Глава IV. Московская Патриархия на Международной арене

К началу Великой Отечественной войны Московская Патриархия уже несколько лет не вела международную деятельность. В докладе 1946 г. в ЦК ВКП(б) председателя Совета по делам РПЦ Г. Карпова отмечалось, что к 1935–1936 гг. она полностью прекратила связь с заграницей⁷⁷². Правда, еще оставалось 5 приходов в ее юрисдикции в Западной Европе, несколько в США, но их связи с Москвой практически оборвались. Государственные органы целенаправленно ликвидировали все контакты Русской Церкви с внешним миром, чтобы сведения о ее разгроме и уничтожении духовенства не стали достоянием мировой общественности.

С нападением Германии ситуация изменилась. Теперь для руководства СССР большое значение приобрели отношения с союзниками по антигитлеровской коалиции, прежде всего Великобританией и США. Правительствам этих стран было небезразлично положение Церкви в Советском Союзе. Так, особую заинтересованность в этом вопросе проявил президент Ф. Д. Рузвельт – очень набожный человек. Уже в конце октября 1941 г. прибывший в Москву его личный представитель А. Гарриман сообщил И. Сталину об обеспокоенности американской общественности судьбой Русской Церкви и передал просьбу президента улучшить ее правовое и политическое положение. Советское руководство учло и имевшиеся у Московской Патриархии значительные возможности для установления тесных контактов с влиятельными религиозно-клерикальными течениями в западных странах и ее способность влиять на антифашистскую борьбу в оккупированной Восточной Европе. В поступившей к И. Сталину докладной записке из НКВД отмечалась важная консолидирующая роль Русской Церкви в набиравшем силу антифашистском движении славянских народов на Балканах⁷⁷³.

И сразу же после наступившего перелома в ходе Сталинградской битвы, когда положение на фронтах улучшилось, руководство Московской Патриархии выступило с целым рядом посланий к православным верующим восточно-европейских стран. В ноябре и декабре 1942 г. митр. Сергий обратился к румынскому духовенству и солдатам румынской армии с призывами «окончить войну с русским народом, с которым румыны связаны узами христианского братства, и прекратить пролитие братской единоверной крови»⁷⁷⁴. Эти послания готовились и распространялись с санкции высшего партийного руководства. Например, 23 апреля 1943 г. заместитель наркома внутренних дел В. Н. Меркулов писал секретарю ЦК ВКП(б) А. С. Щербакову: «По просьбе Всеславянского комитета борьбы с фашизмом, глава православной церкви в СССР митрополит Сергий составил антифашистское обращение к славянским народам»⁷⁷⁵. После одобрения ЦК обращение «Всем христианам в Югославии, Чехословакии, Элладе и прочих странах и народам, томящимся под гнетом фашистских оккупантов» было напечатано в типографии и переправлено через линию фронта.

Особенно активно участвовал в организации пропаганды за границей митр. Николай (Ярушевич). Он был членом созданного правительством Всеславянского комитета, призывавшего братьев-славян поддержать СССР в борьбе с нацистами. В мае 1943 г. митрополит впервые появился в президиуме на III Всеславянском митинге в Москве и его речь опубликовали в газетах. Состоя членом Чрезвычайной комиссии по расследованию преступлений фашистских захватчиков, митр. Николай оказался в числе подписавших заявление о том, что убийство тысяч польских офицеров под Катынью было совершено немцами. Неоднократно писал митр. Николай и антифашистские послания к народам Европы, например «Братьям-славянам!» от 11 июня 1943 г.⁷⁷⁶

Но подобная деятельность являлась только началом. Уже весной 1943 г. И. Сталина стал беспокоить вопрос о будущем разделе сфер влияния в Европе. Он понимал, что преодолеть идеологический барьер с ее народами будет неизмеримо легче, если прибегнуть к религии, обеспечить передачу своих идей по церковным каналам. Прежде всего предполагалось использовать Православные Церкви Восточной Европы. Кроме того, с Московской Патриархией были связаны и более глобальные планы утверждения ее первенства в православном мире, превращение в своего рода «Московский Ватикан». Определенное значение имело и то, что во многих странах имелась паства Русской Церкви. Советскому руководству представлялось возможным распространять свое влияние таким образом на добрую половину мира. Ведь существовали экзархаты, епархии, благочиния, духовные миссии в Китае, Японии, Северной и Южной Америке, Палестине, Корее, Бельгии, Венгрии и т. д. Лишь небольшая часть из них оставалась в каноническом подчинении Московской Патриархии, однако духовные связи с Церковью Матерью сохранялись. И 5 июня 1943 г. И. Сталин подписал секретное постановление Государственного комитета обороны «Об утверждении мероприятий по улучшению зарубежной работы разведовательных органов СССР», в котором религиозные организации впервые были отнесены к категории интересов советской внешней разведки⁷⁷⁷.

Международная деятельность Московской Патриархии существенно активизировалась с сентября 1943 г., сразу же после приема председателем СНК митрополитов Сергия, Алексия и Николая. Конечно, нельзя ее оценивать исключительно с политических позиций. Русская Православная Церковь имела традиционные многовековые связи с различными религиозными конфессиями. И поэтому было естественным, как только были сняты запреты, восстановление их. Эти контакты касались и сугубо церковных вопросов. Однако внешние связи Патриархии являлись областью, в которой зависимость Церкви от государства ощущалась более всего. Некоторые иерархи были заинтересованы в восстановлении могущественной Русской Церкви с ее дореволюционным международным влиянием, сочувствовали они и идее «Великой Руси». Правда, активность руководящих деятелей Патриархии в выполнении чисто политических акций, тяготивших их, оказалась весьма далека от расчетов сталинского окружения.

8 сентября, в день избрания Патриарха, было принято «Обращение Собора епископов Русской Православной Церкви ко всем христианам мира». А через полторы недели произошла встреча Первосвятителя с делегацией Англиканской Церкви. В начале осени руководители стран антигитлеровской коалиции готовились к первой личной встрече в Тегеране. Для оказания воздействия на союзников с целью скорейшего открытия второго фронта И. Сталин использовал различные способы, в том числе влиятельные общественные движения. В числе таких организаций, с руководителями которых председатель СНК вел личную переписку, был Объединенный комитет помощи Советскому Союзу в Англии во главе с одним из высших деятелей Англиканской Церкви, настоятелем Кентерберийского собора X. Джонсоном. В движение за скорейшее предоставление помощи СССР в Великобритании активно включились и другие иерархи, в том числе архиепископ Кентерберийский Коэмо Г. Ланг, написавший специальную молитву о даровании победы русскому воинству⁷⁷⁸. Руководство Англиканской Церкви в конце лета 1943 г. обратилось к советскому правительству с просьбой разрешить визит своей делегации в Москву. Накануне Тегеранской конференции такой визит был признан И. Сталиным желательным и полезным.

Делегация прибыла в Москву 19 сентября и за 10 дней своего пребывания несколько раз встречалась с иерархами Московской Патриархии, осмотрела разрушенный фашистами Ново-Иерусалимский монастырь в г. Истре. Пропагандистская цель визита была полностью достигнута. Во время прощального посещения Патриарха архиепископ Йоркский С. Ф. Гарбетт заявил: «По приезде в Англию меня будут осаждать корреспонденты, они будут спрашивать «есть ли в России свобода отправления религиозного культа», и я отвечу, что «безусловно, да», а когда книга «Правда о религии в России» будет переведена в Англии на английский язык, она принесет много пользы в деле понимания в Англии разных сторон русской церковной жизни»⁷⁷⁹.

Делегацию Московской Патриархии несколько раз приглашали посетить Лондон. Но И. Сталин в тот момент высказался против поездки, и когда Патриарх обратился за разрешением на ответный визит к Г. Карпову, то получил отказ. Заместитель председателя СНК В. М. Молотов 13 октября 1943 г. дал председателю Совета по делам РПЦ следующие указания: «От посылки в Англию церковной делегации следует воздержаться. В разговоре с патриархом, если он будет напоминать, скажите, что в силу национальной гордости нам не следует кланяться и так быстро реагировать на их предложение, к тому же и воюют они еще плохо. Одно дело, когда они приезжали к нам на поклон, другое дело нам ехать туда. Я считают, что нужно воздержаться»⁷⁸⁰.

Получив отказ, Патриарх Сергий больше не проявлял особой инициативы в международных делах. Например, даже после трехкратных просьб о приеме в Москве греческой принцессы Ирины, он так и не сделал запрос в правительство (впрочем, там знали об этих просьбах, но молчали). Тем не менее Патриархии приходилось все больше внимания уделять внешнеполитическим проблемам. На заседаниях Свящ. Синода 20–28 октября 1943 г. рассматривался доклад патриаршего экзарха, митрополита Алеутского и Северо-Американского Вениамина об общем положении дел, образовании нового прихода в Буэнос-Айресе, ему было поручено возбудить ходатайство перед правительством США о передаче Московской Патриархии зданий и имущества, принадлежавших когда-то Русской Церкви. Кроме того, «Синод определил необходимым провести надлежащее выяснение об имуществе и зданиях, ранее принадлежавших б. Русской Православной Духовной Миссии в Палестине, после чего возбудить ходатайство о возвращении их»⁷⁸¹.

К 1945 г. Русской Церкви удалось возобновить многие международные связи. Большой резонанс имели антифашистские обращения патриарха Алексия к православным румынам и болгарам. Завязалась активная переписка с Восточными патриархами. Теснимые другими религиозными течениями, они ожидали получить от сильной и богатой Русской Церкви разнообразную помощь. Ярким примером роста авторитета последней явилось обращение в ноябре 1944 г. через штаб 4-го Украинского фронта представителей Мукачевско-Пряшевской епархии о принятии ее в юрисдикцию Московской Патриархии. 8 декабря делегация посетила митр. Алексия, а 11 декабря Карпова, через которого передала письмо Сталину о желании не только Церкви, но и всей Карпатской Руси (входившей до войны в состав Чехословакии) воссоединиться с великой Россией⁷⁸².

На январском 1945 г. Поместном Соборе присутствовали главы и представители 8 автокефальных Православных Церквей, не только заявившие о своей признательности правительству СССР, но и фактически давшие согласие на совместную борьбу с Ватиканом, который представлялся советскому руководству основным противником в новой религиозной международной политике. В ответ гостям Собора было подарено 80 музейных предметов драгоценной церковной утвари⁷⁸³. Щедрая материальная поддержка Восточных Патриархов, как инструмент воздействия на них активно применялась и в дальнейшем. Установившиеся связи были закреплены поездкой Патриарха Алексия в мае-июне 1945 г. с официальным визитом к Иерусалимскому, Антиохийскому, Александрийскому Патриархам, опиравшейся на традицию паломничества к святым местам. В начале 1946 г. Карпов предлагал Сталину «усилить влияние на восточные патриархаты, которые хотя и малочисленные, но считающиеся авторитетными в православном мире, с целью использования их в будущем на своей стороне при решении ряда важных церковных вопросов». Согласие было получено, и в ноябре-декабре 1946 г. митр. Григорий (Чуков) побывал в Сирии, Ливане, Египте, одаривая крупными суммами валюты, и везде получал заверения местных иерархов, что «возглавляемые ими патриархаты и церкви всегда будут поддерживать Московскую Патриархию в международных церковных вопросах»⁷⁸⁴. Наибольшую озабоченность вызывала позиция Константинопольского Патриарха Максима V, и ему в 1946 г. выделили 50 тыс. долларов⁷⁸⁵. Это дало свои плоды. Так например, Вселенский Владыка (несмотря на давление турецкого правительства) отказался осудить греческих коммунистов, развернувших вооруженную борьбу в своей стране.

Еще больший успех был достигнут в Восточной Европе. В январе 1945 г. Патриарх Алексий активно содействовал снятию Константинопольской Патриархией схизмы с Болгарской Православной Церкви, и в апреле глава последней митрополит Стефан заявил Московской делегации: «Православная Русская Церковь заняла ведущее место в большом семействе славянских народов, как старшая и передовая среди православных церквей»⁷⁸⁶. Правда, взаимоотношения Болгарского экзарха с новым правительством страны нормализовались далеко не сразу. Посетившие в апреле-мае 1945 г. Югославию и Румынию делегации Московской Патриархии были торжественно приняты руководителями этих государств. В октябре 1946 г. Румынский Патриарх Никодим, всю войну занимавший крайне недоброжелательную позицию к СССР, нанес ответный визит в Москву. Была достигнута договоренность, что возглавляемая им Церковь не примет участие в экуменическом движении, Московской Патриархии передадут храм в Бухаресте для организации подворья. Согласно докладной записке Г. Карпова в Совнарком, «Патриарх Никодим и участвовавшие в беседе румынские епископы Николай и Юстиниан высказывали также мысль о том, что Москва должна стать центром Православия, а Русская Православная Церковь возглавить борьбу с католицизмом. При этом они дали согласие принять участие в 1947 г. в совещании православных церквей славянских государств для обсуждения этой проблемы»⁷⁸⁷. И после возвращения Патриарх принялся оказывать помощь демократическому фронту в подготовке к выборам. В докладе в ЦК ВКП(б) об итогах работы за 1946 г. Г. Карпов подчеркивал, что в период разгара борьбы в Румынии духовенство активно поддержало сторонников социалистических преобразований: «Это особенно сказалось во время последних выборов в парламент, когда Румынская православная церковь, по указанию Никодима, только что вернувшегося из Москвы, во многом способствовала победе демократического фронта»⁷⁸⁸. Неслучайно Патриарха Алексия и Г. Карпова наградили орденом «Звезда Румынии», причем это награждение было одобрено 23 декабря 1946 г. специальным постановлением Политбюро ЦК ВКП(б)⁷⁸⁹. Особенно тесными стали связи Русской и Румынской Церквей после смерти Никодима и избрания в мае 1948 г. нового Патриарха Юстиниана.

Сербский Патриарх Гавриил, заключенный в 1944 г. в концлагерь Дахау на территории Германии, после освобождения поселился в Италии и долгое время не желал переезжать в Югославию, ожидая возвращения в страну короля Петра. Только переговоры осенью 1946 г. с представителем Московской Патриархии архиепископом Елевферием заставили его изменить решение. В докладе Г. Карпова в ЦК ВКП(б) от 14 февраля 1947 г. отмечалось, что архиеп. Елевферий «по поручению патриарха Алексия, провел с Гавриилом ряд бесед и убедил его в необходимости вернуться в Югославию и сотрудничать с демократическим правительством»⁷⁹⁰. После возвращения Патриарх занял лояльную позицию к гражданским властям страны и вплоть до. своей кончины в 1950 г., несмотря на разрыв И. Сталина и И. Б. Тито, оставался верным другом Русской Церкви.

