Вторая эпоха от Вестфальского мира до настоящего времени

После тридцатилетней войны между католиками и протестантами уже не было войны, похожей на эту. Но протестантские подданные продолжали по-прежнему терпеть различные притеснения со стороны католических правительств. Некоторые из протестантских князей, преимущественно под влиянием иезуитов, возвратились снова к католицизму и действовали в пользу римской церкви. В некоторых частях Германии, вследствие иезуитских происков, права протестантов были значительно ограничены. В Богемии, после тридцатилетней войны, протестантство было совершенно уничтожено. В наследственных владениях австрийского дома положение протестантов было сильно стеснено. Так продолжалось до императора Иосифа II, который дал протестантам в своих владениях полную свободу и равные права с католиками (1781 r.). В Зальцбургских землях епископ Леопольд хотел насильственными мерами обратить протестантов к римско-католической церкви (1731 г.). Но протестантские старшины поклялись над причастием и освященной солью в ненарушимой преданности своей вере. Этот „соляной союз» (Salz-bund) был принят за возмущение и, несмотря на посредничество протестантских князей, все протестанты в жестокую зиму с бесчеловечной жестокостью были выгнаны из домов. Около 20,000 из них нашли приют в прусской Ливонии; другие переселились в Англию и Америку. В Польше протестантам запрещено строить новые храмы, и они объявлены были (1733 г.) неспособными к государственным должностям и к участию в государственных сеймах. Еще хуже было положение гугенотов во Франции в правление Людовика XIV. Этот государь, заботившийся о единстве религиозном столько же, сколько и о политическом, неприязненно смотрел на гугенотов, исповедывавших религию отличную от той, которой следовал сам. Поэтому он сначала стеснял права, данные им Нантским эдиктом: у гугенотов отнимали храмы, священников; им запрещены были собрания с религиозной и благотворительной целью; дети их силой были обращаемы в католическую веру. По мере того, как в короле под старость развивалось ханжество, преследования гугенотов во Франции все более и более усиливались. Под предлогом наблюдения за гугенотами, которых выставляли королю буйными и непокорными, к ним на квартиры расставляли солдат-драгун; этим последним позволено было производить над гугенотами всякие насилия и неистовства (драгонады) для обращения их в католичество. Наконец, последовало формальное уничтожение Нантского эдикта (1685 г.). Гугеноты лишены были права отправлять свое богослужение; школы их были закрыты, а дети отданы на воспитание католикам. После того солдаты начали совершать еще большие варварства над гугенотами, твердыми в своей вере. Многие из этих последних стали выселяться из своего отечества. Правительство строго воспретило выселения, но ничто не могло остановить гонимых гугенотов. Таким образом, Франция лишилась около полумиллиона самых трудолюбивых из своих обитателей, которые переселились в Пруссию, Голландию, Англию и другие страны.

Миссионерство у протестантов начало развиваться сравнительно очень поздно. В XVI и XVII в., когда миссионерство латинское находилось уже в цветущем состоянии, лютеране и реформаты в продолжение всего этого времени оставались холодными зрителями проповеднического энтузиазма латинян. Причину этого указывают в том, что протестанты были слишком заняты своими внутренними делами, чтобы им отправлять миссии в чужие страны; притом в их руках не было такого могучего средства, какое имела католическая церковь в монашеских орденах. Но в XVIII столетии и у протестантов стали появляться миссионерские общества. В Дании, по инициативе короля Фридриха IV, основано было (около 1705 г.) так называемое „Королевско- датское миссионерское общество». При значительной материальной поддержке со стороны правительства это общество вскоре расширило свою деятельность до огромных размеров; в 1714 г. оно содержало уже в Копенгагене обширное миссионерско-учебное заведение и потом в продолжение XVIII столетия оставалось самым лучшим миссионерским учреждением у протестантов. В конце XVIII столетия и в начале настоящего у протестантов всех сект появилось особенно много миссионерских обществ. Все эти общества имели почти одинаковое устройство и действовали по одинаковому плану. Все они главной своей задачей поставляли приготовление и содержание миссионеров в разных частях света; поэтому они заботились об основании и поддержании миссионерских школ, о воспитании молодых людей для прохождения миссионерских обязанностей, об изыскании материальных средств для содержания миссионеров, миссионерских домов, благотворительных и учебных заведений и проч. Вследствие этого протестантские миссионеры своей численностью вскоре не стали уступать латинским и даже превзошли их.

Причиной этой, принявшей в короткое время весьма большие размеры, миссионерской ревности протестантов было, по собственным словам их, желание даровать языческим народам в евангелии Иисуса Христа благосостояние временное и блаженство вечное. Но едва ли не вернее объяснять это явление из соперничества и соревнования протестантов трудам и успехам католических миссионеров: потому что последние нередко обличали их, между прочим, в небрежении к делу пропаганды.

Миссионерские протестантские общества высылали своих миссионеров во все части света: в Азию, Африку, Америку и Океанию. Эти миссионеры проникали в самые отдаленные страны, неутомимо проповедывали учение Христово, пренебрегая всевозможными лишениями и опасностями; однако они не обратили к христианству ни одной нации в целом ее составе, не основали ни одной национальной церкви, подобной тем, какие возникали в древние времена вследствие трудов древних миссионеров. Частные обращения и иногда довольно значительные были, но они никогда не были прочны, не производили почти никакого существенного улучшения в общем настроении народов. Китай, Япония, Индия, Турция издавна были местом деятельности католических и протестантских миссионеров и, однако, до сих пор эти страны коснеют в том неверии, в каком нашли их первые миссионеры. Христиане составляют там нечто вроде иноземных колоний, состоящих более из иностранных поселенцев, чем из обращенных туземцев.

С развитием миссионерской деятельности у протестантов скоро должна была почувствоваться необходимость в книгах св. Писания: эти книги нужны были и для народного воспитания, которое принимали на себя ревнители религиозного образования, и для проповеди христианства, которую предпринимали миссионеры. Эта необходимость дала мысль об основании особого библейского общества. Первое такое общество было основано в Лондоне (1804 г.) под именем „Британского и иностранного Библейского Общества». Оно поставило своей целью – распространение св. Писания на всех языках и у всех народов. Деятельность его уже в самом начале возбудила большое сочувствие в самой Англии и в разных странах Европы. Успех общества был самый быстрый: в самое короткое время оно распространилось сначала в самой Англии, потом в английских колониях, в Америке и почти на всем европейском материке. Отделения, когда они основывались в чужой стране и находили возможность самостоятельного существования, делались совершенно независимыми от Британского общества и сохраняли с ним только чисто дружественные отношения. Но главнейшее значение в среде библейских обществ всегда принадлежало Британскому обществу.

Во внутренней жизни протестантских обществ на первом плане видим жаркие споры о догматических вопросах между представителями различных религиозных направлений и образование новых сект. Еще при жизни немецкого реформатора лютеранское общество раздираемо было внутренними несогласиями и спорами. По смерти Лютера споры еще более усилились. В лютеранстве образовались партии, враждебные одна другой; кроме того лютеранству грозили анабаптисты, социниане и особенно кальвинисты. В этой борьбе с враждебными партиями и сектами лютеранству необходимо было, как можно тверже обосновать свою догматическую систему во всех ее подробностях. Для удовлетворения этой потребности и была составлена так называемая Формула согласия (1576 г.). Здесь указаны особенности лютеранского учения – от реформатского, анабаптистского и пр. С появлением в свет Формулы согласия, для всех лютеранских стран устанавливается один общий кодекс символов. Этот кодекс определен в самой Формуле согласия² и тут же сказано, как следует смотреть на символы. По мнению составителей этой книги, символы должны служить критерием для разрешения всех религиозных вопросов: ими должно проверять все другие сочинения относительно того, правильно ли и согласно ли со словом Божьим излагаются в них христианские догматы. Под влиянием Формулы согласия в протестантстве вырабатывается особое направление, известное под имелем Ортодоксального. Последователи этого направления с буквальной точностью держались символических книг лютеранства; богословы ортодоксального направления старались отстоять неприкосновенность свмволов и все свои усилия направляли к защите лютеранских догматов в том самом виде, как они формулированы в символах.

