Несколько слов по поводу статьи Брикнера: «О некоторых сочинениях, приписываемых Посошкову»

В августовской книжке «Русского Вестника» за прошлый год, в статье: «О некоторых сочинениях, приписываемых Посошкову», г. Брикнер если не прямо отвергает, так, по крайней мере, считает не доказанным мнение преосв. Филарета черниговского и гг. Погодина и Попова о том, что под Зерцалом, о котором св. Димитрий Ростовский в письме к Феологу писал: «книжицу безыменного творца, именуемую Зерцало, от честности твоей к нам присланную, выслушав и переписати повелев, возвращаю паки вашей честности; книжица во истину благопотребна, великое раскольникам обличение и постыждение.... книжица та достойна в свет произвестися, токмо мало нечто местами приочистити и поисправити требе», нужно разуметь Зерцало По- сошкова, изданное г. Погодиным во второй части сочинений известного современника Петра.

Указав на то, что вышеуказанное письмо святителя Димитрия относится, как значится в «Обзоре русской духовной литературы» (I, стр. 371), к 1706 году, между тем как в известных доселе списках Зерцала Посошкова стоят 1708 и 1709 годы, г. Брикнер замечает:

«Во-первых, представляется вопрос: не мог ли Димитрий говорить о другом сочинении Зерцало, а не о Посошковском? Мы уже заметили, что это заглавие давалось в то время нередко, особенно сочинениям духовного содержания. Так, например, в 1705 году было напечатано в Чернигове сочинение « Зерцало от писания Божественного» и пр. (см. соч. Пекарского «Наука и литература при Петре Великом», II, 115); в 1717 году было издано в С.-Петербурге «Юности честное Зерцало» (там же, II, 381) и т. п. Поэтому нельзя не допустить возможности, что Димитрий говорил не о Посошковском Зерцале, а о другом сочинении, носившем тоже заглавие и заключавшем в себе также полемику против раскольников. Тогда именно довольно часто являлись сочинения против раскола («Камень веры» Стефана Яворского. Питиримовская «Пращица» и т. п.). Во-вторых, если, как мы знаем, на двух из списков, которые известны, показано имя автора «Иван Тихонович Посошков», то спрашивается, в какой мере можно считать вероятным, чтобы Феолог послал Димитрию список Посошковского Зерцала, на котором не было показано имени автора. Автор того Зерцала, которое читал Димитрий, был не известен, так как последний пишет о книжице безыменного творца. Это обстоятельство ослабляет некоторым образом аргументацию в пользу того положения, что Димитрий писал Феологу именно о Посошковском Зерцале.

Мы согласны с тем, что в первой четверти прошлого столетия «нередко» давалось сочинениям духовного содержания название Зерцало; сам святитель Димитрий любил так озаглавливать свои ученые труды («Обзор. русск. дух. лит.», I, 374). Не спорим и против того, что в царствование Петра I «довольно часто являлись сочинения против раскола»; сам Ростовский святитель написал их два; тем не менее, мы думаем, что указанных обстоятельств не достаточно для того, чтобы сказать: «нельзя не допустить возможности, что Димитрий говорил» в письме к Феологу «не о Посошковском Зерцале, а о другом сочинении, носившем тоже заглавие и заключавшем в себе также полемику против раскольников». Допускать такую возможность значит, по нашему мнению, без всякого основания отвергать ясное свидетельство об этом предмете; такого авторитетного и ученого писателя, каким всеми признается покойный преосв. черниговский Филарет¹; так как г. Брикнер не только не указал «другого сочинения», которое по своему заглавию и содержанию соответствовало бы книжице безыменного творца, о которой св. Димитрий писал Феологу, но еще сам говорит, что «отзыв Димитрия о содержании прочитанного им Зерцала вполне согласуется с содержанием Посошковского Зерцала». Конечно, область возможного – широка; но для человека, решившегося укорять других за недостаточную «осмотрительность» и осторожность в суждениях о сочинениях Посошкова, она значительно суживается.

Таким образом, первый «вопрос» г. Брикнера, скажем его собственными словами, едва ли может считаться «основательным и строго-научным».

