9, 9–10.) Итак, волу Он уподобляет оскорбителя и наглого и способного сделать насилие. Ибо вол есть животное всегда почти необузданное и весьма страшное по своей силе и с трудом отражаемое при нападении. Такового человека, если он будет, сказано, домашний и как бы сопряженный с кем-либо из избравших праведную жизнь и причинит кому-либо тяжкую болезнь или же, того более, умертвит кого-либо, обрушившись на него своими посягательствами, он повелел подвергать отмщению смертью: сказал, что он должен умереть, побитый камнями. Но владельца укрывает от гнева, если он не знал его дерзкого нрава и не изобличен как общник его порочности: ибо не касаются нас вины других, если они совершены тайно от нас. Не дозволяет также есть мясо вола, прикровенно знаменуя под образом как бы снедения и некоторого рода приобщения то, что не должно быть участниками нечистоты других. Не это ли, очевидно, значит изречение: «не делайся участником в чужих грехах. Храни себя чистым» (1Тим. 5, 22.)?

П. Совершенно так.

К. Он нашел справедливым осудить вместе с волом и господина, если он знал о причиненном им вреде и не оказался несведущим касательно его бодливости: ибо когда кто может удерживать дурного нравом от несправедливости и очень легко препятствовать совершению проступка, но не хочет этого делать, и притом преднамеренно, тогда он является едва не соучастником в деле и по своему хотению и соумышлению сотрудником хотящих поступать неправедно. Итак, пусть умрет, сказано, таковой, если только судии не наложат на него уплаты и вознаграждения сделанного убытка. Закон обращает внимание на то, было ли доброе расположение, было ли хотение греха или только простое согласие: он умереннее наказывает, если решат, сказано, судьи. Пойми истину в этом образе: за тягчайшие преступления Судия всех осуждает на смерть, но Он отпускает согрешивших, если они принесут разрешительный от греха выкуп – слезы покаяния, труд перемены душевного расположения, – проявления милосердия: ибо «хвалится милость на суде», по Писаниям (Иак.2, 13). Тщательное также различение делает закон и между потерпевшими; потому что если «"сына или дщерь, – сказано, – убодет» вол, да убиется без милосердия; если же «раба или рабу», то пусть будут взысканы за них деньги. Не достойно ли рассмотрения, какое основание для этого? Ведь свобода и рабство у нас не есть природный порок, как, конечно, и болезнь, но происходит от насилия. Ибо един Бог созда нас и един Отец у всех, по гласу пророка (Мал. 2, 10). Неужели Содетель поставляет кому-либо в вину и рабство? Неужели и пред Ним рабство меньше ценится, а свобода преимуществует славою? Отнюдь нет. Ибо во Христе Иисусе «нет раба, ни свободного» (Гал.3, 28). Итак, поскольку закон есть тень, то посредством сына и дочери означается свободный род святых, а посредством раба и рабы – еще рабствующий и под игом греха находящийся. И не одно и то же – согрешать против святых и против грешников. Не в одинаковой мере наказывается грех против тех и других: ибо хотя, как для всякого ясно, те и другие суть братья по естеству, но род святых обладает преимуществом духовным и высотою добродетели и у Бога в такой чести, что становится даже в положение сыновей и дочерей и превосходит меру человеческого и раболепного. Поступать праведно и держаться любви к братиям закон наставляет нас и другими способами, которые мы и предложим далее и о каждом из них скажем то, что нам придет на мысль. Он сказал: «Если кто раскроет яму, или если выкопает яму и не покроет ее, и упадет в нее вол или осел, то хозяин ямы должен заплатить, отдать серебро хозяину их, а труп будет его» (Исх. 21, 33–34). Это загадочно означает: «не подавать брату случая к преткновению или соблазну» (Рим. 14, 13) и не допускать, чтобы приносящее по природе пользу становилось кому-либо бесполезным и необходимое нам и другим для жизни оказывалось путем к смерти. Ибо разве кто-нибудь, открывающий или копающий колодезь не совершает дело полезное и необходимое ему самому и другим? Но да не будет, сказано, твое поводом к опасности для другого: потому что "любовь..., – как говорит божественный Павел, – ...не ищет своего» (1Кор. 13, 5), но даже заботится и о чужом.

П. Но кто это открывающий или копающий колодезь и что это за колодезь, хотел бы я узнать ясно.

К. В историческом смысле это не непонятно: говорится, что должно покрывать колодезь, чтобы не случилось какого вреда кому-нибудь; в противном случае пусть знает, сказано, не сделавший этого, что если что-либо упадет туда, то он даст серебро "господину его: умершее ему да будет». Но, возвышаясь над очевидностью исторического смысла и возводя предмет к духовному созерцанию, скажем следующее: колодезем, кажется, в этих словах закон называет знание богодухновенного Писания и учение о Святой и Единосущной Троице и ведение Христова таинства: ибо это как бы лежит в глубине и имеет животворную силу; свидетельствует об этом и Сам Спаситель, говоря: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин.17,3). Итак, читающий древние творения, с трудолюбием исследующий слова богодухновенного Писания и ищущий точного и чистого знания имеет большое сходство с откапывающим колодезь, ибо он отыскивает животворную воду, веселящий источник и поток наслаждения. А кто достиг уже такого разумения, что может слово таинства изложить в собственном сочинении, тот выкапывает колодезь, ибо он как бы производит нечто новое, не созидая на трудах Других людей, но и себе и другим принося пользу собственными трудами. Копают «водоемы разбитые», по гласу пророка (Иер.2,13) и любители лжеименного знания. Итак, если кто выкопал колодезь, тот остерегайся, сказано, чтобы кажущееся прекрасно сделанным не оказалось способом погибели для кого-либо: ибо нам должно правильно и весьма тщательно составлять слово о Боге, чтобы никому не подать повода к соблазну. Это-то, я думаю, и означается накладыванием покрышки на колодезь, то есть что слово не лишено надлежащее предосторожности. Ибо если «впадется..., – сказано, – телец или осел то выкопавший колодезь отдаст [цену]». О тельце и осле упоминает также не просто, но как бы в глубоком смысле: о тельце говорит, чтобы ты привел на мысль священный и чистый род, а об осле, дабы ты понимал несвященный и нечистый, ибо не приносится, по закону, в жертву Богу нечистое. Священным и чистым родом называем мы освященных уже чрез веру; а несвященным и нечистым еще не очищенных святым крещением, но имеющих внутри себя скверну греха. Итак, это все равно, как если бы он сказал: если случится какой-либо вред или с кем-нибудь из крещенных уже и запечатленных благодатью как бы для родства с Богом, или с кем-нибудь не из таковых, то причинивший соблазн повинен будет суду и ему останется умершее, то есть его будет смерть потерпевшего. И Сам Спаситель предостерегает нас, говоря: «кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф.18, 6).

П. Ты сказал правильно.

К. Ты легко мог бы увидеть, что закон и в других загадочных выражениях открывает нам, как опасно грешить и именно против братий, потому что, бия немощную совесть их, мы согрешаем во Христа (1Кор. 8, 12). Поэтому он сказал: «Если появится огонь и охватит терн и выжжет копны, или жатву, или поле, то должен заплатить, кто произвел сей пожар» (Исх. 22, 6). Ибо не надобно, чтобы вместе с способным вредить по природе погибало и полезное и с дикорастущим было истребляемо возделанное.

П. Каким это образом?

К. Разве нельзя, по справедливости, уподобить горным и полевым терниям сочинения нечестивых еретиков и пустословие эллинских учений? Ибо какая может быть от них польза для душ человеческих? Или лучше сказать: какого вреда не будет для хотящих воспринять их в свой ум? Итак, терние есть питатель огня только и пища пламени: так же возжигают нам вечный пламень и пустые учения заблуждающихся и старушечьи басни идолослужителей. Колосья и хлеб, напротив, суть самая нежная пища, съедобная для людей и необходимая для пользования: ибо поддерживает нас в жизни может быть образом догматов истины, чрез которые мы, веровавшие, как бы питаемся хлебом живым и истинным – Христом. Далее – как бы некоторое поле гладкое и некочковатое для умеющих правильно ходить по нему есть богодухновенное Писание. Ибо «вся права разумевающим, – по написанному, – и справедливы для приобретших знание» (Притч. 8, 9). Итак, тернием служит гнуснейшая и нечистая необузданность языка людей развращенных, хлебом и колосом – душеполезное и питательнейшее слово истины, а полем чистым – богодухновенное Писание. Таким образом, когда речи святых тайноводцев, подобно пламени или огню, делают нападение на измышления иномыслящих и эллинов, защищая догматы истины, тогда они должны проходить по одному лишь тернию, как сказано, и сожигать, как бесполезное и дикое вещество, их писания, но не повреждать вместе с тем хлеб или колос, то есть тайноводцы должны остерегаться, как бы не повредить чего-либо в догматах истины. В противном случае пусть знает, сказано, нестарающийся делать это с осторожностью, что если вместе с дурным будет сожжено что-либо из необходимого для пользования, то он отдаст отчет в своей невнимательности. Итак, понимаешь ли ты, какую осторожность повелел нам наблюдать Законоположник, всюду сохраняя незапятнанную чистоту любви к братиям?

П. Понимаю.

Итак, отовсюду можешь ты видеть, Палладий, сколь правильное и точное тайноводственное учение внушает древний закон. Не оставляя же безнаказанным для тех, которые привыкли обманывать простых людей, этого дела, он сказал еще: «Если кто украдет вола или овцу и заколет или продаст, то пять волов заплатит за вола и четыре овцы за овцу. Если кто застанет вора подкапывающего и ударит его, так что он умрет, то кровь не вменится ему; но если взошло над ним солнце, то вменится ему кровь. Укравший должен заплатить; а если нечем, то пусть продадут его для уплаты за украденное им; если... украденное найдется у него в руках живым, вол ли то, или осел, или овца, пусть заплатит... вдвое» (Исх. 22, 1–4).

Палладий. Сказанное не очень ясно: а ты постарайся объяснить мне то, что некогда было возвещено как бы в загадке.

Кирилл. Закон с пользою определяет наказание желающему приобретать излишнее и некоторым образом удерживает неудержимого в пожелании того, что имеет или сосед, или брат; так что если бы случилось, говорит, умереть во время самого воровства замеченному в нем, то убившие не будут подлежать никакому обвинению. Закон подвергает его и бесчестию, говоря, что должно его продать, если он не в состоянии заплатить возмездие, и таким образом страхом побуждает к хорошей жизни. Сокровенный же смысл изложенного совсем другой, и мы должны высказать его, по возможности, хорошо. Хотя телец и овца – оба суть животные как бы чистые и священные и приносимые Богу в воню благоухания, но телец отличается ростом и величиною тела; а другое животное не таково: телец больше овцы. Итак, святое собрание оправданных верою есть как бы тельцы и овцы, животные чистые и священные, раздвояющие копыто и отрыгающие жвачку, как говорится в законе, и производители съедобных плодов, потому что телец обрабатывает землю и овца также приносит пользу. и хотя стадо званных заключено во дворах Божиих, то есть в церквах, но весьма много вокруг его хищников, которые подкапываются и тайно входят, разнообразными прельщениями увлекают души простых людей и, так сказать, продают их губителю сатане. Сделавший что-нибудь такое отдаст, сказано, пять тельцов за одного и четыре овцы за овцу: таким образом, за тельца укравший должен уплатить впятеро, а за овцу вчетверо, говорит закон, налагая наказание по мере, думаю, духовной величины добродетели в тех, которые погибли. Образом же и тенью величины добродетели была величина телесная. Ведь нетрудно заметить, что в уверовавших бывает больше, или меньше добродетели; так как не все имеют поровну: «но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе» (1Кор. 7, 7). Если кто еще крадет и подкапывает и совершает разбойнические дела и при этом ночью и во тьме будет схвачен, то пусть он, сказано, тут и умрет; и это не есть убийство и не ставится в вину совершившему: потому что павший был хищник и насильник и был сражен по закону войны. Когда же взошло солнце и время грабежа уже миновало, тогда закон удерживает руку поражающего – и дерзающего на это признает виновным в убийстве. Ибо когда духовный хищник овладевает душою верующего во Христа и отвлекает ее от любви к Богу, то, если он будет захвачен во время преступления, не несправедливо потерпит и смерть; потому что он умертвил душу, которая лучше тела; но когда и в его уме взошло солнце и сияет, подобно свету и дню, истинное знание, в таком случае закон не позволяет подвергать его опасности: ибо наказываются дела ночи и тьмы, но бывающее уже во свете не наказывается. А прежние вины и сделанное в неведении и тьме Бог решил отпустить. Посему пришедшим от греха к свету умственному да будет сказано: «Вы были некогда тьма, а теперь – свет в Господе» (Еф.5, 8). Так оправдал Господь и божественного Павла, «который прежде был хулитель и гонитель и обидчик» (1Тим. 1, 13), потому что он по премногу гнал Церковь Божию и опустошал ее (Гал.1, 13).

П. Ты сказал весьма хорошо.

К. Если же не может, говорит, отдать пять тельцов за одного и четыре овцы за одну, то пусть будет продан за воровство. Видишь ли, как ясно закон присуждает свойственное рабам бесчестие тем, которые грешат постоянно и нераскаянно, которые не могут, так сказать, выкупом освободиться от преступлений и по слабости духа не имеют терпения трудиться в покаянии и этими трудами умилостивлять Бога? Таковых, по всей справедливости, повелевает продать; он не допускает, чтобы люди столь оскверненные были причисляемы к тем, которые освобождены Божественною благостию; будучи лишены чести, приличной свободным, они услышат: «вы проданы за грехи ваши» (Ис.50, 1). Если же он, сказано, будучи пойман, окажется только укравшим, но еще не убившим похищенного, то есть если кто-нибудь из иномыслящих окажется начавшим прельщать и обманывать других, но еще не победившим и не увлекшим в погибель своих слушателей; то таковой заплатит вдвое. Ибо господин стада получит обратно свое, – подвергается и святотатец взысканию (это и значит, что отдаст вдвойне) и потерпит смертную казнь; потому что вполне справедливо, чтобы он сам потерпел то, что хотел сделать с другими.

П. Поистине губительно и страшно дело обольстителей; я думаю, что о них именно Сам Христос предвозвестил: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные» (Мф.7, 15).

К. Итак, закон справедливо осуждает таких людей на смерть, как диких зверей; поэтому в книге Исход написано: «Кто украдет человека... и... продаст его, или найдется он в руках у него, то должно предать его смерти» (Исх. 21, 16), а во Второзаконии: «Если найдут кого, что он украл кого-нибудь из братьев своих, из сынов Израилевых, и поработил его, и продал его, то такого вора должно предать смерти» (Втор. 24, 7). Ибо непозволительно, чтобы священный во Христе род был отдан на хищение и чтобы он увлечен был в непривычное ему рабство теми, которые имеют обыкновение это делать: потому что как обольщающие детей уводят их из города и из домов их и, лишая их достоинства, свойственного свободным, подвергают их игу вынужденного рабства; таким же, я думаю, образом и те, которые хитросплетенными обольщениями своих вымыслов увлекают к своим неразумнейшим мнениям людей, решившихся мыслить правильно и проводящих приличную свободным жизнь, по справедливости подлежат обвинению в хищении человеческих душ; а наказание им смерть. Таковым «не принимайте в дом и не приветствуйте» (2Ин.1,10), – говорит ученик Спасителя, научая нас не грубости нравов, но тому, что овце не свойственно быть расположенной к волку, так как разномыслящие как бы не сходятся между собою; ибо «какое соучастие верного с неверным?» (2Кор. 6, 15). Сверх того божественный Павел пишет, что не должно сообщаться с блудниками века сего (1Кор. 5, 9–10). Итак, дабы не были похищаемы некоторые как бы из отчего дома – из Церкви Божией – и уводимы в церкви дурных людей, как бы продавая свой ум чрез обращение к порочности «худые сообщества развращают добрые нравы» – (1Кор. 15, 33), – закон определяет смертную казнь для тех людей, которые так нечестивы, что готовы это делать. Ты увидишь, что закон то же самое показывает нам косвенно и в другом постановлении. Он приводит мирские дела в правильное состояние посредством учения ясного и доступного для желающих понять его. Ибо мы не отвергаем в весьма полезных вещах исторический смысл, как будто не важный; так как даже и буква приносит иногда пользу слушателям. Но она как бы в глубине вмещает в себе духовное и как бы в легких тенях содержит мысли более утонченные. В книге Исход сказано: «Если обольстит кто девицу необрученную и переспит с нею, пусть даст ей вено [и возьмет ее] себе в жену; а если отец не согласится ... выдать ее за него, пусть заплатит ... столько серебра, сколько полагается на вено девицам» (Исх. 22, 16–17). И как бы расширяя эту заповедь Божию, божественный Моисей говорит во Второзаконии: «Если найден будет кто лежащий с женою замужнею, то должно предать смерти обоих: и мужчину, лежавшего с женщиною, и женщину; и так истреби зло от Израиля. Если будет молодая девица обручена мужу, и кто-нибудь встретится с нею в городе и ляжет с нею, то обоих их приведите к воротам того города, и побейте их камнями до смерти: отроковицу за то, что она не кричала в городе, а мужчину за то, что он опорочил жену ближнего своего; и так истреби зло из среды себя. Если же кто в поле встретится с отроковицею обрученною и, схватив ее, ляжет с нею, то должно предать смерти только мужчину, лежавшего с нею, а отроковице ничего не делай; на отроковице нет преступления смертного: ибо это то же, как если бы кто восстал на ближнего своего и убил его; ибо он встретился с нею в поле, и хотя отроковица обрученная кричала, но некому было спасти ее» (Втор. 22, 22–27). Что касается исторического смысла, – он, я думаю не нуждается ни в каком объяснении для того, чтобы быть понятным всякому; потому что он весьма ясен и очевиден. Но нам должно, как кажется, оставивши его в стороне в настоящее время, идти стезею внутреннею и сокровенною.

П. Совершенно так.

К. Итак, я утверждаю, что как из преступлений, относящихся к женщине, всех более тяжкое есть прелюбодеяние, которое нарушает брак другого человека и разлучает уже соединенных; точно таким же образом, по моему мнению, из преступлений касательно человеческих душ всех более нечестивое и нетерпимое есть старание растлить душу не какую случится, но некоторым образом уже сочетавшуюся браком и соединенную со Христом – горним и небесным Женихом. Соединяемся же мы с Ним посредством веры и, кроме того, чрез причастие Святого Духа. Ибо «соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1Кор. 6, 17), по Писаниям. Поэтому закон справедливо наказывает смертью вместе с прелюбодеем и любодейцу – первого за то, что вложил семена своего нечестия, вторую за то, что, презревши закон верности, отдалась другому и, предоставив ему для растления свой ум, приняла в себя осквернение от человеческих измышлений.

П. Речь убедительна.

К. Итак, жене, сочетавшейся с мужем по закону, весьма хорошо можно уподобить душу, сочетавшуюся и соединенную со Христом при посредстве веры и Духа. А под образом обрученной девы мы будем понимать душу, призванную к начаткам истинного знания, но еще не окончательно соединившуюся со Христом, еще ожидающую как брака и истинного способа союза – союза чрез благодать святого крещения и причастие Святого Духа, и принявшую как бы залог и начало общения – слово оглашения. Так Божественный наш тайноводитель, то есть Павел, привел ко Христу церковь из язычников. Он пишет: «обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» (2Кор. 11, 2). И сам Жених негде гласом пророка говорит: «И обручу тебя Мне навек, и обручу тебя Мне в правде и суде, в благости и милосердии. И обручу тебя Мне в верности, и ты познаешь Господа» (Ос. 2, 19–20). Итак, если, говорит, приключится вина растления с какою-нибудь такого рода душою, то это пусть будет признано прелюбодеянием: ибо обрученная уже обязана и находится под властью имеющего скоро сделаться ее супругом. Но если, говорит, преступление будет совершено в городе, то есть в Церкви Христовой и во граде Бога живого, в котором обитают Ангелы и святые мужи-наставники и учители, которые могут помочь подвергающимся опасности обольщаемым: то вместе с обольстителем должна умереть и потерпевшая дева. Ибо, тогда как можно было удобно избежать растления, если бы она объявила учителям, умеющим спасти, она добровольно подверглась насилию, а не была по необходимости увлечена ко злу. Если же, говорит, случится это не в Церкви, не во граде Бога живого, но как бы в поле и загородном месте, где не было тайноводителя, который бы подал помощь, где было полное отсутствие людей, которые умеют направить мысли к лучшему, и обольщение происходило при недостатке руководителей: то в таком случае должен быть обвинен только совершивший насилие, потому что сделанное было (со стороны обольщенной) вынуждено и она потерпела это, оставаясь беспомощною; и неизбежная необходимость освобождает ее от обвинения. Разве мы не согласимся, что слишком строго было бы обвинять за причиненное насильно, как за добровольное?

П. Без сомнения так: ибо закон праведен.

К. Ты говоришь справедливо. Он производит самое точное исследование того, что сделано, и соразмеряет наказания с преступлениями; так что маловажные проступки он и не оставляет совсем без наказания, и не приравнивает к превышающим их, но как бы приводит в равную величину наказание с преступлением. Ибо он сказал далее: «Если кто-нибудь встретится с девицею необрученною, и схватит ее и ляжет с нею, и застанут их, то лежавший с нею должен дать отцу отроковицы пятьдесят [сиклей] серебра, а она пусть будет его женою, потому что он опорочил ее; во всю жизнь свою он не может развестись с нею» (Втор. 22, 28–29). Закон признал повинным в прелюбодеянии бывшего с обрученною в различных обстоятельствах, о которых мы уже сказали; но и в том случае, говорит, если душа, разумеемая под образом девы, окажется еще не обязанною и не обрученною Христу чрез веру и если тогда кто-нибудь будет обличен в том, что осквернил ее словами нечестия и перевел от заблуждения к заблуждению, как, например, поступают еретики, когда похищают кого-нибудь из язычников и иудеев и убеждают следовать им: то таковой не останется за свое дело без наказания. Он воздаст удовлетворение Отцу духов, то есть Богу, что весьма хорошо изображается под видом уплаты денег. А предписание: «тому да будет жена», – имеет пользу в историческом отношении.

П. Понимаю, что говоришь. Закон бывает двоякий: плотский и духовный.

К. Заметь еще, что и учению древней заповеди не было неизвестно то, что сказал Христос относительно мужа и жены: «что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мк.10, 9): потому что сказано: «она пусть будет его женою, потому что он опорочил ее; во всю жизнь свою он не может развестись с нею». И кроме того помысли о всечистом девстве, как высока честь его: потому что слово богодухновенного Писания признает и считает приличным назвать лишение девства унижением и как бы утратою чести.

П. Ты сказал правильно.

К. Итак, закон отверг, как богоненавистное и по истине нечестивое лжеречение иномыслящих, и совращение к худому, которое делают люди, привыкшие развращать идущих прямым путем, и увлечение других к тому, к чему не следует. Но он придумал нечто и другое, что и сам божественный Павел признал лучшим из наставлений, говоря: «Сие напоминай … не вступать в словопрения, что нимало не служит к пользе, а к расстройству слушающих» (2Тим. 2, 14). Ибо излишние разглагольствования и большая охота спорить о ненужных вопросах производят ссоры и поражают ум слушателей: потому что одни из них, по легкомыслию, опрометчиво и неразумно принимают и усердно восхваляют то, что неправильно само по себе и дурно высказано; другие же, составляя низкое суждение о превосходном, оказываются страждущими одинаковым с первыми невежеством, и только весьма немногие умеют судить и предпочитать полезное вредному. Да и эти с трудом сохраняют свой ум неповрежденным при словопрениях других людей. А что это дело (словопрение) не безвредно для желающих совершать его, это опять внушает нам прикровенно закон, говоря: «Когда дерутся люди, и ударят беременную женщину, и она выкинет, но не будет другого вреда, то взять с виновного пеню, какую наложит на него муж той женщины, и он должен заплатить оную при посредниках; а если будет вред, то отдай душу за душу» (Исх. 21, 22–23). Говорят, что зародыш во чреве матери становится человекоподобным и принимает вид нашего тела не раньше, как когда исполнится над ним число сорока дней. Поэтому-то, говорят, превосходный муж – Моисей, когда он как бы возрождал и преобразовывал Израиля из египетского заблуждения в жизнь по закону, воздерживался от пищи и питья: «сорок дней и сорок ночей, – говорит он, – хлеба не ел и воды не пил» (Втор. 9, 18). А для нас, как надобно думать, то же сделал и претерпел Христос. Ибо в Нем чрез воздержание воссозидалась для святости наша природа, которая вначале в лице первозданного, вследствие невоздержного желания, заболела скверною греха и преступления. Не без вероятия можно нам так думать. Впрочем, вопрос о том, каков здесь исторический смысл, теперь оставим; а рассмотрим, как следует понимать то, что люди, привычные к словопрениям, поражают жену, имеющую во чреве, потому что заниматься утонченным исследованием таких предметов не неприятно. Плод, зачатый в уме, есть вера во Христе, которая посредством совершенного знания преобразует нас в подобие Христа и дает нам Божественный образ. Это, я думаю, выражали уверовавшие гласом Исайи, когда со всею силою возопили: «страха ради Твоего, Господи, во чреве прияхом, и поболехом, и родихом: дух спасения Твоего сотворихом на земли» (Ис.26, 18). Итак, плод, зачатый в уме, духовный и спасительный, есть вера во Христа, которая и напечатлевает в нас Божественные черты. Поэтому-то божественный Павел взывает к неразумно пришедшим от знания более совершенного к меньшему и несовершенному (это были Галаты), говоря: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!» (Гал.4,19). Ибо они, начавши духом, потом стали заботиться о совершенстве по плоти, когда перешли к служению по закону. По этой причине они оставили недоконченным в них образ Христа, как бы выкидывая лежащее в них, как во чреве, добро. Итак совершенство в знании и неповрежденность в вере водворяет в душах всех нас образ Спасителя, и это есть в нас как бы некоторое Божественное сеяние. Поэтому если кто-нибудь соблазнится от чьего-нибудь словопрения и если затем душа, потерпевшая это, выкинет веру с ведением, лежащую в ней, как бы во чреве, и сберегаемую внутри ума, то, говорит, если она не получила образа, то есть если она еще не совершенна и не прекрасна, – виновник соблазна непременно подвергнется взысканию, какое наложит, говорит, муж ее, то есть, Христос, – и отдаст с одобрением, то есть он должен засвидетельствовать благодарность за то, что не был наказан совершенною погибелью. Если же, говорит, умственно зачатое в душе получило образ, то есть если знание и вера носят на себе подобие Христа, то виновник соблазна будет подлежать крайнему наказанию, уже как убийца; потому что потеря непорочной веры и утрата совершенного знания есть смерть души. Поэтому принятие нечестивых внушений и речей, произносимых человеком, который сделался диавольскою снедью и как бы пищею демонского скопища, закон называет мерзостью и воспрещает, говоря как бы в загадке: «мяса, растерзанного зверем в поле, не ешьте, псам бросайте его» (Исх. 22, 31). Псом обыкновенно называет Божественное Писание человека бесстыдного и нечистого. Такому человеку, думаю, свойственно всякое слово скверное и зловонное и составленное самим веельзевулом, как бы диким зверем, который пожирает душу, подпадшую его власти и служащую ему в этом деле, ибо «никто, … не произнесет анафемы на Иисуса» (1Кор. 12, 3), разве от веельзевула. А святым принимать участие в таких постыдных и обманчивых мыслях и речах совершенно несвойственно: потому что нет никакого общения света со тьмою (2Кор. 6, 14).

П. Правда.

К. Закон провозвестил еще, что получившим в удел руководительство и пастырям стад надлежит бодрствовать; а какая в этом деле с нашей стороны должна быть рачительность, он дает понять это, говоря в книге Левит: «скота твоего не своди с иною породою; поля твоего не засевай двумя родами семян" (Лев. 19, 19). Подлинно управляемый народ весьма прилично уподобить стадам коз и овец или винограднику. Поэтому божественному Петру было сказано: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня …паси агнцев Моих…паси овец Моих » (Ин. 21, 15, 16). А о сынах Израилевых пророк Исайя сказал: «виноград... Господа Саваофа дом Израилев есть, и человек Иудин новый сад возлюбленный» (Ис.5, 7). Итак, добродетель пастыря состоит в том, чтобы не допускать к овцам животного какого-нибудь другого рода, из опасения, чтобы не произошла у них случка с ним и чтобы они не родили чего-нибудь инородного, уклоняющегося от их естественной хорошей породы. Также и виноградарь, если он благоразумен и старается возделывать землю как можно лучше, никогда не допустит, чтобы посторонние семена прозябали под самыми виноградными лозами, из опасения, как бы не оказался недостаток во влаге для своего растения, вследствие того, что она потрачена на растение чуждое. Перейди теперь от этого образа к смыслу духовному: мы не согласимся, чтобы словесные овцы были нечестиво подвергнуты как бы сеянию чуждых учителей, сеянию, конечно, духовному, словесным наставлениям. Ибо весьма некрасив плод от несходного образа мыслей, и речи не единоверных для принявших их бывают причиною дурных зародышей. И так как мы составляем из себя виноградник – ряд виноградных лоз, то нам надлежит, так сказать, венчаться плодом однородным и избегать двойственного нрава. Ибо нет никакого естественного сходства между пшеницею и виноградными ягодами. Итак, поистине никто из нас не должен быть вместилищем для чуждых семян.

П. Хорошо говоришь.

К. Закон и иным способом показывает, что разнонравное не соединимо, не сходится между собою и удалено от взаимного общения: он поставляет образом этого весьма нелепое и чудовищное соитие разумного животного с неразумным, с разновидным и разнородным. Именно, в книге Исход он говорит: «Всякий скотоложник да будет предан смерти» (Исх. 22, 19); еще яснее в книге Левит: «Кто смесится со скотиною, того предать смерти, и скотину убейте. Если женщина пойдет к какой-нибудь скотине, чтобы совокупиться с нею, то убей женщину и скотину: да будут они преданы смерти» (Лев. 20, 15–16). Ибо сообщества и как бы духовные смешения и сближения с теми, с кем не следует и у кого ум ослабел до крайнего неразумия, навлекают смерть как самим растлевающим, так и добровольно подвергающимся растлению.

П. Закон говорит весьма правильно и справедливо.

К. Достойно удивления еще и вот что. Могло случиться, что некоторые подвергались совращению от правомыслия к превратному образу мыслей вследствие невыносимого насилия, может быть против воли, и поддались заблуждению как бы по необходимости, быть может не без слез. Поэтому закон признал справедливым и этого рода людей не оставлять в небрежении без помощи.

П. Какой это род, о котором ты говоришь?

К. Род, подавленный ярмом рабства и содержимый во власти купивших их.

П. Так каким же способом закон подал помощь и этим?

К. Он освобождает от уз и неволи, если случится вред для души, и ясно признает, что подвергающийся насилию может без всякого препятствия убежать, если хочет. В книге Исход он косвенно высказал это так: «Если кто раба своего ударит в глаз, или служанку свою в глаз, и повредит его, пусть отпустит их на волю за глаз; и если выбьет зуб рабу своему, или рабе своей, пусть отпустит их на волю за зуб» (Исх. 21, 26–27). Что касается до внешнего значения и прямого смысла этих слов, то закон ими поставляет препятствие дерзости, приводит в надлежащую меру гнев владельцев и не дозволяет ему доходить до таких поступков, от которых подвластные могли бы потерпеть утрату своего благосостояния. Он отнюдь не попускает, чтобы гнев стремился необузданно и чтобы действие его простиралось на самую природу, владыкою которой должен быть признаваем только Создатель. Ибо рабство и соединенное с ним страдание не есть естественный недостаток, но установлено из корыстолюбия. Поэтому во Христе Бог и Отец преобразует всю природу в первоначальное ее состояние: «кто во Христе, тот новая тварь» (2Кор. 5, 17), и совершенно уничтожает позор рабства; потому что Павел пишет, что во Христе Иисусе "несть... раба, свободного» (Кол. 3, 11). Но еще прежде этого закон, детоводительствуя к совершенству, устраняет необузданность власти и превышение надлежащей меры, налагая наказание на пренебрегающих законом – освобождение обижаемых. Но это относится к букве и тени, если кто желает помышлять и об этом. Если же цель закона будет объясняема духовно, то и другим способом ты, Палладий, дойдешь до содержащихся в нем умозрений. Этот свет, который в мире, мы воспринимаем телесными очами и дивимся ему; а свет Божественный и уметенный восходит в сердцах наших. Пища телесная размельчается зубами, и это необходимо для жизни; а в Божественных учениях твердое и трудноусвояемое, так сказать, раздробляется силою разума, как бы зубами, и питает душу. Поэтому премудрость, предлагая нам Божественную и духовную трапезу, говорит: «идите, ешьте хлеб мой» (Притч. 9, 5). Итак, если рабу приключится вред относительно чего-нибудь такового, когда, то есть, господин его безумствует и принуждает его ниспасть от истины догматов к нелепому заблуждению; то пусть, говорит, разрешатся узы и не будет признаваемо законным вынужденное иго; пусть будет отброшен страх пред властью, и порабощенный идет туда, где может пребывать невредимо. Ибо нет ничего лучше души; и чтобы спасти ее, пусть, говорит, освободится от рабства. Ты можешь видеть, что это слово истинно и что оно исполняется еще в наше время; потому что рабы не терпят господ, увлекающих их в заблуждение, доблестно отказываясь в этом отношении повиноваться тяготеющей над ними власти. Хотя они наклонили телесную выю под бремя рабства, но они сохраняют в себе ум чистым; они убеждены, что ясное и безошибочное учение об истинной вере стоит многого, или лучше сказать, всего, и это учение они делают своею духовною пищею, и что воспринимают слухом, то растирают умом, как бы зубами, и пережевывают значение Божественных мыслей.

П. Как ясно и правильно у нас это объяснение!

К. Закон и иным способом приучает нас ко взаимной любви, когда он убеждает почитать согласие с ближними и когда он гнушается видами несправедливости и наказывает их.

П. Как же это так?

К. Слушай. Он пишет еще: «Если чей-нибудь вол забодает до смерти вола у соседа его, пусть продадут живого вола и разделят пополам цену его; также и убитого пусть разделят пополам; а если известно было, что вол бодлив был и вчера и третьего дня, но хозяин его... не стерег его, то должен он заплатить вола за вола, а убитый будет его» (Исх. 21, 35–36). Видишь ли, какая загадка и как слова закона посредством весьма ясного примера ведут нас к справедливости? Если говорит, случится, что чей-нибудь вол падет, будучи убит другим волом, то пусть владельцы их разделят между собою живого вола, пусть также обоим им достанется умерщвленный вол; то есть если кому-нибудь будет нанесено какого-либо рода насилие и обида от человека, не желавшего это сделать, то пусть, говорит, обиженный наслаждается добром оскорбившего и имеет общие с ним удовольствия; потому что это, я думаю, означает разделение живого вола. Пусть, говорит, и тот, кто не добровольно обидел, примет общение в несчастии пострадавшего; это, по моему мнению, выражено в том, что нужно разделить умершего вола. Итак, видишь ли, как закон, еще загадочно и прикровенно, убеждает к жизни во взаимной любви? Подлинно, не это ли значит «Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими»? (Рим. 12, 15.)

П. Кажется.

К. Если же, говорит, обидевший хорошо знал, что ближний потерпит нечто тяжкое в том случае, если не будет прекращен оскорбительный образ действий, то пусть он сам потерпит такой же ущерб, как и пострадавший от него, и один перенесет его несчастие. Ибо это загадочно означается словами: «да отдаст вола за вола; мертвый же ему да будет». Дело не оканчивается тем, что обидевшие лишатся своего добра, но они подвергнутся тому несчастию и им приключится то страдание, которое случилось с ближним.

П. Как хорошо идет у нас речь!

К. И божественный Павел дал нам премудрый закон касательно любви друг к другу, говоря так: "Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других» (Флп.2, 4). Ибо любовь «не ищет своих си» (1Кор. 13, 5), но имеет в виду и других, и то, чтобы дела братий находились в хорошем положении. На это именно опять намекает нам древнее Писание следующим образом: «Если кто потравит поле, или виноградник, пустив скот свой травить чужое поле, ... пусть вознаградит лучшим из поля своего и лучшим из виноградника своего» (Исх. 22, 5). Ибо пускающий свой скот на лучшие поля доставляет себе пользу и ищет своего, только не теми способами, которые могли бы обрадовать соседа или сделать удовольствие ближнему, но такими, от которых происходит печаль и обида. Итак, надобно искать своей пользы, то есть своих си, не чрез похищение у других, но так, чтобы мы достигли своей цели, нисколько не погрешая и не нарушая благодушия соседа. Ясно, что это именно означает искать того, что касается и других. Иначе пусть, говорит, знает тот, кто захочет неосторожно оскорблять братьев и не предусмотрителен в отношении к ближнему, а имеет в виду только свою выгоду, – пусть знает, что он потерпит соответственный ущерб и что искание мнимой пользы причинит ему потерю того, что ему всего дороже. Это, я думаю, и есть то, что он отдаст «лучшие из поля своего и лучшие из виноградника своего». Значение предложенных слов применимо, как мне кажется, и к изобретателям ересей, ученики которых, нечистые и бессмысленные, наподобие бессловесных скотов, опустошают Господни нивы и виноградники, в осуждение и наказание изобретателей ересей; потому что их постигнет утрата самого лучшего, то есть погибель самой души. Ведь душа безмерно лучше и виноградника, и нивы, и всего, что только мы можем считать своим.

П. Итак, плодом любви мы назовем искание того, что касается других, а не одного только своего.

К. Совершенно так, Палладий; и хотя исполнение любви к братиям весьма приятно Богу; но Он предусмотрительно не дозволяет, чтобы она была обременяема излишним и чрезмерным злоупотреблением ее с нашей стороны; потому что хотя бы чей-либо ум был и хорошо утвержден, хотя бы он украшен был всякого рода добродетелью, но и ему легко можно повредить, когда на него устремляются не умеренно, а с неотразимым порывом.

П. О чем ты говоришь? Я не понимаю этого ясно.

К. Не называешь ли ты добродетелью кротость и терпеливость?

П. Как же назвать?

К. Однако ж, если случится, что кто-нибудь нанесет огорчения и обиды и то, чем возбуждается гнев, человеку, который старается быть кротким и терпеливым, то, конечно, в том случае, если это будет сделано умеренно, он иногда стерпит и мужественно перенесет оскорбления и воспользуется ими для упражнения в кротости и незлобии; но если оскорбитель перейдет меру и выступит за пределы терпения, то нет ничего странного, что добродетель, как бы пересиленная, несколько и ослабеет.

П. Ты хорошо говоришь, потому что добро в людях находится как бы в состоянии опьянения и едва стоит даже тогда, когда никто его не колеблет.

К. Перейди теперь, если угодно, и к самой любви, так как она есть добродетель преимущественная и превосходящая все прочие. Однако и она не выдерживает сильного злоупотребления; этому опять научает нас закон, как бы в виде притчи и наглядного примера, когда говорит: «Когда войдешь в виноградник ближнего твоего, можешь есть ягоды досыта, сколько хочет душа твоя, а в сосуд твой не клади. Когда придешь на жатву ближнего твоего, срывай колосья руками твоими, но серпа не заноси на жатву ближнего твоего» (Втор. 23, 24–25). Ибо нет вреда в том, чтобы собрать руками немного колосьев или нарвать винограду для лакомства или для пищи. Закон любви, думаю, примет это благодушно, и случившееся, кажется, не превышает меры. Но подвергать посевы ближнего действию жнущего железа – это значит переходить и переступать пределы взаимной любви и вступать уже в границы любостяжания. Итак, этот пример ясно показывает, что не должно злоупотреблять благорасположением братии, но чтить и взаимную любовь своею умеренностью. Кстати, как я думаю, было бы применить сказанное об этом к некоторым другим, которые, пожиная, как бы духовную пищу, речи учащих в церкви, произносимые по случайным обстоя-тельствам и без приготовления, не хотят на этом останавливаться, но, преступая меру, вносят их в записные книжки, как бы влагая в сосуд. Хотя они и очень любознательны, но они некоторым образом поступают несправедливо по отношению к доброй славе своих братий, потому что то, что было составлено поспешно, они передают письмени, как будто нечто весьма обработанное. Но закон, почтеннейшие, сказал бы я им, ясно повелел ничего не влагать в сосуд.

П. Итак, опасно излишним пользованием как бы расшатывать добродетель души и осмеливаться, так сказать, колебать хорошо утвержденный ум.

К. Это верно. Бог всяческих ясно постановил, чтобы мы не злоумышляли против добродетели; а только пользовались, если случится, благами, происходящими от нее. Он предлагает касательно этого неясную загадку и в самых малых предметах живописует то, что несравненно превосходнее. Именно, во Второзаконии написано: «Если попадется тебе на дороге птичье гнездо на каком-либо дереве или на земле, с птенцами или яйцами, и мать сидит на птенцах или на яйцах, то не бери матери вместе с детьми: мать пусти, а детей возьми себе, чтобы тебе было хорошо, и чтобы продлились дни твои» (Втор. 22, 6–7).

П. Что же это значит? Для меня загадка неясна.

К. Неужели ты не понимаешь этого ясно? То есть, что если кто найдет птицу, еще вьющую гнездо или насиживающую яйца, то он может употребить в свою пользу и присвоить произведенное ею, а ее самое должен пустить, не сделавши ей никакого вреда.

П. Так точно, потому что такова мысль закона.

К. Теперь взирай на сокровенное и, как бы снявши покров тени, рассматривай умом истину. Каждая добродетель есть как бы мать и источник происходящих от нее благ, будет ли это, например, добродушие, нищелюбие, кротость, долготерпение. Ибо добродушным бывает кто-либо не столько по отношению к себе, как к другим; также и в нищелюбии участвуют те, которые в нем нуждаются, подобным образом и в кротости и в долготерпении. И так каждая добродетель может быть мыслима как мать и некоторым образом начало тех благ, которые в ней и из нее происходят. А как бы гнезда добродетелей суть души, которые рождают их и содержат в себе самих. Итак, закон говорит, что, встречаясь с людьми, в которых добродетели собраны, как в гнезде, надобно, приобретая от них пользу, не вредить при этом добродетели – матери прекраснейших деяний. А добродетели причиняют вред, когда колеблют ее теми способами, о которых мы уже прежде сказали.

П. Как глубока эта загадка!

К. Да, ты говоришь правильно; и мы можем сказать, подобно блаженному Павлу: «О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится?» (1Кор. 9, 9–10.) Ибо слова заповеди Моисеевой показывают нам образы вещей, а не показывают ясно самих вещей. Ты можешь видеть еще, как закон мало помалу приводит нас к расположению самой высшей взаимной любви. Он старается убедить, чтобы мы любили и оскорбивших нас и являлись преодолевающими огорчение на врагов, не будучи побеждаемы злом, но скорее побеждая зло добром. Ибо опять в книге Исход он сказал: «Если найдешь вола врага твоего, или осла его заблудившегося, приведи его к нему; если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его; развьючь вместе с ним» (Исх. 23, 4–5); а во Второзаконии: «Когда увидишь вола брата твоего или овцу его заблудившихся, не оставляй их, но возврати их брату твоему; если же не близко будет к тебе брат твой, или ты не знаешь его, то прибери их в дом свой, и пусть они будут у тебя, доколе брат твой не будет искать их, и тогда возврати ему их; так поступай и с ослом его, так поступай с одеждой его, так поступай со всякою потерянною вещью брата твоего, которая будет им потеряна и которую ты найдешь; нельзя тебе уклоняться от сего. Когда увидишь осла брата твоего или вола его упадших на пути, не оставляй их, но подними их с ним вместе» (Втор. 22, 1–4). Итак, понимаешь, как превосходно закон ведет нас уже к высокой и совершенной добродетели, когда он повелевает как бы упражняться в непамятозлобии посредством заботы о скотах оскорбившего; его он часто величает и именем брата, препятствуя этим, как я думаю, запальчивости в гневе и излишеству в обидчивости и приводя закон природы, как бы судию, решающего в пользу любви. Если найдешь, говорит, заблудившийся скот или потерянную одежду, то сбереги их для брата твоего; и если бы случилось, что вьючное животное пало на землю и было подавляемо бременем, помоги и подними его. А это не что иное значит, как оказывать пользу владельцу, упражняться в милосердии, воспитываться в любви к ближним, стараться далеко отгонять обидчивость и избегать раздоров, чтобы не являться нарушающими любовь и закон братолюбия. Но кажется, что это изречение намекает и на что-то другое. Ибо если столь великая была забота у Законодателя о том, чтобы мы подавали помощь даже в том случае, когда пострадало какое-нибудь бессловесное животное, то не гораздо ли угоднее Ему будет попечительность о людях и взаимная любовь, долженствующая быть между существами одного рода? Поэтому, если бы случилось, что даже враг заблудился, то пусть он узнает от нас прямой путь и будет направлен нами туда, куда ему нужно. Так и Христос, несмотря на то что израильтяне бросали в Него камнями, говорил им: «ходите, пока есть свет, ходите в свете, чтобы не объяла вас тьма» (Ин. 12, 35). И если кто-нибудь из обидевших нас будет тесним трудностями и испытаниями и, как бы поверженный на землю, будет подавляем непреодолимой нуждой, то пусть, говорит (закон), он получит от нас помощь и пусть находящийся с ним в неприязни станет выше оскорбления. Не есть ли это то же самое, что высказано в словах: «благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас»? (Мф.5, 44.)

П. Ты сказал весьма хорошо.

К. Итак, святым прилично сострадать страждущим и не делать поводом к оскорблению то, о чем лучше было бы сожалеть, не нападать и не устремлять свой гнев на тех, которые и без того обижены. И хотя бы кто легко мог тайно исполнить злоумышление, закон весьма хорошо говорит, что должно удерживаться и от такого рода злых поступков; он сказал опять: «Не злословь глухого и пред слепым не клади ничего, чтобы преткнуться ему» (Лев. 19, 14). Не лучше ли и не приличнее ли всего людям весьма честным иметь на языке как бы узду и избегать злословия относительно чего бы то ни было, а особенно относительно каждого человека: «Не злословьте друг друга, братия», – говорит ученик Спасителя (Иак.4, 11). А вот и закон говорит: «не злословь глухого», имея целью, как я думаю, гадательно показать, что люди истинно честного нрава необходимо должны уклоняться от нанесения обиды, хотя бы и легко мог потерпеть ее кто-либо. Так, глухой и слепой не свободны от бессилия, потому что они страдают телесными недостатками и лишены чувств, именно зрения и слуха; и глухой не услышал бы того, кто захотел бы его бранить, также и слепой не увидел бы полагающего пред ним преткновение. Поэтому нисколько не трудно скрыться тому, кто пожелал бы злоумышлять против них. Но делающие это оказываются обижающими тех, о которых скорее следовало бы жалеть, как уже по природе своей подверженных несчастию, когда претыканием ставят в неприятное положение слепого, о том не знающего, и порицая глухого, как будто говоря ему добрые слова, вызывают у него иногда даже улыбку, а нередко вредят и в самом важном. Итак, если бы кто это сделал, то хотя коварство его по отношению к тому и другому и осталось бы скрытым, но он не избежит обвинения в жестокости и крайней бесчеловечности.

П. Правда.

К. А что и древнее Откровение хочет сделать нас дружелюбными и сострадательными, это ты легко можешь узнать, слыша, как оно в одном месте говорит так: «отверзая да отверзеши» сердце твое брату твоему, нуждающемуся в тебе (Втор. 15, 7–8), а в другом так: «Пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской. Ни вдовы, ни сироты не притесняйте; если же ты притеснишь их, то, когда они возопиют ко Мне, Я услышу вопль их, и воспламенится гнев Мой, и убью вас мечом, и будут жены ваши вдовами и дети ваши сиротами. Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста. Если возьмешь в залог одежду ближнего твоего, до захождения солнца возврати ее, ибо она есть единственный покров у него, она – одеяние тела его: в чем будет он спать? итак, когда он возопиет ко Мне, Я услышу, ибо Я милосерд» (Исх. 22, 21–27). Слышишь ли, как Он, предложив кроткое поучение о взаимной любви, пригрозил сверх того и гневом? Он даже почти оправдывает Себя благосклонно пред теми, которые подпадут Его гневу, если не будут стараться оказывать благорасположение к братиям. «Милостив бо есмь», – говорит, то есть: будучи благ по естеству и милосерд, как Бог, Я непременно прииму вопль потерпевшего и тотчас подвигнусь к состраданию слезами удрученных бедностью. Поэтому надобно предотвращать жалобу бедняка. Что следует быть общительными и признавать нищелюбие достойным преимущественной заботы, к этому Он опять увещевает во Второзаконии, говоря: «Не обижай наемника, бедного и нищего, из братьев твоих или из пришельцев твоих, которые в земле твоей, в жилищах твоих; в тот же день отдай плату его, чтобы солнце не зашло прежде того, ибо он беден, и ждет ее душа его; чтоб он не возопил на тебя к Господу, и не было на тебе греха» (Втор. 24, 14–15). Разумеешь ли, что Он убеждает страшиться вопля бедняка, поощряя ко взаимной любви? А новое, данное Христом Писание, вводя добродетель совершенную, говорит: «Продавайте имения ваши и давайте милостыню», и тогда все у вас будет благоуспешно(Лк. 12, 33, 31). Это и делали некоторые из уверовавших: они приносили цену земель и домов, «и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян.4, 34–35). Но так как закон есть преподаватель простых учений и ведет только к начаткам глаголов Божиих, то он предписывает, как бы некоторое предварительное упражнение на пути к этому, – независтливость в малом; посему говорит: «Когда будешь жать на поле твоем, и забудешь сноп на поле, то не возвращайся взять его; пусть он остается пришельцу,..., сироте и вдове, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всех делах рук твоих. Когда будешь обивать маслину твою, то не пересматривай за собою ветвей: пусть остается пришельцу, сироте и вдове.... Когда будешь снимать плоды в винограднике твоем, не собирай остатков за собою: пусть остается пришельцу, сироте и вдове; и помни, что ты был рабом в земле Египетской: посему я и повелеваю тебе делать сие» (Втор. 24, 19–22). Ибо хорошо в радости помнить о прежних горестях и страданиях: это побуждает к нищелюбию и не допускает при избытке благополучия забывать о бедствиях, сопряженных со скудостью.