В Чехословакии после расстрела фашистами в 1942 г. единственного епископа Горазда и значительной части священников встал вопрос о самом существовании Православной Церкви в стране. Позволила ей возродиться и многократно вырасти прежде всего помощь из СССР. Приехавший в октябре 1945 г. архиепископ Орловский и Брянский Фотий провел переговоры с представителями верующих о принятии Чехословацкой Православной Церкви в юрисдикцию Московской Патриархии. Этот вопрос был решен в январе 1946 г., а в апреле главой учрежденного экзархата архиепископом Пражским и Чешским был назначен бывший епископ Ростовский Елевферий. В 1947 г. первый чехословацкий студент стал учиться в Ленинградских Духовных школах, а 14 ноября 1948 г. удалось открыть Православную семинарию в Карловых Варах⁷⁹¹. В апреле 1948 г. глава делегации Московской Патриархии в Албании епископ Ужгородский и Мукачевский Нестор участвовал в хиротонии во епископа бывшего партизана архимандрита Паисия (Водица). Последний в 1949 г. возглавил Албанскую Православную Церковь, целиком ориентируясь на Москву.

Более сложная ситуация существовала в Польше. Местная Православная Церковь в 1920-е гг. объявила себя автокефальной, независимой от Российской. После окончания войны глава ее, «антисоветски настроенный» митрополит Дионисий, был отстранен от управления, и Патриарх Алексий настаивал на вхождении Польской Церкви в юрисдикцию Московского Патриархата. Однако польское правительство заняло в этом вопросе резко отрицательную позицию. В ноябре 1946 г. в беседе с Карповым министр юстиции Г. Свентковский заявил о необходимости автокефалии, одновременно подчеркнув, что о руководителе Польской Церкви «должен позаботиться ваш патриарх Алексий, на которого мы смотрим как на главу всех славянских церквей»⁷⁹². 22 июня 1948 г. Синод Русской Церкви согласился с самостоятельностью польского Православия, а в 1951 г. на кафедру митрополита Варшавского и всея Польши был поставлен недавний архиепископ Львовский и Тернопольский Макарий.

Успешно на первых порах проходило и воссоединение русских эмигрантских приходов. Этому способствовало массовое патриотическое движение в эмигрантской среде в годы войны, появление чувства гордости за свою великую, победившую фашистские державы родину, связь с которой для большей части была возможна только лишь через церковные каналы. «Атмосфера, существовавшая во Франции к концу войны и в период сразу после войны, была исключительно благоприятной как для Советского Союза, так и для Московской Патриархии... Сильная волна советского патриотизма захватила этот район русской эмиграции»⁷⁹³. Уже вскоре после освобождения Парижа, в ноябре 1944 г., глава Западно-Европейской русской епархии, находившейся в юрисдикции Константинопольской Патриархии, митрополит Евлогий (Георгиевский) написал Патриарху Алексию о желании пересмотреть свой статус и восстановить связи с Москвой.

В книге воспоминаний митр. Евлогия Т. Манухина так оценивала его настроения: «Огромная непобедимая Россия, от Ледовитого океана до Индийского (мечта!), гроза пограничных сильных держав, покровительница малых, сестра родная всех славян... и Москва – кто знает! – быть может, всемирный центр Православия... Известие о прекращении гонений, а потом о Соборе и избрании Патриарха Владыка воспринял как великую радость духовной победы, связанную с победой на полях сражений, как знак «прощенности» русского народа»⁷⁹⁴. В марте 1945 г. планировался приезд митр. Евлогия в Москву, но он не состоялся из-за его болезни. Воссоединение 75 евлогианских приходов с Московской Патриархией произошло в сентябре этого года в результате поездки во Францию митрополита Николая (Ярушевича). Из епархии был образован особый экзархат. Правда, данное достижение «церковной дипломатии» в конечном итоге оказалось временным. Уже 25 декабря 1945 г. заместитель наркома иностранных дел В. Деканозов с тревогой писал Г. Карпову: «Успехи митрополита Николая Крутицкого вовсе не закреплены и могут быть легко разрушены. Тов. Богомолов (посол во Франции) считает, что следует поспешить с присылкой в Париж постоянных представителей Московской патриархии и закрепить первоначальные успехи Николая, иначе англо-американцы захватят заграничные православные организации в свои руки и обратят их в орудие борьбы против нас»⁷⁹⁵. Но это предложение казалось тогда советскому руководству явной перестраховкой.

В сентябре 1945 г. воссоединился с Московской Патриархией и глава Западно-Европейской епархии Заграничного Архиерейского Синода митрополит Серафим (Лукьянов). Подобные процессы охватили русские приходы в Германии, Австрии, Венгрии, Югославии, Великобритании и многих других странах Европы, Африки и Азии. Так, сразу же после избрания Патриарха Алексия архиереи дальневосточных епархий Заграничной Русской Православной Церкви во главе с митрополитом Харбинским и Маньчжурским Мелетием стали возносить за богослужениями его имя, несмотря на угрозы и репрессии японских властей. В октябре 1945 г. они были приняты в юрисдикцию Московской Патриархии, как и Русская Духовная Миссия в Китае⁷⁹⁶.

В Финляндии монахи Валаамского монастыря еще в ноябре 1944 г. ходатайствовали о воссоединении. В октябре 1945 г. в эту страну приехал митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий, принял в каноническое общение Коневецкий и Валаамский монастыри, 2 прихода в Хельсинки и взял письменные обязательства архиереев Финляндской Православной Церкви о скором возвращении их из Константинопольского Патриархата в Московский. В 1946 г. и правительство Финляндии, судя по заверениям ее посла в СССР, было согласно с этим актом, намеченным на декабрь⁷⁹⁷. Но запланированный приезд финской делегации в Москву не состоялся. Видя, что разработанный план сорвался, в Совете по делам РПЦ решили изменить тактику и другим способом завоевать нового союзника. В мае 1948 г. Патриарх Алексий известил архиепископа Германа о своем решении даровать возглавляемой им Финляндской Православной Церкви полную автокефалию при условии предварительного возвращения в юрисдикцию Московского Патриархата. 16 ноября Патриарх даже составил соответствующее постановление Синода, однако Собор Финляндской Церкви был перенесен с осени 1948 г. на 1950 г., причем и тогда отложил решение этого вопроса до 1955 г. Таким образом, в Финляндии воссоединились с Московским Патриархатом лишь упомянутые монастыри и приходы.

Подводя итоги работы Совета по делам РПЦ за 1943–1946 гг., Г. Карпов писал И. Сталину, что его роль, функции и объем работы значительно вышли за рамки, предусмотренные положением о Совете, так как после окончания войны основное внимание уделялось внешнеполитической деятельности, предусматривавшей расширение сфер влияния Русской Церкви. Только в 1945 г. были организованы выезды ее делегаций в 15 стран. В результате в юрисдикацию Русской Церкви вошли три митрополита, 17 епископов и 285 приходов⁷⁹⁸. В другом отчете в ЦК ВКП(б) от 14 февраля 1947 г. указывалось: «Русское духовенство, в частности, сыграло большую роль в деле агитации за принятие советского гражданства бывшими эмигрантами... Русская эмигрантская печать, пользующаяся поддержкой церкви, также почти повсеместно изменила свое политическое лицо, благожелательно относясь к Советскому Союзу... Осуществляя мероприятия по воссоединению Русской православной церкви за границей с Московской патриархией и развивал связи с православными церквами славянских государств, Совет ставил основной целью использование Русской церкви в качестве канала для проведения нашего влияния за рубежом»⁷⁹⁹. Так как до революции в крупнейших городах мира действовало 55 посольских храмов России, Г. Карпов считал возможным вернуть их и организовать на базе этих церквей Духовные Миссии. Намечалось добиться и возвращения зданий, имущества уже существовавших ранее Русских Миссий в Палестине, США, Китае, Японии, Корее (что частично удалось). В упоминавшемся отчете от 14 февраля 1947 г. подчеркивалось, что они «являлись бы надежной базой для распространения русского влияния за границей»⁸⁰⁰.

Возвращению русских эмигрантских приходов в юрисдикцию Московской Патриархии первоначально способствовал острый кризис Зарубежной Русской Православной Церкви (Карловацкой). Ее высший орган – Архиерейский Синод – в 1944 г. по разным причинам сократился до 3 членов и фактически больше года активно не функционировал. Советская пропаганда распространяла утверждение о том, что он перестал существовать. Окончательная ликвидация влиятельной в своей сфере Зарубежной Русской Церкви была важной задачей Совета по делам РПЦ. 10 августа 1945 г. Патриарх Алексий написал обращение «К архипастырям и клиру так называемой карловацкой ориентации», призывая их принести покаяние. Однако ожидаемого результата оно не принесло. Зарубежная Церковь пополнилась оставившими в годы войны Родину десятками тысяч верующих из Украины, Белоруссии, России и постепенно восстановила многие свои позиции. Весной 1946 г. в ней насчитывалось уже 26 иерархов, и 10 мая Архиерейский собор в Мюнхене принял заявление по поводу обращения Патриарха: «Мы не находим для себя нравственно возможным пойти навстречу этим призывам до тех пор, пока высшая церковная власть в России находится в противоестественном союзе с безбожной властью, и пока вся Русская Церковь лишена присущей ей по ея Божественной природе истинной свободы»⁸⁰¹.

На настроениях русских эмигрантов неблагоприятно сказывались политические акции, которые предпринимала Московская Патриархия под давлением государственных органов. Если бы не эта явная компрометирующая зависимость, воссоединение эмигрантских приходов шло бы значительно успешнее. Сыграло свою роль и открытое давление властей ряда западных государств, прежде всего США. Так, например, священники русских приходов Египта и Южной Кореи, вернувшихся в юрисдикцию Московской Патриархии, были арестованы и после тюремного заключения высланы из этих стран⁸⁰². В 1946 г. православные японцы обратились к Патриарху Алексию с просьбой прислать им епископа, но американские военные власти не пропустили его и вскоре спровоцировали раскол, способствовав приезду в Японию епископа из США и передав ему все храмы и помещение Русской Духовной Миссии. Ощутимую неудачу потерпела Московская Патриархия после смерти в августе 1946 г, возглавлявшего Западноевропейский экзархат митрополита Евлогия. 17 октября епархиальное собрание клира и мирян высказалось за пребывание в качестве автономного экзархата в лоне Константинопольской Патриархии. Верными Патриарху Алексию остались лишь около 20 приходов⁸⁰³.

Упорная борьба развернулась в Северной Америке. Ряд православных архиереев и священнослужителей перешли там в юрисдикцию Московской Патриархии в 1944–1945 гг. Автономная Северо-Американская митрополия, в 1935 г. восстановившая связь с Заграничным Архиерейским Синодом, с октября 1943 г., кроме его главы митрополита Анастасия, стала возносить за богослужением и имя Патриарха Сергия. В феврале 1945 г. делегация митрополии посетила Москву с ходатайством о предоставлении автономии в составе Патриархии. Однако она получила указ с требованием, чтобы Американская Церковь соборно декларировала распоряжение по всем приходам об отказе от политических выступлений против советской власти. Именно это далекое от церковных канонов условие стало главным препятствием и вызвало категорическое несогласие с переходом в юрисдикцию Московского Патриархата Собора епископов митрополии в мае 1945 г. В дальнейшем оно было заменено требованием прекращения всякого общения с Заграничным Синодом. И состоявшийся 26–29 ноября 1946 г. Всеамериканский Собор клира и мирян подавляющим большинством голосов постановил просить Московского Патриарха принять их в лоно своей Церкви при условии сохранения полной автономии, с прекращением какого-либо подчинения Заграничному Синоду. Глава американской Церкви митрополит Феофил в феврале 1947 г. послал телеграмму с согласием на приезд делегации Патриархии для окончательного урегулирования вопроса, но вскоре не без воздействия внешних сил изменил свою позицию. Он отказался от встречи с находившимся в июле-октябре 1947 г. в США митрополитом Григорием (Чуковым). Последнему передали проект автономии Русской Православной Церкви в Северной Америке, фактически предусматривавший полную внутреннюю самостоятельность, вплоть до необязательности постановлений Патриарха и Поместных Соборов. Проект шел вразрез с объединительной тенденцией Московской Патриархии на началах централизации. Соглашение не состоялось, и Американская Церковь по-прежнему осталась независимой⁸⁰⁴.

Отпугивала русских эмигрантов и открытая борьба Московской Патриархии с Ватиканом, и постепенно назревавший конфликт с Англиканской Церковью. В 1945 г. отношения с последней были еще вполне лояльными. В мае Великобританию посетил митр. Николай (Ярушевич), встречавшийся с королем Георгом VI, архиепископом Кентерберийским и эмигрантской русской общиной. Он прозондировал почву для организации в Лондоне приходов Московской Патриархии, участия англичан в планируемой всемирной конференции христианских Церквей в Москве. В ходе визита архиепископ Йоркский выступил с антикатолическими заявлениями, назвав Ватикан общим врагом Православия и Англиканства. Это дало повод Г. Карпову в отчете ЦК ВКП(б) сделать вывод, что «Англиканская церковь, так же как и Русская православная церковь, отрицательно относится к Ватикану и готова принять участие в тех или иных мероприятиях, направленных против Ватикана, хотя и занимает пока в этом вопросе пассивные позиции»⁸⁰⁵.

В июне-июле 1945 г. почти два месяца по личному приглашению И. Сталина находился в СССР настоятель Кентерберийского собора X. Джонсон. Председатель СНК проявлял заинтересованность в контактах с ним, в письмах неизменно посылал приветы, теплые пожелания. И на июньской пресс-конференции в Ереване, накануне открытия Потсдамской конференции, X. Джонсон заявил: «Я полностью и от всего сердца согласен с тем, что области, отторгнутые от Турции, должны быть как можно скорее возвращены Армении»⁸⁰⁶. И. Сталин высоко оценил большую работу X. Джонсона на посту председателя Объединенного комитета помощи СССР, удостоив его не только теплого приема в Кремле 6 июля 1945 г., но и проведя через Президиум Верховного Совета решение о награждении его орденом Трудового Красного Знамени⁸⁰⁷.

