О глаголитской письменности

Письменность глаголитская, поражающая особенностью своих письмен, почти несходных ни с какими другими, когда-то бывшая в большом ходу у Славян, а теперь доживающая свою жизнь в нескольких бедных монастырях Адриатического поморья, начинает вновь пробуждать все более любознательность ученых и подавать надежды на разъяснение некоторых темных вопросов древностей Славянских.

До тридцатых годов нашего столетия было в виду так мало верны данных о древности глаголицы, что ученым удобнее было отвергать их ценность, чем на основании их одних защищать эту древность. Так и Добровский решил, что глагольские письмена не древнее XIII века, что они изобретены в Далмации для поддержания Славянской литургии, и с этою целью приписаны св. Иерониму, – и его мнение принято было почти единодушно.

Только со времени открытия глагольского сборника, известного теперь под названием Glagolita Clozianus (стр. 7, 10, 31), открылась необходимость усомниться в этом решении. Копитар, издавая рукопись графа Клоца, представил новое переследование вопроса и столь резкое, что для многих казалось уже невозможным остаться при прежних убеждения. Glagolita Clozianus, по приметам языка и написания, оказалась не новее древнейших рукописей кирилловских, не новее XI века. Глаголический букварь, находящийся в одной из латинских рукописей Парижской библиотеки (№ 2340) X-XI века, и названный там Abecenarium Bulgaricum, представляя вообще те же формы букв глагольских, как в рукописи графа Клоца, при очевидном отличии языка её от языка глаголитских рукописей Далматских, заставил думать, что родина глаголицы – не Далмация; а употребление букв глагольских в древних рукописях кирилловских и очевидность того, что некоторый из них переписаны с глагольских, привели Копитара к заключению, что не только обе азбуки были у Славян в одинаковом употреблении издревле, но что глаголическая даже древнее кирилловской, как домашняя Славянская, между тем как кириллица заимствована от Греков.

Этот последний вывод был слишком резок, и произволен, а потому возбудил сомнения ко всему мнению Копитара.