Что же касается второго его недоумения, то оно представляется нам еще менее резонным. Г. Брикнер сам сознается в том, что есть списки, в которых рассматриваемое сочинение Посошкова озаглавливается: «Зерцало безыменного творца», и, несмотря, однако же, на это, почтенный ученый недоумевает, мог ли Феолог «послать св. Димитрию список Посошковского Зерцала, на котором не было показано имени автора», а Ростовский святитель – писать о нем, как о книжице безыменного творца. Очевидно, тут или недоразумение, или сознательное желание говорить не то, что утверждают другие.

Впрочем, все это – рассуждения наши, которым г. Брикнер может и не придавать особенного значения. Цель нашей заметки другая, именно – доказать несомненными данными, что святитель Димитрий говорил в письме к Феологу именно о Посошковском Зерцале, а не о другом каком-либо сочинении, носившем тоже заглавие и писанном против раскольников.

Г. Брикнеру, кажется, известны только три списка Посошковского Зерцала, – два (Строева и Большакова), по которым г. Погодин издал вторую часть сочинений Посошкова, и третий – Самаринский. Но кроме указанных списков, по которым нельзя² определить, о какой книжице безыменного творца, именуемой Зерцало, писал св. Димитрий Ростовский, есть и уже давно известны в литературе другие списки Посошковского Зерцала, которые прямо говорят о том, что святитель Димитрий дал Феологу свой похвальный отзыв именно о Зерцале Посошкова. Один такой список был у нас под руками еще в 1856–7 году и принадлежал в то время протоиерею с.-петербургской Николаевской единоверческой церкви, Т.А. Серховскому. В настоящее время, по неимению рукописи под руками, мы не можем с точностью определить, чем бывший у нас в 1856–7 г. список Посошковского Зерцала отличался, по своему содержанию и разделению на главы, от печатного издания этого сочинения, сделанного г. Погодиным; тем не менее, смело утверждаем, на основании сделанной нами о нем заметки, что святитель Димитрий читал и одобрил не другое какое-либо Зерцало, но именно – Посошковское. Вот что мы говорили об этом предмете в 1859 году: «Иван Посошков, простолюдин, православной церкви сын, как сам он называет себя, живший в царствующем граде Москве, в своем сочинении против раскольников (16 глав.), под названием: «Зерцало очевидное, сиесть ясное изъявление, показующее раскольников российских и злодышущую их к церкви святей противность и хуления их на святыя тайны».., опровергает, между прочим, и их ложное учение об антихристе. Когда это сочинение написано, неизвестно определенно. Видно, по крайней мере, что оно написано не позже 1709 г. – года смерти св. Димитрия Ростовского, потому что это сочинение, как видно из надписания того списка, который мы имели под руками, свидетельствовал «господин Димитрий митрополит ростовский и ярославский во граде Ростове и миру чрез писание пера подати судил». В списке, которым мы пользовались, есть и «метросочиненные стихи», свидетельствующие «пастырское мудролюбие святителя» и «десницею его написанные» в 1709 году»³.

Таким образом, если из приведенной заметки нашей и нельзя было видеть, в котором году писано Посошковым его Зерцало, то все-таки она достаточно показывала, что св. Димитрий Ростовский, пиша к Феологу о «книжице безыменного творца, именуемой Зерцало», и, замечая при этом, что «книжица та достойна в свет произвестися», разумел в этом случае не другое какое-либо сочинение, но именно Зерцало Посошкова.

Еще легче мог бы убедиться в этом г. Бриннер, если бы он обратил свое внимание на замечательную статью «о перстосложении для крестного знамения и благословения по некоторым новоисследованным источникам», писанную архимандритом Никанором (ныне епископ аксайский) и напечатанную в «Православном Собеседнике» за 1870 год. В этой статье почтенный автор довольно обстоятельно описывает другой список Посошковского Зерцала, некогда принадлежавший библиотеке покойного митрополита с.-петербургского Григория, а ныне находящийся в библиотеке казанской духовной академии, – список, по мнению преосв. Никанора, переписанный самим Посошковым. Вот что говорится в указанной статье об этом списке:

«Рукопись эта носит следующее полное заглавие: Зеркало очевидное, сиесть ясное изъявление, показующее раскольников российских, и злодышущую их к церкви святей противность, и хуления их на святыя тайны, и суемудрое разумение, и яже учение их И на тая их противуразуменная лжеучения: от божественных писаний и священных правил богоносных отец истинное обличение, увещание же к ним о заблуждении и отторжении их от святыя церкви, и паки к ней обращении. Прочим же православным Христианом церкви российския не познавшим их, ниже поползших в треокаянное, и самотленно их заблуждение, ведительное известие, злого лжеучения и хуления их, явно представляющее. Сочиненное ревностным тщанием от некоего простолюдина православные церкве сына, живущего в царствующем граде Москве. Свидетельствованное достоблаженные памяти преосвященным господином Димитрием митрополитом ростовским и ярославским во граде Ростове и миру чрез списание пора подати сужденное, о нем же свидетельстве, мудролюбия его пастырского метросочиненные стихи десницею его написанные 1709 лета. И зде сущего ради известия чтущим положенные.