Однако уже в 1946 г. отношения с англиканами стали портиться. Камнем преткновения стала их руководящая роль в экуменическом движении, выступавшем за объединение христианских конфессий (от греческого ойкумена – вселенная, обитаемый мир). В февральском 1947 г. отчете Совета по делам РПЦ указывалось: «...экуменистическое движение во главе с англиканской церковью все более и более скатывается на реакционные политические рельсы, оставляя церковные вопросы на заднем плане. Об этом особенно красноречиво говорят принятые на последнем заседании экуменистов в Женеве в 1946 г. решения с требованием пересмотра потсдамских решений в отношении Германии, борьбе с марксизмом и т. д.»⁸⁰⁸ Правда, в то время еще считалось возможным, как писал Г. Карпов, обеспечить «руководящее влияние в экуменистическом движении Русской православной церкви и других религиозных организаций СССР»⁸⁰⁹. Для этого Московская Патриархия должна была в 1947 г. предъявить во время переговоров с архиепископом Кентерберийским два условия своего участия в движении: «а) отказ экуменистов от политических выступлений и обеспечение чисто церковной деятельности этого движения; б) значительное расширение представительских мест для православных церквей во главе с Русской церковью»⁸¹⁰. Однако соглашения с англиканами достигнуто не было, не вступили они в конечном итоге и в создаваемый антиватиканский церковный блок.

Борьба с Ватиканом была одной из важнейших составляющих сталинского плана создания мирового религиозного центра в Москве, но разгорелась далеко не сразу. Внешняя политика Ватикана имела непростую динамику. В 1939–1942 гг. для нее была характерна двойственная линия. Сначала попытки избежать крупного военного конфликта, чреватого катастрофой для западного мира, затем оказание моральной поддержки оккупированной Польше, но и нежелание открыто осудить лидеров германского нацизма. Папа Пий XII не поддался давлению держав «оси», настаивавших, чтобы он после нападения Германии на СССР провозгласил «крестовый поход» против коммунизма, однако ватиканская дипломатия активно сотрудничала с немецкой, рассчитывая добиться разрешения на деятельность католических миссионеров в восточных землях. 14 августа 1941 г. было заключено соглашение с германским военным командованием о совместных мероприятиях с Ватиканской восточной миссией, но без санкции руководства НСДРП и Главного управления имперской безопасности, из-за чего оно так и не вступило в силу⁸¹¹.

С 1943 г. дипломатическая роль Ватикана значительно возросла, он стремился стать посредником между странами «оси» и западным союзниками. Так, Папа резко отозвался о совместном заявлении Ф. Рузвельта и У. Черчилля о безоговорочной капитуляции фашистских держав, сделанном в Касабланке 20 января. Он видел в будущей Европе сильную, по возможности не нацистскую Германию, протянувшуюся как можно дальше на Восток католическую Польшу, очень опасался возможной «коммунизации» Италии. С сентября 1943 г., после капитуляции фашистской Италии обострилась дипломатическая борьба США, Великобритании и Германии за влияние на Ватикан. Речь все больше шла о планах послевоенного переустройства мира⁸¹².

За колебаниями в политике Римского престола внимательно следили в Москве. Продвижение советских войск на Запад, в регионы традиционного католического влияния, поставило перед дипломатическим ведомством СССР задачу поиска контактов с Ватиканом. В декабре 1943 г. И. Сталин попросил через начальника 2-го Управления НКГБ составить справку «О состоянии римско-католических костелов на территории СССР» (подготовленную 4 мая 1944 г.)⁸¹³. Этой темой вплотную занялись работники госбезопасности, Совет по делам РПЦ, а с лета 1944 г. и недавно созданный Совет по делам религиозных культов. Первоначально государственные органы приступили к поиску компромиссов с руководством католических общин в западных районах СССР. В Латвии было разрешено возобновить деятельность духовной семинарии. В апреле-мае 1944 г. СССР посетил американский католический священник С. Орлеманьский. Он был принят И. Сталиным и В. Молотовым, которые заявили, что Советский Союз готов к сотрудничеству с Папой Римским и не собирается ущемлять права католиков⁸¹⁴.

Летом 1944 г. был освобожден Львов, и, вопреки зарубежным прогнозам, отношение новых властей к униатам Западной Украины сначала оказалось вполне терпимым. Глава Греко-Католической (Униатской) церкви митрополит Андрей Шептицкий в конце августа направил в Москву письмо с заявлением о лояльности и просьбой принять его делегацию для окончательного урегулирования отношений. Смерть Шептицкого и избрание нового главы униатов – митрополита Иосифа (Слипого) задержали приезд делегации до декабря 1944 г. Ее члены выразили «приветствие и благодарность Советской власти, Красной армии и ее Главнокомандующему товарищу Сталину» и заявили об осуждении бендеровского движения, стремлении участвовать в «устроении мирной жизни» на освобожденной территории Украины. Руководство Совета по делам религиозных культов, по согласованию с В. Молотовым и Н. Хрущевым, в свою очередь, указало, что все просьбы униатов, не расходящиеся с законом, будут удовлетворены. От делегации приняли 100 тыс. рублей в фонд Красного Креста⁸¹⁵. Председатель Совета И. В. Полянский, встречаясь в первых числах января 1945 г. с американским журналистом Д. Фишером, подчеркнул, что некий компромисс Католической и Униатской Церквей с государством достигнут, и эти церкви «живут»⁸¹⁶. Таким образом Москва всячески демонстрировала свое желание нормализовать отношения с Ватиканом.

Однако Папа не понял подаваемых сигналов и не изменил своей позиции в отношении безбожного большевистского режима. В определенной мере это было и успехом германских дипломатов, осознавших» что между СССР и Ватиканом возможно урегулирование отношений, и не допустивших такого развития событий. В начале 1945 г. в выступлениях Пия XII вновь зазвучали мотивы враждебности к коммунистам, СССР и одновременно призывы к милосердию к побежденным в войне и установлению мягкого мира. У Ватикана возникли идеи создания конфедерации Придунайских стран, организации комитета «Католического действия» («Акцио Католика») для развертывания борьбы против леворадикальных элементов⁸¹⁷. В этих условиях советское руководство отказалось от поисков компромиссов, и курс в отношении католицизма начал меняться. Отныне Ватикан характеризовался как «защитник фашизма», стремящийся к усилению своего влияния в послевоенном мире. Стратегия закрепления в восточноевропейских странах стала включать и задачу преодоления этого влияния.

Антикатолические планы впервые были опробованы на Поместном Соборе 1945 г. В обращении его участников, принятом 6 февраля, решительно отвергалось предложение Папы о «мягком мире»⁸¹⁸. В соответствии с указаниями В. Молотова от 2 марта 1945 г., через 13 дней Г. Карпов направил И. Сталину докладную записку, в которой говорилось: «Политический блок с фашизмом усилил профашистскую деятельность Ватикана, особенно ярко выраженную в дни войны. Римско-католическая церковь в своем стремлении к мировому господству ведет наступление и систематическую борьбу за поглощение православия католицизмом»⁸¹⁹. Следует отметить, что руководство СССР располагало документальными подтверждениями для некоторых из подобных утверждений. Так, например, в «особой» папке И. Сталина хранятся заявления бывшего начальника церковного отдела Главного управления имперской безопасности К. Нейгауза, взятого в плен 28 мая 1945 г. и вывезенного в СССР. В них говорилось: «Несмотря на общеизвестный антагонизм, существовавший перед второй мировой войной между Гитлером и католической церковью, в ходе войны папа Пий XII проводил скрытую политику в пользу гитлеровской Германии и оказывал ей моральную поддержку. Это стало мне известно на основе изучения ряда секретных документов и личных бесед с наиболее крупными агентами СД по католическому духовенству»⁸²⁰. В советской зоне Германии был арестован ряд лиц, упомянутых К. Нейгаузом. Все они подтвердили содержавшиеся в его показаниях сведения. И. Сталин получил дополнительные подтверждения «необходимости» жесткого курса по отношению к Ватикану. Прежде всего он самым трагическим образом сказался на судьбе униатов в СССР. Наличие в стране более 4 миллионов верующих, объединенных в особую церковь, контролируемую Папой, показалось председателю СНК крайне нежелательным.

В осуществлении замыслов вождя заставили участвовать и Московскую Патриархию. 15 марта 1945 г. Г. Карпов писал Сталину, что Православная Церковь «может и должна сыграть значительную роль в борьбе против римско-католической церкви... Совет предлагает: а) организовать в г. Львове православную епархию... б) предоставить епископу и всем священнослужителям данной епархии права на проведение миссионерской работы... е) организовать внутри униатской церкви инициативную группу, которая должна будет декларативно заявить о разрыве с Ватиканом и призвать униатское духовенство к переходу в православие»⁸²¹. Для привлечения Патриархии правительство пошло на значительные уступки в западных областях СССР. Так например, 28 августа 1945 г. Совет утвердил представленный Патриархом проект типового устава православных духовных братств, подлежащих организации во Львове, Минске, Вильнюсе и других городах. Согласно уставу, братствам разрешалось не только издание листков, брошюр, молитвенников, но и благотворительная деятельность. Подобные уступки вызвали заинтересованность части иерархов.

Сначала униатскому епископату предложили «самоликвидироваться» . Некоторое время глава униатов митрополит Иосиф (Слипый) вел переговоры с Московской Патриархией. Когда же определенно выяснилось, что все 5 униатских архиереев не желают переходить в Православие, в апреле 1945 г. их арестовали. Через месяц появилась инициативная группа по воссоединению во главе с протопресвитером Г. Костельником, которая развернула широкую агитацию. Следует отметить, что движение полностью инспирировано не было. Среди верующих Западной Украины традиционно существовала сильная тяга к Православию. Об этом свидетельствуют массовый переход греко-католиков в Русскую Церковь в 1914–1915 гг., православное движение на Лемковщине в 1925–1939 гг. и т. п. Значительная часть униатов стала бы православными добровольно, и вмешательство государственных органов, кровавые репрессии только дискредитировали данный процесс.

К весне 1946 г. 997 из 1270 униатских священников Западной Украины подписали заявления о присоединении к «инициативной группе», и 8–10 марта на Львовском Соборе греко-католического духовенства и мирян было принято решение о воссоединении с Православной Церковью и упразднении Брестской унии 1596 г. Как видно из документов ЦК ВКП(б), осуществление акции контролировал 1-й секретарь компартии Украины Н. С. Хрущев, который по всем значительным деталям запрашивал санкции Сталина⁸²². Львовский Собор нанес ощутимый удар по Ватикану. Но это оказалось только началом. 14 февраля 1947 г. Г. Карпов представил на утверждение новую программу борьбы с центром католицизма: «а) окончательно ликвидировать униатскую церковь в СССР; б) подготовить проведение аналогичных мероприятий в некоторых странах за границей... д) создать альянс христианских церквей в виде международного движения во главе с Русской православной церковью для борьбы с Ватиканом, пригласив участвовать в нем все другие вероисповедания»⁸²³.

Еще более детально эта программа была изложена в совместной докладной записке в ЦК ВКП(б) руководителей Советов по делам РПЦ и религиозных культов от 1 февраля 1947 г. В ней отмечалось, что предпринятые попытки борьбы с католицизмом как с вероисповеданием успеха не имели: «Борьба против привычного, устоявшегося ритуала и традиций, не оправданная логически и политически, вызывает лишь раздражение в массах, усиливая тем самым сопротивление». Предлагался другой вариант: «Католическая церковь при условии очищения ее от элементов, прямо диктующих вмешательство в политическую борьбу и устанавливающих теократию, освобожденная от централизма и разделенная на национальные («автокефальные») церкви... могла бы быть терпима»⁸²⁴.

Создание независимых от Ватикана Церквей в СССР, Восточной Европе и других регионах мыслилось основным средством борьбы с ним. Главная роль опять отводилась Московской Патриархии. Она должна была выступить инициатором международного христианского движения и в качестве первого шага выпустить «Обращение ко всем христианам мира», в котором бы говорилось, что «долг христиан всего мира помочь католикам освободиться от папизма» и «для этого должны быть объединены силы всех христиан, независимо от различий в вероисповедании». Предполагалось, что после опубликования обращения к нему декларативно присоединятся другие христианские Церкви как в СССР (что считалось гарантированным), так и за рубежом: православные, лютеране, баптисты, методисты, старокатолики, англикане, копты и некоторые католики (в Польше, Югославии, Бразилии, США). Далее эти присоединения будут рассматриваться планируемым на сентябрь 1947 г. в Москве совещанием глав Православных Церквей, которое призовет к созданию исполнительного органа нового движения. И уже этот орган с местопребыванием в Москве поведет текущую организационную и пропагандистскую работу и подготовит созыв всемирной конференции христианских Церквей (задуманной еще в марте 1945 г.)⁸²⁵. Таким образом, в конечном итоге через борьбу с, Ватиканом Русская Церковь должна была возглавить всемирное христианство (и осуществлять через него советское влияние на большую часть человечества).

Одно время казалось, что планы создания «Московского Ватикана» близки к осуществлению. В сентябрьском 1946 г. номере «Журнала Московской Патриархии» говорилось «об исключительном оживлении в лоне Православной Вселенской Кафолической Церкви, под фактическим водительством Русского Православия: «Москва – третий Рим, а четвертому не бывать...»⁸²⁶ Еще в марте 1946 г. митрополит Николай (Ярушевич) писал в Совет по делам РПЦ о необходимости проведения в Москве Вселенского Собора. Трудно сказать, у кого родилась эта идея, но она была полностью одобрена И. Сталиным, возлагавшим на ее осуществление большие надежды. Первоначальный замысел отличался грандиозностью. 13 января 1947 г. Патриарх Алексий писал Карпову о предполагаемом проведении 1–10 октября в Москве Собора всех существовавших тогда в мире автокефальных Православных Церквей, причем представлены они должны были быть своими главами. Планировалось и участие делегаций Сиро-Халдейской, Армяно-Григорианской, Коптской Церквей в связи с обсуждением вопроса об их соединении с Православием. 23 января начала работать подготовительная комиссия Патриархии, в программу Собора намечалось включить 9 вопросов, главные из которых носили «политический» характер – отношение к воинствующему католицизму и экуменическому движению. Для создания заинтересованности у будущих участников в начале 1947 г. готовилась передача подворий Иерусалимской, Сербской, Антиохийской, Александрийской церквам в Москве, Киеве и Ленинграде; выплата денежных подарков в валюте главам Константинопольской, Кипрской, Греческой, Албанской, Сербской Церквей. В свою очередь, и Московской Патриархии пообещали передать все здания Троице-Сергиевой Лавры, собор в Новодевичьем монастыре и т. п.⁸²⁷

В середине февраля планы были откорректированы – в сентябре 1947 г. намечалось проведение уже предсоборного совещания, основной целью которого провозглашалась подготовка созыва в 1948 г. Вселенского Собора «для решения вопроса о присвоении Московской патриархии титула вселенской»⁸²⁸.

