XXIV. Чрез Самарию

Езда на ослах. – Недостаток съестных припасов. – Отчего заболевают паломники в пути. – Англичане-туристы. – Самария. – Атака ребятишек. – Канун мусульманского праздника. – Набулус или Сихем. – Колодец Иакова.

На другой день, задолго до рассвета, паломники поднялись и часть их сейчас же двинулась в путь в темноте, чтобы быть первыми и на следующем привале. Вся остальная масса отправилась с рассветом. Дорога шла чрез Самарию с одного холма на другой, из одной долины в другую. Часто попадались ручьи. Зелень встречалась также повсюду. Местами проезжали полями. Хлеб уже в колосе, и кое-где начинали жать. Наши ослы, мулы и лошади так и рвались к созревшей пшенице. Особенно трудно в это время справиться с ослом. Обыкновенной палки он не слушался, а от варварского способа колоть ему шею иголкой я отказался. У моего осла и так вся шея и зад были истыканы до крови иголками погонщика. Вообще, надо заметить, езда верхом на осле не представляет большого удовольствия. Кроме того, что трудно заставить идти это упрямое животное по намеченному пути и с желаемой скоростью, испытываешь порядочные муки от неудобного сидения. Вместо седла бедные арабы кладут на спину осла толстую широкую подушку, которую с трудом обхватываешь ногами. Стремена на веревочках подвязываются высоко, что заставляет поджимать ноги; а если протянешь их, то рискуешь оборвать стремена. Это у меня и было раза два. К счастью, я ни разу не падал с седла. Только однажды случилось, когда я, вынув затекшие ноги из стремен, вдруг скатился через голову осла и стал на ноги прямо на землю.

Кстати, та женщина, которая упала с осла при выезде из Назарета, оказалось, получила серьезный ушиб. Сперва она не обратила внимания, но потом дорогою нога ее все более и более пухла и причинила ей и доктору не мало хлопот во все время пути до самого Иерусалима.

Я и спутник мой, « бедуин », не запаслись провизией на дорогу, рассчитывая покупать ее в попутных селах и городах, и не раз в этом раскаялись. Бедные арабы встречающихся селений очень часто не могли предложить нам даже своих хлебных лепешек. Предприимчивый купец мог бы хорошо заработать, сопровождая караван русских паломников походной лавочкой, или устраивая в некоторых местах привала временную торговлю.

Мне кажется, большая часть болезней у паломника в пути является от простуды, как я говорил раньше, да от плохого питания. Ведь так легко проследить здесь, чем он питается в это время. Если предстоит большая остановка, он спешит развести огонь, вскипятить воды и напиться чаю с российскими сухарями. Это – те самые сухари, которые он задолго до паломничества приготовил у себя дома в Тамбовской или Тверской губернии. И можно себе представить, какой они принимают вид от времени и сырого воздуха, залежавшись у него в котомке по пяти, по шести месяцев! Напившись чайку, он опять набирает в чайник воды, крошит в нее сухарей и отправляется дальше. По дороге от жары и усталости он часто прикладывается к своему чайнику и потягивает вредную для желудка сухарную бурду. В конце концов большинство страдает расстройством желудка и дизентерией. Еще хуже на тех коротких привалах, где приходится паломникам пользоваться горячею водою для чая у арабов. Я нарочно заезжал впереди каравана, чтобы проследить продажу яко бы кипятка. Стоят около дороги три-четыре черных котла. Около них возятся арабки и ребятишки. Одни усердно подтаскивают хворост, другие – воду. Костры горят громадным пламенем. Вот подходят первые паломники и быстро разбирают за парички горячую воду. Арабки сейчас же доливают котлы холодною водою. Между тем подходят следующие паломники, все больше и больше, окружают котлы, протягивают чайники. Они не спрашивают, вскипела ли вода. Только давай скорей! Костры горят во всю силу, – чего тут спрашивать! Арабки едва успевают удовлетворять их требования. И вот, за исключением немногих, паломники напиваются недокипяченой воды и расстраивают пищеварение.