Лютеранская ортодоксальная партия продолжает существовать в настоящее время; она и теперь старается держаться вероопределений старолютеранской догматики XVI века и символические книги лютеранства считает вполне достаточным выражением христианских истин. Из всех церковных партий она занимает сравнительно прочное церковное положение. У нее есть то, чего недостает другим. Это – устойчивость в догмате. Но что касается ее усилий, направленных к защите авторитета лютеранских символов, то эти усилия оказываются тщетными. Символическое учение в протестантстве никогда не могло получить неприкосновенный авторитет и с этим значением утвердиться в общем сознании общества. Это потому, что такое учение противоречит основному принципу лютеранства – принципу свободного отношения к св. Писанию. Основываясь на этом принципе, всякий протестант, несогласный с символическим учением лютеранства, может сказать, что мыслит совершенно согласно со св. Писанием и с таким же правом может назвать свое частное учение символическим, как Лютер и Кальвин. Поэтому последователи других протестантских партий не без основания упрекают ортодоксов в том, что они вводят в протестантство, отвергшее авторитет предания, чистый традиционализм, вследствие чего вероопределения старолютеранской догматики становятся рабским ярмом, связывающим совесть и свободу протестантов.

С образованием ортодоксального направления в лютеранстве, начинается период так называемой лютеранской схоластики. Тогдашние богословы занимаются исключительно догматическими вопросами и спорами. Духовенство, увлеченное теми же спорами, не обращает внимания на религиозно-нравственное воспитание народа и не заботится о спасении душ своих пасомых. Все это сказывается упадком нравственной жизни в обществе. Но чем больше догматизм господствовал в сфере церковной, чем больше было споров из-за него, тем сильнее многие начали чувствовать, как мало такое положение дел благоприятствует истинному процветанию христианской жизни, христианского общества. Отсюда в противоположность догматизму, господствовавшему вообще в протестантстве, в некоторых сферах его развивается так называемое пиетистическое направление, которое, придавая слишком малое значение формулам и определениям веры, сущность христианства полагало лишь в деятельной христианской жизни, в благочестии сердца. Представителем этого антидогматического движения в протестантстве был Филипп Яков Шпенер.

Родившись в верхнем Эльзасе (1635 г.), Шпенер получил богословское образование во многих университетах Германии и Швейцарии, потом был пастором в Страсбурге, Франкфурте на Майне, в Дрездене и, наконец, в сане советника консистории, в Берлине (1691–1705 г.). Преданный всем сердцем лютеранству, Шпенер, однако, сознавал, что тогдашнее лютеранское общество далеко уклонилось от истинного жизненного пути веры. В своем сочинении «Pia desideria» (сердечное желание богоугодного улучшения церкви) он оплакивает бедственное положение лютеранства и предлагает средства к выходу его из этого жалкого состояния. Вот главнейшие из этих средств: 1) большее распространение между народом Библии, в особенности Нового Завета, а также возобновление церковных собраний, бывших в обычае во времена апостольские, в которых назидал друг друга каждый, кто чувствовал себя способным к тому; 2) распространение между христианами того убеждения, что для них недостаточно одного знания христианства, но необходимо животворные христианские начала проводить в жизнь; 3) Шпенер желал, чтобы неверующим и заблуждающимся было оказываемо сострадание, чтобы за них молились и подавали им добрый пример собственной жизнью, чтобы заблуждения их обличались без гнева и запальчивости, в духе сердечной любви; 4) для улучшения церкви необходимо пересоздать весь строй воспитания и образования проповедников в школах и университетах. „Профессоры, говорит Шпенер, должны постоянно внушать студентам, что для них настолько же необходимо заботиться о своем благочестии, насколько – и о занятии науками». Шпенер желал, чтобы в университетах введены были такого рода упражнения, которые располагали бы сердце к предметам практическим и назидательным, напр., он советовал приучать студентов к наставлению неведущих, к утешению больных; 5) наконец, Шпенер дает совет относительно проповедничества: „нужно писать проповеди так, чтобы они достигали своей цели, т. е. вызывали в слушателях веру, сопровождаемую добрыми делами».

Pia desideria Шпенера имело необыкновенный успех. Семя пиетизма возрастало неимоверно быстро. Главная причина успеха заключалась в жизненности самого направления. Со смертью Шпенера (1705 г.) не умерло его религиозно-практическое направление; напротив, оно распространялось все больше и дальше. Распространению его способствовали, с одной стороны, самые сочинения Шпенера, раскупавшиеся в большом количестве, с другой – его друзья и приверженцы. Истинные пиетисты всегда подтверждали собственной жизнью все то, в чем они твердо и искренно были убеждены сами и чему учили других; у них не было резкого разлада между словом и жизнью. Вот почему пиетистическая проповедь находила себе сочувствие везде.

Пиетизм не отделялся от лютеранской церкви и оставался верным ее символическому учению; он хотел только оживить мертвую ортодоксию, умертвившую в себе дух христианства и привязавшуюся к одной его букве. Он хотел провести христианский дух в целую жизнь человека, во все виды его деятельности: и в воспитание, и в науку, и в проповедничество, и в жизнь семейную и т. п. Доселе, благодаря мертвой лютеранской ортодоксии, христианская религия была для большинства лютеран делом одного разума и даже почти одной школы. Теперь, благодаря пиетизму, христианская религия сделалась для бесчисленного множества западных христиан принадлежностью сердца. В этом состояла заслуга Шпенерова пиетизма.

Основателем общества квакеров был Георг Фокс, ремесленник из ланкастерского графства в Англии, родившийся в 1624 году. С ранних лет Фокс отличался мрачным настроением, которое впоследствии развилось в нем в мистическое стремление к сверхчувственному. Строгий к самому себе, он занят был мыслью найти средства для преобразования и улучшения нравственности своих соотечественников. Среди смут, раздиравших церковь и государство, Фокс пришел к тому убеждению, что в окружающих его протестантских обществах нет ни правой веры, ни истинного пути к спасению. Поэтому он совершенно отделился от общения с пресвитерианским обществом, в недрах которого был воспитан. Отвергая все внешние церковные обряды и уставы, он хотел утвердить христианство исключительно на внутреннем свете, на непосредственном озарении души верующей от Духа Божия. Сосредоточенный в самом себе, Фокс во всех движениях своего раздраженного фантазией чувства, в своих грезах и мечтах думал слышать непосредственное откровение Божественного Духа, Который внушает ему восстановить погибающее христианство. И вот Фокс в 1647 г. выступает на общественное служение. С этого времени вся жизнь Фокса была почти непрерывною цепью горьких страданий. Темница и грязный ров были обыкновенным его жилищем; много раз он падал почти бездыханным под ударами камней. Но Фокс не падал духом; он укреплялся, видя увеличивающееся число своих последователей. Фокс основал из них особенное религиозное общество (1649 г.), которое назвало себя обществом друзей, но от своих противников получило название квакеров³. В 1671 г. он предпринял путешествие в Америку, чтобы насадить там новые семена своего учения; в 1677 г. с целями проповедничества путешествовал по Германии и Голландии, где приобрел себе немало последователей. Heсмотря на изнурительные путешествия, соединенные с недостатком в пище и одежде, на частые томления в темницах и пр., Фокс дожил до старости. Он умер 1691 г. в Лондоне, завещая своим последователям сохранять во всем мир и братскую любовь.