Однако все эти замыслы сразу стали рушиться. Еще в январе 1947 г. тяжело заболел и полностью отошел от дел лояльный к СССР Константинопольский Патриарх Максим. Его окружение, почувствовав в Московской Патриархии соперника по вопросу лидерства в православном мире, заняло гораздо более жесткую позицию. На Константинополь всецело ориентировались Греческая и Кипрская Церкви. Так, от главы последней архиепископа Леонтия 29 июня 1947 г. в Москву пришла телеграмма: «К сожалению не принимаем приглашения на всеправославный Собор, каковое полномочие имеет одна лишь Вселенская Патриархия Константинопольская»⁸²⁹. Сыграла свою роль и широкая кампания в западной прессе по компрометации Русской Церкви. В борьбу за срыв московского замысла активно включился Ватикан, роль которого в мире явно недооценили. На Восточных Патриархов оказывалось разностороннее давление, представители различных американских организаций подкупали их крупными суммами валюты. Например, руководитель международного общества по охране свободы религии Ж. Нусбаум даже в Софии и Праге убеждал православных иерархов отказаться от поездки в Москву, обещая значительную материальную помощь.

В результате срыв первоначальных планов стал очевиден. Советское руководство решило ограничиться более скромной задачей – проведением в Москве летом 1948 г. совещания глав Православных Церквей под благовидным предлогом празднования 500-летия автокефалии Русской Церкви. Поскольку на приезд значительной части Восточных Патриархов надежды уже не было, на совещании намечалось окончательно оформить европейский Православный блок. В связи с этим в сентябре 1947 г. в Сочи готовилась еще одна встреча Патриарха Алексия со Сталиным, но из-за нездоровья Владыки и по ряду других причин она не состоялась⁸³⁰.

В конечном итоге совещание оказалось даже более представительным, чем ожидалось. В Москву приехали делегации 11 автокефальных Церквей из 13. Иерусалимский Патриарх прислал телеграмму с извинениями, что только война в Палестине и осада Иерусалима помешали его представителям прибыть в СССР, и впоследствии одобрил все решения совещания. Лишь Кипрская Церковь не изменила своей бескомпромиссной позиции. Сербский же Патриарх Гавриил мужественно приехал, несмотря на запрещение и прямые угрозы репрессий со стороны своего правительства. А ведь в Югославии в это время действительно проводились массовые аресты православных священников.

В беседах с Карповым владыка говорил о своей верности России, поддержке Москвы и ее конфликте с И. Б. Тито и желательности иметь во главе правительства не хорвата, а серба. Две делегации – Константинопольская и Греческая (Элладская) прибыли только на празднества и в работе совещания непосредственно не участвовали, пытаясь воздействием на некоторых глав Церквей сорвать принятие ряда решений⁸³¹. Празднества и заседания проходили в Москве почти всю первую половину июля. Об их ходе Г. Карпов чуть ли не ежедневно писал доклады секретарям ЦК ВКП(б) – сначала А. Жданову, а затем Г. Маленкову. Копии докладов передавались Сталину. Все решения совещания заранее получили санкцию партийного руководства. Так, отдел пропаганды и агитации ЦК б июля высказал мнение: «В проекте резолюции «Ватикан и Православная Церковь» желательно было бы сказать сильнее о реакционном, антинародном характере деятельности Ватикана и папизма. В особенности необходимо указать на поддержку папою фашизма и на организацию борьбы против СССР»⁸³². Пожелания были учтены.

В результате предварительной работы удалось достичь единства позиций участников совещания, хотя без борьбы не обошлось. Колебался Болгарский митрополит Стефан, и его поведение определила только телеграмма министра иностранных дел о принципиальном согласии правительства Болгарии на установление Патриаршества. Единогласно были приняты постановления «Ватикан и Православная Церковь», «Экуменическое движение и Православная Церковь», направленные против Римского Папы и гнезда протестантизма Америки, а также схожее по характеру «Обращение к христианам всего мира». В резолюции «Об англиканской иерархии», хотя и в мягкой форме, ей фактически отказывали в признании действительности⁸³³. Конфронтация бывших военных союзников повлияла на межцерковные связи, Англиканская Церковь рассматривалась уже как претендент на европейское лидерство. Между тем на совещании решались и вопросы, которые вполне могли бы ставиться на Вселенском Соборе. Изданные деяния его содержат большой и интересный материал по многим и сейчас злободневным богословским вопросам. К сожалению, это был кратковременный прорыв православной мысли, возможно, «по недосмотру» контролирующих государственных органов.

С точки зрения советского руководства, как видно из итогового отчета Карпова, совещание прошло вполне успешно. Задача-минимум – сплочение восточноевропейских Церквей под руководством Московской Патриархии – была выполнена, намеченные постановления приняты. В Совете Министров приступили к подготовке так и не состоявшихся решений об организации новых встреч глав Православных Церквей, увеличении денежной помощи Восточным Патриархиям, усиление деятельности Русской Церкви за границей⁸³⁴. Но международные и внутренние аспекты советской религиозной политики уже начали существенным образом меняться.

Во второй половине 1948 г. произошло резкое падение заинтересованности руководства СССР во внешнеполитических акциях Русской Церкви. Потерпели крах все «средиземноморские» планы И. Сталина в Греции, Турции, Израиле, и соответственно, не так нужны стали Восточные православные иерархи. Кроме того, 1 ноября 1948 г. новым Константинопольским Патриархом был избран «американский ставленник» архиепископ Нью-Йоркский Афинагор, настроенный антикоммунистически. 27 января 1949 г. на интронизации он призвал к сотрудничеству христиан и мусульман для борьбы против коммунизма⁸³⁵. В основном завершилось выполнение Московской Патриархией своей «миссии» в восточноевропейских странах, там утверждались режимы народной демократии. У. Флетчер во многом справедливо писал: «Над Восточной Европой успешно устанавливался советский контроль; влияние Московской патриархии могло быть полезно, но теперь уже не было так важно. И покуда не откроется какая-нибудь другая сфера приложения услуг церкви, период использования Русской Православной Церкви в интересах сталинской внешней политики подошел к концу»⁸³⁶.

Явной неудачей закончились планы создания «Православного Ватикана» в Москве. Да и основные цели борьбы с Ватиканом настоящим не были достигнуты. Всемирно-христианского антипапского движения создать не удалось. Более того, после окончания войны политический вес и влияние Римского престола в международных делах значительно выросли. Во многих европейских странах появились активные демохристианские группировки, с успехом противостоявшие коммунистам. В ряде государств Католическая Церковь стала главным препятствием продвижения последних к власти. В мае 1947 г. не без участия Ватикана коммунисты были устранены из французского и итальянского правительств. Упорная борьба разгорелась на парламентских выборах в апреле 1948 г. в Италии. Демохристиане выдвинули лозунг «Рим или Москва». Папа в своем послании объявил «дезертиром и предателем любого, кто окажет... поддержку... партиям или властям, не признающим Бога». В итоге Христианско-демократическая партия победила, набрав 48,7% голосов⁸³⁷.

Кроме Римского папы у Московской Патриархии появились новые сильные конкуренты – Константинопольский Патриарх и Всемирный Совет Церквей (ВСЦ), созданный на проходившей в августе-сентябре 1948 г. Ассамблее экуменического движения в Амстердаме. Несмотря на все противодействие СССР, в организации ВСЦ участвовали и 3 автокефальные Православные Церкви.

Таким образом, Русская Церковь недолго играла одну из центральных ролей в «большой политике» советского руководства – с осени 1943 по лето 1948 гг. В этот период она являлась одним из важнейших инструментов реализации наступательной стратегии СССР, осуществления попытки установить доминирующее влияние в послевоенном мире. Основными направлениями международной деятельности Московской Патриархии в эти годы были переводы в свою юрисдикцию всех русских заграничных приходов, обеспечение поддержки христианскими конфессиями в восточно-европейских странах режимов народной демократии, борьба с Ватиканом и утверждение своего первенства в Православии и даже во всем христианском мире. Далеко не все из поставленных задач были реализованы. Но это объясняется прежде всего их чрезмерной глобальностью, авантюристическим подходом советских государственных органов, разрабатывавших данные планы.

1948 г. стал во многом поворотным во внешней политике СССР. Начиналась «холодная война». Еще 5 марта 1946 г. бывший премьер-министр Великобритании У. Черчилль произнес свою знаменитую речь в Фултоне, которую И. Сталин в интервью «Правде» расценил как «призыв к войне с СССР»⁸³⁸. А через год – в марте 1947 г. – президент Г. Трумэн декларировал «право» США оказывать влияние на политику других стран, вскоре продемонстрировав его на практике в Греции и Турции. Блокада Берлина показала, что Запад готов активно сопротивляться, появились проблемы с Югославией. В таких условиях советское руководство отказалось от наступательной стратегии и переориентировало внешнюю политику на укрепление и консолидацию сил образовавшегося восточноевропейского лагеря. Кроме того, началась эпоха ядерного противостояния. Правительство СССР было сильно встревожено значительным военным перевесом стран Запада и опасалось нападения.

Существовавшее военное неравновесие была призвана частично компенсировать активно развернувшаяся «борьба за мир». В этих обстоятельствах появился новый фактор заинтересованности советского руководства в международных акциях Московской Патриархии – ее миротворческая деятельность. Новая роль Церкви оказалась неизмеримо скромнее прежней. Она была очень полезным, но не необходимым элементом внешней политики Советского Союза.

Многомиллионное движение за мир, охватившее весь земной шар в конце 1940-х гг., отнюдь не было целиком и полностью инспирировано СССР, однако активно использовалось советским руководством в пропагандистских целях. И с первых шагов движения в его работу включилась Московская Патриархия. «Проблема мира, как таковая, во многих аспектах представляла собой идеальную сферу для сотрудничества между церковью и государством потому, что здесь существовала большая возможность оправдать христианскую заинтересованность и христианское участие в деятельности, инициатива в осуществлении которой исходит от нехристианского государства»⁸³⁹. Подобная деятельность также позволяла Патриархии укреплять свой международный авторитет, оказывать влияние на собственных мирян и священников, выражая их желание предотвратить новую войну. Мировая политика вообще заложена в самом существе Церкви, тогда как у государства она может быть преходящим этапом.

Движение сторонников мира оформилось в апреле 1949 г. на конгрессе в Париже, положившем начало работе Всемирного Совета Мира (ВСМ). Представлявший Московскую Патриархию митрополит Крутицкий Николай выступал на одном из заседаний конгресса и был избран в состав постоянного комитета ВСМ. Делегаты от Русской Православной Церкви участвовали в августе 1949 г. в деятельности I Всесоюзной конференции сторонников мира, а также и всех последующих, были представлены в Советском комитете защиты мира. Постепенно иерархи и священники включились в работу республиканских и областных комитетов защиты мира. Епископат и духовенство стали систематически выступать с проповедями на миротворческие темы. С мая 1949 г. в «Журнале Московской Патриархии» появился постоянный раздел «В защиту мира». Большой вклад Церковь внесла в 1950 г. в сбор подписей под Стокгольмским воззванием постоянного комитета ВСМ о запрещении ядерного оружия. В аналогичных кампаниях Патриархия сразу заняла руководящее положение в отношении всех других конфессий в СССР. Так, в мае 1952 г. в Троице-Сергиевой Лавре состоялась «Конференция всех Церквей и религиозных объединений в СССР в защиту мира». Не оставлялись в стороне и дружественные Православные Церкви других стран. В июле 1954 г. собравшиеся на праздновании памяти преподобного Сергия Радонежского главы четырех Патриархий в Болгарский митрополит приняли «Обращение к христианам всего мира» с призывом умножить усилия в деле защиты мира. Естественно, подобная деятельность носила во многом односторонний, выгодный СССР характер. Роль «поджигателей войны» предназначалась исключительно западным державам.

Неслучайно Патриарх Алексий в ноябре 1952 г., как и в 1946 г., был награжден орденом Трудового Красного Знамени⁸⁴⁰.

Кроме того, Московская Патриархия своим авторитетом поддерживала разнообразные меры советского правительства или осуждала действия его противников. После начала войны в Корее Патриарх и Священный Синод 21 августа 1950 г. послали обращение в Совет Безопасности ООН, настаивая на прекращении американских бомбардировок и выводе иностранных войск из страны. Протестовали они против вооруженной борьбы с греческими коммунистами и т. п.⁸⁴¹ Исходившие от духовенства заявления оказывали гораздо более сильное воздействие на верующих капиталистических стран, чем обычная советская пропаганда.

В конце 1940 х – начале 1950-х гг. блок восточноевропейских Православных Церквей в основном сохранялся, хотя интерес к нему со стороны правительства СССР значительно снизился. Выделяемые государством валютные ассигнования на международную деятельность Московской Патриархии резко упали. В ноябре 1951 г. ею официально была предоставлена автокефалия окрепшей Чехословацкой Православной Церкви, причем решение об этом заранее принял Совет Министров СССР в своем секретном постановлении от 30 января 1950 г.⁸⁴². Главой новой Поместной Церкви остался прежний экзарх митрополит Елевферий (Воронцов). Совмин в декабре 1951 г. разрешил принять ему чехословацкое гражданство. За 1947–1953 гг. количество православных приходов в стране увеличилось с 47 до 315 основных и 1037 бывших «филиальных». Такой резкий рост объяснялся прежде всего переходом в Православие униатов. 14 августа 1954 г. Г. Карпов писал в ЦК КПСС, что «организация экзархата была вызвана необходимостью ликвидировать униатскую церковь в Чехословакии», и эта ликвидация «успешно завершена» в 1950 г. – православными стали 230 греко-католических приходов⁸⁴³. Униатский епископ Словакии в январе 1951 г. был приговорен к длительному сроку заключения. К середине 1950-х гг. чехословацкие власти высказали пожелание, чтобы во главе Православной Церкви стоял чех, но приемлемую кандидатуру подобрать не удалось. В результате было решено «не спешить», тем более, что положение в Церкви оставалось, по их оценке, «еще напряженным, особенно в Восточной Словакии»⁸⁴⁴.

Ликвидация униатских приходов была проведена во всех странах социалистического содружества. В 1948 г. перестала существовать Греко-Католическая Церковь в Румынии – 700 ее священников перешли в Православие. В августе 1949 г. в Мукачевском Успенском монастыре закарпатские греко-католики приняли решение о ликвидации Ужгородской унии 1649 г. Два их епископа попали в лагеря. Всего в СССР из 590 униатских священников и монахов, отказавшихся от перехода в Православие, арестовали 344. Около 3000 приходов влилось в Русскую Церковь, 230 не воссоединившихся были сняты с регистрации, закрыли и 48 греко-католических монастырей⁸⁴⁵. Кроме того, лишь небольшая часть униатских приходов сохранилась в Болгарии, Венгрии, Югославии, Польше.

