№24, преосвященного Кириона, епископа Орловского, от 22 ноября 1905 года

Предположения об устроении управления в российской Церкви, о расширении сферы полномочий епархиальных съездов духовенства, о реформе церковного суда, духовно-учебных заведений, о допущении священнослужителей участвовать в общественных учреждениях и о вере

Краеугольным камнем, долженствующим лечь в основание устроения церковного управления, является:

1) восстановление самостоятельности русской патриаршей Церкви, возвращение ей свободы внутреннего самоопределения и

2) проведение соборного начала в церковном управлении.

Существовавшее в России в течение почти 200 лет служебно-подчинённое положение Церкви в отношении к государству никоим образом не может быть признано полезным для дела церковного. Не говоря уже об основаниях догматических, в силу которых Церковь пользуется самостоятельностью внутренней жизни, как учреждение вечное и божественное, призванное служить не временным мирским интересам, а вечным целям спасения во Христе, и об основаниях канонических, коими навсегда была определена независимость церковного управления, – освобождение Церкви от внешних стеснений требуется современными условиями религиозной жизни общества. С освобождением религиозной совести от внешних стеснений, ставивших известные пределы иноверию, инославию и старообрядчеству, духовная религиозная жизнь вне православной Церкви потечёт отныне свободной и широкой волной, независимо от внешних условий государственной жизни. Только Церковь православная окажется ограниченной в своём самоопределении государственными целями и интересами, и в таком положении голос служителя её не сможет противостоять свободному, искреннему и независимому голосу исповедников иноверия и инославия. Как бы искренно и убеждённо ни звучал голос служителей православной Церкви, он всегда будет заподозриваем в служении сторонним, государственным соображениям и потребностям. Только независимая и свободно самоуправляющаяся Церковь сможет поддержать в чадах своих чистую веру в себя и может проявить всю силу плодотворного влияния на все стороны человеческой жизни.

Но чтобы освобождённая от государственной зависимости Церковь нашла сама в себе истинную каноническую свободу, она должна восстановить в полноте и неприкосновенности каноническое церковное устроение.

Несомненно, что только соборное начало, проведённое через все постепенные единицы церковного общения, способно установить правильные основы церковной жизни, дать Церкви нашей завещанную и охраняемую канонами свободу и призвать к живому общению в вере и любви Христовой всех членов её, как членов живого тела Христова. Этим соборным началом должен организоваться и одухотворяться приход, соборное начало должно проникать и оживлять жизнь епархии, и русским Поместным Собором должна управляться русская Церковь.

Для блага Церкви требуется, чтобы на русском Поместном Соборе, кроме непременных членов его – епархиальных архиереев, присутствовали и выборные от белого, монашествующего духовенства и мирян, с правом законосовещательного голоса. Одни епископы сами, без участия духовенства епархии, не могут быть на Соборе выразителями церковного сознания, устами своей верующей паствы. Они, по причине обширности своих епархий и многочисленности пасомых, поставлены в невозможность близко знать свою паству и даже подведомственное им духовенство, не имеют по той же причине тесной связи со своей паствой. Поэтому они не могут быть сами по себе выразителями голоса своих паств. Необходимо, чтобы на Соборе присутствовали избранные представители от духовенства епархий, которые близко стоят к народу, живут его жизнью и знают его религиозное состояние. И древняя каноническая практика и запросы современной жизни требуют участия на Соборе монашествующего, белого духовенства и мирян. Только в этом случае Собор приобретает нравственный авторитет и силу для обновления церковной жизни.

Участие мирян на Соборе нельзя не признать желательным. В наши дни заметен очень сильный интерес к вопросам Церкви у многих образованных мирян; среди них в настоящее время есть очень много высоких носителей богословской мысли и знания, совершенной духовной жизни. Отсутствие их голоса на Соборе было бы великим ущербом для дела Церкви, повело бы к неполному отображению на Соборе богатства церковной жизнедеятельности и полноты церковного сознания. Особенно необходимо участие низшего духовенства и мирян на первом Соборе русской Церкви, имеющем определить дальнейший ход церковной реформы.

