№34, преосвященного Гурия, архиепископа Новгородского, от 13 декабря 1905 года

Во исполнение указа Святейшего Синода от 27 июля сего года, за № 8, коим предписано епархиальным архиереям войти в обсуждение вопросов, изложенных ниже, при участии лиц, заслуживающих доверия и способных оказать в этом деле содействие, а именно:

а) о разделении России на церковные округа под управлением митрополитов,

б) о преобразовании церковного управления и суда,

в) о приходе,

г) об усовершении духовных школ,

д) о порядке приобретения церковной собственности,

е) об епархиальных съездах,

ж) об участии священнослужителей в общественных учреждениях и

з) о предметах веры ввиду дарованной старообрядцам и другим сектам веротерпимости, и свои соображения по этим вопросам представить к декабрю сего 1905 года, мною была образована комиссия из духовных лиц и светских (наставников семинарии) под председательством преосвященного Феодосия, епископа Кирилловского.

Ныне преосвященный Феодосий представил мне журналы заседаний комиссии по всем вышеизложенным вопросам и, сверх сего, журнал по вопросу о Поместном Соборе и высшем церковном управлении в России, каковой вопрос, хотя и не поименован в указе Святейшего Синода, но комиссия признала необходимым обсудить <этот вопрос> как основной для решения всех означенных вопросов, предложенных ей на обсуждение.

Рассмотрев означенные журналы, я нашёл, что соображения комиссии, в них изложенные, о необходимости реформ в церковном управлении могут быть пригодны, как материал для суждения на Поместном Соборе об изменениях и улучшениях в формах и органах церковного управления в России, а потому считаю долгом представить оные на усмотрение Святейшего Синода. Но так как я лично не участвовал в заседаниях комиссии, образованной мною в Новгороде, за отсутствием моим из Новгорода, то я считаю нужным со своей стороны сделать некоторые примечания к тем соображениям комиссии по некоторым вопросам, ею обсуждённым, которые не вполне совпадают с моим взглядом. Так:

1. В журнале от 16 и 23 сентября комиссия, рассуждая о составе Святейшего Синода, предполагает, что он должен состоять из 12-ти архиереев, из представителей чёрного и белого духовенства и из представителей от мирян. По моему мнению, для ежегодного присутствования в Святейшем Синоде достаточно вызывать от шести до восьми архиереев, в том числе следует считать и трёх митрополитов; иначе слишком большое число епархий будет лишено непосредственного управления епархиальных архиереев. Число представителей от белого духовенства не должно превышать двух; а в представителях от чёрного духовенства совсем нет никакой нужды, так как монашеская жизнь и порядки в ней хорошо известны архиереям. Что же касается до представительства от мирян в Святейшем Синоде, то этих представителей нет нужды вызывать из епархий: их назначает в Синод Государь Император по личному усмотрению, как ныне он имеет своих представителей в Синоде в лице обер-прокурора Святейшего Синода и его Товарища.

2. В журнале от 23 сентября комиссия излагает свои мысли по вопросу о епархиальном суде. Хотя я и согласен с мнением комиссии о том, что судебная часть в епархиальном управлении поставлена неудовлетворительно, и желательно отделить её от консистории и передать в особое, независимое от консистории, судебное учреждение с особыми членами суда и с особыми духовными следователями при суде – с обязательством выезда первых в разные места епархии для производства суда, но для меня совершенно представляется неясным вопрос о том, как можно осуществить этот проект епархиального суда без ассигнования из казны значительной суммы на содержание членов суда, духовных следователей и их канцелярию, а также и на проезды для судебных сессий в разных местах епархии. Из приходских священников большей части наших губернских городов нет возможности найти более или менее свободных, которые могли бы без особого затруднения принять на себя отправление обязанностей членов духовного суда и следователей, ибо все они, кроме исполнения непосредственных своих обязанностей по пастырскому служению, имеют у себя разнообразные внешние занятия; так, большая часть из них состоят законоучителями или в городских школах или церковноприходских при церквах, многие из них состоят выборными или назначенными от начальства членами разных учреждений: консисторий, семинарий и духовных училищ – мужских и женских, попечительств о бедных духовного звания, епархиальных училищных советов и их отделений, правлений свечных заводов и эмеритальных касс и т. п., так что некоторые священники исполняют обязанности по двум и трём должностям. Очевидно, при недостатке священников в губернских городах, особенно с высшим образованием, и при их многообразных занятиях не представляется возможности выбора из них в члены проектируемого комиссией духовно-судебного учреждения, а назначать таковыми членами свободных духовных лиц с особым жалованьем епархиальное духовенство на свои средства не может, будучи обременено взносами на разные нужды епархии, особенно – на воспитание своих детей и на призрение сирот и бедных духовного звания. По моему мнению, нет нужды выделять судебную часть из ведения консистории. Достаточно, для более правильного и беспристрастного разбора в ней судебных дел, назначать в состав членов консистории двух или трёх членов, выбранных епархиальным съездом депутатов духовенства на определённое число лет (например, на шесть) и утверждённых в этом звании епархиальным архиереем. Эти члены от духовенства обязательно присутствуют при решении судебных дел в консистории, а по прочим административным делам могут присутствовать только в особо важных случаях по предложению архиерея или приглашению консистории для совокупного обсуждения предлежащего дела; хотя они могут присутствовать в консистории и во всякое другое время в качестве членов, но это присутствие для них не обязательно. Для наблюдения же за правильным производством следствия над духовными лицами и для предварительного разбора произведённого депутатом следствия желательно иметь особое духовное лицо, совершенно свободное от посторонних занятий, с приличным вознаграждением, которое исключительно было бы занято этим делом и давало ему правильное течение.

3. В том же журнале комиссия рассматривает вопрос об учреждении при епископе особого органа, который бы объединял и направлял к одной цели все действия разнообразных учреждений, существующих в епархии. Я совершенно согласен с мнением комиссии о том, что нет нужды учреждать при епископе такой орган, ибо этот орган, составленный из лиц мало компетентных в делах специальных епархиальных учреждений, может только замедлять ход дел, а иногда давать им и ложное направление, не соответствующее целям специальных учреждений. В епархиях все духовные учреждения – коллегиальные, состоят из членов, специально знакомых с делами, к их ведению относящимися, а потому для санкции постановлений их по тем или другим делам требуется только утверждение епархиального архиерея, а не обсуждение и пересмотр их в особом епархиальном учреждении; с другой стороны, этот новый орган мало облегчит труд епархиального архиерея, а напротив, ещё увеличит его, особенно если формально поведёт своё дело. В случаях же сомнительных, когда епархиальному архиерею потребуется справка из другого епархиального учреждения, он всегда имеет возможность пригласить к себе тех или других лиц, которые могут доставить ему нужные справки и своим знанием дела помочь ему в окончательном решении того или другого постановления разных епархиальных учреждений. Но, вместе с сим, я не согласен с мнением комиссии о том, что объединяющим органом, контролирующим все епархиальные учреждения, для епископа должен быть епархиальный съезд депутатов духовенства. Этот съезд, конечно, имеет право контролировать действия тех учреждений, которые основаны самим духовенством или содержатся на его средства, например свечного завода, эмеритальной кассы и отчасти духовно-учебных заведений мужских и женских по их экономической части, поскольку эти заведения содержатся на его средства; но контроль епархиального съезда не должен простираться на действия тех епархиальных учреждений, которые, как учреждения правительственные, руководствуются в своей деятельности определёнными законами и отдают отчёт в ней высшей власти. Конечно, желательно расширение сферы деятельности епархиальных съездов духовенства, и им следует предоставить обсуждение вопросов не только экономических, но и других по их пастырской деятельности, вызываемых обстоятельствами времени; но это обсуждение вопросов по пастырской деятельности и по разным нуждам епархиальной жизни должно иметь совещательный характер и быть представляемо на окончательное решение епархиального архиерея, от которого и будет зависеть дать тот или другой ход обсуждённым на епархиальных съездах вопросам.

4. В заседании от 5 октября комиссия обсуждала вопрос о церковном приходе и о праве его избирать себе членов причта и иметь более близкое участие в церковном хозяйстве. Комиссия остановилась на мысли, что следует утвердить право за прихожанами избирать себе членов причта, хотя не скрывает от себя и тех злоупотреблений, которые могут быть при выборном начале. Я со своей стороны, не возражая в принципе против выборного начала, однако ж нахожу, что повсеместное применение его в приходах, при обширности епархий и при настоящем состоянии приходов, окажется крайне неудобным и не полезным для приходов; ибо, с одной стороны, выбор священнослужителей в приходах неизбежно повлечёт за собой излишнюю переписку между епархиальным начальством и прихожанами и будет таким образом задерживать своевременное назначение и посвящение лиц на свободные священнослужительские места, особенно – для приходов, отдалённых от центра епархиальной жизни; а с другой – такой выбор священнослужителей по приходам, за недостатком лиц правоспособных к занятию священнослужительских мест, может падать на лиц, мало годных к служению в Церкви Божией, а иногда будет производиться под давлением внешних влияний или даже сопровождаться злоупотреблениями как со стороны избирателей, так и со стороны избираемых лиц. Конечно, нельзя отнимать у прихожан права заявлять епархиальному архиерею об имеющихся у них кандидатах на замещение открывшихся священнослужительских мест в их приходах, и эти заявления должны быть принимаемы епархиальным архиереем во внимание и уважаемы, если представляемые кандидаты правоспособны и к определению их на указанные места не имеется никаких законных препятствий; но нельзя вводить во всеобщее правило по вышеизложенным причинам, чтобы назначение лиц на священнослужительские места производилось по предварительному выбору прихожан. Что касается участия прихожан в распоряжении церковным хозяйством, то они и ныне не лишены этого права в лице выборных ими церковных старост и представителей от прихода; и на будущее время призываются к этому участию в лице членов совета приходских собраний. Но надобно иметь в виду, что приход в лице своих уполномоченных может оказаться очень требовательным по отношению к церковной кассе и направлять её на удовлетворение ближайших своих нужд прихода, совершенно упуская из виду общецерковные нужды. Пока содержание духовно-учебных заведений не будет принято всецело на средства казны, необходимо оградить от притязаний прихожан ту часть церковного дохода, которая Правительством и епархиальным управлением отчисляется на содержание означенных учебных заведений; ибо священнослужители со своими семействами, кроме добровольных приношений от прихожан, должны питаться и от алтаря Господня, которому служат.