Предоставление в 1948 г. автокефалии Польской, а в 1951 г. – Чехословацкой Православным Церквам объяснялось не только пожеланиями правительств этих стран. Продолжалась, хотя и со все меньшей активностью, борьба с Ватиканом. В январе 1950 г. в Польше состоялся процесс ксендзов – «участников диверсионных банд», в 1950–1951 гг. в Праге и Братиславе прошли 3 крупных процесса над католическим духовенством как «диверсантами, террористами, шпионами, спекулянтами»⁸⁴⁶. И дарование автокефалий в немалой степени предназначалось для пропагандного воздействия. Утверждалось, что в католицизме социалистические правительства не устраивает только власть папы, и независимые национальные Церкви Польши, Чехословакии, Венгрии не имели бы никаких конфликтов. Поэтому католикам было продемонстрировано, что православный «Папа» – Московский Патриарх – не проявляет такого «властолюбия», как Папа Римский, и тем самым указывает путь для установления нормальных взаимоотношений между церковными организациями и народно-демократическими государствами. Правительства Польши и Чехословакии покровительствовали православным. Историк Г. Рар в 1954 г. справедливо отмечал: «Им нужна «процветающая» православная церковь, чтобы доказать гонимым католикам, что стоит им стать столь же «лояльными», как православные и их перестанут преследовать»⁸⁴⁷. Подобная тактика приносила результаты. Например, 27 сентября 1951 г. в Праге состоялся общегосударственный съезд католического духовенства, на котором большинство примкнуло к движению борьбы за мир. Попытки использовать для указанных целей Православную Церковь предпринимались и в Венгрии, но не могли увенчаться успехом из-за крайней малочисленности православного населения в стране.

В свою очередь, Папа Пий XII продолжал занимать ярко выраженную антикоммунистическую позицию: отлучал священников, принимавших участие в движении за мир, протестовал против ликвидации Униатских Церквей, наложил суровые дисциплинарные санкции на участников возникшего во Франции движения священников-рабочих и т. д. Одной из кульминационных точек «холодной войны» стал декрет конгрегации священной канцелярии от 13 июля 1949 г., который отлучал от Католической Церкви верующих за принятие коммунистического учения и его пропаганду, членство в компартии, сотрудничество с ней, чтение и распространение ее прессы⁸⁴⁸. Конечно, Патриарх Алексий осудил декрет. Митрополит Николай (Ярушевич) на Всесоюзной конференции сторонников мира в августе 1949 г. также публично выступил с резкой критикой «агрессивной деятельности» Ватикана⁸⁴⁹. Но это были одни из последних подобных акций. Без мощного давления советского государства конфронтация православных и католических иерархов заметно ослабевала.

В конце 1940-х – начале 1950-х гг. в основном удавалось удерживать в сфере влияния Москвы Антиохийскую, Александрийскую и Иерусалимскую Церкви, хотя именно они периодически дистанцировались от Московской Патриархии. Александрийский Первосвятитель даже писал протесты против гонений на духовенство в странах народной демократии. Приходилось оказывать давление. Так, Г. Карпов 7 февраля 1949 г. писал в ЦК ВКП(б), что по его рекомендации Патриархом Алексием разработан «проект письма главам православных церквей, участвовавшим в июле прошлого года в Московском совещании. Это письмо имеет целью побудить глав церквей, подписавших все решения Московского совещания, к реализации этих решений»⁸⁵⁰. Проект получил одобрение.

Ярко выраженную прорусскую позицию занимал Антиохийский Патриарх Александр III, хотя на него неоднократно пытались повлиять со стороны США. Например, Нью-Йоркский митрополит Антиохийской Церкви Антоний в 1954 г. передал Первосвятителю большую денежную сумму с призывом «избавиться от русского влияния»⁸⁵¹. Впрочем, СССР также оказывал владыке через Московскую Патриархию значительную помощь: в 1950–1952 гг. ему подарили 60 тыс. долларов, а в 1954 г. во время визита в Советский Союз вручили 220 тыс. рублей, 35 тыс. долларов, различные драгоценности. Часть денег выделялась на строительство духовной семинарии, по словам Патриарха, «для составления в будущем кадров священнослужителей, преданных и обязанных Русской церкви»⁸⁵². Выражая свою благодарность, члены антиохийской делегации заявили, «что во главе всех православных церквей должна встать Русская православная церковь, т. к. Константинопольская церковь намного слабее Русской и потеряла свой былой престиж, являясь орудием американской политики»⁸⁵³.

В 1954 г. у советского руководства вновь пробудился усиленный интерес к Ближнему Востоку и с Патриархом Александром III обсуждались пути полного привлечения на сторону Московской Патриархии других восточных первосвятителей, им послали ценные подарки. Интересно, что в это время архиепископ Севастийский Афинагор просил у Русской Церкви денег на кампанию избрания его Иерусалимским Патриархом. Но, к чести Владыки Алексия, он посчитал эту просьбу «странной и моральной неприемлемой»⁸⁵⁴. За все время своего Патриаршества он ни разу не пошел на участие в подобных сомнительных акциях.

Помимо Православных Церквей Московская Патриархия поддерживала контакты с христианскими конфессиями западных стран. В 1951–1953 гг. СССР неоднократно посещали представительные делегации Англиканской и Германской Евангелическо-Лютеранской Церквей. Значительно хуже обстояло дело с влиянием Москвы на русскую эмиграцию. Так, во Франции у Московской Патриархии осталось всего 10 приходов и функционировали они в очень тяжелых условиях. Французское правительство так и не допустило в страну назначенного экзархом Западной Европы архиепископа Фотия (Топиро), Патриархия была вынуждена освободить его и поручить управление экзархатом проживавшему в Берлине архиеп. Борису (Вику). Для непосредственного руководства приходской жизнью в Париже был образован совет при экзархе из местных граждан СССР. Но власти неоднократно угрожали выслать из страны (и высылали) наиболее активных его членов. К примеру, 4 февраля 1952 г. М. Суслов и 3. Вышинский писали в Бюро Президиума Совета Министров СССР, что французское правительство угрожает выслать всех священников Московской Патриархии из эмигрантов, принявших советское гражданство, и поэтому необходимо осуществить поездку в эту страну архиеп. Бориса⁸⁵⁵. И только в 1953 г. такого разрешения удалось добиться.

Негативно сказывались не только противодействие западных государств, но и утрата в значительной степени интереса руководства СССР к зарубежным приходам Московской Патриархии. Глава Российской Духовной Миссии в Китае архиепископ Пекинский Виктор (Святин) во второй половине 1940-х гг. послал целый ряд рапортов Патриарху Алексию с просьбами прислать священников из СССР, подчеркивая, что может пропасть огромное имущество. Весной 1949 г. в очередном рапорте он почти молил о помощи: «Ваше Святейшество, помогите Миссии выйти из тупика, в котором она находится не по своей вине, введите в ее организм новые животворные сипы, протяните ей в наступающий 12-й час спасительную отеческую руку». Но помощь не поступила. В 1954 г. по соглашению между правительствами СССР и КНР Миссия прекратила свое существование, архиеп. Виктор в 1956 г. был вызван в Советский Союз и назначен на Вологодскую кафедру⁸⁵⁶.

Начальник Российской Духовной Миссии в Корее архимандрит Поликарп (Приймак) за отказ перейти в юрисдикцию Американской Русской Церкви дважды подвергался арестам южнокорейскими властями и 29 июня 1949 г. был выслан из страны, как принявший советское гражданство. Правда, Миссия недолго принадлежала «американцам», 25 декабря 1955 г. съезд корейских православных христиан принял решение присоединиться к Константинопольскому Патриархату⁸⁵⁷. В Манчжурии деятельность Русской Церкви была прервана уже советскими репрессиями. Ставший после смерти митр. Мелетия экзархом в Харбине митр. Нестор был в начале 1950-х гг. арестован вместе со своим секретарем свящ. В. Герасимовым и другими священнослужителями и вывезен в лагерь на территории СССР⁸⁵⁸.

Неудачей закончились последние попытки привести Финляндскую Православную Церковь в юрисдикцию Московского Патриархата: 18 января 1952 г. Г. Карпов еще писал В. Молотову о необходимости проведения новых переговоров с главой этой Церкви митр. Германом для выяснения условий, на которых он согласен вернуться в Русскую Церковь. Московской Патриархии, в свою очередь, рекомендовалось: выступить в «ЖМП» с заявлением о незаконности пребывания Финляндской Церкви в юрисдикции Константинопольского Патриарха, обратиться к последнему с письмом протеста, призвать глав других Церквей присоединиться к протесту. Кроме того, намечалось оказать соответствующее влияние через Карело-Финскую ССР на правительство Финляндии⁸⁵⁹. Но успеха указанные акции не имели.

Тяжелая ситуация для Московской Патриархии сложилась и в США. Если в 1948 г. она имела в этой стране 70 приходов, то через 10 лет всего 20. В 1955 г. экзарх архиеп. Борис был выдворен из Соединенных Штатов и под давлением американских властей экзархат оказался на грани развала. Но в 1958 г. виза для группы московских священнослужителей была все же получена, и положение постепенно стабилизировалось⁸⁶⁰. Со второй половины 1950-х гг. вновь началось оживление связей Патриархии со своими зарубежными приходами. Так, например, удалось добиться разрешения советских властей на отправку в 1955–1958 гг. группы монахинь из украинских областей в Горненский монастырь под Иерусалимом⁸⁶¹.

К этому времени у руководства СССР, пересматривавшего сталинскую внешнюю политику начала 1950-х гг., опять стало появляться желание активно использовать Московскую Патриархию в своих международных акциях. 24 марта 1956 г. из Совета по делам РПЦ писали в ЦК КПСС о том, что «надо сделать значительно больше в деле использования церкви в международном отношении в наших государственных интересах»⁸⁶².

Вновь резко увеличились валютные ассигнования Церкви, которые она, правда, с лихвой компенсировала многочисленными рублевыми взносами в государственный бюджет. В результате Патриархия активизировала миротворческую деятельность. Так, в июле 1955 г. собравшиеся в Москве на торжества преподобного Сергия Радонежского делегации 8 Православных Церквей приняли послание «К христианам всего мира» с призывом поддержать мирные чаяния человечества. Особое внимание на них уделялось Александрийскому Патриарху Христофору. 9 мая Совет Министров принял решение выделить ему 5 тыс. египетских фунтов и передать храм в Одессе в качестве подворья с тем, чтобы ежегодные доходы в пользу Патриарха составляли 10–15 тыс. долларов. Руководство СССР стремилось всячески упрочить связи с новым правительством Египта. Неслучайно после окончания интервенции войск Великобритании, Франции и Израиля против этой страны Московская Патриархия выделила еще 3,5 тыс. фунтов для помощи пострадавшим Александрийской и Коптской Церквам⁸⁶³. Интересно, что приезжавший в августе 1954 г. в СССР глава Эфиопско-Коптской Церкви архиепископ Мар-Лукос просил о присоединении ее к Русской Православной, ему порекомендовали обратиться к Александрийскому Патриарху и заверили в своей поддержке⁸⁶⁴.

К середине 1950-х гг. Московская Патриархия постепенно передала свои приходы и монастыри, расположенные в Болгарии, Румынии и Югославии, Поместным Церквам. В ноябре 1955 г. сложил с себя полномочия главы Чехословацкой Церкви митрополит Елевферий; его преемник уже не являлся гражданином СССР. В 1957 г. была предоставлена автономия Китайской Православной Церкви, восстановлено молитвенно-каноническое общение с Финляндской, с признанием ее автономного статуса в составе Константинопольской Патриархии и передачей Валаамского монастыря. Подобная тактика приносила некоторый успех. В февральской 1956 г. справке Совета по делам РПЦ для ЦК КПСС указывалось, что из 14 автокефальных Православных церквей 11 в той или иной мере поддерживают Московскую Патриархию и лишь с тремя – Константинопольской, Греческой и Кипрской – она имеет только формальную связь⁸⁶⁵. Происходило улаживание спорных вопросов и со Вселенским Престолом.

Большую роль руководство СССР отводило Русской Церкви в налаживании советско-югославских контактов, прерванных в конце 1940-х гг. Уже в начале 1955 г. Сербский Патриарх Викентий демонстративно отслужил молебен в русском храме Белграда. Начал готовиться его приезд в Москву, состоявшийся в октябре 1956 г. А ровно через год ответный визит в Югославию нанес Патриарх Алексий, причем обоих Владык принимали высшие руководители страны⁸⁶⁶. Значительный вклад в осуществление международных акций Русской Церкви продолжал вносить митрополит Николай; неслучайно в августе 1955 г. он был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Новые мотивы зазвучали в отношениях Московской Патриархии с Ватиканом, экуменическим движением, протестанскими организациями. Окончательно прекратилась прямая конфронтация. Произошел обмен делегациями богословов с Англиканской и Западногерманской Евангелической Церквами. После Эванстонской ассамблеи Всемирного Совета Церквей 1954 г. Патриархия фактически стала принимать эпизодическое участие в экуменической работе. В марте 1956 г. в СССР приезжала многочисленная делегация Национального Совета Церквей Христа США. В ходе переговоров столкнулись две разные точки зрения на способы сохранения мира на земле. Более успешно протекал ответный июньский визит представителей христианских Церквей СССР. На этот раз совещание закончилось опубликованием общего компромиссного коммюнике. Предполагалось продолжить обмен мнениями. Однако 8 ноября 1956 г. президент НСЦХ Е. Блейк письменно попросил Московскую Патриархию сделать «представление властям Вашей страны о том, чтобы венгерскому народу было предоставлено право самому определить свою судьбу»⁸⁶⁷. Патриарх ограничился в конце ноября заявлением об участии в посылке материальной помощи пострадавшим в Венгрии. Это, в свою очередь, вызвало негодование властей. 15 декабря член Совета по делам РПЦ И. И. Иванов с возмущением писал в ЦК КПСС: «До сего времени ни патриарх, ни митрополит Николай... не сказали ни слова против реакции»⁸⁶⁸. В результате встречи с американскими христианами прервались на несколько лет.

Неприятный инцидент, связанный с венгерской революцией, был несколько сглажен активным участием Московской Патриархии в подготовке и работе VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Фестиваль проходил в июле–августе 1957 г. в Москве и включал несколько встреч, собеседований, диспутов молодых христиан западных стран и СССР, которые должны были убедить иностранцев в существовании свободы совести в советском государстве. Все намеченное прошло достаточно успешно⁸⁶⁹. Стали готовиться новые крупные внешнеполитические акции Русской Церкви.

В 1948 г. международная деятельность СССР претерпела серьезные изменения. Начиналось ядерное противостояние, балансирование на грани «горячей войны». В этой связи советское руководство потеряло интерес к использованию Московской Патриархии в мировой политике, стала очевидной ограниченность возможностей последней в новых условиях. Однако Церкви все же нашлась определенная роль – участие в движении за мир, призванном компенсировать отставание СССР по военному и экономическому потенциалу странам Запада. В целом же в конце 1940-х – начале 1950-х гг. позиции Московской Патриархии на международной арене значительно ослабли. Их новое укрепление началось с 1955 г. и происходило по мере того, как советское руководство опять стало проявлять все большую заинтересованность в использовании Церкви в своих внешнеполитических целях.