Как свидетельствуют исторические данные, такое участие пресвитеров и мирян на соборных заседаниях допускалось в древней Церкви и никем не оспаривалось и не отвергалось. Например, на первом Вселенском Соборе, кроме 318 «отцов», присутствовало много лиц, явившихся для рассуждения о вере. Точно так же и на втором Вселенском Соборе присутствовали пресвитеры, как выразители голоса народного сознания.

Поместный Собор председательствуется первоиерархом российской Церкви, который имеет кафедру в царствующем граде и носит высокий почётный титул всероссийского патриарха. Для приведения в исполнение постановлений Поместных Соборов и для постоянного ведения общецерковных дел, каждый Собор Поместный выделяет из себя постоянный священный Синод, из епископов и пресвитеров, который, под председательством патриарха, продолжает дело соборного управления Церковью до собрания следующего Собора.

Соборное начало также должно лечь в основу областного и епархиального церковного управления. Для правильного и благоплодного устроения епархиального управления требуется, прежде всего, теперешние епархии раздробить на более мелкие церковно-административные единицы. Значительный объём нынешних епархий, обременение епархиальных епископов массой дел отдаляет епископов от их паств и часто лишает их возможности воздействовать на последнюю. Только сокращение епархиальной территории до четырёх-пяти уездов губернии даст возможность епархиальному епископу ближе стать к своей пастве и входить в непосредственное знакомство с духовным настроением пасомых. Этой же цели должен содействовать и сам способ управления епархией. Епископ должен совершать своё пастырское служение совместно с сонмом пресвитеров, как своих советников, служителей и сотрудников (Вас. Вел. пр. 89-е; Антиох. Соб. 95-е; Карф. пр. 42-е и др.).

Епархии группируются в более обширные округа, в зависимости от местных интересов, культурно-исторических и этнографических условий края. Сформированные таким путём, церковные округа послужат залогом самобытности церковной жизни, свободного и широкого раскрытия местных церковных сил и, вместе с тем, истинно-канонического осуществления начала соборности в управлении. Представляется совершенно очевидным, что, при обширности русской Церкви, при разнородности этнографического состава населения империи, при разнообразности исторических традиций отдельных областей, единая центральная власть Всероссийского Поместного Собора не в состоянии будет охватить всех местных церковных интересов и по необходимости будет искать восполнения в местном церковном самоуправлении. Поэтому учреждение отдельных автономных церковных областей является делом не только полезным, но и неизбежным.

В основание организации областного церковного управления должны быть положены следующие начала:

а) разделение русской Церкви на округа должно быть установлено применительно к культурно-историческим, этнографическим и бытовым особенностям края,

б) В компетенцию областного управления входят лишь те предметы, рассмотрение которых имеет специальное значение для местной церковной жизни; в остальных же сферах оно регулируется общими церковными установлениями, вырабатываемыми на Всероссийском Поместном Соборе,

в) В интересах нормального течения церковной жизни в Грузии, во внимание к церковно-историческому прошлому грузинского народа, церковная автономия там должна быть возвышена до автокефалии, как это было там сто лет тому назад,

г) В главном городе области находится кафедра митрополита, который в определённые сроки собирает областные соборы,

д) Митрополит не может вмешиваться в дела чужого епархиального управления; он не имеет сам, помимо Собора, никакой власти над епископами своей области и так же, как прочие епископы, единолично ведает только свою частную епархию. Таким образом, митрополиту, согласно с канонами, принадлежит не какое-либо преимущество церковной власти, а только преимущество церковной чести, как собирателя в определённые сроки церковных соборов и председателя на этих соборах.

Наконец, это же соборное начало должно одухотворять и простейшие единицы церковной жизни – приходы, в которых, при местном единении членов прихода, должны развиться общие интересы не только внешнего характера, как например заботы о благоустройстве храмов, церковных домов, но и внутреннего, как-то: религиозно-нравственное просвещение, благотворение и проч. Душой приходской жизни должен быть естественно священник, который вносит в эту жизнь и возбуждает в ней сознание духовных нужд и настойчивую потребность удовлетворения их. Чтобы такая деятельность его была свободна от внешних нравственных и материальных стеснений, он должен быть освобождён:

а) от теперешней экономической зависимости от прихожан и

б) от исполнения полицейско-сыскных обязанностей при совершении браков, погребений и т. д.