П. Правда.

К. Смотри еще, как искусно и тонко закон отучает от дурного и убеждает не допускать бессердечия, а приводит к лучшему и направляет к расположению взаимной любви. Он, с одной стороны, поощряет давать взаймы братиям, если они в чем нуждаются, а с другой – запрещает брать лихву и повелевает уклоняться от чрезмерных стяжаний. Заповедавши сверх того не быть придирчивыми и настойчивыми по отношению к должникам, он повелевает творить отпущение долгов. А пишет он так: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост; иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею» (Втор. 23, 19–20). Что касается до воли Законодателя, в предмете у Него было, чтобы имеющие избыток без скупости оказывали благоволение и благодеяния и чужим, и братиям. «Всякому, просящему у тебя, давай, – говорит Христос, – и от взявшего твое не требуй назад» (Лк. 6, 30). Поскольку ум древних не очень был силен в справедливости, так чтобы мог безукоризненно совершать доброе, то закон, руководствуя к этому, идет вперед малопомалу и полагает меру справедливого образа действий по отношению к братиям и близким, а совершенство милосердия, щедрость к чужим, общительность со всеми соблюдает для совершеннейшего детоводительства; ибо «до времени исправления» (Евр.9, 10) продолжались тени, а временем этим было время Христова пришествия.

П. Ты сказал прекрасно.

К. Заповедав, таким образом, давать взаймы, ограничив излишнее стяжание и обещав благословение решившимся исполнять это, закон повелевает отпускать долги по прошествии семи лет и этим чествовать время всеобщего отпущения, то есть пришествия Христа, в которое все мы оправданы верою, получив прощение прежних прегрешений; так как Он пригвоздил к Своему кресту бывшее против нас рукописание и устранил обвинение нас пред Судиею (Кол. 2, 14). Он (закон) так говорит во Второзаконии: «В седьмой год делай прощение. Прощение же состоит в том, чтобы всякий заимодавец, который дал взаймы ближнему своему, простил долг и не взыскивал с ближнего своего или с брата своего, ибо провозглашено прощение ради Господа...; с иноземца взыскивай, а что будет твое у брата твоего, прости. Разве только не будет у тебя нищего: ибо благословит тебя Господь на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел, чтобы ты взял ее в наследство, если только будешь слушать гласа Господа, Бога твоего, и стараться исполнять все заповеди сии, которые я сегодня заповедую тебе». И спустя несколько говорит еще: «Если же будет у тебя нищий кто-либо из братьев твоих, в одном из жилищ твоих, на земле твоей, которую Господь, Бог твой, дает тебе, то не ожесточи сердца твоего и не сожми руки твоей пред нищим братом твоим, но открой ему руку твою и дай ему взаймы, смотря по его нужде, в чем он нуждается; берегись, чтобы не вошла в сердце твое беззаконная мысль: `приближается седьмой год, год прощения`, и чтоб оттого глаз твой не сделался немилостив к нищему брату твоему, и ты не отказал ему; ибо он возопиет на тебя к Господу, и будет на тебе... грех; дай ему [взаймы....] и когда будешь давать ему, не должно скорбеть сердце твое, ибо за то благословит тебя Господь, Бог твой, во всех делах твоих и во всем, что будет делаться твоими руками» (Втор. 15, 1–5, 7–10). "Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением..., – говорит, – ибо доброхотно дающего любит Бог», по слову блаженного Павла (2Кор. 9, 7).

П. Но каким образом это седьмое лето означает пришествие нашего Спасителя, в которое возвещено время или совершился образ отпущения для всех людей?

К. Разве ты не помнишь того, что мы сказали уже выше, именно, что Божественному Писанию обычно все продолжение настоящего века уподоблять седмице, по причине кругового возвращения дней к началу? Конец седмицы есть суббота, и следующий за нею тотчас восьмой день приносит нам с Воскресением Христовым как бы новое начало века.

П. Помню.

К. Итак, Христос пришел, по Писаниям, при кончине настоящего века и как бы в субботу, когда и разрешил всех, связанных узами своих грехов и должных Ему отчетом в преступлении. Поэтому и в Евангелиях Он уподобляет нас должникам, говоря: «у одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят, но как они не имели чем заплатить, он простил обоим» (Лк. 7, 41–42). И к тому еще, начертывая нам образ молитвы, говорит: «Молитесь же так: ... да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим» (Мф.6, 9–12). Итак, косвенно и гадательно открывал нам закон Божественную тайну, повелевая делать отпущение чрез семь лет; и на стези благости вводит Он, научая любовь к братиям считать лучшею богатства и убеждая «были щедры и общительны» (1Тим. 6, 18), человеколюбие к брату и ближнему поставляя как бы некоторым упражнением в более высоком чувстве сострадательности ко всем.

П. Так. Я соглашаюсь с тобой, потому что ты говоришь превосходно.

К. Но если ты узнаешь еще большее, Палладий, то удивишься.

П. Что такое?

К. Закон желает, чтобы мы достигали такой благости и любви друг к другу, чтобы ничего не считать равносильным любви к братиям; – так уступали им и столь мужественно переносили их нерасположение, чтобы преодолевать и гнев хотя бы они в отношении к нам и не были такими, какими им должно быть и казаться, и решились огорчать нас отсутствием нежной любви. И этого образ ты имеешь в книге Чисел. "И послал, – сказано, – Моисей из Кадеса послов к Царю Едомскому [сказать]: так говорит брат твой Израиль: ты знаешь все трудности, которые постигли нас; отцы наши перешли в Египет, и мы жили в Египте много времени, и худо поступали Египтяне с нами и отцами нашими; и воззвали мы к Господу, и услышал Он голос наш, и послал Ангела, и вывел нас из Египта; и вот, мы в Кадесе, городе у самого предела твоего; позволь нам пройти землею твоею: мы не пойдем по полям и по виноградникам и не будем пить воды из колодезей [твоих]; но пойдем дорогою царскою, не своротим ни направо ни налево, доколе не перейдем пределов твоих. Но Едом сказал ему: не проходи через меня, иначе я с мечом выступлю против тебя. И сказали ему сыны Израилевы: мы пойдем большою дорогою, и если будем пить твою воду, я и скот мой, то буду платить за нее; только ногами моими пройду, что ничего не стоит. Но он сказал: не проходи. И выступил против него Едом с многочисленным народом и с сильною рукою. Итак не согласился Едом позволить Израилю пройти чрез его пределы, и Израиль пошел в сторону от него» (Чис.20, 14–21). Слышишь, как происходившие от племени Израиля, весьма кстати исчисливши перенесенные в Египте бедствия и подробно упомянувши о видах оного гордого влыдычества, скромно просили ничего невыгодного не заключавшей в себе милости, едва не стараясь о том, чтобы сделать своим союзником родственный народ (ибо он происходил от Исава, брата Иакова). Но те, которые должны были бы быть милосердыми и дозволить им делать то, что они признавали для себя полезным и выгодным, на самих делах изобличены были как жестокие, бесчувственные и не знающие сострадания: ибо преградили им путь, хотя народ (Израильский) ясно говорил, что он не только не причинит вреда ни виноградникам, ни плодоносию полей их, но и воду будет черпать не бесплатно; а тот (т. е. Едом), если бы израильтяне не пожелали отступиться от своего требования, не только угрожал нападением, но уже и вооружился и стал в строй со всем войском. Но что на это Израиль? Он был выше малодушия. Ибо «уклонись, – сказано, – от него», избегая ссоры с братьями и чрезвычайною терпеливостью воздавши честь закону близкого родства. Или ты думаешь, что это не так?

П. Совершенно так.

К. Итак, мы должны думать, что подавлять негодование, и обуздывать гнев, и соразмерять наказание с прегрешениями каждого, и кроме того давать суждения о каждом правильные и вполне безукоризненные есть плод и дело любви к братьям.

П. И весьма справедливо.

К. Итак, тебе представляется случай, если ты хочешь, снова послушать говорящего в одном месте: «не имей злобы на сынов народа твоего» (Лев. 19, 18); в другом же месте опять: «Если будет тяжба между людьми, то пусть приведут их в суд и рассудят их, правого пусть оправдают, а виновного осудят; и если виновный достоин будет побоев, то судья пусть прикажет положить его и бить при себе, смотря по вине его, по счету; сорок ударов можно дать ему, а не более, чтобы от многих ударов брат твой не был обезображен пред глазами твоими» (Втор. 25, 1–3).

П. Но какое является нам основание к тому, чтобы осужденным давать ударов числом только сорок? И каким образом, объясни мне, большее сего число посрамляет некоторых?

К. Многими способами прекрасно сеннописуется пред нами чрез древнюю заповедь таинство Христа и как бы изображается для нас спасительная страсть, в которой и чрез которую мы освобождены от всего, имевшего силу причинять зло и ввергавшего нас в неисцельные бедствия. И, как я говорил недавно, бывающее чрез семь лет прощение должников таинственно указывает на время прощения всех, ибо мы оправданы во Христе и научены говорить в молитвах к сущему на небесах Отцу и Богу: «остави нам долги наша»; – так и здесь достижение сорока ударов в наказании бичами для биющих или биемых указывает на вожделеннейшее для нас время домостроительства Единородного с плотью, в каковое время «ранами Его мы исцелились» (Ис.53, 5; сн. 1Пет. 2, 24) «Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши» (Ис.53, 5), когда дерзко поносили Его израильтяне и Пилат наносил удары по хребту Его, мы же изъяты от кары и наказания, ибо древле были «многи раны грешному», по написанному (Пс.31, 10); но за нас бичуем был Христос: потому что как за всех умер Он, так за всех и бичуем был, будучи один равноценен всем. Рассекши же сорокадневное число на пятью восемь, число и пять и восемь найдешь полезным для означения этого времени, ибо пришел Единородный в пятую часть времени, по евангельской притче (Мф.20, 1–16): некто нанимал делателей в виноградник, вышедши около часа первого, третьего и шестого, девятого и одиннадцатого; воскрес же Он в осмой день, разрушивши державу смерти и погубивши вместе с нею мать приведенного отвне тления, то есть грех, с уничтожением которого необходимо упраздняются и бичевания, равно как и кары за него и наказания. Поэтому закон не дозволяет, чтобы удары переходили за число сорок, тем самым и установляя как бы меру наказания до пришествия Христа, и указывая на время отпущения: ибо образы содержат в себе красоту истины. Должно знать также, что Израиль, оскорбивши Бога, сорок лет блуждал по пустыне: потому что Бог клятвою клялся не вводить их в землю обетования. И это было пределом гнева для них; когда же прошло это время, то и гнев престал, и потомки их перешли Иордан, и вошли в землю, причем негодование не перешло за сороковой год. Так и этого события ясным образом служит нанесение некоторым до сорока ударов, потому что следовавшее за тем время было временем отпущения, принося нам таинственный переход чрез Иордан и каменные ножи, то есть обрезание в духе и воеводство Иисусово: ибо руководителем нашим, после Моисея и закона, стал Христос.

П. Согласен.

К. Итак, дабы правильно и неподкупно были решаемы судебные дела и уничтожаемы виды корыстолюбия, «судей и надзирателей..., – сказано, – чтоб они судили народ судом праведным; не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров, ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых» (Втор. 16, 18–19): ибо закон считал нужным, и вполне справедливо, чтобы поставленные судить являлись выше страсти корыстолюбия и из-за любви к кому бы то ни было не допускали нарушения обязанности поступать правильно и безукоризненно; но чтобы, отвергая уклонение в иную сторону, как дело нечестивое, и взвешивая каждое дело сообразно с законом, подражали Судии всяческих, то есть Христу, о Котором и сам закон ясно предвозвестил, признавая Его как Бога и Судией. Сказал же еще таким образом: «Когда ты придешь в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе, и овладеешь ею, и поселишься на ней, и скажешь: `поставлю я над собою царя, подобно прочим народам, которые вокруг меня`, то поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой; из среды братьев твоих поставь над собою царя; не можешь поставить над собою [царем] иноземца, который не брат тебе» (Втор. 17, 14–15): ибо нам должно как можно дальше убегать служения твари помимо Творца Бога, склоняться к словам истины и взывать как бы к святой земле, то есть к обетованию Божию чрез веру во Христе; и таким образом поставить над самими собою князя и судию рожденного от Бога Сына, хотя Он представляется и с плотью, говорит же о нас: «`Я помазал Царя Моего над Сионом, святою горою Моею; возвещу определение» (Пс.2, 6–7). Иного же кого-либо, кроме Него, мы, конечно, не примем и игу чужеземных не подставим выи: «один у вас Учитель – Христос» (Мф.23, 8). Несчастные же иудеи вне пребывают по причине неверия и вовсе не приняли князем и судиею Христа, хотя и сошедшего с небес хотением и благоволением Бога и Отца, но сверх того даже и избрали начальником над собою человека чуждого, сына погибели, то есть антихриста, иноплеменного и инородного и не от крови Израиля происшедшего, хотя закон ясно высказал: «не можешь поставить над собою [царем] иноземца, который не брат тебе» (Втор. 17, 15). Слышали же они и Самого Христа, говорящего: «пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете» (Ин. 5, 43): ибо пришел Христос в славу Бога Отца. Придет же в свое время сын беззакония не в славу Бога Отца, ибо это, я думаю, и значит: «во имя Отца», – но возложивши на свою главу, несчастный, имя Божества: ибо он сядет в доме Божием, «выдавая себя за Бога» (2Сол. 2, 4). Но иудеи никогда не стали бы поклоняться ему и не приняли бы его, как Христа, если бы соблюдали закон, ибо он ясно предвозвестил, что Христос произойдет из рода Израиля. Они же, и это отвергши, как обветшавшее, примут человека чуждого и иноплеменного.

П. Итак, «будут они вкушать от плодов путей своих» (Притч.1, 31) и понесут достойное своей постыдной безрассудности наказание.

К. Ты сказал правильно; ибо судящий праведно Бог воздаст каждому вполне по делу его. И об этом у нас достаточно сказано. К поставленным же для суда над другими и помещенным на приличествующее судиям седалище закон еще взывает: «Не внимай пустому слуху..., не следуй за большинством на зло, и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды» (Исх. 23, 1–2). И через несколько слов затем опять: «Не суди превратно тяжбы бедного твоего. Удаляйся от неправды» (Исх.23, 6–7): ибо имеющим власть судить наиболее всего прилично быть безупречными в словах, и тому, кто должен выносить приговор о каждом из предметов обвинения, согласно определению Законодателя, необходимо говорить правду. С пользою же присоединено и то: «и бедному не потворствуй в тяжбе его» (Исх. 23, 3): ибо, когда судимый не богат, тогда для судящих удобно и легко склониться на две стороны; потому что, с одной стороны, легко обидеть человека, стесненного бедностью, а с другой – иногда бывает недостаточно бедности для того, чтобы склонить к нарушению требований справедливости, возбуждая к милосердию более мягких из судей. Итак, закон запрещает и делать притеснение, и оказывать сострадание находящимся в бедности и несчастии, сохраняя неповрежденной красоту праведного суда и повсюду поставляя судию блюстителем справедливости: ибо «правды, правды ищи», говорит он (Втор. 16, 20), потому что оскорблять закон, хотя бы казалось, что в этом есть нечто и доброе, по справедливости представляется не безгрешным. Итак, подлинно благость нуждается в искусстве, и неблаговременное милосердие не избежит обвинения в оскорблении закона. Поэтому замеченных в более легких проступках он исправляет позором бичевания. Смотри же, сколь раболепно это дело и недостойно человека свободного; но и не удивляйся, ибо в них был дух рабства (Рим. 8, 15). По причине этого наказание ударами уже не соединяется с данными чрез Христа заповедями, как древле – с законом, но предлагается более приличествующее свободным: блестящие и достойные принятия дары, начатки и обетования духовных благ, и облаженствование, подобающее за добрые дела, и уже не угроза, а более увещания к добродетели. Ибо с древнейшими, как с рабами, говорил Моисей, как слуга и сораб; Христос же – с сынами, как Сын, и как с братьями по усыновлению, будучи истинно и несомненно от Бога Отца происшедшим Сыном.

П. Это правильно.

К. Убийцу закон наказывает смертью, и необузданную дерзость сдерживает воздаянием равного, и невыносимую ярость карает нестерпимым наказанием и чрезвычайными бедствиями, тщательно испытавши наперед намерение действующего; и если преступление совершено добровольно, то отъемлет милость. Он не дозволяет также, чтобы посрамляема была любовь друг к другу, обессиливаемая неблаговременностью и применением ее к тому, в чем она менее всего нужна, низводимая как бы до изнеженности: ибо он сказал так: «если кто с намерением умертвит ближнего коварно ..., то и от жертвенника Моего бери его на смерть» (Исх. 21, 14). Если же вред потерпевшего насилие от биющего доходит только до изнеможения, то умеряет наказание и повелевает, чтобы тот вред был оплачиваем деньгами, ибо сказал еще так: «Когда ссорятся..., и один человек ударит другого камнем, или кулаком, и тот не умрет, но сляжет в постель, то, если он встанет и будет выходить из дома с помощью палки, ударивший не будет повинен смерти; только пусть заплатит за остановку в его работе и даст на лечение его» (Исх. 21, 18–19). Это повелевает закон; Спаситель же, предлагая закон совершеннейшей Добродетели, говорит: «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф.5, 39, срав. Лк. 6, 29). О рабах же закон постановляет следующее: «если кто ударит раба своего, или служанку свою палкою, и они умрут под рукою его, то он должен быть наказан; но если они день или два дня переживут, то не должно наказывать его, ибо это его серебро» (Исх. 21, 20–21). Итак, чрезмерный гнев он наказывает смертью: ибо Бог не допустил лишать и самой жизни находящихся в нашей власти и под игом нашим потому только, что мы, вследствие преобладания, стали их господами. Но он убеждает с гневом соединять и милость, определяя высшую кару убийце: «если они день или два дня переживут, – говорит, – то не должно наказывать его, ибо это его серебро: ибо он почти так говорит: случившееся с потерпевшим, после того как он некоторым образом оправился от повреждения, уже не есть дело гнева бившего его; потому что никто не захотел бы потерять собственного раба, которого купил за серебро и приобрел, отдавши за него деньги. Но если бы кто был убийцею невольным, то закон определяет наказывать его вечною ссылкой, умеренным человеколюбием растворяя наказание и невольное преступление весьма благоразумно не ставя на одном ряду с преступлениями вольными. Городов же повелел отделить три, которые и назвал убежищами (Втор. 4, 41 и далее); туда-то он ссылает убегающих от невольных преступлений. И время отпущения он определяет опять даже и для этих, находящихся в столь несчастном положении, именно – смерть высшего и главного священника. Пишет же таким образом в книге Чисел: «Если же он толкнет его нечаянно, без вражды, или бросит на него что-нибудь без умысла, или какой-нибудь камень, от которого можно умереть, не видя уронит на него так, что тот умрет, но он не был врагом его и не желал ему зла, то общество должно рассудить между убийцею и мстителем за кровь по сим постановлениям; и должно общество спасти убийцу от руки мстителя за кровь, и должно возвратить его общество в город убежища его, куда он убежал, чтоб он жил там до смерти великого священника, который помазан священным елеем» (Чис.35, 22–25). И затем через несколько слов: «а по смерти великого священника должен был возвратиться убийца в землю владения своего» (Чис.35, 28).

П. Итак, концом ссылки для них служит смерть только что названного нами священника.

К. Это – внешний покров для образов; а внутри теней содержится таинство Христа.

П. Каким образом?

К. Может быть, не безосновательно, Палладий, о связанных узами греха думать, что они суть как бы какие убийцы собственной души и что они ниспали до такого несчастного положения не добровольно, но как бы вынуждены были к преступлению и к оскорблению Бога, «потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его» (Быт. 8, 21) и в силу господствующего во удех плоти закона (Рим. 7, 23–25) неукротимого любострастия. Поэтому несчастная душа человека наказываема была изгнанием из мира и из тела и, засевши как бы в каком городе убежища, во внутреннейших областях смерти, пребывала там долгие времена и едва лишь тогда была отпущена, когда умер Христос, Великий Священник, Который, потерпевши смерть за всех, сошел во ад, отверз двери сущим в преисподней и освободил их от уз, говоря «узникам: `выходите `, и тем, которые во тьме: `покажитесь`» (Ис. 49, 9).

П. Как ясна эта речь!

К. Побуждая же древних стяжать себе славу не в одном каком-либо роде добродетели, но украшаться всеми видами ее и поступать возможно лучше, «да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен» (2Тим. 3, 17), закон и брачные союзы соглашает с требованиями честности и ясно постановляет, как они должны быть совершаемы, чтобы быть непорочными пред Богом и людьми. Поэтому блуд и нечистоту он извергает совершенно, а мужеложство и прелюбодеяние устраняет возможно дальше, говоря в книге Левит: «И с женою ближнего твоего не ложись, чтобы излить семя и оскверниться с нею. Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость» (Лев. 18, 20, 22). Что таковые постыдные дела, говорит он, сами в себе носят свое осуждение и что в них много заключено зловонного, это без труда можно видеть, и не нужно много слов для обличения дошедших до такой мерзости людей в том, что они от себя самих имеют столь постыдную и нелепую славу и от самого естества – обвинение. Поэтому, опустивши таковое, он исследует совершаемое законно и не вопреки разуму, говоря во Второзаконии: «Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, и она выйдет из дома его, пойдет, и выйдет за другого мужа, но и сей последний муж возненавидит ее и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего, или умрет сей последний муж ее, взявший ее себе в жену, – то не может первый ее муж, отпустивший ее, опять взять ее себе в жену, после того как она осквернена, ибо сие есть мерзость пред Господом..., и не порочь земли, которую Господь Бог твой дает тебе в удел» (Втор. 24, 1–4): потому что отделившуюся от мужа по благословной вине и потерпевшую бесчестие от другого делать законной сожительницей небезопасно, и даже более того, совсем безумно; ибо «держай..., – сказано, – прелюбодейцу безумен и нечестив» (Притч. 18, 23). И как запрещает услаждаться явно постыдным и бесспорно осуждаемым, так, с другой стороны, не дозволяет и оклеветывать честное как бесчестное: потому что одинаково грешно и удостаивать нежной любви то, чего лучше было бы избегать, и лишать своего расположения то, чего удаляться постыдно: ибо »горе, – сказано, – тем, которые зло называют добром, и добро -злом, тьму почитают светом, и свет – тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое – горьким!» (Ис.5, 20). Итак, он не позволяет снова принимать к себе отпущенную, но, с другой стороны, не допускает наносить вред словом и еще не изобличенному. Сказал же еще так: «Если кто возьмет жену, и войдет к ней, и возненавидит ее, и будет возводить на нее порочные дела, и пустит о ней худую молву, и скажет: `я взял сию жену, и вошел к ней, и не нашел у нее девства `, то отец отроковицы и мать ее пусть возьмут и вынесут признаки девства отроковицы к старейшинам города, к воротам; и отец отроковицы скажет старейшинам: дочь мою я отдал в жену сему человеку, и [ныне] он возненавидел ее, и вот, он взводит [на нее] порочные дела, говоря: `я не нашел у дочери твоей девства `; но вот признаки девства дочери моей. И расстелют одежду пред старейшинами города. Тогда старейшины того города пусть возьмут мужа и накажут его, и наложат на него сто сиклей серебра пени и отдадут отцу отроковицы за то, что он пустил худую молву о девице Израильской; она же пусть останется его женою, и он не может развестись с нею во всю жизнь свою» (Втор. 22, 13–19). Итак, понимаешь ли, что не совсем безнаказанным он повелел отпускать из судилища несправедливо презревшего еще не изобличенную: потому что, я думаю, должно более всего уважать доброе и не гнаться, в пресыщении, за тем, что нравится, решаясь оклеветывать честное как бесчестное; а напротив, всеми силами стараться прилежать ко всему прекрасному и любить сожительство с превосходнейшим по доброй славе. Ибо не допускающий пренебрежения в действия свои прекрасно достигает цели своих действий. А что нам следует быть таковыми, закон и это показал, возглашая: «Если будешь строить новый дом, то сделай перила около кровли твоей, чтобы не навести тебе крови на дом твой, когда кто-нибудь упадет с него» (Втор. 22, 8): потому что как некрасив дом, лишенный карниза и занесенных на него кровельных перил, таким же образом, думаю, вполне неверно и всякое наше доброе дело, если оно не доводится до приличествующего ему конца; и не это одно, но и опасность грозит небрегущим. Это и значит, я думаю, падение кого-либо с дома: ибо горе, сказано, совершающим «дело Господне с небрежением» (Иер. 48, 10). Итак, сколь бесчисленными путями закон приводит нас к полезному! И еще не предлагает пищи, приличной мужам и более твердой, но молоком питает древних, как бы младенцев, мало-помалу приводя их к таинству Христа: ибо, что закон духовен и со стороны тени и образов как бы не съедобен и не полезен для духовной пищи, но будет таковым, если будет применяем к созерцанию евангельскому и к таинству Христа, это ты ясно уразумеешь из написанного о том премудрым Моисеем. Он сказал в книге Левит: «Когда придете в землю, [которую Господь Бог даст вам], и посадите какое-либо плодовое дерево, то плоды его почитайте за необрезанные: три года должно почитать их за необрезанные, не должно есть их; а в четвертый год все плоды его должны быть посвящены для празднеств Господних; в пятый же год вы можете есть плоды его и собирать себе все произведения его. Я Господь, Бог ваш» (Лев. 19, 23–25): ибо писания Моисея кажутся нам подобными плодоноснейшим садам, заключая в себе разнообразные произрастения заповедей и будучи украшены, как бы деревьями, законами на каждый случай. Но на каждом дереве «очистите, – сказано, – нечистоту его», то есть отсеки бесполезность истории и сними как бы древесину буквы и дойди до самой сердцевины растения, то есть тщательно исследуй внутренний плод заповеданного, и это употреби в пищу. Но »плод его, – сказано, – три года должно почитать их за необрезанные, не должно есть их». Год поставлен здесь вместо продолжительного периода, потому что три первых времени было, в которые закон был еще нечист, отягченный толщею истории и, как бы бесполезною корою, покрытый сению. Времен же было, говорю, три: время Моисея, Иисуса (Навина) и Судей; время после них было четвертое, в которое возник светлый лик святых пророков. Тогда плод закона стал «свят и похвален»: ибо со святых пророков началась отмена содержащегося в законе и даже наименование заключающегося как бы в сени, явное же проповедование истины и восхваление таинства пришествия Христова. Вслед за ними явился Предтеча, взывавший и говоривший: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф.3, 2). Итак, в четвертое время было положено начало очищению заключающегося в законе и был уже как бы плод свят. Однако годным ко вкушению он сделался только в пятое время – время пришествия Христова, засвидетельствованного законом и пророками. Поэтому сказано: будет плод его прибыток вам; ибо кроме евангельских проповедей и научение в законе, приводимое к духовному созерцанию, весьма полезно для людей любознательных; так и Спаситель сказал: «книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое» (Мф.13, 52), новым называя Евангелие, а ветхим то, что содержится в законе и не скудно доставляет нам знание во Христе. Ему слава во веки веков. Аминь.

Итак, весьма явны похвалы любви к братиям, и чрез ту и другую совершается закон. И всякий, достигший такой славы, будет светел и достоин удивления и станет в ряду наиболее присных Богу, когда Христос воззовет и скажет: «хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего» (Мф.25, 21): ибо он подлинно взойдет, и весьма легко, в небесный Иерусалим и будет жить в небесных обителях, наслаждаясь превосходящими ум и слово благами. Таковое же нечто и пророк Исаия говорит: «глаза твои увидят Иерусалим, жилище мирное, непоколебимую скинию; столпы ее никогда не исторгнутся, и ни одна вервь ее не порвется» (Ис.33, 20): «проходит образ мира сего», по Писаниям (1Кор.7, 31). Тверда же весьма и совершенно непоколебима надежда на будущее. Но «сим всем разоряемым, – как то подтвердил и ученик Спасителя, – кацем подобает» оказаться нам (2Пет. 3, 11), святым и непорочным пред лицем Его, воздающим Ему честь духовными жертвами, как Спасителю и Искупителю, и проводящим жизнь святую и отменную и согласную с евангельскими законами? Без сомнения, эту жизнь, столь честную и достойную удивления, начертывал древним закон, повелевая закалать в жертву мелкий скот, делать кровавые приношения, посвящать Богу десятины и начатки и к тому еще благодарственные жертвы. Но только постановил он, чтобы все это совершаемо было не вне святой скинии. Избранный же род левитов посвятил Богу, представляя нам в этом образ нас же самих: ибо и мы в Божественных Писаниях названы: «вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел» (1Пет. 2, 9). Входим же и в скинию истиннейшую, «которую воздвиг Господь, а не человек» (Евр.8, 2), то есть в Церковь, не тельцами и козлами умилостивляя Зиждителя всяческих, но украшаясь правою и непорочною верой и мысленно воскуряя в воню благоухания духовные приношения плодов: «ибо таковые жертвы благоугодны Богу» (Евр.13, 16), и: «и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине», по слову Спасителя (Ин. 4, 24).

Палладий. Ты сказал правильно. Что нам должно стяжать себе славу жертвами превосходнейшими законных, это и я утверждаю, ибо соглашаюсь с тобой. Только скажи мне, не в прообраз ли Церкви из язычников была водружена в пустыне древняя скиния, являвшая как бы неясную дотоле красоту скинии истиннейшей?

Кирилл. Совершенно так. Сказал я недавно также, что и в правильном избрании происходивших от крови Левия для священнослужения был опять образ званных в вере к святой и непорочной жизни, то есть жизни во Христе.

П. Итак, не хочешь ли, мы скажем что-либо немногое о святой скинии и о законном священстве, так, чтобы слово наше исследовало свято постановленное о том и другом предмете?

К. Не легко это дело: потому что, я думаю, нам нужен будет продолжительный труд и подвиг для того, чтобы можно было и понять это, и изложить. Но если угодно, приступим, с Божией помощью; ибо ты слышал Его ясно говорящего: «кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли Господь? итак пойди, и Я буду при устах твоих» (Исх. 4, 11–12).

П. Так приступай, имея и в этом случае споспешником Подателя мудрости.

К. Подлинно приступаю, и буду говорить, тщательно сводя свидетельства Священных Писаний: ибо сошел в виде огня на гору Синай всех Зиждитель Бог и дал законы, по которым стало возможным каждое из действий направлять к тому, чтобы оно было правильно и чисто. Затем, отводя их (евреев) от прежнего заблуждения и поставляя возможно далее от ложного египетского служения, Он говорил Моисею, тогда посредствовавшему: «так скажи..., – говорил Он, – сынам Израилевым: вы видели, как Я с неба говорил вам; не делайте предо Мною богов серебряных, или богов золотых, не делайте себе» (Исх. 20, 22–23): ибо лжеименным богам Он не позволял служить; повелевает же быть приверженными к Единому, свыше и с неба грядущему и над всем владычествующему по существу, не в вещественном благолепии имеющему славу, но в том, что небо показал Ему принадлежащим. Было же некоторым образом необходимо, чтобы получившие повеление удаляться от древнего нечестия и скверного служения, прямо перешли к иному обычаю и как бы какое иго подъяли на себя – служение Тому, Который есть по естеству Бог: ибо ум необузданный неудержим и весьма способен к уклонению во все самое неуместное; когда же угрожают страх и беспокойства, то безо всякого затруднения переходит на прямой путь и склоняется к полезному. Поскольку же чрез Сына мы приходим к Отцу, ибо «никто не приходит к Отцу, – говорит Он, – как только через Меня» (Ин. 14, 6), то было необходимо, чтобы и самый доступ чрез Сына и прообразы плодоприношения в Нем Он определил законом, говоря: «сделай Мне жертвенник из земли и приноси на нем всесожжения твои и мирные жертвы твои, овец твоих и волов твоих; на всяком месте, где Я положу память имени Моего, Я приду к тебе и благословлю тебя; если же будешь делать Мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тесаных, ибо, как скоро наложишь на них тесло твое, то осквернишь их» (Исх. 20, 24–25). Земляным алтарем называет Он Еммануила; ибо «Слово стало плотию» (Ин. 1, 14). Земля же от земли есть естество плоти (ср. Быт.2:7, 3:19). Так во Христе совершается всякое приношение плодов и всякое приведение к Богу: ибо Сам Он говорит: «без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5): ибо как «через Него и те и другие имеем доступ» (Еф.2, 18), так и всякая жертва принявших веру чрез Него же приятна (Флп.4, 18). Обещает же поставившим алтарь из земли Свое пришествие и благословение, говоря: «прииду к тебе, и благословлю тя»: потому что нам, принявшим чрез премудрого Моисея образы истины, по времени воссияла и Сама Истина, то есть Христос, чрез Которого и в Котором мы обогатились благословением свыше и от Отца, запечатленные к сыноположению во Святом Духе; но и это опять во Христе совершается (Еф.1, 5). «если же будешь делать Мне жертвенник из камней, – говорит, – то не сооружай его из тесаных». Не позволяет обсекать железом камни, посвященные Богу, потому что Христос был камень избранный, краеугольный, честный (1Пет. 2:4, 6), не уязвленный грехами, не могший потерпеть ударов от диавола, не разделенный между Богом и миром; и хотя стал плотию, но был всецело свят, неразделяем, после неизреченного единения или общения с плотию, на Бога особо и на человека особо, но пребывал один и тот же Бог и человек, ибо Он отнюдь не «разделился», как пишет и премудрый Павел (1Кор. 1, 13).

П. Итак, устроенный из земли алтарь, равно как и необтесанные камни означают, в указанном тобою смысле, Христа?

К. Так именно: ибо «закон духовен», по Писаниям (Рим. 7, 14). Когда же Бог гадательно предызобразил таинство Христа и доступ чрез Него (к Отцу), тогда, и только тогда, Он вознамерился предуказать образ и Церкви. Он позвал Моисея и с ним Иисуса на гору Синай. И разумей отсюда, что и самим святым пророкам Отец чрез Сына доступен; потому что восходят вместе Моисей и Иисус: ибо написано: «И сказал Господь Моисею, говоря: скажи сынам Израилевым, чтобы они сделали Мне приношения; от всякого человека, у которого будет усердие, принимайте приношения Мне. Вот приношения, которые вы должны принимать от них: золото и серебро и медь, и шерсть голубую, пурпуровую и червленую, и виссон, и козью..., и кожи бараньи красные, и кожи синие, и дерева ситтим … камень оникс и камни вставные для ефода и для наперсника. И устроят они Мне святилище, и буду обитать посреди их; всё..., как Я показываю тебе, и образец скинии и образец всех сосудов ее; так и сделайте» (Исх. 25, 1–5, 7–9). Видишь ли, как Он побуждает народ охотно, по мере сил и расположения, приносить полезное и весьма необходимое для устройства Церкви? Ибо не золота лишь требовал Он или того, что, может быть, для многих трудно добываемо, но и козьих волос и кож овнов, показывая, что и малое и дешевое, если решившийся сделать приношение не имеет ничего более дорогого, не отвергается Богом, но или ценится наравне с самым драгоценным, или даже удостаивается большей похвалы; как известно, и Христос не пропустил без внимания вдовицу в Иерусалиме, внесшую в сокровищехранительницу нечто малое и легко добываемое, но, может быть, великое для находящихся в крайней бедности, которым, конечно, в тягость пожертвование и весьма дешевой вещи. По принятии же начатков, «устроят они Мне святилище, – говорит, – и буду обитать посреди их», потому что Христос является в Церкви и светит пребывающим в ней, по написанному в Псалмах: «Бог Господь, и явися нам» (Пс.117, 27). Обрати же внимание на то, как Он, и сошедши на гору в виде огня и явившись всему народу, – ибо так написано – говорит, однако же, как еще не явившийся: «буду обитать посреди их», когда воздвигнуто будет святилище: потому что, кажется, едва не взывает ясно, что оные видения были сепию истинного боговидения. Истинное же показание есть Христос, в Котором мы узрели и Самого Отца. Так и иудеев, думавших, что они поистине узрели на горе Синай Бога всяческих, безумно убежденных в этом, Он изобличал, говоря: «вы ни гласа Его никогда не слышали, ни лица Его не видели; и не имеете слова Его пребывающего в вас, потому что вы не веруете Тому, Которого Он послал» (Ин. 5, 37–38). Итак, «буду обитать, – говорит, – посреди их», когда будет воздвигнуто святилище. А оно было образом Церкви, происшедшей по подобию вышней, ибо Он говорит: «всё..., как Я показываю тебе, и образец скинии и образец всех сосудов ее; так и сделайте» (Исх. 25, 9): потому что блаженному Моисею показан был образ, как я сказал, святых церквей и Сам Оный, многоразлично, как бы в сени изображаемый, ради нас соделавшийся человеком. И о каждом из образов могла бы быть речь велика и продолжительна и исполнена тонкости. Поскольку же иное свойственно и прилично устроению того, что было, а другое клонится к применению умосозерцания, то будем говорить о полезном для сего, опустивши другое.

П. Не понимаю, что говоришь.

К. Так обрати внимание на то, что я буду говорить: ибо ты поймешь и, думаю, очень легко. Он повелел, чтобы кивот был сделан из негниющих дерев, и внутри и снаружи покрыт чистым золотом и заключал в себе так называемые "свидения (откровение)» (Исх. 25, 16), то есть закон (написанный) на досках (скрижалях). И на этом не оканчивается касающееся его устройства; потому что Он повелевает, чтобы и носила были опять из негниющих дерев, одинаково позлащенные, золотые и кольца и обводы кругом. И длину, и ширину, и высоту определил Он сему художественному произведению. Но если кто желал бы весьма тщательно исследовать таинственный смысл таковых вещей, тот, может быть, и найдет, что означает кивот и заключающиеся в нем «свидения» и какая была нужда в негниющих деревах. Если же он будет допытываться, что означает золото на кивоте, а также вещи, сделанные для его пользы и украшения, – разумею витые обводы, кольца и носила, – то найдет это дело трудным. Не умея применить к этим вещам таинственного смысла, он, может быть, станет говорить лишнее и множеством необдуманных слов обременит слух любознательнейших. Сказанное нами истинно в отношении не к одному только кивоту, но, прибавил бы я, и к другим вещам, которые Он повелел сделать.

П. Мне кажется, ты рассуждаешь и говоришь несомнительно. Поэтому, опустивши относящееся, как ты говоришь, к соразмерности, употреблению или же украшению сделанного, поспеши перейти к необходимому для созерцания, то есть разъясни без замедления, каким образом Сам Христос означается для нас чрез показанное или устроенное.

К. Итак, я, насколько возможно, попытаюсь понять и изъяснить; если же я уклонюсь от истины и менее, чем должно, достигну высоты мыслимого, то будь снисходителен: ибо рассматривание в зерцале и гадании (1Кор. 13, 12) сбивает иногда с пути даже тщательный и мудрый ум.

П. Ты хорошо говоришь.

К. Кивот для нас, Палладий, есть образ и подобие Христа, потому что, рассматривая образ вочеловечения Единородного, увидим от Отца рожденное Слово пребывающим как бы в кивоте, в храме, воспринятом от Девы: ибо «в Том живет всяко исполнение Божества телеснее», по Писаниям (Кол. 2, 9). Слово же Божие представляли собою заключавшиеся в кивоте «свидения». Дерева кивота были негниющие, золотом же чистым и испытанным украшен был он внутри и извне: потому что нетленно Тело Христа, силою и светлостью обитающего в нем Слова и животворящим естеством и действом Святого Духа, как бы каким золотом, удерживаемое в нетлении. Поэтому и о Христе говорится, что Он животворит (Ин. 5, 21), ибо рожденное от Бога Отца Слово, будучи по естеству жизнь (Ин. 1:4, 5:26), силою Своего духа Само оживотворяло Свой храм, поставляя его выше тления: ибо Плоть Его «не увидел тления», по слову святого Павла (Деян.13:7, 2:31). Взывал же и Сам Он к иудеям о Своем Теле: «разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ин.2, 19). Также и Петр говорит, что Он «быв умерщвлен по плоти, но ожив духом» (1Пет. 3, 18). Итак, золото есть символ пресветлого Божества, как бы намастившего святое тело и неизреченно вложившего в него Свою собственную светлость и нетление, так что величественное и превосходящее ум естество познается как бы единое и само по себе: ибо если праведницы по времени «праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф.13, 43), то какова же будет слава Самого Христа? Сияние это не будет ли выше всякого разума и слова? Золотые же были поддерживавшие кивот носила, золотые и кольца и все в нем: ибо все окружающие Его (то есть Христа) причастны этой славе и как бы прикреплены к Нему в любви и освящении и служат Ему на пользу. Таковыми были и блаженные ученики, принявшие от Него боголепную силу и чрез участие в ней обогатившиеся светлостью вышнего превосходства, поэтому и совершавшие Божественные знамения.

П. Ты сказал правильно.

К. И кроме кивота "Сделай, – говорит, – также крышку из чистого золота: длина ее два локтя с половиною, а ширина ее полтора локтя; и сделай из золота двух херувимов: чеканной работы сделай их на обоих концах крышки; сделай одного херувима с одного края, а другого херувима с другого края; выдавшимися из крышки сделайте херувимов на обоих краях ее; и будут херувимы с распростертыми вверх крыльями, покрывая крыльями своими крышку, а лицами своими будут друг к другу: к крышке будут лица херувимов. И положи крышку на ковчег сверху, в ковчег же положи откровение, которое Я дам тебе; там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедывать чрез тебя сынам Израилевым» (Исх. 25, 17–22).

П. Затем, что означает, по твоему мнению, очистилище?

К. Что касается буквы и сени, оно было сделано из чистого золота и возложено на лежавший под ним кивот: ибо поэтому и называется покровом. Обращавшиеся же к нему и взиравшие на него украшенные славою священства, казалось, обращались к Богу и взирали на Него. Если же разуметь духовно, то мы скажем, что очистилище (ίλαστήριον) есть Соделавшийся ради нас человеком, «которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его» (Рим. 3, 25): ибо так говорит Павел. Пишет же к нам в Послании и Иоанн, мудрейший ученик: «Дети мои! сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника; Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1Ин. 2, 1–2): ибо чрез Него очищение и всякая молитва и испрашивание благ: потому что "Доныне, – говорит Он, – вы ничего не просили во имя Мое» (Ин. 16, 24); «просите и дастся вам» (Мф.7, 7). Итак, Сам Он есть очистилище: ибо чрез Него милостив к нам Отец и в Нем прекращается всякий предел молитвы, и чрез Него мы приходим (к Отцу), не иначе будучи приняты. Поэтому и говорит: «Я есмь путь» (Ин. 14, 6) и: «Я есмь дверь» (Ин. 10, 9) и: «никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14, 6). Впрочем, хотя единородное Слово Божие и соделалось подобным нам, низведши Само Себя до человечества и истощания, однако же Ему по естеству свойственно и быть мыслимым в боголепной славе, и пребывать в высшем твари превосходстве, как то было, несомненно, и до воплощения. Поэтому Херувимы обстоят очистилище, покрывая его крылами и обращенные к нему и всегда утверждая на нем лицо свое: стояние их справа и слева есть ясное доказательство копьеношення а всегдашнее взирание Херувимов па очистилище, кажется, указывает как бы на напряженность и ненасытимость высочайших сил в богосозерцании. И пророк Исайя описывает Сына особенным образом, говоря: «видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал» (Ис. 6, 1–2). И если бы кто думал, что Серафимы покрывали лицо и ноги Бога, то ничего нет безрассудного так думать: ибо, переводя на греческую речь значение слова «Серафим», мы найдем его указывающим на полноту знания или изобилие мудрости. По этому премудрые и высочайшие силы своим положением очень ясно показывают, что видеть лиц Божие кому бы то ни было невозможно: потому что совершенно невидимо превосходящее всякий ум естество и «обитает в неприступном свете», по слову блаженного Павла (1Тим. 6, 16); и никто «не... узрит... лице Божие, и жив будет» (Исх. 33, 20), как это Им Самим было справедливо сказано священнейшему Моисею. Также никто не может узнать следы и пути Его, ибо написано: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим. 11, 33). Поет же и блаженный Давид и воспевает мудрую песнь: «Путь Твой в море, и стезя Твоя в водах великих, и следы Твои неведомы» (Пс.76, 20): ибо как не может кто-либо видеть в водах следа человека ли то, или корабля, или плавающих в них, так не может кто-либо усмотреть и путей Божественных и неизреченных, образом которых служат ноги. Если же бы кто предположил, что святые Серафимы покрывают крылами свои лица и ноги, то мы будем разуметь здесь то, что невозможно видеть начало или конец учения или ведения о Боге, ибо и оно непостижимо и выше ума человеческого. Начало же всякого тела – глава, а конец – ноги. Итак, очистилище есть Христос, Который, и во плоти явившись, тем не менее, естеством и истинно есть Бог и Господь, имея раболепно стоящими вокруг Его даже самые высочайшие силы. Засвидетельствовало же нам негде и Священное Слово, что после того, как отступил сатана, прекративши искушения Христа, когда Он ради нас постился, «Ангелы приступили и служили Ему» (Мф.4, 11): ибо «они «суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» (Евр.1, 14). «С верху же очистилища познан буду тебе..., – говорит, – и возглаголю тебе», – обозначая чрез это, как я думаю, нечто двоякое: или то, что Христос, будучи человеком, будет говорить, однако же, то, что выше естества человека и не пребудет единственно на степени истощания, поскольку Он есть Бог и от Бога по естеству, ибо: "Я, – сказал Он, – и Отец – одно» (Ин. 10, 30) и: «Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14, 9); или, может быть, то, что Он познается с верху очистилища и Херувимов, то есть в превосходстве и славе высшей человека и всего произведенного, в котором высочайшее и превосходнейшее суть Серафимы: ибо преславное и прекраснейшее естество есть Бог, а произведенное подобно Ему по причастию; находящимся же вокруг и вблизи Его Он к тому прибавляет участие в Его собственном и естественном сиянии, как свете, отражающемся от какого-либо близлежащего предмета и своим блеском осиявающем встречающееся.

П. Речь наша правильна и обработана для истины.

К. После устройства очистилища и иным способом сеннописует Он нам таинство Христа, говоря: «и сотвориши трапезу» из чистого золота (Исх. 25, 23). Повелевши прикрепить к ней кольца и вложить в них золотые носила и весьма ясно указавши размеры и способы устройства ее, с помощью которых она могла бы получить в высшей степени отличный вид, Он говорит: «и полагай на стол хлебы предложения пред лицем Моим постоянно» (Исх. 25, 30). Повелел также, чтобы золотыми были и сосуды ее: блюда и кадильницы, кружки и чаши (Исх.25, 29). Не очевидно ли указываем здесь был нам «хлеб.. с небесе, имевший быть предложенным по времени на святых трапезах церквей и дает жизнь миру»? (Ин. 6, 33.)

П. И очень.

К. А блюда и кадильницы, кружки и чаши и все то, посредством чего исполняемо было таинственное и священнейшее назначение святой трапезы, не суть ли образы Божественных сокровищ, друг мой?

П. Совершенно так.

К. Но это в книге Исход. О трапезе же, а также и о хлебах предложения Законодатель провозвестил в книге Левит. Здесь Он как бы расширяет эту заповедь и ясно учит, каким образом должно быть совершаемо предложение, говоря так: «И возьми пшеничной муки и испеки из нее двенадцать хлебов; в каждом хлебе должны быть две десятых ефы; и положи их в два ряда, по шести в ряд, на чистом столе пред Господом; и положи на [каждый] ряд чистого ливана..., и будет это при хлебе, в память, в жертву Господу; в каждый день субботы постоянно должно полагать их пред Господом от сынов Израилевых: это завет вечный; они будут принадлежать Аарону и сынам его, которые будут есть их на святом месте, ибо это великая святыня для них из жертв Господних: это постановление вечное» (Лев. 24, 5–9). В книге же Чисел Он указал нам опять как бы на единый хлеб с неба и от нас, ибо Слово, будучи естеством Бог, стало подобно нам «и обитало с нами» (Ин. 1, 14), – указал, говоря священнотаиннику Моисею: «объяви сынам Израилевым и скажи им: когда вы войдете в землю, в которую Я веду вас, и будете есть хлеб той земли, то возносите возношение Господу; от начатков теста вашего лепешку возносите в возношение; возносите ее так, как возношение с гумна; от начатков теста вашего отдавайте в возношение Господу в роды ваши» (Чис.15, 18–21). Из этих слов каждый без труда может усматривать таинство истины. Но в свое время об этом сказано будет нами тонко и обстоятельно и речь об этом перенесена будет нами на другой труд писания. Впрочем, я думаю, Палладий, всякий может изумляться в настоящем случае вот чему.

П. Что такое разумеешь ты?

