XVII. Великое гонение Диоклетиана и Галерия

Литература: Chadwick; Шмеман, Исторический путь; Болотов.

Император Диоклетиан (284–305) был великим правителем-реформатором. После тяжелого кризиса, пережитого Империей в III в., он реформировал всю ее сверху донизу: оборона, монетарная система, налоги и цены все было переделано. Империя была разделена между двумя августами, у каждого из них был свой помощник-кесарь, который должен был ему наследовать. Август должен был сам назначать кесаря, выбирая наидостойнейшего. Таким образом, Империя должна была получать самых лучших правителей.

Система эта выглядела очень разумной, но оказалась не слишком практичной и начала рушиться еще при жизни Диоклетиана. Кесари не хотели дожидаться смерти августов, а у тех рождались сыновья, которых они хотели видеть своими наследниками, вместо чужих им кесарей. Но мальчики рождались и у кесарей тоже, и те также хотели сохранить наследство за ними...

Диоклетиан и его кесарь Галерий правили Империей к востоку от Адриатики, а на Западе правили Максимиан и его кесарь Констанций (отец будущего императора Константина).

Столицей Галерия была Никомидия, где на него оказывал влияние некто Херокл, губернатор Вифинии, неоплатоник, ненавидящий христианство. С 300 г. очень остро встал вопрос о лояльности армии, и восточный кесарь заявил о необходимости окончательного решения христианской проблемы, ибо, по его мнению, христиане оказывали на армию разлагающее влияние. На торжественном жертвоприношении, проведенном в присутствии Диоклетиана и Галерия, авгуры заявили, что не могут ничего прочесть на печени жертвенных животных, потому что кто-то из присутствующих христиан перекрестился. Диоклетиан обратился к оракулу Аполлона в Милете; тот также усмотрел вину христиан в плохих результатах гаданий.

23 февраля 303 г. христианский собор напротив императорского дворца в Никомидии был разобран, а на следующий день был опубликован эдикт, что все церкви должны быть уничтожены, все Библии и литургические книги сданы властям, богослужебные сосуды конфискованы, а все богослужебные собрания запрещены. Несколько месяцев спустя был издан второй эдикт (очевидно, он имел силу лишь для Востока) об аресте всего клира. Однако все не могли поместиться в тюрьмах, и следующей осенью была объявлена амнистия при условии принесения жертвы перед статуей императора. Указ вошел в силу в 304 г.: все граждане Империи под страхом смерти обязаны были принести жертву (но, очевидно, этот указ тоже имел силу лишь на Востоке). Началось кровавое гонение.

Преследование христиан не всюду было одинаково жестоким. В Галлии, Британии и Испании Констанций отнесся к эдикту весьма формально и лишь разрушил несколько церквей. Ни один человек не был казнен. После смерти Констанция в Йорке 25 июля 306 г. солдаты провозгласили императором его сына Константина.

Константин, как и его отец, поклонялся Непобедимому Солнцу. Однако в его семье имела христианское влияние сестра Анастасия. В критический момент своего восхождения к власти в войне 312 г. за власть на Западе Константин призвал помощь христианского Бога и не был разочарован. Но уже с его приходом к власти в 306 г. можно было рассчитывать, что гонения не коснутся той части Империи, которая была под его контролем.

На Востоке, где христиан было намного больше, все было по-другому.

Диоклетиан искренне хотел избежать кровопролития. Но в 304 г. он отошел от дел, а в 305 г. отрекся от власти и стал вести частную жизнь пенсионера-огородника в своем дворце в Сплите в Далмации.

Фанатик Галерий, уже никем не ограничиваемый, продолжил кровавое гонение при помощи своего кесаря Максимина Дайи. Казни свирепствовали повсюду. Они продолжались до конца правления Галерия.

В 311 г. Галерий тяжело заболел. А 30 апреля 311 г., уже при смерти, мучимый жестокими болями, Галерий издал эдикт. В нем он объяснял, что пытался убедить христиан вернуться к религии своих отцов, однако многие «продолжили упорно держаться своего заблуждения», так что теперь он дарует им веротерпимость и право собраний, чтобы они молились за его здоровье и за защиту государства.

После смерти Галерия в мае 311 г. гонения возобновились. Масса инспирированных сверху прошений от язычников была направлена Максимину Дайе с просьбами раздавить христианские нововведения. Но Максимин вскоре был втянут в междуусобную войну против Лициния.

Лишь к концу 312 г. определились два победителя Константин на Западе и Лициний на Востоке. В феврале 313 г. Константин и Лициний в Милане издали эдикт о веротерпимости ко всем религиям христианам и язычникам и о восстановлении всей собственности христиан, как личной, так и церковной⁵.

Худшим наследием гонений были новое разделение и расколы. Как и в нынешние времена, мнения христиан о том, до какого момента можно идти на компромисс с государством, резко разделялись. На Востоке жертвоприношение считалось равным отпадению, однако к сдаче властям церковных книг или церковной казны относились с терпимостью. На Западе (хотя гонений там было несравненно меньше) преобладала более экстремистская точка зрения.