И действительно на следующей странице, после слов; «прео- священного митрополита Димитрия на книгу сию написанные рукою его стихи сице вещают», помещены стихи, буквально сходные с теми, которые находятся на 8 странице Погодинского издания Зерцала, а в конце заглавного листа написаны следующие две метрические строчки, с цифирным означением имени и прозвища автора Зеркала: «писавши имя 63» числа, имать в себе званно, прозванием же 512 являет всем сия знанно».

Изложенных здесь сведений о списке Посошковского Зерцала, находящемся в библиотеке казанской духовной академии, взятых нами из вышеуказанной статьи «о перстосложении», надеемся, вполне достаточно не только для того, чтобы в «книжице безыменного творца, именуемой Зерцало», которую свидетельствовал и одобрила, св. Димитрий Ростовский, видеть Зерцало Посошкова, по и для того, чтобы признать более, чем вероятным – тот факт, что в списке Посошковского Зерцала, который был послан Феологом святителю Димитрию, не было показано имени автора, или вернее: было показано, но так загадочно (писавша имя 63, прозванием же 512), что св. Димитрию невозможно было узнать его. Трудно сказать, что заставило Посошкова скрыть свое имя и прозвание под загадочными цифрами: 63 и 512– в том списке Зерцала, который был послан Феологом ростовскому святителю: но всякий согласится с тем, что самое обстоятельное знакомство с обычаем наших древних писцов и писателей … означать свое имя то цифрами, то литореею простою и мудрою⁴, не могло дать св. Димитрию ключа к открытию имени скромного автора присланной ему Феологом «книжицы, именуемой Зерцало», как ни желал знать это имя автор Розыска⁵; так как Посошков почему-то в данном случае отступил от существовавшего прежде и в то время (по крайней мере у любителей старины) обычая и означил свое имя и прозвание не отдельными, соответствующими по счету буквам, цифрами, а общею их суммою, вследствие чего загадка делалась неразгаданною⁶.

Правда, в списке Зерцала Посошкова, который ныне находится в библиотеке казанской духовной академии, в самом конце книги, на последнем листе, есть следующая подпись автора: «трудивыйся Иван Посошков⁷ прощения просит»; но это обстоятельство, а равно и то, что слова: «Иван Тихонович Посошков» встречаются и в других списках Зерцала (напр. в Самаринском), по нашему мнению, не может противоречить той мысли, что Феолог посылал святителю Димитрию список Зерцала без означения имени автора, – тем более, что есть и такие списки⁸; означенная подпись сделана Посошковым, вероятно, уже после того, как сочинение его было одобрено св. Димитрием Ростовским. – иначе цифирное означение имени на заглавном листе не имело бы смысла и цели, – и потому именно, что такое означение имени автора Зерцала оказалось решительно непонятным. Притом список, находящийся в казанской академической библиотеке, нельзя считать тем самым, который был на рассмотрении у святителя Димитрия; он – не более, как список с того списка, и притом написанный уже после смерти ростовского архипастыря, так как об нем говорится здесь, как уже об умершем («достоблаженные памяти»).

Дальнейшие сведения, сообщаемые автором вышеупомянутой статьи «о перстосложении «о списке Посошковского Зерцала, находящемся в библиотеке казанской академии, открывают нам новые данные, которые не мешало бы знать автору статьи: «о некоторых сочинениях, приписываемых Посошкову». «Печатное издание сочинения Посошкова Зерцала, – говорит преосв. Никанор, – насколько открывается при беглом сличении его с автографом в академической рукописи, есть сокращение автографного издания, а это последнее есть пространное развитие того, что сокращенно изложено в издании печатном. Это замечание подтверждается уже одним сравнением количества страниц: в Погодинских рукописях, с которых скопировано печатное издание, в одной имеется 228 страниц, а в другой 251; а в рукописи нашей академии, рукописи в лист, написанной убористым полууставом, переходящим по местам в скоропись, насчитываются более 500 страниц».