В правление Кромвеля (1649–1658 г.) и Карла II (1660–1685 г.) квакеры были беспощадно преследуемы в Англии правительством. Их считали опасными мятежниками и возмутителями общественного спокойствия. Образ их поведения подтверждал такое мнение. По своим религиозным убеждениям, квакеры не соглашались воздавать начальству установленных знаков чести, присягать в верности королям, платить десятину духовенству. Будучи убеждены, что только одному Богу должно воздавать почтение, квакеры считали за грех оказывать, кому бы то ни было, какие-либо знаки уважения; поэтому в суд они являлись с покрытой головой, говорили с судьями вольно и фамильярно, на „ты»; это также вменяли им в преступление, как неуважение власти. Квакеров били, секли, заключали в темницы и морили там голодом, предавали томительной смерти, у них дергали волосы, связывали руки и ноги и выносили в таком виде на поля, оставляли их беззащитными жертвами зверей, голода и сурового климата. Тогда спасителем квакеров явился Вильгельм Пенн, богатый человек, сын английского адмирала. За значительную сумму денег, которую должно было ему государство, Карл II уступил ему в собственное и полное владение (1680 г.) одну провинцию в Америке. Здесь трудами Пенна положено было основание самостоятельному государству, получившему название от имени основателя Пенсильвании, с главным городом Филадельфией. Здесь открыто было убежище всем гонимым и притесняемым, в том числе и квакерам. Всем жителям этого государства дозволялась полная свобода в деле веры и совести. В Англии, в правление Иакова II (1685–1688 г.) положение квакеров также значительно улучшилось. При Вильгельме III издан был акт, дозволяющий свободу всех вероисповеданий, кроме римско-католического и социнианского (1689 г.). С этого времени квакеры живут в Англии спокойно, под покровительством законов.

Квакеры признают главным началом веры и жизни внутреннее озарение от св. Духа или непосредственное, личное откровение, доступное каждому. Св. Писание они, хотя и признают за Слово Божие, но выше его ставят внутреннее Слово Божие в человеке, так что внешнее слово, по их мнению, есть только вспомогательное средство для внутреннего. Во имя внутреннего Слова Божия, живущего и действующего в сердце каждого верующего, квакеры отвергли все те средства, какими церковь ведет верующих к таинственному соединению с Богом и к совершенству жизни христианской. Церковная иерархия, церковное богослужение со всеми его обрядами, самые таинства резко отрицаются квакерами. Вся религиозная практика их состоит в искании внутреннего света. Кто в религиозных собраниях квакеров чувствует вдохновение, тот, мужчина или женщина, встает и учит, или молится, или увещевает. Иногда ни молитвы, ни проповеди не бывает вовсе, потому что никто из членов не чувствует вдохновения; в таком случае квакеры, проведши несколько часов в молчании, расходятся по домам. В жизни квакерские общества отличаются строгой честностью, серьезным образом мыслей, крайней простотой, отвращением ко всякой роскоши, переменам моды и т. п. По их началам запрещается всякая клятва, военная и гражданская служба. В основу общественного устройства квакеры полагают начала взаимного равенства и братства. В отношении к властям и знатным лицам они не употребляют почетных выражений, принятых обычаем, а означают только должность или сан: так, квакер, обращаясь к английскому королю, всегда говорит просто: «король», а не «ваше величество»; они ни перед кем не снимают шляпы и говорят «ты» всем, без различия званий и состояний.

Секта гернгутеров образовалась из потомков гусситов, или так называемых моравских и богемских братьев. В обществе богемских и моравских братьев долее всех других чешских партий сохранялись лучшие предания гусситства и поддерживалось сочувствие к древним православным преданиям. Это общество имело свою иерархию, заимствованную, полагают, от давно существовавшей в Чехии секты вальденсов. Но когда в XVI в. в Германии началось сильное протестантское движение, общество братьев, при неопределенности своего догматического учения, мало-помалу стало усвоять протестантские воззрения и отступать от своих прежних, более чистых и близких к православию, гусситских преданий. В XVII в. в Богемии воздвигнуто было сильное гонение на протестантов и особенно на гусситов. Вследствие этого значительная часть общества братьев, оставив Богемию, нашла себе надежное пристанище в имении графа Цинцендорфа – Бертельсдорфе (в Силезии). Здесь братья основали колонию, которая получила название Гернгут (Herrnhut) в знак того, что поселившееся здесь общество будто бы находится под непосредственным хранением Божиим. Граф Николай Людвиг Цинцендорф (род. 1700 г. и умер в Гернгуте 1760 г.) всю жизнь свою посвятил интересам этого общества. Будучи увлечен нравственной строгостью и внутренним устройством секты, он отдал в пользу ее свое имение – Бертельсдорф, предпринимал продолжительные путешествия по Европе, получил степень кандидата богословия и был посвящен в проповеднический сан. Под его покровительством колония Гернгут сделалась средоточием секты гернгутеров. Сюда переселились многие из братьев, жившие еще в Моравии; кроме того секта гернгутеров нашла себе много приверженцев между немцами, но вместе с тем сама еще более подчинилась немецкому протестантскому влиянию. В 1749 г. общество гернгутеров, по требованию саксонского правительства, приняло аугсбургское исповедание, удержав свое прежнее внутреннее устройство. С этого же времени секта гернгутеров начала распространяться далее. В России (в Саратовской губернии и в Остзейском крае), в Швеции, даже в северной Америке образовались общества, стоявшие в тесной связи с гернгутерским.

В учении нынешних гернгутеров нельзя видеть точного выражения идей Гусса: оно много раз изменялось под различными влияниями. Гернгутеры по многим пунктам догматического учения сходятся с протестантами (в учении о таинстве евхаристии они сходятся с кальвинистами). Впрочем, они значительно отличаются от других протестантских сект, преимущественно сгрогой организацией своих общин, устроенных по подражанию христианским общинам первых веков. В церковно-иерархическом отношении общество гернгутеров признает: 1) епископов, преемственное посвящение которых ведется от мораво-чешских епископов; только епископ имеет право совершать посвящение в епископский или другой сан; 2) пресвитеров или проповедников, состоящих или при обществе или вне его в качестве миссионеров, и 3) диаконов, служащих помощниками проповедников. Община гернгутеров разделяется по полам, возрастам и другим условиям, на отдельные корпорации, напр., корпорации: детей, холостых братьев, девиц, вдовцов и вдов. Каждая отдельная корпорация имеет свое общежительное помещение и своего надзирателя, который наблюдает за нравственным поведением ее. В общественном богослужении и обрядах это общество также имеет весьма много особенного. Благозвучная музыка, особенная манера пения, полная чувства, богатая литургия с вечерами любви, публичное омовение ног в знак смирения друг перед другом и т. п., – все это сильно действует на возбуждение религиозного чувства. Гернгутеры ввели у себя в важных случаях (особенно при женитьбе, при избрании в духовные должности, при отправлении миссионеров и т. п.) употребление жребия, прося Господа указать на лицо достойнейшее. Вообще гернгутеры старались устроить свою общину по идеалу христианской церкви первых веков, насколько этот идеал был понят ими. Деятельность гернгутеров в настоящее время преимущественно миссионерская; по новейшим известиям миссионеры их действуют в 79 различных пунктах земного шара.