Предварительно обсуждения вопросов, подлежащих рассмотрению и разрешению Всероссийского Собора, согласно определению Св. Синода от 18–23 марта сего года, комиссией выражено было желание представить свои соображения о самом Соборе, о его составе и порядке созвания, затем – о формах высшего церковного управления.

Необходимость рассмотрения этих вопросов, по мнению комиссии, вызывается тем, что все другие предложенные на её обсуждение вопросы: о разделе России на церковные округа под управлением митрополитов, о преобразовании епархиального управления и суда, о восстановлении прихода и прочие, – находятся в теснейшей связи с устройством высшего церковного управления:

а) без определения форм управления целой Церкви, нельзя правильно судить об управлении в части – в епархии;

б) канонические нормы, положенные в основании высшего церковного управления, должны проникать весь строй церковной жизни, от высшего церковного учреждения до низшего.

Исходя из того бесспорного положения, что церковное управление должно быть соборным, комиссия полагает, что соборность по отношению к устройству высшего церковного управления должна осуществиться в следующих формах.

Во главе русской Церкви стоит Всероссийский Поместный Собор, созываемый периодически по требованию нужд времени для канонического обсуждения предметов веры и важнейших мероприятий в церковной жизни.

На Соборе участвуют все епархиальные епископы (I Всел. Соб. 5-е, IV Всел Соб. 19-е и VI Всел. Соб. 8-е). В случае невозможности кому-либо из них прибыть на Собор к участию на нём допускается местоблюститель (Карф. 27-е) отсутствующего епископа. Каждый из епископов имеет равный голос. Председательство на Соборе принадлежит иерарху царствующего града.

Кроме епископов, на Соборе присутствуют представители от белого и монашествующего духовенства и от мирян. По убеждению комиссии, каноны, церковная практика и особые условия современной жизни требуют непременного участия на Соборе как клира, так и мирян.

Участие на Соборе пресвитеров, опирающееся на исторические примеры (I Всел. Собора, Карфагенского, Эльвирского), вызывается следующими мотивами:

а) пресвитеры, пресвитериум – необходимые вспомогательные органы епископского управления; если в совете епископа необходима их помощь, то столь же необходима она и на Соборе епископов;

б) пресвитерам ближе всех известны нужды приходской жизни; одни епископы, при обширности наших епархий, при частых перемещениях с одной кафедры на другую, не всегда могут обнять все нужды епархии;

в) согласие и единодушие собравшихся будет полнее при соборном общении архипастырей с сопастырями.

Участие на Соборе монашествующего духовенства вызывается особливым значением их как в истории русской Церкви, так и в современной церковной жизни, существованием особых интересов и задач монастырей, которые правильнее могут быть истолкованы при наличии представительства на Соборе от монастырей. На Соборах Русской Церкви, как известно, присутствовали и монашествующие.

Представители белого и монашествующего духовенства, присутствующие на Соборе, должны быть лицами, свободно избранными самим духовенством. Только при этом условии следует признать их присутствие на Соборе полезным, так как они будут выразителями мнения приходского духовенства.

В частнейшее развитие мысли о представительстве на Соборе от белого и монашествующего духовенства, комиссией было высказано:

По вопросу о числе сих представителей: признаётся достаточным допустить по одному лицу от каждой епархии из среды белого духовенства; число монашествующих представителей определяется известным количеством монастырей.

Выборы представителей на Собор от белого духовенства приурочиваются к благочинническим округам и к съезду епархиального духовенства.

Засим поставлен был вопрос о правах представителей на Соборе от духовенства: участвуют ли они на Соборе с правом решающего голоса или только совещательного? Мнения членов комиссии по сему вопросу разделились: одни указывали на то, что им надлежит предоставить только совещательный голос, другие – совещательный и решающий. Большинство оказалось на стороне первого мнения, причём в качестве мотивов своего мнения большинство указывало на то, что:

а) равноправие на Соборе епископов и пресвитеров противоречит каноническим отношениям между ними («пресвитеры и диаконы без воли епископа ничесоже да не совершают» – 30-е Апост. прав.);

б) совещательный голос пресвитеров вполне достаточен для епископов по своей нравственной обязательности.

Вопрос о праве участия на Всероссийском Соборе представителей от мирян комиссия единодушно разрешила в положительном смысле. Основания к такому решению следующие.

1) Среди многих канонических свидетельств об участии мирян на Соборе (на Соборе апостольском участвовали епископы, старцы и народ – гл. XV Деяний Апостол.; I Всел. Собор и другие), комиссия не могла не припомнить канонического послания восточных патриархов: «У нас, – говорится в послании, – ни патриархи, ни Соборы никогда не могли внести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия есть само тело Церкви, т. е. самый народ». Лишать мирян права участия на Соборе, обсуждающем предметы веры и церковной жизни, значило бы встать в противоречие с православным понятием о Церкви.

2) Участие мирян на Соборе обусловливается самой целью созвания Собора – восстановлением церковного строя на канонических соборных началах; восстановлять соборность без единения с мирянами представляется делом невозможным.

3) Необходимо присутствие на Соборе представителей от мирян для придания полного церковного авторитета Поместному Собору, для установления полноты в единстве клира и мирян, для того, чтобы духовные нужды и запросы мирян были выслушаны в живом соборном общении пасомых с пастырями Церкви.

4) Церковная жизнь в России органически связана с общественной жизнью; нельзя поэтому церковно-общественные вопросы разрешать без участия представителей от мирского общества.

5) Не может, наконец, комиссия не обратить внимания и на то, что, когда стало известным решение церковной власти о созвании Поместного Собора, светская и духовная печать почти единодушно указывала на необходимость участия на Соборе представителей от мирян. Здесь можно было встретить имена, известные учёностью, знаниями церковной истории и права и ревностью о благе Церкви.

Представители мирян на Соборе избираются самими мирянами. Порядок их избрания с удобством может быть приурочен к существующей церковной организации: к приходу, благочинническому округу и к епархиальному съезду. Число представителей на Соборе от мирян не должно быть более 1 на каждую епархию.

Представителям от мирян на Соборе принадлежит совещательный голос. Основания к этому следующие:

а) практике церковной неизвестно участие мирян на Соборах с решающим голосом, как это видно из того, что в сохранившихся церковных актах нет подписи мирян, хотя известно, что они участвовали в соборных рассуждениях (например, на I Всел. Соборе);

б) участие прихожан с совещательным голосом налагает на решающую волю епископов нравственную обязанность отнестись к их заявлениям так, как того требует польза Церкви.

Постоянное высшее церковное управление сосредоточивается в Святейшем Синоде. Организация этого учреждения должна быть проникнута соборными началами. Соответственно каноническому принципу соборности, устройство Синода представляется в таком виде. Синод состоит из избираемых на Поместном Всероссийском Соборе епархиальных епископов, числом не менее 12. Все члены Собора имеют равный голос. Бессменное председательство в Синоде принадлежит иерарху царствующего града; ему, ради высокого положения русской Церкви в православном мире, усвояется титул патриарха. В Синоде наравне с другими членами он имеет одинаковый голос. Как епархиальный архиерей, он зависит от Синода, получает от него указы. Патриарх ничего не может делать без Синода в делах, подлежащих ведению Синода. Как председатель Синода, патриарх имеет право личного доклада Государю Императору по делам церковным, а также право представительства, лично или через своего уполномоченного, от Синода во всех высших гражданских учреждениях.

По вопросу о составе Св. Синода, комиссия высказалась за допущение к участию в нём представителей белого и черного духовенства с решающим голосом и от мирян с совещательным – по тем же мотивам, которые послужили для комиссии основанием к допущению клира и мирян участвовать на Поместном Соборе. Число представителей в Синоде от клира и мирян должно быть менее числа епископов.

В заседании 23 сентября комиссия обсуждала вопросы, намеченные синодальным определением 18–23 марта сего года, в частности: о разделении России на округа под управлением митрополитов, с предоставлением им права созывать областные соборы и с передачей в их ведение из Высшего Церковного Управления дел второстепенной важности.

По мнению комиссии, для того, чтобы признать целесообразность и необходимость разделения России на церковные округа, предварительно надлежит определить права митрополичьих округов, их юрисдикцию. Если под именем митрополичьего округа разуметь особую инстанцию – судебную и административную, среднюю между епархиальным судом и управлением и высшим, то образование церковных округов с такой компетенцией нежелательно по следующим обстоятельствам.

1) С передачей части судных дел в митрополичьи округа нарушается принцип единства суда, ныне сосредоточенного в одной высшей инстанции – в Св. Синоде. Предположив, что суд митрополичьего округа будет не окончательный, нельзя не видеть, что митрополичья инстанция будет излишней, так как недовольные первой и второй судебной инстанцией будут приносить жалобы Святейшему Синоду, и таким образом количество дел в Синоде не уменьшится, сами дела усложнятся ещё большей перепиской.