Приходы, епархиальное и окружное духовенство в своей совокупности должны быть признаны за юридические лица, имеющие право приобретать недвижимые имущества в полную свою собственность; а также желательно возбудить вопрос об отмене того ограничения права приобретения не только церквами, но и монастырями и архиерейскими домами недвижимой собственности, которое выражено в законах гражданских и которое обязывает на приобретение движимости путём купли, дара или пожертвования испрашивать Высочайшее соизволение.

В тесных пределах епархиальной жизни одним из наилучших средств для оживления церковной жизни было бы правильное устроение епархиальных съездов духовенства. При достаточном расширении круга их ведения, при правильной организации их состава, при представлении свободы суждения они в высокой степени подняли бы духовную жизнь в Церкви. Для пастырей Церкви они служили бы постоянной и плодотворной духовно-воспитательной школой. Теснее сближаясь на них на почве общего служения, знакомясь с разнообразными проявлениями церковной жизни в более широком размере, чем это возможно в пределах прихода, обогащаясь друг от друга пастырской опытностью и знанием, – пастыри Церкви удалились бы с подобных съездов духовно ободрёнными и обновлёнными, с запасом новых сил и знаний, с новой духовной смелостью в трудах пастырского служения. Для мирян от такого устройства епархиальных съездов была бы уж та великая польза, что они могли бы иметь более достойных и более деятельных пастырей, а если бы признано было возможным допустить их непосредственное влияние в съездах, общий подъем местной церковной жизнедеятельности обнаружился бы ещё сильнее. Вместе с тем, эти съезды служили бы лучшим вспомогательным органом для деятельности Всероссийского Поместного Собора, доставляя ему постоянный, всегда обновляющийся и жизненный материал для соборных суждений и определений.

В этих видах желательно, чтобы:

1) полномочия епархиальных съездов были расширены так, чтобы их ведению подлежали не только вопросы материальные и церковно-хозяйственные, но прежде всего вопросы веры и нравственности и вопросы пастырского душепопечения, как например вопросы о духовном просвещении, о борьбе с расколом и сектантством; вопросы церковно-хозяйственные совершенно не устраняются из их ведения, но они не должны занимать первенствующего места;

2) епархиальные съезды должны быть не случайно созываемым собранием пресвитеров, а постоянно действующим учреждением в епархии, установленным в порядке церковного законодательства вспомогательным и совещательным органом при епархиальном архиерее; собрания съездов назначаются не менее одного раза в год;

3) в составе съездов, кроме пресвитеров, должны принимать участие и низшие клирики – диаконы и причётники, а также миряне;

4) пресвитеры и низшие клирики уполномочиваются для присутствования на съездах свободным избранием духовенства на окружных благочиннических собраниях, а миряне избираются известной группой, концентрацией церковных приходов.

Признавая, что недостатки современного церковного суда зависят:

1) от излишней централизации судебного производства, благодаря чему на рассмотрение высшей епархиальной власти – епископа и духовной консистории – восходят все даже малозначительные дела, которые только затрудняют надлежащее отправление церковного правосудия;

2) от объединения в одном и том же учреждении (консистории) власти судебной и административной, вследствие чего всегда открывается широкая возможность, вместо независимого и беспристрастного рассмотрения дела, пользоваться административными средствами и соображениями;

3) от принятой в церковном судопроизводстве системы бумажно-формальных доказательств, вносящей в живое дело правосудия канцеляризм, медлительность решений и односторонность расследования, – признаётся справедливым и желательным в основание реформы церковного суда положить следующие начала:

а) Вместо консистории, как отжившего учреждения и несоответствующего имеющему возникнуть новому строю, – при епископе, под его непосредственной властью, должен функционировать совет пресвитеров, постановления которого имеют восходить на одобрение и утверждение епископа. Совет должен состоять из пяти членов, избираемых на епархиальных съездах на известный срок из лиц, получивших богословское образование и прослуживших не менее десяти лет в священном сане, причём один из членов совета избирается из монашествующего духовенства.

б) В каждой епархии должны быть организованы следующие низшие судебные инстанции:

1) избираемый на два или три благочиннических округа на определённый срок, не занимающий никакой административной должности судья-пресвитер; его ведению подлежат дела второстепенного значения и по преимуществу мирового характера;

2) съезд судей уезда, как апелляционная и кассационная инстанция на постановления окружного судьи.