К. Многоразлично делая для нас видимым Еммануила, Он изображает черты Его еще и другими словами, ибо говорит Моисею: «И сделай светильник из золота чистого; чеканный должен быть сей светильник; стебель его, ветви его, чашечки его, яблоки его и цветы его должны выходить из него; шесть ветвей должны выходить из боков его: три ветви светильника из одного бока его и три ветви светильника из другого бока его» (Исх. 25, 31–32). И затем, присоединивши к сему относящееся до украшения и употребления этого художественного произведения, разумею крины (иначе: лилии), крузи (то есть круглое, яблоки) и чашечки, еще добавляет: "весь должен быт чеканный, цельный, из чистого золота. И сделай к нему семь лампад и поставь на него лампады его, чтобы светили на переднюю сторону его; и щипцы к нему и лотки к нему... из чистого золота; из таланта золота чистого пусть сделают его со всеми сими принадлежностями. Смотри, сделай их по тому образцу, какой показан тебе на горе» (Исх.25, 36–40). Итак, золотой светильник представляет образ Христа; ибо Сын естеством и истиною есть Бог; между тем золоту должна быть уподобляема, как мы и выше объясняли, Божественная светлость и превосходство. Изваян же (светильник), потому что прекрасен и превыше всякого слова, что касается до благообразия мысленного, Еммануил: ибо написано, что Он «прекраснее сынов человеческих» (Пс.44, 3). Итак, что светильник был изваян, это очень хорошо указывало на отличный, то есть боголепный, вид Еммануила. Справа же и слева ветви, вырастая как бы из дерева, восходят вместе со средним стеблем, сказано, и поднимаются до равной с ним высоты: ибо Единородный, будучи един по естеству и прост по существу, как Бог, по различию действий кажется множественным: но ничего в Нем нет пришлого или чуждого, хотя в боголепных достоинствах Своих Он и мыслится как бы не простым; потому что мыслится как свет, и жизнь, и сила, и нетление. Восхотев, я думаю, научить, что ничего в Нем нет отвне усвоенного, Он присоединил следующее: «из золота чистого … стебель его, ветви его», то есть весь и во всем Бог не одинаково с произведенным освящен и не как, например, Ангелы, мыслимые в своем естестве, осияваемые же Его благодатью и славою и, как бы золотом чистым, помазанные даянием Духа, но естеством есть это самое, то есть Бог, чистейшее и высочайшее естество. «Семь лампад»: ибо многообразно освещение от Христа: и «Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом» и прочее (1Кор.12, 8). Опять же число семь есть признак совершенства: всесовершен же и по естеству Своему Еммануил, как Бог, и в разделении исходящих от Него дарований совершенно предлагается достойным принять их: ибо «не в меру... дает Духа», по слову Иоанна (Ин. 3, 34), но от исполнения Его «все мы приняли» (Ин.1,16). Затем говорит: «сделай к нему семь лампад и поставь на него лампады его» (Исх. 25, 37). Но какое должно быть это поставление, ясно раскрыл Он в книге Чисел, так говоря: «И сказал Господь Моисею, говоря: объяви Аарону и скажи ему: когда ты будешь зажигать лампады, то на передней стороне светильника должны гореть семь лампад. Аарон так и сделал: на передней стороне светильника зажег лампады его, как повелел Господь Моисею» (Чис.8, 1–3). Итак, разумей, что помещенные впереди светильника семь лампад (светил) бросали свет на взирающих, ибо не позади находящимся и как бы отвратившимся от Бога сияет Божественный и мысленный свет, но приведенным к созерцанию Его чрез освящение и обратившим уже к Нему лица чрез дерзновение в вере и чрез превосходную честность в правильной жизни; потому что мерзко и ненавистно все, что порочно и непокорно, почтенно же и призреваемо Богом благопокорливое и удобообуздываемое. Посему иудеям, неудержимо решившимся оскорблять Его, Он и устами Исаии говорит: «И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои» (Ис.1, 15); «Очи Господни обращены на праведников», как воспевается в Псалмах (Пс.33, 16).

П. Правда.

К. Об этом святом светильнике ясно упомянул и божественный Захария, ибо он сказал: «И возвратился тот Ангел, который говорил со мною, и пробудил меня, как пробуждают человека от сна его. И сказал он мне: что ты видишь? И отвечал я: вижу, вот светильник весь из золота, и чашечка для елея наверху его, и семь лампад на нем, и по семи трубочек у лампад, которые наверху его; и две маслины на нем, одна с правой стороны чашечки, другая с левой стороны ее. И отвечал я и сказал Ангелу, говорившему со мною: что это, господин мой? И Ангел, говоривший со мною, отвечал и сказал мне: ты не знаешь, что это? И сказал я: не знаю, господин мой» (Зах.4, 1–5). Итак, блаженный пророк вопрошал, говоря, «что суть сия, Господи?» Божественный же Ангел, вставивши краткое повествование (Зах.4, 6–10), истолковывает видение и устройство светильника относит ко Христу, говоря о находящихся на нем семи лампадах: «это очи Господа, которые объемлют взором всю землю» (Зах.4, 10): ибо, если употребить чувственный образ выражения, бесчисленными очами взирает на нас Бог и созерцает человеческие дела, «знает, что во мраке, – по написанному, – и свет с Ним есть» (Дан. 2, 22): потому что если и нам, сущим в мире, Бог посылает свет, то тем более и прежде всех других Он изобилует им в Своем естестве; или, если некоторые подозревают, будто это не так, то к решившимся так мыслить, может быть, пора воззвать: «Образумьтесь, бессмысленные люди! когда вы будете умны, невежды? Насадивший ухо не услышит ли? и образовавший глаз не увидит ли?» (Пс.93, 8–9.) «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные. И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто перед очами Его» (Евр.4, 12–13). Итак, подлинно освещает и назирает все Христос, поэтому и сказал чрез одного из пророков: «Разве Я – Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали?». Разве «скрыться» что от Меня (Иер.23, 23–24)? Ибо ничто не может утаится от ума всеведущего. Не кажется ли тебе, что я рассмотрел это весьма хорошо?

П. Совершенно так.

К. Видя же нечто необыкновенное в светильнике (ибо в нем были масличные ветви), пророк снова спрашивал, говоря: «Тогда отвечал я и сказал ему: что значат те две маслины с правой стороны светильника и с левой стороны его? Вторично, – говорит, – стал я говорить и сказал ему: что значат две масличные ветви, которые через две золотые трубочки изливают из себя золото? И сказал он мне: ты не знаешь, что это? Я отвечал: не знаю, господин мой. И сказал он: это два помазанные елеем, предстоящие Господу всей земли» (Зах.4, 11–14).

П. Какая была нужда блаженному пророку спрашивать снова? Ибо "Вторично, – говорит, – стал я говорить».

К. Не считаешь ли ты, Палладий, мудрым и для решившихся вполне правильно мыслить приличным делать точные и обдуманные вопросы о чем бы то ни было из необходимого?

П. Считаю.

К. Итак, взирая на масличные ветви, красующиеся нежным и едва распустившимся ростком, пророк назвал их маслинами, а не ветвями от маслин. После сего молчал божественный Ангел, ожидая более благоразумного и истинного вопроса; когда же пробужденный пророк наименовал уже две масличные ветви и настойчиво просил научить его, чего символом служило это, он тотчас научен был словами Ангела: «сии два сынове тучности, яже предстоят Господеви всея земли». Двумя же сынами тучности назвал народ, происшедший от Израиля и от язычников, о которых говорит и то, что они «предстоят Господеви всея земли», ясно и очевидно поставляя образом Христа устройство светильника, в котором масличные ветви, помещенные направо и налево и как бы кругом, утучняются елеем, а елей этот есть образ Святого Духа, напояющего ум верующих, по написанному: «умастил елеем голову мою» (Пс.22, 5).

П. Но почему он назвал их не маслинами, а масличными ветвями?

К. Потому, друг мой, что верующие, подобно тонким отросткам и едва распустившимся веткам с маслин, сняты и как бы пересаживаются посредством веры в благочестие, одни будучи взяты из синагоги иудейской, другие же из толпы язычников: ибо не все, которые от Израиля, уверовали и не все множество язычников вошло в Церковь. Итак, масличные ветви суть те которые, как бы от дерев, отделены от множества иудейского, а также и эллинского и приведены к свету Божественному и уже некоторым образом избыточествуют обильнейшим излиянием Святого Духа: ибо это, я думаю, означает то, что как бы в ноздрях (щипцах) лампад лежат масличные ветви, о которых негде упомянул и блаженный Псалмопевец, воспевая песнь всех Спасителю Христу и говоря об обрученной Ему невесте, то есть Церкви, и о чадах ее в вере: «Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей» (Пс.127, 3–4): потому что мы оживотворяемся причастием Духа и святою трапезою Христа, принявши веру в Него.

П. Да, ты говоришь правильно: ибо "Я, – говорит Он, – хлеб живый, сшедший с небес и дает жизнь миру» (Ин. 6, 51, 33).

К. Но о светильнике и о том, что на нем, на этот раз сказанного будет для нас достаточно. Слово же наше пусть перейдет теперь к медному алтарю, весьма употребительному в служении по закону; ибо сказано: «И сделай жертвенник из дерева ситтим длиною пяти локтей и шириною пяти локтей, так чтобы он был четыреугольный, и вышиною трех локтей. И сделай роги на четырех углах его, так чтобы роги выходили из него; и обложи его медью. Сделай к нему горшки для высыпания в них пепла, и лопатки, и чаши, и вилки, и угольницы; все принадлежности сделай из меди» (Исх. 27, 1–3). Итак, пяти локтей был алтарь в ширину и длину: ибо весьма нужно было ему иметь размеры, и очень обширные: потому что на нем предполагалось и разрубать на части и возносить отрубленные части волов и всесожжения и возношения овец и козлов, посвященных Богу. Поэтому и решетка, и жаровня (кадильник), и вилки, и чаши (фиалы) и все сосуды его – медные, чтобы, принося свою пользу законным жертвам, они не могли истлевать от приражения всепоядающего огня. Венец же и роги на углах мы отнесем к красоте вида: ибо ничего нет непривлекательного у премудрого Бога. Впрочем, направляя прилежное внимание на заповеданное о каждом предмете, скажем еще и о том, что алтарь Он повелел сделать подобающий и приличный законным жертвам, но ничего в нем золотого, как, например, видно было это в кивоте, светильнике и трапезе и принадлежностях ее.

П. Так почему же это?

К. Разве мы не говорили, Палладий, что золото весьма хорошо обозначает превосходство над всем и несравнимую светлость, разумею мысленную, Божественного и бессмертного естества?

П. Да.

К. Итак, смотри, в том, что алтарь служения по закону был совершенно лишен золота, Бог гадательно, но весьма ясно указывает нам, что закон менее всего мог сообщить нам Святого Духа и что сила преобразовательного служения не почтена была таковою благодатью, ибо на Израиле был дух рабства; нам же сообщен был этот дар чрез Христа после Воскресения Его из мертвых: ибо Он "дунул, говоря: примите Духа Святаго» (Ин. 20, 22). Посему и Павел провозглашал к уверовавшим: «вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: `Авва, Отче!`» (Рим. 8, 15). А что сила служения по закону не обладала причастием Святого Духа, дается же Он оправданным верою, это утверждает премудрый Иоанн, говоря: «ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен» (Ин. 7, 39); – ибо еще не ожил Христос: потому что только тогда естество человека позлащено Духом и общением с Ним. Поэтому-то, как я думаю, Он и повелел, чтобы алтарь был без золота. Но опустить объяснение меди, из которой он сделан был, как кажется, не безвредно для любознательных: ибо исследование, может быть, произведет что-либо полезное, согласно с чьим-то мудрым изречением: «во всем приносящем беспокойство есть польза».

П. Так что же ты имеешь еще сказать и об этом?

К. Слушай: Священное Писание говорит, что решением свыше божественный Аарон избран был в священника и вождя. Но Корей и Дафан и дикая толпа единомышленников их, весьма нагло сопротивляясь решению свыше и восставая против Божественных законов, принесли кадильницы, незванные и самовольно идя на это и восхищая честь, им не пред-назначенную, противопоставляя, и очень горячо, свое безумие и дерзость священнику верховному и избранному из всех других (Чис.16). Сеннописуемо же было чрез это будущее безумие иудеев против Христа: ибо Он есть наш Архиерей, введенный в сие звание решением Отца. Но те понесли наказание за столь постыдные предприятия; понесут же после них и иудеи, соделавшиеся повинными в тех же преступлениях. Бог же тогда сказал святому Моисею, а также и Елеазару, сыну Аарона, священнику: «пусть он соберет ... кадильницы сожженных и огонь выбросит вон; ибо освятились кадильницы грешников сих смертью их, и пусть разобьют их в листы для покрытия жертвенника, ибо они принесли их пред лице Господа, и они сделались освященными; и будут они знамением для сынов Израилевых» (Чис.16, 37–38). Это сказал тогда Бог. В книге же Исход написано о Веселеиле, который был от отца Урии, из колена же Данова и руководитель всего благоустройства: «сей сотвори олтар медян из кадилниц медяных, яже быша мужем вскрамолившимся с Кореовым сонмищем» (Исх. 38,1).

П. Так что же это такое?

К. Это принесет великую пользу, если обратим внимание на то, что кивот, бывший прообразом Христа, а также и другое, разумею светильник и очистилище и золотую трапезу, все это сделано было из того, что приносил народ и каждый посвящал Богу из находившегося в руках: ибо весьма приятны в славу Бога и Отца плодоносящие Христу и приносящие дары духовные, которых те были образами и сению. Алтарь же служения по закону таинственно и смотрительно означает как бы напоминание и заключавшееся в самом устройстве его предвозвещение раздражения и прекословия и, так сказать, заговора, бывшего против великого священника. Ясен ли для тебя образ? Ибо Аарон есть образ Христа. Оспаривали же славу Христа и иудеи, и причиною спора их служит законный алтарь: ибо престало служение как бы в сени, и во Христе мы воскуряем Отцу уже мысленное благоухание. И это Он опять прообразовал нам как бы в сени, говоря: «И сделай жертвенник для приношения курений, из дерева ситтим сделай его: длина ему локоть, и ширина ему локоть; он должен быть четыреугольный; а вышина ему два локтя; из него должны выходить роги его; обложи его чистым золотом, верх его и бока его кругом, и роги его; и сделай к нему золотой венец вокруг» (Исх. 30, 1–3). Приложивши же к нему шесты, кольца и носила и прочее таковое, говорит: «И поставь его пред завесою, которая пред ковчегом откровения, против крышки, которая на ковчеге откровения, где Я буду открываться тебе. На нем Аарон будет курить благовонным курением; каждое утро, когда он приготовляет лампады, будет курить им; и когда Аарон зажигает лампады вечером, он будет курить им: это – всегдашнее курение пред Господом в роды ваши. Не приносите на нем никакого иного курения, ни всесожжения, ни приношения хлебного, и возлияния не возливайте на него. И будет совершать Аарон очищение над рогами его однажды в год; кровью очистительной жертвы за грех он будет очищать его однажды в год в роды ваши. Это святыня великая у Господа» (Исх.30, 6–10).

П. Так и это мы примем в образ Христа?

К. . Совершенно так, Палладий; что это истинно, преславное и глубокое Его таинство весьма легко может показать это решившимся точно и остроумно исследовать такого рода предметы; именно – кадильный алтарь сделан был из дерев негниющих и весь покрыт был золотом: ибо нетленно Тело Христово и в себе самом избыточествует Божественным естеством, потому что «И Слово стало плотию, и обитало с нами» (Ин. 1, 14). Начаток же наш и корень рода нашего, воссозидаемого к нетлению чрез единение с Богом, есть Христос, хотя в Нем это мыслится и преимущественно. Рога же у алтаря, распростертые как руки, предызображают вид честного креста. Если же кто скажет и о том, что рогов было четыре, то и это нисколько не препятствует любознательному понимать дело правильно: ибо алтарь – четвероугольный и повсюду равносторонний, и вид рогов отовсюду равный. Какой смысл этого? – Тот, что во всяком месте познается Христос, и притом распятый: и это есть светлая похвала для верующих в Него. Так и божественный Павел говорит: «я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира (Гал.6, 14). Присоединяется же к художественному произведению относящееся до украшения, витой венец: ибо и Еммануил есть истинно «прекраснее сынов человеческих» (Пс.44, 3). Прибавлено же и служащее на пользу ему: носила и остальное: ибо надлежало Божественному алтарю быть прилично носимым во времена отправления в путь. Делали же это и Божественные ученики, благообразно и по чину обнося Христа чрез проповедь, как «служителей Христовых и домостроителей таин Божиих» (1Кор. 4, 1). «И поставь его», – сказано, – пред завесою, которая пред ковчегом откровения, против крышки, которая на ковчеге откровения, где Я буду открываться тебе» (Исх. 30, 6).

П. Но что за необходимость была, думаю я, в том, что и самое место его было определено?

К. Как глубок и весьма неясен смысл этого! Однако же я скажу, насколько возможно, надеясь на Бога, умудряющего даже и слепых. Кивот был сделан, сказано, из дерев негниющих и чистого золота (Исх. 25, 10–11), и в нем был закон, то есть Божественное слово, или «свидения» (Исх.25, 16): ибо это было образом от Бога родившегося Слова, вселившегося в нас и бывшего «в подобии плоти», по Писаниям (Ин. 1, 14 и Рим. 8, 3). Затем Он повелел завесить кивот некоторою завесою, распростертою на четырех столбах (Исх. 26, 31–34). Имя же завесе очистилище. И это означает Христа: «ибо Он есть умилостивление за грехи наши» (1Ин. 2, 2) и «очищение верою»: так назвал его Павел (Рим. 3, 25). Изображены же были и как бы вокруг очистилища Херувимы, и близостью, и служебным предстоянием весьма хорошо означая рабское подчинение высочайших сил Богу «и Слово было Бог» – (Ин. 1, 1). Затем Бог сказал Моисею: «там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения» (Исх. 25, 22). Кивот же был, как я сказал, Христос, как бы в нетленном теле Бог Слово; но только кивот поставлен был на землю: был же Единородный в смирении и уничижении подобно нам, ибо принял на Себя раболепный образ и истощил Себя (Флп.2, 7). Он же опять есть и очистилище, на высоте лежащее и копьеносимое (охраняемое) вышними силами: ибо не из одних только видов истощания известен нам Сын, но и из того, что есть Бог и Господь всяческих: потому что, хотя Он и «смирил Себя» чрез человеческое, смотрительно снисшедши до нашего состояния, однако же «Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени» (Флп.2, 8–9). И этого образом было поставление очистилища на верху с изображенными направо и налево Херувимами: ибо где является приличествующее единому Богу служение, там, конечно, присутствует и слава Божества и превосходство превышающих слово достоинств. "С верху же Херувимов познан буду тебе», – говорит Владыка всех (Исх. 25, 22), повелевая искать неизреченное естество не там, где тварь, но гораздо выше того, что призвано к бытию: ибо наиприличнейшее естеству Бога отношение и место – быть далее и выше всего произведенного. Итак, место превыше Херувимов в святой скинии едва не показывает нам и чувственно естество Божественное. Поэтому-то и золотой алтарь, бывший образом Христа, повелел поставить против Того, Который превыше Херувимов давал откровение и мыслился, указывая этим наше приведение во Христе к лицезрению Бога и очам Отца: ибо бывшего в отдалении (отвращении) и оскорбившего Бога чрез преступление и многие грехи человека Христос в Себе Самом и первом опять поставил пред лицем Отца: потому что Он «куда предтечею за нас вошел... в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие», как пишет нам мудрый Павел (Евр.6:20, 9:24); ибо, пребывая всегда со Своим Отцом, «ныне», сказано, является, как бы в Себе Самом и первом поставляя пред очами Отца человеческое и устраняя древнее оное отвращение: «Ибо Он есть мир наш», по Писаниям (Еф.2, 14).

П. Итак, утверждено, что и золотой алтарь есть образ Христа.

К. Сверх того по справедливости Он же разумеется и под «фимиамом сложеным и благовонным» (Исх. 30, 7): ибо Сам Он есть Архиерей; потому что сказано: «да кадит над ним Аарон фимиамом сложеным благовонным» (там же). И фимиам «сложенный»: ибо Слово, будучи Богом, соделалось плотию, и Еммануил у нас как бы слагается из Божественного естества и человечества в превышающее ум единство, неизреченно составляемое. «Благовонный» же, потому что не имеет грубости служения по закону, ибо сказано: «Жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты открыл мне уши; всесожжения и жертвы за грех Ты не потребовал. Тогда я сказал: вот, иду; в свитке книжном написано о мне: я желаю исполнить волю Твою» (Пс.39, 7–9; сн. Евр. 10, 5–7). А какая это воля Отца, касательно этого Сам Он тайноводствовал нас в Евангелиях, говоря: «ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца. Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день» (Ин. 6, 38–39): ибо Он принес Самого Себя за нас «в благоухание приятное» (Еф.5, 2) и за это провозглашен был Архиереем. Итак, Сам Он Архиерей, Сам и фимиам «сложеный и благовонный»; это засвидетельствует и Павел, говоря: «Но благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать во Христе и благоухание познания о Себе распространяет нами во всяком месте. Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь» (2Кор. 2, 14–16). Взывает же и к нам: «Итак, подражайте Богу, как чада возлюбленные, и живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Еф.5, 1–2). Установляет ясно и время курения, законополагая, чтобы все было совершаемо в порядке и благоукрашении и так, чтобы поддерживалась у нас сила внутреннего созерцания, ибо говорит: «рано и с вечера», когда зажигаются и приготовляются лампады (Исх. 30, 7–8), так как слова «с вечера и рано» указывают на непрерывность и постоянство, курение же при возжжении лампад, может быть, весьма хорошо означает то, что только осияваемые светом Божественным мы обильно наполняемся благоуханием Христовым и таким образом приступаем к восприятию (ощущению) благ скинии внутренней или разделения Божественных дарований, которое подает достойным Христос, так что, если кто еще не во свете чрез веру, тот, конечно, и непричастен и мысленного благоухания, еще не уведавши таинства Христова: «Если вы не верите, то потому, что вы не удостоверены», сказано (Ис.7, 9): потому что вера есть как бы вход, ведущий к разумению и открывающий ум к восприятию света Божественного. Всегдашним же называет фимиам потому, что нет времени, в которое не благоухает Христос в святой скинии, то есть в Церкви. Запрещает же совершенно делать на нем, то есть на алтаре Христовом, возлияние и приносить приношение (Исх. 30, 9), ибо во Христе упразднилось то, что было в законе, и тени приходят к концу: это, я думаю, есть возлияние и приношение. И пророк свидетельствует, говоря: «Прекратилось хлебное приношение и возлияние в доме Господнем» (Иоил.1, 9): ибо когда объявлено уже поклонение и служение в духе и истине, тогда некоторым образом излишни тени, тщетны и совершенно бесполезны образы: потому что «во Христе нова тварь» (2Кор. 5, 17; сн. Гал. 6, 15); и после явления истины оправдываемые в законе отпали от благодати. «Не приносите, – говорит, – на алтарь иного курения» (Исх. 30, 9): ибо совершенно никого иного мы не примем во Христе (как Христа) и никому другому не скажем: «учитель! ... один у вас Учитель-Христос» наш (Мф.23, 7–8, 10), и Ему одному мы будем привержены, говоря: «От благовония мастей твоих имя твое – как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя. Влеки меня, мы побежим за тобою» (Песн.1, 2–3). Или не это значит изречение: «Не приносите … иного курения»? – ибо одного лишь Христа благовоние достаточно в Церкви для истинно разумных, иной вони не ищущих, как несчастные иудеи, которые, в безумии своем, надругались над «фимиамом сложеным и благовонным», то есть Христом, и пребыли непричастны сего священного и истинно Божественного благоухания; иного же вместо Него примут, сына беззакония, «противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2Сол. 2, 4), который и Божественную скинию оскверняет, будучи дымом чуждым и, так сказать, диавольским зловонием: ибо «которого пришествие, – сказано, – по действию сатаны» (2Сол.2, 9).

П. Понимаю, что говоришь; ибо речь твоя ясна.

К. Совершать очищение над алтарем кадильным Бог повелевает Аарону однажды в год, с тем чтобы он помазывал кровию очищения грехов края рогов; ибо «святое святых есть», говорит Он (Исх. 30, 10). И это ясным представляет тебе божественный Павел, говоря: «Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр.9, 11–12): ибо, как он же опять говорит, умерши однажды, «Христос воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога» (Рим. 6, 9–10). Итак, божественный Аарон входил во святая святых однажды в год чрез кровь очищения грехов. И в этом опять усматривай Христа Своею Кровию как бы окропляющего Свой крест ради жизни и спасения всех: ибо образом креста служат рога, наподобие рук простирающиеся прямо с обеих сторон. Итак, разумей Христа, единожды умершего, но святого святых по естеству, как Бога; ибо истинен Иоанн, говорящий, что «И от полноты Его все мы приняли» (Ин. 1, 16): потому что Христу причастна вся видимая и невидимая тварь – Ангелы и Архангелы и еще высшие сих существа, сами Херувимы, не иначе святые, как только чрез одного Христа, в Святом Духе. Так, подлинно Он есть алтарь, Он же фимиам и Архиерей; равным образом Он же есть и кровь очищения грехов.

П. Да, ты говоришь правильно. Только что такое кровь очищения грехов, я не могу ясно понять.

К. Прообразуя очищение кровию и священную жертву, разумею Христа, чрез Которого мы и спасены, избегая приразившегося к нам вследствие греха осквернения, закон так говорит в книге Левит: «Если же все, – говорит, – общество Израилево согрешит по ошибке и скрыто будет дело от глаз собрания, и сделает что-нибудь против заповедей Господних, чего не надлежало делать, и будет виновно, то, когда узнан будет грех, которым они согрешили, пусть от всего общества представят они из крупного скота тельца в жертву за грех и приведут его пред скинию собрания; и возложат старейшины общества руки свои на голову тельца пред Господом и заколют тельца пред Господом. И внесет священник помазанный крови тельца в скинию собрания, и омочит священник перст свой в кровь... и покропит семь раз пред Господом пред завесою [святилища]; и возложит крови на роги жертвенника..., который пред лицем Господним в скинии собрания, а остальную кровь выльет к подножию жертвенника всесожжений, который у входа скинии собрания» (Лев. 4, 13–18). Обширнее об этом сказано будет нами по времени. Созерцай же как бы в тельце опять Еммануила, закалаемого за нас, избавляющего нас от греха, изъемлющего от суда и отворяющего от наказания, входящего «большею и совершеннейшею скиниею, не с помощью тельцов и козлов, но Своею Кровию» (Евр. 9, 11–12) и единожды вкусившего смерть: ибо, высоко на древе прободенный копием в ребра, Он источил кровь и воду. Образом же креста могут служить, как мы и выше говорили, оконечности рогов.

П. Ты хорошо сказал.

К. Но не кровию одною гадательно установил закон очищаться, а и святою водою; ибо это есть совершеннейший путь к очищению, в рассуждении таинства во Христе.

П. Как же и это показал он, или каким образом?

К. Написано: «И сказал Господь Моисею, говоря: сделай умывальник медный для омовения и подножие его медное, и поставь его между скиниею собрания и между жертвенником, и налей в него воды; и пусть Аарон и сыны его омывают из него руки свои и ноги свои; когда они должны входить в скинию собрания, пусть они омываются водою, чтобы им не умереть; или когда должны приступать к жертвеннику для служения, для жертвоприношения Господу, пусть они омывают руки свои и ноги свои водою, чтобы им не умереть; и будет им это уставом вечным, ему и потомкам его в роды их» (Исх. 30, 17–21). Что в этом как бы преднаписуема была благодать святого крещения, это ясно: ибо мы, крещаясь, не приобретаем отложение нечистоты плоти, но избавляемся от мерзостей ума и сердца и омываемся от скверн греховных благодатью и человеколюбием Зовущего ко спасению: потому что мы оправданы «не от дел закона, по Писаниям, но от веры Иисус Христовы" (Гал.2, 16). Смотри же, как Аарон, хотя и святой по закону, также и поставленные с ним на служение умывают руки и ноги водою и тогда уже принимаются за священные труды, а также и в святое святых входят свободные от страха, чем закон ясно и очевидно, думаю я, показывает, да и само дело едва не вопиет, что нечист у Бога и кажущийся священным по закону, если он не омылся водою, и что сила служения законного недостаточна к очищению. Итак, даже освященные по закону наперед умывались, очищается же, конечно, не чистое, но оскверненное и нечистое. Таковое же нечто сказал и Сам Христос: «омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь» (Ин. 13, 10). Пишет же и премудрый Павел, что «ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (Евр.10, 4). Итак, закон не совершен для освящения, если бы к возжаждавшим сродства с Богом не пришло на помощь спасительное крещение. Поэтому и божественный Иоанн, хотя был увенчан высшими похвалами и достиг высочайшей степени добродетели, однако же просил от Спасителя крещения, говоря: «мне надобно креститься от Тебя» (Мф.3, 14).

П. Правда.

К. Умываемые же руки и ноги означают чистоту и искренность дела и как бы приступа к каждому из действий. Когда мы достигнем совершенства в этом чрез упражнение, нам дозволяется взойти во внутреннейшую скинию, приносить Богу жертвы духовные и в виде фимиама посвящать Ему как благовоние евангельской жизни. С пользою же заповедует хотящим входить во святая святых и имеющим попечение о священных делах умываться, «да не умрут»: ибо поистине опасное и подлежащее наказанию дело – приближаться к Богу неочищенным. Поэтому и мудрый Павел настоятельно требует от нас испытывать самих себя, если бы мы захотели причаститься таинственного благословения, и тогда уже приступать к нему (1Кор. 11, 28). А что небрежение в этом полно и опасности, это открывает он, говоря: «Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает. Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром» (1Кор.11, 30–32).

П. Итак, удостоверено, что священная умывальница предуказывала нам благодать святого крещения.

К. Так точно: ты совсем не должен сомневаться. И обративши внимание на способ устройства умывальницы, ты будешь, думаю я, еще более изумлен: ибо так написано о Веселеиле, искусно устроившем то, что было в скинии: «И поставил умывальник между скиниею собрания и жертвенником и налил в него воды для омовения, и омывали из него Моисей и Аарон и сыны его руки свои и ноги свои: когда они входили в скинию собрания и подходили к жертвеннику..., тогда омывались..., как повелел Господь Моисею» (Исх. 40, 30–32).

П. Но какая нужда была в зеркалах? И кто такие были постницы?

К. Многое из бывшего не имеет в Божественном Писании ясного истолкования, указывается же как бы мимоходом, как, несомненно, и в настоящем случае: где или кто постился в то время, когда воздвигаема была скиния, Моисей не высказал; но что это было, в том никто не может сомневаться, ибо сказано, хотя и не ясно. Но, опустивши это, приступим к оному, если угодно.

П. К чему это?

К. Чего были образом постившиеся жены? И что значит, что медная умывальница сделана была из зеркал?

П. Конечно, твое уже дело сказать и об этом.

К. Слушай же. Израильтяне, претерпевая иго рабства египтянам и долгое время проводя жизнь по их законам, служили идолам. Между тем в особенности у египетских жен был обычай входить в храмы одетыми в льняную одежду и священнолепно украшенными зеркалом в левой и трещеткой в правой руке. И таковой чести, а лучше сказать правду – бесчестия едва удостаивались наиболее избранные из других и священнотаииницы. Итак, жены из племени Израильского, нашедши в своей домашней утвари остатки служения египетского, именно зеркала, принесли их в приношение, каковые зеркала и переделаны были на умывальницу. Когда же воздвигаема была святая скиния, они постились, приседя дверям ее и во всем чисто проводя жизнь, каковое обстоятельство означало, я думаю, то, что, когда явилась скиния истиннейшая, то есть Церковь, «которую воздвиг Господь, а не человек», как пишет божественный Павел (Евр.8, 2), то пришло уже время посвященные некогда во славу скопища демонов сосуды переделать на священные и удобные к принятию святого крещения, чтобы они могли отличаться и славою, высшею закона: ибо это, я думаю, значит из зеркал эллинских или сокровищ диавольских делать медную умывальницу, в которой была и вода, очищающая и самого Моисея и полезная к омовению, очевидно мысленному, законного священства: потому что разве и сам ты, Палладий, не считаешь сосудами диавольскими введенных в заблуждение и служивших демонам?

П. Как же не считать?

К. Постились же жены при дверях святой скинии. И это было прекрасным и мудрым указанием на то, что оправданные во Христе не чрез кровь входят в Церковь, но, напротив, отличаясь духовными жертвами и, как бы некоторое копьеношение, принося Богу воздержание, как бы умерщвление плоти: ибо «представьте, – сказано , – тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего» (Рим 12, 1). И еще: «прославляйте Бога и в телах ваших» (1Кор 6, 20). Итак, постившиеся при воздвижении святой скинии служат образом душ, не Моисеевыми уже заповедями детоводимых, а, напротив, явивших житие духовное и евангельское и не без подвига попирающих земные удовольствия и дабы не потерпеть обдержания от гнусных и нечистых прегрешений плотолюбия, весьма хорошо преобразующихся к красоте нетленной. Или не таков образ жизни у нас, званных во Христе к освящению и худощавости духовной?

П. Совершенно таков.

К. Но на настоящий раз этого достаточно сказать о священных сосудах. Теперь же, если угодно, рассмотрим самую скинию, как она поставлена и устроена. И хотя предмет сей глубок и выше меры нашего разумения, однако же никакого, я думаю, вреда не будет вовсе, если мы будем отовсюду собирать служащее на пользу, приступая, насколько возможно, и к очень возвышенному.

П. Ты хорошо сказал.

К. Итак, если кто решился бы говорить тонко, то речь о каждом предмете была бы продолжительна и очень подробна. Но должно знать, что одни из сосудов заслуживают умосозерцания и слов таинственных, другие же устроены для украшения и пользы скинии. Обрезая же, сколько возможно, долготу слова, я скажу вкратце и сокращу повествование. Итак, Он сказал: «Скинию же сделай из десяти покрывал крученого виссона и из голубой, пурпуровой и червленой шерсти, и херувимов сделай на них искусною работою; длина каждого покрывала двадцать восемь локтей, а ширина каждого покрывала четыре локтя: мера одна всем покрывалам. Пять покрывал пусть будут соединены одно с другим, и другие пять покрывал соединены одно с другим» (Исх. 26, 1–3). Итак, десять покрывал и притом крепко сплоченных между собою: ибо много обителей у Отца (Ин. 14, 2) и у всех живущих в них одна и святая цель, одно же и знание о Боге: «к миру призвал нас Господь», по написанному» (1Кор.7, 15). Можешь же, если угодно, десять покрывал принимать и считать за полноту находящихся в мире церквей, не рассеянных разномыслием или несогласием во мнении, но соединенных в духе и как бы сплоченных воедино по единству во, Христе чрез веру: ибо везде и во всех их «един Господь, едина вера, едино крещение» (Еф.4, 5). Ширина же каждого из покрывал четыре локтя, и двадцать восемь локтей длина. Намек искусно составленный и тонкий; впрочем, я думаю, он прикровенно и неясно указывает на то, что и наставление чрез закон принимается некоторым образом в церквах, будучи весьма тесно по причине неясности буквы; но по мере движения времени вперед в долготу, оно будет иметь концом таинство о Христе, то есть восьмой день или бывшее в восьмой день воскресение: «конец закона и пророков Христос" (Рим. 10, 4; ср. Мф. 5, 17), к которому и божественный Давид воззвал: «Твоя заповедь безмерно обширна» (Пс.118, 96). Пишет же и божественный Павел к предпочетшим служение в законе вере во Христа: «Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено. Вам не тесно в нас; но в сердцах ваших тесно. В равное возмездие, – говорю, как детям, – распространитесь и вы. Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием?» (2Кор. 6, 11–14). Видишь ли, что желание быть приверженным по уверовании к непокорным и еще говорящим то, что в законе, иудеям производит утеснение?

П. Понимаю.

К. Полотно же покрывал было из виссона крученого (сканого) и из голубой, пурпуровой и червленой шерсти: ибо преиспещренно украшение Церкви. Это и божественный Давид поет, так говоря негде о ней: «Дочери царей между почетными у Тебя; стала царица одесную Тебя в Офирском золоте» (Пс.44, 10). Украшение же и многообразная красота в ней есть Христос, единый по естеству, но во многих и различных образах мыслимый, как, например, чтобы не ходить далеко, в крученном виссоне: ибо, будучи тонким и бестелесным по естеству, рожденное от Бога Отца Слово некоторым образом скручено чрез сплетение как бы с плотью. Итак, Он есть и крученый виссон; но также есть как бы и «синеша» (гиацинтовый, голубой цвет), потому что не от земли, а свыше и с неба: ибо гиацинту уподобляется на высоте и вверху находящееся эфирное тело, достигающее и до самой тверди. Итак, Он есть как бы гиацинт по причине того, что с неба, – пурпур же, поскольку не есть раб, как будто сотворенный, но от Бога Царь и Господь всяческих. Червленица же крученая потому, что умопредставляемый в сплетении, как я сказал, с плотию и пребывая истинно Словом Божиим, Он дал Кровь Свою за нас, так как червленица есть знамение крови. А что на кожах было изображение Херувимов, то это обстоятельство очень хорошо указывает, быть может, на союз нижних с вышними и на единение Церкви земной с силами небесными. Должно же знать, что и мудрейший Соломон вырезал на стенах храма Херувимов. Таким же точно образом сделано было и изображение храма, указываемого словами Иезекииля (Иез. 40, 47). Покровами для (полотняных) покрывал служат кожи, стянутые петлями и крючками (Исх. 26, 7 и далее; сн. Исх.36, 14 и далее); и кроме того покрышки из кож синих (гиацинтовых) и бараньих кож красных, указывающих на Покровителя Церкви Христа, чрез гиацинт опять потому, что Он с неба и свыше, через красный же цвет, поскольку Он явился во плоти: ибо таков некоторым образом цвет плоти.

П. Думаю, что это рассмотрено не безосновательно.

К. Столпы для покрывал были шириною в полтора локтя, а длиною в десять, обложенные по верхушкам и корпусу золотом и утвержденные на двойных серебряных подножиях (Исх. 26, 15 и далее; сн. Исх. 36, 20 и далее). Опять в каждом столпе разумеется Христос, опора Церкви, «утверждение истины», по слову Павла (1Тим. 3, 15). Он же все поставляет и содержит. Чрез полтора локтя Он косвенно обозначается как совершенный по естеству Божества и затем как умаленный мерою человечества. Не безрассудно было бы сказать, что Христос всесовершен как бы во всецелом локте, поскольку есть Бог по естеству, в половине же локтя как бы понижен вследствие человеческого естества: ибо ничто не совершенно в произведенном. «Будучи богат», в нас обнищал и Себя Самого низвел до истощания Единородный (2Кор.8, 9; сн. Флп.2,7).

П. Правда.

К. Итак, не может равняться с преимуществами Божества человеческое; и многого ему не достает для сего. Поэтому Он (Христос) и сказал, как соделавшийся и мысли-мый подобным нам: «Отец Мой более Меня» (Ин. 14, 28), хотя по естеству Божества и равномерный Ему и не низший превосходства Родителя. Длина столпа десять локтей: ибо всесовершен как бы по высоте Божества Христос; а доходящее до десяти число принимается в Божественном Писании как знамение совершенства. У столпа верхушка золотая, а также и корпус золотой: так и воспринятый от Девы храм избыточествует обитанием естества высочайшего; а зо-лото есть символ Божества, имея преимущество во всем, по сравнению с веществами подобного рода. Подножие из серебра и двойное: так же и Христос светел и славен на земле, по написанному: «Бог Господь явися нам» (Пс.117, 27), – и как бы двойного разумения требует, ибо мыслится в Нем Бог и человек: потому что это, я думаю, значит двойное и серебряное подножие.

П. Ты уподобляешь правильно.

К. Но обрати внимание вот на что, друг мой.

П. Что такое?

К. Повелевши всю скинию обтянуть десятью покрывалами, прибавляет между прочим: «И сделай покрывала на козьей шерсти, чтобы покрывать скинию; одиннадцать покрывал сделай таких; длина одного покрывала тридцать локтей, а ширина четыре локтя; это одно покрывало: одиннадцати покрывалам одна мера. И соедини пять покрывал особо и шесть покрывал особо; шестое покрывало сделай двойное с передней стороны скинии. Сделай пятьдесят петлей на краю крайнего покрывала, для соединения его с другим, и пятьдесят петлей... на краю другого покрывала, для соединения с ним» (Исх. 26, 7–10). Что это значит, Палладий? Если покрывал (полотняных) Он навешивает десять, то почему же не равночисленны им покровы власяные (кожаные), но один кладется лишний, то есть одиннадцатый? Ибо "cоедини, – говорит, – пять покрывал особо и шесть покрывал особо» (Исх.26, 9).

П. Не могу сказать.

К. Но самое положение их уяснит искомое.

П. Каким образом?

К. Он говорит, что следует быть пяти покрывалам, сплоченным взаимно, также и другим пяти такого же вида и одинаковым образом противопоставленным. Поэтому, между тем как они воздвигнуты с обеих сторон и одно против другого, как бы с севера и юга или с востока и запада, одиннадцатая какая-то сторона средняя оставалась уже в небрежении, разделяя собою на части те десять, рассеченные надвое, по каковой стороне и простерт был одиннадцатый кожаный покров, крючками и петлями сдерживающий обе стороны. По подобию же других были и столпы этой стороны, только меньшие числом: ибо десять покрывал, как я уже наперед сказал, в длину простирались на двадцать восемь локтей, одиннадцатый же и самый средний между другими покров, будучи шириною в пять локтей (а те покрывала имели по четыре локтя), длиною простирался только до двадцатилокотной меры. Посему и говорит: «шестое покрывало сделай двойное с передней стороны скинии», дабы, излишне простертое, не повредило красоте скинии. Итак, в этой-то расположенной между другими и как бы одиннадцатой стороне и поставлены были священные и Божественные сосуды, в себе самих различно прообразуя Еммануила. Но, может быть, число это означает и то, что в последние времена века и как бы в час единонадесятый явился Христос и содержащая в себе Христа скиния, то есть Церковь.

П. Нет ничего безрассудного, как кажется, и этот смысл считать удобоприменимым.

К. После же речи о скинии и образов ее говорит: «Сделай двор скинии: с полуденной стороны к югу завесы для двора должны быть из крученого виссона, длиною во сто локтей по одной стороне; столбов для них двадцать, и подножий для них двадцать медных; крючки у столбов и связи на них из серебра. Также и вдоль по северной стороне – завесы ста локтей длиною; столбов для них двадцать, и подножий для них двадцать медных; крючки у столбов и связи на них... из серебра. В ширину же двора с западной стороны – завесы пятидесяти локтей; столбов для них десять, и подножий к ним десять» (Исх. 27, 9–12). Итак, обрати внимание на то, что первые покрывала были узки и доходили (только) до третьего десятка локтей, ибо ширина их четыре, а длина двадцать восемь; следующие же за ними так широки и длинны: ибо имели сто на сто и пятьдесят на пятьдесят, простираясь на востоке и западе и юге.

П. Но за тем что же за смысл этой прикровенной речи?

К. Не это ли есть древле ясно обетованное устами Исайи явившейся в последние времена Церкви: «Распространи место шатра твоего, расширь покровы жилищ твоих; не стесняйся, пусти длиннее верви твои и утверди колья твои; ибо ты распространишься направо и налево» (Ис.54, 2 – 3): ибо стесняемая вначале Церковь Христова затем уже расширяется к востоку и западу, северу и югу и доходит до всякого места.

П. Правда.

К. Заметь же то, что все другие столпы десяти покрывал и покрова среднего повелел покрыть золотом и утвердить на двойных, отделанных серебром подножиях. И какой смысл этого, о том сказано, как я думаю; столпы же длинных и широких покровов украшает иным способом. Их повелевает с головы до ног (с верхушки до подножий) как можно лучше украсить серебром, но утвердить на подножиях медных и посеребренных. И это есть образ Христа, ибо Он воссиял наподобие света, блистая лучами мысленными, как Бог, на что указывает серебро. А что светло и благозвучно на земле слово Его, то есть проповедь евангельская, на это косвенно указывает нам посеребренная медь: ибо, тогда как медь благозвучна, вещество серебра очень светло и ясно, это же свойственно и евангельским проповедям, и всякий может видеть, что слово Спасителя имеет ясность и чистоту высшего благочестия и как бы оглашает всю вселенную. Если же кто захотел бы видеть как бы прообразованными в таковых столпах святых Апостолов и Евангелистов, тот будет рассуждать справедливо: ибо и они суть истинно как бы посеребрены, вследствие причастия Христу светящему. Посему сказано: «и будет светлость Господа Бога нашего на нас» (Пс.89, 17). Называются же они и «светом мира» (Мф.5, 14), как бы (светильники) водруженные в посеребренной меди: ибо утверждением для них служит то, что они пользуются словом светлым и благозвучнейшим, поскольку "Господь, – сказано, – даст глагол благовествующим силою многою» (Пс.67, 12). «Как прекрасны на горах ноги благовестника», – написано (Ис.52, 7).

П. Глубоко слово, но к истине близко.

К. Итак, с окончанием заповедей и о покрывалах, обращается к составу елея и мира, а равно и курений, так говоря: «И вели сынам Израилевым, чтобы они приносили тебе елей чистый, выбитый из маслин, для освещения, чтобы горел светильник во всякое время; в скинии собрания вне завесы, которая пред ковчегом откровения, будет зажигать его Аарон и сыновья его, от вечера до утра, пред лицем Господним. Это устав вечный для поколений их от сынов Израилевых» (Исх. 27, 20–21).

П. И что же это значит?

К. Я думаю, что эта прикровенная речь есть мудрая и имеет настоятельнейшую нужду в изъяснении: ибо семь лампад непрестанно горящих и светящих в святой скинии, весьма легко можно уподобить освещению Христову, имеющему достаточную силу к осиянию и возжжению и наполнению ума верующих: потому что число семь везде указывает на значение совершенства, как, например, в изречении: «бесплодная рождает семь раз» (1Цар. 2, 5), то есть весьма много и сколько нужно было к довольству. Возжигают же лампады Аарон и остальные следовавшие за ним священники: ибо исходящее от Христа освещение как бы неугасимым сохраняется в церквах посредством честной жизни предназначенных к священству, которые правым тайноводством осиявают ум верующих: потому что это, я думаю, значит возжигание лампад от вечера до утра. Темнотою же я считаю исходящее от диавола заблуждение и, как бы какою мысленною ночью настигающею умы людей, – бессветные и неясные басни нечестивых еретиков. Итак, постоянно и непрестанно видим был бы свет Спасителя в церквах, если бы учители их правильно истолковывали Божественные и евангельские проповеди. Елей же чистый: ибо от дрождей и всякой нечистоты совершенно свободно правое и истинное и не имеющее примеси дурного слово о Божественных догматах, которое всегда поддерживает освещение Спасителя, не само от себя прибавляя что-либо к светлости Христа (потому что вполне безумно было бы думать, что Он нуждается в человеке), но потому, что Христос, пребывая светом истинным и сиянием Отца (ср. Евр.1, 3), в правом учении учителей является умам верующих тем, что Он истинно есть.

П. Но почему говорит: «елей чистый, выбитый из маслин»? Вероятно, самая точность указания заключает в себе какое-либо из необходимых умосозерцаний.

К. Ты рассуждаешь превосходно, и я скажу тебе то, что мне пришло на ум. Не из одних маслин у нас, Палладий, есть обычай искусным в том людям добывать елей, но и из многих Других не подлинных и более грубых (землистых) семян. И подлинный, истинно из маслин добытый будет наилучшим (самым испытанным), поддельный же, как бы насилием и искусством добытый и как бы не истинный есть тот, говорю, который извлечен из более грубых семян. Итак, елей из маслин весьма легко можно уподобить слову чистому и истинному и вышнею мудростью подаваемому достойным. Изобретенное же человеческими помышлениями и демонским наваждением подобно тому елею, который приобретается вследствие искусства некоторых и барышничества и имеет незаконное употребление. Бесполезно и отверженно таковое слово и вполне не совершенно к просвещению ведением о Христе. Посему оно и не приемлется в церквах, не имея ни благоухания Святого Духа ибо никто не говорит Господь Иисус, «только Духом Святым», – (1Кор. 12, 3), ни подлинности и чистоты истины и пригодности к полезному употреблению. Замечай же, что закон сынам Израилевым повелевает приносить елей из маслин: ибо, как я сказал ранее, плодом от нас и дароприношением духовным Богу будет слово истинное, не допускающее просвещению от Христа немоществовать в тайноводствуемых. Вне завесы – и положение лампад и возжжение, ибо, пребывая по естеству светом, Христос не нуждается в свете, но нам, сущим вне Божества, как произведенным, посылает Свой свет. Внутри же, за завесою (Евр.6, 19) был кивот, служивший предызображением и образом Христа.

П. Ты хорошо сказал.