В конце 1950-х гг. руководство СССР стало все более явно выражать свое недовольство недостаточной активностью внешнеполитической деятельности Московской Патриархии. Прежде всего, власти были неудовлетворены ее неэффективным проникновением на Ближний Восток. Интерес к этому региону в СССР постоянно рос с середины 1950-х гг. После поражения тройственной интервенции в Египте в 1956 г. в Советском Союзе поняли, что позиции Запада там не так уж сильны. Постепенно созревало решение переориентироваться с Восточных Православных Церквей на мусульманские религиозные организации, как гораздо более влиятельные. Кроме того, власти не устраивала слабая, как им представлялось, роль Московской Патриархии во всемирном Православии, недостаточность ее миротворческих усилий. Слабость позиций Русской Церкви на международной арене стала одной из причин возобновления в 1958 г. ожесточенных гонений на нее внутри страны. Н. С. Хрущев заявил своему окружению, что поскольку надежды на внешнеполитическую деятельность Православной Церкви не оправдались, стоит ли ей уделять внимание дальше⁸⁷⁰. Это утверждение, казалось, получило свое подтверждение весной 1958 г.

В конце 1957 г. было принято решение провести крупнейшую после Московского совещания глав и представителей Православных Церквей 1948 г. подобную акцию. Задача сводилась к тому, чтобы все Патриархи осудили проведение ядерных испытаний, а также изготовление и накопление ядерного оружия, к чему призывал мировые державы СССР. Эта инициатива неоднократно высказывалась по разным поводам Хрущевым и стала важным предметом советской пропаганды. Руководству страны показалось крайне необходимым и выгодным подключить к данной кампании религиозные организации. Патриарх и Святейший Синод ответили согласием, рассчитывая добиться ответных уступок и прежде всего долгожданного приема у Н. Хрущева, чтобы лично донести до него озабоченность намечавшимся ухудшением церковно-государственных отношений. Было решено провести в мае 1958 г. в Москве, используя празднование 40-летия восстановления Патриаршества в Русской Церкви, международную межправославную встречу. Изначально в ЦК считали целесообразным помимо глав всех автокефальных Православных Церквей пригласить и представителей других конфессий, но Патриарх Алексий эту идею не поддержал⁸⁷¹.

18 апреля в Совете по делам РПЦ были окончательно согласованы план мероприятий и проекты резолюций. Митрополит Николай заявил о возможной отрицательной реакции на них греков и сербов, но подчеркнул готовность бороться за то, чтобы документы «подписали по возможности» главы всех Церквей. Ему посоветовали отодвинуть намеченную дату подписания для удлинения срока «соответствующей работы с делегациями». Патриархии рекомендовали также «использовать все каналы для популяризации вопроса о запрещении атомного и водородного оружия»⁸⁷².

В результате на московские торжества, открывшиеся 11 мая, приехали делегации 12 из 14 автокефальных Православных Церквей, отсутствовали посланцы Кипра и Иерусалима. К тому же влиятельные Сербская, Элладская и Константинопольская Церкви не были представлены своими главами. Правда, Сербский Патриарх Викентий хотел отправиться в Москву, но И. Б. Тито, лично утверждавший список выезжавших, вычеркнул его. Сразу же после начала встречи стали происходить конфликты. Выяснилось, что Константинопольская и Элладская делегации не хотят обсуждать и подписывать каких-либо документов, касающихся вопроса защиты мира, ссылаясь на отсутствие у них полномочий.

Указанные неблагоприятные обстоятельства отразились на ходе состоявшейся все же 17 мая первой и последней официальной встрече Н. Хрущева в качестве главы государства с руководством Московской Патриархии. Патриарх и митрополит Николай информировали его о переговорах с приехавшими делегациями. Председателю Совета Министров сообщили о просьбах Александрийского Патриарха выплатить ему единовременно 40 тыс. долларов вместо полагавшихся 20 тыс. ежегодно, Болгарского Патриарха – выдать ему 300 тыс. левов, а также и о желательности увеличения валютных расходов на зарубежные поездки Московской Патриархии. Н. Хрущев попросил прислать письменную заявку, которую он постарается рассмотреть. В отношении просьб поддержать православных греков на острове Кипр и разрешить послать монахов в русские монастыри на Св. горе Афон в Греции глава правительства обещал поручить рассмотрение этих проблем министру иностранных дел А. А. Громыко. Самым острым был вопрос о принятии итогового коммюнике московской межправославной встречи. Патриарх указывал, что греки, а возможно, и сербы не подпишут приготовленное заявление о запрещении ядерного оружия и поэтому не стоит вносить раздор, а лучше подписать другой «маленький документ, составленный им, а не Советом». Н. Хрущев был вынужден согласиться с принятием данного документа. Затем владыки высказывали целый ряд просьб относительно внутреннего положения Русской Церкви: об открытии новых храмов, учреждении церковных орденов и медалей, создании патриаршей типографии, ускорении передачи всех помещений Троице-Сергиевой Лавры, прекращении появившихся в последнее время выпадов против Церкви, оскорблений чувств верующих в газетах и радиопередачах, подтверждении относительно либерального постановления ЦК КПСС от 10 ноября 1954 г. На эти заявления Н. Хрущев отвечал уклончивым согласием, обещая рассмотреть, помочь и т. п.⁸⁷³ Однако в дальнейшем почти все просьбы так и не были выполнены.

Московская межправославная встреча закончилась относительной неудачей. Воззвание к христианам всего мира с призывом не ослаблять борьбы за мир и способствовать прекращению ядерных испытаний подписали главы 9 делегаций. Представители Сербской, Элладской и Константинопольской Церквей это сделать отказались. Другой документ – акт, выражавший стремление к единству Православия и мира между народами 20 мая подписали все делегации, кроме Константинопольской, которая, оказавшись в одиночестве, заявила, что запросит санкции своего Патриарха, и тот известит телеграммой Владыку Алексия. Отсутствие глав 5 автокефальных Православных Церквей на Московской встрече дало возможность противникам ее заявлять, что собравшиеся говорили не от имени мирового Православия и поэтому их обращения не столь уж авторитетны. Соответствующие комментарии появились в западной прессе, что породило негативную реакцию советского руководства, разочарованного слабой эффективностью международных акций Московской Патриархии. После этого дорога к наступлению на Церковь была окончательно открыта.

В это время общее усиление СССР (запуск спутника, появление водородной бомбы, баллистических ракет) временно придало определенную самоуверенность руководству страны, которое считало возможным занимать более жесткую позицию во внешней политике и в основном обходиться без таких организаций, как Церковь. Правда, уже вскоре действительность заставила советских руководителей изменить свои оценки. Впрочем, и в конце 1950-х гг. определенная заинтересованность правительства в международной деятельности Московской Патриархии сохранялась. Например, в январе-феврале 1959 г. ее делегация посетила Эфиопию с целью установления контактов с Коптской Церковью, выяснения причин двухкратного отказа в 1956 г. и 1957 г. главы последней архиепископа Базилоса посетить СССР и изыскания возможностей вновь пригласить его. Совет по делам РПЦ информировал ЦК КПСС, что Коптская Церковь в Эфиопии, являясь государственной, имеет большое влияние на правительство и на двор императора. Миссия была успешно выполнена – посланцев Патриархии принимал сам император, вручивший им золотые памятные медали. И уже в июле Хайле Селассие I приехал в СССР, причем посетил Владыку Алексия, наградив его орденом, а в августе в Москве побывала делегации Эфиопской Церкви⁸⁷⁴. Так, эта важная в стратегическом отношении страна Африки начала попадать в сферу советского влияния.

Для Московской Патриархии планировались и гораздо более масштабные международные акции. Стало известно о том, что в 1961–1962 гг. должны состояться 2 крупнейших для всех христиан планеты события – Католический Собор и Генеральная ассамблея Всемирного Совета Церквей (ВСЦ). В ЦК КПСС решили найти для них достойную альтернативу. 2 апреля 1959 г. Г. Карпов обсудил эти проблемы с руководством Патриархии. Правда, на вопрос – могут ли они выступить инициатором созыва Собора Православных Церквей, иерархи ответили отказом, заявив, что право созывать такие Соборы, конференции или совещания есть только у Константинопольского Патриарха. Председатель Совета все же настойчиво указывал им на необходимость проведения подобного совещания в 1960–1961 гг., приурочив к какому-либо празднику. По поводу Католического Собора Патриарх Алексий отметил, что русские иерархи участвовать в нем не могут и хотят принять меры по преуменьшению его значения. Отношения СССР с Ватиканом в тот период оставались довольно напряженными – влиятельные католические круги даже хотели отлучить от Церкви всех борцов за мир, как проводников коммунистического влияния, и Карпов полностью одобрил мнение Патриарха⁸⁷⁵. Совет начал проводить политику неучастия всех Православных Церквей в намеченном Соборе. 21 июня 1959 г. в «Известиях» было напечатано резкое опровержение статьи в итальянском журнале «Темпо» о возможном появлении на нем русских представителей. Наконец, на апрельской встрече решили осуществлять активные контакты с экуменическим движением, не вступая в члены ВСЦ.

Эти контакты были нужны в значительной степени для вовлечения Всемирного Совета Церквей в зародившееся просоветское «Христианское движение в защиту мира». Первая Христианская мирная конференция (ХМК), на которой присутствовало лишь 37 делегатов, почти исключительно из социалистических стран, состоялась в Праге в июне 1958 г. На вторую Пражскую конференцию в апреле 1959 г. приехало уже 90 человек, в том числе около трети из капиталистических государств. Казалось, что у движения большое будущее. II конференция обсудила вопросы о введении всемирного «дня покаяния», приурочив его к дате атомной бомбардировки Хиросимы, об организации в 1961 г. Вселенского христианского мирного Собора, переименовав его затем во Всемирный конгресс. Как видно из заявления главы русской делегации на конференции митрополита Минского и Белорусского Питирима, важнейшей задачей было приглашение на этот конгресс представителей ВСЦ, объединявшего в основном протестантов Англиканской Церкви, на католиков с самого начала особых надежд не возлагалось⁸⁷⁶.

Всемирный Совет Церквей привлекал повышенное внимание ЦК КПСС и КГБ, рассчитывавших использовать эту влиятельную организацию в своих целях, еще с середины 1950-х гг. 27 октября 1956 г. Президиум ЦК принял постановление о разрешении Московской Патриархии послать делегацию для встречи и обсуждения с руководством ВСЦ вопроса об участии русских представителей в работе данной организации. Уже была достигнута договоренность о том, что встреча должна состояться в январе 1957 г. в Париже, однако действия советских войск в Венгрии сорвали ее проведение. Первые официальные переговоры об установлении контактов довольно успешно прошли 7–9 августа 1958 г. в Утрехте. Было принято совместное коммюнике и обсужден план взаимоотношений – присутствие наблюдателей Патриархии на заседаниях ЦК ВСЦ и посещение его генеральным секретарем СССР. В то же время руководство Русской Церкви в тот период отказывалось вступить в члены ВСЦ, считая, что именно Православие есть продолжение неразделенного христианства⁸⁷⁷. 22 августа митрополит Николай заявил Г. Карпову, что речь может идти только о представительстве наблюдателей. Впрочем, и председатель Совета придерживался того же мнения. В августе – начале сентября 1959 г. представители Московской Патриархии впервые присутствовали на ежегодной сессии ЦК Всемирного Совета Церквей. 24 сентября замешавший болевшего Карпова В. Васильев писал в ЦК КПСС, что ВСЦ, «желая заполучить» Русскую Церковь, изменяет позицию – принял решение по вопросу прекращения ядерных испытаний и запрещения ядерного оружия. Поэтому «становится более очевидным, что Московской патриархии целесообразно продолжать развитие контактов с ВСЦ с тем, чтобы влиять на его деятельность в вопросах защиты мира, а также в определенной степени и борьбы с политикой Ватикана»⁸⁷⁸.

К изменившейся тактике Московской Патриархии привлекли и другие Православные Церкви. Так, в июле – начале августа 1959 г. в СССР приезжал новый Антиохийский Патриарх Феодосий VI. Он был принят председателем Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошиловым, получил солидную материальную помощь. В итоге Владыка договорился с Московской Патриархией, что не будет участвовать в Католическом Соборе, направит наблюдателей на августовскую сессию ЦК ВСЦ, поддержит решения Пражской конференции о созыве Всемирного христианского конгресса в защиту мира и пошлет на него своих представителей⁸⁷⁹. Интересно, что когда Патриарх Алексий обратился 23 ноября 1959 г. к главам Православных Церквей с призывом поддержать предложение правительства о всеобщем и полном разоружении, Феодосий VI тут же энергично откликнулся на это обращение. Уже 13 декабря в «Известиях» был опубликован «Призыв Антиохийского Патриарха о разоружении и всеобщем мире». В октябре 1959 г. Патриарху Алексию и митрополиту Николаю с санкции ЦК КПСС к 10-летию движения сторонников мира вручили юбилейные медали Всемирного совета мира.

Однако очень скоро оценка международной деятельности Патриархии вновь изменилась. В декабре 1959 г. состоялся долгожданный визит в СССР руководства ВСЦ во главе с генеральным секретарем В. А. Виссерт-Хуфтом, желавшим договориться о вступлении Русской Церкви в экуменическое движение. Существовала предварительная договоренность о принятии совместного коммюнике о единстве Церквей в борьбе за мир, разоружение, запрещение ядерного оружия. И все же задуманные планы выполнены не были. Совет рекомендовал Патриархии принять некоторые предложения приехавшей делегации – обмен литературой, участие в различных экуменических конференциях, но вопрос о вступлении в члены ВСЦ не обсуждать. В результате гости категорически отказались подписывать какое-либо коммюнике. 3 января 1960 г. Г. Карпов писал в ЦК КПСС, что причиной отказа стало несогласие с оценкой международной обстановки, а митрополит Николай не проявил должной настойчивости. В дальнейшем же необходимо продолжать контакты, влиять на политику ВСЦ, «однако, имея в виду» его «идеологические задачи», вступать в члены «нецелесообразно»⁸⁸⁰. Неудача была тяжелой. Возникали очень большие сомнения в участии ВСЦ в задуманном Всемирном христианском конгрессе. К тому времени стало окончательно ясно, что и с Всеправославным совещанием в Москве ничего не получится. Многие Поместные Церкви считали, что деятельность ВСЦ не соответствует сущности вероучения, и неодобрительно отнеслись к контактам Московской Патриархии с экуменистами. К тому же продолжавшиеся антирелигиозные акции в СССР дали основания заявить ряду первоиерархов, что на роль православного лидера Русская Церковь претендовать не может, так как не свободна в собственной стране. В феврале 1960 г. был смещен и отправлен на пенсию председатель Совета по делам РПЦ Г. Карпов, новым руководителем этой организации был назначен В. А. Куроедов. Среди обязанностей, возложенных на него директивными органами, было и активное «подключение» Церкви к внешнеполитической деятельности. Руководство СССР вновь решило обеспечить моральную поддержку со стороны верующих различных стран своей борьбе «за мир и разоружение», используя Московскую Патриархию, расширить и укрепить внешние связи Советского Союза. Однако властей не устраивали ни «старые кадры» Церкви, ни «архаичные», с их точки зрения, формы работы на международной арене. Патриарху Алексию прямо указали на «неспособность» митр. Николая (Ярушевича), отвечавшего за внешнецерковные связи, вести дело по-новому.