В то время, когда пиетисты и гернгутеры действовали в Германии, в Англии явились методисты, взявшие на себя заботу об улучшении протестантского общества. Основателем общества методистов был Джон Весли († 1791 г.). Он был сын проповедника епископальной церкви, первоначальное воспитание получил под руководством своей благочестивой и образованной матери. С ранних лет характер его начал приобретать ту серьезность, соединенную с твердостью воли, которая составляла его отличительную особенность. Будучи еще студентом Оксфордского университета, Весли с некоторыми из своих друзей и товарищей составил небольшое общество для благочестивой жизни и деятельности. Члены этого общества обязались вести строго-нравственную жизнь, соблюдать посты, молиться Богу, каждое воскресенье приобщаться святых тайн, вообще – строже и точнее исполнять предписания Евангелия, нежели как это делалось в англиканской церкви. К этим упражнениям в благочестии присоединены были дела милосердия: посещение преступников в тюрьмах и больных для исправления и утешения, попечение о беспомощных детях и проповедание Евангелия невежественному народу. Джона Весли и его друзей, в насмешку, стали называть методистами за то, что они хотят достигнуть благочестия, живя по определенным правилам или методу. В 1732 г. к обществу методистов присоединился Георг Вайтфильд, отличавшийся пламенной ревностью к собственному спасению и к спасению своих ближних, и к тому же одаренный необыкновенным проповедническим талантом. Направление методистов распространялось с чрезвычайной быстротой, и из приверженцев его образовалось особое общество, отдельное от епископальной церкви. Устройство его состоит в следующем. Главной целью общества методистов было – стремиться к преуспеянию в христианской вере и в христианском благочестии. Для достижения этой цели Весли подчинил всю жизнь основанного им общества строгой дисциплине. Чтобы быть членом общества, нужно высказать желание избавиться от грехов. Такой человек считается _япробужденным» и подчиняется различным правилам. Брань, ругательство, пьянство, даже умеренное употребление крепких напитков, лихоимство, любовь к комфорту, участие в публичных увеселениях и многое другое считается нарушением обета, который дается на этой ступени методистской нравственности. Большое внимание обращается также на слушание проповедей и посещение молитвенных собраний, на причащение, посты, молитвы и чтение св. Писания. Кто не соблюдает этих правил, в первый раз увещавается, а потом исключается из общества. Кто их исполняет и может объявить о себе, что сделался „верующим», тот подчиняется еще более строгим правилам, потому что считается приобретшим силу, которая побеждает мир. Он обязывается никогда не говорить ничего худого, удерживаться от употребления табака, от всякой пышности и роскоши, всякое утро ходить на проповедь, поститься по пятницам и все свободное время посвящать чтению св. Писания и благочестивым размышлениям. Таким образом, Весли подвел под правила все малейшие подробности жизни своих сочленов. Это и составляет характеристическую особенность методистской секты.

Основателем секты сведенборгиан был Еммануил Сведенборг (1688–1772 г.). Он был сын шведского епископа Оскара Сведенберга, профессора в Упсальском университете. После домашнего воспитания Сведенборг поступил в тот же университет, где с особенной любовью изучал классические языки, математику и физику. Кончив курс с отличным успехом, Сведенборг неоднократно предпринимал путешествия по разным странам Европы для умножения своих познаний в естественных науках. Обладая от природы блестящими способностями, он оказал в этих науках огромные успехи и издал несколько книг, обнаруживающих его глубокое знание в физике и математике. Но в 1745 году этот ученый естествоиспытатель переменил прежние занятия по наукам естественным на богословские и, сверх всякого чаяния, явился проповедником нового религиозного учения. По уверениям самого Сведенборга, случаем к этому было видение, в котором явился ему будто бы Сам Господь Иисус Христос, открыл его духовному взору никому дотоле неизвестные тайны истинного Боговедения и Богопочитания и повелел сообщить их людям в руководство веры и жиэни. С этого времени начались у Сведенборга сношения с духовным миром и рассуждения о предметах религии с духами различных стран и веков, разных вероисповеданий и сект. Он был уверен, что перед ним открыты небо и ад, жизнь которых он наблюдает непосредственно; он путешествует по различным планетам, присутствует на соборе ангелов; он описывает быт ангелов, их язык, жилище, сады, поля, одежду, пищу, взаимные сношения, проповеди, наслаждения, изменения, с ними совершающиеся и пр.. Все это он описывает в обширных сочинениях и находит много сочувствующих. Свои путешествия по духовному миру Сведенборг продолжал до самой своей смерти. Умер он в Лондоне в 1772 году, на 85 году своей жизни. Около его личности сформировалась целая религиозная секта, которая распространилась в Европе и, особенно, в Америке и доселе считает большое число последователей.

Сведенборг считал себя чрезвычайным посланником Божьим, призванным основать на земле новую церковь, по отношению к которой все прежние церкви имели временное значение приготовительных средств. Источником его нового религиозного учения были духовидения. Библию хотя он считал Словом Божьим, но пренебрегал буквой ее и давал значение только духу или внутреннему смыслу ее: посредством своеобразного толкования св. Писания он старался согласить свои воззрения, противоречившие церковному учению, с учением Слова Божия. Из церковных основных учений нет ни одного, которого бы Сведенборг не отвергал или не перетолковывал по-своему. Сильнее всего он нападал на учение о Троице. Бог, по его мнению, есть одно лицо, являвшееся в троякой форме. Искупление есть не более, как победа Христа над адскими духами. А что Христос своей жизнью и своим послушанием исполнил вместо людей закон и в своих страданиях и смерти вместо них претерпел наказание за грех и тем умилостивил Бога, что люди через усвоение заслуг Христовых приобретают спасение, – это учение во всех его пунктах Сведенборг отвергал совершенно. Ангелы и дьяволы, по учению Сведенборга, суть души умерших людей. Воскресения тел не будет, но духовная форма тел продолжает свое бытие и по смерти.

Безуспешные попытки разных сект улучшить состояние протестантства, упадок веры и нравственности и развитие неверия в протестантских обществах приводили благочестивых людей к той мысли, что для восстановления истинной веры и жизни на земле необходима высшая помощь. В начале настоящего столетия в Англии стали образовываться общества, поставившие своей исключительной задачей молиться о новом и обильнейшем излиянии св. Духа на верующих. В собраниях этих обществ принимал участие Эдуард Ирвинг, шотландско-пресвитерианский священник в Лондоне, славившийся блестящим красноречием в среде английских проповедников того времени. Он явился одушевленным проповедником мысли о необходимости молитвы о новом ниспослании даров духовных; в своих проповедях он старался доказать, что так называемые чрезвычайные дары суть обыкновенные для церкви дарования, что они составляют необходимую ее принадлежность и даны ей навсегда; хотя эти чудесные дарования прекратились, но не потому, чтобы в них не было нужды, a no причине упадка веры, и потому они могут и должны возобновиться снова через молитву и веру. Эта теория, ревностно проповедуемая Ирвингом, вскоре нашла себе восприимчивую почву. Среди его последователей стали обнаруживаться чрезвычайные, без сомнения мнимые, дары церкви первенствующей, как – то: дар языков, проявлявшийся в непонятных словах и оборотах речи, дар пророчества, дар исцеления, дар истолкования языков и пр.