Таким образом, оказывается, что ныне известны две редакции Посошковского Зерцала; первая – обширная, в которой сочинение разделено на 23 главы и приложение и один из списков которой находится в настоящее время в библиотеке казанской духовной академии⁹. Вторая редакция – краткая, разделенная хотя и на 26 глав, но значительно меньшая по объему; по спискам этой редакции Зерцало Посошкова напечатано г. Погодиным. Которая же из двух указанных редакций есть редакция первоначальная, основная? По нашему мнению – та, один из списков которой ныне находится в библиотеке казанской академии, т. е. редакция обширная. Мнение это подтверждается не только тем, что на списках этой только редакции значится, что Зерцало было «свидетельствовало преосвященным господином Димитрием митрополитом ростовским и ярославским во граде Ростове и миру чрез списание пера подати суждено», но и тем особенно, что сам Посошков, ссылаясь на свое Зерцало в других своих сочинениях, цитовал его только по обширной редакции. Таковы ссылки Посошкова на Зерцало, находящиеся в его «Завещании отеческом к сыну», на которые указал г. Попов в подтверждение той мысли, что автор Завещания есть Посошков¹⁰.

По поводу этого «аргумента» г. Попова, г. Брикнер говорит следующее:

«Ссылки на Зерцало в Завещании не совсем подходят к известному нам сочинению, помещенному во втором томе сочинений Посошкова. В 23-й главе Зерцала не говорится ни слова о лютеранах, между тем гак автор Завещания ссылается два раза на эту главу, как на объяснение «многих пакостей» и «зловерия люторского». Там только говорится о постановлениях Лаодикийского собора и в общих выражениях об «отвергшихся от святые церкви». Вообще в сочинении Зерцало в том виде, как оно напечатано г. Погодиным, вовсе не говорится о лютеранах, между тем как в Отеческом Завещании во многих местах встречаются нападения на «пакости» и «зловерие» лютеран. Г. Попов вовсе не заметил, что ссылки на 23-ю главу Зерцала, по крайней мере, не могут относиться к спискам этого сочинения, находившимся в распоряжении г. Погодина при издании Зерцала. Следовало бы, однако, обратить внимание на это обстоятельство, тем более, что г. Попов сделал такое замечание относительно ссылки на 15-ю главу Зерцала, в которой будто говорится о символе, между тем как в издании Зерцала г. Погодина о символе веры говорится не в 15-й главе, а в 16-й. Ссылка автора Отеческая Завещания на 18-ю главу Зерцала, в которой будто говорится о двуперстном сложении, также не соответствует нам известному Зерцалу, в котором «о сложении перстов» говорится не в 18-й главе, а в 20-й. И это обстоятельство, как кажется, ускользнуло от внимания г. Попова. Такое несоответствие в ссылках, заключает г. Брикнер, некоторым образом ослабляет доказательство, что автор Завещания и автор Зерцала одно и тоже лице».

Что г. Попов, не обративший должного внимания на несоответствие ссылок на Зерцало автора Завещания изданному г. Погодиным Зерцалу Посошкова, – не прав, в этом не может быть сомнения; только, по нашему мнению, и г. Бриннер поступил не вполне «осторожно, основательно и строго-научно», когда, указывая на этот «пробел в доказательстве г. Попова, что Посошков действительно был автором» Завещания, ограничился только замечанием о том, что Посошков любил переписывать свои сочинения, а переписывая, мог выпускать некоторые отделы, вставлять другие, переставлять главы и т. д., и что «поэтому легко возможно, что в списке Зерцала, изданном г. Погодиным, не встречается рассуждений о лютеранах, между тем как в той рукописи, на которую ссылается автор Завещания, 23-я глава действительно могла заключать в себе полемику против лютеранской ереси», а не обратил на это обстоятельство большого внимания. Другими словами: г. Брикнеру, решившемуся «указать в трудах тех ученых, которые занимались изданием сочинений Посошкова, погрешности и пробелы», следовало, по нашему мнению, не ограничиваться, одними догадками и предположениями, но – показать в своем исследовании «всестороннее, объективное, т. е. вполне беспристрастное изучение» предмета. А между тем этого-то качества, требуемого г. Брикнером от других, мы и не находим в труде почтенного автора статьи: «О некоторых сочинениях, приписываемых Посошкову». Оказывается, что ему не только неизвестны многие списки Посошковского Зерцала (это бы еще не беда), но неизвестны даже и печатные статьи об этих списках, вследствие чего г. Брикнер нередко прибегает к предположениям и догадкам по поводу таких вопросов, которые в науке считаются уже решенными. Один такой случай мы указали прежде, когда решали вопрос, какое Зерцало свидетельствовал и одобрил св. Димитрий Ростовский. Теперь приходится указать другой.