Менсурий, епископ Карфагенский, по соглашению с властями не проводил открытых богослужений и только лишь сдал благорасположенной полиции (которая была этим вполне удовлетворена) несколько еретических томов. Ни одной священной книги он не отдавал. Его политика была вести себя спокойно и никого не провоцировать, пока не пройдет шторм. Папа римский Марселин придерживался такого же мнения. Ему пришлось сдать часть богослужебных книг с тем, чтобы полиция оставила его паству в покое. Однако в других местах, например в Нумидии, любая сделка с полицией считалась отступничеством. Один епископ сдал полиции несколько томов медицинских сочинений и был за это заклеймен нумидийцами как отступник. Сторонники этой точки зрения считали, что иное мнение оскорбляет память героев, которые предпочли умереть, но не пойти на сделку с властями. Если компромисс все-таки был возможен, значит, они умерли напрасно: они ведь тоже могли бы найти способ выжить?

Менсурий Карфагенский подвергался жестоким нападкам фанатиков. Он, со своей стороны, считал тех, кто отказывался от любого сотрудничества с полицией, обыкновенными провокаторами. Менсурий даже созвал собор, постановивший, что напрашиваться на мученичество провокация. Провокаторы не могут считаться ни мучениками, ни исповедниками. После собора карфагенский архидиакон Цецилиан даже пикетировал местную тюрьму и предупреждал христиан не носить передач «исповедникам», разжигающим вражду к епископу и ко всем его действиям. Все эти события привели к тяжелому донатистскому расколу.

После смерти Менсурия в епископы был хиротонисан его архидиакон Цецилиан. Один из трех епископов, принимавших участие в рукоположении, по мнению его противников, сдал некоторые книги полиции и, следовательно, был предателем.

Вновь встал вопрос, уже поднимавшийся во время св. Киприана: кому принадлежит власть в Церкви? Епископам или харизматикам? И если кто-либо утратил Духа в результате отпадения, может ли он передавать его дары? Нумидийские епископы рукоположили в епископы Карфагенские некоего Майорина из дома богатой дамы Люциллы, которая издавна враждовала с Цецилианом. Еще до гонений она любила во время поминовения усопших на Литургии вытаскивать из складок своей одежды кость того или иного не признанного Церковью мученика и покрывать ее страстными поцелуями. Архидиакону Цецилиану неоднократно приходилось призывать ее к порядку, за что она затаила на него смертельную обиду. Вражда между Люциллой и Цецилианом наглядно продемонстрировала, как подлинно принципиальные вопросы, вызвавшие раскол, на самом деле подстегивались вполне земными страстями.

Майорин вскоре умер. Его преемником стал Донат, подавший апелляцию к Константину. В 313 г. галльские епископы собрались на собор в Риме под председательством папы Мильтиада, выслушали обе стороны и подтвердили решение Карфагенского собора.

Донатисты подали новую апелляцию. Константин собрал новый собор в Арле (1 августа 314 г.), который вновь подтвердил решения предыдущих соборов. Прот. Александр Шмеман считает это серьезной ошибкой Константина, который должен был оставить в силе решение первого собора. Однако решения Константина руководствовались самым искренним желанием сохранить мир в Церкви, дать ей возможность самой разобраться до конца в своих проблемах.

Неудовлетворенные решением собора донатисты полностью обособились от Церкви, заявив о невозможности общения с нечистыми. Империя, в свою очередь, исключила их из указа о веротерпимости. Этот раскол так и не был залечен до завоевания Африки исламом в 700 г.

В Египте также был раскол. Тут проблема была не в сдаче книг, а в допустимости подчинения указу о запрете на собрания и богослужения.

Епископ Петр Александрийский укрылся вне города. Когда туда прибыл митрополит Фиваидский Мелетий Ликопольский, он нашел церковную жизнь полностью разрушенной: богослужений в городе не проводилось, пастырского окормления христиан не было. Он рукоположил двух пресвитеров, чтобы временно замещать епископа. Одного из них звали Арий.

Петр скоро вернулся, и раскол, хотя и не был остановлен, не успел разрастись. И все же он был достаточно серьезен, чтобы Никейский Собор принял несколько постановлений в связи с ним. В 328 г., когда св. Афанасий стал епископом Александрийским, этот раскол причинил ему немало беспокойства, но, в отличие от карфагенского донатистского раскола, он не продлился долго и к концу правления св. Афанасия был полностью преодолен.

Самым известным плодом мелетианского раскола в Александрии стало появление в городе нового пресвитера Ария. Он вскоре воссоединился с Петром и сделался одним из наиболее популярных священников в городе. Петр принял мученическую кончину в 312 г. Ему наследовал епископ Александр, известный нам сегодня как святитель Александр, папа Александрийский.