К. Затем сказано: «И сказал Господь Моисею, говоря: возьми себе самых лучших благовонных веществ: смирны самоточной пятьсот [сиклей], корицы благовонной половину против того, двести пятьдесят, тростника благовонного двести пятьдесят, касии пятьсот сиклей, по сиклю священному, и масла оливкового гин; и сделай из сего миро для священного помазания, масть составную, искусством составляющего масти: это будет миро для священного помазания; и помажь им скинию собрания и ковчег... откровения, и стол и все принадлежности его, и светильник и все принадлежности его, и жертвенник курения, и жертвенник всесожжения и все принадлежности его, и умывальник и подножие его; и освяти их, и будет святыня великая: все, прикасающееся к ним, освятится; помажь и Аарона и сынов его и посвяти их, чтобы они были священниками Мне. А сынам Израилевым скажи: это будет у Меня миро священного помазания в роды ваши; тела прочих людей не должно помазывать им, и по составу его не делайте... подобного ему; оно – святыня: святынею должно быть для вас; кто составит подобное ему или кто помажет им постороннего, тот истребится из народа своего» (Исх. 30, 22–33). Итак, о качестве, а также и о составе и затем о неравенстве в весе названных видов ароматов я не имею ничего сказать: ибо любезна истина привыкшим хорошо мыслить. Елей же, смешанный с ароматами, может означать, как я думаю, освящение во Христе чрез Святого Духа, подаваемое обретшим милость, по написанному: «умастил елеем голову мою» (Пс.22, 5). Помазуется же скиния и все, что в ней, ибо и место становится причастным освящению чрез обитающего в нем. Освящаются также и сосуды приличным для них способом, потому что они полезны для служения Богу; и «прикасаяйся им освятится». Итак, неприкосновенно для нечистых святое и священное: ибо «Что общего у света с тьмою», по написанному (2Кор. 6, 14)? Запрещает же совершенно делать себе самим подобный состав елея: ибо одному только Богу свойственно освящать, и это дело надлежит Ему как истинно изрядное; естеству же произведенному и сотворенному как возможно когда-либо освящать других? Ибо оно едва приобретает освящение от принятия свыше. Прилично же было бы воззвать к нему голосом святых: «Что ты имеешь, чего бы не получил?» (1Кор. 4, 7) И Иоанн говорит о Единородном, что «И от полноты Его все мы приняли» (Ин. 1, 16) – и: «не мерою дает Бог Духа» (Ин.3, 34); но Сам, будучи источником освящения, Он сообщает Духа Достойным и освящает разумную тварь. «Плоть же человеча, – говорит, – да не помажется им», хотя и заповедал помазывать им Аарона и сосвященнодействующих ему. Итак, род священный выше человеческого рода, как причастный Христу, Который выше твари. Посему-то, возводя нас к высшему естества достоинству и как бы отделяя от земного, Он присоединяет к вышним; ибо говорит: «и отцом себе не называйте никого на земле: ибо один у вас Учитель-Христос, все же вы-братья» (Мф.23, 9, 8). Наказываются потреблением дающие от него (елея) иноплеменнику, ибо сказано: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» (Мф.7, 6): потому что передавать беззаботно неверным еще сокровенное и приличествующее одним святым есть дело полное опасности, ибо не освящается еще не посвященное и чрезмерно недугующее нечистотою, но уже очищенное святым крещением.

П. Правда.

К. Таким же образом и на одинаковом основании повелел делать состав и фимиама, говоря: и ты «возьми себе благовонных веществ: стакти, ониха, халвана душистого и чистого ливана, всего половину, и сделай из них искусством составляющего масти курительный состав, стертый, чистый, святый, и истолки его мелко, и полагай его пред ковчегом откровения в скинии собрания, где Я буду открываться тебе: это будет святыня великая для вас; курения, сделанного по сему составу, не делайте себе: святынею да будет оно у тебя для Господа; кто сделает подобное, чтобы курить им,... истребится из народа своего» (Исх. 30, 34–38). И об этом речь опять показывает нам, что изрядное и свойственное высшему всех естеству не принадлежит существенно ничему из сотворенного и, что касается до достоинства и превосходства почестей, совершенно ничего нет общего у твари с Творцом и Владыкою. Вспомним же сказанное нами о том, что и золотой алтарь и самый «сложеный и благовонный» фимиам есть Христос и что тем и другим знаменуется для нас Сам Еммануил. Итак, относя фимиам (ибо он чрезвычайно благовонен) ко Христу, не будем делать себе фимиама подобного ему: другого, кроме Его, совершенно никого не примем, как несчастные иудеи – сыны беззакония: ибо они изобличены будут как составившие для себя фимиам наподобие того благовонного и истинно избранного фимиама, который от Бога и Отца, явившего нам воню разума Своего в Сыне, чрез Которого и мы благоухаем, не составивши сами себе фимиама благовонного, но будучи причастниками того фимиама, помазанные благодатью Духа и стараясь Стяжать себе славу жизнью во Христе.

П. Итак, во всем, как кажется, бывшем в святой скинии, предызображается для нас таинство Спасителя.

К. И кроме того ты еще более удивился бы, если б узнал, то и сами искусностроители святой скинии как бы в самих себе изображают Христа.

П. Каким образом, скажи: ибо я не могу понять.

К. Написано еще: «И сказал Господь Моисею, говоря: смотри, Я назначаю именно Веселеила, сына Уриева, сына Орова, из колена Иудина; и Я исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством, работать из золота, серебра и меди..., резать камни для вставливания и резать дерево для всякого дела; и вот, Я даю ему помощником Аголиава, сына Ахисамахова, из колена Данова, и в сердце всякого мудрого вложу мудрость, дабы они сделали всё, что Я повелел тебе» (Исх.31,1–6). Итак, заметь, что делами художественными руководствует Веселеил, Елиав же производит работы.

П. Что же это значит?

К. Так узнай: Иуда и Дан – оба от Иакова, но один от свободной Лии, другой же от служанки Валы (См. Быт. 29:35, 30:5–6). Итак, Веселеил есть ясный образ явившегося нам от племени Иудина по плоти Христа и от естества истинно свободного, то есть Божественного и высочайшего. Но и Елиав весьма хорошо представляет собою происшедших как бы от рабыни – Иерусалима – соработников Христу Апостолов и Евангелистов: ибо они были соработниками Богу, как бы трудящемуся и прилагающему искусство в устроении церквей. Приносили же от своего усердия и благорасположения на дела скинии и все смысленные сердцем, служа образами имевших быть по времени учителей, которые имеют усердие и заботливость о том, чтобы делать дела Божий и все, что клонится к пользе Церкви Христовой.

Ясно ли для тебя, Палладий, и достаточно ли полно слово, сказанное нами о святой скинии и о бывшем в ней?

Палладий. Ясно – весьма, но вовсе не полно.

Кирилл. Так не хочешь ли, мы весьма охотно снова перейдем к тому, что кажется недостаточным в рассуждениях о ней? Ибо ты, по всей вероятности, считаешь нужным, чтобы присоединено было слово, объясняющее то, каким образом она была воздвигнута, и когда, и как расположено было заключавшееся в ней, и что такое оправдания и законы, обновление и освящение и суды.

П. Да, скажи еще о каждом из этих предметов: ибо ты рассуждаешь правильно.

К. Итак, я буду говорить, ты же, в свою очередь, будь снисходителен, приняв во внимание полнейшую трудность подлежащего рассмотрению, и если, может быть, я что-либо скажу далекое от основательности и отступающее от надлежащего смысла, ты изменяй и поправляй: ибо я сделаю тебя сподвижником и помощником моей речи.

П. Приступай, с Божией помощью.

К. Итак, когда совершены были как следует дела святой скинии, а равно и каждая из принадлежностей ее мудро и искусно была сделана, по образцу красоты, показанному на горе, Господь сказал Моисею, говоря: «в первый месяц, в первый день месяца поставь скинию собрания» (Исх.40, 2). И чрез несколько слов еще: «В первый месяц, – сказано, – второго года, в первый день месяца поставлена скиния. И поставил Моисей скинию, положил подножия ее, поставил брусья ее, положил шесты и поставил столбы ее» (Исх.40, 17–18). И так воздвигнута была, по изволению Божию, древняя скиния, весьма хорошо предоткрывавшая в себе образы Церкви, мыслимой во Христе. Исследуем же, если угодно, причины того, почему она воздвигнута была именно Моисеем, а об Иисусе Навине на этот раз умалчивается, хотя он всегда предстоял всеизряднейшему Моисею, восходил с ним на гору Синай и по гласу Моисея воевал и выводил полки в сражение с Амаликом: ибо некогда он (Моисей) сказал ему: «выбери нам мужей, и пойди, сразись с Амаликитянами; завтра» (Исх.17, 9). И он ополчился и победил (Исх.40, 10 , 13). Не достойно ли исследования то, какое основание этого?

П. Совершенно так.

К. Итак, если кто решится сколько возможно тщательно исследовать смысл таинства в каждом из сделанного, тот изумленный скажет: «о глубина богатства и премудрости и разума Божия» (Рим. 11, 33)! Ибо смотри, как и глубок и необходим смысл в каждом: с восходящим на гору божественным Моисеем восходит вместе Иисус; ибо не иначе доступен Отец, как только через Сына. И истинно то, что говорит Он: «никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14, 6). Посему и самим святым возможен доступ только во Христе, и не может кто бы то ни было воспрянуть, как бы на гору, к высокому некоему и превознесенному созерцанию, но даже, я думаю, и быть близ Бога, то есть по способу союза жития в Духе и освящении, если не будет с ним Еммануил, Который и недостижимое для человеков делает доступным и легко достигаемым. Об этом-то, я думаю, сказано устами Исайи: «всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими» (Ис.40, 4): ибо во Христе для нас и крутое делается ровным, и шероховатое – удобопроходным, и неудобопроходное – гладким и низменным; ибо, как еще говорит негде тот же пророк, «Путь праведника прям; Ты уравниваешь стезю праведника» (Ис.26, 7). Итак, необходимо совосходит Иисус с божественным Моисеем: ибо Отец доступен, как я сказал, чрез Сына, и Он есть Посредник, чрез Себя Самого соединяющий нас (с Отцом) и возводящий на преестественную высоту. Ополчился же (Иисус Навин) с избранными мужами и победил Амалика: ибо Христос, избравши святых, начатком которых были Божественные ученики, победил началовождя века сего. Но Моисей был повелевавшим: ибо под законом был Сын (ср.: Гал.4, 4), хотя и Законоположником пребывая как Бог. И время ополчения было не на тот самый день, в который было дано повеление Моисея, но заутра, то есть перенесено было на другое время: ибо закон предвозвестил будущее и содержим ясное повествование о делах Спасителя, если разумеется духовно. По сей-то причине, как я думаю, и святую скинию воздвиг Моисей: ибо не бесполезно для устроения Церкви наставление чрез закон, потому что он детоводит ко Христу, который есть Глава Церкви и всякое устроение, «столп и утверждение истины», как написано (1Тим. 3, 15). Так и к иудеям возгласил Христос: «Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне» (Ин. 5, 46). Посему созидает и Моисей, то есть наставление чрез закон, Церковь Христову, предоткрывая как бы еще в тенях таинство ее. Лицо Моисея иногда представляет собою данный чрез него закон, как сказано правильно и в евангельских притчах: «у них есть Моисей и пророки» (Лк. 16, 29).

П. Ты сказал правильно.

К. Что же обозначается тем, что святую скинию надлежало водрузить в один день и притом в новомесячие первого месяца и во второй год (Исх. 40, 2, 17–18), об этом мы скажем теперь, исследуя истинное и кажущееся наилучшим для читателей: ибо день один указывает на то вожделенное для нас и спасительное время, в которое Единородный, соделавшись человеком, смертию Своей Плоти стяжал Богу и Отцу сущих на земле. Время же это было одно из всех: «умерший... умер однажды,... уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти», по Писаниям (Рим. 6, 7, 10, 9): ибо мы уже не будем ожидать, что Сын умрет за нас и за духов, которые в аде, и что будет второй «начаток умершим» (1Кор. 15, 20): потому что если не будет смерти, то как же будет и воскресение? Итак, можно, не говоря лжи, сказать, что время этого одно, как я сказал недавно, и день один, о котором и пророк упомянул, говоря как бы от лица Бога: «во время благоприятное Я услышал Тебя, и в день спасения помог Тебе» (Ис.49, 8). Пишет же и божественный Павел: «теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения» (2Кор. 6, 2), в который Христос воскрес из мертвых, разрушив страшную державу смерти, когда и святых Апостолов, как бы каких строителей и духовных художников Церкви из язычников, поставил, говоря: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28, 19–20): ибо разве ты не то считаешь устроением Церкви?

П. Что ты имеешь в виду?

К. Преданную святыми тайноводителями веру и проповеданное ими житие, разумею во Христе и единение с Богом, совершаемое чрез святое крещение и причастие Святого Духа; ибо так взывает к нам Павел, говоря: «краеугольным камнем, на котором … возрастает в святый храм в Господе, … в жилище Божие Духом» (Еф.2, 20–22; 1Пет. 2, 5), потому что древле Христос предызображаем был как бы в различных сосудах в святой скинии, как золотой кадильник, как кивот, как светильник, а равно и как трапеза и бывшее на ней. В настоящее же время, я думаю, каждый из уверовавших называется домом и храмом Божиим, имея обитающего в себе Христа: ибо Он «вселяется... верою в сердца» наши, как написано (Еф.3, 17), один и тот же пребывая по естеству, хотя и мыслится с плотию, ибо «один Бог Отец, из Которого все, ... один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им» (1Кор. 8, 6), в различных же свойствах Божества имея в Себе как бы многообразие и различно мыслимый: потому что Он существует в нас как Слово Божие, и Премудрость, и Свет, и Жизнь, и Хлеб животный, и Сходящий с небеси

(Ин. 1, 14; 1Кор. 1, 24, 30; Ин. 8:12, 12:46, 14:6, 6:51).

П. Я понял, что ты говоришь.

К. Итак, время вочеловечения и вожделеннейший день воскресения из мертвых предызображен был для нас древле словами Бога: «первый месяц … поставь скинию» (Исх. 40, 2). Слова же: «в первый день месяца» (там же) – можно рассматривать, Палладий, как с пользою и необходимостью присоединенные: ибо как начало месяца есть первый из дней в нем, то есть новомесячие, так и как бы некоторое начало нового века и наступление новости времен есть время пришествия; потому что «во Христе, тот новая тварь; древнее прошло» (2Кор. 5, 17; сн. Гал.6, 15). Воссиявает же как бы нам век после настоящего будущий, ныне как бы еще в надежде видимый, тогда же и истинно имеющий наступить, когда Христос снова воссияет нам со святыми Ангелами во славе Отца, имея взять с Собою и ввести в давно ожидаемую славу и Царство решившихся ходить в новости жизни и в терпении обогатившихся отличнейшею красотою евангельского жития. А что «нова тварь» и как бы новое поколение времен и вещей во «Христе», это очень ясно указывает гадательное значение «месяца первого», в который на земле являются мягкие и свежие травы, совершается распускание растений и виднеется многообразная красота луговых цветов, при радостном весеннем благоухании; ибо как бы в таковое же время Христос воззвал Церковь из язычников, так говоря: «встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди! Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал; цветы показались на земле;» (Песн.2, 10–12): ибо снова зацвело естество человека, как бы какое растение, быв иссушено смертью по причине преступления Адамова и владычествовавшего над всеми нами греха. Слышу же Христа, говорящего и чрез одного из святых пророков: «Я тот же, Который сказал: `вот Я!`», как весеннее время «на горах» (Ис.52, 6–7): ибо что производит весна в горах и лесах, увенчивая растения новою отраслью, то же и в нас совершило пришествие Спасителя нашего, бывшее по порядку времен как бы во второе лето, а не в первое время, в которое был закон и лик пророков и в которое властвовала смерть: «ибо царствовала смерть от Адама даже до Моисея» (Рим. 5, 14). Итак, как бы во второе лето, то есть как бы во время, следовавшее за первым, в которое был закон, воссияла Церковь из язычников, имея обитающим в себе Христа – кончину пророков и закона (ср. Рим. 10, 4 и Мф.5, 17). Не кажется ли тебе, что слово наше направляется к решению прямому и истинному?

П. Совершенно так.

К. Думаю же я, что истиннейшая скиния предвозвещена нам устами Исайи, говорящего как бы к каждому из званных в вере к праведности: «очи твои узрят Иерусалим, города богатые, кущи, которые не поколеблются, ниже подвигнутся колие храмины его, и ужя его не преторгнутся в вечное время» (Ис.33, 20); ибо Церковь есть град Божий, о котором и божественный Давид воспомянул, говоря: «Славное возвещается о тебе, град Божий!» (Пс.86, 3): она богато украшена вышними и небесными дарованиями и имеет непоколебимое в твердости стояние, водружение и пребывание, ибо «врата адова не одолеют ее», по слову Спасителя (Мф.16, 18).

П. Ты рассуждаешь весьма правильно и правдоподобно.

К. А что, когда воздвигнута была скиния, надлежало быть расположенным в порядке тому, что было в ней, а не разбросанно и небрежно, этому научает всех Владыка Бог, говоря: «и поставь в ней ковчег откровения, и закрой ковчег завесою; и внеси стол и расставь на нем все вещи его, и внеси светильник и поставь на нем лампады его; и поставь золотой жертвенник для курения пред ковчегом откровения и повесь завесу у входа в скинию.... и поставь жертвенник всесожжения пред входом в скинию собрания; и поставь двор кругом и повесь завесу в воротах двора» (Исх. 40, 3–6, 8). Но в этом можно видеть, что внесены в святую скинию священные сосуды; приличествующее же каждому и отдельное место еще нельзя ясно видеть. Так не желаешь ли, мы соберем тонкие и точные сведения о такого рода относящихся к скинии повелениях?

П. Весьма охотно.

К. Итак, Бог сказал священному Моисею: «И сделай завесу из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и крученого виссона; искусною работою должны быть сделаны на ней херувимы; и повесь ее на четырех столбах из ситтим, обложенных золотом, с золотыми крючками, на четырех подножиях серебряных; и повесь завесу на крючках и внеси туда за завесу ковчег откровения; и будет завеса отделять вам святилище от Святаго – Святых. И положи крышку на ковчег откровения во Святом – Святых. И поставь стол вне завесы и светильник против стола на стороне скинии к югу; стол же поставь на северной стороне.... И сделай завесу для входа в скинию из голубой и пурпуровой и червленой шерсти и из крученого виссона узорчатой работы; и сделай для завесы пять столбов из ситтим и обложи их золотом; крючки к ним золотые; и вылей для них пять подножий медных» (Исх. 26, 31–37). Но об этом сказано сие; об умывальнице же следующим образом: «сделай умывальник медный для омовения и подножие его медное, и поставь его между скиниею собрания и между жертвенником» (Исх.30, 18) Ясно ли для тебя сказанное о каждом предмете?

П. Не так ясно: я нахожусь в затруднении, уверяю тебя, и. что значит это, сказать не могу.

К. Итак, на каждое из предложенных предписаний, взявши полезное для их рассмотрения, я сделаю, как могу, ясное и удобопонятное толкование. Воздвигнута, Палладий, в пустыне святая скиния как бы в двояком положении и виде: одна часть ее была внутреннейшая, имя же ей – Святая Святых; преддверием же как бы некоторым к ней и первою около нее частью была та, которая называлась Святое. И во внутреннейшую скинию был поставлен кивот, имея на четырех золотых столпах завесу, искусно сделанную из голубой, пурпуровой и червленой ткани и крученого виссона. Но уже сказавши и, как я думаю, достаточно о виссоне, о пурпуровой, червленой и голубой шерсти, удалим тождесловие, а скажем на настоящий раз лишь следующее: завеса на четырех золотых столпах, основания (стояла) которых были серебряные, проявляла тогда таинство Христа: ибо разве не назвал для нас завесою Тело Христа и мудрый Павел, так говоря: «егоже» (то есть вход во святая) «имея дерзновение входить … путем новым и живым, завесу,... то есть плоть Свою» (Евр.10, 20, 19.)

П. Ты сказал правильно.

К. Так усматривай же как бы в сени и гадании, что Слово, будучи Бог и от Бога Отца по естеству, было, как бы в золотом и негниющем кивоте, в воспринятом от Девы храме: ибо нетленно и честно Тело Христа; едва же и не таился Он как бы за завесою, принявши плоть. Говорим, что таится рожденное от Бога Слово не так, чтобы Оно ограничивалось малым телом: Сын существует везде и во всем, но таится смотрительно и выжидает времени явления. Время же явления всем есть воскресение из мертвых: ибо прежде честного креста Он заповедовал святым ученикам, «запретил им объявлять о Нем», так написано (Мф.12, 16). После же того, как, претерпевши смерть, Он воскрес, говорит: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф.28, 19). Итак, завеса повешена была на столпах, скрывая внутри кивот, и была образом Христа, подъемлемого на высоту проповеданиями святых Евангелистов и в славе Божества видимого для находящихся в святой скинии, то есть в Церкви. Столпов четыре, золотых и посеребренных: равночисленны им и Евангелисты, светлые и честные. Итак, положен был кивот, а сверху донизу доходившая завеса из виссона, пурпуровой и других шерстей девала его невидимым. С верху же завесы и расположенных направо и налево Херувимов давал откровения Бог, показывает, что Он выше всей твари и что даже все высочайшие из разумных существ, то есть Серафимы, ниже Божественной и неизреченной славы и копьеносят даже Сыну, хотя Он и соделался плотию и был как бы в уменьшении равенства пред Отцом, так как стал человеком. Поэтому и сказал Сам: «Отец Мой более Меня» (Ин. 14, 28). Будучи же равен Родившему по естеству, говорит, что соделался меньшим Его только по человечеству. Посему и в святой скинии вокруг завесы Херувимы, и те копьеносят Сыну как Богу. Также над самою завесою, которая была образом Христа, мыслится Бог: ибо сказано: «и познан буду тебе оттуду, и возглаголю тебе» (Исх. 25, 22): потому что Отец выше всей твари и Самого Еммануила, не постольку, поскольку Он мыслится и есть Бог, – ибо Он по всему равен Богу, – но по отношению к образу раба и мере человечества.

П. Как тонко слово и глубоко.

К. Однако же не удаляется от цели.

П. Соглашаюсь.

К. По установлении же таковом кивота «и поставь золотой жертвенник, – говорит, – для курения пред ковчегом» (Исх. 40, 5). А что «золотой жертвенник» есть Христос, об этом, мне кажется, достаточно сказано нами. Полагается же он пред кивотом, над которым была завеса, а вокруг – Серафимы и выше всего – Бог, как бы принимающий несравненное благоухание Еммануила: ибо «не сделал греха, и не было лжи в устах Его», как написано (Ис.53, 9); посему и Сам сказал: «Отец любит Сына» (Ин. 3, 35). Приятны же Богу и мы, благоухая миром Христовым, в чем уверит и Павел, пишущий: «Но благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать во Христе и благоухание познания о Себе распространяет нами во всяком месте. Ибо мы Христово благоухание Богу» (2Кор. 2, 14–15).

П. Ты сказал правильно.

К. Проникая взором в написанное, мы поймем точно, что кивот поставлен был на стороне святой скинии, которая к западу; пред ним же золотой алтарь в месте восточном: ибо восток и запад, север и юг исполнены Христа. Так и место для светильника – южная сторона скинии, для трапезы же – северная. И что обоими этими предметами означается Христос, мы уже прежде показали в длинной речи: ибо что Христос есть свет, на это указывает светильник; а что Он есть жизнь и хлеб животный, на то указывает трапеза и то, что было на ней. Только о том еще размысли и взирай вот на какое таинство: самая южная – страна иудеев, а самая северная – страна язычников. Итак, из положения обоих, то есть светильника и трапезы, желающие очень легко могут понять, что Христос воссиял как свет иудеям и у них проповедовал: «Я есть свет» (Ин. 8, 12): ибо Он «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф.15, 24). И их «обетования», по Писаниям (Рим. 9, 4). Поскольку же они не приняли света истины, то Он соделался жизнию и хлебом с небеси для язычников. И язычники не без света: это ты можешь узнать из того, что свет светильника достигал и северных частей скинии. Так как святая скиния была тесна, то ничего нет безрассудного думать, что светильник едва не рядом поставлен был с трапезою, хотя и к югу имел место. Являет же нам и иначе сей образ, что, когда сияет свет Божественный, то достойным можно бывает причаститься Христа, как хлеба животного и истинного. Пишет также еще и божественный Павел, что язычники соделались «сотелесниками и сопричастниками» Христа (Еф. 3, 6). Сотелесниками же и сопричастниками язычники сделались исполняемые светом, то есть мысленным, когда «день озаряет и денница возсиявает» в уме, как сказал некто из учеников Спасителя (2Пет. 1, 19). Когда так расположено и устроено было находившееся в Святом Святых, Он повелел сделать занавес или завесу из голубой, пурпуровой и червленой ткани и крученого виссона (Исх. 26, 36). И сказал, чтобы ее непременно простерли над входами в скинию, повесив ее на пяти позолоченных столпах, подножия которых медные. И простертое над дверями именует занавесом потому, думаю я, что он с помощью малых колец отдергивался, открывая вход; но, будучи потом задернут и простираясь во всю свою ширину над дверьми, скрывал Святое. Пять же столпов позолоченных и с медными подножиями предызображают явившихся как бы в пятое время, в которое было пришествие Христа, чителей и вождей церковных; которые, право уча слову истины, суть честны как золото и благозвучны как медь, потому что «По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их» (Пс.18, 5; сн. Рим. 10, 18), и которые искусным и богодухновенным тайноводством открывают как бы вход желающим войти во Святая Святых. Итак, Святая Святых, то есть внутреннейшая скиния, закрыта была завесою. Прямо же ко второй прилегала и пристроена была первая скиния, имевшая алтарь для приношений, на котором совершались всякое кровавое приношение, хлебные приношения и ливан, и всякая жертва, и возлияние; и кроме алтаря еще медная умывальница. Место же алтарю было пред дверьми скинии, очевидно внешней, а умывальнице – по самой средине скинии.

П. Какой смысл имеет это новое твое замечание?

К. Все в Священном Писании, Палладий, точно, и совершенно ничего в нем нет напрасного: ибо смотри, как это загадочное предписание показывает нам, что закон детоводит ко Христу. Алтарь служения по закону ставится у самого входа в Святая Святых: ибо закон приводит нас только к началам таинств Христа и как бы к первым входам в точное познание Его, но никоим образом не вводит во Святая Святых, то есть во внутреннейшую скинию, в которой Христос существует многовидно – как Слово Божие, как свет, как хлеб животный, как воня благоухания Богу и Отцу. Не думаешь ли ты, что эти предуготовительные действия служения по закону были стихиями и началами глаголов Божиих?

П. Правда.

К. А что «закон ничего не довел до совершенства, ... ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (Евр.7:19, 10:4), это узнаешь ты тотчас и без большого труда, как только вдумаешься в употребление умывальницы. Поставлена была она в средине первой скинии светлая и со всех сторон видимая, служа к предварительному омовению водой ее входящих во Святая Святых: ибо так положено было иереям законом о сем. Итак, Даже и кажущееся совершение в законе несовершенно, предуказывая собою очищение чрез святое крещение, которое измывает род священный, разумею оправданных в вере, которым и божественный ученик провозгласил, говоря: «вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1Пет. 2, 9). Должно знать также, что если над дверью внешней скинии распростерта была завеса, дабы не было обнажено и видимо для находящихся совне Святое, то есть первая скиния, в которой находился законный алтарь (кадильный), то образ сей, думаю я, опять означает то, что даже и сам закон не был ясен для читающих его: ибо буква закона имеет на себе покров и покрыта и облечена некоторою неясностью, как бы какой сенью.

П. Это так.

К. Итак, в первой скинии поставлена была умывальница и алтарь, во второй же и внутреннейшей – кивот и светильник, а также и золотая кадильница, на которой воскурялся тонкий фимиам, потом трапеза и хлебы. Упоминает же божественный Павел и о «золотом сосуде с манною» (Евр.9, 4). Называет он нам также и жезл Ааронов, о котором говорит, что он положен был во Святом Святых, говорит, как сведущий в Священных Писаниях, и зная весьма хорошо изреченное Богом в известные времена и повеленное Им блаженному Моисею. Знал он и находившуюся в первой скинии трапезу и светильник. А пишет он таким образом о двух заветах: «Говоря `новый`, показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению. И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное: ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется Cвятое. За второю же завесою была скиния, называемая Святое Святых, имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета, а над ним херувимы славы, осеняющие очистилище; о чем не нужно теперь говорить подробно» (Евр. 8:13, 9:1–5).

П. Но если бы кто захотел полюбопытствовать и сказал бы, что должно высказать причины всего этого устройства, то какая об этом у нас была бы речь?

К. Речь та, Палладий, что одно повелено было Богом прежде устроения святой скинии, а другое после сего: ибо в книге Исход и еще прежде, нежели показаны были образы святой скинии и даны повеления касательно ее, Он, зная будущее, изрек слово о золотой стамне (Исх. 16, 33). После же водружения целой скинии в книге Чисел найдем жезл Ааронов внесенным во Святая Святых (Чис.17, 10). А в книге Левит Бог присоединяет еще законоположение о светильнике, а также и о трапезе, находившейся в первой скинии (Лев. 24, 2 и далее). Будучи же сведущим в законе, премудрый Павел совершенно ничего не опускает из бывшего, но упоминает первое, среднее и последнее.

П. Ты сказал превосходно. Так растолкуй о каждом предмете в частности ясно и раздельно: потому что, конечно, сказанное об этом имеет глубокий смысл.

К. Да, ты говоришь правильно: ибо таково поистине дело. И я начну свое толкование со стамны. Наподобие дождя ниспосылал Бог сынам Израилевым манну в пустыне: она была для них пищей и хлебом свыше и с неба. Но не до чувственного лишь простиралось совершавшееся: ибо как бы посредством образа и сени оно возводило ум к мысли, что по времени придет к нам свыше и от Отца Слово, как бы хлеб с неба, как и божественный Давид показывает нам, говоря: «хлеб небесный дал им. Хлеб ангельский ел человек» (Пс.77, 24–25). И не говорим того, что чувственная манна есть хлеб с неба и ангельский: ибо дух питается духовно, тело же – сообразно собственному естеству, то есть телесно. Пища же ангелов и хлеб, приличествующий небесам и вышним духам, есть рождаемое от Бога Отца Слово. Итак, манна означала Христа. Но никакой пользы не приносил бы образ, если бы в нем не показываема была истина, то было сенью ее, не ради себя самого собственно бывши, но чтобы в нем живописуемо было нечто лучшее. Посему Христос мудрую делал укоризну народу Иудейскому за то, что он не Ему более удивлялся, как истине, но Моисею, служителю образов. Он так сказал: «истинно, истинно говорю вам не Моисей дал вам хлеб с неба… Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру.... Я есмь хлеб жизни» (Ин. 6, 32–33, 35). Итак, поставивши манну образом сшедшего свыше и с неба Слова, Бог изрек и о стамне. Написано же так: «И сказал Моисей: вот что повелел Господь: наполните [манною] гомор для хранения в роды ваши, дабы видели хлеб, которым Я питал вас в пустыне, когда вывел вас из земли Египетской. И сказал Моисей Аарону: возьми один сосуд..., и положи в него полный гомор манны, и поставь его пред Господом, для хранения в роды ваши. И поставил его Аарон пред ковчегом свидетельства для хранения» (Исх. 16, 32–34). Как говорили мы, что кивот, заключавший в себе слово Божественное, означал Еммануила, ибо Слово Божие было, как бы в святом храме, в храме воспринятом от Девы: так точно и златая стамна, заключавшая в себе чувственную манну, являет нам свыше сшедшее и животворящее Слово, то есть от Отца, как бы в священном и нескверном теле. Полна же была стамна манны, потому что «в Нем обитает вся полнота Божества телесно», по слову блаженного Павла (Кол. 2, 9). И «не в меру... дает Духа» (Ин. 3, 34): ибо Христос всесовершен. Положена же была стамна в соблюдение в роды сынов Израилевых: ибо Христос нетленен и всегда пребывает и весьма знаем всегда и во всякое время. И находится пред Господом, то есть пред очами Отца: ибо когда Единородный соделался подобным нам, тогда и «вниде во Святая» Святых, «большею и совершеннейшею скиниею,... в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие», как написано (Евр.9, 11–12, 24). И не Себя Самого Он поставляет пред лицем Отца, но нас как бы в Себе Самом, хотя мы и удалены были от лица и как бы от очей Его по причине преступления в Адаме и господствовавшего над всеми греха. Посему во Христе мы возымели «приведение и дерзновение ко входу во Святая", как сказал нам мудрый Павел (Еф.2, 18 и Евр.10, 19): ибо как совосстали мы и совоссели «на небесных во Христе» (Еф.2, 6), так опять в Нем и явились пред лицем Отца. О священной стамне сказано да будет сие; а теперь скажем, если угодно, о том, что и самый жезл Ааронов означает Христа.

П. И очень.

К. Итак, Корей, а также Авирон и к тому еще Дафан происходили от колена и крови Левия; и тогда как им поручена была установленная определением свыше «служба в святой скинии», как сказано (Чис.16, 9), они возжаждали славы Моисея и Аарона, сами себе восхищая честь, но не званные к тому от Бога (ср. Евр.5, 4); и надмеваемые неукротимою дерзостью, весьма гордясь, они делают неудобоносимый и даже совершенно несносный наговор против обоих; как оставляющие стадо волы, они удаляются и, оттрясая служение Богу, убеждают и других нечестивцев отступить вместе с ними. Но за свою дерзость они понесли наказание: ибо земля, разверзши уста свои, низвела в ад надменных людей вместе со сродниками, шатрами и имуществами их (Чис.16, 31–33). Желая же сделать для всех ясным, что определением свыше, а не по желаниям Моисея назначен был Аарону преимуществующий в священстве чин, Законоположник сказал к превосходнейшему Моисею: «скажи сынам Израилевым и возьми у них по жезлу от колена, от всех начальников их по коленам, двенадцать жезлов, и каждого имя напиши на жезле его; имя Аарона напиши на жезле Левиином, ибо один жезл от начальника колена их [должны они дать]; и положи их в скинии собрания, пред ковчегом откровения, где являюсь Я вам; и кого Я изберу, того жезл расцветет; и так Я успокою ропот сынов Израилевых, которым они ропщут на вас. И сказал Моисей сынам Израилевым, и дали ему все начальники их, от каждого начальника по жезлу, по коленам их двенадцать жезлов, и жезл Ааронов был среди жезлов их. И положил Моисей жезлы пред лицем Господа в скинии откровения. На другой день вошел Моисей... в скинию откровения, и вот, жезл Ааронов, от дома Левиина, расцвел, пустил почки, дал цвет и принес миндали. И вынес Моисей все жезлы от лица Господня ко всем сынам Израилевым. И увидели они это и взяли каждый свой жезл. И сказал Господь Моисею: положи опять жезл Ааронов пред ковчегом откровения на сохранение, в знамение для непокорных, чтобы прекратился ропот их на Меня, и они не умирали» (Чис.17, 2–10). Итак, то, что жезл процвел, есть ясный признак того, что божественный Аарон светло и особенно избран был из рода Левиина на священнодействие. Но если перейти от этого жезла, как грубого еще образа, к духовному созерцанию, то снова воссияет таинство Христа.

П. Каким образом?

К. Еммануил избран от Бога и Отца Законоположником и вместе Архиереем для нас, имея принести Себя Самого в жертву за нас (ср. Евр.4:14, 9и др.), ибо так и блаженный Павел сказал: «закон поставляет первосвященниками человеков, имеющих немощи; а слово клятвенное, после закона, поставило Сына, на веки совершенного» (Евр.7, 28). Итак, сошло с неба Слово и соделалось подобным нам, став «священнодействователь святилища и скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек» (Евр.8, 2). Но не угодно было происходившим из рода Израилева мыслить правое: как бы выводя на битву с Ним собственное хотение, они многообразно метали в Него стрелы зависти, не щадя ни языка, ни дерзости, ни чрезвычайных усилий, себя самих погубляя, несчастные, и наконец распяли. Но процвел жезл из корня Иессеева, поднялся и ожил Христос, «расторгнув узы смерти», как написано (Деян.2, 24): ибо как возможно было «удержать» смертью (там же) и не более ли свойственно побороть тление Тому, Который, как Бог, по естеству есть жизнь? И как произрастание жезла и неожиданное прозябение бесцветного уже древа для древних служило достаточным знамением того, что Аарон был избран в первосвященника определением свыше, так и попрание смерти и боголепное воскресение служит, по нашему мнению, светлым и ясным и весьма достаточным доказательством того, что Еммануил есть по естеству Бог. Так и Сам Христос, хотя без труда и легко мог совершить все, что бы ни было выше вероятности и разума, говорит, однако же, требовавшим от Него знамения: «род сей лукав, он ищет знамения, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ... ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Лк. 11, 29; Мф.12, 40). Итак, поистине славным и для всех видным и для истинно благоразумных достаточным к вере знамением того, что Сын есть по естеству Бог и рожден от Бога Отца, служит упразднение смерти и тления и процветение к жизни, ибо «Он – начаток, первенец из мертвых и первенец из умерших» (Кол. 1, 18; 1Кор. 15, 20). И знамение сие дано сынам непослушных, дабы они знали, что определением Бога и Отца Христос стал для нас «Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес», как написано (Евр.7, 26).

П. Но у нас не только расцвел жезл Ааронов (ибо это недавно показало нам священное слово), а и «израсти орехи». Что означает сие загадочное изречение, я не могу понять.

К. Прежде всего, Палладий, ничего невероятного нет в том предположении, что жезл был из орехового дерева. И у древних было в обычае употреблять таковые жезлы. Если же нам должно применить и приличествующий созерцаниям смысл, то я сказал бы опять то, что как бы уже разглашено и кажется для некоторых достойным вероятия, именно, что жезл из орехового дерева имеет не недостаточно силы производить бессонницу, если он положен в головах у кого-либо, производя то действие естественными силами по изволению Божию. Уверит же нас в этом и Сам Всезнающий и Зиждитель всяческих говоря Иеремии: «что видишь ты, Иеремия? Я сказал: вижу жезл миндального дерева. Господь сказал мне: ты верно видишь; ибо Я бодрствую над словом Моим, чтоб оно скоро исполнилось» (Иер.1, 11–12). Итак, жезл ореховый по справедливости может быть признаваем за символ бодрствования. Воскресение же Христа из мертвых было как бы пробуждением от сна. Посему и чрез лиру Псалмопевца говорит: «Ложусь я, сплю и встаю, ибо Господь защищает меня» (Пс.3, 6).

П. Истинно слово.

К. О светильнике же и трапезе, бывшей в первой скинии, написано еще так: «И сказал Господь Моисею, говоря: прикажи сынам Израилевым, чтоб они принесли тебе елея чистого, выбитого, для освещения, чтобы непрестанно горел светильник; вне завесы ковчега откровения в скинии собрания Аарон [и сыны его] должны ставить оный пред Господом от вечера до утра всегда: это вечное постановление в роды ваши; на подсвечнике чистом должны они ставить светильник пред Господом всегда. И возьми пшеничной муки и испеки из нее двенадцать хлебов; в каждом хлебе должны быть две десятых ефы; и положи их в два ряда, по шести в ряд, на чистом столе пред Господом; и положи на [каждый] ряд чистого ливана..., и будет это при хлебе, в память, в жертву Господу; в каждый день субботы постоянно должно полагать их пред Господом от сынов Израилевых: это завет вечный; они будут принадлежать Аарону и сынам его, которые будут есть их на святом месте, ибо это великая святыня для них из жертв Господних: это постановление вечное» (Лев. 24, 1–9). Итак, требуется елей чистый и притом масличный, то есть из маслин, а не из инородных и земляных семян, из которых выжимается масло как бы не настоящее и поддельное: ибо всегда чист и истинно неподделен в церквах свет, то есть через Христа даруемый Духом, хотя он преподается устами святых, которым сказал Христос: «Вы – свет мира» (Мф.5, 14). И ничего нет удивительного: ибо кого Он наименовал братиями и сделал причастниками Себя Самого, тем, естественно, уделяет и славу собственных достоинств. Итак, возжигается светильник, и притом в первой скинии, и это может иметь двоякий смысл. Во внутреннейшей скинии являются семь светильников, возжигаемых утром и испускающих обильный свет на входящих в нее. Светильник есть опять как бы в образе Христос, осиявающий многим и обильным светом желающих входить во Святая Святых: ибо «приступите, – сказано, – к Нему и просветитеся» (Пс.33, 6). Также и возжигание светильников утром может обозначать время вочеловечения: ибо тогда воссиял Он, как какой-либо день, и возоблистал свет мысленный, прогоняя тьму древнего неведения нашего и рассеевая облегавший, наподобие ночи, сердца всех мрак. Так называл нам и пророк время пришествия Спасителя, говоря: «рано услышь голос мой, – рано предстану пред Тобою, и буду ожидать» (Пс.5, 4): ибо когда стали приятны молитвы всех и мы, древле блуждавшие, как бы предстали Богу чрез сродство, очевидно, духовное, и чрез послушание веры, как не тогда, как воссиял нам свет с небеси, то есть Христос? Итак, во внутреннейшей скинии был обильный и чистый свет семи светильников, в первой же скинии был светильник светящий и показывающий, как я думаю, то, что и сами детоводимые в законе были не без света Божественного: ибо и данный чрез Моисея закон призывал от многобожия к познанию Того, Который естеством и истинно есть Бог, отвлекал древних от служения твари помимо Творца и убеждал поклоняться Зиждителю всяческих; а это совершалось в душах детоводимых не без света мысленного. Итак, скажу я опять, обильно и велико освещение, от Христа ниспосылаемое входящим во Святая Святых, находящимся же в законе меньше. И истинно слово: ибо никоим образом сень законная не может равняться в светлости духовной евангельским изречениям: потому что они осиявают всю вселенную, а та была известна одним лишь происшедшим от Израиля.

П. Ты сказал правильно.

К. Кажется же, Палладий, и другое нечто обозначает трапеза и светильник, находившийся в первой скинии.

П. Что это такое?

К. Светильник, может быть, предызображает нам божественного Иоанна Крестителя, двенадцать же хлебов – лик святых Апостолов.

П. Каким образом?

К. Или ты не знаешь, что божественный Креститель был бы некоторым светильником, предшествовавшим Христу находившихся в законе и живших в Иудее, и о Нем предвозвестил Бог и Отец: «поставлю светильник помазаннику Моему» (Пс.131, 17). Засвидетельствовал же сие и Сам Спаситель, говоря о нем учителям иудеев: «Он был светильник, горящий и светящий; а вы хотели малое время порадоваться при свете его» (Ин. 5, 35). Смотри, как сведущий в законе блаженный Павел едва не возводит к напоминанию о светильнике, находившемся в первой скинии: потому что Законоположник повелел соблюдать его неугасимым, так говоря: «чтобы непрестанно горел светильник; …в скинии собрания Аарон [и сыны его] должны ставить оный пред Господом от вечера до утра всегда» (Лев. 24, 2–3). Но иудеи, на весьма короткое время возрадовавшись о нем, поскольку прибегали к крещению чрез него и много дивились о нем, предали его смерти, как бы загасивши всегда светящий светильник: ибо хотя дерзость эта приписывается Ироду, но он был тоже из рода Израилева. Посему Христос, обвиняя народ Иудейский в дерзости против всякого святого, говорит: «не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима» (Лк. 13, 33).

П. Таким образом и божественный Креститель был для находившихся в законе и живших в Иудее светом и светильником по подобию и по причастию Христа.

К. Так говорю. Равным образом под хлебами, мы думаем, разумеются святые Апостолы: ибо хотя один есть естеством и истинно Хлеб с небеси и животворящий; но по подражанию и по причастию Того, Который есть Хлеб по естеству, и божественные тайноводцы суть хлебы, питающие в благочестие, вносящие в нас слова жизни и удаляющие из души верующих глад невежества. Равночисленны же ученикам хлебы: ибо их двенадцать и они возложены на два положения, шесть с одной стороны, как сказано, и шесть с другой, едва не кругом облегая трапезу и имея на среднем месте положенным один Хлеб и небесный, то есть Христа. И «двух десятин» каждый, то есть из двух мер совершенных: ибо с обеих сторон были совершенны Божественные ученики, ко всему что бы та ни было благому имея совершенство и делом отличные и словом. Кроме того на хлебы посыпается ливан и соль, причем ливан указывает на благоухание в освящении и благовонии Христа, а соль – на благоразумие: ибо не неразумно или безумно слово святых, ново «благодати и солию растворено», как написано (Кол. 4, 6), и «благодать дающее слышащим» (Еф.4, 29). Сказано же им и Христом: «вы – есть соль земли» (Мф.5, 13). Предлагаются хлебы в день субботы: ибо день избрания святых Апостолов есть время мысленной субботы, то есть пришествие Христово, которого не познали происшедшие от Израиля, почему и говорит о них Павел: «Посему для народа Божия еще остается субботство» (Евр.4,9): ибо они не вошли в покой Его, не принявши веры в Него. Итак, время пришествия Спасителя нашего есть мысленное и истинное субботство. Предложение хлебов было в очах Божиих, и в очах Израиля: ибо сказано, что будете предлагать «в каждый день субботы постоянно должно полагать их пред Господом от сынов Израилевых» (Лев. 24, 8), – в очах Божиих потому, что Бог созерцает и непрестанно удостаивает Своего взора святых; ибо сказано: «Очи Господни обращены на праведников» (Пс.33, 16); в очах же Израиля потому, что он должен внимать оным и как бы вперять в них око разума, образом которого может служить (око) телесное. Но "они будут, – сказано, – принадлежать Аарону и сынам его, которые будут есть их» (Лев. 24, 9): ибо писания святых Апостолов предлагаются в пишу нам, оправданным в вере, святому и священному роду, людям обновления, избранным и помазанным благодатью Святого Духа (ср. 1Пет. 2, 9 и 1Ин. 2, 20, 27).

П. Ты хорошо сказал, и я соглашаюсь с тобой. Но почему не во Святом Святых, а в первой скинии поставляются образы святого Крестителя и святых Апостолов?

К. Прежде всего потому, что велико расстояние, так что, где находится Христос, там не может находиться относящееся до святых, но как бы вне и в низшем месте: ибо изъято и выше меры Божественное, и большая разность отделяет от него человеческое, делая несравнимым особенность естеств и различие славы. Затем потому, что они были из иудеев и от служения по закону. Посему место как бы им приличествующее есть первая скиния, в которой стоял и прообразовательный алтарь приношений. Или не думаешь, что звание святых учеников было из рода Израиля и от скинии как бы первой?

П. И очень.

К. Итак, поскольку очень достаточно сказано нами о сем, то приведем, если угодно, слово божественного Павла, превосходно уясняющее свидетельство о первой и второй скинии. Пишет же так: «При таком устройстве, в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение; а во вторую – однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа. Сим Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стоит прежняя скиния. Она есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего, и которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления. Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр.9, 6–12). Итак, ты понимаешь, что в первой скинии службы совершали священники, не имея права входить во Святая Святых: ибо таково как бы служение по закону, пребывающее в тенях. Но тщетно сие к очищению и омытию греха: ибо ты слышал недавно Павла, вопиющего, что все это недостаточно имеет силы «в совести совершенным приносящего» (Евр.9, 9); соблюдалось же более «до времени исправления», то есть вочеловечения Единородного, когда неблаголепие образов перешло в истину. "Единою же в лето_) и един архиерей» входил во Святая Святых. И «не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа» (Евр.9, 7). И сие уяснит нам премудрый Павел, говоря о Христе: «Сказав прежде, что `ни жертвы, ни приношения, ни всесожжений, ни жертвы за грех, – которые приносятся по закону, -Ты не восхотел и не благоизволил`, потом прибавил: `вот, иду исполнить волю Твою, Боже `. Отменяет первое, чтобы постановить второе. По сей-то воле освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа. И всякий священник ежедневно стоит в служении, и многократно приносит одни и те же жертвы, которые никогда не могут истребить грехов. Он же, принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога, ожидая затем, доколе враги Его будут положены в подножие ног Его. Ибо Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (Евр.10, 8–14): ибо умерши «однажды», Он «уже не умирает», как написано (Рим. 6, 9–10). «Принеся Себя в жертву» Он вошел во Святая Святых, «но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие» (Евр.9, 24).

П. Речь ясна, посему не трудись говорить о сем; а объясни мне, прошу тебя, какая это еще была кровь, которую было в обычае у вождя священников приносить за себя и за грехи неведения народа.

К. Павел, будучи сведущим в законе и весьма много прилежа к заповеди Моисеевой, говорит это Еврейскому народу, как мудрому в сем деле и читавшему закон о столь честных и неизреченных вещах, говорит не в широте повествования, а, напротив, мимоходом и напоминанием лишь уже известного им. Приведу же, если угодно, и закон о сем для захотевшего быть любознательным и весьма возжаждавшего точности и отделки в разъяснении созерцаемых предметов. Итак, в книге Левит написано: «И сказал Господь Моисею, говоря: скажи сынам Израилевым: если какая душа согрешит по ошибке против каких-либо заповедей Господних и сделает что-нибудь, чего не должно делать; если священник помазанный согрешит и сделает виновным народ, – то за грех свой, которым согрешил, пусть представит из крупного скота тельца, без порока, Господу в жертву о грехе, и приведет тельца к дверям скинии собрания пред Господа, и возложит руки свои на голову тельца, и заколет тельца пред Господом; и возьмет священник помазанный..., крови тельца и внесет ее в скинию собрания, и омочит священник перст свой в кровь и покропит кровью семь раз пред Господом пред завесою святилища; и возложит священник крови [тельца] пред Господом на роги жертвенника благовонных курений, который в скинии собрания, а остальную кровь тельца выльет к подножию жертвенника всесожжений, который у входа скинии собрания; и вынет из тельца за грех весь тук его, тук, покрывающий внутренности, и весь тук, который на внутренностях, и обе почки и тук, который на них, который на стегнах, и сальник на печени; с почками отделит он это, как отделяется из тельца жертвы мирной; и сожжет их священник на жертвеннике всесожжения; а кожу тельца и все мясо его с головою и с ногами его, и внутренности его и нечистоту его, всего тельца пусть вынесет вне стана на чистое место, где высыпается пепел, и сожжет его огнем на дровах; где высыпается пепел, там пусть сожжен будет» (Лев. 4, 1–12). Этому быть повелел закон в том случае, если преимуществующий в священстве обвиняется в каком-либо из грехов неведения. Должна же, говорит он, и за грехи неведения народа быть совершаема жертва, причем приводим был телец и таким же образом закалаем был при дверях скинии свидения пред Господом, старейшины сонма возлагали на него руки, и кровь его вносилась во Святая Святых, одним словом, над ним совершалось все по подобию жертвы за Аарона. Но что очищение и священников и народа есть Христос (ибо в Нем мы оправданы, очищаемые от скверны греха), это для всякого может быть ясно уже и из сего. Мы же скажем о каждой части написанного в отдельности: потому что таким образом слово наше раздельно будет подвигаться вперед, раскрывая, сколько возможно, сокровенное.