Из исследований, сделанных в следствии рассуждений Копитара, важнее всех других исследование проф. Прейса (Журн. Мин. Нар. Просв. 1843. № 3. Отд. II. Стр. 184–238). «Доказательства, приводимые Копитаром – по его мнение – не устраняют всех трудностей вопроса. Многое даже говорит не в пользу его мнения: – а) Глагольские письмена могли быть известны в Болгарии. Действительно, особенности некоторых кирилловских памятников, грамматические и лексические, едва ли объяснимы, если не принять, что сии рукописи списаны с глагольских подлинников. Не вероятно однако же, чтоб глагольские письмена были общеупотребительны в сей стране. Глагольские буквы, находимые в кирилловских памятниках, еще не решают дела: это могло быть затеей, прихотью писцов. В кирилловских памятниках встречаются буквы и совершенно неизвестного происхождения; в глагольских рукописях нередко заглавный литеры заимствованы из Латинского алфавита, небезызвестны и кирилловские; последние встречаются и в древне-чешских кодексах Латинского письма. Предположение об общеупотребительности глагольских письмен не только в Далмации, но и в Болгарии, рождает вопрос: на что было Кириллу изобретать новый алфавит, который, как всякая новизна, мог только быть новым препятствием для первоучителей в их великом начинании? Болгары не были друзьями Греков, и не смотря на то, они жертвуют своим родным и принимают чужое! В Далмации также оставляют Славянскую (глагольскую) грамоту и начинают писать «gotticis litteris a quodam Methodio haeretico repertis!» Далмация еще опомнилась и возвратилась к старому алфавиту; но Болгария осталась при новом, так что в сотнях списков, сохранившихся в России, Сербии и т. д. не нашлось еще ни одного глагольского кодекса, писанного в сей стране. Возразят: многие из известных глагольских списков могли быть писаны в Болгарии. Именно против этого и говорят известные глагольские памятники; ибо они в уклонениях своих от условного языка (церковно-славянского) ведут нас прямо в отечество их – в приморскую Кроацию. – б) Важное доказательство, которое представляет Парижский кодексе, «Abecenarium Bulgaricum» очевидно указываете на Болгарию. При всем том позволено еще сделать вопрос: не равнозначительно ли abecenarium Bulgaricum нашему тарабарская грамота? Имя Болгарина, со времени первого крестового похода, употребляемо было, именно Французами, в самом невыгодном значении. Сверх того свидетельство неизвестного иностранца имеете сильного противника – живое, народное употребление. В Далмации глагольский алфавит называется именно Хорватским. Летопись Диоклейца (около 1161 года) была писана этим «Хорвацким письмом» и в последствии переписана Латинскими буквами (Ра1асký, Italieniche Reise. Стр. 69). – в) Мних Храбр, Болгарин, говорит о письменах, бывших в употреблении у Славян до времен Кирилла, – и ни слова о глагольских письменах. Под именем «чрьтъ» и «рез» нельзя их разуметь: Гримм справедливо заметил, что глагольские буквы более походят на живопись, нежели на простые начертания, что он скорее произведение кисти, нежели резца. – г) Копитар полагает, что глагольский алфавит есть Славянский, между тем как кирилловский есть Греко – Славянский. На чем основано это мнение, мне неизвестно. Во всяком случае, против этого положения говорит следующее: – Нужны ли были Славянскому алфавиту ѕ, ѡ, ѵ две и (i, и), помещенные в азбуке глагольской? Глагольская фигура буквы ф не есть ли Греческая? Буква оу не есть ли Греческая комбинация? Нужно ли было Болгарину изобретать знак, в котором его наречие не нуждается, – j, необходимый Хорватскому диалекту? Глагольское щ есть точная копия с кирилловского щ. – Из этого, если не ошибаюсь, ясно следует, как несправедливо называть глагольский алфавит Славянским, между тем как он в тех же пунктах Греческий, в которых и кирилловский. Очевидно также, что сей последний был образцом первого. – d) В доказательство древности глагольского алфавита Копитар приводит и филологические особенности Клоцевой рукописи. Не входя в подробности его доказательств, замечу только то, что не может быть предметом спора: Клоцева рукопись списана Далматинцем с Болгарского подлинника, в котором уже встречалось смешение ѫ и ѧ, ъ и ь, замена сих последних буквами о и е и пр. Эти особенности кодекса едва ли говорят в пользу Копитара. – е) Наконец не должно выпускать из виду важнейшего обстоятельства: в самой Далмации до XIII столетия нет ни слова о глагольском алфавите, между тем как употребление кирилловских письмен в сей стране вне всякого сомнения: события 925 и 1056 годов неопровержимо свидетельствуют о том. – До новых открытий – заключает Прейс – можно с вероятностью принять следующие положения: – Современное употребление в Болгарии двух алфавитов, глагольского и кирилловского, подвержено сильному сомнению. Еще менее имеем причин думать, что первый древнее последнего. До запрещения кирилло-славянской литургии в Далмации не было надобности изобретать новый алфавит: эта необходимость могла родиться около 925 года. По всем приметам видно, что родина глагольских письмен есть приморская Кроация, и что по всей справедливости им принадлежит название «Хорватского письма». Греко-славянский алфавит св. Кирилла служил образцом для составителя глагольских письмен: этого еще не опровергли защитники их древности. Они победят, если докажут, что древний состав глагольского алфавита совершенно преобразовался со времени появления кирилловского алфавита, так что ныне только в немногих буквах сохранилась память глагольского первообраза».