в) Епархиальный суд пресвитеров, с одной стороны, является, как апелляционная инстанция по отношению к низшим судебным инстанциям в епархии, с другой – как самостоятельное при епископе церковно-судебное установление, ведающее те судебные дела, которые превышают сферу полномочий окружного судьи.

г) Вне отдельных епархий стоят:

1) апелляционный суд перед митрополитом и

2) соборный суд поместной российской Церкви.

д) Процессуальная сторона церковного суда должна быть построена на тех же началах, на которых организован современный гражданский суд, а именно: на всех своих инстанциях суд должен быть состязательный, гласный, устный, руководствующийся не формальными данными предварительного следствия, а личными показаниями свидетелей и непосредственным убеждением судящей совести.

Неудовлетворительное состояние учебно-воспитательного дела в наших духовно-учебных заведениях признаётся теперь всеми, а равно признаётся ненормальным и вся организация, весь строй нашей духовной школы. Нельзя не сознаться, что в этом общем осуждении школы духовной есть большая доля правды. Прежде всего, бросается в глаза ненормальное явление, что значительная часть лучших учеников семинарии по окончании богословского образования уходит из Духовного Ведомства и отказывается посвятить себя на служение Церкви. Главнейшей причиной этого прискорбного факта является узкий сословно-профессиональный состав учащихся в духовной школе. В большинстве случаев в духовную школу поступают дети самого же духовенства, причём с самых ранних лет они как бы уже обязываются подготовлять себя к пастырскому служению, проходить известный ограниченный цикл науки, подчиняться соответствующему воспитательному режиму. Нельзя, конечно, не признать такое специальное подготовление к пастырству с ранних детских лет искусственным, равно как нельзя предположить, чтобы призвание к пастырскому служению определялось сословным происхождением. Отсюда и происходит, что многие юноши, обучающиеся в духовных школах, вступив в пору сознательной, критической мысли, видят себя совершенно не призванными к тому делу, для которого готовило их учебное заведение, и нередко кончают резким разрывом с воспитавшей их школой.

Реформа духовно-учебных заведений должна направляться на встречу двух потребностей: с одной стороны, потребности создать такую школу, где бы все дети духовенства, независимо от будущего их жизненного положения, могли получить законченное среднее образование; с другой – необходимости иметь такую богословскую подготовительную школу, которая, рассчитывая уже на более или менее зрелый возраст поступающих и, следовательно, до известной степени на сознательный выбор будущего жребия, подготовляла бы к пастырству только лиц, расположенных к этому служению. Совершенно очевидно, что этим потребностям не может удовлетворить предположение создать особые богословские училища с сокращённым общеобразовательным курсом, куда опять питомцы поступали бы с ранних детских лет. Такие училища, во-первых, так же, как и теперешние духовно-учебные заведения, не устраняли бы возможности частых ошибок при выборе абитуриентов; во-вторых, грозили бы высокое дело подготовления к пастырскому служению превратить в род профессионально-технической выучки; в-третьих, не давали бы будущим пастырям Церкви возможности быть в достаточной степени осведомлёнными не только в области богословских знаний, но и в сфере общего образования. А между тем едва ли может быть сомнение, что служителям Церкви последнее столь же необходимо, сколько и специальная подготовка, дабы уметь дать ответ всякому вопрошающему об уповании (1Пет.3:15).

Естественным исходом для достижения вышеуказанных целей, по-видимому, представляется тот, чтобы отдельно учредить особые общеобразовательные епархиальные гимназии и отдельно – специально-богословские школы для подготовления к священству. Но и этот исход, по крайней мере – для ближайшего времени, представляется не вполне желательным, и вот по каким соображениям. За современной духовной школой, как бы она ни была далека от полного осуществления постановленной для неё задачи, успели сложиться определённые исторические традиции, в силу которых она бесспорно ближе стоит к целям священнослужения, чем обыкновенная светская школа. Обучающиеся в ней воспитанники, хотя во многих случаях и не проявляют никакой склонности к пастырскому служению, – взятые в целой своей массе всё-таки больше таят в себе скрытых предрасположений к нему, чем это можно ожидать от юноши светской школы; и, разумеется, в интересах духовной школы – не погашать эти предрасположения, а развивать и укреплять их. Затем, если и отвергать мысль о специальном пастырском приготовлении с детских лет, однако нельзя вместе с тем не пожелать, чтобы общеобразовательная духовная школа была по крайней мере не враждебна в отношении к Церкви. Между тем, о современной светской школе, взятой в её целом, во всех её жизненных элементах, нельзя сказать, чтобы она вполне соответствовала духу церковному; и поэтому было бы опасным экспериментом, сразу порывая все связи с прошлым, теперешние духовные школы превращать в министерские и частные гимназии.