Последователи Ирвинга, выдававшие себя обладателями чрезвычайных даров первобытной церкви, были оттолкнуты всеми существовавшими тогда религиозными партиями, как самообольщенные или обманщики. Поэтому, естественно, они обратились к основанию религиозного общества независимого, совершенно отдельного от всех других. Дары пророчества и исцелений и в особенности дар языков – отличительная черта первобытной церкви, признанные теперь восставовленными в обществе ирвингитов, указывали и на устройство церкви, тождественное с первобытным. И действительно, – ирвингиты стараются устроить свое новое религиозное общество по идеалу церкви первенствующей, начертанному в св. Писании; они стараются буквально скопировать идеал этой церкви и перенести его в настоящие условия жизни, хотя бы то и без всякого приспособления к ним. В церкви первенствующей были апостолы; на этом основании и в обществе ирвингитов восстановляется апостольство. В церкви первенствующей были пророки; это служит основанием для учреждения в обществе ирвингитов пророческого чина, тем более что факт пророчествования был уже допущен и признан. Далее, в обществе ирвингитском явились евангелисты и пресвитеры, учреждены должности старцев и их помощников, диаконов и диаконисс. На основании известных мест апокалипсиса, где говорится об ангелах семи церквей, ирвингиты устроили в Лондоне такое же число церквей и дали каждой из них своего особого ангела. Эта, до крайности сложная система ирвингитского священноначалия явилась не вдруг, а постепенно; она осуществилась во всей своей обширности уже по смерти Ирвинга (1834 г.), незадолго перед смертью посвященного в ангела. Только теперь явилось и полное число (двенадцать) апостолов, которые, освободившись теперь от подчинения Ирвингу, заняли то место, какое принадлежало первым апостолам, т. е. стали в обществе ирвингитском верховными авторитетами. С этого времени начинается новая эпоха в истории ирвингизма, – время его постепенного сближения с церквями римско-католической и отчасти православной.

Ирвингитские апостолы входили в близкие сношения со многими католиками, протестантами и православными; в этих вероисповеданиях они нашли много достойного подражания. Поэтому апостолы и стали постепенно вводить в свою церковь то, что казалось им добрым и полезным в практике церквей римско-католической и православной. Прежде всего, они составили и ввели в употребление литургию⁴. Литургия эта составлена по римскому образцу; но она имеет сходство и с православной: в ней есть молитвы о ниспослании Св. Духа на предложенные дары и освящение их. Затем стали устроять в ирвингитских церквах престолы, по обычаю римско-католическому – у самой стены и отделять значительное пространство в церкви оградой, как место священное. Вместе с тем сама собой начала выводиться прежняя пресвитерианская практика принятия евхаристии, сидя на своих местах. Апостолы ввели в употребление обычай принимать св. Тайны пред алтарем коленопреклоненно, как Тело и Кровь Христовы, а не хлеб и вино. Кроме того апостолы провозгласили как догмат, что евхаристия есть не только таинство, но и жертва, и предписали делать на литургиях возношение даров. С течением времени в ирвингитских церквях введены и другие чинопоследования и обряды, именно: руковозложение (конфирмация), елеопомаэание страждущих, чинопоследование таинства брака и многие молитвы, назначенные для частного употребления, напр. молитвы: жене родильнице, по случаю перехода на жительство в новый дом и пр. Даже догматика ирвингитов постепенно изменяется: тогда, как в начале своей деятельности ирвингитские апостолы называли прямо ересью учение об исхождении св. Духа только от Отца, – в позднейшее время в ирвингитском обществе стал утверждаться тот взгляд, что ни то, ни другое учение не может быть названо ересью, пока Господу не благоугодно будет открыть этого самым ясным и решительным образом.

Между тем как ирвингизм подвергался изменениям в своем учении и богослужении, его евангелисты с успехом трудились на поприще распространения основных его доктрин – восстановления апостольства и других даров первенствующей церкви. В настоящее время насчитывают до ста конгрегаций ирвингитских в различных частях света.

С XVII столетия в самых католических государствах Европы стало высказываться стремление ограничить власть папы не только в светских, но и в духовных делах и дать большую самостоятельность национальным церквям.

В церкви французской, которая издавна между всеми католическими церквями отличалась более свободным отношением к Риму, в конце XVII в., в царствование Людовика XIV, развилась так называемая галликанская теория умеренного католицизма. Людовик XIV, в иных случаях весьма ревностный католик, но желавший власть государственную поставить в совершенную независимость от власти церковной, приказал епископам своей страны собраться на собор в Париж (1682 г.) и на нем определить отношения галликанской церкви к папе. Результатом этого собора были следующие четыре положения, ограждающие свободу галликанской церкви: 1) папа имеет власть только в духовных делах, но не в светских; 2) самая духовная власть папы должна подчиняться высшему авторитету вселенских соборов; 3) законы, издаваемые апостольской кафедрой, становятся действительными только после признания их отдельными католическими церквями; 4) в делах веры мнения папы только в таком случае можно признать непогрешимыми, когда они служат выражением верований всей церкви. Папы (Иннокентий XI, Иннокентий XII и их преемники) горячо восставали против этих положений и ни за что не хотели утвердить их. Но и французские богословы, во главе которых стоял умный и красноречивый епископ Боссюэт, также твердо отстаивали самостоятельность и права своей местной церкви. Правда, Людовик XIV не решился оффициально осуществить зти положения в устройстве французской церкви; но, несмотря на это, галликанская теория умеренного католицизма, развитая епископом Боссюэтом и другими французскими богословами, в католической церкви держится до последнего времени и все более и более приобретает себе последователей, как во Франции, так и в других католических странах.

Еще более сильный удар папству нанес умный и образованный австрийский император Иосиф II (1780–1790 г.). Он дал протестантам в своих владениях полную свободу и сравнял их в гражданских правах с католиками. Реформаторская деятельность его по отношению к католической церкви в его владениях направлена была к тому, чтобы поставить ее в возможно независииые отношения к римскому престолу и сократить число монастырей и монахов. Одним из первых его распоряжений было запрещение обнародовать папские буллы, особенно такие, которые имеют какое-либо отношение к государству, без дозволения государственной власти. Монахов Иосиф II, казалось, хотел окончательно уничтожить в своем государстве; он закрыл до 700 монастырей с 80,000 монахов. Имения упраздненных монастырей он обращал на устройство школ, больниц и т. п. Из монастырей оставлены были только те, которые занимались воспитанием юношества и благотворительными делами. Оставшиеся монастыри подчинены ведению епархиальных епископов; сношения с иностранными монастырями и генералами орденов, пребывающими в Риме и вообще за границей, безусловно воспрещены; воспрещено также туземным монахам посылать денежные вспоможения в Рим. Реформа Иосифа II коснулась даже церковного богослужения. Он приказал ввести немецкие гимны в церковное богослужение и заботился о распространении в народе чтения библии на немецком языке. Папа Пий VI хорошо сознавал смысл и значение означенных реформ императора; но вместе с тем сознавал и то, что нет никаких радикальных мер предотвратить их. В таких обстоятельствах он решился подействовать на императора лично и для этого предпринял путешествие в Вену (в 1782 г.). Папа был принят императором с большим почетом, но поколебать намерений Иосифа II не мог, и таким образом, пред целым светом показал свое бессилие. Он уехал из Вены весьма недовольный.

Направление политики западных государств, враждебное притязаниям пап, обнаружилось также в уничтожении иезуитского ордена.

Безнравственные правила иезуитов и вредное влияние их на народ, их вмешательство во всевозможные заговоры и интриги возбудили против них всеобщую ненависть; кроме того, иезуиты, имевшие обыкновение вмешиваться в политические дела, старались противодействовать всякого рода реформам, которых требовал дух времени; наконец, орден иезуитов, обладавший громадными богатствами, казался опасным для правительств. Вследствие всего этого против иезуитов началась борьба в разных государствах Европы, которая окончилась изгнанием иезуитов из этих государств и уничтожением самого ордена.