2) При митрополии, ведающей суд в своём округе, необходимо будет образование постоянного учреждения, притом из лиц епископского сана, так как таковому учреждению предоставляется власть проверять и изменять решения епархиальных архиереев, что на практике встретит непреодолимое затруднение в том отношении, что потребует частого отсутствия архиереев из епархий для участия в соборном митрополичьем суде. Периодически же созываемый для того собор при митрополичьем округе внесёт чрезмерную задержку в отправлении правосудия.

3) То же рассуждение (пункт 2-й) и ещё в большей степени приложимо и к административным делам, требующим скорейшего рассмотрения со стороны постоянного органа управления.

4) Централизация административных епархиальных дел в митрополичьем округе принесёт лишь один вред; в делах епархиального управления следует, напротив, стремиться к децентрализации, с предоставлением епархиальному управлению возможно широкой самостоятельности, с передачей из Св. Синода на окончательное разрешение епархиальной власти многих административных дел (как например, открытие самостоятельных приходов и увеличение состава причтов, утверждение в должности настоятелей и настоятельниц монастырей, отдача в аренду церковных и монастырских земель, приобретение имуществ в пользу церквей и монастырей и отчуждение их и прочее).

5) Восстановление церковного митрополичьего округа, с автономией в области суда и администрации в пределах округа, без нужды и видимой пользы нарушить церковное единство.

Но образование церковных округов под общим руководством митрополита полезно и желательно на следующих началах:

Окружной митрополит имеет право и обязанность созывать на собор епископов своего округа и председательствовать на нём. Окружной собор, не будучи судебно-административной инстанцией, главнейшим образом имеет своей задачей установление между архипастырями единства духовного воздействия на пасомых, выработку общих мероприятий пастырских, миссионерских, религиозно-просветительных и т. п. В пользу целесообразности учреждения церковных округов на таких началах комиссия приводит следующие соображения:

1) Ныне епархиальный архиерей, предоставленный самому себе, не имеет живого братского взаимообщения с другими архиереями; вместо того принуждён руководствоваться одними формальными предписаниями Св. Синода.

2) Восстановление окружных соборов оживит церковную жизнь.

3) Восстановление окружных соборов, под главенством митрополитов, вызывается весьма часто потребностью времени и отдельных мест, особливостью задач, подлежащих церковному управлению в разных территориях империи. В Западном крае, на Кавказе, в Сибири и в разных местах средней России общее руководство в пастырском и миссионерском деле со стороны митрополита и областного собора принесёт несомненную пользу.

4) Наконец, соборы в округах или митрополиях имеют за собой каноническое основание. Древнейшие и важнейшие из относящихся сюда правил суть апостольские 34-е и 37-е. «Епископам всякого народа подобает знати первого из них и признавати его, яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения, творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо тако будет единомыслие». Второе читается: «Дважды в году да бывает собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия».

Деление России на церковные округа в указанном смысле должно простираться и на окраины. Здесь особенно нужно общее систематическое руководство в деле пастырства одного областного представителя Церкви – митрополита. Выраженное в предложении г. синодального обер-прокурора опасение, как бы восстановление митрополичьих округов на окраинах не вызвало возрождения идей культурной и политической обособленности наших окраин от государства, – отпадает само собой, так как оно имело бы основание только в том случае, если бы за окружным митрополитом с Собором архипастырей области признавать автономию в полной мере, т. е. независимость от всероссийского Синода в суде и управлении; но дарование такой автономии для округов и областей, по мнению комиссии, не вызывается необходимостью.

При обсуждении вопроса о границах церковных округов членами комиссии высказано было желание, чтобы наиболее обширные по территории и количеству народонаселения епархии были разделены на несколько самостоятельных епархий. Только таким путём можно облегчить епископское служение и сблизить епископа с паствой. Некоторые члены комиссии указывали, что при осуществлении мысли об образовании в пределах нынешней епархии нескольких самостоятельных епархий, из них и возможно было бы учредить митрополичий церковный округ, с митрополитом главного города во главе. Большинство членов комиссии высказалось за расширение границ церковных округов, приняв во внимание исторические, бытовые, культурные и другие особенности населения, входящего в состав церковного округа, а также высокое положение некоторых епископских кафедр по историческим воспоминаниям (Московская, Киевская, Новгородская) или по современному положению в центрах культурной жизни (Казанская, Харьковская и прочие).

Заседание комиссии 28 сентября было посвящено обсуждению вопроса о преобразовании епархиального суда и управления согласно с каноническими соборными началами.

Епархиальный современный суд заключает в себе следующие недостатки:

1) Смешение функций обвинительной и судебной власти; консистория предаёт суду и сама же производит суд и произносит приговор.

2) Назначение следствия по делам мелочным: по всем бумагам (кроме перечисленных в ст. 155), поступающим в консисторию, – говорится в 156 ст.

Уст. дух. конс., – консистория назначает следствие; а так как назначением следствия определяется предание суду, то никто из духовных лиц не гарантирован от суда: достаточно простой жалобы на духовное лицо, часто необоснованной, чтобы консистория, руководствуясь вышеприведённой статьёй Устава, назначила формальное следствие, и лицо, оговорённое в проступке, подвергается незаслуженному испытанию.

3) Следствие производится лицами, весьма часто мало к тому подготовленными, без соблюдения форм производства следствий (постоянные ошибки: следователи не указывают в своих постановлениях, почему ими вызывается тот или другой свидетель, не делают очных ставок при разногласии свидетелей, неточно записывают свидетельские показания, неправильно устраняют от свидетельства под присягой свидетелей, вносят не идущие к делу обстоятельства и т. п.).

4) Духовным следователям не дано никакого наказа или инструкции, которой они должны руководствоваться. Одни из них производят следствия по законам о судопроизводстве – Св. законов изд. 1857 г., другие – по Судебным Уставам 1864 г., многие руководствуются не столько законами, сколько своим личным усмотрением.

5) Следствие, произведённое весьма часто с нарушением самых элементарных требований законов о следствиях, полагается в основу всего дальнейшего судебного процесса, состоящего лишь в том, что столоначальник под руководством секретаря составит из следствия записку, и на основании этой записки члены присутствия сделают постановление, которое архиерей и утверждает или полагает своё решение. Выходит, таким образом, что постановляющие приговор не видят лиц и не слышат голоса тех, кого они судят, равно как и свидетелей: они судят по бумагам. В епархиальном суде отсутствует важнейший момент судебного процесса: поверка предварительного следствия (так называемое судебное следствие), показание перед судом обвинителей, обвиняемого и свидетелей.

6) Способ судопроизводства: закрытый, без состязания обвинителя и обвиняемого.

В устранение указанных недостатков в судебной части, по мнению комиссии, представляется необходимым:

1) Учредить в епархиях судебные инстанции, совершенно независимые от административного органа управления (консистории).

Таковых инстанций должно быть две: дела маловажные, не влекущие за собой тяжкого наказания, как отрешение от места, низведение на низшую церковную степень, снятие сана, разбираются уездной судной комиссией, состоящей из выборных и назначенных архиереем духовных лиц, утверждаемых в звании судей властью епископа. Решение уездной судной комиссии представляется на утверждение епархиального архиерея. В случае своего несогласия с решением комиссии архиерей или сам решает дело, или передаёт его в другой состав комиссии, или передаёт дело во вторую судебную инстанцию – епархиальный суд.

Отдельно от консистории учреждается епархиальный суд. Суду второй инстанции подсудны дела наиболее важные, влекущие за собой тяжкие церковные наказания.

Епархиальный суд, под председательством по возможности епархиального архиерея, состоит не менее как из 4-х членов пресвитерского сана.

Епархиальный архиерей может поручить председательство на суде старшему пресвитеру по своему усмотрению, где нет викарного преосвященного.

Два члена епархиального суда избираются депутатами от духовенства и – по представлению епархиального архиерея – утверждаются Св. Синодом, а остальные двое утверждаются Синодом по выбору и представлению архиерея.

Святейший Синод утверждает требуемое штатом число членов и столько же кандидатов, которые занимают их место в случае их выбытия или законного отсутствия.

Члены епархиального суда определяются на известное число лет (например, на 6).

Заседания епархиального суда могут быть открываемы во всех местах епархии.

Способ судопроизводства в епархиальном суде должен быть открытый, кроме дел, не подлежащих огласке, обвинительно-состязательный.

По опросу свидетелей, обвинителя и обвиняемого, после объяснений тяжущихся сторон, суд должен определить наказание в случае обвинительного исхода процесса, и затем мнения членов и приговор при протоколе восходят на утверждение архиерея, который по своему усмотрению и полагает окончательное решение. На решения епархиального суда приносятся жалобы Святейшему Синоду, которому и принадлежит высшая судебная власть.

2) Обращаясь к частностям судебного процесса, комиссия признаёт крайне необходимым:

а) начало судебного процесса обставить требованиями, ограждающими спокойствие и честь духовных лиц, установив правило, чтобы без достаточной причины никто из них не был привлекаем к суду;

б) учредить особую для каждой епархии должность судебного следователя из лиц иерейского сана, облечённых доверием архиерея, по его избранию, отличающихся знанием судопроизводства и образованием;

в) издать для них в руководство особый наказ;

г) необходимо расширить компетенцию архиерейского непосредственного суда (ст. 155 Уст. дух. кон.) для избежания формального судопроизводства по маловажным делам (взаимная вражда между членами причтов, невнимательное отношение членов клира к своим обязанностям и т. п.);

д) надлежит составить правила судопроизводства и уложение о наказаниях за преступления и проступки, подлежащие ведению церковного суда.