К счастью своему, я не пью чаю, и потому мне не приходилось обращаться к арабкам за сомнительным кипятком. Несмотря на то, что я пил сырую воду прямо из источников, колодцев и водоемов, во все время путешествий по Палестине ни разу не мог пожаловаться ни на какую болезнь.

Приближаясь к остаткам древней Севастии, или Самарии, мы встретили на одном холме, с которого открывался вид на Средиземное море, две палатки с английским флагом. В стороне стояло несколько прекрасных лошадей и мулов. Около них суетливо хлопотали арабы. Два высоких англичанина с сигарами в зубах вышли из палатки и, заметив движущийся караван, на минуту скрылись в нее и снова вышли с фотографическим аппаратом.

Это уж не первая встреча с англичанами в Палестине. В Галилее мы наткнулись на большую кавалькаду мужчин на прекрасных лошадях, сопровождавших почтенную даму в маленькой каретке на носилках, напоминающей китайский паланкин. Но разница та, что носилки несли не люди, а два мула впереди и позади каретки. Вот с каким комфортом путешествуют англичане!

В Иерусалиме также есть контора всесветного «Кука», в которой можно достать все удобства для путешествий по Сирии, но это доступно только для богатых людей.

Интересный разговор по поводу их я подслушал у паломников.

– Это из какого же народа они будут? – спрашивает один другого.

– Англичане, вот те, что с бурами теперь воюют.

– Так чего же эти гуляют, когда у них война?

– Да, ведь, они сами не воюют: у них войско наемное. Богатый народ! Денежки чего не сделают: вот они тут, видишь, как путешествуют, а в Африке за них сражаются иностранцы. Мечтают весь мир завоевать чрез свои богатства.

– Кая польза человеку, аще приобрящет мир весь, и отщетит душу свою? – с укором произнес вопрошавший.

Считают около двадцати пяти верст от Буркина до Самарии. Паломники были предупреждены, что мы не войдем в Самарию. Сегодня, 28-го марта, канун главного магометанского праздника Курбан-Байрама, а потому надо спешить скорей засветло к месту ночлега, чтобы избегнуть встречи с фанатизмом мусульман. С правой стороны от дороги на высокой горе показались здания города и выступающий из-за них храм. Нас встретили греческие священники с иконою Иоанна Крестителя в руках и поочередно подносили к проходящим паломникам, за что, конечно, они охотно жертвовали свои парички. Лично я очень огорчен был, что не мог посетить гробницы своего патрона, Иоанна Предтечи.

Из города выбежали мальчишки и с высоты стали бросать в наломников каменьями. Наш кавас Михаил припугнул их плеткой. На мгновение они скрылись в кустах, чтобы опять еще сильнее атаковать нас каменным градом. Пришлось кавасу пришпорить свою лошадь, подняться на гору и прогнать ребят в самый город.

Это нападение мусульманских детей напомнило нам дерзких ребятишек около Вефиля, которые дразнили пророка Елисея. Но тогда по слову пророка «вышли две медведицы из леса и растерзали из них сорок два ребенка».

Теперь не только около Вефиля, но, пожалуй, во всей Самарии и Иудее нельзя найти такого леса, в котором бы водились медведи. Еще можно в долинах и по склонам гор найти зеленые рощи, но вообще-то вся горная южная половина Палестины представляет оголенный камень под палящим солнцем.

До Набулуса, древнего Сихема, оставалось около десяти верст. Всех паломников сбили в кучу и просили не расходиться, чтобы жители Набулуса, фанатичные магометане, не могли обидеть отставших и отделившихся от общей массы. Также просили не останавливаться, если даже будут продавать арабы съестные припасы. К нашему каравану присоединился турецкий солдат на горячем арабском скакуне, вероятно, присланный турецкою администрацией.