Прежде всего, иезуиты были изгнаны из Португалии, где в то время заправлял делами государства либеральный министр Помбаль. Помбаль, прежде чем получил влияние на дела государства, долго был посланником в Лондоне и Париже. Возвратившись на родину, он увидел, что его соотечественники далеко отстали от других европейских государств и что главной причиной этого были иезуиты, в руках которых находилось управление и народное образование. Тогда он, сделавшись первым министром, начал смертельную борьбу против них. Прежде всего, Помбаль уничтожил иезуитское государство в Парагвае (1755 г.), а потом начал действовать против них в Португалии. В это время Лиссабон, столицу Португалии, постигло страшное землетрясение. Иезуиты стали внушать королю, что город наказан за грехи первого министра, за те притеснения, какие испытывают иезуиты в Португалии. Но Помбалю помогло в борьбе с иезуитами следующее обстоятельство. Однажды на улицах Лиссабона сделано было покушение на жизнь короля Иосифа Еммануила. Исследование, произведенное no этому делу министром Помбалем, открыло, что участниками в этом деле были многие из иезуитов. Народ сильно встревожен был этим злодеянием и требовал у короля примерной казни иезуитам. Тогда издан был указ об изгнании иезуитов из Португалии (1759 г.). Папа Климент XIII издал буллу в защиту иезуитов; но Помбаль запретил обнародовать буллу, прервал всякие сношения с римским двором, выслал папского нунция за границу, и затем приказал всех находившихся в Португалии иезуитов посадить на суда и переправить к папе в Италию. Имения иезуитов были конфискованы. Через несколько лет после того иезуиты изгнаны были из Франции, где против них действовал первый министр, герцог Шуазель. Французский король Людовик XV соглашался оставить иезуитов в своем государстве под условием преобразования ордена. Но гордый генерал иезуитов Риччи отвечал на это: „пусть они остаются такими, каковы теперь, или пусть их вовсе не будет». Тогда король перестал защищать иезуитов, и они были изгнаны из Франции (1764 г.). Иезуиты были изгнаны также из Испании, Неаполя и Пармы. Наконец, новый папа Климент XIV, избранный враждебной иезуитам партией, уступая общему раздражению против иезуитов, в 1773 г. издал буллу о совершенном уничтожении иезуитского ордена. Вскоре после этого папа умер; подозревают, что он был отравлен иезуитами. С тех пор иезуиты оффициально перестали существовать во всех католических государствах Европы, хотя тайно продолжали существовать и вести свои интриги. Только во владениях прусского короля Фридриха II и русской императрицы Екатерины II иезуитам позволено было существовать законным обраэом.

В настоящем столетии орден иезуитов был опять восстановлен. Иезуиты обязаны были своим восстановлением главным образом французской революции. Видя повсюду колебание престолов от революционного духа, многие из европейских государей по-прежнему поддались внушениям иезуитов, в которых они видели рьяных врагов революции и усердных защитников своей власти. После падения Наполеона I, когда в Европе стали восстановлять старые порядки, существовавшие до 1789 г., – папа Пий VII отменил буллу Климента XIV, которой объявлялся уничтоженньм иезуитский орден, и издал новую буллу (1814 г.), восстановлявшую общество Иисуса со всеми прежними его правилами и в первоначальном его виде.

В XIX столетии с особенной силой пробудилось стремление к политической независимости и национальному объединению в Италии. Папство отнеслось враждебно к этому стремлению и этим вооружило против себя итальянцев. В суровое правление папы Григория XVI (1831 – 1846 г.) недовольство и раздражение в народе дошло до высшей степени. Пий IX, вступив на престол, решился дать более свободы народу. Начало своего правления он ознаменовал такими распоряжениями, которые превзошли самые смелые ожидания, какие только можно было питать в отношении к папскому престолу. Он даровал амнистию всем тем, которые при его предшественнике осуждены были на изгнание или тюремное заключение, разрешил свободу печати, открыл светским лицам доступ к высшим административным должностям, учредил государственный совет и совет министров. Впечатление, произведенное этими реформами, было громадно. Народ с благодарностью произносил имя Пия IX; в честь папы распевались гимны, устраивались манифестации и пр. Но очевидно было, что эта либеральность Пия IX долго не могла продолжаться, потому что была противоречием самому духу папства. Действительно Пий IX скоро поддался влиянию ультрамонтанской партии и круто изменил свою политику. Тогда место прежней доверенности к нему заступила сильнейшая народная неприязнь. В 1818 г. в Риме вспыхнула революция, заставившая папу переодетым искать спасения в бегстве. Пий IX бежал в Гаэту, а в Риме вслед затем провозглашена была республика. В 1850 г. при содействии иностранных войск (французских и австрийских), папа получил возможность возвратиться в Рим в качестве светского государя. Но с этого времени светская власть папы должна была находиться в полной опасности. Национальное движение итальянцев продолжало развиваться; вследствие этого границы папского государства постепенно сокращались. Во время новой революции (1860 г.) значительная часть церковной области была отделена к Пьемонтскому государству, и все итальянские патриоты выражали желание, чтобы Рим, перестав быть папским городом, сделался столицей единой Италии. Когда пьемонтский король Виктор Еммануил, сделавшийся королем объединенной Италии, отказался от этой мысли, известный вождь итальянских патриотов Гарибальди сам несколько раз покушался овладеть Римом. Только благодаря покровительству могущественного в то время французского императора Наполеона III, папа оставался полновластным государем в Риме. Но очевидно было, что такое положепие дел долго продолжаться не могло; малейшее изменение в политическом равновесии должно было сопровождаться окончательным падением светской власти папы. Так действительно и было. Когда началась франко-прусская война (1870 г.), французский гарнизон удалился из Италии. Небольшое папское войско было разбито, и Рим был занят войсками короля Виктора Еммануила при радостных приветствиях, при торжественных восклицаниях итальянцев. После того в папской области назначена была всеобщая подача голосов. Почти единогласно все высказались в пользу присоединения к итальянскому королевству. Тогда Виктор Еммануил совершил торжественный въезд в Рим, как в общепризнанную столицу итальянского королевства. Таким образом, Пий IX был последним папой-государем.

В Римской церкви в рассматриваемое время образовались религиозные направления, враждебные папству и церкви. Таковы: янсенизм, мистицизм и квиетизм.

В 1640 г. была издана книга, которая возобновила спор о благодати. Эта книга под названием „Августин» была написана Корнелием Янсением, епископом Ипрским в Нидерландах († 1638 г.). Возмущенный теми безнравственными и вредными правилами жизни, какие внушали своим почитателям иезуиты на исповеди, в школах и на кафедрах, умный и благочестивый епископ Янсений в своем сочинении старался представить христианскому обществу высшие правила нравственности, основанные преимущественно на учении блаженного Августина. Янсений трудился над своей книгой более 30 лет, тщательно изучил все сочинения Августина и других учителей, так что книга его изумляла ученостью. Книга эта замечательна не только потому, что заключает опровержения нравственных тенденций иезуитов, но и потому, что она возобновила прежние богословские споры о благодати и свободе,

Она нашла себе много почитателей между лучшими французскими учеными (Арно, Паскаль, Николь, Кенель); множество епископов и профессоров приняли сторону августино-янсенистской партии. В одном из знатных женских монастырей близ Парижа – Пор Рояле, монахини которого обратились к Янсенизму, была учреждена образцовая школа для основания более чистого религиозного учения и более строгой нравственности в противоположность иезуитской морали. Здесь, кроме других благочестивых упражнений, предавались литературным занятиям, переводили на французский язык св. Писание, сочинения отцов церкви, латинские молитвенники, составляли по новым методам учебники для школы и пр.