Суду духовному подсудны в настоящее время и светские лица по делам, между прочим, о расторжении браков.

Неудовлетворительность бракоразводного процесса справедливо признаётся вопиющей с его теорией формальных доказательств (как, например, требование очевидцев – свидетелей прелюбодеяния – ст. 249 Устава), с опросом свидетелей не присутствием консистории, решающим дело, а полицией, со стеснением совести судей формальными законами, с крайне ограниченной сферой поводов к расторжению браков (например, жестокое обращение одного супруга с другим, посягательство на жизнь другого супруга, неспособность – послебрачная – к брачному сожитию, заразная болезнь, неизлечимая душевная болезнь, – все эти причины не дают основания к разводу).

Комиссия полагает, что как брачное судопроизводство, так и само брачное право должно быть пересмотрено вновь и приведено в соответствие с разумными требованиями жизни.

Для упорядочения бракоразводного процесса желательна передача дел о расторжении браков в ведение суда гражданского. Против такой передачи обыкновенно возражают, что суду гражданскому нельзя разбирать иск, имеющий предметом расторжение, уничтожение союза, освящённого таинством православной Церкви; предмет иска, – говорят, – исключительно церковный, а, следовательно, юрисдикция должна быть церковная же.

По мнению комиссии, в делах бракоразводных должна быть двоякая подсудность – на том основании, что и сам институт брака двоякого рода: гражданский союз (область семейственных прав) и церковный – освящение союза таинством.

Двойственная подсудность бракоразводных дел могла бы выражаться так: суд гражданский устанавливает факты нарушения брачного союза, дающие повод к расторжению, а суд духовный на основании данных суда гражданского расторгает брак, как таинство. Таковая подсудность в некоторых бракоразводных делах ныне уже и практикуется (например, за ссылкой в Сибирь, за преступления против союза родственного). Распространение такого порядка на все бракоразводные дела, как кажется, соответствовало бы общему желанию, выражаемому и в обществе, и в печати.

Епархиальное управление сосредоточивается в консистории.

По своей идее она соответствует древнему совету пресвитеров при епископе – пресвитериуму.

1) К сожалению, на практике она давно уже утратила черты пресвитериума: между епископом и консисторией нет живого постоянного общения, личного и общего рассуждения об устроении церковных дел. Епископ не присутствует в консистории, и консистория – не совещательный орган при епископе, а особое от него присутствие, решающее дела по формам и уставам.

2) Консистория. Хотя и присутственное место, тем не менее, по уставу, не имеет права делать никаких самостоятельных, даже предварительных, распоряжений (кроме назначения депутата и т. п.) без разрешения архиерея; по всякому самому маловажному или обыкновенному делу она составляет журналы и представляет их на утверждение архиерею. Не излишним представляется перечислить здесь хоть часть таких дел: выдача разного рода документов, копий, справок, разрешение обычного церковного ремонта, сношение с присутственными местами по производящимся делам, разрешение различных запросов со стороны духовных и светских просителей на основании существующих законов, пересылка переходящих сумм и т. п. – на всё это испрашивается письменное разрешение, составляются протоколы, журналы и доклады.

Не имея никакой самостоятельности, консистория в силу этого отдалилась от духовенства и просителей, сносясь с ними только при помощи бумаг.

Обилие этих бумаг, в связи с устаревшими формами делопроизводства, поглощает у консистории столько времени, что она не выходит из круга канцелярских дел. Лишённая личного руководства архипастыря, консистория не может проявить инициативы в пастырском и миссионерском деле, в устроении приходской жизни.

Итак, консистория, как орган епархиального управления, нуждается в коренном переустройстве. Какие же должны быть положены начала в основу этого преобразования? Обращаясь к древним каноническим нормам епархиального устройства, мы видим, что оно было соборное, общественно-совещательное. Власть епископа, представителя интересов целой епархии, должна проявляться в соборной форме, при обязательном содействии пресвитеров. Св. Киприан не хотел без согласия пресвитеров посвящать и чтеца (письмо 33); Корнилий, еп. Римский, не хотел без совета пресвитеров принимать в Церковь Максима из новациан; пресвитеры подают свой голос на епископском суде (Епиф. о ер. 75; Евс. Истор. 6, 43, 7, 28, 30).

Канонические черты близости, общего рассуждения епископа и пресвитериума и надлежит восстановить. Консистория должна быть постоянным совещательным органом при епископе, близко стоящим к нему; епископ председательствует в консистории при рассмотрении важнейших дел епархиального управления, лично и непосредственно руководит её занятиями.

В других менее важных делах консистории должна быть предоставлена необходимая самостоятельность, дабы без нужды не обременять епископа бумагами. Кратко: как присутственное место, консистория самостоятельна и руководится только законами; как совещательный орган епископа, она решает дела под его личным руководством и председательством. Круг самостоятельных дел консистории должен быть точно обозначен в законе.

Присутствие консистории должно состоять из 6 человек, наполовину назначаемых Св. Синодом по представлению архиерея, наполовину из выборных духовенством на определённый срок лиц пресвитерского сана, утверждаемых в сем звании Св. Синодом. Двоякий принцип: назначения и выбора членов присутствия – мотивируется тем предположением, что назначенные члены, как более постоянные, будут иметь опыт, знание законов и канцелярской техники, выборные же внесут связь учреждения с приходским духовенством, сделают консисторию отзывчивой к интересам и нуждам времени; опираясь на сочувствие избирателей, избранные члены консистории с полной откровенностью будут высказывать и проводить взгляды духовенства.

Как осуществить выборное начало по отношению к членам консистории? Комиссия предвидела затруднение на практике в том случае, когда избранниками окажутся лица из среды сельского духовенства. Как их вознаградить, кому поручить заведование приходом? Большинство членов комиссии находило, что духовенство кафедрального города представляет достаточную среду для выборов из них в члены консистории; другие указывали на желательность иметь в консистории представителей из среды сельского духовенства, оставляя открытой материальную сторону вопроса и высказывая предположение, что само духовенство изыщет способы вознаградить выборного члена консистории.

Параллельно с консисториями, в последней четверти прошлого века во всех епархиях возник целый ряд епархиально-административных учреждений, совершенно обособившихся от консисторий, каковы: советы и правления по делам училищным, миссионерским, братским, епархиальных съездов, вспомогательных и эмеритальных касс, свечных заводов и других. Все эти учреждения объединяются в лице епархиального епископа. Но, при разнообразии и обособленности сих учреждений, одному епископу без посредствующего органа, соображающего всю совокупность дел и интересов епархиальных учреждений, крайне затруднительно направлять их к правильному и согласному действию. Таким образом, возникает вопрос, требующий предварительной разработки, об организации такого действенного епархиального органа епископской власти, который объединял бы в своём действии всю область епархиального управления.

Комиссия признаёт глубоко справедливой ту мысль, что епископу в настоящее время крайне затруднительно (почти невозможно) одному «направлять перечисленные учреждения к правильному и согласному действию» (как говорится в предложении г. обер-прокурора Св. Синода), что над ними необходим действительный контроль, что необходимо в помощь епископу образовать объединяющее учреждение. Вопрос, следовательно, сводится к тому, как организовать это объединяющее учреждение.

Соединение существующих ныне епархиально-административных учреждений в одно, под общим руководством епископа, по мнению комиссии, представляется невозможным. Образование независимых от консистории епархиальных учреждений вызвано самой жизнью, особыми задачами сих учреждений, ничего общего не имеющими между собой, как например: консистория и свечной завод, эмеритальная касса и учебно-школьное дело и прочее; способ ведения дела в этих учреждениях различен; на всех этих поприщах нужны люди особой подготовки и знаний. Потребуется слишком большой состав членов такого соединённого присутствия и большая при нём канцелярия; то и другое вызовет новые расходы, источников на покрытие которых не предвидится.

Если нельзя слить воедино учреждения, ведающие отдельные отрасли епархиального управления, не полезно ли проектировать над ними новое учреждение, высшее по отношению к ним? И на этот вопрос комиссия со всей решительностью (большинством всех голосов против одного) отвечает отрицательно по следующим причинам.

Если в состав нового учреждения войдут лица, не участвующие в учреждениях, то они не внесут действительного знания и пользы при обсуждении дел; если же они будут в то же время и членами епархиальных учреждений, тогда невозможно будет установить контроль над существующими ныне учреждениями.

Такой объединяющий постоянный при епископе орган управления обречён на формальную бумажную работу: на проверку журналов существующих учреждений и на составление новых журналов.

Основной недостаток в строе епархиального управления – чрезмерная централизация власти в лице епископа, отсутствие самоуправления, недоверие к отдельным учреждениям. Отсюда – обращение к епископу посредством журналов, докладов по всем делам, не исключая самых маловажных и обыкновенных. Руководство со стороны епископа принимает характер постоянного бумажного, мало действительного контроля. Члены комиссии, близко знакомые со способом ведения дел во всех епархиальных учреждениях, единогласно свидетельствуют, что обращение со стороны учреждений к епископу по всем делам увеличивает без нужды переписку, замедляет дело, лишает их инициативы, что необходимо предоставить им определённую самостоятельность.

Между тем учреждение постоянного объединяющего органа при епископе ещё более закрепит старый порядок (обращения по всем делам к высшей власти) с той разницей (притом – в худшую сторону), что в настоящее время единоличная власть архиерея решает дело быстро, чего, естественно, нельзя ожидать от коллегиального учреждения.