Таково было мнение Прейса. Теперь уже нельзя сказать, что оно совершенно справедливо; но вместе с тем нельзя опровергнуть и того, что оно объяснило темный вопрос, верной постановкой фактов, к нему относящихся, и беспристрастным их соображениям. Прейс первый после Добровского остался верен всем фактам ему известным, и не позволил в выводах натяжки и увлечения. Заметим при этом, что Прейс высказывал свое убеждение как временное, ожидающее себе подтверждения иди поражения от «новых открытий».

Эти открытия действительно сделаны. Профессору Григоровичу удалось открыть несколько рукописей глагольских, по языку столь же древних, как и сборник графа Клоца, и так же писанных: эти открытия доказали, что глаголиты в свое время были хорошо знакомы с древним языком, как с языком еще живым. Столь же важно было открытие архимандрита Порфирия, отыскавшего в Иверском монастыре Афонской горы сделку Иоанна Ивера основателя этого монастыря с жителями кастро Эриссо о землях монастырских 6490 = 982 года. На этом акте подписался «Гиоргии», поп из упомянутого кастра – глагольскими буквами. При этом арх. Порфирий, описывая этот акт, заметил, что уже в хрисовуле царей Василия и Константина (960 г,) упомянуто о поселении в кастре Эриссо «склавов Бóлгар» (Ж. Мин. Иар. Пр. 1847. № 7. Отд. 11. стр. 52, 53 и 38). После этого открытия нельзя уже было сомневаться, что глагольская письменность не позже Х века. Этого, впрочем, не оспаривал решительно и Прейс, обращая внимание на 925 год. Но не ранее ли она Х века, не ранее ли кирилловской?

В своем опыте «Древние письмена Славянские» (1848), рассматривая этот вопрос, я обратил внимание на следующие обстоятельства:

– Большая часть глагольских букв по своей форме, отличается не только от кирилловских, но я от других известных. Сходны с кирилловскими: д, л, м, n, ф, ш. Иные отличны только положением или опущением некоторых черт, между тем как главное очертание остается тоже; таковы: е (э), ж (ӿ), о (ꞷ), к, т. Иные похожи на наши скорописные; таковы в (срав. стар, п), ю. Иные, будучи сходны по форме, имеют другое значение: ѧ употреблено вместо ѣ; е вместо ѧ; ъ вместо р.

– Подбор букв тот же: отличены между прочим ѕ от з, ꞷ от о; недостает впрочем ѯ,ѱ. Прибавлен особенный знак для ј (=и, в: смиј , сије вместо смии, сиѥ), который занимает и место Старослав. жд и мягко выговариваемого г (ројство, анјелъ вместо рождество, ангел).

– Порядок букв также одинаков, как можно видеть между прочим из их применения к употреблению цифирному. Разница только в том, что в кириллице взяты для цифр почти исключительно буквы Греческие, а в глаголице все в подряд.

– Характер правописания также один и то́т же. Сложные буквы сложены почти одинаково: оу из о и у или из о и о; щ из ш и т, ы из ъ и и; а ѩ из е и ѧ.Замечательно, что и для ѫ употреблен сложный знак – из о и ѧ.

Из этого сравнения глаголицы с кириллицей становятся ясно, что она, в том виде как известна из памятников, в общем своем составе составлена по образцу кирилловской. То, в чем она отличается от кириллицы, только подтверждает, что она позже кириллицы: не лишившись ничего из существенных частей кириллицы, она или дополнена по требованиям местного наречия, или по этим же требованиям несколько изменена. Все это можно сказать, рассматривая общий состав глаголицы, а не каждую букву отдельно, из которых многие, будучи отличны от всех известных, могли быть изобретены во всякое время.