Г. Брикнер считает только возможным допустить, что «в той рукописи Зерцала, на которую ссылается автор Завещания, 23-я глава могла заключать в себе полемику против лютеранской ереси». А между тем стоило только г. Брикнеру прочитать оглавление глав того списка Посошковского Зерцала, который находится ныне в библиотеке казанской академии, – оглавление, буквально напечатанное в вышеуказанной статье «о перстосложении», – и он убедился бы не только в том, что автор Завещания, ссылаясь, в разъяснение «зловерия люторского», на 23-ю главу Зерцала, правильно указывал эту главу, так как в ней действительно речь идет «о иконоборцах и о люторском безумном мудровании», и что и другие ссылки автора Завещании па разные главы Зерцала также совершенно верны¹¹, но и в том, что печатное Зерцало Посошкова представляет собою не первоначальную редакцию этого сочинения, бывшую на рассмотрении святителя Димитрия Ростовского и употреблявшуюся самим Посошковым, при составлении им Отеческого Завещания к сыну, а редакцию новую и притом сокращенную. Кем и когда составлена последняя редакция Зерцала, по спискам которой оно издано г. Погодиным? На эти вопросы, доколе не будет напечатано Зерцало по обширной, первоначальной редакции, можно отвечать только предположительно.

Имея в виду с одной стороны то обстоятельство, что св. Димитрий Ростовский в письме к Феологу советовал в одобренной им книжице безымянного творца, именуемо и Зерцало, «мало нечто местами прочистити и поисправити», – с другой – то, что автор Зерцала, как видно, очень дорожил мнением святителя, можно думать, что Посошков сам выполнил желание св. Димитрия и сам исправил свой труд, многое опустив из него, кое-что, переделав и нечто прибавив¹². К той же мысли приводит и то обстоятельство, что один из списков Зерцала краткой редакции (Строевский), по которым издано это сочинение, г. Погодин считает автографом Посошкова (стр. VII), а на другом (Самаринском)¹³ значится: «Иван Тихонович Посошков, творец книжицы сея».

Впрочем, нет ничего невероятного и в том предположении, что Зерцало краткой редакции составлено не самим Посошковым, а кем-либо другим. Во-первых, все списки этой редакции носят название: « Зерцала безыменного творца». Трудно допустить, чтобы сам Посошков так озаглавил свой новый труд. Во-вторых, во всех доселе известных списках Зерцала краткой редакции находятся следующие стихи «на безименного творца»: «писавый не написа, кто книжицы творец, кто таков Христов воин, раскольщиков борец», и т. д. Такая речь более прилична стороннему человеку, чем самому автору книжицы. Есть во всех же списках краткой редакции и другие стихи «на не изъявление книжицы», которые еще менее могут быть приписаны самому Посошкову. В этих стихах, после сожаления о том, что «изрядный сей меч на супостаты в мир не явлен», говорится следующее: «кто виноват и зачем то стало, не знаю; виновата быть книжки творца помышляю,– сделал и не изъявил в пользу миру дела, в таящемся воинская будет сила». Посошков, желавший и хлопотавший о том, чтобы его Зерцало было напечатано и разослано по училищам (см. его книгу «О скудости и богатстве», стр. 15 и 16), не мог написать таких стихов. То обстоятельство, что на одном из списков Зерцала краткой редакции означено имя автора: «Иван Тихонович Посошков, творец книжицы сея»¹⁴, не может противоречить нашему предположению. Эта подпись могла быть сделана и не Посошковым, а кем-либо другим, узнавшим (из сочинения ли «О скудости и богатстве», или другим каким-либо путем) о том, что «Зерцало очевидное против раскольников» писано Посошковым. Что же касается предположения г. Погодина, не есть ли Строевский список Зерцала автограф Посошкова, то, по сличении нами почерка этой рукописи с несомненным автографом Посошкова – «О ратном поведении»¹⁵, мы пришли к убеждению, что предположение это не имеет твердого основания.