По мнению комиссии, объединить епархиальные учреждения следует не канцелярским способом – путём создания нового такого же учреждения, а началами общественности и самоуправления, предоставив самому духовенству открыто, гласно обсуждать действия епархиальных учреждений и заявлять своему архипастырю о том, насколько правильны и согласованы действия епархиальных учреждений, насколько успешно отражается на практике их деятельность.

Таковым, объединяющим учреждения, органом при епископе и должен быть ежегодный епархиальный съезд депутатов духовенства (древний Собор пресвитеров).

Надлежит лишь расширить круг его деятельности, предоставив ему заботиться о пользах и нуждах епархии под руководством своего архипастыря.

Ни одна отрасль епархиального управления не должна быть чужда съезду духовенства. Само духовенство епархии (а в лице его – съезд) должно направлять к благу административные действия епархиальной власти, заботиться об исполнении своего пастырского долга, о способах устранения недостатков в своей среде, о развитии в приходе церковно-приходских попечительств, о правильном употреблении церковных денег и т. п. (область ведения консистории), о миссионерской деятельности (ведение братства), о наилучшем способе к постановке народного образования (ведение училищного совета), о ведении церковно-свечного хозяйства (ведение свечного завода), об обеспечении престарелых и немощных лиц своего звания (ведение попечительства и эмеритальной кассы), наконец – о правильной постановке воспитательной и хозяйственной части в семинариях и училищах, воспитывающих их же детей и существующих отчасти и на их средства.

Епархиальный съезд духовенства, пекущийся о пользах и нуждах всей епархии, и должен быть для архиерея объединяющим все епархиальные учреждения органом, контролирующим и направляющим их к общей цели.

В заседании комиссии 5 октября обсуждался вопрос о приходе: о современном положении прихода, о причинах его упадка и о его восстановлении.

Неустройство нашей церковной жизни всеми сознано: миряне утратили свой голос в церковных делах, живая и тесная связь между духовной иерархией, священством и мирянами ослаблена, а вследствие этого нравственное влияние духовенства на прихожан уменьшается. Справедливо признано, что вся церковная жизнь ожидает обновления. Но едва ли не настоятельнее всего требуется упорядочение приходской жизни, всем близкой, где каждый из мирян может принять участие. Если приход будет связан церковными интересами, если в нём будет господствовать христианская дисциплина и прихожане под руководством своих пастырей, близких им и пользующихся их доверием, будут усовершать свою религиозно-нравственную жизнь, то тем самым будет положено прочное начало к обновлению церковной жизни. Для этого прежде всего необходимо восстановить утраченное значение прихода в церковных делах. В настоящее время приход существует лишь по названию (в смысле известного территориального церковного округа); в церковно-общинном, юридическом смысле его нет: приход не имеет никаких прав, он безгласно подчиняется авторитету епархиальной власти в самых близких ему религиозно-общинных делах. Ставится ли в приход священник, переводится ли он от них, прихожан не спрашивают, угодны ли им эти распоряжения; пред епархиальной властью у них нет ни блюстителя, ни защитника их интересов. Если бы прихожане пожелали употребить церковные средства на дела просвещения и благотворительности, епархиальная власть может указать им, что они не имеют права распоряжаться церковным достоянием. Так с одной стороны идут распоряжения, без согласия, без всякого участия прихожан, с другой стороны требуется одно безропотное подчинение. Образовалось начальство и подчинённые наподобие светских учреждений, причём голос прихожан, в этих, во всяком случае, не церковных отношениях, затерялся совсем. При таких условиях приходская жизнь не могла развиваться, и упадок прихода стал неизбежен: у него отнята душа его – церковная свобода, самодеятельность, право участия его в церковных делах, выражающееся в избрании, при известных условиях, себе пастырей и в заведовании и распоряжении, под руководством епископа, церковной кассой.

Для возрождения прихода необходимы два условия: участие прихожан в избрании себе священнослужителей и право заведования и употребления церковного достояния.

Право участия верующих мирян в избрании священнослужителей основывается на примере апостольской Церкви. Верующий народ участвует в избрании ап. Матфея (Деян.1:15), избирает первых диаконов (Деян.6:2 и след.). Это право народа существовало в той или другой форме во все века Церкви. Против него обыкновенно приводится один канон (13 Лаод. Соб.); но канон этот говорит о толпе (ὄχλος), которой следует запретить избрание священнослужителей, но он не запрещает народу или его законным представителям участвовать, согласно установленному порядку, в избрании священнослужителей. По 7-му правилу Феофила, архиепископа Александрийского, прямо требуется свидетельство народа относительно рукополагаемого.

Отстранить мирян от всякого участия в избрании пастырей невозможно без противоречия с православным понятием о Церкви, в которой все верующие суть живые части Тела Христова; миряне должны способствовать общему благу и преуспеянию Церкви под руководством церковной иерархии. Между иерархией и народом должно быть тесное взаимное общение и согласие.

Как же определить границы этих взаимоотношений, в каком объёме надлежит предоставить приходу участие в избрании себе пастырей? Божественное право рукоположения принадлежит только епископу, ему одному. Следовательно, со всей решительностью, как явно антиканоническая, должна быть отвергнута та мысль, будто избрание прихожанами (народом) кандидата священства налагает на епископа обязанность подчиниться избранию и рукоположить избранного. «Руки скоро не возлагай ни на когоже», – говорится в послании ап. Павла; этот апостольский завет вверяет рукоположение совести епископа. Никакое домогательство прихода за избранного не может изменить воли епископа, если он по своей совести не признаёт избранника достойным рукоположения. Руководство в Церкви принадлежит только иерархии. Но власть иерархии дана божественным правом не для неё самой, а для верующих. Голос мирян за избранника имеет силу не принуждения, а совета ко благу Церкви, содействия епископу в деле управления.

Точнее, избрание прихожанами себе пастырей надо понимать в смысле свидетельства о добрых качествах рукополагаемого, рекомендации его или в смысле желания иметь своим приходским священником то или другое лицо, наконец, – в смысле беспрепятственности к рукоположению известного лица. В древней Церкви в назначении (IV Всел. Соб. 6-е пр.) священнослужителей на места различались два момента: предложение со стороны народа архиерею известного лица для занятия священнической должности или народное согласие на архиерейское предложение, а затем уже самое рукоположение.

Желательно ли восстановление такого порядка в нашей современной приходской жизни? Будет ли ко благу Церкви призвание к участию прихожан в избрании священнослужителей?

Продолжительное и тщательное рассуждение комиссии привело к следующим результатам:

1) Правильно понимаемое участие прихожан в избрании себе священнослужителей необходимо, как возвращение к идеальному церковному строю. Оно одинаково полезно и для епископа, и для прихожан.

Епископ, в торжественные минуты, при рукоположении произносить: ἄξιος, а за ним эту формулу произносит клир (в древности народ)¹¹³. Кто же ныне свидетельствует о достоинстве рукополагаемого? От признания ἄξιος осталась одна форма: вместо народного удостоверения о добрых нравственных качествах ставленника представляются архиерею одни только бумаги о происхождении, образовании ставленника. В этом делопроизводстве нет главного: признают ли его своим духовным отцом прихожане, каковы его нравственные качества, по призванию ли он принимает на себя столь высокое звание? Всё это в большинстве случаев остаётся, при существующих порядках, неизвестным епископу. Устав дух. конс., хотя и между прочим, обязывает епископа сдавать дела об определении ставленников на места – в консисторию «для собрания сведений о месте и лице, так и для прочего, по существу и обстоятельствам сих дел, производства». По существу и обстоятельствам именно и требуется, чтобы прежде определения известного лица на приход прихожане высказали о нём своё мнение. Прихожане в таком случае были бы живыми и деятельными членами Церкви и, в единении со своим архипастырем, под его руководством, содействовали бы общему благу. Епископ имел бы опору для суждения о достоинстве рукополагаемого в свидетельстве народа, а не в делопроизводстве.

2) Выборное начало, надо ожидать, улучшит состав священнослужителей. В клир не будут поступать по одним аттестатам неведомые прихожанам лица, для которых духовный сан, как всякая профессия, – лишь средство к жизни. Ныне семинарский диплом открывает доступ в клир. Жизненной подготовки к священству часто бывает недостаточно: сами кандидаты священства не заботятся об этом, зная, что для получения священства достаточно одного диплома. Если к этому прибавить, что в священники поступают часто со школьной скамьи, то будет отчасти понятным, почему наше духовенство всё больше и больше отдаляется от прихожан. При восстановлении избрания духовенства настанет другой порядок: прежде чем получить священство, кандидат будет стараться приобрести к себе уважение и расположение прихожан на низших церковных должностях или на службе по народному образованию, зарекомендовать себя доброй жизнью и настроенностью. Близость пастыря-избранника к приходу начнётся с первых же шагов его службы, в любви и доверии к себе со стороны прихожан он будет черпать новые силы для служения пастве. Для другого, в минуты слабости, неодобрение паствы будет служить предостережением и заставит исправить свои недостатки.

3) Согласие прихожан на определение к себе в приход священнослужителей положит конец злу административных перемещений штрафных священнослужителей. Ныне епархиальная власть непригодных священнослужителей перемещает в худшие (т. е. беднейшие приходы) и тем самым наказывает и невиновных, отнимая у бедных прихожан последнее духовное утешение – видеть у себя доброго пастыря.

4) Попутно комиссией высказано было пожелание, чтобы для непригодных священнослужителей облегчен был выход из духовного звания и чтобы сложение сана не сопровождалось никакими ограничениями в праве гражданском (т. XIV Св. Зак. 179 ст.).