15 июня 1960 г. состоялась соответствующая беседа В. Куроедова с Первосвятителем. Председатель Совета заявил, что внешняя работа Церкви «поставлена совершенно неудовлетворительно... Патриархия за последние годы не провела ни одного крупного мероприятия по объединению православных церквей вокруг Русской православной церкви... мероприятий, связанных с разоблачением реакционных действий папы Римского и усилением борьбы за мир. Патриархия не использует всех тех огромных возможностей, которыми она располагает; не проведено ни одной крупной акции за рубежом... Совет рекомендовал митр. Николаю разработать и дать предложения об усилении внешней работы. Однако митр. Николай не выполнил эту просьбу...» Указав также, что Владыка, по существу, не согласен с «оценкой агрессивных действий США», данной Н. С. Хрущевым на Парижском совещании и, кроме того, распространяет слухи об изменении государственной политики по отношению к Церкви, которую якобы ждет физическое уничтожение, Куроедов предложил снять митр. Николая с занимаемого поста. Некоторые сомнения Патриарха были быстро преодолены⁸⁸¹. Нужно отметить, что руководство Совета, не гнушаясь и клеветой, всячески множило и подогревало разногласия первого и второго лиц в церковной иерархии. В итоге 21 июня на посту председателя отдела внешних церковных сношений (ОВЦС) митр. Николая сменил его заместитель архимандрит Никодим (Ротов), возведенный в сан епископа, а затем и митрополита.

Владыка Никодим придерживался иной тактики, чем его предшественник. Как писал Д. Поспеловский, он решил, что в условиях ожесточенного преследования верующих «надо идти на поддержку советской власти во внешних отношениях и, не проявляя признаков непослушания, завоевывать на Западе для Церкви ключевые международные позиции, поставить власть в такое положение, чтобы она для успеха своей внешней политики и престижа нуждалась в Церкви. Сильные внешнеполитические позиции Церкви заставят власть как-то считаться с ней»⁸⁸². Новый глава ОВЦС стремился к прорыву изоляции Московской Патриархии в мировом христианстве, установлению постоянных связей, контактов, взаимного обмена в объеме, необходимом Русской Церкви, чтобы выжить внутри советского общества, до той поры, пока государство не осознает необходимость ее активной роли в общественной жизни.

Политика митр. Никодима в отношении Запада носила отпечаток искренности и доброй воли, чего нельзя было сказать о вынужденных контактах с ним митр, Николая. В этом заключалась одна из важных причин большой популярности и высокого престижа митр. Никодима в церковных кругах Запада. По воспоминаниям Д. Поспеловского, Владыка, объясняя причины, почему Московский Патриархате 1969 г. (под его прямым нажимом) решил допускать в своих храмах католиков к причастию, сказал: «В нашем современном мире агрессивного атеизма различия между христианами гораздо меньше того, что объединяет их в противостоянии материализму и атеизму, и мы должны подчеркивать нашу общность, а не противоречия»⁸⁸³. Хотя и не сразу, тактика митр. Никодима все же принесла успех.

Планы Владыки по значительной активизации международной деятельности Патриархии первоначально во многом совпали с намерениями руководства СССР. Через несколько недель обстоятельную записку в ЦК представил В. Куроедов. Он предлагал обратить особое внимание на влиятельный Всемирный Совет Церквей, отмечая необходимость вступления Московской Патриархии в члены ВСЦ, «чтобы через него более эффективно воздействовать на христианское общественное мнение за рубежом; способствовать ослаблению позиций Ватикана за счет усиления антиватиканской коалиции протестанских и православных церквей, входящих в ВСЦ; парализовать стремление Константинопольского патриарха представлять в ВСЦ православные церкви- мира; подорвать позиции белоэмигрантских церковных центров». Идеологический отдел ЦК в целом одобрил предложенный план: «Как видно из представленных документов, внешняя деятельность религиозных организаций в СССР инспирируется государственными организациями и является одним из действенных каналов советской пропаганды и контрпропаганды в зарубежных странах, действенным средством борьбы за мир». Однако отдел отмечал и серьезные минусы прежней деятельности: недостаточно обширные связи Патриархии, особенно с Церквами Азии и Африки, отставание Совета от важнейших событий в мире, отсутствие плановой работы и т. д. Подчеркивалось, что дополнительных указаний по борьбе с Ватиканом не требуется, так как ЦК КПСС уже принял постановление по данному вопросу. Совету впервые предлагалось представить на утверждение план внешнеполитической работы на 1961 г. и финансовый валютный отчет⁸⁸⁴.

В ноябре-декабре 1961 г. многочисленная делегация Русской Церкви участвовала в работе III Генеральной ассамблеи ВСЦ в Нью-Дели. Перед отъездом она получила следующие инструкции: «Укрепляя сотрудничество с прогрессивными кругами ВСЦ, срывать всякие попытки реакционных сил направить ВСЦ на путь идеологической борьбы против стран социалистического лагеря. Используя противоречия в вероучениях католиков и протестантов, добиться осуждения со стороны ВСЦ реакционной политической линии Ватикана... Стремиться к тому, чтобы ВСЦ в целом не поддерживал идей Вселенского Собора в Риме и чтобы церкви – члены этой организации не принимали в нем участия... При наличии резолюций, в которых в какой-то мере будут осуждаться решения СССР о возобновлении испытаний ядерного оружия, делегаты РПЦ принимают все меры к тому, чтобы такие резолюции были сняты с обсуждения, а в противном случае – голосуют против»⁸⁸⁵. На одном из первых заседаний ассамблеи Московская Патриархия почти единогласно (142 участника за, 4 воздержалось и 3 против) была принята в члены организации, 5 ее представителей включили в состав ЦК. В итоговом отчете Совета по делам РПЦ говорилось, что ассамблея в целом приняла выгодные СССР решения – осудила колониализм, призвала все правительства и народы к разоружению, прекращению испытаний ядерного оружия, отклонила осуждение коммунистического атеизма. Однако, считая, что упорная борьба еще впереди, Совет предлагает ввести в ВСЦ другие христианские деноминации СССР, а также согласовать действия делегаций из социалистических стран. Для достижения такой согласованности в феврале 1962 г. в Будапеште было проведено совещание руководителей ведомств по делам религиозных культов восточноевропейских государств. 19 марта Священный Синод решил учредить постоянное представительство Русской Церкви при ВСЦ в Женеве⁸⁸⁶. Из приведенных фактов однако не следует, что вся внешняя деятельность Патриархии – следствие давления советских властей. Разнообразные связи с другими христианскими конфессиями были характерны для Русской Церкви и до Октябрьской революции. В экуменическом же движении она сделала много важного и полезного в борьбе с рассовой, этнической и национальной дискриминацией, неграмотностью, голодом и т. п.

Кроме того, вступив в ВСЦ, Московская Патриархия значительно укрепила свой международный авторитет. Немецкий богослов Г. Гесслер не без оснований подчеркивал в 1979 г.: «Роль в основании ВСЦ и членство в нем играет гораздо большее значение для Русской Православной Церкви, чем для любой другой Церкви – члена ВСЦ и имеет непосредственное касательство к ее выживанию. Только много времени спустя советское руководство осознало, что это членство будет иметь долгосрочный эффект... Самим фактом вступления в экуменическое движение Церковь приобрела новое измерение в глазах советского режима. Русская Православная Церковь вышла из собственной изоляции и стала частью международного сообщества, всемирной общины Церквей... Советскому государству приходится примиряться с фактом, что любое действие против этой Церкви будет отныне воспринято как вызов всемирному содружеству Церквей и удар по международной христианской общественности»⁸⁸⁷.

Энергичные усилия предпринимались в начале 1960-х гг. для развития Пражского христианского движения в защиту мира. Правда, успехи здесь были довольно скромными. В июне 1961 г. в Праге удалось провести I Всемирный общехристианский конгресс, на который съехались 628 участников из 42 стран, Н. С. Хрущев послал ему телеграмму с пожеланием успехов. На заключительном пленарном заседании было принято «Послание к христианам всего мира», в нем, помимо прочего, впервые «христиане всех континентов» подчеркивали опасность для человечества политической линии Ватикана, ставшего опорой наступательного фронта против восточной половины света. И все же конкурировать с Генеральной ассамблеей ВСЦ или готовившимся Католическим Собором конгресс ни в коей степени не мог, влиятельные западные организации его игнорировали⁸⁸⁸. Стремясь расширить рамки Пражских христианских мирных конференций, Совет по делам РПЦ 30 декабря 1961 г. предлагал ЦК КПСС провести совместно с исполкомом движения в следующем году в одной из африканских стран региональную конференцию «Церкви Африки в борьбе за независимость своих народов». В феврале 1962 г. архиепископ Никодим с профессором И. Громадкой ездили к императору Эфиопии по вопросу организации подобной конференции. В марте в Женеве состоялась встреча представителей ВСЦ и Пражских ХМК, ограничившихся обсуждением различных вопросов. С ноября стал выходить журнал «Христианская мирная конференция»⁸⁸⁹. Сохранялась надежда, что II Всемирный конгресс, намеченный на 1964 г., действительно, станет наконец «общехристианским».

В начале 1960-х гг. улучшились отношения Русской Церкви с Константинопольским Патриархом Афинагором. В ноябре-декабре 1960 г. Патриарх Алексий посетил несколько стран Ближнего Востока, встретился с главами 7 Православных и Монофизитских Церквей. Патриархам Антиохийскому, Александрийскому, Иерусалимскому было присвоено звание почетных членов Московской Духовной Академии, вручены ордена Св. Владимира и драгоценные подарки. Состоялась и личная встреча Московского Патриарха с Константинопольским, подвергавшимся в тот период преследованиям турецких властей. Многолетняя борьба за лидерство двух основных сил в Православии была приостановлена достигнутым компромиссом. С 1952 г. Патриарх Афинагор безрезультатно пытался созвать Всеправославное совещание на выгодных для него условиях. Московская Патриархия, желая обеспечить для себя большинство голосов, обусловливала свое участие предварительным урегулированием спорных вопросов, в первую очередь, признанием в качестве равноправных участников Болгарской, Чехословацкой, Польской и Албанской Церквей. Во время стамбульской встречи Патриарх Афинагор согласился удовлетворить почти все требования Русской Церкви и обещал в следующем году посетить СССР. После этого Патриарх Алексий примирился с проведением Все-православного совещания на острове Родос в Греции. Оно состоялось в сентябре-октябре 1961 г.⁸⁹⁰ На совещании шла упорная борьба. Попытка провести выборы его председателя не удалась, им стал глава Константинопольской делегации, но во всех 6 комиссиях представители Московской Патриархии добились проведения намеченной линии. Из подготовленного проекта дня было снято несколько вопросов, в том числе о борьбе с атеизмом, добавлены пункты об участии Православных Церквей в борьбе за мир, против рассовой дискриминации и колониализма. Кроме того, по предложению русской делегации совещание в конце работы приняло послание, в котором подчеркивалось согласование повестки дня будущего Предсобора, внутреннее единство всех Православных Церквей и содержался призыв к сохранению мира. Не прошло только предложение создать комитет для подготовки Предсобора с равным участием автокефальных Церквей; Константинопольская Патриархия категорически настаивала лишь на своем праве созывать соборы и совещания⁸⁹¹. На I Родосском совещании Московская Патриархия проводила антиватиканскую линию, но уже на II подобном форуме в сентябре-октябре 1963 г. ее позиция в этом вопросе была прямо противоположной. Под давлением русской и константинопольской делегаций совещание постановило начать диалог с Римско-Католической Церковью на равных условиях и разрешить каждой Православной Церкви по своему желанию посылать наблюдателей на II Ватиканский Собор.

В 1962 г. резко изменилось отношение к Папе Римскому руководства СССР. Экономическая и внутриполитическая обстановка в стране сильно ухудшилась, катастрофически не хватало продовольствия. У Н. Хрущева появились планы поправить положение путем улучшения отношений с богатыми государствами Запада и получением от них долгосрочных кредитов, помощи продуктами питания и т. п. В качестве «платы» он был готов пойти на значительное разоружение. Связующим звеном с руководящими деятелями западных стран, многие из которых были ревностными католиками, как бы гарантом серьезности намерений Н. Хрущева, был избран Папа Римский. Через него Западу намеревались внушить, что советское общество (несмотря на Берлинский и Карибский кризисы) является миролюбивым. Советские дипломаты и спецслужбы начали наводить мосты для контактов с Ватиканом, глава которого в тот период – «красный Папа» Иоанн XXIII также старался наращивать мирные усилия. Понтификат Иоанна XXIII начался 28 октября 1958 г., но первые годы он не менял прежней политики, в то же время энергично обновляя состав кардиналов. Признаки существенных перемен в традиционном курсе появились в 1961 г. В апреле после победы на Плайя-Хирон правительство Кубы выслало из страны священников-иностранцев, составляющих большую часть католического духовенства. Но Папа не только не осудил эту акцию, а даже укрепил дипломатические отношения с революционными властями. На аккредитации посла Кубы в Ватикане он одобрительно отозвался о деятельности правительства Ф. Кастро. 15 мая 1961 г. Иоанн XXIII опубликовал первую свою энциклику, посвященную социальным проблемам «Mater et Magistra» («Мать и Наставница»), в ней осуждался неоколониализм, католикам с некоторыми оговорками разрешалось «вступать в отношения с лицами, имеющими другие взгляды на жизнь»⁸⁹². Выступая в сентябре 1961 г. по радио, Папа призвал великие державы сесть за стол переговоров, разрядить международную обстановку, чреватую катастрофой термоядерной войны. И тут же – 21 сентября, в интервью газете «Правда» Н. Хрущев назвал усилия Иоанна XXIII в интересах всеобщего мира «добрым знаком», а в ноябре он направил главе Ватикана поздравление в связи с его 80-летием⁸⁹³.