Итак, трудно сказать, чей труд представляет собою Зерцало краткой редакции, – самого ли Посошкова, или кого-либо другого.

Но если допустить, что Посошков сам сократил¹⁶ первоначальную, обширную редакцию своего Зерцала, то необходимо признать, что он сделал это не раньше 1715–1719 годов, когда, по мнению г. Брикнера, написано Завещание отеческое к сыну; так как, ссылаясь в этом сочинении на Зерцало, Посошков цитует его еще по обширной редакции, указывая иногда такие главы (напр. 23-ю), которых в списках краткой редакции нет вовсе. С другой стороны, принимая во внимание то обстоятельство, что в сочинении «О скудости и богатстве» (стр. 15–l6) Посошков, указывая на Зерцало и высказывая желание, чтобы оно было напечатано, говорит об нем, как о сочинении строго противо раскольническом, ставя его наравне с «Розыском» св. Димитрия Ростовского и «Пращицею» Питирима Нижегородского, «ради же охранения от люторския и кальвинския и от прочих иконоборцев», о чем трактуется в 23-й главе Зерцала, но первоначальной, обширной редакции, рекомендует напечатать «Камень веры» Стефана Яворского, можно думать, что Зерцало краткой редакции, в котором уже нет речи о лютеранах, явилось не позже 1721–21 годов, когда написано было Посошковым его сочинение: «О скудости и богатстве».

В заключение нам остается решить последний и самый важный сравнительно с другими, прежде рассмотренными, вопрос, о том, когда написано Посошковым его Зерцало очевидное.

Г. Погодин в предисловии ко второй части сочинений Посошкова говорит об этом предмете следующее: «теперь открывается новое сочинение Посошкова, принадлежащее, судя по надписи одного списка, к 1709 году: Зерцало суемудрия раскольника» (стр. XXIII).

Вскоре, однако же, после напечатания Зерцала почтенный издатель отказался от этого своего мнения. Получив от покойного преосвященного черниговского Филарета уведомление о том, что напечатанное Зерцало есть то самое, которым так дорожил и восхищался дивный святитель Димитрий, г. Погодин не удовольствовался этим замечанием о Посошкове автора «Обзора русской духовной литературы», но решился «дополнить» сообщенное им сведение теми данными об этом предмете, какие находятся в указанном сочинении преосвященного Филарета. Найдя затем здесь следующее известие: «Святитель Димитрий, в письме к Феологу 1706 г., писал: «книжицу безыменного творца, именуемую Зерцало, от честности твоей к нам присланную, выслушав и переписати повелев, возвращаю паки вашей честности»..., г. Погодин пришел к мысли, что если Зерцало было известно св. Димитрию еще в 1706 году, то, очевидно, оно не могло быть написано в 1709 году, и, на основании такого умозаключения, заявил, что 1709 год, находящийся на одном из списков Зерцала (Самаринском), должно относить не к сочинению, а к подписи: «Иван Тихонович Посошков, творец книжицы сея»¹⁷.

Г. Попов, издатель Отеческого Завещания к сыну, на основании тех же данных (стр. X–XI), высказал уже прямо, что Зерцало написано Посошковым до 1706 г. (стр. XIII).

Г. Бриннер, решившийся исправить погрешности и пробелы, допущенные вышеуказанными учеными, занимавшимися изданием сочинений Посошкова, говорит по этому вопросу следующее:

«И архиепископ Филарет и гг. Погодин и Попов нисколько не сомневаются в том, что Феолог послал Димитрию Ростовскому сочинение Посошкова, хотя 1706 год в письме Димитрия плохо согласуется с 1708 или с 1709 годом в подписях списков Самарина и Строева¹⁸. Г. Погодин это противоречие устраняет очень просто, однако немного поспешно, следующим замечанием: «письмо к Феологу относится к 1706 году, а на рукописи, виденной Ю.Ф. Самариным в Костроме, выставлен 1709 год: следовательно (sic») этот год должно относить не к сочинению, а к подписи: «Иван Тихонович Посошков, творец книжицы сея 1709 года». Едва ли такой способ хронологического определения может считаться основательным и строго научным. В таких случаях следует действовать осторожнее».