5) Материальное положение духовенства зависит всецело от прихожан. При нынешнем порядке назначения на приход священников без их согласия вопрос о плате за требоисправления омрачает совесть пастыря с первых же шагов его службы; сразу же он ставится лицом к лицу с отдельными прихожанами в тяжёлое положение: принуждён переговариваться о плате при самых неподходящих случаях, настаивать, просить. Иное дело, если бы прихожане участвовали в избрании священников; тогда приход и сумел бы вывести своего священника из затруднительного положения. В отношениях между священниками и прихожанами внесена была бы в этом случае ясность и определённость: священник знал бы заранее, на каких условиях он приглашён, и не старался бы о принудительном увеличении приношений за требы в ущерб своему достоинству и влиянию на паству.

С другой стороны, степень обеспеченности пастыря измеряется расположением к священнику: если прихожане будут ценителями службы священника, то простое благоразумие подскажет ему, что только надлежащим исполнением своих обязанностей он может снискать себе доверие прихожан, что только этим путём он может создать себе благополучие, а не переходом на лучшие места по благоволению власти.

Итак, оставаясь в области идеалов, комиссия находит, что выборное духовенство, близкое к народу, обновлённое и улучшенное, внесет в приход новую жизнь, будет влиять на него просвещающим и облагораживающим образом, что восстановление принципа избрания положит начало приходской самодеятельности: вместе с духовной иерархией он будет участвовать в соборном разделении власти, будет сознавать себя деятельным участником в церковной жизни.

Но не могла комиссия не видеть и обратной стороны выборного начала, не могла не войти в обсуждение и практической стороны дела. Достаточно ли развиты прихожане, чтобы воспользоваться своими правами? Не повторятся ли злоупотребления при выборах?

Комиссии предносились следующие затруднения:

1) избрание беспорядочной толпой (ὄχλος – по выражению Лаод. Собора);

2) подкупы мирян со стороны недостойных избранников;

3) избрание невежественных и необразованных лиц;

4) домогательства пред епископом о рукоположении недостойных лиц.

Само собой понятно, что эти возражения говорят не против принципа избрания. Нелогично было бы отрицать сам принцип ради временных и случайных затруднений; следует лишь принять меры к тому, чтобы устранить возможные злоупотребления при избрании. Избрание невежественных и необразованных кандидатов священства и домогательство за них пред епископом не должно иметь места по той причине, что епископ, испытав избранника и не найдя в нём требуемых от кандидата священства качеств, имеет власть отклонить ходатайство прихожан о своём избраннике. Прихожане должны будут подчиниться руководству епископа.

Выборы надлежит упорядочить (чтобы не участвовало сборище).

Необходимо предоставить право и самому духовенству (например – в лице благочиннического округа) свидетельствовать о добрых качествах избираемого приходом лица.

Может быть, в иных случаях окажется полезным определить известный образовательный ценз для кандидатов священства.

Кроме права избрания духовенства, в смысле предпочтительного желания прихожан иметь своим приходским священником известное лицо, приходской общине принадлежит ещё право участия в управлении имуществом, под надзором епископа, в частности – церковной кассой. Так было и у нас на Руси. В какой степени выражается участие прихода в этом случае в настоящее время?

Действующие на этот предмет церковные правила изложены в инструкции церковным старостам. Первый параграф её гласит: «Церковный староста есть поверенный прихода, избираемый в каждой приходской церкви для совместного с причтом приобретения, хранения и употребления церковных денег и всякого церковного имущества, под надзором и руководством благочинного и епархиального начальства». Казалось бы, что раз церковный староста – поверенный прихода, да ещё выборный, то он должен был бы давать отчёт своему доверителю-приходу и употреблять деньги только с ведома прихода и по его указанию. Но дальнейшие статьи инструкции опровергают это положение: роль старосты оказывается нисколько не похожей на роль поверенного прихода. Прежде всего, во всей своей службе он не зависит от прихода. Для сношения с ним, для поверки денежных месячных поступлений в церковную кассу, прихожане должны избрать двух из среды себя представителей (§ 42), а эти последние приглашаются причтом и старостой присутствовать при счёте и при записи в приходо-расходные книги церковных денег, поступивших в продолжение месяца. Вот и весь учёт. Дело, следовательно, сводится к простой и бесцельной форме: сколько захочет показать староста, столько и записывается в книги. Так это всеми и понимается, и сама форма учёта эта редко где применяется. А между тем весьма распространён обычай даже у добросовестных старост – не записывать в книги всей церковной доходности, частью из опасения увеличения процента обложения с церквей, частью в видах сбережения денег для будущих потребностей самой церкви. При таких порядках полная бесконтрольность в заведовании и надзоре за церковной кассой ведёт ко всяким случайностям и злоупотреблениям.

Расходуются церковные деньги также без участия прихожан и их представителей.

Староста должен во всём подчиняться распоряжениям епархиального начальства (§ 5); все требования консистории относительно сборов и взносов с церквей должны выполняться им немедленно, представляться аккуратно в известные сроки. Исполнив эту повинность, он может уже, как ему угодно, с формального разрешения епархиального начальства, распоряжаться остальными деньгами.

Сборы с церквей достигают иногда до 40%. Раздаются общие сетования на то, что от приходского храма отнимается слишком много на нужды обще-епархиальные, сословные, на учреждения, ничего общего с приходом не имеющие.

Итак, ни хранение церковных денег, ни употребление их нельзя признать правильным, даже каноничным. Что нельзя вверять кому бы то ни было бесконтрольное заведование кассой, – это понятно. Но и самое расходование церковных денег подлежит поверке, насколько оно соответствует своему назначению: церковные имения нищих суть имения. Нужды церковно-приходской благотворительности весьма часто находятся у нас в полном забвении.

Неудовлетворительное положение церковной кассы есть прямое следствие устранения от неё прихода. Вывод из этого напрашивается сам собой: необходимо призвать приход к участию в распоряжении церковным достоянием. Это не есть какая-либо новизна даже с точки зрения существующих правил – инструкции церковным старостам: в них подразумевается участие прихожан только в форме неопределённой, поэтому и недействительной.

1) Староста должен быть поверенным прихода, обязанным давать отчёт прихожанам в заведовании церковной кассой.

2) Он назначается и увольняется общим собранием прихожан.

3) Он расходует деньги под надзором епископа (или его органов), но с согласия прихожан и причта.

4) Надлежит пересмотреть все существующие сборы с церквей, отменив те из них, какие не касаются интересов общецерковных.

Как установить контроль прихода в заведовании церковной кассой? Для сего должен быть особый орган от прихожан; эти функции с удобством могут быть предоставлены нынешним церковно-приходским попечительствам. Высшая распорядительная власть над церковно-приходским достоянием должна принадлежать общему собранию прихожан под надзором епископа.

Древняя церковная община была крепка проводимыми в жизнь началами любви, милосердия, взаимопомощи. Воскресить церковную благотворительность можно и ныне, предоставив приходу право уделять церковные суммы на дела христианского милосердия, что в свою очередь оживит приходскую общину и объединит прихожан во имя высшей цели.

Вместе с предоставлением приходу прав в церковном отношении, необходимо даровать ему и права юридического лица, каковыми являются инославные русские приходы (лютеранские, реформатские и отчасти католические) и даже единоверческие, право свободного приобретения на имя прихода движимого и недвижимого имущества и представительства прихода перед правительством и на суде для законной защиты приходских прав и интересов и приходской собственности.

Нет, кажется, надобности доказывать, что приход должен иметь перечисленные юридические права: церковно-приходская община имеет свою организацию и задачи и свои цели (обеспечение духовенства, благотворительность, просвещение, взаимопомощь), требующие имущественных средств для их выполнения, собственности. Право же собственности предполагает и необходимость её защиты и распоряжения ею по своему усмотрению. На каком же основании можно отказывать приходу в столь естественном праве, как право юридического лица, каковое право имеют все дозволенные законом учреждения, союзы и организации?

Попутно комиссией поднят был вопрос об облегчительных мерах к приобретению недвижимых имуществ приходскими церквами.

Комиссия полагала бы: предоставить православным приходским церквам приобретать в собственность недвижимые имущества:

а) дарственными и завещательными способами – на общем с частными лицами основании, не испрашивая на укрепление их особого разрешения начальства, и

б) покупкой на счёт церковных сумм – с разрешения епархиального преосвященного, чем и устраняется высказанное в записке обер-прокурора опасение, как бы приходские церкви не приобретали имущества сомнительной ценности.

В печальном положении находятся духовные школы. На протяжении последнего десятилетия волнения в семинариях, выражавшиеся в самых неразумных и буйных проявлениях, не прекращались; десятки семинарий, прервав учение, объявили забастовку; дисциплина среди учащихся упала настолько, что вести правильные занятия с ними оказывается невозможным. Волнения семинарские и забастовки нельзя объяснять только духом времени, общим настроением всех учебных заведений в России: волнения в семинариях появились раньше, чем в других средне-учебных заведениях; очевидно и то, что правильно поставленная духовная школа, способная привить духовным питомцам истинные понятия о долге, должна была бы предохранить их от волнений и забастовок. В недостатках самой школы главнейшим образом и кроется причина этих явлений.

По мнению комиссии, существеннейшие недостатки современной духовной средней школы таковы.

По отношению к постановке учебного дела:

1) Чрезмерная специализация школы, в ущерб общему гуманитарному знанию, многопредметность и дробление богословских наук; непригодность семинарского обучения, в значительной степени, и для современной пастырской деятельности, по его отвлечённости и несоответствию с потребностями и запросами современной жизни.