Иезуиты поняли, что сочинение Янсения „Августин» направлено против них и пришли в страшную ярость. Они отыскали в сочинении Янсения пять положений, близких к догматам кальвинизма, и уговорили папу Иннокентия X осудить их. Папа, сам не читавший книги Янсения, по доносу иезуитов осудил в ней такие положения, каких там совсем не было. На это Янсенисты отвечали, что папа не может осуждать того, что существует только в его воображении. Иезуиты стали было уверять, что эти положения непременно должны быть в книге Янсения, потому что их нашел там сам папа, который не может ошибаться; но такой защитой они только более осрамили папу и самих себя. Ученый Паскаль издал (1656 г.) свои знаменитые „Провинциальные письма», в которых разоблачал безнравственные правила иезуитов и тем немало способствовал посрамлению иезуитизма и самого папства. Спор между янсенистами и иеэуитами дошел до того, что грозил произвести во Франции смуты. Это побудило короля и папу Климента IX позаботиться о восстановлении мира. В 1668 г. им удалось примирить враждебные партии. Соглашение состояло в том, что янсенисты признали пять положений, выставленных иезуитами, достойными осуждения, но не принадлежащими Корнелию Янсению и не существующими в его „Августине». Иезуиты, казалось, удовольствовались этим, и янсенисты на время были оставлены в покое.

В XVIII столетии споры янсенистов и иезуитов возобновились с новой силой. Один из ученых последователей янсенизма, священник Кенель († 1710 г.) сделал издание Нового Завета на французском языке с превосходными нравственными примечаниями. Верующие люди с радостью встретили этот труд. Многие духовные, в том числе Боссюэт, епископ Моский и Ноаль, кардинал – архиепископ Парижский, пользовались им сами и рекомендовали его своей пастве. Но иезуиты в труде Кенеля нашли много противоречий своему учению о благодати и своему нравственному богословию и потому с яростью напали на книгу Кенеля за ее янсенитское направление. Они добыли папскую буллу (от Климента XI), так называемую Unigenitus (1713 r.), в которой 101 положение из кенелевского Нового Завета были осуждены, как опасные, соблазнительные и еретические. В число этих положений, осужденных папской буллой, попались и несколько библейских текстов, также несколько положений о грехе, благодати, оправдании и церкви, выраженных иногда буквально словами Августина. Не довольствуясь этим, иезуиты прибегли к светской власти. Французский король Людовнк XIV сделался старым ханжей и совершенно подчинился влиянию своего духовника Ла-Шеза. Иезуиты требовали, чтобы янсенистов поставили на одну доску с гугенотами и точно также смирили бы их оружием. Деспотическое правительство Людовика XIV последовало этому совету, вследствие чего янсенистов, явных и подозреваемых, во Франции начали всячески стеснять, преследовать, лишать должностей; никто, кроме приверженцев иезуитской партии, не мог считать в безопасности свою свободу, честь, имущество и даже жизнь. Рассадник и главный центр янсенизма, великолепный Пор-Рояльский монастырь, по высочайшему указу парижская полиция в 1709 г. до основания разорила и срыла его со всеми многочисленными зданиями. Кенель со многими богатыми последователями убежал от мести врагов в Нидерланды. Туда же ежегодно убегало множество французских граждан. Здесь, под покровительством протестантского правительства, образовалась (в Утрехте) архиепископская церковь, которая, будучи вообще католической, стояла, однако, в совершенной независимости от Рима и вела беспрерывную войну с иезуитско-ультрамонтанскими доктринами. Янсенизм в Нидерландах удержался до настоящего времени.

В противоположность внешнему богопочтению, обратившемуся у католиков в какую-то, почти механическую, богослужебность, в католической церкви сильно развивалось мистическое направление, стремившееся к внутреннему, непосредственному общению с Богом. На развитие этого направления имело также влияние и протестантское учение об оправдании человека одной верой, о получении верующим благодати непосредственно от Самого Бога. Люди с благочестивым религиозным настроением, желавшие обновления жизни церковной, стали теперь яснее, чем прежде, различать два пути к вечной жизни: путь внешний, под которым разумели церковное благочестие, внешнюю церковную дисциплину, и – внутренний путь, который устрояет Сам Бог в человеческой душе, чтобы привести ее к истинному совершенству. Из этих основных начал мистики возник так называемый квиетизм. Он состоял в том, что люди благочестивые, с мистическим настроением, искали единственно спокойствия духа, всецело погруженного в Боге, считая при этом излишним все внешние действия благочестия. Человек, по мнению квиетистов, должен стремиться к Богу по одной чистой любви, единственно потому, что Бог этого хочет, без всяких побуждений надежды и страха, с полным самоотвержением и равнодушием к небу и аду. Душа, по их мнению, должна быть приведена в такое состояние, в котором прекращается ее собственная деятельность и действует один Бог, а сама она ничего не желает, ничего не просит у Бога, довольствуясь созерцанием Его существа.

Первыми представителями квиетизма были в XVI столетии Петр Алькантарский († 1562 г.) и Франциск Озуна. В следующие за тем века квиетизм сильно распространился вообще между романскими народами. Многие из представителей этого направления, хотя не отделялись от католической церкви и не были осуждены церковью, тем не менее, в своих сочинениях представляли совсем иной идеал христианства, нежели какой представляла католическая церковь. Развивая мысль о непосредственном соединении души с Богом, мистики тем самым унижали достоинство церковных учреждений.

Но квиетистическая мистика иногда принимала направление прямо враждебное церкви. На основании учения о всецелом погружении души в Боге и о ее пассивном покое, некоторые из квиетистов – доходили до отрицания иконопочитания, почитания и призывания в молитвах святых, даже до отрицания таинств и необходимости добрых дел. Мистики этого направления существовали в XVI и XVII столетиях в Испании и других католических государствах и были преследуемы инквизицией.

В противоположность враждебным папству направлениям, в Римской церкви развилась теория строгого католицизма. Так как эта теория находила себе приверженцев преимущественно между заальпийскими, т. е. итальянскими, епископами, то приверженцы ее и названы ультрамонтанами (загорцами). Ультрамонтаны не только стараются защищать учение о духовной неограниченной власти и непогрешимости папы в средневековом смысле, но стараются даже возвести в догмат веры самую светскую власть папы.

В правление папы Пия IX (1816–1878 г.) в Римской церкви явились новые догматы, не имеющие основания ни в св. Писании, ни в предании церкви. Таковы догматы: а) о непорочном зачатии Пресвятой Девы и б) о непогрешимости папы.

Учение о том, что Пресвятая Дева Мария в самом зачатии своем чужда была греха первородного, до IX века вовсе не было известно не только в восточной, но и в западной церкви. Впервые мысль о непорочном зачатии Богородицы высказал Пасхазий Радберт в IX веке. В XII в. решились было принять учение о непорочном зачатии и установить праздник оному каноники Лионской церкви, но против этой новости сильно восстал знаменитый богослов и ревностный чтитель Богоматери Бернард Клервосский. Он написал к помянутым каноникам послание, в котором объясняет, что это учение до того времени (до половины XII в.) было неведомо церкви и не допускалось ее преданием; он утверждает, что такое ложное чествование не может быть приятным Богоматери, потому что отнимает у ее Сына исключительно Ему одному принадлежащее преимущество... В продолжении XIII и XIV в. учение о непорочном зачатии Девы Марии было предметом постоянных споров между доминиканцами, отвергавшими зто учение, и францисканцами, допускавшими оное. В XV в. известный францисканский богослов Иоанн Дунс-Скотт явился сильным защитником этого учения. С того времени мысль о непорочном зачатии Богородицы стала находить себе все более и более приверженцев, хотя встречала не менее и противников. Но до последнего времени в богословских католических системах эта мысль считалась только мнением. Папа Пий IX вздумал подвергнуть это мнение новому рассмотрению. Дело это он поручил кардиналам и богословам, действовавшим в духе иезуитском. Наконец в 1854 году (8 дек.) папа дал помянутому учению, для которого нет основания ни в св. Писании, ни в древнем предании, значение догмата, и всем исповедникам римской церкви, под опасением проклятия и потери вечного спасения, поставил в обязанность принимать этот догмат без всякого дальнейшего о нем рассуждения или противоречия.