Относительно Далматского или Хорватского происхождения глаголицы я позволил себе следующие замечания: 1) В рукописях глагольских видно влияние Хорватского наречия, и глаголица утвердилась в последствии у одних Хорватов: это значит, что глаголица была и там применяема к потребностям местных наречий, и что случай помог ей утвердиться у Хорватов, а не то, что она у них первоначально изобретена. В древних рукописях глагольских заметно и влияние Болгарского наречия; следовательно она была употребляема и в Болгарии. 2) Применена в Далмации она могла быть, как следствие Славянского богослужения, в X, XI, XII, ХШ веке; но когда именно, этого нельзя решить силой одного предположения, – и прежде этого должна была быть применена в Болгарии, как можно заключать, судя по тому что в Далмации является позже.

Соображая все данные и мнения о глаголице нельзя не придти к заключению, что она есть явление IX–X века, последовавшее за появлением кириллицы; но вопрос – где именно и по какому случаю она получила начало и первоначально вошла в употребление? – требует еще разысканий. Не позволил себе взяться за его решение, и обратил внимание на следующие обстоятельства; 1) Древнейший глаголический памятник есть подпись Болгарина. 2) В древнейшем списке глагольской азбуки она названа Болгарской: Abecenarium Bulgaricum. 3) Буквы глаголические встречаются в тех памятниках, на которых есть следы влияния Болгарского наречия. 4) Язык древних глагольских памятников есть Старославянский с изменениями Болгарскими. На основании всего этого можно надеяться придти к открытию доказательств Болгарского происхождения глаголицы.

К этому я прибавил вопрос: не могла ли глаголица быть изобретена в Болгарии каким-нибудь сектатором, противившемуся учению Кирилла? Отвечать на этот вопрос отрицательно – думал я – пока нельзя в такой же мере, как и отвечать положительно; следовательно вопрос возможен. (Древние письмена Славянские. 1848. стр. 23–25 и 30–32).

В то же время высказал свое мнение о начале глагольской письменности и профессор В. И. Григорович – в одном из заседаний Казанского Общества Любителей Отечественной Словесности. Вот как это мнение передано в Казанских Губернских Ведомостях: – «Другой замечательный факт, хотя и известный уже Русским ученым, о Кирилле и Мефодии находится в их Житии, которое г. Григорович списал в Рыльском монастыре, находящемся в Болгарии, в Доспатских горах. В этом Житии сказано, что св. Кирилл нашел в Херсоне уже готовый перевод Св. Писания на Русском языке, и встретил человека, умевшего читать этот переводе 1. Это сведение впрочем ни мало не дает повода к уменьшению заслуги св. Кирилла и Мефодия, и не опровергает того, что они были изобретателями Славянских письмен; потому что такой перевод хотя и мог существовать, однако же он мог быть писан и Греческими буквами. Принимая же в соображение, что Кирилл сам не умел читать этого перевода – что было бы возможно ему сделать при Греческой транскрипции – можно предполагать, что этот перевод быль писан глагольскими письменами. А в таком случае древность глаголицы перед кириллицею будет несомненна, если докажится достоверность этого сказания о переводе св. Писания, встреченном Кириллом в Херсоне.»

Недосказанное, в кратком известии о мнении нашего достойного ученого, досказано им самим в чтении о древней письменности Славян, вышедшем в № 3 Журн. Мин. Нар. Просв, за этот (1852) год. Здесь представляется извлечение из этого чтения в собственных выражениях автора:

– «Под именем глаголиты давно была известна в приморской Хорватии письменность Славянская, которая, на основании дозволения папы Иннокентия, в 1248 году, признана церковною и в последствии применена была к гражданским делам. В рукописях глаголита известна была с XIII и XIV столетий, а в печати появилась она в 1483 году. Только потому, что на месте ее настоящего употребления изобретение ее приписывается св. Иерониму, Й.Добровский, опровергая, на основании упомянутых признаков языка, ее Иеронимовское происхождение, предположить, что глаголита изобретена Римско католическими монахами в XIII ст. с целью вытеснить этим нововведением кирилловскую письменность. Это мнение господствовало до 1836 года, когда Копитар изданием нескольких глаголитских листов доказал, что есть глаголита с признаками древнейшего Церковно-Славянского языка. В ученом рассуждении Копитар развивал мнение, что глаголита, может быть, древнее и ни в каком случай не позже кириллицы. – Такое предположение требовало доказательств и со стороны языка и со стороны внешних обстоятельств. Так как те и другие сами собой представляют, то древность глаголиты не нашла защитников. Лучшие наши филологи предприняли даже ослабить предположение Капитара. Покойный проф. Прейсъ выразился об ней так, что подозрение Добровского остается в своей силе, не однако ж изменяется в том смысле, что глаголита, имея родиною Хорватию и быв позже кириллицы, следовала только сперва древнейшим кирилловским памятникам, а после уже сблизилась с выговором. Проф. И. И. Срезневский,, доказав, что она действительно древняя, тем не менее почитает ее позже кириллицы.

«Сообразив результаты, найденные замечательными трудами сих ученых, сообщу теперь ряд сведений, могущих показать ее отношение к кириллице и ее распространение, и за тем приведу свое заключение.

1) Сперва о форме знаков глаголиты. Очевидно, что изображение ее не могло возникнуть при одно знакомстве с Греческим или Латинским алфавитами: ее изображение, если действительно оно неумышленно сделано кудрявым, должно стоять в связи еще с какими-либо другими алфавитами. После сличения ее с разными, возникшими на Востоке, начертаниями букв, достойным внимания почитаю, что на геммах встречаются знаки, совершенно отвечающие глаголитским буквам: а, в, е, и по форме и по значению. Знаки, находимые на геммах, имеют еще то общее с глаголитскими буквами, что часто подобно им оканчиваются кружками. Сходство это можно проверить по сочиненно Монфокона: «Раlаеоgгарhia Gгаеса, где упомянутые знаки приписаны гностикам. С начертанием Греческих букв имеют сходство глаголитские начертания букв: б, д, л, м,m,ɸ,ω. Это сообразование с Греческим или, пожалуй, с Латинским алфавитом не может еще ничего доказать ни в пользу, ни против древности глаголиты: ибо с одинаковою достоверности можно назначить ей раннее или позднейшее время²². – Замечательно еще, что знаки глаголитских букв б и з весьма схожи с Самаританскими по Скалигерову алфавиту.

2) Важнее гораздо вопрос, как относится глаголита к кириллице. Замечательно, что некоторые, чисто Славянские звуки выражены в глаголите и кириллице одинаковыми знаками. Какой же алфавит заимствовал у другого эти знаки? Професс. Прейс и Среневский полагают, что заимствовала глаголита. Глаголитские знаки букв: ь, ж, ш, ъ, похожи на Кирилловские. Пока нет достоверных указаний в пользу того или другого алфавита, позволяю себе думать, что гораздо достовернее пополнение глаголитскими знаками, и то без всякого соблюдения одинаковости значения. Доказательством почитаю то, что в древних названиях буквъ: азъ, боукы и проч. некоторый названия получают пояснение из применения к глаголитским. Так ь (ерь) назван по глаголитской букве ь (р); также, кажется мне, ѣ названо (ять) потому, что составлено из глаголитского Ⰰ (а) и ь в значении, данном этой последней в кирилловской азбуке (i? е?). В не которых кирилловских рукописях встречается знак А³ вместо ѧ, и этот знак явно сходствуется с глаголитским А (ѣ).

3) Порядок букв глаголиты в применение к числам удержан без всякого пропуска; по этому б ═ 2, г ═ 4, i ═ 20 и проч.