2) Отсутствие начал воспитательных в семинарии, вместе с установлением принудительного режима.

3) Частая смена начальствующих лиц в семинарии, делающая неустойчивыми её порядки и препятствующая единению начальствующих с учащими и учащимися. Семинария перестала удовлетворять даже и тех, кто готовится к пастырской деятельности; в питомцах же, желающих посвятить себя другой деятельности, ищущих выхода в высшие светские учебные заведения, вызывает крайнее недовольство и озлобление, так как, принуждая изучать богословские науки, не предоставляет ни времени, ни возможности получить достаточно удовлетворительную подготовку для поступления в высшие учебные заведения. При существующей специализации духовной школы, принимающей в свои стены питомцев с юных лет, когда воспитанник не может сознательно избрать себе занятия сообразно своим влечениям, нет никакой возможности оградить семинарии от недовольного и опасного элемента – от невольников, обязанных слушать и изучать богословие и подчиниться режиму, пригодному только для будущих пастырей Церкви, для людей, сознательно избравших себе будущее служение.

Система семинарского образования принудительно ведёт своих питомцев на служение Церкви, не считаясь с их наклонностями. Но нужны ли для Церкви, полезны ли для неё такие деятели, которые принимают святой сан не по добровольному обету, а потому только, что оказались неподготовленными для светской профессии? Нет: пусть служат Церкви Божией только те, кто по призванию принимает на себя священство, кто по доброй воле, а не по принуждению воспитал в себе это убеждение.

Итак, для того, чтобы не насиловать склонности питомцев, чтобы не вызывать недовольства среди них к воспитывающему их учебному заведению, надлежит разграничить специально богословские курсы от общеобразовательных.

Пройдя общеобразовательный курс в семинарии, питомец духовной школы, вооружённый достаточными знаниями, уже в возрасте, когда вырабатывается сознательный взгляд на своё призвание, может решить, какой путь ему избрать: посвятить ли себя пастырскому служению или отказаться от этого. В первом случае для него должна быть открыта возможность изучить Священное Писание, богословие и церковно-исторические науки и подготовиться к духовному званию; во втором случае семинария для него окажет ту пользу, что сделает его пригодным и для жизни, дав ему среднее образование и для поступления в высшие школы, доступ в которые для семинаристов должен быть открытым беспрепятственно.

Исходя из этих соображений, комиссия полагает, что по типу своего образования семинария должна быть двоякая – с общеобразовательными и богословскими классами.

При обсуждении вопроса об устройстве общеобразовательных и богословских курсов среди членов комиссии обнаружилось два направления: одни члены (7 голосов) высказывались за совершенное отделение богословских курсов в особые учебные заведения, с особыми преподавателями (в священном сане), с особым режимом; другие – за соединение этих курсов с общеобразовательными, подобно тому, как это было в семинариях до реформы 1884 года.

Большинство (8, с председателем во главе) членов, высказываясь за соединение богословия с общеобразовательным курсом, имело в виду следующие основания:

1) Семинария, лишённая богословских курсов, потеряет присущую ей основную черту духовной школы и вследствие этого, при наличии других однородных учебных заведений, не будет иметь права на самое существование; превратится в сословную школу, не могущую рассчитывать ни на пособие от казны, ни из церковно-приходских сумм.

2) Столь коренная ломка духовной школы, разрывающая связь её со всем историческим прошлым, не является, по мнению большинства, необходимой; если для будущих пастырей желательно установление особого порядка в семинариях (например, более частое посещение богослужения и прочее), упражнение в добрых навыках, то к выполнению этих задач должно стремиться и можно осуществлять их и в соединённой семинарии. Тем большую будет иметь нравственную ценность благочестивое и церковное направление будущих пастырей, если оно явится плодом не внешнего только режима, а будет делом внутреннего влечения.

Как к идеалу воспитания, надо стремиться – не отделять юношей с определившимися наклонностями к пастырскому служению, от других учащихся, а напротив, теснее сближать их со всеми питомцами школы для того, чтобы они могли оказывать доброе влияние и на других, сообщая всей школе то направление, какое свойственно духовной школе. Это трудно – бесспорно, но не недостижимо.

Семинария до реформы 1884 года, по мнению комиссии, стояла на твёрдой почве: вместе с достаточным для того времени общим образованием, два последних года она уделяла на изучение богословских предметов. К этому принципу семинарского образования и надлежит возвратиться в настоящее время.

3) Большинство членов комиссии, при отделении богословских курсов от семинарии, видело затруднительность для практического осуществления этого предположения и в материальном отношении, так как пришлось бы создавать новые школы и оборудовать их зданиями и прочим.

Комиссией обсуждался в связи с этим и другой проект, предложенный одним из членов её и изложенный в особом мнении, именно: о замене первых двух классов духовных училищ двухклассными и второклассными церковноприходскими школами и об отнесении остальных двух к семинарии. Все прошедшие курс сих школ воспитанники поступают по желанию в семинарию. Проект этот, клонящийся к совершенному уничтожению привилегий духовно-учебных заведений, не встретил сочувствия среди членов комиссии. Комиссия, основываясь на том, что на учреждение духовно-учебных заведений и на их поддержание духовенство затратило громадные суммы из своих личных средств и имеет право на помощь со стороны церквей (Высочайше дарованный сбор со свечных доходов), в коих оно служит, полагала, что к поступлению в духовные школы детям духовенства принадлежит преимущественное право.

Но комиссия отнюдь не желает делать духовные школы кастовыми, а посему высказывается за возможно широкий доступ в училища и семинарии иносословных детей и детей, окончивших курсы в народных школах, в соответствующие их подготовке классы. Существующая ныне норма 10% должна быть возвышена, насколько возможно.

Соответственно высказанному большинством голосов соединению богословских классов с общеобразовательным курсом, комиссия проектировала следующие учебные планы в семинарии.

Богословский курс – трёхгодичный. Сюда входят науки: Священное Писание Нового Завета, Священное Писание Ветхого Завета, введение в круг богословских наук (вместо нынешнего основного богословия), нравственное богословие (с отделом пастырского богословия), педагогика, чтение проповеднических образцов (гомилетика), литургика, догматика, обличительное богословие, каноническое право, церковная история общая и русская, церковное пение.

На богословские курсы открывается самый широкий и беспрепятственный доступ без экзамена всем желающим, окончившим курс в средних учебных заведениях всех ведомств.

Курс образовательных наук в семинарии должен быть не ниже курса светских средне-учебных заведений. Кроме того, желательно сохранить следующие науки: историю философии, психологию и логику и греческий язык; латинский же язык сделать необязательным. Необходимо в таком случае сократить уроки церковного пения; Новый Завет и евангельская история должны изучаться во всех классах. В училище на счёт сокращения уроков пения и древних языков необходимо ввести изучение новых языков в надлежащей постановке, отечественной истории и природоведения.

Назначение ректоров семинарии и чрезвычайно частая смена их отзываются вредно на строе наших учебных заведений. Большинством голосов (против одного) комиссия высказалась за выборы ректоров (как и смотрителей училищ).

Право выбора должно принадлежать съезду епархиального духовенства совместно с семинарской корпорацией. Комиссия полагает, что этот порядок наиболее обеспечивает продолжительность службы ректора в семинарии, достоинство избранника и его нравственную связь с духовенством, к голосу коего (в лице его съезда) ректор должен будет относиться с полным вниманием для блага семинарии.

Инспектор и преподаватели семинарии избираются педагогическим собранием.

Комиссией обращено было внимание на зависимость семинарий от Учебного Комитета, причём было указано, что надлежало бы высшее руководство семинариями в учебно-воспитательном отношении предоставить учреждению более компетентному, именно – конференциям духовных академий.

Ревизия духовно-учебных заведений членами конференций, составление программы и учебных планов будет – без сомнения – лучше и правильнее, чем теперь – при чиновниках Учебного Комитета.

Кажется, не будет преувеличением сказать, что воспитание отсутствует в нашей школе (как, впрочем, и в школах других ведомств). Наличному составу начальства, на которое только и возлагается по уставу воспитание в семинариях, впору лишь следить за внешними противо-дисциплинарными поступками воспитанников; 3–4 лица инспекторского персонала, понятно, не могут с успехом нести свои воспитательские обязанности среди 400–500 и более воспитанников.

Как возвысить воспитание в семинариях? Это – наиболее трудный вопрос. Один только выход представлялся комиссии: надлежит призвать к делу воспитания преподавателей семинарии, учредив из них должности классных воспитателей (подобно тому, как в гимназиях).

Для каждого класса семинарии должен быть свой воспитатель, который и ведёт свой класс. Он не только следит за дисциплиной; он должен быть их другом-руководителем, сердечно и попечительно относящимся ко всем их нуждам и запросам, направляющим на доброе их волю; он разделяет с ними и часы занятий и часы досуга, доставляя им разумные развлечения; он руководит их чтением, разрешает их недоумения, даёт им советы и прочее. Воспитатель несёт ответственность за состояние вверенного его попечению класса.

Кто учит, тот должен и воспитывать. Только при этом условии и возможно единство в действиях воспитателей и начальства семинарии, их общая ответственность за учебное заведение, близкое и доверчивое взаимообщение между учащими и учащимися.

При таком порядке институт помощников инспектора является излишним.

Заседание 12 октября 1905 года

По вопросу о предоставлении духовенству, как сословию, права юридического лица по приобретению недвижимого имущества, комиссией выражено было пожелание об осуществлении законодательным путём такого права, наравне с другими сословиями и обществами, так как фактически и ныне духовенство является собственником недвижимого в епархии имущества, укрепляемого фиктивно за епархиальными начальствами (каковы, например, здания под училища, под богадельни, склады, свечные заводы и земли).