Высказав затем, вопросы: «не мог ли Димитрий говорить о другом сочинении – Зерцале, а не Посошковском», и «в какой мере можно считать вероятным, чтобы Феолог послал Димитрию список Посошковского Зерцала, на котором не было показано имени автора», – вопросы, уже решенные нами, г. Брикнер старается далее объяснить противоречие между 1706 годом в письме св. Димитрия к Феологу и 1708 или 1709 г. на списках Зерцала и говорит по этому поводу следующее: «нельзя ли считать возможным, что показание Филарета о 1706 годе в письме Димитрия ошибочно? Оно могло быть писано несколько позже».

Наконец, упрекнув гг. Погодина и Попова в том, что они не обратили внимания па противоречие, заключающееся в том, что в одном списке Зерцала в подписи значится 1708, а в другом 1709 год, и, заметив при этом, что «это обстоятельство, пожалуй, говорит в пользу предположения г. Погодина, что год должно относить не к сочинению, а к подписи», г. Брикнер так заключает свою речь об этом предмете:

«На основании всего сказанного мы можем заключить, что если Димитрий Ростовский читал именно Посошковское Зерцало и если число в его письме к Феологу преосвященным Филаретом показано верно, то, по всей вероятности, сочинение Посошкова Зерцала, список которого находился в руках Димитрия и не имел подписи с показанием имени автора, было писано до 1706 года. В таком случае, однако (?) числа, показанные на Самаринском и на одном из Погодинских списков (Строевском) 1708 и 1700 годом, можно отнести или к одной лишь подписи, как полагает г. Погодин, или к составлению не самого сочинения, а списка».

Признаемся откровенно, в приведенных рассуждениях г. Брикнера, считающего «способ хронологического определения» г. Погодина неосновательным и не строго научным, мы не находим для решения занимающего нас вопроса ничего нового сравнительно с тем, что было высказано по этому предмету почтенным издателем Зерцала и вслед за ним г. Поповым, – ничего, кроме «осторожности», с какою автор статьи «о некоторых сочинениях, приписываемых Посошкову», повторяет чужие мысли. Г. Погодин, напр., категорически заявил свою мысль о том, что 1709 г., показанный на одном из списков Зерцала, должно относить не к сочинению, а к подписи, а г. Брикнер, повторяя ту же мысль, обставляет ее словами: «пожалуй» и «можно». Или г. Попов прямо сказал, что, по его мнению. Зерцало написано Посошковым до 1706 года, а г. Брикнер замечает, что «по всей вероятности Зерцало было писано до 1706 года». По нашему мнению, «способ хронологического определения», употребляемый г. Брикнером, еще менее основателен и научен.

Правда, гг. Погодин и Попов показанный в «Обзор русской духовной, литературы» 1706 год в письме св. Димитрия к Феологу признают правильным, между тем как г. Брикнер ставит вопрос: «нельзя ли считать возможным, что показание Филарета о 1706 годе в письме Димитрия ошибочно»? Но ведь «возможным можно считать» многое, только что же из этого выйдет «основательного и строго научного»? Вот если бы г. Брикнер доказал чем-либо справедливость возникшего у него сомнения, тогда бы другое дело. А это он обязан был сделать, в виду той задачи, которую преследовал в своей статье, и, что важнее, мог сделать без всякого затруднения. Стоило только г. Брикнеру узнать из того же «Обзора русской духовной литературы» (1:376), что письма св. Димитрия к Феологу находятся в Румянцевском музее, и – навести справку, и вышло бы «основательно и научно». А если справка в музее была почему-либо неудобна, – г. Бриннер мог успокоить свое сомнение еще проще, прочитав письмо святителя Димитрия к Феологу в изданном в 1849 году сочинении, под названием: «св. Димитрий, митрополит ростовский». Здесь он нашел бы, между прочим, следующие слова святителя, опущенные в Обзоре: «когда бы та книжица (т. е. Зерцало) прилучилася мне прежде написания моей, много бых от нея почерпнул. Я свою, помощию Божиею, окончил»; при чем св. Димитрий уведомлял Феолога, что его «книжицу теперь переписуют на бело, но не скоро», так как писцы «неискусни, но и лениви», и выражал надежду, что «к Воскресению Господню довершат». Что же это за книжица, уже после написания которой св. Димитрий получил от Феолога Зерцало? На этот вопрос отвечает сам святитель Димитрий в следующем (по счету 12) письме к Феологу, в котором пишет следующее: «хотех, возлюбление, послать к тебе уже целую книжицу моего о капитонех Розыска, юже помощию Божиею уже соверших; но за писцами стало; не скоро переписуют на бело. Послах убо часть... Третия часть Розыска к св. Троице – празднику пришлется к вашей честности, аще изволите читать».