4) Уже давно замечено, что унциальные (капительные) буквы в письме древнее курсива. Применяя это к глаголите, достойным почитаю примечание, что в кирилловских рукописях унциальные буквы по сути глаголитские. Так в Псалтыри Академика Погодина и в рукописи слов св. Григория Богослова, что́ в Императорской Публичной Библиотеке. – Но и не отдельный только буквы стали открываться: в рукописях Греческих и кирилловских замечены глаголитские вставки и приписки, доказывающие, что глаголита была обычным письмом у большого количества Славян. Так на хрисовуле монастыря Иверского глаголитская подпись попа Георгия принадлежит, по свидетельству Архим. Порфирия, X столетию. В рукописи Парижской Королевской Библиотеки алфавит глаголитский, названный abecenarium Bulgaricum, принадлежит к XI или XII столетию. А. X. Востоков (или А. В. Горский) в кирилловской рукописи Пророков, списанной в XV ст. с другой древнейшей, нашел одно слово глаголитское. В рукописи Псалтыри, хранящейся в Болонии, Копитар нашел строку. Замечательно, что эта рукопись писана в Охриде. – Мне посчастливилось открыть в Охриде кирилловскую рукопись Апостола, которую почитаю примечательнейшею из доселе ивестных. В нем две страницы писаны в половину по кирилловски и по глаголитски и попадаются слова и буквы глаголитские. Наконец, в прошлом 1849 году Академику Погодину доставлены листки пергаментной рукописи какого-то поучения, в которой кирилловский текст с явными признаками Русской рецензии испещрен глаголитскими буквами.

5) К этим замечаниям прибавлю еще и то, что стертые кодексы т.е. палимпсесты могут несколько доказывать древность стертого письма. Я имею один образчик палимпсеста: эта рукопись, мне принадлежащая, найдена в Бояне, близ города София. Кирилловский текст Евангелия с признаками Терновской рецензии написан на тщательно стертом глаголитском письме. Кроме унциальных букв, сохранилась одна строка, по которой заключаю, что язык глаголиты древнейший.

6) Памятников глаголиты более полных очень мало. Досель было известно только два: один в Ватикане, другой в Триденте, у Барона Клоца. На Святой Горе мне удалось видеть третий, который и описал я в «Очерке путешествия»⁴³. Там же приобрел я еще кодекс, полнее всех известных, заключающий в себе признаки сходства с Ватиканским. Кодекс этот примечателен еще тем, что исправлен и помечен кем-то кирилловскими письменами. К сожалению, нельзя догадаться, когда сделаны пометки; можно только с достоверностью утверждать, что гораздо позже. Поправки и пометки доказывают, что Славянин, поправлявший, был Серб. – Эти четыре памятника – единственные, известные в Европе. По содержанию, они все духовные, именно: Ватиканский, Святогорский и мой – Евангелия, Клоциев – Слова Греческих Отцов Церкви. – Во время путешествия, старался я также приобрести сведения о распространении глаголиты в южных землях. Поиски мои вознаграждены открытием следов ее на главных местах того края. Так в Солуне видел я у Консула Михановича листок Евангелия из Св. Горы, и листок Посланий Апостольских, кажется из Скопии; в Охриде и в монастыре св. Иоанна Рыльского сам я нашел лист Евангелия и куски какого-то поучения. Все сие отрывки, судя по языку и форме букв, принадлежат к древнейшему периоду Славянской письменности. – Следы памятников глаголиты на местах, достопамятных в истории просвещения Славян, приводить к заключению как о широком распространении глаголиты, так и о связи ее с теми местами.

7) Одним из наших ученых замечено было, что так – называемые глаголитские древние рукописи могли быть позже переписаны с таких же кирилловских. В подтверждение сего замечания не знаю ни одного памятника. Напротив, доказательства того, что кирилловские рукописи могли быть переписаны с глаголиты, становятся более и более неоспоримыми. Професс. Горский и Срезневский нашли некоторые признаки глаголитского подлинника в рукописи кирилловской, заключающей в себе сочинение монаха Храбра. Мне кажется, что и находящиеся у меня две рукописи, Апостола и Парамейника, переписаны с глаголиты. Первая рукопись есть та самая, о которой упомянуто под числом 4-м; другая найдена в Хиландаре. Признаками их переписки с глаголиты почитаю постоянное употребление одного ъ вм. ъ и ь, частое смешение и, i и частое употребление древних форм прошедшего. Сверх того во второй рукописи постоянно знак