П. Хорошо говоришь.

К. Итак, телец берется непорочный и не имеющий увечья во образ Христа истинно непорочного и не попустившего Себе потерпеть язву от греха: "ибо идет, – говорит Он, – князь мира сего, и во Мне не имеет ничего» (Ин. 14, 30). Ибо Он «греха не сотворил», по Писаниям (1Пет. 2, 22). Приводится же к самым дверям святой скинии пред Господа, как бы не отказываясь пострадать за святую скинию, то есть за Церковь, и приносимый за нее в воню благоухания Богу и Отцу. Посему и сказал: «за них Я посвящаю Себя» (Ин. 17, 19), говоря «посвящаю» вместо: «привожу и посвящаю себя в приношение непорочное Богу и Отцу»; ибо посвящаемое Богу называется освящаемым, как написано негде: «Сеть для человека – поспешно давать обет, и после обета обдумывать» (Притч. 20, 25). А что приношение приятно и благоугодно, на это указывают слова: «пред Господа», потому что мы разумеем написанное о двоице братьев, – говорю о Каине и Авеле: ибо "призрел, – сказано, – Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел» (Быт. 4, 4–5). Что Он взирает на приятное Ему и с ненавистью отвращается от того, что не таково, это ясно. По возложении же на тельца рук согрешившего совершается заколение, и притом пред Господом: ибо «Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни» (Ис.53, 4), закалаемый, так как рука служит образом дела и деяний. А пред Господом закалается потому, что Отец почти снисходит к тому, чтобы за нас умер Сын, ибо не отвращается, смотря на закалаемого, не похваляя, конечно, страдания, но не не ведая, что страдание за нас Еммануила спасительна миру. Итак, Он Сам подъемлет «наши немощи и понес наши болезни», претерпевая ради нас заколение на честном кресте. Потом «жрец», взяв перстом от крови, «покропит... седмижды» на святую завесу, которая была над кивотом. Имя же ей – oчистилище. Помазует также и рога алтаря кадильного, ибо «очищением» для нас и очистилищем соделался Христос (1Ин.2, 2 и Рим. 3, 25). Затем в крови завета вечного Он нам дарует совершеннейшее очищение: ибо это, я думаю, значит семижды кропить кровью очистилище, так как число семь есть символ; совершенства. Даже и смерть Его благоухает спасением мира, жизнью и приведением в вере: «если один умер за всех, то все умерли.... чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего», по Писаниям (2Кор. 5, 14–15). Итак, помазание, кровью золотой кадильницы означает благоухание смерти (Христовой). – Изливается же и остальная кровь у подножия алтаря приношений в первой скинии; и кровь служит образом души. Положил же душу Свою Еммануил не за одну только церковь из язычников, но и за подзаконных, то есть Израиля; ибо мы искуплены Кровию Христа все совокупно, эллины и иудеи, и засвидетельствует о сем Павел, говоря: «Неужели Бог есть Бог Иудеев только, а не и язычников? Конечно, и язычников, потому что один Бог, Который оправдает обрезанных по вере и необрезанных через веру» (Рим. 3, 29–30). По изъятии же самых внутренностей тельца и возношении их на алтарь остальное тело сожигается вне стана: ибо Сам Он (Христос) есть жертва священная, благоухающий добродетелями, образом которых могут служить внутренности, поскольку и добродетели как бы сокрыты в нас и заключены внутри души; Сам же Он есть и страждущий вне врат, и смертью Своей Плоти очищающий оскверненных: «ибо... пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело» (Евр.9, 13). Итак, пребывая одним и тем же, Еммануил и благоухает во святых скиниях, то есть в церквах, и пострадал «вне врат», куда и нам должно входить «поношение Его носящим», сказал божественный Павел (Евр.13, 12–13). Приводится же телец и за грехи неведения народа одинаково и без изменения, и способ жертвоприношения во всем был тот же самый: ибо равным образом и Еммануил принес Себя за малых и великих, а народ и священников. Или не истинно то, что я говорю?

П. Почему же нет?

К. Так не желаешь ли, чтобы мы, как бы поворотив слово назад, обратились к повествованиям о скинии?

П. И очень.

К. Итак, когда окончены были все дела и священные сосуды были очень хорошо расположены на приличнейшем каждому из них месте, тогда Бог повелел освятить их и скинию, так говоря божественному Моисею: «И возьми елея помазания, и помажь скинию и все, что в ней, и освяти ее и все принадлежности ее, и будет свята; помажь жертвенник всесожжения и все принадлежности его, и освяти жертвенник, и будет жертвенник святыня великая» (Исх. 40, 9–10). Итак, ты видишь помазуемыми святым елеем и кивот, и трапезу, и светильник при ней, и золотую кадильницу; и что всем этим прообразуется Еммануил, это уже разъяснило нам пространное слово.

П. Правда.

К. Итак, пойми воспеваемое как бы к Нему (Богу) голосом Давида: «Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих» (Пс.44, 8); пишет же и Павел: «Ибо и освящающий и освящаемые, все – от Единого» (Евр.2, 11). Но надлежит знать, что, по неукоризненному учению, Он Сам, будучи как Бог, вместе с Богом и Отцом, подателем и сораздаятелем освящения для всех других, однако же вместе с нами освящается по Своему человечеству. И это есть так называемое «уничижил» (Флп.2,7); ибо, будучи святым по естеству, как Бог, Он признается имеющим нужду в освящающем Боге. И это говорит блаженный Петр: «Иисуса, иже от Назарета, яко помаза Его Бог Духом Святым» (Деян.10, 38). Итак, к человечеству относится помазание и освящение плоти, святой не по естеству, но как бы по причастию от Бога: ибо извне приходит освящение тварям и по усвоению от Бога изобилуют они благодатью. Помазуется же вместе с другими предметами и алтарь служения по закону: ибо свят и закон, призывающий к помазанию Того, Кто есть Бог по естеству, и влагающий в души слушателей ведение правды и приводящий детоводимых к начаткам благости: "начало, – сказано, – пути блага, еже творити праведная» (Притч.16 6). Пишет также негде и божественный Павел: «темже... закон свят, и заповедь свята и праведна и блага» (Рим. 12). Закон же есть святой святых, не потому что он – се, но потому что, если обратиться к духовному созерцанию образы его возвещают нам Самого Христа, истинно Святого Святых, ибо как Бог Он освящает, помазуя Своим Духом соделавшихся причастными Ему чрез веру. После речи о воздвижении и помазании святым елеем святой скинии мы скажем, если угодно, и о следовавшем за тем.

П. Конечно так.

К. Написано таким образом: «И поставил двор вокруг скинии и жертвенника и повесил завесу в воротах двора. И так окончил Моисей дело. И покрыло облако скинию собрания, и слава Господня наполнила скинию; и не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеняло ее облако, и слава Господня наполняла скинию. Когда поднималось облако от скинии, тогда отправлялись в путь сыны Израилевы во все путешествие свое; если же не поднималось облако, то и они не отправлялись в путь, доколе оно не поднималось, ибо облако Господне стояло над скиниею днем, и огонь был ночью в ней пред глазами всего дома Израилева во все путешествие их» (Исх. 40, 33–38). Когда явилась в мире святая и истиннейшая скиния, то есть из язычников составившаяся Церковь, тогда воссиял свет Христов и как бы какое облако духовное, обильно напояющее нас росою свыше, наполняет Божественный храм. Однако "не мог, – сказано, – Моисей войти»: ибо не вошел Израиль, не в силах будучи снести лучей Божественного света, и не уразумел таинства Христова, не достиг также и просвещения духовного и не узрел очами разума славы Господа, вместе с Которым, подъемлющимся как бы в образе облака от мира и шествующим к высоте, и мы поднимаемся по следам владычним: потому что Он обновил путь новый и живой (Евр.10, 19–20), разумею – на высоту и на небо; с Ним же как бы успокаивающимся и останавливающимся успокоимся и остановимся вместе и мы. С поднятием облака поднимался народ и с остановкою останавливался: ибо "облако, – сказано, – стояло над скиниею днем, и огонь был ночью»; потому что Христос напояет дарованиями духовными пребывающих как бы во дне и свете за то, что они приняли тонкое и тщательное познание о Нем и имеют просветленный ум; освещает же в неведении бывающих. И совершенно нет тьмы мирской лести в церквах, так как Христос окружает их блеском и все осиявает мысленным светом: ибо «все вы – сыны света и сыны дня: мы – не сыны ночи, ни тьмы», по написанному (1Сол. 5, 5).

П. Ты сказал правильно.

К. Приложивши же к сему, и не в протяженности слов, законы о скинии и дароприношениях народа, изъясним также и поднятия его с места и остановки: ибо так речь наша пойдет правильным путем.

П. Соглашаюсь.

К. Итак, Законодатель и Судия постановил, чтобы в одной только святой скинии совершали жертвы желавшие делать это, отвращая их, как думаю, от прежнего лжеучения, разумею бывшего в Египте, где было великое посмешище идолов, нелепейшее множество лжеименных богов, которое и самим решившимся поклоняться им не могло быть известно, допускалось и приносить жертву, как кто бы ни захотел, сообразно сказанному безрассудно кем-то из эллинских мудрецов, и один приносил жертву одному богу, другой другому. Итак, отклоняя от столь нелепого и нечестивого образа действия и бессмысленнейшего обычая, Он сказал еще в книге Левит: «объяви Аарону и сынам его и всем сынам Израилевым и скажи им: вот что повелевает Господь: если кто из дома Израилева заколет тельца или овцу или козу в стане, или если кто заколет вне стана и не приведет ко входу скинии собрания, чтобы представить в жертву Господу пред жилищем Господним, то человеку тому вменена будет кровь: «он пролил кровь, и истребится человек тот из народа своего» (Лев. 17, 4). Итак, кровь проливает и повинен будет обличению в скверноубийстве приносящий жертву вне скинии; ибо себя самого как бы умертвил и погубил собственную душу отвращающий ее от Того, Который есть по естеству Бог, отдающий же ее камням и деревам и приносящий в жертву измышлениям демонов. А что не всякую вообще жертву Бог повелел приводить к дверям скинии, но только ту, которую кто-либо захотел бы посвятить в жертву Богу, это Он ясно показал, тотчас же присовокупляя: «чтоб они впредь не приносили жертв своих идолам, за которыми блудно ходят они. Сие да будет для них постановлением вечным в роды их» (Лев.17, 7). Итак, совершенно воспрещает приносить жертвы безразлично кому бы кто ни захотел, но очень ясно говорит, что совершать службы должно единому по естеству Богу.

П. Как прекрасна речь наша.

К. Но немало, я думаю, нам принесет пользы и другой образ понимания того, сколь полезно и даже необходимо, чтобы заклание совершалось и священные жертвы приносились в одной только святой скинии.

П. Каким образом?

К. Не говорили ли мы, что образом и предначертанием Еммануила служил закалавшийся при святой скинии за священника и за грехи неведения народа телец?

П. Говорили.

К. По сей-то причине, говорим мы, Христово таинство должно быть совершаемо, как в святых скиниях, в церквах Божиих. Это прообразовал Он нам еще и в некотором другом месте: ибо, узаконивши вначале, каким образом сынам Израильским, поднимавшимся из земли Египетской, надлежало закалать агнца во образ Христа, говорит: «В одном доме должно есть ее..., не выносите мяса вон из дома» (Исх. 12, 46). Итак, нарушают волю Божию иномыслящие еретики, помимо истинно святой скинии водружающие себе иную и вне закалающие агнца, весьма далеко относящие его от единого дома и разделяющие неделимого: ибо один и совершен во всем Христос. Но оный мудрец и священнотаинник Моисей заповедует нам во Второзаконии: «Берегись приносить всесожжения твои на всяком месте, которое ты увидишь; но на том только месте, которое изберет Господь..., в одном из колен твоих, приноси всесожжения твои и делай все, что заповедую тебе.... Впрочем, когда только пожелает душа твоя, можешь заколать и есть, по благословению Господа, Бога твоего, мясо, которое Он дал тебе, во всех жилищах твоих: нечистый и чистый могут есть сие, как серну и как оленя; только крови не ешьте: на землю выливайте ее, как воду» (Втор.12, 13–16). Итак, виною и осуждением нечестивейшей души служит дерзновение приносить жертву на всяком месте, а не в доме Божием совершать таинство Христово.

П. Хорошо говоришь; только объясни мне вот что: закон запретил вкушение крови, и весьма справедливо; но какой смысл заключается в букве этого предписания?

К. Если так угодно тебе, то скажем и о том, что постановлено о сем в книге Левит; ибо там содержится следующее: «Если кто из дома Израилева и из пришельцев, которые живут между вами, будет есть какую-нибудь кровь, то обращу лице Мое на душу того, кто будет есть кровь, и истреблю ее из народа ее, потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает; потому Я и сказал сынам Израилевым: ни одна душа из вас не должна есть крови, и пришлец, живущий между вами, не должен есть крови. Если кто из сынов Израилевых и из пришельцев, живущих между вами, на ловле поймает зверя или птицу, которую можно есть, то он должен дать вытечь крови ее и покрыть ее землею, ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его; потому Я сказал сынам Израилевым: «не ешьте крови ни из какого тела, потому что душа всякого тела есть кровь его: всякий, кто будет есть ее, истребится» (Лев. 17, 10–14). Смотри, как ясно и очевидно кровь принимается во образ души.

П. Понимаю.

К. Таким образом, закон отчуждает и отделяет кровь от тел закалаемых, научая тому истинному догмату, принятому нами верою и чтимому в церквах, что разумную душу человека должно считать и представлять бессмертною, которую не приводит к нетлению вместе с земными телами смерть, а напротив, Зиждитель отрешает, и отпускает, и освобождает от страданий, соделав ее причастною жизни: ибо вначале человек сотворен «в душу живу», так как Бог ввел в него «дыхание жизни», как написано (Быт. 2, 7). Мы обвиним, как я думаю, в бессилии оживотворяющую все жизнь, если станем утверждать, что произведенное ею для жизни погибает вместе с привременными телами. И наоборот, мы увенчаем себя прекрасным венцом мудрости, веруя, что душа бессмертна, поскольку зиждителю всех, Которым «мы … живем и движемся и существуем» (Деян.17, 28), угодно, чтобы она была таковою. Таков, по моему мнению, смысл законоположения об этом. Перейдем же и к другим постановлениям о скинии. Так сказал Бог в книге Исход, «Не изливай крови жертвы Моей на квасное» (Исх. 34, 25). Бесквасна, говорит, да будет проливаемая кровь, то есть не прилагается к приносимому в жертву Богу закваска или заквашенная пшеничная мука: ибо должно нам, очищенным и как бы пребывающим бесквасными, то есть не имеющим в душе своей, так сказать, примеси порочности и лукавства, посвящать Богу свои души, образом коих служит кровь. И божественный Павел называл «новым тестом, так как вы бесквасны» (1Кор. 5, 7) соблюдающих душу свою чистою и неоскверненною и не смесившеюся с порочностью, очевидно, чрез? веру во Христа и чрез всесовершенную любовь. Но «тук от праздничной жертвы Моей, – сказано, – не должен оставаться до утра» (Исх. 23, 18), то есть вчерашнего тука не возноси в воню благоухания. В книге же Левит Законодатель делает более ясное изложение этого закона и представляет дело это очевидным, говоря о приносящем жертву: «Если же кто приносит жертву по обету, или от усердия, то жертву его должно есть в день приношения, и на другой день оставшееся от нее есть можно, а оставшееся от жертвенного мяса к третьему дню должно сжечь на огне; если же будут есть мясо мирной жертвы на третий день, то она не будет благоприятна; кто ее принесет, тому ни во что не вменится: «это осквернение, и кто будет есть ее, тот понесет на себе грех» (Лев. 7, 16–18). Итак, тридневную жертву отметает, а что и вчерашнюю отвергает, это он разъяснил, говоря: «Если приносите Господу жертву благодарения, то приносите ее так, чтоб она приобрела вам благоволение; в тот же день должно съесть ее, не оставляйте от нее до утра. Я Господь» (Лев. 22, 29–30).

П. Какой же смысл и этих предписаний?

К. В прежде сказанном закон часто предуказывал нам, что Божественному Писанию обычно все время разделять иногда на два периода: на время, в которое был закон, и время, в которое воссиял Христос; а иногда еще на три, полагая между тем и другим и поставляя в средине то время, в которое воссиял лик святых пророков, хотя, впрочем, и во время Моисея и во времена святых пророков образ служения был один и тот же, именно в тенях законных. Когда же настало утро, или появилось наконец еще третье время, и мысленный свет, то есть Христос, облистал всю подсолнечную, а древний мрак наконец разрешился, то уже неприятным стал образ тогдашнего служения, но или вчерашним, или тридневным туком, пли жертвою уже не приятною, но мерзкою и отверженною пред Богом и в осквернение вменяемою решившимся не вовремя приносить ее. Разве ты не считаешь истинным того, что когда Христос евангельским учением осиявает души святых и весьма мудро тайноводит их в духовное служение, то уже некоторым образом излишне и бесполезно соблюдение закона?

П. Считаю, ибо я помню божественного Павла, назвав его тщетою и уметами похвалы по отношению к закону, «за превосходящее разумение Христа» (Флп.3, 8). Слышу также и то, что он написал к некоторым: «говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа» (Гал.5, 2).

К. Правильно сказал ты. Итак, когда уже явился Христос и прошло время, в которое был закон и пророки, держаться сеновного служения и покушаться приносить Богу овцу, или тук, или ливан есть грех и осквернение, так как Сын ясно говорит Богу и Отцу: «Жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты открыл мне уши; всесожжения и жертвы за грех Ты не потребовал. Тогда я сказал: вот, иду; в свитке книжном написано о мне:, я желаю исполнить волю Твою» (Пс.39, 7–9; сн. Евр.10, 5–7): ибо, принесши Себя за нас, как бы жертву непорочную, Сын остановил совершаемое по закону, как не могущее «истребить грехов» (Евр.10, 11); «конец закона и пророков есть Христос" (Рим. 10, 4; ср. Мф. 5, 17).

П. Хорошо сказал ты!

К. Так чрез законное служение уже недоступен Отец после совершения во Христе, доступен же чрез одного Сына. Посему Он и сказал: «никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14, 6). А что негодно для жертвоприношения и несовершенно все, что не во Христе, приятно же и весьма священно то, что чрез Него и в Нем, это может сделаться ясным и чрез то, что говорит закон в книге Исход: «Не вари козленка в молоке матери его» (Исх. 34, 26), а также в книге Левит: «И сказал Господь Моисею, говоря: когда родится теленок, или ягненок, или козленок, то семь дней он должен пробыть при матери своей, а от восьмого дня и далее будет благоугоден для приношения в жертву Господу; но ни коровы, ни овцы не заколайте в один день» (Лев. 22, 26–28). Итак, агнца только что родившегося и еще сосцами питающегося не дозволяет закалать, показывая тем, что несовершенное и как бы слабое по разуму и немощное еще не священно, а потому и неприятно Богу. Таковы были некоторые немудрые и малосмысленные, которым божественный Павел пишет: "Ибо, судя по времени, вам надлежало быть учителями; но вас снова нужно учить первым началам слова Божия, и для вас нужно молоко, а не твердая пища. Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец; твердая же пища свойственна совершенным» (Евр.5, 12–14). Итак, еще несовершенно питающееся молоком и сосцами, говорю по отношению к разуму и духовной крепости. Пусть же слово наше о сем опять перейдет от вещей чувственных и наглядных, как от образа, к предметам сверхчувственным и мысленным: и ты очень хорошо поймешь, что во Христе все стало совершенным и приятным, ибо приносимые и посвящаемые Богу животные семь дней должны быть под матерью, в день же восьмой и далее – быть даром и приношением Богу.

П. Не очень ясна речь сия.

К. Или ты не признаешь восьмой день днем Воскресения Спасителя и началом как бы нового века, так как век подзаконный прешел как бы в семь первых дней?

П. Признаю.

К. Итак, несвященно и уже не должно быть приносимо то, что живет как бы во времени подзаконном, то есть в плотском служении; и наоборот, уже даром, и благоприятным Богу, служит все то, что существует во Христе в восьмой день и далее; ибо нескончаемо звание во Христе, имеющее началом воскресение. И ведая это, Сам Сын сказал в одном случае: «Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12, 32), а в другом: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24).

П. Ты сказал правильно; но что означает то, что мать не должна погибать вместе с детьми в один день?

К. Законоположив надлежащим образом то, что относилось ко Христу, и премудро предвозвестивши подаваемое чрез Него совершенство, Он, как Бог, конечно, знал непослушность иудеев и необузданность Иерусалима и что по сей причине погублены будут израильтяне, как убийцы Господа и свирепо вознеистовствовавшие на Сына Божия. Впрочем, не вообще весь до основания погибнет Иерусалим, но пребудет как бы лишенным чад, ожидая конечного и последнего времени, в которое и сам спасется, идя вослед язычников (ср. Рим. 11, 25–26); ибо он положен в хребет, то есть позади, по слову Псалмопевца: «яко положиши я хребет» (Пс.20, 13); потому что весь Израиль спасется, после того как стадо язычников разместится в Божественных стойлах. Почему закон не допускает тлению доходить до крайнего всегубительства, предвозвещая срастворенный с милостью гнев на непослушных, но вместе с тем, как я думаю, поставляя этот предмет примером той непреложной истины, что не обратится совершенно в ничто существующее, овладеваемое всецелым тлением, но пребудет сохраняемое как бы в преемственное – одно в другом, по сродству или одинаковости вида, так как Бог удаляет от своих созданий совершенное погубление, «создал все для бытия, и все в мире спасительно», по написанному (Прем. 1, 14). Прилично же было предвещание, а равно и раскрытие таковых речей о Христе, чрез Которого и в Котором истлевшее сохраняется и овладеваемое смертью снова расцветает для жизни: ибо окончился корень человеческого рода, подобно какой-либо матери, как бы в Адаме, но произросшие от Него, то есть мы, расцветаем во Христе и существуем и спасаемся, имея Его Самого жизнью и как бы вторым корнем рода нашего.

П. Как хороша и весьма обработана речь эта.

К. Но заслуживает, Палладий, быть присоединенным к сказанному и следующее: «Не сади себе рощи из каких-либо дерев при жертвеннике Господа, Бога твоего, который ты сделаешь себе, и не ставь себе столба, что ненавидит Господь Бог твой» (Втор. 16, 21–22). Смотри, как поклонника истины совершенно удаляет от идололепной лести, менее всего допуская пользоваться законами эллинов, а повелевая, напротив, отвергать их обычаи, хотя бы они, может быть, и не принесли никакого вреда, если бы даже и соблюдаемы были.

П. Что такое говоришь ты?

К. Эллины, приметив где-либо хорошо растущие деревья и какой-либо густо разросшийся лес, ставили здесь алтари и приносили жертвы демонам: ибо весьма необходимо было, чтобы с алтарями демонов было сопряжено как бы заблуждение ума и мирские прелести, потому что ложь внутри себя недугует бессилием, украшается же часто поддельной красотою, подобно тому как, известно, и бесчестные женщины. Но Божественному алтарю, блистающему красотою истины, какая надобность во внешних придатках или в суетных украшениях? Ибо не чрез мирские прелести становится доступным Божество и не распущенному как бы и привязанному к плотским удовольствиям уму, но трезвенному и обращающему пристальный взор к высоте и на небеса. И если бы случайно, как бы сам собою, Божественный алтарь оказался где-либо под деревами, то это нисколько не повредило бы непоколебимому и истинному поклоннику Спасителя; но поскольку вообще это есть эллинское учреждение, то должно избегать подражания и сходства в обычаях, как, например, несомненно для верного и достигшего умом до истинного ведения «идол в мире ничто», а равно и идоложертвенного нет (1Кор. 8, 4); однако, по повелению того же (священного писателя), не позволяется вкушать от него ради совести более немощных: «ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью? Если я с благодарением принимаю пищу, то для чего порицать меня за то, за что я благодарю?» (1Кор. 10, 29–30.) Посему похвально пред Богом это дело, говорю о том, чтобы отказываться от дел, одинаковых с эллинскими, как, например, в установлении алтарей, в обычаях и обрядах служения.

П. Соглашаюсь.

К. А что должно делать приношения во славу Божию и не c пустыми руками приходить во святую скинию, это опять разъясняет нам Священное Писание, так говорящее в книге; Чисел: «Когда Моисей поставил скинию, и помазал ее, и освятил ее и все принадлежности ее, и жертвенник и все принадлежности его, и помазал их и освятил их, тогда пришли... начальников Израилевых, главы семейств их, начальники колен, заведывавшие исчислением, и представили приношение свое пред Господа, шесть крытых повозок и двенадцать волов, по одной повозке от двух начальников и по одному волу от каждого, и представили сие пред скинию. И сказал Господь Моисею, говоря: возьми от них; это будет для отправления работ при скинии собрания; и отдай это левитам, смотря по роду службы их. И взял Моисей повозки и волов, и отдал их левитам» (Чис.7, 1–6). И не до сего только простирались приношения князей колен, но присоединены были к сим и другие; ибо написано: «И принесли начальники жертвы освящения жертвенника в день помазания его, и представили начальники приношение свое пред жертвенник. И сказал Господь Моисею: по одному начальнику в день пусть приносят приношение свое для освящения жертвенника. В первый день принес приношение свое Наассон, сын Аминадавов, от колена Иудина; приношение его было: одно серебряное блюдо, весом в сто тридцать сиклей, одна серебряная чаша в семьдесят сиклей, по сиклю священному, наполненные пшеничною мукою, смешанною с елеем, в приношение хлебное, одна золотая кадильница в десять сиклей, наполненная курением, один телец, один овен, один однолетний агнец, во всесожжение, один козел в жертву за грех, и в жертву мирную два вола, пять овнов, пять козлов, пять однолетних агнцев; вот приношение Наассона, сына Аминадавова» (Чис.7, 10–17). Принес да свои дары и другие князи по порядку до двенадцатого таким же образом и с одинаковым великолепием, причем каждому был отделен установленный для него день; ибо так повелел Бог.

П. Какой же смысл заключается в столь многообразном приношении?

К. Конечно, Палладий, это есть приношение; но с ним соединяется, думаю, и таинственный смысл, по которому это иносказание относится к Еммануилу и к нам самим. Объясню его, как могу. Когда явилась в мире сем святая и истинная скиния, то есть Церковь, Христос, многообразно сияя в ней, едва не нами самими и за нас приносится как священная жертва Богу и Отцу, как выкуп и замена жизни всех, будучи Один равноценен всем. Ибо когда Единородный соделался человеком, как один из нас, Он принес Себя Самого Богу и Отцу как бы некоторую первину и начаток человеческого естества, благоухающего в освящении, естественно и существенно пребывающем в Нем, поскольку Он мыслится и есть Бог, но привходящем в Него по человечеству Его. Но, будучи один и тот же, Он многоразлично изображаем был в оном приношении князей: как и ныне Христос приносится в жертву являющимися по порядку времен вождями, многообразно мыслимый и различными именами чтимый. Приношение было ежедневное: это обстоятельство указывает как бы на непрерывность и непрекращаемость жертвы Христовой на всякий день и на плодоприношение оправданных верою; ибо не прекратятся поклонники и не будет оскудения в дароприношениях; но будет приноситься Христос нами и за нас, таинственно священнодействуемый в святых скиниях. Сам и есть и наше первое и изрядное приношение; ибо Он принес Себя в жертву Отцу не за Себя Самого, по безукоризненному учению, но за нас, находившихся под игом и виною греха. По уподоблению же Ему и мы являемся священными жертвами, умирая для мира, поскольку грех умерщвлен в нас, и живя для Бога жизнью в освящении и праведности. Вот на что, кажется, указывает нам приношение князей, которое, не желаешь ли, мы и по частям исследуем надлежащими рассуждениями, как это будет для нас лучше и поясним по возможности?

П. И очень.

К. Принесен был от каждого (князя) телец и отделены были на священные дела святой скинии колесницы, число шесть. Затем от каждого – блюдо одно серебряное и одна чаша, «наполненные, – сказано, – пшеничною мукою, смешанною с елеем»: «фимиамник» один, наполненный фимиамом; овен один, агнец один единолетний во всесожжение; козел от коз за грех: и это были всесожжения. Но приносили "и в жертву, – сказано, – мирную два вола, пять овнов, пять козлов, пять однолетних агнцев».

П. Так скажи же прежде всего о том, в чем здесь разница, – какое можно указать различие между жертвой спасения и всесожжения?

К. Слушай. Всесожжения животных совершенно все сожигаемы были священным и неугасимым огнем, причем ничто вообще не исключалось, но как бы всякая частица и член восходил к Богу в воню благоухания. Напротив, животные, закалавшиеся в жертву спасения, посвящались только отчасти, как то: их правое плечо, голова и ноги, почки и печень и некоторые другие внутренние и сокровенные части. Так, Христу приличествует быть принесенным в жертву всесожжения, ибо Он весь истинно свят, весь исполнен благоухания и священен; нам же свойственно быть жертвою не во всем святою и не всецело священною, как имеющим в себе нечто и из нечистоты по причине существующего в нас греха: ибо, по написанному, никто не «чист... от скверны» (Иов 14, 4) и «грехопадения кто разумеет?» (Пс.18, 13.) Посему очень правильно постановил закон, чтобы жертва за спасение была не всесожигаемою, но, напротив, посвящаемою лишь отчасти. Итак, ясна ли, Палладий, для тебя и достаточна ли для понимания моя речь?

П. И очень.

К. Ну, так затем перейдем к тому, чтобы сказать что-либо о каждом из принесенного и уразуметь необходимое на пользу.

П. Переходи.

К. Итак, вот принесенное от каждого из начальников колен: серебряное блюдо одно и одна чаша, то и другая наполненные пшеничною мукой, смешанной с елеем. Блюдо служит съестного и употребительно при ядении вареного, как и Сам Спаситель Иоанну, доверенному ученику, любопытствовавшему, кто есть имевший предать Его, говорит: «опустивший со Мною руку в блюдо» (Мф.26, 23; ср. Ин. 13, 23–26). Об употреблении же чаши что я стану и говорить, когда само дело ясно свидетельствует о том? Затем пшеничная мука знаменует хлеб, потому что из нее и хлеб; а хлеб жизни есть Христос. Таким образом как блюдом и чашею, так и бывшим в обоих этих сосудах хлебом (ибо они были полны пшеничной муки), так затем и пищей и питием знаменуется жизнь и животворящий – Христос; ибо Он говорит: «истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6, 53). Мука, сказано, была увлажнена елеем, так как почти это образно воспевается в Псалмах: «Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих» (Пс.44, 8). Фимиамник, далее, имея образ и вид кадильницы, сделанной наподобие чашицы, и сам был полон фимиама, ибо Христос есть благоухание и кадильница, не отвне имея благоухание, как имеем его, конечно, и мы, по причастию добродетели и освящению чрез благочестие приобретающие таковое состояние, но внутри Себя, как Бог, и в собственном естестве изобилуя тем, за что Ему удивляются, и всю вселенную наполняет премирным и вышетварным благоуханием; потому что Он ясно распознается как по естеству и истинно Бог и как получивший воню познания Отца: таким образом, фимиамник наполнен фимиамом. Засим приводится телец и овен, а также и агнец и козел от коз и то, что сверх того приносилось. И чрез все это изображается Сам Он (Христос); в тельце, по причине его великой крепости и потому, что преимуществующий между ручными и чистыми животными есть телец, превосходящий и величиною тела; так и все, относящееся ко Христу, имеет мысленное превосходство и Сам Он превосходит и превышает все ни с чем не сравнимым отличием; в овне – по причине его совершенства; в агнце – по причине его незлобия: "А я, – говорит Он, – как кроткий агнец, ведомый на заклание, и не знал» (Иер.11, 19); а в козле – по причине заклания его за согрешивших, так как козел, по закону, есть жертва за грех (ср. Лев. 16, 10 и далее) а Еммануил ради нас подвергся смерти, и мы искуплены от прежних грехов по причине заколения, которое Он потерпел за нас. Или и это не считаешь ты истинным?

П. Как же нет?

К. Обрати внимание и на то, что принесены были тельцы и отданы на дела скинии, чтобы во время похода они, нося тяжести на колесницах, освобождали от труда и беспокойства священнодействующих: потому что и Церковь покоится на Христе; Он Сам носит нас, не допуская того, чтобы священный и честный род и сведущие в святых делах люди подпали превышающим силу трудам. Таким-то образом относится ко Христу все упомянутое. Что же касается до жертвы спасения, то ее приносили вожди как бы опять вместо самих себя, посвящая ее некоторым образом святой скинии и вознося в воню благоухания Богу. Юниц (телиц) было две, овнов пять, козлов пять, агниц пять. И телец – это Христос, а юницы (телицы) – мы. И основание для того и другого не отдаленное, а, напротив, истинное и очевидное: ибо мужеский пол всегда является как бы предводительствующим и в чести и славе превосходнейшей у Бога; и свидетелем служит сама природа, удостоверяющая в этом. Женский же пол ниже и подчинен ему и как бы идет позади силы и славы мужчин. Итак, в тельце, животном мужеского пола, разумеется вождь наш Христос; мы же находимся как бы в подчинении, обладаем сравнительно с Ним гораздо меньшей силой и славой и отделены от Него на не сравнимое ни с чем расстояние; ибо хотя Он и соделался подобным нам (как и телица видом подобна тельцу), но Его свойства много превосходнее: ибо «кто... уподобится Богу в сынех Божиих?» (Пс.88, 7.) Христос есть вместе и подобен нам и выше нас превосходством Божества, хотя и стал плотию (Ин. 1, 14). Две телицы, думаю я, суть образ двух народов, сошедшихся в один, состоящий из двух, так как связует их чрез веру в единство духовное Явившийся ради нас и среди нас. Далее, овны и равночисленные им агнцы, а также не меньшие числом козлы указывают на множество верующих, разумею собранное как бы в пятое время, в которое было пришествие Говорящего: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12, 32). Кроме того посредством овнов означается совершенство разумения и полнота духовного возраста уверовавших, очевидно достигаемого во Христе; а посредством агнцев – простота и незлобие; ибо сказано: «Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1Кор. 14, 20). Затем посредством козлов, приносимых в жертву за грех, означается всегдашняя нужда наша в очищении и оставлении прегрешений. Посему и научены мы говорить в молитвах: «остави нам» грехопадения (Мф.6, 12); ибо нет времени, когда бы истинно благоразумным и ведающим человеческого естества немощь не было необходимости вопиять: «грехопадения кто разумеет? и: от тайных моих очисти мя» (Пс.18, 13). Это есть жертва духовная и благоухающая пред Богом за спасение душ наших.

П. Истинно.

К. Итак, Христос, сказал я, означается в тельце и овнах, агнце и козлах и других животных, – и мое слово об этом я не счел бы отступающим от надлежащего. Если же кто решился бы и на нас самих перенести силу этих мыслей, то ничего нет препятствующего присоединить к предлежащему таковое некоторое созерцание.

П. Какое же?

К. Приносимы были по закону священные жертвы от всего Израиля, и проливаема была на Божественный алтарь кровь закалаемых животных, каковое действие едва не изображало как бы в сени и косвенно указывало нам на то, что нам надлежит посвящать святому Богу свои души.

П. Ты хорошо сказал.

К. И так вместо нас и за нас приносятся жертвы и мы в них преобразовательно священнодействуемся.

П. Правда.

К. Ну так исследуем же потщательнее принесенное как бы от лица всех рукою вождей, и мы увидим красоту духовного созерцания. Принесенное в серебряных сосудах, то есть в блюде и чаше, было пшеничная мука, увлажненная елеем. Но серебро есть символ светлости, а мука – жизни, как производящая хлеб, который поддерживает жизнь; елей же – радости. Пусть же приносится от нас самих высшему над всем Богу как бы в светлости жизни радость, надеждою во Христе; ибо сказано: «упованием радующееся» (Рим. 12, 12) и каким образом не были бы исполнены высшей радости блюстители заповедей Спасителя нашего, великим подвиг достигшие славы в жизни и поведении? Им как бы то ни было и во всяком случае уготовано у Бога участие в славе Его «Ибо вы умерли, – сказано, – и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе» (Кол. 3, 3–4). Итак, пшеничная мука увлажнена елеем: ибо и жизни святых присуща радости как бы в надежде славы, вместе со светлостью, очевидно, в святости и правде. Золотой же фимиамник, полный фимиама? изображает красоту святых и как бы в избранных сосудах благоухание в освящении и затем как бы некоторый дар Богу истинно благовоннейший. Или мы, Палладий, не признаем святых светлыми и избранными сосудами?

П. Без всякого сомнения признаем.

К. Телец был приносим от каждого, и всех их было двенадцать. Они возят святую скинию, будучи по двое запряжены в одну колесницу и под одно ярмо, и они отделены на служение левитам. Это может служить образом двух народов, еще не разделенных неподобием учения и жизни, но как бы сопряженных и терпеливо и мужественно шествующих вместе под одним игом Спасителя; ибо сказано: «мужайся и да крепится сердце твое и потерпи Господа» (Пс.26, 14). А телец есть животное терпеливое и весьма крепкое: таковы во всяком случае избравшие богопочтение, как бы иго на себе носящие Христа, прообразуемого в святой скинии. Телом же Его называл Церковь и божественный Павел (ср. Кол. 1, 24, 18); сказано также было и Анании о нем, то есть Павле: «иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое перед народами» (Деян.9, 15). Кроме того приносимые овен, а равно и агнец указывают на приближение к Богу и как бы посвящение, очевидно духовное, как старейшего приведенного к Нему, так и нового народа: ибо как терпеливость и мужество означается посредством тельцов, так равно, думаю я, и в овцах ясно указывается как бы плодоносие в кротости оправданных верою во Христа; потому что это животное кроткое и плодовитое. А таковы все прилежные делатели евангельского жития, к которым взывал и Сам Христос: «Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад. Ударившему тебя по щеке подставь и другую» (Лк. 6, 30, 29; сн. Мф.5, 39). Пишет также и Павел: «рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым» (2Тим. 2, 24). А что за вышесказанным должно было следовать и приношение козла, это указывало, я думаю, не на что иное, как на то, о чем я недавно сказал, то есть что все, хотя бы некоторые обладали и добрыми свойствами, имеют нужду в очищении чрез покаяние и в забвении грехопадений. И, ведая, божественный Давид сказал: «Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, – Господи! кто устоит?» (Пс.129, 3.) Таким образом, козел был жертвою за отпущение по древнему закону; покаяние же и прошение о забвении (грехов) есть ныне жертва, приносимая нами, приходящими к Богу в духе и истине; ибо сказано: «станем судиться; говори ты, чтоб оправдаться» (Ис.43, 26). Воспевает также негде и Давид: «сказал: `исповедаю Господу преступления мои `, и Ты снял с меня вину греха моего» (Пс.31, 5). Ясна ли для тебя наконец речь о дароприношении князей?

П. Совершенно.

К. Должно также, я думаю, сказать и о том, что когда уже была принесена от каждого и за всех жертва, тогда было положено начало Божественных откровений во святой скинии священнотаиннику Моисею. Написано же еще так в книге Чисел: «вот приношения при освящении жертвенника после помазания его. Когда Моисей входил в скинию собрания, чтобы говорить с Господом, слышал голос, говорящий ему с крышки, которая над ковчегом откровения между двух херувимов, и он говорил ему» (Чис.7, 88–89): ибо лишь после того, как совершена была как бы святая скиния и явлена была миру истинная святыня, то есть Церковь, был к нам глас Бога и Отца; а Он «глагола нам в Сыне» (Евр.1, 2), Которого мы называем «очистилищем» за грехи наши, по Писаниям (Рим. 3, 24; сн. 1Ин. 2, 2). Сверху херувимов был глас; потому что Бог превыше и вне твари, имея существенное и присущее Ему превосходство пред всем произведенным. Передавая же нам эти свыше и от Отца исходящие гласы, Сын, истинное очистилище, говорил: «Слова, которые говорю Я вам, не суть Мои, но пославшего Меня» (Ин.14:10, 12:49, 6:38–40, 63). Итак, сверху oчистилища был глас. Немало удивился бы ты также, если бы обратил внимание и на порядок, в каком приходили начальники колен: по назначению каждому отдельно дня, в который должно было исполнять постановленное и принести дар, они приходили в порядке, согласно воле Законодателя: но только не по порядку рождения или по возрасту, а также и не смешанно и без всякого порядка, но напротив располагались как бы в таинственном распорядке.

П. Что такое говоришь ты, я не могу понять; изложи это мне яснее.

К. Хочешь ли, мы в порядке и последовательно скажем происшедших от Иакова? Тогда стало бы весьма ясным нам самое отступление от порядка в прихождении князей.

П. И очень.

К. Итак, первородный – Рувим, а за ним Симеон, Левий и Иуда от одной матери Лии; Вала же потом служанка рождает Дана и Неффалима; а равно Зелфа, рабыня Лии, – Гада и Асира, Лия же к прежним четырем – Исахара и Завулона. Родились и от Рахили Иосиф и Вениамин. Таким образом четыре первые от Лии, от свободной: Рувим и Симеон, Левий и Иуда; затем от двух служанок Валы и Зелфы четыре: Дан и Неффалим, Гад и Асир; другие же еще кроме сих четыре: два от Лии – Исахар и Завулон, и два от Рахили – Иосиф и Вениамин. Необходимо припомнить также и то, что наследие Иосифа разделилось на два поколения: Ефрема и Манассии, от него происшедши (Быт. 49 и далее).

П. Порядок имен я очень хорошо разумею; а что есть искомое в этих именах, это разъяснить уже твое дело.

К. Приходившие с дарами, Палладий, делали это не по возрасту, но первым был Иуда, хотя и четвертый по времени, затем девятый после него Исахар и с ним вместе десятый Завулон. Второй же как бы после сих разряд: первородный Рувим и следовавший за ним и второй Симеон, а к ним присоединился и Дан , от рабыни. Затем выступил третий ряд происшедших от трех свободных: Ефрем, Манассия и Вениамин. И напоследок разряд четвертый происшедших от служанок. Их также было трое: Дан , Асир и Неффалим, хотя и преимуществовавшие по времени рождения пред поставленными в порядке прежде их, разумею Ефрема, Манассию и Вениамина. Разве ты не считаешь необходимым исследование о сем?

П. Наиболее всего считаю; так какой смысл сего, попытайся изложить мне.

К. Это дело, как я думаю, служит опять прикровенным указанием на то, что установленное чрез Христа занимает у Бога первое место сравнительно с данным в законе, и что становятся «последние первыми, и первые последними» (Мф.20, 16): ибо как бы старейшие по времени и посему первородные, то есть Израиль, идут позади язычников. И имеющие дух рабский и сыны рабствующего Иерусалима уступят преимущество в славе сынам свободной, которая есть мать всех нас, оправданных во Христе и призванных в свободное состояние чрез свободу духа (сн. Рим. 8, 15 и Гал.4, 25–26); ибо усматривай если угодно, точность умозрений: первым приносит дар колено Иудино, из которого произошел по плоти Христос; а после него тотчас же Исахар и Завулон, оба свободные и от свободных; затем Рувим первородный, Симеон и Гад, который от рабыни: знаменуется же чрез них Израиль. Теперь скажем о каждом, собирая изречения из пророчества Иакова о них. Так сказал божественный Иаков: «Рувим, первенец мой! Ты – крепость моя и начаток силы моей, верх достоинства и верх могущества» (Быт. 49, 3). И еще: «Симеон и Левий братья, орудия жестокости мечи их; в совет их да не внидет душа моя, и к собранию их да не приобщится слава моя, ибо они во гневе своем убили мужа и по прихоти своей перерезали жилы тельца; проклят гнев их, ибо жесток, и ярость их, ибо свирепа» (Быт.49, 5–7); о Гаде же сказал следующее: «толпа будет теснить его, но он оттеснит ее по пятам» (Быт. 49, 19). Итак, посредством Рувима по справедливости обозначается Израиль, первородный по времени, но жестокий, упорный и оскорбитель; и посредством Симеона, к которому присоединен и Левий, обозначается он же, как готовый к скверноубийству и убивший святых; ибо "кого, – сказано, – из пророков не гнали отцы ваши?» (Деян.7, 52), и как бы перерезавший сверх того жилы юнца, который есть Христос: потому что не одно только племя Иудейское уличается в дерзости против святых и Христа, но с ним сошелся и Левии, то есть священный род, приседящие алтарю книжники и фарисеи. Посему в пророчествах праотца Иакова с Симеоном сопряжен и Левий. Также и в Гаде, который от рабыни есть «искушение», разумеется тот же народ, как низкий умом и искушающий Иисуса и расставляющий сети для злодеяния Ему; ибо приступили некоторые к Нему, говоря: «позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» (Мф.22, 17.) Итак, возведу снова речь свою к началу: первородный но времени Израиль, жестокий, упорный и оскорбитель, склонный к скверноубийству и имеющий проклятый гнев, избивший человеков и перерезавший жилы юнца, низкий и жестокий в коварстве, расставляющий сети и искуситель, поставлен позади тех, которые во Христе и свободны, хотя и он будет свободен после нас, как только придет к лицу Божию (ср.: Рим. 11, 25–26).

П. Ты хорошо сказал.

К. Ты познаешь то, что я говорю, когда обратишь свой ум и на последующее за сим. Трое, вместе соединенные приносили дар потом, происшедшие от свободной Рахили: Ефрем, Манасия и Вениамин. Потом и за ними также трое, вместе соединенные, происшедшие от служанок, разумею Дана, Асира и Неффалима. Заметь, что предшествуют и весьма почтены рожденные от свободной, а за ними следуют и рожденные от служанок. Не очевидно ли это есть то самое, что и божественный Павел пишет нам? Ибо он говорит, что когда «войдет полное число язычников, и так весь Израиль спасется» (Рим. 11, 25–26).

П. Ты сказал правильно: замечание твое очень тонко.

К. И что это не ложно, ты тотчас узнаешь, и очень легко; ибо слово Божие утверждает нас в этом и другими мыслями: Бог повелел, чтобы воздвизания полков и остановки или пребывания сынов Израилевых на стоянках совершались в надлежащем порядке, весьма мудро постановил идти вокруг скинии, сообразно тому, думаю я, что и блаженным Давидом превосходно воспевается: «буду … обходить жертвенник Твой, Господи,: еже чтобы возвещать гласом хвалы и поведать все чудеса Твои» (Пс.25, 6–7); или: «и я принес бы в Его скинии жертвы славословия» (Пс.26, 6). Указывается же нечто и другое, что как бы в прообразе повелено было делать: должно нам не удаляться от Бога, но являться как бы стоящими вблизи и вокруг Него, так чтобы грех не находился в средине и мирское удовольствие не разделяло нас от Него, но чтобы присутствие правого разума и готовность ко всему достохвальному собирали нас в единство духовное: ибо решившимся столь похвально действовать наиболее всего приличествует делать приношения, так как написано: «все, которые вокруг Него, да принесут дары» (Пс.75, 12). Итак, Он повелел им подниматься в путь вместе с скинией и шествовать вокруг нее, и притом в порядке, приличествующем не возрастам и не смешанно идущем от первых к последним, но чтобы они соединены и распределены были по частям так же, как и в приношении даров. Написано же так в книге Чисел: «И сказал Господь Моисею и Аарону, говоря: сыны Израилевы должны каждый ставить стан свой при знамени своем, при знаках семейств своих; пред скиниею собрания вокруг должны ставить стан свой» (Чис.2, 1–2) Затем указывается определенное каждому место, – где и как и кто должен ополчаться, ибо присоединяет следующее: «С передней стороны к востоку ставят стан: знамя стана Иудина по ополчениям …, после него ставит стан колено Иссахарово, …[далее ставит стан] колено Завулона» (Чис. 2, 3, 5, 7). Потом упоминает о втором разряде и говорит: «Знамя стана Рувимова к югу, по ополчениям их, и начальник сынов Рувимовых Елицур, сын Шедеура, и воинства его, вошедших в исчисление его, сорок шесть тысяч пятьсот; подле него ставит стан колено Симеоново …, потом колено Гада» (Чис.2, 10–12, 14). И третий разряд тотчас же присоединяет, говоря: «Знамя стана Ефремова по ополчениям их к западу.... потом колено Вениамина, и начальник сынов Вениамина» (Чис.2, 18, 22). Вскоре же упоминает и четвертый разряд, говоря: «Знамя стана Данова к северу, по ополчениям их,... подле него ставит стан колено Асирово … далее... колено Неффалима,... всех вошедших в исчисление к стану Дана сто пятьдесят семь тысяч шестьсот; они должны идти последними при знаменах своих» (Чис.2, 25, 27, 29, 31). Видишь ли, что в первом ряду поставлен Иуда и бывшие с ним и имеет избранное место к востоку и югу? Ибо во свете пребывают те, которые во Христе, и духом горят. Второй Рувим и бывшие с ним. И третьи – также от свободной рожденные. Затем после них другие трое – происшедшие от служанок, – те, о которых сказано: «последний да воздвизаются». Не очевидно ли и не выше ли всякого сомнения, что первородному предпочтено и прежде его призвано второе, то есть те, которые во Христе, и происшедшим от рабского состояния – сводное по вере? Эти предводительствуют ради происшедшего от Иуды Христа, а те едва позади идут и как бы на втором месте поставлены.