В одном из предыдущих заседаний комиссия уже имела случай высказать своё суждение о значении съезда духовенства в строе епархиального управления, как вспомогательного и объединяющего все другие епархиальные учреждения органа при епископе. Переходя к частнейшему выяснению положения епархиального съезда, комиссия полагает:

съезд не должен быть зависимым ни от одного из епархиальных учреждений, постановления его не подлежат пересмотру с их стороны;

съезд обсуждает мероприятия всех других епархиальных учреждений, насколько они соответствуют на практике своей цели.

Все нужды епархии: пастырские, миссионерские, народно-просветительные, церковно-хозяйственные, заботы об образовании своих детей, об обеспечении неимущих и беспомощных лиц духовного звания и прочее, – составляют предмет обсуждения на епархиальном съезде. Кратко: съезд заботится преимущественно о пользах и нуждах епархии; но так как местные нужды бывают теснейшим образом связаны с общецерковными нуждами, то съезду должно быть предоставлено право выражать свои мнения и по вопросам общецерковным. Таким способом комиссия полагает восстановить постоянное взаимообщение между приходским духовенством и епископом – с одной стороны, высшей церковной иерархией – с другой: высшая иерархия будет осведомлена о епархиальной и приходской жизни посредством суждений и постановлений епархиальных съездов.

Постановления съезда, таким образом, двоякого рода: одни касаются местных вопросов, другие – общецерковных. Первые приводятся в исполнение с согласия епископа, если это не выходит из круга его ведения; вторые представляются на усмотрение высшей церковной власти. Постановления съезда не подлежат отмене; в случае несогласия с ними епархиальный архиерей передаёт их на новое рассмотрение следующего съезда.

Съезд духовенства состоит из выборных, по возможности по одному от каждого благочиннического округа, депутатов. Председатель съезда – выборное лицо. В том случае, когда на заседаниях съезда участвует преосвященный, само собой понятно, председательство принадлежит ему.

Заседания съезда должны быть открытые, гласные.

Рассуждая о составе съезда, комиссия высказалась за допущение к участию в его заседаниях мирян, уполномоченных от прихода (в числе, наполовину меньшем сравнительно с духовными депутатами). Необходимость такового участия комиссия видела в том, что прихожане доставляют из церковных сумм пособие на обще-епархиальные потребности, почему и приглашение их представителей с решающим голосом, когда обсуждается вопрос о церковном обложении, является делом справедливости.

Затем на обсуждение комиссии предложен был вопрос об участии священнослужителей в государственных и общественных учреждениях. Этот вопрос неоднократно восходил на рассмотрение Святейшего Синода. В последнее время Св. Синод обыкновенно отклонял ходатайства о привлечении членов причта в состав учреждений, ведающих исключительно мирские дела, хотя по земскому положению, действовавшему до 1892 года, и по городскому положению 1874 года в городских и земских учреждениях священники участвовали на правах гласных; в настоящее же время в этих учреждениях участвует от духовенства депутат с ограниченными правами. Наконец, по положению о Государственной Думе духовенство снова призывается к участию в качестве выборщиков депутатов в Думу. Ввиду такой неопределённости, является необходимым разрешить этот вопрос принципиально. С канонической точки зрения, не во всяких государственных учреждениях позволительно участвовать духовенству. По 6-му апостольскому канону, «епископ, или пресвитер, или диакон, да не приемлет на себя мирских попечений; иначе да будет извержен из священного чина». 81-е правило апостольское повторяет то же самое: «Не подобает епископу, или пресвитеру вдаватися в народныя управленью, но неупустительно быть при делах церковных. Или убо, да будет убежден сего не творити, или да будет извержен. Ибо никтоже может двум господам работати, по Господней заповеди». 83 канон: «Епископ, или пресвитер, или диакон, в воинском деле упражняющийся и хотящий удержати обое, да будет извержен из священного чина. Ибо кесарева кесареви, а Божия Богови». VII Вселенский Собор, напомнив апостольские каноны священникам, которые пренебрегали своим священническим служением и с большей охотой занимались мирскими делами, и подтверждая наказания, определённые для таких священнослужителей, заканчивает свой канон (10-и) так: «Священник пусть лучше идёт учити отроков и своих домочадцев, читая им Божественное Писание, ибо для сего и священство получил».

С точки зрения канонов, нельзя допустить участие священников в учреждениях, ведающих исключительно мирские дела (например, сельские и волостные сходы, ссудо-сберегательные или кооперативные товарищества, артели и прочее).

Но те же каноны не запрещают участия в таких учреждениях, которые преследуют не одни мирские цели, но благотворительные и просветительные и религиозно-нравственные, каковые цели преследуют между прочим земские учреждения и городское самоуправление. Казалось бы, что участие священнослужителей в этих выборных учреждениях на правах гласных и членов не оказалось бы в противоречии ни с канонами, ни с началами пастырского служения, а между тем открывало бы широкое поприще для проведения в этой области чистых христианских начал и для утверждения своего нравственно-просветительного влияния.

Для разрешения вопроса об участии духовенства в городских и земских учреждениях надлежало бы воспользоваться тем опытом, какой уже представляет история сих учреждений, когда в их состав входили гласные священники. Насколько известно комиссии, гласные из духовенства являлись полезными деятелями на поприще общественной, земской и городской службы. Признаётся поэтому желательным восстановить прежний порядок участия духовенства в упомянутых общественных учреждениях на правах гласных.

В числе вопросов веры, подлежащих обсуждению предстоящего Собора, комиссия обратилась к рассмотрению вопроса о положении православной Церкви в отношении к старообрядцам по издании Высочайшего указа 17 апреля сего года о веротерпимости.

Положение различных вероисповеданий зависит не от Церкви, а от государственной власти, которая может признать за ними те или иные права, большую или меньшую свободу. Законы 17 апреля и 17 октября объявляют полную веротерпимость. Церковь может лишь одобрить эти акты, проникнутые духом христианства. Что касается церковной веротерпимости, понимаемой в смысле отношения Церкви к другим вероисповеданиям, то о ней не может быть двух мнений: Евангелие заповедует беспредельную любовь ко всякому человеку, какой бы веры он ни был. Заботясь о привлечении в свою ограду всех людей, Церковь не может употреблять никаких иных мер воздействия, кроме тех, какие налагает на неё христианская любовь и кротость. О церковной веротерпимости может быть речь с одной точки зрения: не надлежит ли в настоящее время усугубить меры христианской любви по отношению к вероисповеданиям, отторгшимся от православной Церкви, чтобы облегчить им возвращение в лоно её?

В этом отношении комиссия не могла не обратить внимания на ненормальные отношения, существующие между православием и старообрядчеством и единоверием.

Собор 1667 г. запретил старые обряды (двуперстие, сугубую аллилуию) с клятвой, предав анафеме содержащих старые обряды: «Сего убо ради повелеваем мы, православнии патриарси со всем освященным собором, с великой клятвой, еже святый символ приимати и глаголати без прилога... и в божественном церковном пении троити аллилуия (алл., алл.,), слава Тебе, Боже; и знаменатися знаменем честнаго и животворящаго креста тремя первыми персты десныя руки, совокупивше я во имя Отца и Сына и Святаго Духа, по древнему преданию св. апостолов и св. отцев, а Иисусову молитву обще в церквах и домех глаголати: Господи, Иисусе и проч... Сие есть наше толкование и заповедь о святом символе, о аллилуиа, о знамении честнаго и животворящаго креста, о сложении перстов и о Иисусове молитве. Аще же кто будет противлятися нам и всему освященному собору, Богу противляется и уподобляет себя прежним проклятым еретиком, и сего ради наследити и мать, я коже и тии еретицы, анафему и проклятие святых и богоносных отцев и святых седми Вселенских Соборов, и в страшный суд о сем осужден будет от Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа... Аще кто отныне начнет прекословити о изложенных винах на Соборе сем великом от святейших вселенских патриархов, яже исправиша и узаконоположиша о аллилуиа и о хресте и о прочих винах, яже писана суть в соборном изложении настоящего сего Собора, в лето от Божия по плоти рождения 1667 года, и в книзе Правления жезле: да будет, по апостолу Павлу, в правду самоосужден и наследник клятве сего собора, писанней в соборном деянии его, яко преступник Божий и св. отец правилам противник».

Таким образом, Собором 1667 г. употребление дониконовского обряда на будущее время безусловно воспрещено. Отлучение от Церкви и клятва Собора изречены были на всякого, кто после сего решения отказывался принять новоисправленный церковный обряд.

С этим соборным определением несогласно разрешение, данное Синодом в 1800 году обратившимся к Церкви старообрядцам. Поэтому необходимо клятву Собора «разрешить и разрушить» соборным же актом (подобно тому, как клятвы Стоглавого Собора разрешил и разрушил Собор 1667 г.). Это необходимо сделать и для успокоения совести единоверцев и для того, чтобы устранить смущение желающих перейти в единоверие старообрядцев.

Наконец, необходимо соборным актом уничтожить ограничение церковных прав единоверцев, установленное правилами митрополита Платона, что ставит их в беспримерное в истории православной Церкви положение и несогласное с началом допущенной в 1800 г. свободы обряда.

В числе других вопросов веры, требующих соборного разрешения, по мнению комиссии, надлежит поставить следующие:

1. об исправлении перевода Библии на славянский и русский язык;

2. об исправлении славянского перевода богослужебных книг;

3. об установлении единообразия в богослужении.