Основываясь на этих соображениях, в вопросе о реформе духовно-учебных заведений признаётся наиболее целесообразным возвратиться к принципам устава 1867 года и в основание предстоящей реформы положить следующие начала:

1. Выделение духовных училищ в особые подготовительные школы должно быть упразднено; и семинарии и духовные училища должны составить единую духовную школу с 10-летним курсом обучения.

2. Общее образование в школе должно быть строго отграничено от специального. Для общеобразовательных предметов назначаются первые семь лет обучения; для богословских наук – три последних года.

3. Программы и учебные планы богословских предметов должны быть пересмотрены и приспособлены к современным условиям пастырского служения.

4. Программы по общеобразовательным предметам также должны быть изменены и приведены в точное согласие с программами министерских гимназий.

5. Духовная школа, как специальная, так и общеобразовательная, оставаясь епархиальной, должна быть всесословной. Всякие ограничения касательно приёма иносословных воспитанников должны быть отменены. При этом, однако, признаётся справедливым – не уменьшать отпускаемых на содержание духовно-учебных заведений специально церковных сумм, так как по строгому рассуждению они составляют достояние не только духовенства, но и церковного общества.

6. Полные права на занятие священнических мест даются лишь окончившим богословские классы духовной школы; ученикам же, прошедшим одни общеобразовательные классы, должны быть предоставлены полные гимназические права, т. е. права на государственную службу и право поступления во все без исключения высшие светские учебные заведения.

7. Несмотря на разделение богословских и общеобразовательных классов и не имея в общеобразовательных классах нарочной цели подготовлять к пастырскому служению, воспитание в духовной школе, во всяком случае, должно способствовать к утверждению в воспитанниках доброй христианской настроенности.

8. Начальствующие лица и преподаватели должны быть избираемы всем наличным составом педагогического собрания правления семинарии.

9. Материальное и правовое положение начальствующих лиц и преподавательского персонала должно быть во всех отношениях уравнено с положением служащих в гимназиях Министерства народного просвещения.

В частности, относительно женских духовно-учебных заведений (епархиальных училищ) признаётся справедливым высказать тот взгляд, что нет оснований выделять их в какой-то особый незаконченный тип общеобразовательной женской школы. На место теперешних епархиальных училищ должны быть учреждены обычные полноправные женские гимназии епархиального ведомства. Для этого:

а) учебные программы училищ должны быть сравнены с гимназическими и, сверх 6-ти существующих классов, открыты седьмой и восьмой;

б) права, даваемые училищами, приравнены к гимназическим;

в) положение преподавателей и воспитательниц в окладах жалованья, в правах по службе и в правах на пенсию уравнено с материальным и нравственным положением преподавательского и воспитательского персонала в женских гимназиях;

г) в таком же виде должно быть изменено положение начальницы училища;

д) должность инспектора классов должна быть поставлена так, чтобы он имел возможность не обременять себя большим количеством уроков в ущерб инспекторским обязанностям, и положение его должно быть приравнено к положению инспектора в мариинских женских гимназиях и институтах благородных девиц;

е) председатель совета училища, назначаемый из представителей духовенства, сохраняет своё место лишь при обсуждении вопросов экономических; в делах по учебной части председательствование в совете принадлежит инспектору классов; в вопросах по воспитанию – начальнице училища.

Нельзя не признать желательным, чтобы духовенство допущено было к самому живому участию в общественных городских и земских учреждениях и сельских сходах, и не в качестве только депутатов епархиального начальства, а в качестве гласных, избираемых свободным желанием общественных собраний, в которых священнослужители являются равноправными членами – избирателями и избираемыми. Такое непосредственное участие духовенства в мирских делах не только не противоречит служению пастырей Церкви, как проводников вечных начал в сознание и жизнь народную, но, напротив, оно даст духовенству широкое поприще для насаждения святых начал добра, правды и любви при самых жизненных столкновениях людей друг с другом, при борьбе за разнообразные интересы и потребности. Нужно только желать, чтобы священнослужители, участвуя в общественно-государственных учреждениях, избегали партийности, возвышались над всеми политическими партиями и вносили в общественные суждения чисто пастырское влияние мира и безусловной правды и справедливости.