П. Ты сказал весьма правильно, и я восхваляю тебя за столь тонкое остроумие.

О скинии и заповеданном относительно ее у нас была речь весьма достаточная и в отношении к духовной тонкости искусно обработанная. Но прилично было бы, как мне кажется, да и ты сам, я знаю, согласишься со мною, коснуться и отличий священства, и именно: каким образом чрез священство преобразовательное и подзаконное обозначается истинное, то есть то, которое во Христе и чрез Него освящает род священный, разумею опять просветленных верою и приобретших сродство с Богом чрез причастие Святого Духа.

Палладий. Прилично было бы и весьма справедливо.

Кирилл. Итак, когда завершена была в приличествующей красоте святая скиния и доведена до образа, показанного на горе божественному Моисею, Бог сделал назначение священников и сказал: «И возьми к себе Аарона, брата твоего, и сынов его с ним, от среды сынов Израилевых, чтоб он был священником Мне, Аарона и Надава, Авиуда, Елеазара и Ифамара, сынов Аароновых» (Исх. 28, 1). Таким образом, поименно названы избранные для священнодействия, ибо «никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом», по написанному (Евр.5, 4). Так, самовольно никто да не идет на священнодействие Богу, но пусть ожидает призвания, иначе покушающийся восхищать то, на что не имеет решения свыше, подпадет суду Дафана и Авирона. И не удивляйся, если самоволие признается нами неуместным и нелепым, когда и о Самом Христе Павел пишет, что «Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему:... Ты священник вовек во чину Мелхиседека» (Евр.5, 5–6). Итак, образом именуемого по отношению ко Христу звания может служить мудро сказанное Моисею: «и ты приведи к себе Аарона брата твоего и сыны его»; ибо «приведи» что иное обозначает, как на сие сродни и призови? Зван же как бы в первосвященника Христос волею Отца. А вместе с Ним некоторым образом званы и поставлены споспешниками в священнодействии и божественные ученики Его. Поэтому-то они и говорили весьма ясно: «мы соработники у Бога» (1Кор. 3, 9, ср. Рим. 16, 3). И они обошли всю подсолнечную, свяннодействуя Евангелие Христово между язычниками: ибо они званы к Апостольству чрез Христа и о сем истинно слово; но дело это было вполне угодно и Отцу, потому что одно у них решение на все совершаемое, так как и совет, и мудрость, и хотение Отца есть Сын. Таким образом, Аарон был образом Христа и как бы предуказанием в тенях еще неясных священства, мыслимого в духе и истине. Заметь также что Моисею повелевается привести Аарона к себе, ибо немощен как бы и несовершен закон, если он отрешается от Христа: «ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (Евр.10, 4). Христос же «одну» о грешниках «принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога» (Евр.10, 12, 14). Итак, пусть знают любители сени и письмени и крепко держащиеся заповедей Моисеевых, что если они не приведут к себе «Посланника и Первосвященника исповедания нашего, Иисуса Христа» (Евр.3, 1), то тщательность служения преобразовательного окончится для них ничем; ибо какая похвала жизни подзаконной может быть пред любодобродетельным Богом? Посему и премудрый Павел говорит, что мирское он «все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса», а предпочел ему духовное (Флп.3, 8). И вот что разумеется в том, чтобы привести к себе Аарона.

П. Понимаю, что говоришь; ибо речь ясна.

К. Итак, «приведи к себе Аарона брата твоего»; так сказал Он, ведая, что и иным, как мне думается, образом это дело не может не послужить на пользу в смысле духовном; вникни в то, о чем я говорю. Посылаем был Моисей, чтобы освободить Израиля от угнетения в Египте. Затем, слишком преувеличивая силу человека и обращая внимание на то, что данное ему поручение выше меры присущей ему силы и красноречия, он неотступно умолял Бога, говоря: вот «я не речистый, и таков был и вчера и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим: я тяжело говорю и косноязычен» (Исх.4, 10). Когда же Бог сказал на это: «кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли Господь...? итак пойди, и Я буду при устах твоих и научу тебя, что тебе говорить» (Исх. 4, 11–12), то Моисей, подавляемый величием обязанностей, снова начал страшиться и говорил: «[Моисей] сказал: Господи! пошли другого, кого можешь послать» (Исх. 4, 13). Тогда Господь тотчас же избирает Аарона во образ умеющего все легко делать Христа. И иначе не был бы искуплен Израиль, если бы споспешником худогласию и немощи Моисея как бы в образе Аарона не был дан Христос. Так должен ты разуметь это место Писания: ибо усовершая немощное закона во Христе, Бог привел к священству Аарона и с пользою присоединил его к блаженному Моисею, потому что закон не был бы достаточен ни для искупления, ни для того, чтобы искупленных сделать совершенными к освящению. А искупление и освящение есть Христос, при содействии святых мужей, как, несомненно, и Аарону тогда в Египте содействовал Моисей, а после тому же Аарону – сыны его. Архиерею же всех и вождю Христу мысленно содействовали Божественные ученики, сопутствуя могущему все совершать и нем как изнемогающему, но как призванные к служению и избранные по преимуществу и от Него приобретая благоукрепление во всем. Это засвидетельствует и божественный Павел, говорящий: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп.4, 13).

П. Итак, избраны и поименно званы к священнодействию Аарон и прочие.

К. Кроме того Бог законополагал и то, чтобы изготовить им светлые и священнолепные одежды, говоря: «И сделай священные одежды Аарону, брату твоему, для славы и благолепия. И скажи всем мудрым сердцем, которых Я исполнил духа премудрости..., чтобы они сделали Аарону... одежды для посвящения его, чтобы он был священником Мне» (Исх. 28, 2–3). Так премудрый Павел оправданным верою советует облекаться в истинно святую и небесную одежду, когда пишет: «облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа» (Рим. 13, 14). Это же предвозвещал и пророк Исайя, говоря как бы от лица Церкви: «Радостью буду радоваться о Господе, возвеселится душа моя о Боге моем; ибо Он облек меня в ризы спасения, одеждою правды одел меня» (Ис.61, 10). Итак, одеянием в честь и славу для истинно священного и святого рода является Христос – светлое и премирное украшение душам святых: «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись», сказано (Гал.3, 27), и истинно слово. Закон, далее, как бы в тенях украшает Аарона, вознося ко Христу славу его разноцветного одеяния, ибо едва не сотканным вместе с искусственным устроением их оказывается таинственный и точный смысл, загадочно показывающий славу Спасителя. Смотри, как искусностроители одеяний исполнены были, сказано, чума от Бога, приводящего к устроению красивого и разноцветного и в одеждах начертывающего славу Христа. Наперсник и нарамник, подир и хитон стяжной, кидар и пояс – все это искусно устроенное, и кроме того другое, о чем сказано будет нами насколько возможно и в подробности. О том же, что должно было взять на эти дела. Он сказал: «Пусть они возьмут золота, голубой и пурпуровой и червленой шерсти и виссона» (Исх. 28, 5). И опять, направивши всю остроту ума на предложенное, прежде всего обрати внимание вот на что.

П. Что такое ты разумеешь?

К. Не из золота ли и виссона, равно как и из пурпуровой и червленой крученой материи сделано было все в скинии и не было ли это образом Христа?

П. Так.

К. Заметь же, что из той же материи устроена была одежда и первенствующего в священстве, заключая в себе опять как бы в образе и предначертаниях славу Христа: ибо и те же слова и не иной разум означают красоту Христа. В золоте Он познается как Бог; в пурпуре – как имеющий царское достоинство; в тонком виссоне – как Слово, тонкое и бестелесное; в червленице – как явившееся во плоти; в материи голубого цвета, воздуховидной – ибо таков цвет этой материи, – как явившееся свыше и с неба, потому что разве родившееся от Бога Отца Слово не есть вместе и Бог и Царь?

П. Как же нет?

К. И разве, будучи Словом Отца тонким и бестелесным, Оно не явилось во плоти и не есть свыше?

П. Правда.

К. Итак, и для утонченного созерцания материи одеяний суть те же самые и одинаковы с теми, из коих устроены были покровы и для святой скинии. Но довольно об этом; время уже говорить о разноцветно вытканном в честь и славу Аарону. "И сделают, – сказано, – ефод из золота, из голубой, пурпуровой и червленой шерсти, и из крученого виссона, искусною работою. У него должны быть на обоих концах его два связывающие нарамника, чтобы он был связан. И пояс ефода, который поверх его, должен быть одинаковой с ним работы, из... золота, из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и из крученого виссона» (Исх. 28, 6–8). Назначив для тканей прежде упомянутую материю, тотчас присовокупляет: «И возьми два камня оникса и вырежь на них имена сынов Израилевых: шесть имен их на одном камне и шесть имен остальных на другом камне, по порядку рождения их; чрез резчика на камне, который вырезывает печати, вырежь на двух камнях имена сынов Израилевых; и вставь их в золотые гнезда и положи два камня сии на нарамники ефода: это камни на память сынам Израилевым; и будет Аарон носить имена их пред Господом на обоих раменах своих для памяти» (Исх.28, 9–12).

П. Глубокий, как кажется, смысл в этих предписаниях но ты прежде попытайся сказать то, что это за вещь по названию нарамник (верхняя риза) или какой образ устройства имела она?

К. Бог постановил, чтобы было нечто сотканное наподобие хитона и доходило до персей; будучи надето поверх самых нижних одежд, прилегающих к телу и простирающихся до ног, сияя блеском от золота и пурпура, оно представляло очам зрителей величественное и священнолепное диво. Он назвал это нарамником потому, думаю, что это была короткая одежда и едва распростиралась на оба рамена. На этом нарамнике Он ясно повелел укрепить два камня – то были смарагды, – весьма хорошо стянутые тонкими нитями, причем на них должны были быть весьма искусно вырезаны поименно колена Израилевы так, чтобы на каждом камне было написано по шести колен. А какой смысл сего, это Он Сам разъяснил нам, говоря: «и будет Аарон носить имена их пред Господом на обоих раменах своих для памяти» (Исх.28, 12).

П. Но что мы должны разуметь под камнями и под тем, что было вырезано на них?

К. Слушай. Камень смарагд бледного цвета, но в глубине его погружено нечто лучевидное и как бы с мраком смешан свет, причем и тот и другой стремятся удержать за собою победу. Так, Палладий, и телесное око наше, смотря вверх и на высоту и простираясь до глубины к эфиру и небу, не встречается ли с некоторым таковым же зрелищем? Ибо и высочайший эфир бледного цвета и в глубине своей как бы мрачен и смешан с умеренным светом.

П. Так.

К. Итак, камень этот Священное Писание делает образом неба. Но не удивляйся, если оно еще и сапфиру уподобляет его: ибо сапфир также бледного цвета и по виду не далек от смарагда. Написано же так в книге Исход: «Потом взошел Моисей и Аарон, Надав и Авиуд и семьдесят из старейшин Израилевых, и видели... Бога Израилева; и под ногами Его нечто подобное работе из чистого сапфира и, как самое небо, ясное» (Исх. 24, 9–10). Поскольку бывшие в Египте израильтяне послужили твари и богом называли небо, то с пользою явился им Бог всяческих, и притом шествуя по самой тверди, дабы они ведали, что все имеет Он под ногами Своими и что он есть Владыка самых небес как Зиждитель. Разумеешь ли теперь, что Священное Писание делает бледнеющийся умеренным светом камень как бы каким образом и отображением неба, так как оно по природе своей светло-сине.

П. Превосходно сказал ты.

К. Итак, знамением неба служит смарагд, имея написанным на себе Израиля по коленам, и получив место на нарамнике, чрез что можно разуметь, что написанные на небесах во всяком случае и вполне успокоятся во Христе, едва не на раменах имеющем и вместо детей считающем добрых. Нечто таковое сказал и божественный Моисей, украшая Израиля покровением Божиим: «как орел вызывает гнездо свое, носится над птенцами своими, распростирает крылья свои, берет их и носит их на перьях своих» (Втор. 32, 11). Но и Давид негде воспевает всякому святому и живущему в помощи Вышнего: «перьями Своими осенит тебя», – говорит он (Пс.90, 4). «Перьями», как я думаю, он означает подшейные части и рамена, а отнюдь не всю спину. Таким образом на раменах подняты будут, по слову пророка, и взяты на мышцу, подобно древнему Ефрему (Ос.11,3), написанные на небесах в записи, которую славною, досточудною и превышающею красотою своею все Божественные дарования и Сам Спаситель явил святым ученикам Своим, так говоря: «однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10, 20). И пусть эта запись на камнях будет, сказано, «в память... сыном Израилевым... пред Господем», как будто бы взирающим на них в лице Аарона: и нас приемлет Бог и Отец в воспоминание в лице Христа, и в Нем мы соделались знаемыми Богу, достойными призора Его и как бы вписанными в книге Божией.

П. Правильно ты сказал.

К. К этому повелевает присоединить и другое украшение говоря: «И сделай гнезда из... золота; и... две цепочки из чистого золота, витыми сделай их работою плетеною, и прикрепи витые цепочки к гнездам.... Сделай наперсник судный искусною работою; сделай его такою же работою, как ефод: из золота, из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и из крученого виссона сделай его; он должен быть четыреугольный, двойной, в пядень длиною и в пядень шириною; и вставь в него оправленные камни в четыре ряда; рядом: рубин, топаз, изумруд, – это один ряд» (Исх. 28, 13–17). Затем, расположивши в порядке имена самих камней, прибавляет еще: «Сих камней должно быть двенадцать, по числу... сынов Израилевых, по именам их...; на каждом, как на печати, должно быть вырезано по одному имени из числа двенадцати колен» (Исх.28, 21). И немного спустя потом: «И будет носить, – сказано, – Аарон имена сынов Израилевых на наперснике судном у сердца своего, когда будет входить во святилище, для постоянной памяти пред Господом» (Исх.28, 29).

П. Как темен этот предмет – слово (судное); мне совершенно неудобопонятным кажется и образ его устройства.

К. Посему должно приступить к объяснению этого и как можно ближе к истине, хотя вполне достигнуть ее, быть может, нам и не дозволит трудность предмета: видеть очень неясное, хотя бы и как в зеркале, я полагаю, лучше обратного, разумею то, чтобы совсем не понимать его. Итак, я скажу, насколько могу и имею смысла. Два щитка Он повелел сделать из чистого золота, более широких, чем окружность монеты, но одинакового с нею вида, так как монета имеет круглую форму. Затем «две цепочки из чистого золота»: были цепочки, имевшие вид испещренный красками. Это были: виссон, пурпур, золотые нити, голубой цвет и червленое кручение. И, кроме того сотканное, говорит, должно быть четырехугольно, наподобие куба, в одну пядь и с равными отовсюду сторонами. На него должно было нашить, благоразумно сказано, двенадцать камней, расположенных по три в ряд, так чтобы во всех четырех рядах на них (камнях) были вырезаны поименно все колена (Израильские). Итак, свешиваясь с нарамника на золотых разноцветных цепочках, щитки были слегка приподняты, так что казалось, что они находятся несколько выше – на самых раменах; но они касались персей и свешивались до самых сосцов; а со щитков слово судное, иными цепочками очень хорошо прикрепленное, висело на персях, причем цепочки свешивались вниз. И дивна была для зрителей эта вещь, сиявшая камнями и золотом и превосходно отделанная прекрасными цветами других материалов. И это, сказано, да будет «в память... сыном Израилевым... пред Господем», когда Аарон входит во Святое. Не ясен ли для тебя наконец, насколько то возможно, образ этих искусных изделий?

П. Даже очень. Но почему этому изделию дано название: слово судное?

К. Не сказали ли мы раньше, основываясь на словопроизводстве, что нарамник назван так потому, что он возлагался на оба рамена?

П. Да. Так что же из этого?

К. То, что и слово судное названо так по словопроизводству и по соответствию с тем, что заключено в сердце и утробе; потому что сердце и утроба служат как бы жилищем нашей разумной способности, а в разумной способности нашей как бы утвержден и естественно водружен правый о каждом из действий и безукоризненный суд, то есть правосудие и то, что каждому приличествует. Разве разумная способность наша не взвешивает природу действий и не отделяет неприятное и бесполезное от превосходнейшего?

П. Конечно так.

К. И богодухновенное Писание имеет обыкновение именовать справедливость и правосудие судом. Так божественный Давид воспевает: «Блаженны хранящие суд и творящие правду во всякое время!» (Пс.105, 3). И еще сказал он: «могущество царя любит суд» (Пс.98, 4): ибо прекрасна честь и слава царя, если он любит правду. Итак, возлагавшееся на сердце и перси слово судное названо так потому, что оно лежало на месте разумной способности, в которой заключается справедливость с правдою. В нем же самом находились оправленные в золото двенадцать камней, имевших написание колен: они могут служить образом святых мужей, которые славны и честны и как бы какие камни избранные едва не заключаются в уме и сердце Христа. И они истинно достойны памяти но причине славы в добродетели и достоинства в освящении. Со слова судного свешивались и цепочки золотые, каковое обстоятельство, думаю, указывает на то, что от сонма святых как бы представляется свешивающейся длинная и неисчислимая вереница доблестных подвигов. Так и блаженный Давид говорит, что украшение Церкви заключается также в цепочках (Пс.44, 14).

П. Толкование вероятно.

К. От слова судного тянулась вверх, как мы говорили продетая сквозь золотые кольца разноцветная и красивая цепь и, проходя чрез оба щитка, достигала до самой вершины нарамника, на котором были камни с надписями. А что означает и это, разве не достойно рассмотрения? Мне кажется, эта загадка означает опять нечто таковое: честные, подобно камням, и пребывающие в разуме и памятовании Христа, востекая к написанию на небе, приобретают сие «с оружием правды в правой и левой руке», как пишет ясно божественный Павел (2Кор. 6, 7). Равно также и в другом месте говорит: «Облекитесь во всеоружие Божие» (Еф.6, 11). Золотые оружия царя; золотые также и щитки, и прикровенно они указывают на всеоружие Божие. Итак, мы не иначе будем в памяти и записи Божией, как взявшись за оружия правды и с ними деятельно шествуя. А что слово судное прикасалось к на-рамнику, это, я думаю, может указывать на то, что земное соприкасается с небесным, при посредничестве Христа; «Он есть мир наш, соделавший из обоих одно», по Писаниям (Еф.2, 14), и союзом любви связавший человеческое с сонмом святых Ангелов. Должно знать также, что и блаженный Иезекииль говорит, что князь Тирский надевал на себя всякого рода драгоценные камни, и потом перечисляет те самые, которые, по словам божественного Моисея, были положены в слове судном. Это были: рубин (сардий), топаз, изумруд (смарагд), карбункул (анфракс), сапфир, яспис, яхонт (лигирий), агат, аметист, хрисолит, алмаз (вириллий), оникс (сн. Исх. 28, 17–20 и Иез. 28, 13). Их по три в целых четырех рядах, каковое расположение сеннописует нам твердость в вере тех, кои пребывают в сердце и памяти Христа: символом веры служит расположение их по три и как бы в Троице, а твердости – в четырехугольной и равносторонней фигуре. Так сделано было слово судное, на котором находились и те двенадцать камней.

П. Соглашаюсь.

К. Кроме того к двенадцати камням повелевает присоединить и еще нечто другое, говоря: «На наперсник судный возложи урим и туммим, и они будут у сердца Ааронова, когда будет он входить [во святилище] пред лице Господне; и будет Аарон всегда носить суд сынов Израилевых у сердца своего пред лицем Господним» (Исх. 28, 30). Итак он именует это явлением и истиною, но не обозначил ясно – были ли это камни или же повелел Он сделать на малой дощечке такое написание. Воспомяну также пророка, говорящего: «Ибо долгое время сыны Израилевы будут оставаться без царя и без князя и без жертвы, без жертвенника, без ефода и терафима» (Ос. 3, 4). Но были ли и это камни или же имена были написаны на золотой дощечке, о сем не очень будет расследовать наше слово; мы будем знать только то, что все это возложено было во образ Христа, соприсутствующего святым; ибо Он говорит: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28, 20). Истина же и явление есть Христос, потому что в Нем мы познали Отца и Он явил нам волю Его «благая, угодная и совершенная», по Писаниям (Рим. 12, 2); ибо сказал негде: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего», Я возвестил вам (Ин. 15, 14–15). И в другом смысле Еммануил есть истина, потому что только Он один есть Сын по естеству, Бог от Бога, един Свят, един Господь; тварь же по причастию и подражанию есть то, чем мыслится Он. Итак, соприсутствует святым Христос, подразумеваемый в явлении и истине, и Он же вносит нужды наши пред лицо Отца, «будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать» о нас (Евр.7, 25). Это, я думаю, означают слова: «и будет Аарон всегда носить суд сынов Израилевых у сердца своего пред лицем Господним» (Исх. 28, 30).

П. Правда.

К. И еще повелевает приготовить некоторое священнолепное и досточудное одеяние, говоря: «И сделай верхнюю ризу к ефоду всю голубого цвета; среди ее должно быть отверстие для головы; у отверстия ее вокруг должна быть обшивка тканая, подобно как у отверстия брони, чтобы не дралось; по подолу ее сделай яблоки из нитей голубого, яхонтового, пурпурового и червленого цвета..., вокруг по подолу ее...; позвонки золотые между ними кругом: золотой позвонок и яблоко, золотой позвонок и яблоко, по подолу верхней ризы кругом; она будет на Аароне в служении, дабы слышен был от него звук, когда он будет входить во святилище пред лице Господне и когда будет выходить, чтобы ему не умереть» (Исх. 28, 31–35). Итак, внутреннею ризою и подиром ясно называет длинный хитон, очень удобный для одеяния и от самой шеи доходивший до оконечностей ног; синего цвета, потому что служит образом нетления небесного, то есть Христа. О таковом и божественный Давид предвозвестил, говоря как бы от лица Бога о священнодействующих в церквах: «священников его облеку во спасение» (Пс.131, 16); «облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа», – пишет нам в Послании и премудрый Павел (Рим. 13, 14). И это, я думаю, есть наше жилище небесное, которым мы желаем облечься: «одежда веселия, риза спасения», по слову пророка (Ис.61, 10). Синий цвет есть образ неба, как о том ясно было сказано. Истинно слово это и по отношению к нам, ибо мы облечены нетлением свыше. Если же разуметь и Самого Христа, как имеющего в образе Аарона ризу внутреннюю подир, тем не менее слово это истинно; ибо Единородный, будучи Богом по естеству, соделывает свое тело нетленным и, облекши его вышнею жизнью, поставил выше всякого преобладания смерти. А что во Христе нетление и жизнь пребывает по естеству и вместе по причастию, это ты уразумеешь из следующего. Он сказал, будучи и по естеству Бог: «Я есмь воскресение и жизнь» (Ин. 11, 25); оживотворяемый же по человеческому естеству, Он говорит: «Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе» (Ин.5, 26). Итак, если будем разуметь и Самого Христа, о Котором сказано, что Он облечен нетлением свыше, то и в этом случае наша речь не уклонилась бы от надлежащего смысла. К нижним, далее, частям прилегали яблоки и звонки попеременно: яблоки – сотканные, а звонки – золотые, чтобы они были на самом деле звонками, а также чтобы, когда Аарон входил в Святая Святых, делали весьма заметным вхождение. И это служит образом спасительного и премудрого домостроительства, то есть Божественной и евангельской проповеди, оглашающей, можно сказать, всякий город с тех пор, как ради нас «однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр.9, 12); «одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (Евр.10, 14). При этом ясным указанием спасительной проповеди служат из золота сделанные звонки, а городов – яблоки.

П. Каким образом?

К. Как город совне окружен одной стеной, а внутри себя содержит бесчисленные жилища; таким же точно образом, думаю, и вещество гранатного яблока совне окружено одной оболочкой, а внутри зерна отделяются друг от друга как бы стенками, тонкими тканями и едва не собраны по жилищам. Разве это не так?

П. Соглашаюсь.

К. Звонок был при каждом яблоке: в каждом городе есть учитель, который громким и благозвучным возглашением Божественных догматов делает для всех явным вхождение Спасителя нашего во Святая Святых. Даже и страх смерти угрожал назначенным священнодействовать во святой скинии, хотя бы то Аарону, если бы шум звонцов не довольно громко раздавался вокруг: молчание есть опасное дело для учителей; и это ясно сказал Павел: «горе мне, если не благовествую!» (1Кор. 9, 16).

П. Кажется, так; ибо ты указываешь очень правильно.

К. Кроме того, "И сделай, – сказано, – полированную дощечку из чистого золота, и вырежь на ней, как вырезывают на печати: `Святыня Господня `, и прикрепи ее шнуром голубого цвета к кидару, так чтобы она была на передней стороне кидара; и будет она на челе Аароновом, и понесет на себе Аарон недостатки приношений, посвящаемых от сынов Израилевых, и всех даров, ими приносимых; и будет она непрестанно на челе его, для благоволения Господня к ним» (Исх. 28, 36–38). Итак, из материи синего цвета – головная повязка, а дощечка – золотая; вырезанная же на ней надпись – это таинство Христа и ясное предвозвещение послания Его в этот мир. Ибо «святыня», сказано, Господу; но разве не ясно сказал Еммануил о Самом Себе, что Он освящен от Бога и Отца?

П. Да, потому что я помню Его слова к иудеям: «Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, – Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: богохульствуешь, потому что Я сказал: Я Сын Божий?» (Ин.10, 35–36).

К. Когда Сын говорит о Себе Самом, что Он освящен от Бога и Отца, то указывает этим на то, что Он как бы предызбран и послан. «Святыня Господня», сказано, то есть назначение и послание в этот мир; но только для царства и славы. Ибо так Бог совершает Аарона, возлагая на его чело золотую дщицу. Христос же есть Господь всяческих и Царь по естеству и вместе по причастию; ибо, будучи по естеству Богом, Он «Себя умалил», снисшедши до «образ раба» (Флп.2, 7). И приемлет царство, как то прилично человеческому образу, хотя и от начала был соседящим Богу и Отцу на небе, соправителем над всем и совладыкою. Разумей же, каким образом головная повязка его (Аарона) была из материи синего цвета, имея блестящий знак царства, то есть золотую дощечку. Синий цвет знаменует небо; и припомни слова Христа: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18, 36); ибо Христос не есть земной царь, а небесный, имеющий всю тварь под ногами Своими. Присоединивши же слова: «и отымет Аарон согрешения святых, елика освятят... от всякого даяния святых своих», Писание ясно указывает на то, что всякое «приведение» (Еф.2, 18) и совершение – во Христе и что всякое оправдание – в Нем и чрез Него и отложение прежних прегрешений; ибо Сам Он подъемлет грехи наши и чрез Него мы соделываемся приятными, принося Богу и Отцу дароприношения духовные.

П. Хорошо сказал ты.

К. Очень ясно указывая на то, что Царство Спасителя нашего неотъемлемо и постоянно и простирается в бесконечные веки, Писание говорит о дощечке на головной повязке: «и да будет на челе Аарона всегда». Где же после того должна найти себе убежище дерзкая и безумная речь нечестивых еретиков, пустословящих, что прекратится некогда держава Христова и что предаст Царство Богу и Отцу (1Кор. 15, 24) Еммануил, удалившись от престола Божества? И такими-то ужасными и вместе пустыми учениями похваляются люди, которым справедливо можно сказать: «заблуждаетесь, не зная Писаний» (Мф.22, 29). И вот, когда Бог и Отец ясно и очевидно украшает Аарона славою и честью непрестанною и знаками царского достоинства, они развенчивают и едва не похищают насильно приличествующее челу его священное головное украшение.

П.Правда.

К. "И сделай, – сказано, – хитон из виссона и кидар» (Исх. 28, 39). Воинский вид Аарону придавали пояс и шлем; ибо такой вид имел кидар. И за нас Христос ратовал «рукою тайною», по Писанию (Исх. 17, 16), и «лук свой напряже и у готова и ...стрелы своя сгораемым содела» (Пс.7,13 и 14) и низринул начала, восторжествовал над силами, потряс господства и освободил плененных на земле. А что не видимая и не чувственная была у Него брань и не с кровью и плотью, на это, кажется, прикровенно указывает то, что воинские доспехи – кидар (клобук) и пояс, – были сделаны из одного очень тонкого виссона. Так чрез священнолепное украшение Бог являет Аарона славным и досточудным. Присоединяет к сему и еще повеление, говоря: «сделай и сынам Аароновым хитоны, сделай им поясы, и головные повязки сделай им для славы и благолепия, и облеки в них Аарона, брата твоего, и сынов его с ним, и помажь их, и наполни руки их, и посвяти их, и они будут священниками Мне. И сделай им нижнее платье льняное, для прикрытия телесной наготы от чресл до голеней, и да будут они на Аароне и на сынах его, когда будут они входить в скинию собрания, или приступать к жертвеннику для служения во святилище, чтобы им не навести [на себя] греха и не умереть. Это устав вечный... для него и для потомков его по нем» (Исх. 28, 40–43). Видишь, что и потомкам Аарона приличествует являться как бы в воинском виде; ибо весь священный род есть воинствующий, и не с кровью и плотью должен воевать и состязаться, но полагать преграды нечистому греху, вполне открыто и словесно ратуя за истинные учения пленяем «всякое помышление в послушание Христу», как написано (2Кор. 10, 5). Была, далее, у них нижняя одежда (надраги) льняная, весьма хорошо прикрывавшая безобразие и срамоту околобедренных частей: ибо все у святых честно и ничего нет в них срамного; льняное же, возложенное на околобедренные части тела, означает как бы то, что святым всего более приличествует охлаждение удовольствии плоти, потому что льняное прохладительно; а горячность в гнуснейших вожделениях чужда всякому святому. И по другой причине у получивших жребий священства облачения и нижние одежды делаются из льна: им необходимо удаляться от мертвых дел; образом же мертвости служит взятое как бы от мертвечины, то есть от овцы. Итак, на отложение мертвых дел, опять как бы в прообразе, указывает облачение в льняные, а не в шерстяные одежды: и это – святой закон всегдашний. А что во всяком случае и непременно последует смерть за небрежение о надлежащем и о наиболее приличествующем им (священникам) благоукрашении, на это Он ясно указал в словах, что священнодействовать они должны, нося эти одежды: «да не наведут, – сказано, – на ся греха, да не умрут».

П. Предусмотрителен закон, весьма хорошо показывающий каждому полезное и для каждого приводящий в ясность то, посредством чего он может сделаться наилучшим.

К. Так. Таковым облачением украшая священный и избранный род, Бог и иным образом освящает его, как бы в сени, однако же в Христе; ибо написано: «Вот что должен ты совершить над ними, чтобы посвятить их во священники Мне: возьми одного тельца из волов, и двух овнов без порока, и хлебов пресных, и опресноков, смешанных с елеем, и лепешек пресных, помазанных елеем: из муки пшеничной сделай их, и положи их в одну корзину, и принеси их в корзине, и вместе тельца и двух овнов. Аарона же и сынов его приведи ко входу в скинию собрания и омой их водою. И возьми... одежды, и облеки Аарона в хитон и в верхнюю ризу, в ефод и в наперсник, и опояшь его по ефоду; и возложи ему на голову кидар и укрепи диадиму святыни на кидаре; и возьми елей помазания, и возлей ему на голову, и помажь его. И приведи также сынов его и облеки их в хитоны; и опояшь их поясом, Аарона и сынов его, и возложи на них повязки и будет им принадлежать священство по уставу на веки; и наполни руки Аарона и сынов его» (Исх. 29, 1–9). Итак, повелел принести в жертву тельца и двух овнов, опресноки и хлебы в корзине (коши); но предочищает их и иначе, делая это, как думаю, образом истинного освящения: ибо, омыв Аарона водою, облекает его в святую одежду. И мы, только омывшись святым крещением и отершись от всякого вида нечистоты, обогащаемся благодатью свыше и с неба, приемля одежду веселия, по сказанному: «облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа» (Рим. 13, 14). Предыдущее рассуждение показало нам, что Христос многообразно был предызображен в украшении Аароновом. Теперь же елеем святым намащивает главу Аарона, как и Давид воспевает в одном месте: «умастил елеем голову мою» (Пс.22, 5); где елей означает радость в надежде, возвещаемую гласом святых, или радостотворное посещение свыше: ибо мы, уверовавшие, помилованы и благословенны Господом, утучняя ум подаянием Духа; образом же ума служит голова. Равным сему образом освящаемы были и священники, водою омываемые и елеем помазуемые, будучи облечены в священное одеяние, имея совершенными и руки, чтобы явиться способными к чистому и непорочному совершению жертв. Так и мы предосвящены и украшены благодатью свыше и помазаны к совершенству духовному, так что уже с дерзновением и, так сказать, чистыми и всесвятыми руками приносим Богу дароприношения, очевидно д-ховные. И это, думаю, означает воспеваемое блаженным Давидом о всяком восходящем на гору Господню: «руки неповинны и сердце чисто» (Пс.23, 4).

П. Кажется, так.

К. А каким образом надлежало совершать жертвы за священников, это Он определил законом, говоря: «И приведи тельца пред скинию собрания, и возложат Аарон и сыны его руки свои на голову тельца..., и заколи тельца пред лицем Господним при входе в скинию собрания; возьми крови тельца и возложи перстом твоим на роги жертвенника, а всю... кровь вылей у основания жертвенника; возьми весь тук, покрывающий внутренности, и сальник с печени, и обе почки и тук, который на них, и воскури на жертвеннике; а мясо тельца и кожу его и нечистоты его сожги на огне вне стана: это – жертва за грех. И возьми одного овна, и возложат Аарон и сыны его руки свои на голову овна; и заколи овна, и возьми крови его, и покропи на жертвенник со всех сторон; рассеки овна на части, вымой... внутренности его и голени его, и положи их на рассеченные части его и на голову его; и сожги всего овна на жертвеннике. Это всесожжение Господу, благоухание приятное, жертва Господу. Возьми и другого овна, и возложат Аарон и сыны его руки свои на голову овна; и заколи овна, и возьми крови его, и возложи на край правого уха Ааронова и на край правого уха сынов его, и на большой палец правой руки их, и на большой палец правой ноги их; и покропи кровью на жертвенник со всех сторон; и возьми крови, которая на жертвеннике, и елея помазания, и покропи на Аарона и на одежды его, и на сынов его, и на одежды сынов его с ним, – и будут освящены, он и одежды его, и сыны его и одежды их с ним. И возьми от овна тук и курдюк, и тук, покрывающий внутренности, и сальник с печени, и обе почки и тук, который на них, правое плечо..., и один круглый хлеб, одну лепешку на елее и один опреснок из корзины, которая пред Господом, и положи всё на руки Аарону и на руки сынам его, и принеси это, потрясая пред лицем Господним; и возьми это с рук их и сожги на жертвеннике со всесожжением, в благоухание пред Господом: это жертва Господу. И возьми грудь от овна вручения, который для Аарона, и принеси ее, потрясая пред лицем Господним, – и это будет твоя доля; и освяти грудь приношения, которая потрясаема была и плечо возношения, которое было возносимо, от овна вручения, который для Аарона и для сынов его, – и будет это Аарону и сынам его в участок вечный от сынов Израилевых, ибо это – возношение; возношение должно быть от сынов Израилевых при мирных жертвах..., возношение их Господу» (Исх. 29, 10–28). И чрез несколько слов затем: «Овна же вручения возьми и свари мясо его на месте святом; и пусть съедят Аарон и сыны его мясо овна сего из корзины, у дверей скинии собрания, ибо чрез это совершено очищение для вручения им священства и для посвящения их; посторонний не должен есть сего, ибо это святыня; если останется от мяса вручения и от хлеба до утра, то сожги остаток на огне: не должно есть его, ибо это святыня» (Исх.29, 31–34).

П. Как глубоко содержание этих повелений закона!

К. Да, очень глубоко: ты сказал правильно. Впрочем, не совсем темно, если Дух Святой осияет нас Божественным светом. Изъясним же опять, насколько возможно, каждое в отдельности. Бесчисленными способами освящает нас Господь наш Иисус Христос и делает священными и благоприятными (Богу): «потому что через Него и те и другие имеем доступ» (Еф.2, 18) И бываем вожделенными Богу и Отцу. Весьма полезна и необходима для спасения нам, подвергшимся тлению и греху, смерть Его равно как и жизнь, и кроме того совершение чрез Тело и Кровь Его: ибо во Христе, а не в законе – совершенство (ср. Евр.10,1, 14).

П. Ты хорошо сказал.

К. Итак, усматривай как бы в прообразах то, посредством чего мы благоуспешно спасены и освящены и соделались священными и святыми во Христе. Телец от волов приводим был для жертвы и закалается пред самыми дверями святой скинии с возложением на него рук; кровь же его изливалась у жертвенника с помазанием рогов его, а внутренности его воскуряются вместо благовоннейших курений. Остальное же тело сожигается вынесенное вне стана. И телец есть Христос, как находящийся и вне ярма, и под ярмом; ибо, будучи по естеству Бог, Он был под законом по человечеству; потому что малый телец, непривычный к ярму, по природе своей разве не способен быть под ярмом?

П. Это так.

К. Таким образом Христос смотрительно был назван тельцом, дабы в одном и том же разумелось нами как необычайность рабства для Божества Слова, так и явление по человечеству в естестве, которое было под игом. Закалается же Он как бы за святую скинию и за возложивших на Него руки (это были левиты и священники): ибо Он умер за Церковь и за посвященных Ему чрез веру. А что священна и как бы в образе жертвы благоприятна Богу и Отцу смерть Еммануила, это ты можешь уразуметь из пролития крови у святого алтаря и помазания его, из воскурения внутренностей, которые могут служить и образом внутри и в уме находящихся добродетелей, которым присуще духовное благовоние, и не в одном каком-либо виде, поскольку внутренностей много: «тук, почка и сальник (препонка) печени. Остающиеся затем части тела сжигаются вне стана, ибо вне врат пострадал Христос: так пишет Павел (Евр.13, 12, 11). Истребление же тела огнем тонко указывает на то, что Его страдание и смерть отнюдь не к бесславию послужат Ему, но окончатся светлой и всем явной славой; ибо под видом огня разумеется Божество: так сходило Оно и на гору Синай (Исх. 19, 18). Намереваясь разрушить державу смерти, Христос смотрительно подвергся смерти, дабы прославиться пред нами, как Богу. Таким образом смерть переходит в боголепную славу, имея концом своим светлое воскресение; и уничижение в страдании, побеждаемое высшим прославлением, обращается в ничто. Это-то я думаю, и есть в прикровенном смысле истребление мертвого тельца огнем. Присоединивши же, что грех есть, Бог указал на то, что страдание Христово послужило к очищению греха: дело ясное.

П. Так точно.

К. Затем берется первый овен и закалается так же, как и телец: изливается опять и кровь у алтаря и возносится он разрезаемый на части, по омовении внутренностей водою, вместе с головою и ногами, потому что «жертва есть». И чрез это опять изображается нам Христос, Который в овне совершенном есть совершенный, имея святую жизнь: на это, думаю указывает излияние крови у алтаря, ибо кровь есть образ жизни; и в воню благоухания возносится Он Богу и Отцу как за всех вместе, так и за каждого. Образом служит и то, что овен возносится на алтарь, и весь, и почленно. Также и мы – члены Христа в отдельности и все представляемые одним телом. Затем, что Он свят и священ весь и не имеет скверны нечистоты, на это весьма ясно указывает омовение внутренностей. Возносятся вместе и голова, и ноги, являя благоухание в освящении жизни Спасителя от начала и до конца; ибо у всякого животного голова есть начало, а прекращение как бы и конец всего тела – ноги. Но, может быть, лучше мыслить голову образом ума, а ноги – хождения, осуществляющегося в деятельности. Во Христе благоухают и достигают высшей степени чистоты все как мысли, так и деяния, ибо Он «греха не сотвори» (1Пет. 2, 22). Поэтому-то и называет освящение овна всесожжением и жертвою, так как Он не отчасти только свят или священ. И не Ему, а скорее нам приличествует как немоществовать иногда, так и подвергаться грехопадениям; ибо никто не чист от грехов (Иов 14, 4) и «все мы много согрешаем», по написанному (Иак.3, 2).

П. Но как можно думать, что и самая жизнь Христа была за нас?

К. Это ты узнаешь, и очень легко, поняв, что в Адаме мы соделались общниками преступления его и едва не подверглись наказанию за его прегрешения, так как на всех перешло проклятие, и гнев некоторым образом пожрал род его. Итак, снисшел до вочеловечения «и вселися в ны» (Ин. 1, 14) Единородный и подчинил Себя Богу и Отцу, так как «быв послушным даже до смерти» (Флп.2, 8), уничтожая вину неподчинения Адама, и принес Богу и Отцу благоухание послушания за всех вместе и за каждого: и Им мы спасены. Свидетель сего Павел, так написавший: «Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни. Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие» (Рим.5,18–19) Итак, понимаешь ли, что мы спасены, когда Христос умер за нас как бы в образе тельца, и что благоухает Богу и Отцу чрез подчинение Его и жизнь в освящении? Ибо кровь тельца изливалась у святого алтаря.

П. Понимаю, что говоришь.

К. Многообразно представляя Его нам, как бы в тенях, Бог говорит: «и возмеши овна втораго»; – и над ним совершается заклание подобно первому. Помазуется также Аарон, и сонм священников, ему подчиненных, освящается, с возложением крови на края правой руки и правого уха, а равно и ноги правой. Освящается также и одежда священников, окропленная кровью, а затем, по излиянии остатка ее к основанию алтаря, согласно изволению Божию, взимаются внутренности, а также пресный хлеб и один опреснок – тот и другой намащенные елеем, – и приносят все это, положив на свои руки, Аарон и те, которые с ним, а принимает жертву Моисей. Кроме того, плечо и грудина, сказано, должны быть отделены для священника и лежать в числе отделяемых частей. Имя этой жертве – «овен совершения». По сожжении внутренностей остальное тело снедается с хлебами, а оставшееся затем до утра сжигается огнем: так говорит Священное Писание.

П. Как глубоко это слово!

К. Ты сказал правильно: очень глубоко, и заключает в себе таинство Христа; ибо Он соделался для нас «овном совершения», являя нас совершенным и во всем, что есть наилучшего, и отличнейшими в добродетелях чрез освящение в Духе, и прежде о иного влагая в нас слух, полный благословения, то есть послушный и благопокорливый и способный к принятию учений о Нем, но не терпящий пустых речей и гнусной необузданности языка, которую обнаруживают некоторые воюющие истину и восстающие на правое умение. Таков плод святого слуха. И божественный Иоанн говорит нам так: «Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире. Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога» (1Ин. 4, 1–2). Испытание же речей естественно производится не иначе, как посредством уха. Итак, святое ухо должно быть у заботящихся о точности и правости учения. Но это есть дар Христа, в дарование неба, и совершение святой крови: ибо приобретена нами всего превосходнейшего совершается в Нем и чрез Него Посему и рука освящалась, как способная к деятельному труду, также и нога – ясный образ правости в хождении, так как нам должно прославляться святыми делами и правильно шествовать стезею, ведущею ко всему, что угодно Богу, согласно воспеваемому в Псалмах: «и обращал стопы мои к откровениям Твоим» (Пс.118, 59), или в книге Притчей: «права течения твори твоими ногами, и пути твоя исправляй» (Притч. 4, 26; ср. Евр.12, 13). Итак, пусть священный и избранный род приобретет святой слух и руки, а равно и ноги сейчас сказанным способом. Помазуются же все члены правой стороны и как бы в последней своей части, то есть на краях: «край», сказано, «уха», равно также и «ноги», и «руки»: потому что всякое доброе деяние, думаю, благородно и право, не имеет ничего как бы левого в порочности и до краев доходит, то есть до целого или до конца: ибо посвященным Богу надлежит быть правыми в освящении и до конца в терпении: "начавший, – сказано, – в вас доброе дело будет совершать его» (Флп.1, 6), и весьма неразумно возвращаться назад, как бы не решаясь довести до конца добро. Поскольку же Моисей был образом Бога, то приносят жертву Аарон и те, которые с ним, а принимает он, чем Бог как бы указывает на то, что жертвы во Христе таким образом освященных Он примет едва не из рук в руки и не отвергнет дара, потому что он имеет в себе благоухание Христово. И это-то, думаю, означает возношение внутренностей, воскуряемых Ему. Священнику отделяется грудина и плечо от овна совершения. Плечо есть символ крепости, а грудина – сердца и разума. Так и святому и священному роду дарован от Бога и Отца Христос, сила и премудрость. Разве не в Нем мы и мудры и весьма сильны?

П. Как же иначе? Ибо написано, что Христос, Божия сила и Божия премудрость, соделался для нас этим от Бога (1Кор. 1, 24).

К. Далее, священною пищею для избранных к священнослужению были мяса; а даются они вместе с пресными хлебами, причем никто из иноплеменников не должен участвовать, или если бы кто сделал это, должен умереть: ибо прилично священным душам причащаться святой пищи, то есть Тела Христова; и недоступно благословение для иноплеменных. Под иноплеменными же можно разуметь как еще не верующий и не крещенный род, так сверх того и совратившийся в иномысленный ум и несходный во мнениях со святыми и как бы отделенный (от них) нечестивостью учений. Далее, огнем истребляется всякий остаток жертвы, так как закон не дозволяет съедать это даже и на следующий день: ибо для нас, думаю, будет и некоторый другой способ освящения в будущем веке, совершаемый духовно, а уже не телесно, – так, как ведает все пересозидающий Бог, прелагающий во что хочет. В этом случае приведенные слова будут иметь не непонятный смысл: когда престанет в нас тление, после воскресения из мертвых, тогда не будет необходимо то, что прежде давало возможность избегать его. Итак, должен быть предполагаем другой род освящения, приличествующий состоянию того времени, когда Христос будет с нами. Впрочем, сказав, что пришло нам на ум, уступим место тем, которые лучше нас разумеют это. И может быть на таковое нечто указывает божественный Павел, говоря: «когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится» (1Кор. 13, 10), то есть будет иметь конец и престанет.

П. Кажется, так.

К. Итак, это, сказал Бог, должно быть совершаемо при посвящении священников. Когда же священники израилевы собраны были и созваны в собрание, то Он повелел сделать в слух всех объявление, говоря: «возьми Аарона и сынов его с ним, и одежды и елей помазания, и тельца для жертвы за грех и двух овнов, и корзину опресноков, и собери все общество ко входу скинии собрания. ... И сказал Моисей к обществу: вот что повелел Господь сделать». И облекает Моисей Аарона и священников украшением, кропит елеем помазания «на жертвенник семь раз и на все принадлежности его, и на умывальницу, – сказано, – и скинию, и все, что в ней, и освятить их» (Лев. 8, 2–11): свята скиния, но алтарь в совершеннейшей мере преизобилует освящением чрез Духа, хотя и не как причастный чину разумных существ, ибо не так свят, как, например, естество ангела или душа человека, но, так сказать, вследствие прикосновения к возлагаемой на него жертве; потому что свято и место, на коем бывает Христос. Итак, помазав алтарь семижды, то есть обильно, Моисей освящает Аарона: возлил на него елей помазания и кроме того принес жертвы за него и за сынов его – недавно изъясненным нами способом. Когда же это приведено было к концу, присоединяет к сему еще повеление, говоря: и из «Семь дней не отходите от дверей скинии собрания, пока не исполнятся дни посвящения вашего, ибо семь дней должно совершаться посвящение ваше; как сегодня было сделано, так повелел Господь делать для очищения вас; у входа скинии собрания будьте день и ночь в продолжение семи дней и будьте на страже у Господа, чтобы не умереть, ибо так мне повелено [от Господа Бога]» (Лев. 8, 33–35). Какой обряд совершался над каждой из жертв, это весьма достаточно показала нам предыдущая речь. Посему, опустив тонкость рассуждения об этом, перейдем к следующему. Закон не дозволяет: получившим священный и избранный жребий и уже посвященным на дело священства пребывать где-либо вне святой скинии, но повелевает до седьмого дня сидеть внутри ее и; едва не пригвождает к дверям, так, чтобы они не преступали даже порога ее, поставляя это сидение в святых местах, как я думаю, знамением твердости и пребывания в освящении; ибо необходимо быть твердыми и неуклонными в добродетели нам, которые назначены к тому, чтобы быть подле Бога, не ходя вне надлежащего образа жизни и не выходя из свяшеннолепного образа мыслей, но всегда пребывая как бы вблизи и живя при Боге, согласно сказанному устами пророка: «Если вы настоятельно спрашиваете, то обратитесь и приходите» (Ис.21, 12). До семи дней повелел Моисей делать это, семь означает, что должно стараться во всякое время быть подле Бога; он говорит как бы: всецело и всегда. Находящимся же внутри скинии повелевает наблюдать стражи Господни и этим указывает на плод пребывания вблизи Бога – благопокорливость и желание делать все то, чтобы Он ни восхотел постановить. Так именно должно пребывать подле Владыки всех, потому что нерадение о добрых делах всегда оканчивается крайним злом. Поэтому-то, как я думаю, Моисей и присоединил: «да не умрете».