В виду завтрашнего мусульманского праздника, представители Палестинского общества телеграммой просили турецкое начальство оградить русских паломников от возможных оскорблений.

Рассказывают здесь, что в последнюю русско-турецкую войну город Набулус послал от себя целый полк, и из него будто бы не вернулось домой ни одного человека. С тех пор жители этого города не могут равнодушно видеть русских. Судя по беспокойным движениям начальника каравана и разъезжающих взад-вперед кавасов, можно было заключить, что опасения их в самом деле были серьезны; и паломники, обыкновенно, плохо подчиняющиеся дисциплине в пути, на этот раз шли сжатою толпою. Побывавшие раньше в Палестине тоже свидетельствовали, что жители этого города осыпают русских каменьями. А нельзя пройти иначе, как чрез город, между двумя библейскими горами Гевал и Гаризим.

Благодаря телеграмме, по сторонам дороги в городе была выставлена охрана турецких войск. Да и надо было: народ тесными толпами выступал на встречу каравана и, если не кидал камней, то сопровождал паломников ругательными кличками.

На всем пути от Назарета до Иерусалима Набулус – самый большой город. Он имеет несколько мыловарных фабрик и ведет сравнительно порядочную торговлю. В библейские времена он назывался Сихемом и известен был еще Аврааму. Этот город есть средина Святой Земли, между морем и Иорданом. От Сихема в равных расстояниях (около 50 верст) лежат Иерусалим и Назарет, Яффа и Иерихон. А потому понятно, что Авраам первый свой жертвенник в Земле Обетованной поставил в дубраве Море, около Сихема, и что именно здесь явился ему Господь и впервые дал известное обещание: «Потомству твоему отдам я землю сию». Через 180 лет в лице Израиля история повторилась. Он так же, как и Авраам, вышел из Месопотамии и пришел в землю, обещанную Господом ему и его потомству, и построил жертвенник около Сихема. Еще через 430 лет, Господь заповедал народу израильскому, когда он перейдет Иордан, поставить на горе Гевал (у подножия которой расположен Сихем) жертвенник Богу и написать на камнях жертвенника все слова Закона. Так Иисус Навин и исполнил, собрав всего Израиля вместе с Ковчегом Завета в долине гор Гевала и Гаризима, так сказать, в средине, в сердце обетованной земли. Здесь же, в Сихеме, пред скинией Господа Бога Израилева, заключил Иисус Навин с народом завет и дал ему постановления и закон, положив под дубом большой камень во свидетельство им.

К сожалению, нашим паломникам было не до посещения этих гор, потому что, как прежде « жители сихемские сажали в засаду людей на вершинах гор, которые грабили всякого проходящего мимо их по дороге»¹⁷, так и теперь небезопасно ходить для одиноких путников.

Благополучно пройдя город, мы скоро дошли до огороженного места, принадлежащего православной греческой патриархии. Здесь находился тот самый древний колодец ИІакова, около которого отдыхал Иисус Христос и беседовал с самарянкою.

Близ колодца сделан большой водоем. Уставшие паломники, придя к нему, сейчас же стали черпать воду и пить. Я тоже подошел к бассейну и попросил у одной женщины кружку. Почерпнув воды, я на минуту поколебался: пить или не пить. Слишком очевидно для глаз присутствие разных мелких представителей животного царства. Но, вспомнив, из каких только луж я не пил раньше по дороге, я храбро опорожнил кружку. Простота на Востоке удивительная! К тому бассейну, из которого пьют паломники, подвели ослов и лошадей. Мне вспомнились слова самарянки, сказанные Христу: «Иаков дал нам этот колодец, и сам из него пил, и дети его, и скот его».

В углу двора была легкая деревянная постройка. Передовые уже успели занять ее. Вся остальная масса расположилась на земле, да на камнях, заросших травою. В отдаленном углу мы выбрали себе местечко под деревом, в соседстве афонского монаха и знакомого молодого странника.