В 1962 – начале 1963 гг. политика «красного Папы» стала еще более радикальной. В тревожные дни «Карибского кризиса» он несколько раз лично звонил президенту США, настойчиво призывая к мирному урегулированию конфликта. 8 декабря на аудиенции польских епископов произнес знаменитую фразу о «западных землях, навечно возвращенных» польскому народу, что вызвало протесты со стороны некоторых германских кругов⁸⁹⁴. 14 апреля 1963 г. была опубликована энциклика Иоанна XXIII «Pacem in terris» («Мир на земле»), в которой он, обращаясь «ко всем людям доброй воли», выступал с осуждением гонки вооружений, за всеобщее и полное разоружение, запрещение ядерного оружия, политику мирного сосуществования без каких-либо ограничений⁸⁹⁵. В этот период Папа уже говорил своему нунцию В. Роберти о намерении установить дипломатические отношения с СССР. Первоначально обсуждалась возможность учреждения в Москве консульства для постоянных консультаций без предварительного дипломатического признания⁸⁹⁶. Намечалась даже личная встреча главы Ватикана с Н. Хрущевым, к которой последний также стремился. Посланец Папы падре Морлссон имел прямое отношение к подготовке аудиенции, данной в Риме Иоанном XXIII в начале 1963 г. зятю Н. Хрущева А. И. Аджубею. А 13 декабря 1962 г. состоялись примечательные переговоры в Кремле самого 1-го секретаря с тайным миссионером Н. Казенсом. Хрущев ответил согласием на предложение посланца Папы установить пока неофициальные отношения с Ватиканом. Зашел разговор о печальном положении Московской Патриархии. И тут недавний «гонитель» заявил, что «у нас» больше нет трудностей с Церковью, и «мы» могли бы поддерживать ее, если она будет держаться подальше от политики. Сказал Хрущев и о недавней встрече с Патриархом Алексием. Какие-либо другие сведения о ней отсутствуют, и скорее всего Никита Сергеевич просто сочинил ее с понятными целями. Всю первую половину 1963 г. шла оживленная переписка лидера КПСС с Папой Римским. И когда в начале июня Иоанну XXIII на смертном одре доложили о получении телеграммы от Н. Хрущева с пожеланиями скорейшего выздоровления, «Папа просил ее прочитать, затем улыбнулся и сказал три раза по-русски: «Господи, помилуй!» Столь приятен был ему этот жест внимания»⁸⁹⁷.

Начала нормализовывать свои отношения с Ватиканом и Московская Патриархия. Во время конфиденциальной встречи в августе 1962 г. в Париже секретаря комиссии по содействию христианскому единству монсеньера И. Виллебрандса с митрополитом Никодимом выяснилось, что «Кремль мог бы согласиться на присутствие наблюдателей Русской Церкви на II Ватиканском Соборе, если бы Ватикан смог гарантировать, что этот Собор не станет антисоветским форумом»⁸⁹⁸. 27 сентября – 2 октября Виллебрандс уже официально посетил Москву, и 10 октября Священный Синод, рассмотрев приглашение прислать наблюдателей на Собор, постановил принять его. Через 2 дня представители Русской Церкви неожиданно для многих прибыли в Рим на открывшуюся 1-ю сессию Собора.

Еще одним обстоятельством, несколько улучшившим отношение части советского руководства к Московской Патриархии, стали ее активные действия в период Карибского кризиса. Патриарх Алексий в срочном порядке направил главам Православных Церквей, генеральному секретарю ООН телеграммы с призывом сделать все возможное для недопущения военной катастрофы в результате крайне опасных для дела мира действий правительства США. Тактика расширения международных связей Церкви с целью спасения ее от уничтожения внутри страны начала приносить результаты. За какие-то 2–3 года Русская Церковь получила широкую известность в мире, ее судьба начала интересовать всемирное христианство. А значит, ликвидировать, заявить, что она самораспалась, в то время как митрополит Никодим за рубежом постоянно говорил о десятках миллионов верующих в СССР, переполняющих храмы, – стало крайне сложно.

Однако во второй половине 1963 г. ряд неблагоприятных международных факторов негативно повлияли на положение Московской Патриархии, «защитный экран» ее внешнеполитической деятельности оказался «пробит» в нескольких местах. 4 июня умер Папа Иоанн XXIII, избранный новым главой Ватикана Павел VI постепенно все больше начал отходить от курса своего предшественника, хотя сначала руководство СССР также возлагало на него определенные надежды. В июле 1963 г. на приеме в Совете по делам РПЦ делегаций, приехавших на празднование 50-летия архиерейского служения Патриарха Алексия, представителям Ватикана после теплых слов о политике Иоанна XXIII было сказано, что советское правительство поддержит любые мирные шаги Папы Павла VI. 15 сентября в Риме состоялись переговоры главы Ватикана с митрополитом Никодимом. Согласно информации Совета в ЦК КПСС, Папа заверял, что курс Иоанна XXIII, устраивавший Русскую Церковь, будет продолжен, вторая сессия Собора пройдет в этом отношении не хуже первой, просил передать благодарность правительству СССР за освобождение униатского митрополита Иосифа (Слипого) и разрешение ему выехать из страны⁸⁹⁹. В результате представители Московской Патриархии присутствовали и на второй сессии Ватиканского Собора, проходившей 29 сентября – 4 декабря 1963 г.

Итоги сессии были восприняты руководством СССР скорее негативно. Группа корреспондентов ряда советских газет, журналов, АПН, присутствовавшая на ней, в докладной записке секретарям ЦК КПСС Л. Ильичеву и Б. Пономареву писала о некоторых антикоммунистических выступлениях, продолжении идеологической борьбы с социализмом и предлагала развернуть в печати «принципиальную критику» идеологии и политики Ватикана, а также довести до его руководства, что всякая попытка в какой-либо форме осудить коммунизм на следующих сессиях Собора «вызовет крайне отрицательную реакцию со стороны социалистических государств и ... невыгодные для католической церкви последствия». Идеологический отдел ЦК поддержал предложения журналистов и тут же созвал совещание работников, имевших отношение к этим вопросам. Позиция КГБ была еще более нетерпимой. В справке заместителя председателя Комитета госбезопасности С. Банникова о Католическом Соборе отмечалось, что Ватикан намерен проводить политику сближения с протестантами и другими Церквами с целью создания единого фронта, направленного против социалистических стран и коммунистического движения. По сведениям агентуры КГБ, руководство Римско-Католической Церкви становится на более жесткую позицию в вопросе отношений с государствами советского блока, признается целесообразность некоторой нормализации отношений с ними, но лишь добиваясь максимальных уступок. В смысле борьбы «либералов» и «консерваторов» вторая сессия характеризовалась топтанием на месте, однако якобы существовавшие «подрывные католические центры» в СССР активизировались. Папа Павел VI официально принял делегацию украинских униатов и обратился к ним с приветственной речью, чего Иоанн XXIII никогда не делал⁹⁰⁰.

В той же записке С. Банникова, составленной по просьбе идеологического отдела ЦК, содержался и уничижительный отзыв о Пражских христианских мирных конференциях. Отмечалось, что религиозная общественность Запада не проявляет большого интереса и желания сотрудничать с ХМК, небольшие региональные комитеты их в ряде капиталистических стран контролируются государством и полицией, в комиссиях движения участвуют одни и те же лица, число которых постепенно сокращается. Неоднократные попытки вовлечь в ХМК Церкви стран Азии и Африки были парализованы ВСЦ, который оказывал им материальную помощь и препятствовал вступлению в Пражское движение. В целом ХМК не смогли стать серьезным противником ВСЦ. Не стали они и «авангардом движения за мир» из-за боязни оттолкнуть представителей Запада, документы принимались в «обтекаемой и слишком общей форме». Мешали и идеологические колебания чешского руководства ХМК, неумелая организационная работа их президента – «буржуазного интеллигента» И. Громадки. Движение «напоминает дом отдыха, куда люди приезжают питаться, беседовать, наблюдать, узнавать новости», а принятые резолюции считаются чем-то формальным и ими не думают руководствоваться. КГБ предлагало для укрепления ХМК заменить центральный аппарат, четче координировать действия Церквей социалистических стран и т. д.⁹⁰¹

Более успешно развивалась деятельность Московской Патриархии во Всемирном Совете Церквей. В феврале 1964 г. даже удалось провести сессию исполкома ВСЦ на территории СССР в Одессе. Совет по делам РПЦ составил детальный план ее проведения, в котором говорилось: «1. Обеспечить, чтобы представители Московской патриархии добивались решений исполкома по международным вопросам, соответствующих основным принципам воззвания Варшавской сессии Всемирного Совета мира... 2. Проведение сессии исполкома... использовать... для разоблачения утверждений буржуазной пропаганды об отсутствии свободы совести и якобы гонений на религию и церковь в СССР». Заранее намечалась и тактика действий. При решении кадровых вопросов: «а) стараться не допустить немца на пост директора научного отдела, б) Вольфа (директора экуменического института) оставить на третий срок в Боссе, в) продумать другие кандидатуры из нейтральных кругов» и т. д. Почти все из намеченного было выполнено. Сессия приняла с учетом поправок русской делегации заявление «Проблемы и возможности разоружения в настоящем времени», которое было направлено правительствам ведущих государств мира⁹⁰².

И все же подобных успехов оказалось недостаточно, чтобы предотвратить ожесточенное наступление на Церковь в СССР в 1964 г. Но это была последняя вспышка. И она впервые вызвала заметную негативную реакцию международной общественности. Стало ясно, что замалчивать антирелигиозные гонения внутри страны больше не удастся. Хотя после смерти Иоанна XXIII Русская Церковь уже не представляла такого острого интереса для советского руководства, она, сумев значительно расширить свои международные связи и влияние, по-прежнему играла определенную роль во внешней политике СССР. И эта роль была гораздо более важной, чем в конце 1940–1950-х гг.

Так, в 1964 г. Московская Патриархия, помимо сессии исполкома ВСЦ, участвовала в целой серии крупных международных мероприятий. 27–29 июля в Токио состоялся Всемирный конгресс религиозных деятелей в защиту мира, 28 июня – 3 июля в Праге – II Всемирный общехристианский конгресс. Следует отметить, что .пражский форум в целом прошел удачнее, чем думали в начале 1964 г. в КГБ и ЦК КПСС. Всей подготовительной работой и ходом заседания руководили представители Московской Патриархии, отодвинувшие на второй план чешских организаторов движения. В итоге на конгресс приехали делегации 10 из 14 автокефальных Православных Церквей, 147 посланцев стран Азии, Африки и Латинской Америки, которые полностью поддержали русские предложения⁹⁰³.

С 1 по 15 ноября 1964 г. проходило III Всеправославное Родосское совещание. Оно решило образовать специальные богословские комиссии для ведения диалога с англиканами и старокатоликами и постановило, что каждая Православная Церковь по собственному почину, а не от имени всего Православия может свободно развивать братские отношения с католиками. Папа Павел VI, хотя и не проявлял того сердечного участия к «братьям с Востока», которым отличался «го предшественник, в целом стремился продолжить курс нормализации отношений с социалистическими странами. Так, 15 сентября 1964 г. было заключено соглашение Ватикана с Венгрией, а 25 июня 1966 г. с Югославией⁹⁰⁴. В этих условиях Русская Церковь активно осуществляла контакты с католиками. Ее наблюдатели присутствовали на третьей сессии Ватиканского Собора в конце 1964 г., в Ленинградской Духовной Академии состоялось собеседование русских богословов с делегацией Римско-Католической Церкви, впервые в истории произошел обмен Пасхальными посланиями Папы и Патриарха Московского⁹⁰⁵.

В ноябре 1964 г. состоялась важная поездка главы Русской Церкви в Грецию, Швейцарию и Великобританию. Он вел переговоры с Восточными Патриархами, президентом Кипра архиеп. Макариосом, который выразил благодарность СССР за поддержку его страны в борьбе за независимость. Премьер-министр Греции Папандреу в беседе с Патриархом Алексием заявил о желании улучшить советско-греческие отношения. Во время посещения Патриархом Женевы генеральный секретарь ВСЦ В. Виссерт-Хурт предложил поддержать его кандидатуру при переизбрании на предстоящей в январе 1965 г. сессии ЦК ВСЦ, ссылаясь на «нападки англичан и американцев» за его «хорошее отношение к Русской Церкви» (в итоге Виссерт-Хурт был переизбран на новый срок). Наконец, в Лондоне Патр. Алексий вел переговоры с главой Англиканской Церкви архиепископом М. Рамзеем. Председатель Совета по делам РПЦ В. Куроедов высоко оценил эту поездку⁹⁰⁶.

Сменившее Н. Хрущева новое советское руководство сразу же постаралось продемонстрировать свою заинтересованность и одобрение международной деятельности Московской Патриархии. 15 января 1965 г. Председатель Президиума Верховного Совета А. Микоян торжественно принял в Кремле представителей Пражского движения, вручивших ему «Обращение ко всем правительствам, парламентам и видным деятелям мира» II Всемирного общехристианского конгресса в защиту мира. Характерно, что В. Куроедов 21 июня 1966 г. в своем докладе на Всесоюзном совещании уполномоченных Совета по делам РПЦ впервые отметил позитивную сторону существования религиозных организаций: «Активная деятельность церквей Советского Союза и социалистических стран на международной арене позволяет нам успешно противодействовать империалистическим силам... Церкви СССР играют решающую роль в деятельности Пражского Христианского движения в защиту мира, объединяющего христиан 60 стран, оказывают большое влияние на деятельность Всемирного Совета церквей, где представлены все христианские церкви (кроме католической) 80-ти стран и в ряде других международных организаций... Нередко церковные каналы связи со странами, где религия играет большую роль, служат эффективным средством нашего влияния на развитие отношений по государственной линии»⁹⁰⁷.

Подводя итоги международной деятельности Московской Патриархии в исследуемый период, необходимо отметить, что ее активность на различных этапах существенно менялась. Если в 1943–1948 гг. она была значительной, то затем резко пошла на убыль, вновь начав расти с 1955, а особенно явно с 1958 г., превысив в середине 1960-х гг. даже уровень первого этапа. Эти колебания напрямую связаны со степенью заинтересованности советского руководства во внешнеполитических акциях Русской Церкви. С другой стороны, со временем в Московской Патриархии появилась группа архиереев во главе с митр. Никодимом (Ротовым), которая пыталась всемерно расширять международные связи, стремясь укрепить позиции Церкви за рубежом и внутри страны. В результате их действий Патриархии удалось установить тесные контакты с религиозными организациями нескольких десятков государств мира. При всех колебаниях внешнеполитической активности Русской Церкви изменение ее роли на международной арене сразу же оказывало влияние на положение в своем Отечестве, большей частью определяя его.