П. Правильно сказал ты.

К. Итак, уже посвященный на священнослужение Аарон начинает исполнять узаконенное. А каким образом, об этом скажем теперь. В книге Левит опять написано: «В восьмой день призвал Моисей Аарона и сынов его и старейшин Израилевых и сказал Аарону: возьми себе из волов тельца в жертву за грех и овна во всесожжение, обоих без порока, и представь пред лице Господне; и сынам Израилевым скажи: возьмите козла в жертву за грех,... и тельца, и агнца, однолетних, без порока, во всесожжение, и вола и овна в жертву мирную, чтобы совершить жертвоприношение пред лицем Господним, и приношение хлебное, смешанное с елеем, ибо сегодня Господь явится вам. И принесли то, что приказал Моисей, пред скинию собрания, и пришло все общество и стало пред лицем Господним. И сказал Моисей: вот что повелел Господь сделать, и явится вам слава Господня. И сказал Моисей Аарону: приступи к жертвеннику и соверши жертву твою о грехе и всесожжение твое, и очисти себя и народ, и сделай приношение от народа, и очисти их, как повелел Господь» (Лев.9,1–7). Устремив изощренное внимание на Священные Писания, ты, Палладий, очень ясно усмотришь и здесь просиявающее таинство Христово.

П. Каким образом?

К. В восьмой день Моисей престает как бы священствовать; начинает Аарон; впрочем, не умолк и Моисей, хотя к делам священства и приступил уже Аарон. Время священства Христова по справедливости мыслится как послезаконное, то есть восьмой день, в который было воскресение и как бы некоторое начало нового века: ибо «во Христе, нова тварь», согласно написанному (2Кор. 5, 17). Но когда уже явился Христос в восьмой день, установленное Моисеем престает: уже не в образах и тенях мы служим Богу. Впрочем, наставление в законе не умолкло, так как закон духовен для духовных и всегда проповедует таинство Христово. Моисей обетовал, что в восьмой день явится слава Господня; ибо закон предвозвестил время пришествия Спасителя нашего. К сему присоединяет еще повеление, чтобы Аарон совершил жертвы прежде за себя самого, а после того – за весь народ, поставляя это, как я думаю, образом того, что касается до нас, и являя весьма хорошо и ясно, что избранным для священства и приемлющим освящение в вере по справедливости приличествует быть святыми и священными. Объясним также, насколько возможно, и то, каков был образ приношения. Телец закалаем был за грехи и для очищения священнодействующих. По излиянии же крови на святой алтарь и по воскурении внутренностей остальное тело сожигалось огнем. Потом всесожигаем был еще овен по обыкновенному закону всесожжения. Козел был жертвой для очищения греха народа; телец и агнец во всесожжение, а овен и вол – в жертву спасения, причем возлагалась на алтарь и пшеничная мука, если и не вся вдруг, но погорстно и по частям. Затем говорит: «И поднял Аарон руки свои, обратившись к народу, и благословил его, и сошел, совершив жертву за грех, всесожжение и жертву мирную. И вошли Моисей и Аарон в скинию собрания, и вышли, и благословили народ. И явилась слава Господня всему народу: и вышел огонь от Господа и сжег на жертвеннике всесожжение и тук; и видел весь народ, и воскликнул от радости, и пал на лице свое» (Лев. 9, 22–24).

П. Так что же скажешь ты и об этом?

К. Поистине в восьмой день явилась слава Господня, есть сделался явным Сын, слава Бога и Отца: так Бог называл Его, говоря священнейшему Моисею: «живу Аз», – говорит Господь – истинно наполнится славы Господней вся земля (Чис.14, 21). А священными являет Он нас, Сам за нас как бы в образе тельца закалаемый и освобождая от греха, отпускай всякую вину и очищая скверну, происшедшую от осуждения, подобным образом Сам приносимый, как овен, в воню благоухания мысленного, Сам же бывая и жертвою спасения освящая нас собственной кровью, Сам есть и семидал (пшеничная мука), намащенный елеем, в радости святой жизни являющий Себя Самого за нас Богу и Отцу.

П. Понимаю, что ты говоришь.

К. Думаю также, что оная жертва за Аарона и за народ превосходно означает посвящение святых Богу. Когда уже показан был и сделал себя явным Еммануил, чрез Которого мы призваны к освящению, тогда наконец мы становимся приятными и священными и посвящаемся в воню благоухания Отцу; заметь, что хотя посвящение священников, как недавно было сказано совершилось согласно с законом, однако же чрез Него (Еммануила) они опять многообразно были освящаемы: ибо Он сожигаем был как телец вне стана за грех; воскуряем был как овен, всесожигаемый надлежащим образом, весь почленно, так как за каждого и за всех; освящал их, помазуя кровью, как овен спасения. Когда же наконец наступил восьмой день, то есть день, в который соделалась более явною слава Христова, с упразднением смерти и попранием тления, тогда уже и священники, и народ совершают приношения Богу, не чуждыми какими-либо дарами чествуя Его и не внешними радуя Владыку всяческих, как и Израиль по плоти, но себя самих являя благоухающею жертвою: ибо в этих жертвах мы, как бы в образе, священнодействуем над собственными душами и приносим их Богу, умирая для мира и для мудрования плотского, и претерпевая умерщвление страстей, и едва не сораспинаясь Христу, дабы, переходя к святой и непорочной жизни, жительствовать сообразно воле Его. Нечто таковое пишет и божественный Павел: «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем» (2Кор. 4, 10). И еще: «если терпим, то с Ним и царствовать будем» (2Тим. 2, 12); «если мы соединены бываем смерти и страданиям Его, согласно написанному, то общниками и воскресения», и славы Его будем (Рим. 6, 5; сн. Флп. 3, 10, 21). Итак, «Иисус, дабы освятить людей Кровию Своею, пострадал вне врат», по слову блаженного Павла (Евр.13, 12); «Итак выйдем к Нему за стан, нося Его поругание», вне врат (Евр.13, 13); подобно как телец, закалаемые и, как овен, всесожигаемые, мы благоухаем Богу жительством во Христе. И это жертвы за Аарона и за сослуживших ему и происшедших от него; а жертва за народ есть козел, приносимый за грех. Какое этому основание, когда для очищения священников приносим был телец? Все касающееся священников имеет превосходство: и приношения жертв, и то, что относилось к очищению и освящению. Так, например, телец больше козла по величине тела, представляя тем ясное указание духовного превосходства в предметах. Телец же и агнец во всесожжение таинственно указывают на младенчество во Христе освящаемых верою. Вол и овен, затем, весьма ясно обозначают терпеливость и мужество, а также и плодоношение в кротости: образом первого служит вол, а второго – овен. Увлажненная же елеем пшеничная мука весьма ясно указывает на светлую надежду жизни во Христе: ибо не печальным и плачущим, но благодушным и радостным приличествует нам прилепляться к жительству Христову. Это, я думаю, значит изречение: «приидите, возрадуемся Господеви» (Пс.94, 1): потому что так же чисто и ясно воссияет слава Христова весьма радостно принимая плодоприношения святых, как и тогда ясно Бог снизошел в виде огня и потребил жертвы. Как бы пищею и удовольствием для себя считает Он прославление освященных верою. Но приведенные слова указуют собою и на нечто таинственное: тогда Бог ниспослал силу огня на рассеченные части, как бы коснувшись предлежащего, ибо всегда Божество изображается в виде естества огненного; ныне же, когда Ему предлагается жертва мысленная, Он, уже не в виде огня, нов Святом Духе мысленно прикасаясь к предлагаемому, являет ее животворною для желающих причаститься ее. И это мы приняли верою за истинное.

П. Правильно сказал ты.

К. Воздев руки, Аарон благословил народ. Обрати опять внимание на это первое как бы возложение рук Аарона на народ: всех благословляет истинный Аарон – священников и народ, «малыя с великими», по слову Писания (Пс.113, 21), едва не возлагая и рук; а возложение руки может служить ясным знамением ниспослания на нас Всесвятого Духа. И прежде священнодействия Аарона не было возложения руки; «еще не было на них Духа Святаго, – по слову Иоанна, – потому что Иисус еще не был прославлен» (Ин. 7, 39).

П. Сказанное убедительно.

К. И образ молитвы священников благоустрояет Он, весьма ясно поставляя как бы некоторыми предуказаниями Христовых страданий заключающиеся в ней слова, ибо сказал: «скажи Аарону и сынам его: так благословляйте сынов Израилевых, говоря им: да благословит тебя Господь и сохранит тебя! да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя! да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир! Так пусть призывают имя Мое на сынов Израилевых, и Я... благословлю их» (Чис.6, 23–27). Итак, повелевает увенчанным саном священства благословлять народ, но с пользою отклоняет от суетности помыслов, показуя не руку человеческую благословляющею, но Себя Самого, как не Господа: «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов», согласно иному (Иак.1, 17). Христос есть путь благословения, и Сам Он есть раздаятель нам небесных благ; в Нем и чрез Него все от Отца. Так и божественный Павел говорит: «благодать вам и мир от Бога Отца Нашего, и Господа нашего Иисуса Христа» (Рим. 1,7). Итак, мы благословляемся именем Божиим. Каков же должен быть и самый образ молитвы, на это ясно указывая, Бог сказал, что молящийся священник должен произносить: «да благословит тя Господь и сохранит тя, да просветит Господь лице Свое на тя и помилует тя, да воздвигнет Господь лице Свое на тя и даст ти мир». Таким образом благословение сохраняет, разрешая клятву и преобразуя согрешавшего, чтобы он заслужил похвалу во Христе. И Сего свидетелем служит Павел, написавший так: «благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивый нас всяцем благословением духовным в небесных о Христе: якоже избра нас в Нем прежде сложения мира, быти нам святым и непорочным пред Ним в любви: прежде нарек нас во усыновление Христом в Него» (Еф.1, 3–5). Видишь, что отверженный за грех сделался человеком, достойным принятия усыновления, благословляемым во Христе чрез причастие Духа, которого Он и излил на нас обильно, не отчасти даруя Его святым, но как бы от собственной полноты изливая Его в них. Далее, просвещение лица Божия тотчас доставляет как помилование, если истинно то, что в познании Бога привзойдет причастие жизни вечной; ибо так сказал Спаситель Отцу Небесному и Богу: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17, 3). А что лицо Бога и Отца есть Сын, Который и явился нам, в этом, как я думаю, никто нимало не может сомневаться; ибо Он есть образ и подобие и изображение Его (Евр.1, 3; Кол. 1, 15; 2Кор. 4, 4); чрез Него и с Ним познаем Отца, а с таковым познанием необходимо соединяется и помилование:потому что мы оправданы верою, и «не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости» (Тит. 3, 5); и освобождены от тления и преобразованы в обновление жизни во Христе, по милосердию Божию. И в другом отношении, именно если мы силу слова обратим на иудеев, – они поистине помилованы, когда воссиял им Единородный. На них лежало как бы некоторое неудобоносимое и долженствующее быть свергнутым бремя, закон осуждающий и без милосердия наказывающий согрешающих. Помилованы же они, приобретши в позднее время, едва лишь чрез Христа оправдывающую благодать, пришествие которого сильно желая видеть, они взывали к Богу всяческих: «Боже сил! восстанови нас; да воссияет лице Твое, и спасемся!» (Пс.79, 8). Итак, все мы помилованы в явлении Христа. Также и воздвижение лица Божия дарует мир, которого податель и присудитель есть Христос, предложивший и дарующий его верующим в Него как бы Свое собственное благо: ибо "мир Мой, – говорит Он, – даю вам, мир Мой оставляю вам» (Ин. 14, 27). Когда как бы на высоте поставил Сына Отец, «дал Ему имя выше всякого имени» (Флп.2, 9) и говоря: «седи одесную Меня» (Пс.109, 1), тогда только, расторгнув разделявшую нас вражду, мы соединились в мире, посредством решимости – Его (Сына) иметь в своих мыслях и ходить в Духе, в Котором и чрез Которого мы явимся общниками «Божественного... естества» (2Пет. 1, 4), так как Христос связует нас в единство: ибо Он сказал Отцу: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17,21); потому что все мы – едино «тело» во Христе (1Кор. 10, 17), и: «соединяющийся с Господом есть один дух», по Писанию (1Кор. 6, 17). А что, после того как Бог и Отец как бы воздвиг лице Свое, то есть прославил Сына, мы стяжали мир с Ним, это Сам Он объявляет, говоря: «когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12, 32).

П. Правильно рассуждаешь: «Ибо Он есть мир наш,... потому что через Него и те и другие имеем доступ к Отцу» (Еф.2, 14, 18).

К. Итак, о священниках и их поставлении закон у нас таков; но кроме того ясно сказано и о том, что должен быть освящаем род левитский и что только предочищенный надлежащим образом должен приступать к назначенному ему священнослужению. Сказано же об этом так в книге Чисел: «возьми левитов из среды сынов Израилевых и очисти их; а чтобы очистить их, поступи с ними так: окропи их очистительною водою, и пусть они обреют бритвою все тело свое и вымоют одежды свои, и будут чисты; и пусть возьмут тельца и хлебное приношение к нему, пшеничной муки, смешанной с елеем, и другого тельца возьми в жертву за грех; и приведи левитов пред скинию собрания; и собери все общество сынов Израилевых и приведи левитов их пред Господа, и пусть возложат сыны Израилевы руки свои на левитов; Аарон же пусть совершит над левитами посвящение их пред Господом от сынов Израилевых, чтобы отправляли они служение Господу; а левиты пусть возложат руки свои на голову тельцов, и принеси одного в жертву за грех, а другого во всесожжение Господу, для очищения левитов; и поставь левитов пред Аароном и пред сынами его, и соверши над ними посвящение их Господу; и так отдели левитов от сынов Израилевых, чтобы левиты были Моими. После сего войдут левиты служить скинии собрания, когда ты очистишь их и совершишь над ними посвящение их» (Чис.8, 6–15).

П. Разъясни же как следует, какой здесь должен быть нами мыслим способ очищения, установленного для левитов?

К. Таинственный, Палладий, и опять во Христе: ибо Он есть наше очищение и омовение всякой нечистоты и податель освящения. "Покропиши, – сказано, – на них воду очищения». Это же и мудрый Павел указывал, написав так: «Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа» (Евр.9, 13–14). И истинно слово: если в образах есть польза и сень спасительна, то не тем ли более сама истина, то есть Кровь Христова? Итак, вода очищения, смешанная с пеплом телицы, была ясным образом так называемой «мертвости» Христовой (2Кор. 4, 10), как во святом крещении и сами мы исповедуем исполнение этого чрез веру, согласно с тем, как сказал опять тот же божественный Павел: «мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим. 6, 4); и еще сказал он: «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась... в смертной плоти нашей» (2Кор. 4, 10–11).

П. Но что значит так называемая здесь мертвость Христа?

К. Это значит умереть для мира и грехов и проводить жизнь священную, святую и наиболее всего любезную Богу, чем опять весьма похвалялся Павел, говоря: «Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал.2, 19–20). Это, думаю, и значит: умереть в мире и понести мертвость Христа, а в то же время и проводить жизнь в Нем. Итак, пепел, телицы в смешении с водою может указывать собою на мертвость Христа, совершаемую во святом крещении, причастниками которой, сказано, должны быть и сами числящиеся левитском чине и как бы в сени освобожденные от всякого вида плотской нечистоты. На это, думаю, указывает, и очень ясно, снятие бритвою волос на теле: «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр.4, 12), как бы какую нечистоту волос и ногтей срезающее с ума нечистоту врожденных нам плотских движений, каковую Священное Писание в одном месте называет также и законом греха, живущим в членах плоти и противовоюющим закону ума и влекущим недозволенному (Рим. 7, 23). Но силою и действием Святого Духа, как бы бритвою срезаемый, он (закон греха) немоществует, а если бы как-нибудь стал снова усиливаться в нас, то еще с большею силою отсекается: «духом ходите, – сказано, – и похоти плотские не совершайте» (Гал.5, 16). Как бритва, однако же, не вполне с самого корня вырывает у нас волос, а срезает недавно лишь вырастающий: так ив нас слово Божие не до самого как бы корня исторгает врожденное нам влечение похоти (ибо совершенная святость соблюдена для будущего века), но скорее умерщвляет возрастающее и усиливающееся в нас и укрощает неистовствующий в членах плоти закон. Итак, снятие волос загадочно указывает на очищение ума, которое совершает в нас Божественное и острейшее слово Божие. Омовение же одежд указывает нам светлое и безукоризненное жительство, вне проявляющееся: «промышляюще добрая не только пред Господем, по написанному, но и пред человека» (Рим. 12, 17 и Притч. 3, 4). И Сам Господь говорит: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 16). Итак, истинно святые и священные должны быть чистыми изнутри и совне, нося мертвость Иисуса в своем теле и некоторым образом спогребаясь Ему чрез святое крещение.

П. Ты хорошо сказал.

К. Сказано также, что за них (левитов) должна бы принесена жертва, состоящая в двух тельцах, совершенном однолетнем, то есть нежном и юном; совершенный приносится во всесожжение и вместе с ним воскуряется пшеничная мука, увлажненная елеем; а другой, приносимый в жертву за грех, сожигается вне стана: ибо так совершаемы были жертвы за грех. В обоих тельцах опять указывается Христос: в тельце, приносимом во всесожжение как всецело святой и приносимый за нас в воню благоухания Богу и Отцу, доставляющий святым радость и веселие жизни в надежде (так как вместе с тельцом приносима была пшеничная мука, увлажненная елеем); а эта радость и веселие во всяком случае сопровождает педпочетших жизнь во Христе. На Него же указывает и телец за грех, истребляемый огнем; ибо «ранами Его мы исцелились», по Писаниям (Ис. 53, 5). Заметь же, что телец совершенный всесожигается, а однолетний за грех закалается, дабы в двух ты разумел Одного, как бы в совершенстве добродетелей благоуханнейшего мысленно и как бы в простоте и незлобии закалаемого: "Я, – говорит, – как кроткий агнец, ведомый на заклание, и не знал» (Иер.11, 19). А что вместе и за всех и ото всех как дар Богу приводится священнодействующий род, на это указывает возложение рук сынов Израилевых; ибо сказано: «пусть возложат сыны Израилевы руки свои на левитов» (Чис.8, 10). Как левиты возлагали руки на главы жертвенных животных, закалавшихся за них в образ Христа (делали же это не для благословения их, – далеко нет, – но дабы возложением рук как бы указать на носящего грехи наши Бога и за нас священнодействующего, чтобы пригвоздить к Своему кресту «еже на нас рукописание» (Кол. 2, 14): так будешь ты разуметь и возложение рук народа на левитов; потому что он возлагал руки, как бы представляя их вместо себя Богу для священнодействия, как избранных. Но тогда совершалось возложение рук; ныне же, с переменою дел к несравненно лучшему, народ своим решением одобряет призываемых чрез Христа к священнодействию, очень ясно присоединяя свой голос: «достойны!». И это совершается в церквах, как, несомненно, и древние совершали возложение рук на левитов при священной и Божественной скинии. Итак, очевидно, что если рукоположение будет совершаться и не в церкви, и не при народе, то это будет противно изволению Божию и несогласно со священными законами. – Посвященные левиты касаются всего, относящегося до священнодействия. Поэтому кто не свят во Христе и не предочищен надлежащим образом, тот да отступит далеко: ибо безнаказанно не может касаться Божественных алтарей.

О священном облачении, равно как и о жертвах, которые Бог узаконил совершать при посвящениях священников, сказано ясно. Но так как о них и многое другое было изречено в отношении к священнослужению и к очищениям и к тщательной заботливости о том, чтобы жить вполне законно и отменно со стороны превосходства духовного, то, я думаю, прежде всего другого должно сказать вот о чем.

Палладий. О чем это?

Кирилл. Колено Левиино было посвященным Богу и избранным от всех колен, и закон давал этому колену право священнодействовать, так как Бог уделил ему эту отменную почесть; впрочем, не оставлял совсем без испытания сонм священнодействующих и не допустил к сему делу без исключения всякого за то только, что он происходил от племени Левия; но повелевал производить тщательное и весьма точное исследование, дабы кто-нибудь, кому случится недуговать каким-либо телесным пороком, не был неугоден Богу и не приступал к Нему предосудительно и, как бы входя неомовенными ногами в скинию свидения, не оскорбил Бога, хотя бы то невольно. Написано же опять так в книге Левит: «скажи Аарону: никто из семени твоего во все роды их, у которого на теле будет недостаток, не должен приступать, чтобы приносить хлеб Богу своему; никто, у кого на теле есть недостаток, не должен приступать, ни слепой, ни хромой, ни уродливый, ни такой, у которого переломлена нога или переломлена рука, ни горбатый, ни с сухим членом, ни с бельмом на глазу, ни коростовый, ни паршивый, ни с поврежденными ятрами; ни один человек из семени Аарона священника, у которого на теле есть недостаток, не должен приступать, чтобы приносить жертвы Господу; недостаток на нем, поэтому не должен он приступать, чтобы приносить хлеб Богу своему; хлеб Бога своего из великих святынь и из святынь он может есть; но к завесе не должен он приходить и к жертвеннику не должен приступать, потому что недостаток на нем: не должен он бесчестить святилища Моего, ибо Я Господь, освящающий их» (Лев. 21, 17–23).

П. Неужели, скажи мне, может служить кому-либо в вину телесный недостаток? Ужели Зиждитель подвергает обвинению природу, даже невольно испорченную?

К. Хорошо, Палладий; ты мыслишь правильно. – Вина и обвинение может быть только на тех. кои добровольно обращают свои помышления к порочному и предпочитай склонность ко всему, что есть нелепого. Ставить же в вину недостатки тела, естественно и невольно случающиеся, я думаю, и жестоко, и безжалостно, и не свободно от грубости. Отсюда можно понять, что Зиждитель всяческих не за невольные вины подверг обвинению человеческое естество и не как нечистого удалил недугующего телесно от предназначенного ему служения; но как бы опять от образа телесные предметов возводит наши мысли к более тонкому разумению и указует на многообразие душевных страстей, а также, дает понять, что оно богоненавистно. Разве и божественный Павел не сказал, что избранным на священство должно быть славными во всем досточудном? «Да будет совершен, – говорит он, – Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен» (2Тим. 3, 17). Равно также и епископу, очень ясно утверждал он, должно быть безукоризненным (1Тим. 3, 2–8); и о сем он много заботится.

П. Согласен, но знай, что я желал бы попять смысл каждого из недавно исчисленных недостатков.

К. Ну так, разделив их по частям на виды, скажем то, что придет нам на мысль. "Никто, – сказано, – из семени твоего во все роды их, у которого на теле будет недостаток, не должен приступать, чтобы приносить хлеб Богу своему» (Лев. 21, 17). Непоколебимое слово и суровое изречение; ибо закон этот положен не против одних только тех, которые тогда происходили от Аарона, но простирается на весь род, на все священническое племя и распространяется на всякое время: это означает, думаю, изречение: «от рода твоего в родех ваших». Всегда неприятно Богу то, что не беспорочно; никто не может указать времени, в которое было бы любезно Ему предосудительное, как, например, в недугах, особенно же духовных. Напротив, Им ценится порочное, ни с какой стороны не недугующее растлением совершенное в добродетели и сильное в освящении, всегда заботливое о том, чтобы в терпении стяжать себе славу, ревностно со всегдашним благоразумием. Поэтому-то и дает закон о сем, простирающийся на весь род, уготовляя себе безукоризненный род священный и избранный, тогда в колене Левином и в племени Аароновом, а ныне в освященных во Хриисте, великом и истинном Архиерее, с которым мы сроднилиись чрез Духа, являясь общниками и причастниками Его собственного естества (2Пет. 1, 4). Поэтому же и в братский союз призвав оправданных верою, похваляется ими как общниками, говоря: «Вот я и дети, которых дал мне Господь» (Ис.8, 18). Не признавал ли и божественный Павел, что эти слова касаются лица Христа (Евр.2, 13)?

П. Конечно так.

К. Итак, преграждает доступ к должности священнической тому, в ком есть какой-либо из поименованных пороков, как немощному и презренному. «Не должен приступать, – сказано, – ни слепой, ни хромой». Недостатки эти, если даже разуметь их телесно, сами по себе имеют много безобразия: ибо у кого потеряны глаза или кто не тверд ногою и не может ходить прямо, тому не лучше ли оставаться в покое, как нераспознающему, куда должно идти священнику, нежели идти сопровождаемому смехом и пользующемуся чужими ногами и глазами? Но это было бы еще не очень важно. Скажем теперь о необходимом для нас к познанию и созерцанию духовному, минуя грубость смысла буквального. Слепым, кажется, называет Он человека весьма простого и несмысленного; ибо что глаз в земном теле, то в душе, можно сказать, есть ум, просвещаемый светом Божественным и созерцающий самую чистую красоту, легкими как бы и быстрыми движениями мыслей весьма скоро восходя к точности мнения и умея не погрешать в правости учения. Это, думаю, означает приточно сказанное: «Глаза твои пусть прямо смотрят» (Притч. 4, 25); сказано также и матери иудеев, не право зрящей: «Но твои глаза и твое сердце обращены только к твоей корысти и к пролитию невинной крови, к тому, чтобы делать притеснение и насилие» (Иер.22, 17). Итак, негоден к священнодействию но слепой, то есть совершенно неразумный и поврежденный умом и помыслом. Негоден к сему также и хромой, то есть муж, не умеющий ходить право и не крепкий для совершенного хождения: ибо слепота, как я сказал недавно, есть образ крайнего неразумия, а хромота как бы расслабленного и вялого движения и расположения, являемого при совершении всякого дела. Не к людям ли как поврежденным надлежит возгласить: «Укрепите ослабевшие руки и утвердите колени дрожащие» (Ис.35, 3)? Обвинял и Сам Христос народ Иудейский, как не хотевший утверждать на Нем правые стези, но, напротив, обратившийся к хромоте и уклонявшийся от правых помышлений; ибо сказано: иноплеменники ласкательствуют предо мною; «иноплеменники бледнеют и трепещут в укреплениях своих» (Пс.17, 46). Итак, равны между собою и очень близки как бы подобием пороков духовная хромота и слепота: первая – достоинство разума, другая – крепость в добрых делах переменяет в неспособность. Кроме сих отверженным повелел считать закон и корносого, а вместе с ним и человек с отрезанными ушами. К ним можно применить такое толкование: чувством обоняния распознается зловонное и благовонное из того, что таково по своей природе, то есть имеет запах; это чувство очень способно различать то, что может нас увеселять, и то, что не таково, но инаково и как бы находится в худшей доле. И человеческий ум, если он совершен в своих силах, то мощно идет к различению качества вещей и сделает точное исследование о каждой, и как наилучший меновщик, все испытывающий и хорошее удерживающий, «Удерживайтесь от всякого рода зла», согласно написанному (1Сол. 5, 22), весьма прославится; ибо он признает негодным постыдное, так сказать, и поддельное в поступках, но охотно допускает полезное и лучшее. Итак, тупоносие означает, что не очень здраво и совершенно то чувство, которым мы, распознавая все наилучшие предметы и о наилучших давая лучшее, а о постыднейших худшее суждение, бываем и называемся мудрыми и проницательными я тому подобными именами: потому что подобно запаху несется в ум качество действий, им разумеваемых. Урезание же уха указывает, как мне кажется, непослушность; ибо порок урезанного уха, думаю, есть благопослушливость только отчасти, а не всецелая готовность к послушанию, или неспособность непорочно внимать священному, особенно же Писанию, что и делают некоторые, безрассудно обращающие благопослушливость души своей к тому, к чему не следует. Таковы, по Слову премудрого Павла, «от истины отвратят слух» его отвращающие, но прилежащие «духам обольстителям и учениям бесовским» (2Тим. 4, 3–4; 1Тим.4:1, 6:20; 2Тим. 2, 16). Итак, человек с урезанным ухом означает изувечение внутреннего и мысленного слуха и извращение от правости в худшее. Но если у кого замечено будет присущим и «сокрушение ноги или сокрушение руки», да отступит, сказано, и да поставлен будет в одном с другими ряду. При этом человек со сломанной ногой или рукой, но не совсем расслабленный дает нам понять в себе не могущего вполне непорочно приступать к делам и не совершенно безупречное имеющего хождение или действование, разумею, в жительстве и жизни вполне законной. И таковы опять суть или «кто дело Господне делает небрежно», которым устами пророка возвещено «горе» (Иер.48, 10), или же «праведное» не «праведне» гонящие, согласно написанному (Втор. 16, 20; ср. Прем. 6, 10). Заметь же, что наравне с духовной и совершенной хромотой ставится и заодно считается также и умеренное изувечение голени; ибо на одинаковом счету с полным бессилием делать что-либо доброе должно полагать и неправое совершение. И по справедливости представляется в хромоте полное бессилие, а в сокрушении неправость при совершении добрых дел.

П. Кажется, так.

К. Также и горбатого, и с пятнами на лице, и с гноем на глазах причисляет как бы к самым негодным. И горбатым мы считаем как бы преклоненного и долу взирающего умом, и склонившегося к страстям плоти, и утверждающего взор, очевидно мысленный, на земном, и, наконец, доходящего до того, чтобы ненавидеть исправление, то есть направление ума к помышлению о горнем. На сем счету могут быть поставлены преступления иудеев, о которых написано: «да помрачатся глаза их, чтоб им не видеть, и чресла их расслабь навсегда» (Пс.68, 24). Имеющим же пятна на лице мы считаем такого, который имеет пятна на самом челе. Недуг этот имеет свойство делать темным вид верхней кожи. У тех, кому случится страдать этим недугом, отнимается даже возможность хотя бы скрыть его, так как он зарождается на бровях и распространяется по всему лицу. Таков пятнолицый телесно; мысленно же он указывает на человека нагло и открыто бесстыдного и как бы не имеющего чистого лица, но делающего для всех явным безобразие в жизни, до того, чтобы не знать даже и правильно сказанного одним из мудрых: мудрые «скрывают оскорбление» (Притч. 12, 16).

П. Каким образом?

К. Разве, Палладий, в нас не кроются бесчисленные страсти?

П. Да. Так что же из этого?

К. То, что каждый из нас, говорю тебе, почтеннейший, недугует чем-либо, но часто, побеждаемый стыдом пред братиями, употребляет много старания и ума на то, чтобы и казаться здоровым, и скрыть свой недуг.

П. Хорошо говоришь.

К. А если бы кто дошел до такой степени бесстыдства, чтобы считать за ничто – даже и явно грешить и совершенно презирать украшение чести, не показался ли бы уже таковой кому бы то ни было далеко ушедшим от священного и святого рода?

П. И очень.

К. Итак, пятнолицым закон называет такового за то, что он не умеет и не старается скрывать случающийся с ним недуг и порок. Имеющим же гной на глазах называет хотя и отнюдь не лишенного зрения, но не могущего употреблять его здраво, каковы суть некоторые, у которых есть благоразумие, но не видно решимости мыслить право: ибо одни и видя, как сказано, доброе, однако же обращают cтремление своих желаний к ненадлежащему (Рим.7, 19, 21); а другие, хотя и могли бы быть причастны правому учению, однако же сами повреждают свой ум, направляя его к непристойнейшей погоне за мнениями и не принимая никакого здравого понятия о Боге, каковы некоторые, особенно исчадия еретиков и кроме них иудеев, хотя и верующие, что есть Бог Отец, но явившегося из Него по естеству Сына безумнейшим образом отвергающие. Посему истинно воспеваемое о них гласом пророка: «имеющие очи, ...не видят" (Иер.5, 21); ибо никакой пользы нет в зрении, если не будет старания о том, чтобы зреть правильно, подобно тому как и хромоту и сокрушение ног мы справедливо признавали нужным считать в одинаковом положении; потому что совершенно ничем не будет отличаться от полной невозможности ходить хождение неправильное, очевидно, стезею дел и путем действий.

П. Хорошо говоришь.

К. Не должен также приступать к священнодействию человек, на котором оказалась бы дикая короста, или лишаи, или человек одноятреный, или же всякий, в котором есть порок. Дикой коросте должно уподобить гнуснейшие из страстей, стремительными потоками изливающиеся в душу и переходящие всякую меру, берущие начало от удовольствия, но доходящие до горького конца. Или ты не думаешь, что в каждом из прегрешений замечается и некоторая умеренность и неумеренность зла?

П. Каким образом?

К. Побеждаемый телесным удовольствием разве не страждет им и умеренно и сверх меры? Одни побеждаются только и недугуют умеренно, а другие доходят до вершины зла, недугуют неудержимо неистовствующим вожделением, так что выступают даже из пределов страстей, сообразных с природою.

П. Понимаю, что говоришь.

К. Итак, в каждом из зол неуместное выступление из пределов разума и обычной для многих меры может быть названо дикою коростою; лишаем же, кроме того, всякая, какая бы то ни была, страсть, всегда распространяющаяся вширь и имеющая непрестанное возрастание к худшему. Но Божественный закон хочет, чтобы мы умеряли и уменьшали появляющиеся у нас страсти. Так понимать должен ты, когда слышишь слова: «Если гнев начальника вспыхнет на тебя, то не оставляй места твоего; потому что кротость покрывает и большие проступки» (Еккл.10,4); ибо не наказанные из страстей всегда стремятся к постыднейшему, объемлют сердце и ум и доводят до совершенной гибели. Таким образом, нам должно обуздывать порочность, так чтобы наша трезвенность укрощала ее восхождением к лучшему, и уничтожала мало-помалу. Одноятреным же кроме того называет, как я думаю, полумужчину, у которого отсечено приличествующее совершенному мужу; ибо сказано: «Не обманывайтесь: ни блудники, ни малакии Царства Божия не наследуют» (1Кор. 6, 9–10). Женоподобными называет таковых, потому что они, получив природу мужчины, искажают приличествующее мужчине, изнеженные умом и телом, и добровольно переламывая себя до бессилия и женоподобия. Но, вероятно одноятреный означает и другое нечто. Мужчиною обыкновенно называют человека крепкого, плотно сложенного и имеющего достаточно силы к совершению всего, на что бы он ни решился. А под полумужчиною по справедливости можно разуметь не всецело крепкого и не вполне ревностного в достижении того, что приличествует: ибо тому, кто посвящен Богу, не приличествует приносить Ему мужество урезанное и крепость поврежденную и как бы немоществовать отчасти; но «мужаться и ...крепиться», согласно написанному (Пс.26, 14), имея безупречное и безукоризненное рвение. Итак, бесспорно не может быть священником повинный пороку; однако же не устраняется от причащения святой пищи; ибо сказано: «из святынь он может есть; но к завесе не должен он приходить и к жертвеннику не должен приступать» (Лев.21, 22–23). Одержимые сокрытыми внутри души немощами еще могут причащаться благословения Христова, хотя и не таким же образом, как святые, то есть в подаяние освящения, в утверждение ума и в неподвижное постоянство во всем наилучшем; но так как приличествует недугующим, то есть в отложение зла, в прекращение греха, в умерщвление похотей и в восприятие здравия духовного. Поскольку Христос есть «нова тварь», по Писаниям (2Кор.5, 17; ср. Гал.6, 15): то посему и мы приемлем Его в себя, чрез святую Его Плоть и Кровь, дабы чрез Него и в Нем преображаясь в «обновленной жизни, отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях», согласно написанному (Рим.6, 4; Еф.4, 22).

П. Правильно сказал ты.

К. Итак, Бог запрещает занятие священными делами немоществующим, так сказать, укоренившеюся и неотвратимою духовною болезнью; ибо не может быть свят постоянно недугующий прирожденными страстями. Но если и кому-либо из тех, которые не имеют в себе самих порока и безукоризненны в священнослужении, случится заболеть одним из общих и неискоренимых недугов, то повелевает не оставлять его безнаказанным говоря: «И сказал Господь Моисею, говоря: скажи Аарону и сынам его, чтоб они осторожно поступали со святынями сынов Израилевых и не бесчестили святаго имени Моего в том, что они посвящают Мне. Я Господь. Скажи им: если кто из всего потомства вашего в роды ваши, имея на себе нечистоту, приступит к святыням, которые посвящают сыны Израилевы Господу, то истребится душа та от лица Моего. Я Господь.... Кто из семени Ааронова прокажен, или имеет истечение, тот не должен есть святынь, пока не очистится; и кто прикоснется к чему-нибудь нечистому от мертвого, или у кого случится излияние семени, или кто прикоснется к какому-нибудь гаду, от которого он сделается нечист, или к человеку, от которого он сделается нечист какою бы то ни было нечистотою, – тот, прикоснувшийся к сему, нечист будет до вечера и не должен есть святынь, прежде нежели омоет тело свое водою; но когда зайдет солнце и он очистится, тогда может он есть святыни, ибо это его пища. Мертвечины и звероядины он не должен есть, чтобы не оскверниться этим. Я Господь. Да соблюдают они повеления Мои, чтобы не понести на себе греха и не умереть в нем, когда нарушат сие. Я Господь..., освящающий их» (Лев. 22, 1–9). Приносящие жертвы, сказано, или освящаемое от сынов Израилевых, что они предлагают в жертву Богу, да не сквернят имя Его, принося непредочищенные и имея еще не омытою нечистоту, которой им случится подпасть; иначе пусть знают, сказано, что тотчас подвергнутся крайнему наказанию: «Я есть Господь», то есть не бог лжеименный, против которого если бы кто и согрешил, ничего не будет преступного; ибо по отношению к камню или дереву что может быть сделано нами такого, в чем нам следовало бы давать отчет? Итак, сильными устрашениями направляя нас к осторожности, с пользою исчисляет виды нечистоты, которые могут случиться с нами, дабы священнослужители ведали путь наиболее приличествующей им честности, а также и то, чем они могли бы быть приятными Богу и чистыми, проводя жизнь, самую угодную Законодателю.

П. Правильно сказал ты.

К. Таким образом, прокаженного и страдающего семятеченим удаляет от священнослужения и повелевает ему быть непричастным святыни дотоле, пока он не устранит от себя приключившийся с ним недуг и не будет от нею возможно далее. К сим присоединяет, как страждущего однородною нечистотою, и прикасающегося ко всякой нечистоте души, или того, у которого истечет семя на ложе, а также и прикасающегося к гаду, и равно человека, подлежащего какому бы то ни было обвинению в осквернении; чрез что, как я думаю, закон не телесные состояния осуждает, если обратить внимание на истинную и чистую цель его, но как бы еще в образах в чувственном и телесном являет пороки душевные. Так, образом мертвости служит проказа, потому что она истребляет и пожирает плоть, приводит в противоестественное состояние и изменяет вид тела. А семятечение есть устранение плодородия, так как при этом естественное истекает вотще, каковым усматривается и ум человеческий, подвергшийся растлению и едва не обессиливаемый до бесплодия, поскольку не может разуметь ничего из необходимого для спасения. Таковы, например, были Именей и Александр, думавшие и говорившие, что воскресение уже было (2Тим. 2, 18; сн.: 1Тим. 1, 20; 2Тим. 4, 14). К сим могут быть присоединены и необузданно уклоняющиеся ко всему гнусному и плод своего разума повергающие прямо в пустые и неумеренные удовольствия. Итак, прокаженный и страдающий семятечением, то есть одержимый делами мертвости – а дела мертвости суть плотские страсти, – и имеющий не нерастленным плодоношение, очевидно умственное и сокровенное, да отступит, сказано, «от святых... дóндеже очистится»: потому что, как сказал божественный Павел: «кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает, – говорит, – же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» (1Кор. 11, 27–29).

П. Ты превосходно сказал.

К. Но брати внимание, Палладий, на точность закона: устраняет не прокаженного только и страдающего семятечением, но как бы вместе с ними, осуждает и того, кто даже случайно прикоснулся бы к этим больным, разумею прокаженного и страдающего семятечением. «И прикасайся, – сказано, – всякой нечистоте души, или... ему же аще изыдет от его ложа семя, ... нечист будет" (Лев. 22, 4, 6).

П. Какой же может быть от этого вред для прикасающихся?

К. Конечно никакого, если иметь в виду ближайший смысл закона: ибо не осквернит души человека прикосновение к телу. Но закон духовен и прикровенно опять научает нас, что нечисты и виновны в осквернении одержимые душевными страстями. А вместе с ними оскверняются и прикасающиеся к ним или прилепляющиеся, очевидно по тождественности намерений и действий, так как «худые сообщества развращают добрые нравы» (1Кор. 15 33) и нет никакого «соучастие верного с неверным» (2Кор. 6, 15); враждебен тьме свет и несходен с нею (2Кор. 6, 14) и истинно, «С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним-искренно», (Пс.17, 26) «с чистым-чисто, а с лукавым – по лукавству его» (Пс.17, 27). А что заболевание гнуснейшими пороками весьма тягостно не для одних только заболевших, но что и те, которые бывают с ними согласны и единомысленны, не менее, чем оные, осквернятся, на это закон указал, тотчас присоединивши: «или кто прикоснется к какому-нибудь гаду, от которого он сделается нечист, или к человеку, от которого он сделается нечист какою бы то ни было нечистотою, – тот, прикоснувшийся к сему, нечист будет до вечера» (Лев. 22, 5–6). Гадами же лютыми и ядовитыми, думаем, называются и бывают те, к которым было бы прилично отнести изречение: «они злое мыслят в сердце» (Пс.139, 3), «уста их полны злословия и горечи» (Рим. 3, 14; сн. Пс.9, 28). Таковы, и прежде всех других, суть извращающие правое и влагающие в уши простых людей гибельное учение, увлекающие к недобрым помыслам и к превратному мнению о Боге, или, может быть, и те, которые говорят: «Станем есть и пить, ибо завтра умрем» (1Кор. 15, 32; Ис.22, 13), и увлекающие умы людей неученых к мирским прелестям. Нечисты также и могут осквернять прикасающихся или близко подходящих к ним – говорю по отношению к закону расположения – те, о которых сказал в одном месте и премудрый Павел: «с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе» (1Кор. 5, 11): ибо разве ты не считаешь наиприличнейшим священному и избранному роду, – не быть в таковых пороках и не примешиваться к людям, ими недугующим?

П. Конечно считаю.

К. Итак, «тот, прикоснувшийся к сему, – сказано, – нечист будет до вечера и не должен есть святынь, прежде нежели омоет тело свое водою; но когда зайдет солнце и он очистится, тогда может он есть святыни, ибо это его пища»(Лев.22,6–7). Запрещает, кроме того, также и вкушение мертвечины и звероядины. как могущее осквернить. Но обрати внимание, Палладий, на то, что отложение всякой скверны и освобождение от вины в нас может быть не иначе, как чрез одного Христа и во время пришествия Его

П. Каким образом?

К. Что все еще оставалось не очищенным и в осквернении и что не причастно было жизни то, что было прежде пришествия Единородного, это Он показал, сказав: «нечист будет до вечера и не должен есть святынь». Разве не в последние времена века пришел Еммануил?

П. Да, это ясно.

К. Оживотворены же мы, снедая хлеб истинно святой и небесный, то есть Христа, когда время пришло к концу и солнце как бы зашло и вечером заключило меру времени.

П. Конечно.

К. Поэтому-то оскверненный нечист до вечера, непричастен также и святой и животворящей пищи, ожидая времени очищения; но омывшись водою, после захождения солнца становится чист и имеет свой хлеб небесный: ибо освященным как бы водою, разумею в святом крещении, даровано благословение чрез Христа; и Он есть «хлеб животный», Он же опять есть и сшедший с небес «и дает жизнь миру» (Ин. 6, 33). А что захождение солнца означает время пришествия Спасителя нашего, это ты ясно увидишь из того, что Бог говорит об Агнце священнотаиннику Моисею: скажи сынам Израилевым, и да возьмут себе «одного агнца по семействам, – говорит, – ...и пусть он хранится у вас до четырнадцатого дня сего месяца: тогда пусть заколет его все собрание общества Израильского вечером» (Исх.12, 3, 6). Десятым называется тот час, в который явился нам Еммануил, уже к самому вечеру, то есть к концу настоящего века. Мертвечина, затем, и звероядина не менее чем и проказа в духовном смысле приносит осквернение прикасающимся: причем мертвечина очевидно означает человека совершенно мертвого и угасшего как бы в делах плоти; звероядина же – душу, подпавшую власти диавола. А что, далее, спасительное дело – избегать человека, привыкшего мыслить о мертвом и угасшего умом и как бы питающего собою сатану (ибо он пожирает те души, которые захватит), это каким образом может быть не ясно для истинно здравомыслящих и весьма усиленно старающихся как можно далее отходить от всего, имеющего свойство осквернять?

П. Это так.

К. Но поскольку разъяснения доходят у нас уже до такой точности, и цель закона та, чтобы отнюдь не оскверненные, а непорочные были причастниками святых и животворящих яств, то он тотчас же весьма ясно различает роды и определяет, кто достоин благословения и способен приступить к сему: разъяснил также и то, кому надлежит быть устраненным от святых яств говоря: «Никто посторонний не должен есть святыни; поселившийся у священника и наемник не должен есть святыни; если же священник купит себе человека за серебро, то сей может есть оную; также и домочадцы его могут есть хлеб его» (Лев. 22, 10–11). Исключает как оскверненного и еще не омовенного иноплеменника и чужеземца, то есть того, кто еще не уверовал и не познал истинного Бога; ибо каким образом те, которые не связаны духовным и мысленным родством со Христом, великим и истинным Священником, могут быть причастниками хлебов Его? Мы не будем давать «святая псом, и никто не станет метать мысленный бисер... пред свиньями», по слову Самого Спасителя (Мф.7, 6). Итак, вовсе непричастен иноплеменник. К нему присоединяет также присельника и наемника. Присельники опять, как мне самому кажется, суть живущие для мира и в нем жительствующие и как бы сделавшие своим отечеством землю вследствие того, что помышляют об одном только плотском, а в любви Христовой являются как бы присельниками одною лишь холодною верою. И как можно судить по их словам, они полезны и честны, а на делах и в нравах очень далеко отстоят от истинного благоговения. Наемники же суть те, которые и самое верование принимают не из уважения к истине, но ища благоволения некоторых, как бы награды за то, что кажутся христианами, и с ласкательством прибегают к попечениям со стороны людей, могущих быть им то полезными, и таким образом благочестие обращают в прибыток (ср. 1Тим.6,5) и прикрытие любостяжательности, благонамеренностью речей прикрывая себя, как бы личиною. Итак, что касается до силы закона, то присельники и наемники должны сопричисляться к иноплеменникам и вместе с ними быть как можно далее от святых. Едва не родственными недугуя пороками, они справедливо должны подвергаться и однородному наказанию. Домашних же закон повелел допускать участия в святыне, ибо «да снедят, – сказано, – домочадцы» иереев и тот, кого они купят, причем закон называет приобретенным, купленным на серебро и домочадцем родственного по вере и домашнего по духу, и купленного ценою, по слову блаженного Павла (1Кор. 7:23, 6:20); «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою», согласно написанному (Гал.3, 13).

П. Правда.

К. Присоединяет также постановление, что «Если дочь священника выйдет в замужество за постороннего, то она не должна есть приносимых святынь» (Лев. 22, 12). Домашнего явно почтил, допустив его причащаться святынь, как родственника. Но что имеющим родство со священником должно всевозможно остерегаться того, чтобы прилепляться к ней сродным по вере и образу жизни и как бы не приобретшим сродства по добродетели, это может быть ясным для желающих тщательно исследовать веру Священных Писаний: ибо как в прежде уже прочитанном закон считал нечистым прокаженного и с ним еще страдающего семятечением, а также причастником их осквернения и нечистоты полагал и близко к ним находившегося и как бы связанного с ними вследствие прикосновения: так и здесь говорит, что дочь священника, хотя и имеет святое родство, не получит отсюда никакой пользы, вступив в союз с другим, то есть с иноплеменником, отнюдь не родственным ей и не от крови Израиля происшедшим. Итак, вот исторический смысл сих слов. Если же закон перенесен будет нами к созерцанию духовному, то мы должны будем сказать, что дщерью священника он называет душу, от воды и Духа возрожденную силою Христа и чрез веру призванную к освящению. Но и таковая душа, говорит, может быть непричастна святым, если она посягнет за иноплеменника, то есть если вступит в союз с некоторыми не истинно святыми и не имеющими духовного расположения к Богу: так тела имеют телесный образ соприкосновения, а духи – духовный.

П. Кого же мы должны считать впадающими в это состояние?