Изложенные замечания нельзя почесть излишними, особенно если сообразить, что ясных, удовлетворительных доказательств ни о начале, ни о судьбах глаголиты мы не имеем. Даже само название этой письменности – глаголита – не раньше стало известно, как с XIII столетия. – Пояснение происхождения и судьбы ее совершенно предоставлено предположением и соображением ученых. Покойный проф. Прейс весьма остроумно сообразил события церковной Хорватской истории и вывел отсюда заключение, что глаголита должна была необходимо возникнуть в Адриатическом приморье. Именно, соображая, что в Далматии Славянское Богослужение было преследуемо с X ст., и что там св. Мефодий был прозван даже еретиком, он заключил, что гонение могло быть направлено на кирилловскую письменность, вводящую Православие, и что Славянские монахи устранили эту ненависть к Славянскому Богослужению изобретением глаголитских письмен, освятив их именем св. Иеронима. Но если допустить такое предположение, то спрашивается: почему же глаголита находится и в других местах, почему ею писали в Охриде, – где был центр Болгарской Иерархии, и почему глаголита названа abecenarium Bulgaricum? Приняв это во внимание, почитаю предположение это недостоверным. – Проф. Срезневский полагает, что глаголита могла быть изобретенною религиозными сектантами, которые действительно имели в Болгарии немаловажное значение. Там с X столетия господствовало учение Богумилов ⁵⁴, самое пагубное для просвещения Славян. Вероятно, этим сектантам проф. Срезневский приписывает изобретение глаголиты. Правдоподобность сего подтверждается, конечно, сходством ее знаков с знаками, находимых на геммах. Но это сходство может доказывать также и отдаленную древность глаголиты, происхождение ее еще до появления Богумилов. Если Богумилам будем приписывать изобретение глаголиты, то как объяснить то, что по глаголитски писаны такие сочинения, которых они не принимали? Известно, что Богумилы отвергали учение Отцов Церкви и многие части Св. Писания. Можно думать, что глаголита, возникнув еще до появления их секты, употребляема была крестившимися Славянами для целей Православной Церкви и уже после введения кириллицы осталась за Богумилами. Допустив это, весьма вероятным почитаю, что последующие ее судьбы, особенно исчезание ее соединено было с гонением этой секты. Сколько известно, гонение началось в XI стол., после падения Болгарского царства, и усилилось с господством Сербским. Очень могло статься, что Бабуны (имею доказательства, что слово Бабун, употребляемое у Сербов –синоним слову Богумил), не покоряясь ни Греческому, ни Сербскому господству, удерживали для отличия древнюю письменность, чему нечто подобное было в других местах. Подвергнувшись жестокому преследованию, они через северную Македонию (Бабунские горы) уходили в Боснию и оттуда переселялись в Хорватию. Здесь встретили их Римскокатолические миссионеры. Вероятно, для удобнейшего обращены этих Бабунов (называемых здесь Patareni) папа Иннокентий дозволил им глаголитскую письменность, которая вскоре потеряла свое древнее значение.

Сделав такое предположение, для которого можно привести несколько исторических поверок, легко можно будет, как мне кажется, согласить мнение как о древности глаголиты, так и о широком ее распространении и пояснить исчезание в землях Православных и возникание ее в землях Приморско-Хорватских.