Одним из главных вопросов, подлежащих обсуждению Собора, будет вопрос об отношении Церкви к старообрядцам и сектантам, иначе говоря – вопрос о нашей внутренней миссии. Несомненно, что наше расколо-сектантство есть результат религиозного невежества народа и протест против различных недостатков современного строя, современной религиозно-нравственной жизни православных. Посему и главными средствами для борьбы с расколо-сектантством являются: с одной стороны, самое широкое распространение религиозно-нравственного просвещения в духе православной Церкви, а с другой – реформы нынешнего церковного строя и заботы о возможном усовершенствовании христианской жизни и богослужебной практики.

Первым, главным и лучшим миссионером может и должен быть приходской священник. Для сего нужно только дать ему надлежащую подготовку и предоставить возможность широкой и свободной деятельности. Учить православной вере и христианской жизни священники должны в церквах и школе, на улицах и по домам посредством проповедей, чтений, собеседований, классных уроков, раздачи книг и листков и примером собственной жизни. Обучение детей грамоте не входит в задачу церковного учительства, является непосильным бременем для духовенства, почему часто и не достигает своей цели. Непременными помощниками священника в деле церковного учительства должны быть диаконы и псаломщики с полным богословским образованием, которые через своё служение в клире практически подготовляются к священству. Высшее же и непосредственное руководство пастырями и миссионерами должно принадлежать епархиальному архиерею, который обязан и сам возможно чаще посещать расколо-сектантские местности.

Что касается преобразований церковной жизни, то на Всероссийском Соборе следует обсудить, насколько вообще каноны и богослужебная практика Церкви отвечают на христианские запросы настоящего времени. Мысль христианина, сверяющего современную христианскую жизнь с древними канонами и не находящего соответствия между ними, смущается и идёт или к совершенному отрицанию предания церковного, или к уклонению в раскол, или в полный индифферентизм. В частности, только на Соборе может быть решён вопрос о принятом в православной русской Церкви богослужебном уставе. Этот устав составлен применительно к монастырскому обиходу, при котором круг ежедневного богослужения распадается на девять отдельных служб в определённые часы суток. Соединение девяти служб в три «третицы», как показывает практика современных монастырей, не нарушает цельности и смысла входящих в состав их молитв и песнопений. Совершение же всего круга суточного богослужения в один раз (утром) или в два раза (вечером и утром), как это обычно бывает в приходских церквах, нарушает смысл, цельность и гармонию церковного устава. Нет возможности изменить мирскую жизнь применительно к монастырскому уставу. Посему было бы в высшей степени полезно создать такой богослужебный устав для приходских церквей, который бы оставил в составе богослужебных молитв и песнопений всё существенное, как наследие древней Церкви, но расположил эти чтения и песнопения в соответствии с часами и характером службы, без томительной длинноты и многократных однообразных повторений. Сам язык наших богослужебных книг, сохранивших греческое построение речи и словопроизводство, совершенно скрывает, часто даже искажает до ереси смысл и содержание молитв, богослужебных чтений и песнопений. Только немедленным исправлением этого языка до возможности понимания его не учившимся славянской грамоте есть надежда поддержать любовь нынешнего поколения к церковно-славянскому тексту. Конечно, во избежание повторения печальных последствий Никоновского исправления, выпуск новоисправленных богослужебных книг не должен упразднять и умалять значения ныне существующих книг. Мало того: в церквах среди раскольнического населения, а также для обратившихся из раскола, нужно разрешить совершение не только частного, но и общественного богослужения по старопечатным книгам.

Не менее важно на Всероссийском Соборе было бы дать авторитетное разъяснение некоторым вопросам, которые выдвигаются неотложной нуждой нашего времени. К таким вопросам, между прочим, принадлежат вопросы о постах, храмах, одеянии белого и монашествующего духовенства и т. п.