К. Тех, кого предостерегало честное слово премудрости, так гласящие: «Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся; если будут говорить: `иди с нами, сделаем засаду для убийства...`» (Притч.1,10–11). К ним же мы присоединим и тех, которые, невежественно уклонившись от правой веры, идут вслед плоти, не приемля словес Святого Духа, но «внимая духам обольстителям,... через лицемерие лжесловесников, сожженных» умом (1Тим. 4, 1–2). Таковые, отметая родство со Христом, поистине посягнули за людей иноплеменных и приняли в себя семена диавольские и, будучи в заблуждении, плодоносят дела заблуждения и погибели. Итак, отвержена, хотя и священная некогда, и благочестивая душа, подпадшая столь постыдному осквернению: ибо вполне не священно все то, что соделывается нечистым и оскверненным вследствие союза с людьми дурными и нечестивыми. Рядом с этим Бог тотчас изрек и другой закон, который изложен так: «когда же дочь священника будет вдова, или разведенная, и детей нет у нее, и возвратится в дом отца своего, как была в юности" (Лев. 22, 13). Исторический смысл, думаю, ясен; посему должно перейти к внутренним и сокровенным мыслям. Если, говорит, душа, как осужденная, будет отвержена и окажется лишенной мужа, то есть мысленного Жениха, не имея никакого плода добродетели, то пусть бежит на первоначальный путь и скорее возвратится в дом отца своего, очевидно чрез раскаяние ища родства с Богом, и тогда да вкушает от хлебов Его. Впрочем, ничто не препятствует применить силу сказанного к тому, о чем мы недавно говорили. Если случится, сказано, что священная и святая душа, предавшаяся нечестивым мужам, впадет в заблуждение и воспримет скверну чуждых учений и посему станет как бы вдовою и оставленною Богом, трезвившись же как бы, познает, во что она пала: то пусть возвратится к Отцу, ибо Он приемлет заблудших, если они оказываются чистыми от приразившихся к ним нечестивых семян и если не принесут с собою никакого остатка мерзости введших их в заблуждение, и сопричисляет их к стаду святых своих поклонников так, что Себя Самого предлагает как хлеб с небес, пищу им животворящую. Впрочем, думаю, посредством этих законов Законодатель указывает нам и на нечто другое. Он предвозвещает как бы отпадение синагоги иудейской и ее осуждение за это, а также и имеющие снизойти на нее по времени благость, призывающую ее милостью Божией к обращению и возводящую в первоначальное состояние: ибо «Если дочь, – сказано, – священника выйдет в замужество за постороннего, то она не должна есть приносимых святынь». Что касается до научения и наставления, то как бы каким отцом синагоги иудейской был божественный Моисей. Таким образом она была дщерью жреца, потому Что Моисей был священнодействователем, так как происходи, от крови и колена Левия. Но »дочь" его посягнула за человека «постороннего» (иноплеменника): ибо за совершенно малозначащее считая определенное Богом и некоторым образом пренебрегая семенами, свыше ниспосылаемыми, она заботилась об учениях и заповедях человеческих и плодоносила мнениям людей чуждых. За сие-то Бог и обвинял ее, говоря ей устами Иеремии: «Подними глаза твои на высоты и посмотри, где не блудодействовали с тобою? У дороги сидела ты для них, как Аравитянин в пустыне, и осквернила землю блудом твоим и лукавством твоим» (Иер.3, 2–3). Но это древние преступления иудейской синагоги; им родственны и новые, соделанные против Самого Христа: ибо отнюдь не приняв свыше и от Бога Отца пришедшего Жениха, она внимала словам книжников и фарисеев. Таким образом, она посягнула за человека иноплеменника и посему осталась непричастною святым, так как не вкушала хлеба небесного, то есть Христа. Видишь преступления и тотчас наложенное от Христа на нечествовавших ими людей наказание. Посмотри теперь и на то, каким образом они помилованы и возведены в первоначальное состояние. «Когда же дочь, – сказано, – священника будет вдова, или разведенная, и детей нет у нее, и возвратится в дом отца своего» (Лев. 22, 13). Вдовою и отпущенною за нечестие против Христа явилась синагога иудейская и пребыла в грехах и в неимении ничего из духовных благ, и в этом (положении) провела долгие времена. Но она возвратится в отеческий дом свой, ибо и она будет призвана чрез веру к Богу; признает для себя вместе с нами Отцом Зиждителя всяческих и сделается причастной благословения Христова. Эту тайну сделает тебе ясною и слово пророка; ибо он так сказал: «Ибо долгое время сыны Израилевы будут оставаться без царя и без князя и без жертвы, без жертвенника, без ефода и терафима. После того обратятся сыны Израилевы и взыщут Господа Бога своего и Давида, царя своего, и будут благоговеть пред Господом и благостью Его в последние дни» (Ос. 3, 4–5).

П. Истинно слово.

К. Итак, священное, то есть святое, может быть вкушаемо благоприлично для восприятия только людьми неповрежденными в себе самих; но не может еще быть предложено не пребывающим здравыми или оскверненным чрез общество с чуждыми; ибо написано: «со строптивым развратишися» (Пс.17 27). А что и для людей истинно священных не безвредно как бы обращать на общее употребление святыню и думать, что она ничем не отличается от прочих яств, это он разъяснил, тотчас же говоря: «Кто по ошибке съест что-нибудь из святыни, тот должен отдать священнику святыню и приложить к ней пятую ее долю. Священники сами не должны порочить святыни сынов Израилевых, которые они приносят Господу, и не должны навлекать на себя вину в преступлении, когда будут есть святыни свои, ибо Я Господь, освящающий их» (Лев. 22, 14–16).

П. Не очень понимаю, что значит сказанное тобою.

К. Уразумеешь это, и очень ясно, ибо здесь нет ничего трудного. Возносимое в воню благоухания, тельцы ли то или же овцы, возносимы были на алтарь только отчасти, причем отделяемы были внутренности, ноги и голова, тук, а иногда и почки; остатками же питались священники, ибо «те, которые едят жертвы, не участники ли жертвенника», как и божественный Павел сказал (1Кор. 10, 18). Итак, необходимо было, чтобы посвящаемо было Богу нечто из приносимого, согласно приличествующему каждой жертве обряду, а остальным телом жертвы вознаграждались бы совершители ее. Если же бы кто унес совершенно весь дар и употребил на собственные нужды, ничего не воскурив, то виновен был бы пред законом, как употребивший в пищу святое. Так поступали сыновья священника Илия, похищая и оскверняя посвящаемое Богу прежде принесения его в жертву и весьма нечестиво говоря приходящим для жертвоприношения: «дай мяса на жаркое священнику» (1Цар.2,15). Но оные беззакония, как вольные и заключавшие в себе явное оскорбление, получили соответственное наказание. Если же случится кому-либо, сказано, или по забвению, или по неточному знанию постановленного законами сделать что-либо таковое, тот пусть подвергнется взысканию и немедленно отдаст равное возмездие; «и да приложит к сему еще пятую... часть», то есть пятую долю ценности; и таким образом разрешит вину и устранит вред, происшедший «по неведению» (Лев. 22, 14–16). Итак, когда и по неведению совершенное не свободно от вины, то что же думать о совершаемом с умыслом и по дерзости? Посему имеющим попечение о священном должно остерегаться искать случая присвоить что-либо прежде жертвоприношения; иначе пусть они знают, что, ужасно согрешая, повинны будут наказанию и подвергнутся Божественному гневу. Разве ты не считаешь этого истинным, друг мой?

П. Вполне.

К. А что священствующим должно быть святыми и омовенными и мужественно отрясать мертвый, так сказать, и охлажденный помысел, не дышащий добродетелью, это Бог разъяснял, говоря: «И сказал Господь Моисею: объяви священникам, сынам Аароновым, и скажи им: да не оскверняют себя прикосновением к умершему из народа своего; только к ближнему родственнику своему, к матери своей и к отцу своему, к сыну своему и дочери своей, к брату своему и к сестре своей, девице, живущей при нем и не бывшей замужем, можно ему прикасаться, не оскверняя себя; и прикосновением к кому бы то ни было в народе своем не должен он осквернять себя, чтобы не сделаться нечистым. Они не должны брить головы своей и подстригать края бороды своей и делать нарезы на теле своем. Они должны быть святы Богу своему и не должны бесчестить имени Бога своего, ибо они приносят жертвы Господу, хлеб Богу своему, и потому должны быть святы» (Лев. 21, 1–6). Если кто тщательно исследует предмет в его истине, то для человека совершенно никаким осквернением не может быть смерть другого. Но смертность телесная есть образ смертности внутренней и душевной, которою необходимо оскверняется приблизившийся к ней или хотением, или деланием того же самого: поэтому святым прилично удаляться и находиться возможно далее от мертвых дел, и прекрасно – не сходиться с недугующими таковыми делами; ибо написано: «Кто прикасается к смоле, тот очернится» (Сир.13, 1). Причастен может быть, и очень легко, порочности другого не остерегающийся прилепляться ему. Но закон дозволяет освященным неповинно оскверняться по отношению к отцу и матери, детям и братьям, а также и близким родственникам, чрез приближение даже к бездушным телам их, из уважения к естеству, и не обращает внимания на эти, бывшие образом, прегрешения, лишь бы знаемые Богу не казались жестокими, надменными и несострадательными. Закон ясно говорит: «Почитай отца твоего и мать твою, ... чтобы продлились дни твои на земле» (Исх. 20 12). И в другом отношении и смысле, говорим, запрещено освященным скорбеть: как можно отягчаться скорбью о смерти тем, которые являются священнодействователями жизни и приносят жертвы Богу в разрешение от смерти (ибо смерть Христова, прообразуемая овцами и тельцами, есть разрешение от смерти)? Так и божественный Павел ясно пишет крещенным во Христа в надежде жизни и воскресения: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» и воздвигнет с нами (1Сол. 4, 13–14, 17). Итак, закон дозволил освященным подходить к умершим, очень близким для них по родству; но умеряет это и не дозволяет нарушать наиболее приличествующее им посредством пользования этим правом в излишестве и сверх нужды, дабы тем не оскорбляем был почетный дар священства. Так, например, запрещает остригать, по подобию других, головы и, для обезображения лица, брить бороду; повелевает также, чтобы и другие нечестивые дела эллинского безумия, разумею нарезы на теле, даже на мысль не приходили: ибо сочувствовать близким родным в скорби нисколько не безрассудно, но совершенно безобразить себя было бы вполне нелепо и безумно; потому что сказано: «всё должно быть благопристойно и чинно» (1Кор. 14, 40). Предпочитать же обязанности в отношении к Богу обязанностям даже и в отношении к самим родителям, согласно с древним законом, повелел нам и Сам Спаситель, так говоря: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф.10, 37).

П. Ты хорошо сказал.

К. Итак, отнюдь не повелевает священникам оскверняться прикосновением к мертвым. А что не сходно и не согласно с нечистым святое, это и другими способами являет Он нам, установляя для нас законы о браках и тотчас после вышесказанного говоря о всяком священнике: «Они не должны брать за себя блудницу и опороченную, не должны брать и жену, отверженную мужем своим, ибо они святы... Богу своему. Святи его, ибо он приносит хлеб... Богу твоему: да будет он у тебя свят, ибо свят Я Господь, освящающий вас» (Лев. 21,7–8). Жена поистине не блудница и оскверненная недугует пороком открыто постыдным и несомнительно заслуживает осуждения; но никаким образом не безвинна и изгнанная (мужем): ибо не напрасно потерпела изгнание от очага сожителя своего. Поэтому возведенным на столь почтенную степень служения должно удерживаться не только от пороков, имеющих в самих себе явное и открытое осуждение, но и от всякого дела, с которым соединяется мысль о пороке и недоброе предположение и бесчестие по причине очень многих подозрении. Кажется, эти слова таинственно указывают и на несчастие синагоги иудейской, которую за то, что «со многими любовниками блудодействовала», по написанному (Иер.3, 1), не принял в духовное общение Христос, всечистый Священник, вознесший Себя Самого за нас Отцу, как бы какой избранный дар, – святой вместе с нами по человеческому естеству, хотя и Сам всю тварь освящающий, как от Бога происшедший и Бог. Затем более ясным делает значение таинства, говоря, что «Если дочь священника осквернит себя блудодеянием, то она бесчестит отца своего; огнем должно сжечь ее» (Лев. 21, 9). Предана пламени, как нечестивая и оскверненная, и синагога иудейская, следовавшая мнениям книжников и фарисеев и весь свой ум предавшая заповедям человеческим. Посему весьма справедливо слышала она пророка, говорящего: «Как сделалась блудницею верная столица, исполненная правосудия!» (Ис.1, 21.) Итак, соблудивши и совершенно призревши вышнего и духовного Жениха, она соделалась пищей огня. Посему-то, источая над нею горькие слезы, и пророк Иеремия говорит: «Зеленеющею маслиною, красующеюся приятными плодами, именовал тебя Господь. А ныне, при шуме сильного смятения, Он воспламенил огонь вокруг нее, и сокрушились ветви ее. Господь Саваоф, Который насадил тебя, изрек на тебя злое за зло» (Иер.11, 16–17). Таким образом род мысленного блужения есть уклонение от правомыслия и старание прилежать учителям постыдным и нечестивым.

П. Так полагаю.

К. Впрочем, образы сказанного не ясны и не довольно хорошо видны на других священниках, но они как бы воссиявают в Аароне, носящем образ Христа; ибо сказано еще: «Великий же священник из братьев своих, на голову которого возлит елей помазания, и который освящен, чтобы облачаться в священные одежды, не должен обнажать головы своей и раздирать одежд своих; и ни к какому умершему не должен он приступать: даже прикосновением к умершему отцу своему и матери своей он не должен осквернять себя. И от святилища он не должен отходить и бесчестить святилище Бога своего, ибо освящение елеем помазания Бога его на нем. Я Господь. В жену он должен брать девицу...: вдову, или отверженную, или опороченную, [или] блудницу, не должен он брать, но девицу из народа своего должен он брать в жену; он не должен порочить семени своего в народе своем, ибо Я Господь..., освящающий его» (Лев. 21, 10–15). Видишь ясно, как бы еще в образах, Еммануил а и Христа, наименованного как бы в Аароне: ибо Он помазан Духом, по Писаниям (Ис.11:2, 42и др.), Сам будучи всесовершенный Священник. Посему и неотъемлемую имеет славу священства: «да не открыет, – сказано, – главы", то есть да не снимает священнолепного облачения; ибо Спасителю всех и Искупителю сказано: «Ты иерей во век по чину Мелхиседекову» (Пс.109, 4). «Притом тех священников было много, потому что смерть не допускала пребывать одному; а Сей, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее, посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу», так написал и божественный Павел (Евр.7, 23–25). Итак, запрещение снимать кидар с головы указывает на неотъемлемость священства. Если же сказать и так: да не снимает митры (увясла) с головы, – то ты весьма легко уразумеешь здесь постоянство и непоколебимость царства его: ибо митра, имеющая на самой вершине чела золотую дощечку, есть образ начальства и царства. Но «да не раздерет», сказано. У некоторых есть обычай делать это над мертвыми; но это дело совершенно чуждо Христа: ибо жизнь не может потерпеть никакого мучения от смерти. Для нее совершенно ничего не значит мертвое; но она сама есть и разрешение смерти и разрушение тления. Так и Спаситель некогда запрещал желавшим оплакивать дочь начальника синагоги, говоря: "отыдите и не плачьте: не умре бо девица, но спит» (Мф.9, 24). Поистине неразумно было проливать слезы над девицею, как над умершею, когда присутствовала жизнь всех, то есть Христос. А если Он и Сам прослезился над Лазарем (Ин. 11, 35), то это, как мы полагаем, было следствием любви, и сострадание к нам происходило от Божественной благости: ибо удручаемое смертью естество побуждалось к состраданию и разрешением страдания для Него были слезы.

П. Кажется, так.

К. А что во Христе отнюдь нет ничего скверною, на это косвенно указуется словами, что архиерей должен удаляться от мертвечины, не подходя ни к чему мертвому, не заботя» при сем о почтении к отцу, или к матери, или к братьям. Смотри, как благоразумен закон и сколь немалое значение придает он приличествующему предметам умопостигаемым благоукрашению: по отношению к другим священникам он обнаруживал внимание к естеству, и дозволял освященным безвинно совершать общепринятые действия по отношению к очень близким и кровным умершим; и не очень заботился о грехе в сени: ибо изображаемы были наши вины, и образ относился к людям, с которыми если бы и случилось осквернение, то ничего не было бы в том неестественного: «все мы много согрешаем» (Иак.3, 2), и самое естество наше немоществует склонностью ко греху. Но в великом Архиерее, то есть Христе, честь соблюдена чистою в самом даже прообразе и безукоризненность в самых тенях, дабы не была повреждена красота истины, как бы в них нарушаемая; потому что бессквернен Христос и не знает греха и превыше всякого осквернения, напротив, причастен светлости и чистоте мысленной, находится во всецелом освящении, и непреходящим им проявление этого, вследствие утверждения сего на естественных законах и всегдашнего пребывания в одном и том же положении и одним и тем же образом. И это, думаю, означает изречение: «И от святилища он не должен отходить и бесчестить святыни Бога своего» (Лев. 21, 12). Затем весьма ясно говорит, что женою для брачного общения должна быть дева, и исключает из брачного общения отверженную. Это было образом синагоги иудейской, ибо она извержена от общения с Ним и о ней говорит Он устами пророка, «ибо она не жена Моя, и Я не муж ее» (Ос.2,2) А Павел "обручил Христу церковь из язычников, как «чистою девою, ... не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (сн. 2Кор. 11, 2 с Еф.5, 27). И таким образом это указание на церковь из язычников и матерь иудеев (синагогу) верно, и образ прекрасен. Если же кто пожелал бы силу этих мыслей надлежащим образом обратить на каждого из людей, то говорим, что с душами скверными и нечестивыми не соприкасается Христос; но со всесвятыми и чистыми, как бы с девами, духовно соединяется, и делает их плодоносными, и называет их своим родом: «ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, – говорит Он, – тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф.12, 50).

П. Ты сказал правильно.

К. Итак, каковыми должны быть избранные на священнодействие, и что они должны стараться делать правильно, и от чего прилично им быть свободными, о том изречено ясно; но кроме того благоразумно было ясно сказать и о том, каким образом они должны священнодействовать, и исчислить в законах виды жертв и все священнодействуемое, чтобы чрез это непорочным было у них дело и чтобы таким образом они совершили наиприятнейшее служение Богу. Посему и прежде всего другого «и не всходи, – сказано, – по ступеням к жертвеннику Моему, дабы не открылась при нем нагота твоя» (Исх.20, 26). Но каким образом может случиться это, тотчас же скажет кто-либо, когда Он дал священникам «платье льняное для прикрытия телесной наготы» его? (Исх.28,42.) И так если бы нужно было и высоко восходить, ничего не было бы в том оскорбительного, когда их срамота была скрыта. Какая же поэтому, говорим, была цель закона? Поклонникам идолов казалось достохвальным и необходимым высоко в дубравах водружать жертвенники; и при этом немного было бы им заботы о том, чтобы быть в честном одеянии. Итак, закон благоразумно направляет Божиих священнодействователей к лучшему от того, что обыкновенно с ними случается, и как бы от образа телесного возводит к созерцанию духовному; ибо «и не всходи, – сказано, – по ступеням к жертвеннику Моему, дабы не открылась при нем нагота твоя». То есть Божий священнодействователь, посвященный на служение Мне, должен стремиться к смирению и не восходить на высоту; должен остерегаться надменности, чтобы не оказаться бесстыдным и безобразным: ибо надменная мысль безобразь и совершенно бесстыдна и есть весьма тяжкий недуг ума. «Сколько ты велик, – сказано, – столько смиряйся, и найдешь благодать у Господа» (Сир. 3, 18). Пишет также и ученик Спасителя: «Да хвалится брат униженный высотою своею, а богатый – унижением своим» (Иак.1, 9–10); ибо прейдет как трава и никаким образом не будет отличаться от цветов полевых (ср. Пс.102, 15).

П. Соглашаюсь.

К. Итак, сказано, что от надменности и гордости должен быть свободен священнодействующий. Узнаешь ты совершенно ясно и о том, каким образом он мог бы сделать священнодействие самым законным и безукоризненным; ибо в книге Левит написано: «И сказал Господь Моисею, говоря: заповедай Аарону и сынам его: вот закон всесожжения: всесожжение пусть остается на месте сожигания на жертвеннике всю ночь до утра, и огонь жертвенника пусть горит на нем, и пусть священник оденется в льняную одежду свою, и наденет на тело свое льняное нижнее платье, и снимет пепел от всесожжения, которое сжег огонь на жертвеннике, и положит его подле жертвенника; и пусть снимет с себя одежды свои, и наденет другие одежды, и вынесет пепел вне стана на чистое место; а огонь на жертвеннике пусть горит,... не угасает; и пусть священник зажигает на нем дрова каждое утро, и раскладывает на нем всесожжение, и сожигает на нем тук мирной жертвы; огонь непрестанно пусть горит на жертвеннике и не угасает» (Лев. 6, 8–13). Итак, непрерывен и непрекращаем совершенно огонь алтаря, и не чуждый или внешний, но получаемый с самого же алтаря, то есть свыше и с неба. И что это значит? – То, что святой алтарь наш исполнен славы Божией. В виде же огня является Божественное и неизреченное естество. Но кажется, эти слова весьма ясно указуют и на нечто таинственное.

П. Что это такое, о чем ты говоришь?

К. Разве мы не говорили, что Божественный алтарь, как бы в образе, есть Еммануил, чрез Которого мы приходим к Богу и Отцу, служа разумно и едва не воскуряя благоухание в добродетелях и освящение евангельского жительства? Ибо сказано: «представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего» (Рим.12, 1).

П. Говорили: помню.

К. Так смотри, не дозволяет прекращать сошедший с неба алтарь огонь или возжигать угасший, но повелевает, чтобы был на нем постоянно и пребывал непрерывно. Засвидетельствовал же и Иоанн Креститель о Христе: «я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я, – говорит, – не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым» (Ин. 1, 32–33). Итак, предызображаем был как бы еще в тенях, в виде огня, Дух Святой, сходящий на Христа и всегда пребывающий на Нем: ибо неусыпаем и совершенно непрекращаем огонь алтаря. А что Дух уподобляется естеству огня, в этом уверяет тебя и блаженный Креститель, говорящий народу Иудейскому: «я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его» (Ин. 1, 26–27). И сказал: «Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Мф.3, 11; сн. Ин. 1, 33); потому что мы крещены не чувственным огнем, но Святым Духом, наподобие огня истребляющим в душах скверну. Посему и написано о Христе: «Он – как огонь расплавляющий и как щелок очищающий и сядет переплавлять и очищать серебро, …как золото» (Мал. 3, 2–3). Итак, неугасим огонь алтаря: потому что пребывает во Христе Дух Святой, хотя и по естеству присутствует в Нем, поскольку Он мыслится и есть Бог. Но закон сказал также и то, что огонь алтаря есть го собственный: ибо если Единородный и соделался человеком и, как то приличествует человечеству, называется сославшимся причастным Духа; однако же Дух есть поистине Его Дух и в Нем и собственный Ему. А если бы кто захотел смысл сего отнести и к каждому из освященных верою во Христе, так чтобы каждый из них представляем был как бы Божественным алтарем, то и такое толкование будет полезно; потому что мужам священным и посвятившим жизнь свою Христу прилично являться горячими и кипящими Духом, – и это постоянно, – не увлекаемыми мирскими удовольствиями к охлаждению, но, напротив, воспламеняющими в освящении ум к любви Божественной и желанию добродетели. Это есть способ служения словесного. Таков смысл алтаря. Присоединяет же некоторое повеление полезное и со стороны буквального смысла; именно говорит, что пепел должен быть выносим не кем-либо другим из иноплеменников или из другого колена, но чрез освященных. И замечай, как закон не дозволяет ничего из относящегося до Божественного служения считать маловажным или недостойным священнической деятельности, чтобы уступить это другому лицу не священному: потому что святое недоступно для нечистых. Да и самый Божественный алтарь неприкосновенен. И чтобы избранные для священнодействия ведали превосходство Божественного алтаря в освящении, усвояет честь и самим священнолепным облачениям: предусмотрительно не дозволяет являться вне скинии облеченными в священные одежды, дабы освященное, вращаясь среди нечистого и приемля осквернение отвне, не оскорбило чести святой скинии. Поэтому, хотя позволяет нести пепел одетым священнолепно, но когда выносят его вне скинии и удаляются от святых мест, повелевает переодеваться. Изрек же сродное таковому и устами Иезекииля; а пишет сей так: «И сказал он мне: `эта комната, которая лицом к югу, и которая лицом к северу, находящиеся на известных расстояниях, суть преграды святилища, в которых едят это сыны Садока, которые …приближаются к Господу`» в Святая Святых, и там положат Святая Святых, и «от жертвы за грех и жертвы за преступление»: потому что место свято. «Да не внидет» туда кто-либо кроме священников. И пусть не «исходят» сии из двора святилища «во внешний двор», дабы всегда были святы приносящие жертву, и да не прикасаются «риз» их, «в них же служат», потому что они святы, и да «облекутся в ризы ины», когда соприкасаются с народом (Иез.40:45–46, 44:19, 29). Итак, святы и самые облачения священников и неприкосновенны для народа. Ночью и днем горит всесожигаемое: ибо непрекращаемо благоухание Христово. И самая жизнь святых, если ее разуметь под образом всесожжения, имеет непрекращаемое благовоние: потому что они благоухают Христовым благовонием, священнодействуя Богу похвалы от дел евангельского жития.

П. Истинно слово.

К. Итак, каков способ совершения всесожжения, это ясно из сказанного. А каков должен быть, и притом самый правильный, способ совершения жертвы (хлебного приношения), об этом повелевает, говоря: «Вот закон о приношении хлебном: ...сыны Аароновы должны приносить его пред Господа к жертвеннику; и пусть возьмет [священник] горстью своею из приношения хлебного и пшеничной муки и елея и весь ливан, который на жертве, и сожжет на жертвеннике: это приятное благоухание, в память пред Господом; а остальное из него пусть едят Аарон и сыны его; пресным должно есть его на святом месте, на дворе скинии собрания пусть едят его; не должно печь его квасным. Сие даю Я им в долю из жертв Моих. Это великая святыня, подобно как жертва за грех и жертва повинности. Все потомки Аароновы мужеского пола могут есть ее. Это вечный участок в роды ваши из жертв Господних. Все, прикасающееся к ним, освятится» (Лев. 6, 14–18). Итак, всесожигаемое означает как бы всесовершенное и всецелое посвящение избранных святых; жертва же – оную как бы отчасти святую и подчиненную Богу жизнь, точным указанием которой служит пшеничная мука, горстью священника возносимая с елеем и Ливаном: ибо жизнь, посвященная Богу, хотя бы то и отчасти, должна быть всецело благовонною и утучняемой самыми блестящими надеждами. Разве ты не признаешь благовоннейшим всякое доброе дело наше?

П. Конечно признаю.

К. Что же? Разве эти дела не совершаются нами с добрыми надеждами?

П. Несомненно: ибо во всяком случае за ними будет следовать обетованное от Бога.

К. Итак, ливан и напитанная елеем пшеничная мука указует нам на благовонную и блистательнейшую жизнь.

П. Ты хорошо сказал; но какая может быть у нас жизнь как бы отчасти святая?

К. Ни доходящая до вершины святолепного жительства, ни идущая стезею очень возвышенною, какова была жизнь Иоанна или святых Апостолов; ни лишенная чести вследствие того, что побеждается жизнью низшею. Разве жизнь находящихся в мире и производящих детей, если бы они решились проводить жизнь похвально, не «разделися» между Богом и миром, по слову блаженного Павла (1Кор. 7, 33)?

П. Разделилась: как же иначе?

К. Итак, образом жизни не вполне посвященной Богу но как бы средней и обращенной в обе стороны было частичное посвящение пшеничной муки, имеющей благовоние и веселие, о которой закон говорит, что она будет в память о принесшем ее чрез служение священническое. И мы воистину приобретем памятование о себе у Бога тем, что благоухаем, делая приношения, так как Христос посредствует и приносит Богу как всецело святого, наподобие всесожжении, так и не совсем такового вследствие разделения между миром (и Богом), как бы какую жертву отчасти посвященную Богу. Затем жертва – пресная: ибо прилично было бы, чтоб всякое наше дело совершалось чисто, во славу Божию. Так и Спаситель повелел остерегаться совершать молитвы стоя среди площади, и иметь угрюмый вид во время пощения, и безобразно трубить при подаянии милостыни братиям (Мф.6, 1, 5, 16); ибо это есть закваска, оскверняющая священное (жертвоприношение). Совершаемому же во славу Божию приличествует быть свободным от обвинения в человекоугодии; потому что таким образом оно будет поистине бесквасною и священною жертвой. Долею же и пищею для священников служит остаток жертвы. Всякий мужеский пол жертвы снедается в святом месте. Тем, что жертвы потребляются священниками в святом месте, соблюдается почтение к таинственнейшим словам нашим, а тем, что снедается всякий мужеский пол, превосходно указуется на то, сколь безобразное и поистине нечестивое дело – изнеженность в избранных от Бога: ибо она делает человека оскверненным, лишает его благословения духовного и являет непричастным уделяемых от Бога святым благ. Изнеженным оказался и Иуда, уклонившийся к скверностяжанию; а это произошло от помысла отнюдь не мужественного и не благородного, посему-то он остался и не вкусившим Божиих благ и совершенно непричастным дарованных святым преимуществ.

П. Это так.

К. Таков закон жертвы, приносимой кем-либо из сонма израильтян; иным способом установил приносить жертву от рода священного, говоря: «вот приношение от Аарона и сынов его, которое принесут они Господу в день помазания его: десятая часть ефы пшеничной муки в жертву постоянную, половина сего для утра и половина для вечера; на сковороде в елее она должна быть приготовлена; напитанную елеем приноси ее в кусках, как разламывается в куски приношение хлебное; приноси ее в приятное благоухание Господу; и священник, помазанный на место его из сынов его, должен совершать сие: это вечный устав Господа. Вся она должна быть сожжена; и всякое хлебное приношение от священника все да будет сожигаемо, а не съедаемо» (Лев. 6, 20–23). Усматривай, Палладий, точность закона и великую тонкость в священнолепной непоколебимости его: между тем как не повелел быть всесожигаемыми жертвам, приносимым от сонма, как не вполне святую жизнь имеющего, но разделенную как бы между Богом и миром, по справедливости выделивши и на высшем месте поставивши избранных для священнодействия, повелел жертве за них быть всесожигаемою, приносимую в жертву пшеничную муку воскурять Богу утром и вечером, то есть во весь день и во всякое время: ибо свят некоторым образом всегда и непрекращающееся имеет благовоние, очевидно духовное, избранный, не разделенный между Богом и миром, как некоторые, но благоприлежно и неотвлекаемо и всецело приверженный своему Владыке, и как бы восклицая: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2, 19–20). Десятая часть меры ефы пшеничной муки есть знамение жизни, благоухающей Богу во всякое время. Но «на сковороде», сказано, а также и «напитанную елеем приноси ее в кусках»; сковородою, как я думаю, загадочно указуется нам на болезнование, смешением с елеем – на изобилие в радости, а тем, что «в кусках», – как бы на нежность и удобосокрушаемость сердца святых: потому что во всяком случае жизнь вполне и всецело святую сопровождают перенесение трудов, изобилие в надежде на Бога и полная удобосокрушаемость. Менее всего приличествует ей несокрушимость, ибо написано: «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс.50, 19). Но «ожесте аки камень... и аки наковальня не подвижна» сердце диавола: так говорит Священное Писание (Иов.41, 15). И этот закон простирается навсегда, исполняемый преемством священнодействующих: ибо должно следовать похвальным деяниям предков и являться подражателями славы отцов, идя по следам служения оных и принося Богу приятнейшее благоухание, не раздельно, а всецело. Это, думаю, значит изречение: «всяка жертва жреческа всесожженна да будет».

П. Итак, мы должны приносить себя самих и посвящать Богу в воню благоухания, следуя жизни святых и подражая их священнодействиям, очевидно духовным.

К. Совершенно так, Палладий. Но что очиститься от скверны и избежать греха не иначе возможно было бы для кого бы то ни было, как только чрез Христа, в Котором и чрез Которого всякое очищение, так как Он претерпел за нас спасительное заклание, об этом всякий узнает, и притом немедленно, из соседственного с тем и сопряженного с ним законоположения. Оно таково: «И сказал Господь Моисею, говоря: скажи Аарону и сынам его: вот закон о жертве за грех: жертва за грех должна быть заколаема пред Господом на том месте, где заколается всесожжение; это великая святыня; священник, совершающий жертву за грех, должен есть ее; она должна быть съедаема на святом месте, на дворе скинии собрания; все, что прикоснется к мясу ее, освятится; и если кровью ее обрызгана будет одежда, то обрызганное омой на святом месте; глиняный сосуд, в котором она варилась, должно разбить; если же она варилась в медном сосуде, то должно его вычистить и вымыть водою; весь мужеский пол священнического рода может есть ее: это великая святыня...» (Лев. 6, 24–29). Итак, жертва за грех есть не иное что как Еммануил, Который есть истинный «Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира" (Ин. 1, 29). Закалается же на месте всесожжения: ибо не отчасти и не как мы свят Христос, потому что Он «не сделал никакого греха» (1Пет. 2, 22), но весь благоуханен и священ и есть податель освящения для всех других: ибо хотя Он и «со беззаконными вменися» (Ис.53,12) и смотрительно сопричислен был к осужденным, однако же Отец знал, что свята и священна смерть Сына. Посему и говорит: «на том месте, где заколается всесожжение; это великая святыня...» (Лев. 6, 25). Сын есть как Бог богов, так и Святой святых, Сам освящающий всю тварь Своим Духом, поскольку родился от Отца и есть истинно Бог. «Должен есть» жертву, сказано далее, «священник, совершающий жертву» (Лев.6, 26): ибо каждый, думаю, из возведенных на священное служение соберет плоды трудов своих и пожнет воздаяние за свое служение. И остаток жертвы снедается в святых местах, в притворе святой скинии (Лев. 6, 16): потому что в церквах совершаются таинства и в них избранный род удостаивается святой трапезы. И место, на котором священствует законный священник, должно быть свято. Затем жертва освящает прикасающегося к ней и окропление крови (Лев. 6, 27): ибо мы приступаем к святым тайнам не ради чего-либо другого, как для того, чтобы причаститься святого Христа посредством неизреченной и духовной жертвы. Очищаются, кроме того, и служащие для жертв сосуды, чтобы не послужило чему-нибудь другому и не употребляемо было на нужды человеческие то, что послужило святыне. И этот закон наблюдается и сохраняется в церквах. А что мужающимся прилично быть благословляемыми, и это опять уяснит закон, сказав: «весь мужеский пол священнического рода может есть ее» (Лев.6, 29).

П. Речь ясна.

К. Законополагает, кроме того, и о том, каким способом может быть правильно совершаема жертва, разумею за грех, и какие части ее могут быть снедаемы служащими, а какие, напротив, избираются в воню благоухания; ибо написано так: "а всякая, – сказано, – жертва за грех, от которой кровь вносится в скинию собрания для очищения во святилище, не должна быть съедаема; ее должно сожигать на огне. Вот закон о жертве повинности: это великая святыня; жертву повинности должно заколать на том месте, где заколается всесожжение, и кровью ее кропить на жертвенник со всех сторон; приносящий должен представить из нее весь тук, курдюк и тук, покрывающий внутренности, и обе почки и тук, который на них, который на стегнах, и сальник, который на печени; с почками пусть он отделит сие; и сожжет сие священник на жертвеннике в жертву Господу: это жертва повинности. Весь мужеский пол священнического рода может есть ее; на святом месте должно есть ее: это великая святыня. Как о жертве за грех, так и о жертве повинности закон один: она принадлежит священнику, который очищает посредством ее» (Лев. 6:30, 7:1–7). Запрещает употреблять в пищу внутренности (утробу) жертв. Одному Богу, сказано, они должны быть посвящаемы и Ему приносимы; ибо это, думаю, означает изречение: «огнем да сожгутся», то есть должны быть отделены для посвящения одному Божественному и все превосходящему естеству, образом Которого служит огонь. Когда же приносится в жертву овен преступления, то кровь проливается у подножия (стояла) алтаря: ибо свята и священна, равно как и благоуханна смерть Христова. Возносятся внутренности, тук (жир), почки и лопасти (препонка) печени. Это, я думаю, как и раньше говорил, служит образом добродетели не единой, но как бы в виде многих: ибо весьма много видов добродетели. Итак, мы оправданы во Христе, претерпевшем за нас смерть и принесшем Себя Самого «Богу, в благоухание приятное» и Отцу (Еф.5 2). А что мы не безвозмездно будем служить Богу, это уясняет, тотчас же и кряду говоря: «И когда священник приносит чью-нибудь жертву всесожжения, кожа от жертвы всесожжения, которое он приносит, принадлежит священнику; и всякое приношение хлебное, которое печено в печи, и всякое приготовленное в горшке или на сковороде, принадлежит священнику, приносящему его; и всякое приношение хлебное, смешанное с елеем и сухое, принадлежит всем сынам Аароновым, как одному, так и другому» (Лев. 7, 8–10). Сохраняется в церквах и сей закон, и предписывает равенство между священнодействующими, разделяя каждому без различия дары бескровной жертвы. И зная это, Павел пишет: «Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища?», от алтаря жить (1Кор. 9, 13–14). И приносящие жертвы «не участники ли жертвенника», как он же опять говорит в другом месте (1Кор.10, 18).

П. Это так.

К. Благоустрояет также и жертву хваления и дает заповедь о том, как она должна быть совершаема, говоря: «Вот закон о жертве мирной, которую приносят Господу: если кто в благодарность приносит ее, то при жертве благодарности он должен принести пресные хлебы, смешанные с елеем, и пресные лепешки, помазанные елеем, и пшеничную муку, напитанную елеем, хлебы, смешанные с елеем; кроме лепешек пусть он приносит в приношение свое квасный хлеб, при мирной жертве благодарной; одно что-нибудь из всего приношения своего пусть принесет он в возношение Господу: это принадлежит священнику, кропящему кровью мирной жертвы; мясо мирной жертвы благодарности должно съесть в день приношения ее, не должно оставлять от него до утра» (Лев. 7, 11–15). Повелел совершать жертву хваления на хлебах квасных, хотя ясно и очевидно высказал в другом месте: «Никакого приношения хлебного, которое приносите Господу, не делайте квасного, ибо ни квасного, ни меду не должны вы сожигать в жертву Господу; как приношение начатков приносите их Господу, а на жертвенник не должно возносить их в приятное благоухание» (Лев.2, 11–12). Не считаешь ли ты, Палладий, полезным полюбопытствовать об этом?

П. И очень.

К. Итак, скажем, сколько возможно тщательно исследуя и идя стезею сокровенною, какой вид домостроительства будет заключаться в этом. И божественный Давид, бряцая на духовной лире, вполне согласно с законом говорит: «чашу спасения прииму, и имя Господне призову» (Пс.115, 4), чашею спасения очевидно называя жертву хваления. Приносим и мы хваление, собираясь во множестве в церквах, в единстве духа и как бы в очном теле и в одной душе, верою; ибо написано: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян.4, 32). Совершаем также славословия часто и уединяясь каждый в доме, днем и ночью; и это дело обычно для людей честных. Разве не правду я говорю?

П. Как же нет?

К. Но в церквах ли всенародно приносится нами жертва, в других ли местах совершается, поодиночке ли или между двумя, тремя и большим числом лиц, безразлично предстояние привыкших песнословить и для сего сошедшихся: ибо вместе с очищенными уже чрез святое крещение возносит жертву сию и еще оглашаемый; но вместе с совершенными вознесши хвалу, от более таинственного еще удаляется и от жертвы Христовой устраняется. Поэтому прекрасно закон предвозвещал домостроительство и повелел совершать жертву хваления на квасных хлебах и на бесквасных печеньях (опресноках). Каждое из поименованного, как я думаю, означает вид жизни: хлеб квашеный будет служить образом жития и жизни, еще не очищенной святым крещением и не совсем освобожденной от мирской нечистоты; бесквасное же печенье – уже очищенной во Христе чрез веру, – жизни, говорю, совершенных, к которым и божественный Павел возглашал, говоря: «Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины» (1Кор. 5, 8). И еще: «Итак очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны» (1Кор. 5, 7).

П. Ты превосходно сказал.

К. А пшеничная мука затем, еще не приведенная к единению, как, например, с хлебом или печеньем, но как бы остающаяся еще в крупинках, указует на похвалу приносящих ее как бы на каждый раз особо и поодиночке: ибо мы приятны Богу, совершая славословия и в частности каждый, и все во множестве, как один. Возливается же на жертву хваления елей, означая радость совершаемого и то, что для обыкших приносить ее во всяком случае и всячески последует помилование от Бога. "Принеси, – сказано, – в жертву Богу хвалу и воздай Всевышнему обеты твои, и призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс.49, 14–15) Пишет также негде и ученик Христов: «Злостраждет ли кто из вас, пусть молится. Весел ли кто, пусть поет псалмы» (Иак.5, 13). Итак, ясно повелел, чтобы жертва хваления совершаема была на хлебах квашеных и бесквасных печеньях, и еще в крупинках пшеничной муки; когда же все это поодиночке было принесено от каждого и мука пшеничная, сколько ее могло быть в одной горсти, и когда заклана была овца, и внутренности воскурены по закону, а остальное отдано в пищу поставленным на священнодействие, чем закон являл не бесприбыточным священство, тогда присоединяет к сему еще повеление, говоря: «должно съесть в день приношения ее, не должно оставлять от него до утра» (Лев. 7, 15). Чрез сие можно легко понять следующее: когда пройдет это время и век настоящий минет как день, тогда у нас измышлен будет другой способ славословия помимо тех, которые мы знаем. Как освобожденные от владычества фараонова в подзаконное время, радуясь, говорили: «Пою Господу, ибо Он высоко превознесся; коня и всадника его ввергнул в море» (Исх. 15, 1, 21), а некоторые из святых, созерцая наперед в духе несравненно более светлые и превосходные дела пришествия Спасителя нашего, восклицали: «Воспойте Господу новую песнь» (Пс.97, 1); и песнь эта была: «Восшел Бог при восклицаниях» (Пс.46, 6), пленив ад и «сказать узникам: `выходите `, и тем, которые во тьме: `покажитесь`» (Ис. 49, 9): таким же, думаю, образом, когда упразднится смерть и грех совсем разрешится, будет приличествующий времени и способ хваления: ибо мы за большее будем воспевать и, обогатившись превосходящими ум и слово благами, светлейшими похвалами увенчаем вместе с Богом и Отцом Подателя нам всех благ Христа. «Хотя и пророчества, – сказано, – прекратятся, … и знание упразднится, и ныне Ибо мы отчасти знаем,... когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится» (1Кор. 13, 8–10). Также и Сам Христос негде сказал: «Доселе Я говорил вам притчами; но наступает время, когда уже не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце» (Ин. 16, 25). Итак, поскольку в нас будет по времени знание совершеннейшее, то мы возвышеннее, нежели ныне, и воспевать будем.

П. Рассуждение вероятно.

К. Установив таким образом для каждой жертвы приличествующие ей границы и весьма ясно высказав, как ее совершать, тотчас делает священнодействователя общником алтаря; ибо записано так: «И сказал Господь Аарону: ты и сыны твои и дом отца твоего с тобою понесете на себе грех за небрежность во святилище; и ты и сыны твои с тобою понесете на себе грех за неисправность в священстве вашем» (Чис.18, 1). Присоединив же к сему, что им должно с возбужденным и трезвенным умом приниматься за священные занятия, говорит: «И сказал Господь Аарону: вот, Я поручаю тебе наблюдать за возношениями Мне; от всего, посвящаемого сынами Израилевыми, Я дал тебе и сынам твоим, ради священства вашего, уставом вечным; вот, что принадлежит тебе из святынь великих, от сожигаемого: всякое приношение их хлебное, и всякая жертва их за грех, и всякая жертва их повинности, что они принесут Мне; это великая святыня тебе и сынам твоим. На святейшем месте ешьте это; все мужеского пола могут есть.... Это святынею да будет для тебя. И вот, что тебе из возношений даров их: все возношения сынов Израилевых Я дал тебе и сынам твоим и дочерям твоим с тобою, уставом вечным; всякий чистый в доме твоем может есть это. Все лучшее из елея и все лучшее из винограда и хлеба, начатки их, которые они дают Господу, Я отдал тебе; все первые произведения земли их, которые они принесут Господу, да будут твоими; всякий чистый в доме твоем может есть это. Все заклятое в земле Израилевой да будет твоим. Все, разверзающее ложесна у всякой плоти, которую приносят Господу, из людей и из скота, да будет твоим; только первенец из людей должен быть выкуплен, и первородное из скота нечистого должно быть выкуплено; а выкуп за них: начиная от одного месяца, по оценке твоей, бери выкуп пять сиклей серебра, по сиклю священному, который в двадцать гер; но за первородное из волов, и за первородное из овец, и за первородное из коз, не бери выкупа: они святыня; кровью их окропляй жертвенник, и тук их сожигай в жертву, в приятное благоухание Господу; мясо же их тебе принадлежит, равно как грудь возношения и правое плечо тебе принадлежит. Все возносимые святыни, которые возносят сыны Израилевы Господу, отдаю тебе и сынам твоим и дочерям твоим с тобою, уставом вечным; это завет соли вечный пред Господом, данный для тебя и потомства твоего с тобою» (Чис.18, 8–19). Итак, отсюда понимаешь, думаю, и очень ясно что всякий вид жертвы и приношения наглядно отделил священному и избранному роду: и от всякого преступления, и от всех грехов, то есть жертвы за всякое преступление и грех: ибо имя жертвам за грех есть грех. Посему-то и мудрый Павел у нас прилагает ко Христу это изречение закона, говоря: «от имени Христова просим: примиритесь с Богом. Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех" (2Кор. 5, 20–21): потому что Сын заклан был за грехи наши, но Писаниям, «как кроткий агнец» (Иер.11, 19; сн. Ис.53, 7; Деян.8, 32; Апок.5, 6–12 и др.). А что имя «грех» со стороны закона прилагается к жертвам за грехи наши, это Бог уясняет, говоря чрез пророка о священнодействующих: «Грехами народа Моего кормятся они» (Ос. 4, 8), то есть жертвы за грехи народа Моего будут пищей для священников. Итак, Он отделяет им остаток всякой жертвы и повелевает употреблять в пищу, но только, говорит, "во святом месте" и всякому мужескому полу (Чис.18, 10). Какой смысл сего, о том уже сказано нами в предшествующем; а начаток елея, пшеницы и вина, и выкуп первородных, и возложения назначены в пищу уже не для одного мужеского пола и не в святом притворе, но в доме священника и предлагаются для вкушения даже дщерям и всякому знакомому и домашнему. И такое различение необходимо заметить: ибо остатки жертв приличны к употреблению только одним освященным и не должны быть как бы общей пищей; и приличествующее им место есть место святое. Что же касается до прочего, что принесено как дар, это, говорит, как бы занимает второе место и может принадлежать всему дому священнодействующих, лишь бы только вкушающий был чист, то есть не осквернен: по закону, лишь бы не был не обрезанный, не иноплеменник, не прокаженный, не страдающий семятечением, а по цели новозаветного Писания и верованию церковному, лишь бы не был несвященный и неверный, но был бы благочестивый и боголюбивый: ибо возведенным на Божественное священнодействие наиболее всего приличествует прилепляться к тем, которые добры нравами и имеют душу, полную любви Божественной. Присоединив же к сему, что «завет соли вечныя есть пред Господем, тебе и семени твоему по тебе» (Чис.18, 19), повелел всячески наблюдать то, о чем и в другом месте сказал: не будет недостатка в «соли завета Господня от жертв ваших, во всяком даре вашем да принесете Господу Богу вашему соль» (Лев. 2, 13). А что солью посыпалась жертва, этот образ означал то, чтобы мы благоразумно посвящали себя Богу и как бы делали наиприятнейшим Ему доступ к Нему: ибо «Едят ли безвкусное без соли», по написанному (Иов 6, 6). «Вы – соль земли», – провозгласил святым Апостолам и Христос (Мф.5,13).

П. Ты хорошо сказал.

К. Таковы законы, по которым освященным прилично священствовать. А что избранным, получившим наилучшее суждение о себе, необходимо удаляться и от скверного сообщества, и от мирского попечения, при котором и ум хорошо утвержденный может быть опьянен и едва не уклоняется к неразумным удовольствиям, это уясняет, говоря в книге Левит: «вина и крепких напитков не пей ты и сыны твои с тобою, когда входите в скинию собрания..., чтобы не умереть. Это вечное постановление в роды ваши, чтобы вы могли отличать священное от несвященного и нечистое от чистого, и научать сынов Израилевых всем уставам, которые изрек им Господь чрез Моисея» (Лев. 10, 9–11). Итак, смотри, как необходимо им бодрствовать; и причиной смерти может служить тот случай, когда приступают к священному служению с умом помраченным и сердцем озабоченным и одержимым мирским опьянением (так как некоторые пьяны и без вина): ибо иногда ум доходит до безобразия, не держась правого пути, и тогда священное приходит в упадок, и дела совершаются уже не в порядке, но как бы сбиваются с правого пути. Находящиеся в таком состоянии необходимо оскорбляют Бога и потерпят горькое наказание за легкомыслие. Итак, необходимо бодрствовать, оттрясая опьянение, происходящее от мирского попечения. Делать это внушает и Сам Спаситель, говоря: «Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими» (Лк. 21, 34). А каков у нас может быть способ трезвенности или как нам пребыть нескверными и чистыми, и свободными от наказания, это означил тотчас: «чтобы вы могли, – говорит, – отличать священное от несвященного и нечистое от чистого, и научать сынов Израилевых всем уставам, которые изрек им Господь чрез Моисея» (Лев. 10, 10–11). Очевидно должно сказать то, что священникам надлежит, оттрясая опьянение, удаляться от мужей не святых, скверных и нечистых. И это, думаю, может сделать всякий, и очень легко, пребывая нескверным и чистым: ибо «всякое животное, – сказано, – любит подобное себе», и к подобному себе прилепится муж (Сир. 13, 19). К тому же священникам надлежит быть мудрыми и учительными: потому что поставленный над словесным стадом должен быть трезвен и учителей. И весьма хорошо сказано: «устроити», то есть разъяснить, так чтобы слушающие могли познать, что «закон был для нас детоводителем» (Гал.3, 24) и изрекает таинство Христово: ибо он нисколько не недоступен и не требует объяснения, если не будет понимаем духовно, так как буквальный смысл совершенно прост и свободен от тени неясности.