Представив свое предположение, все же не решаю вопроса: когда и где изобретена была глаголита, и древнее ли она кириллицы. Сознаваясь в бессилии своем отвечать с достоверностью, напоминаю о предположении Копитара. Ему между прочим казалось вероятным, что глаголита уже существовала до Кирилла и Мефодия. Вот слова его: Quod si quis dicat, glagoliticum alphabetum fuisse inventum jam ante s. Cyrillum, sed nondum adhibitum ad sacra, Cyrillum autem et Methodium scripsisse charactere graeco. Я сделал бы это предположение утвердительным положением и выразил бы его так: – Св. Кирилл нашел глаголиту, а Мефодий (вместе с Кириллом?) после обратил ее и Греческий алфавит в Славянскую азбуку (кирилловскую). – Удерживая это мнение, могу подкрепить его выводами из следующих свидетельств. Во-первых, подвергаю суду ученых следующие слова из рукописи примечательного Апостола XII ст., упомянутого под числом 4: «Въ тоижде денъ почи блаженъi ѡц҃ъ наш Меѳодие Архп҃пъ Моравескъ оучителъ Словѣенскоу ѫзъiку иже прѣложи въскресна сталъ ѱати ѿ Гречъска в Словѣнскъ ѫзыкъ». Писец, как замечено под №4, знал глаголиту и кириллицу; употребив же два слова преведе и ставъ псати, дает заметить, что хотел выразить ими два понятия: преведе (с греческого) и ставъ псати с греческого. В подтверждение сего предположения привожу следующие свидетельства, заимствуемые из древних служб свв. Кириллу и Мефодию, находящихся у меня. В службе св. Кириллу нет и намека о том, чтобы он изобрел письмена. Напротив, в службе св. Мефодия в самом начале сказано: – «Закон благодати, наказателе стяжав си, стилю Мефодия, тем оубо быть святым буквам премудр обратник и предал еси своим людям и стадоу оученик их, имиже чтуще и поучающеся в святой книге⁶ благословлять Господа». – В этом тропаре слово обратник заслуживает особенное внимание. Ни в лексиконах, ни в рукописях не нашел я, чтобы слово это могло означать обретатель. Эгимология сего слова, указывает на слово обратити, vertere: следственно по смыслу тропаря выходит, что св. Мефодий назван обратник от обращения Греческого алфавита (и глаголитского?) в Славянский применением Греческих букв к известным уже в Славянском язык.⁷⁵ – Собразив эти обстоятельства, спрашиваю, не достоверно ли могу заключить, что Мефодий стал первый писать Греческими буквами Славянский язык.⁸⁶ – И так что же заключить о Кирилле? Скажу сперва; что св. Кирилл не стал писать с греческого. Если это так, то остается заключить, что он писал особенными буквами. После такого заключения с большою достоверностью могу теперь пользоваться известием Паннонского жития. «Обрет тот Евангелее и псалтырь Роушкыми писмены писано» и пр. Что же из сего следует? Мне кажется, что нельзя ныне толковать это место иначе, как в пользу глаголиты, найденной св. Кириллом. Заключение очевидно». ⁹⁷

Таково мнение В. И. Григоровича. Удерживаясь от замечаний –. и вместе с тем однако не считая нужным скрывать, что остаюсь при прежних убеждения, я припомню в заключении, что вообще теперь господствуют три различный мнения о древности глаголицы:

– Григорович, подобно Копитару, относит глаголиту к периоду до-кирилловскому.

– Мне думалось и думается видеть в глаголице – как в азбуке в ее целости, а не отдельно в тех или в других из ее знаков – одно из нововведений Славян христианских после Кирилла, но не в приморье Хорватском, а ближе к Архипелагу, в Болгарии или где-нибудь близ ее.

– Защитники мнения Прейса остаются при убеждении, что глаголита образовалась, хотя – пожалуй – и не позже X в., в Хорватском приморье, а не в Болгарии, Албании, Македонии или где бы то ни было на востоке.

Какое из этих мнений если не действительно справедливо, то по крайней мере более сходно с тем итогом фактов, которые теперь находятся в виду? Свой личный ответь, на этот вопрос П. П. Шафарик предлагает в своем новом исследовании: «Pohled na provēk hlaholského pisemniciwi».