Итак, Зерцало было получено св. Димитрием Ростовским уже тогда, когда его «Розыск» был кончен, вследствие чего святитель и не мог воспользоваться теми, полезными в деле борьбы с расколом, сведениями, какие находятся в Зерцале, и должен был ограничиться одним прочтением книжицы и перепиской ей. А после этого нетрудно уже определить не только год, но даже и месяц, к которым относится письмо св. Димитрия к Феологу с одобрительным отзывом о книжице, именуемой Зерцало. Как видно из первой части « Розыска» (глав. 20, стр. 65–6. по изд. 1847 г.), он не был еще кончен на первой недели великого поста 1709 года, так как святитель говорит здесь: «в настоящем 1709 годе в месяце марте, о первой в великий пост сборной недели были у нас таковые люди, иже в Брынских лесах бывали и живали тамо, от которых именно сии: Петр Ермилов ярославец, да из Переславля Залесного Борисоглебского монастыря старец Андроник», которые сообщили св. Димитрию новые сведения о Брынских скитах, внесенные им в «Розыск». А в письме к Феологу св. Димитрий пишет, что опт, получил от него Зерцало уже после того, как «Розыск» был кончен, при чем выражал надежду, что «к Воскресению Господню», т. е. к Пасхе, он уже будет переписан на бело; Пасха же в 1709 году была 24 апреля¹⁹. Значит, Зерцало было получено святителем ростовским около половины великого поста 1709 года, т, е. в конце марта, или в самом начале апреля. К этому же времени относится и письмо его к Феологу, так как в нем св. Димитрий высказывает надежду, что его книжица – Розыск, несмотря на леность и неопытность переписчиков, к Пасхе будет переписан на бело; следовательно, от дня написания письма до Пасхи времени еще оставалось не мало.

После таких несомненных данных в пользу той мысли, что Зерцало Посошкова было получено святителем Димитрием не раньше марта и не позже апреля 1709 года²⁰ мы считаем почти уже излишним указывать, в подтверждение той же мысли, на то, что и во всех доселе известных списках обширной редакции показан 1709 год, как такой, в котором сочинение это было свидетельствовано и одобрено ростовским архипастырем, как, об атом и замечено в статье «о перстосложении»²¹.

Когда же после этого написано было Посошковым Зерцало очевидное? Имея в виду – с одной стороны – то обстоятельство, что сочинить такую большую (более 500 листов) книгу в два первые месяца 1709 года (в марте Зерцало уже было послано Феологом св. Димитрию) было более, чем трудно, с другой – зная, что Посошков трудился над сочинением Зерцала с особенным усердием и любовию, «иногда и нужду домовую презирая»²², мы думаем, что Зерцало писано Иваном Тихоновичем Посошковым в 1708 году и, быть может, кончено в самом начале 1709 года.

Если все, сказанное нами доселе, выразить кратко, то выйдет следующее: 1) святитель Димитрий Ростовский читала, и одобрил в письме к Феологу не другое какое-либо Зерцало, но именно Посошковское; 2) он назвал его книжицею безыменного творца потому, что в присланном ему Феологом списке Зерцала не было показано имени автора, а было только загадочно сказано, что «писавши имя 63, прозванием же 512»; 3) подпись автора, находящаяся на списках Зерцала обширной редакции, сделана Посошковым, вероятно, уже после того, как сочинение его получило одобрение ростовского святителя, а цифирное означение имени оказалось непонятным; 4) печатное Зерцало, изданное г. Погодиным, представляет собою не первоначальную редакцию этого сочинения, читанную и одобренную св. Димитрием и употреблявшуюся самим Посошковым до 1715–1719 г., а редакцию новую и притом сокращенную, составленную или самим Посошковым, или кем-либо другим; 5) письмо святителя Димитрия к Феологу с отзывом о Зерцале относится не к 1706, а к 1709 году, самое же Зерцало писано Посошковым, по всей вероятности, в 1708 году.

И. Нильский