Идея папской непогрешимости стоит в самой тесной связи с папским главенством. Церковь непогрешима, а папа есть глава церкви. Но как глава церкви, папа не может быть лишенным того, чем несомненно обладает церковь. Непогрешимы определения вселенских соборов. Ho, по учению католической церкви, соборные определения получают свою твердость и непреложность от папского утверждения. Отсюда следует, что непогрешим только один папа, что непогрешимость церкви есть непогрешимость папы, что кроме папы нет и не может быть никакого другого органа церковной непогрешимости. Поэтому идея папской непогрешимости развивалась в параллель с идеей папского главенетва. Но Римская церковь до последнего времени оставляла идею папской непогрешимости без формального и торжественного признания и таким образом, как бы относила ее к области свободных богословских мнений. В системе католичества это был пробел, который рано или поздно необходимо было восполнить, чтобы придать идее папства целостность и законченность. Это и сделал Ватиканский собор.

В 1868 г. Пий IX издал буллу к епископам католического мира, приглашающую их непременно, под опасением наказания, явиться на вселенский собор, имеющий открыться 8 декабря 1869 г., в день непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии. He ограничиваясь приглашением католических епископов, папа издал окружное послание к восточным патриархам, а вслед за ним и к протестантам, приглашая тех и других явиться на собор и соединиться с католической церковью. Само собой понятно, что приглашения эти остались без всяких последствий: восточные патриархи посоветовали папе предварительно отказаться от властолюбивых притязаний, а протестанты отнеслись к папскому приглашению с насмешкой и выразили торжественный протест иерархическим стремлениям римской курии. Еще до открытия собора сделалось известно, что главная цель созвания собора – провозглашение непогрешимости папы. Один слух об этом возбудил тревожные опасения в западно-европейских государствах, протестантских и католических, где папство, несмотря на наносимые ему в течение веков удары, все-таки обладает громадной силой. Европейские правительства старались отклонить папу от задуманной им затеи; они предупреждали его, что ни в одной европейской стране соборные постановления не получат признания и законной силы, если только будут опасными для чьей бы то ни было неэависимости, и если собор расширит права папы далее тех пределов, какие установлены и признаны ранее. Но все подобные предостережения не имели успеха. К назначенному времени собралось в Риме более 700 епископов из разных частей света, в том числе, однако, было более трети итальянцев. Скоро все члены разделились на две неравные половины: большинство (около 550 епископов) сгруппировалось около папы и явно склонялось на сторону провозглашения догмата непогрешимости папы; меньшинство же (200) было против. На стороне большинства были большей частью итальянские епископы; оппозиционная же партия почти исключительно состояла нз немецких и французских епископов. Такое разделение членов собора делало провозглашение догмата о папской непогрешимости как бы исключительно национально-итальянским делом. Епископы, составлявшие большинство, действовали так единодушно, что протесты меньшинства, которое было слабее более чем на половину, не имели никакого успеха. Большинство одержало победу. 18 июля 1870 г. непогрешимость папы в делах веры объявлена была догматом католической церкви, неприкосновенность которого ограждена анафемой⁵. Замечательно, что около этого времени, как провозглашена была папская непогрешимость, Франция объявила войну Пруссии, имевшую, как известно, гибельные последствия для светской власти папы в Италии. Когда Рим был занят войсками Виктора Еммануила, Пий IX счел неудобным прододжение мнимого вселенского собора и потому буллою от 20 окт. 1870 г. объявил заседания его закрытыми до более благоприятного времени.

Провозглашение на Ватиканском соборе 1870 года догмата непогрешимости папы произвело волнение в среде католиков и вызвало так называемое старокатолическое движение. Некоторые члены католической церкви не согласились с определениями Ватиканского собора и открыто заявили о своем несогласии с ними. Во главе этих католиков стояли лучшие представители богословской науки, ученые профессоры и образованные свящевники (Деллингер, профессор богословия в Мюнхене; Лянген, Менцель и Рейш, профессоры богословия; Рейнкенс, впоследствии старокатолический епископ, и др.). Протестовавшие против догмата папской непогрешимости в первое время не думали выделяться из римско-католической церкви в качестве отдельной секты или нового вероисповедного общества; они заявили, что по-прежнему остаются членами римско-католической церкви и продолжают держаться тех именно верований, которые приняты самой западной церковью в прежнее время, особенно на Тридентском соборе, что они отказываются подчиниться только определениям Ватиканского собора, который провозгласил, как богооткровенный догмат, учение противное и Слову Божию, и постоянному преданию церкви, и простому здравому смыслу. На этом основании, в противоположность ультрамонтанской партии, руководившей определениями Ватиканского собора и вынудившей от него провозглашение нового догмата, он усвоили себе название старокатоликов. Ho несмотря на такое заявление, римско-католическая церковь отлучила от себя старокатоликов, как ослушников и врагов церкви и церковной власти. Старокатолическое движение возникло и быстро распространилось в Германии, но скоро нашло себе отголосок и в других католических странах Европы.

При первом своем появлении старокатолицизм обратил на себя общее внимание в Европе и возбудил к себе сочувствие в России. Это движение для многих казалось имеющим назначение обновить жизнь западной церкви в духе древних времен. У нас же в России это движение обратило на себя внимание главным образом потому, что у нас зародилась надежда на возможность вступления старокатоликов в единение с православной церковью. Действительно, первые движения, совершенные старокатоликами, произвели в православной церкви отрадное впечатление. Они как будто показывали, что реформа, предпринимаемая ими, направляется в сторону православия. Старокатолики твердо и по-видимому искренно заявили о своем желании оставаться верными преданиям и учению вселенской церкви, утверждающейся на семи вселенских соборах, церкви до ее разделения. А так как из всех христианских церквей, одна только церковь православная осталась верной преданиям и учению вселенской церкви, то многим членам православной церкви показалось, что обе стороны (православие и старокатолицизм) cкopo могут сойтись вместе, что дело взаимного соединения их не встретит особенных препятствий. Этим объясняются те приветствия и пожелания успеха, которыми встречены были у нас известия об открытии старокатолических конгрессов, и то живое участие, которое принимали наши депутаты в рассуждениях первых старокатолических конгрессов.

Ho старокатолическое движение не оправдало тех надежд, которые в свое время возлагались на него. Своей нерешительностью и даже неискренностью старокатолики скоро подорвали доверие к себе между православными христианами; дело воссоединения с восточной церковью они всего более затормозили своим сближением с представителями англиканства, попытками войти в союз с англиканской церковью. И действительно, старокатолицизм с тех пор все более и более сближается с англиканизмом. Причина неудачного исхода сношений православных со старокатоликами no вопросу о соединении церквей заключалась, прежде всего, в том предубеждении против восточной православной церкви, которое давно утвердилось на западе и от которого не могли освободиться старокатолики и после своего отделения от Рима. С давних пор на западе в отвошении к восточно-православной церкви утвердились многие предрассудки, мешавшие судить о ее характере правильно и беспристрастно. К числу таких предрассудков относится прежде всего то мнение, будто восточное православие находится в узах догматического оцепенения и омертвения, недопускающего никакого развития, будто оно застыло в догматических вероопределениях древних веков. Людям запада, привыкшим к шатаниям ума, сущность развития полагающим в постоянных отрицаниях того, что недавно принято, представляется оцепенением твердость и непоколебимость, свойственная тому, что есть непреложяая истина. Далее, на западе существует мнение о подчинении православной церкви государству, о главенстве царя над церковью. Heсмотря на неосновательность этого мнения, трудно сразу отказаться от него тем, которые выросли и воспитались в убеждении, что церковь должна иметь свой собственный центр, независимый от государственной власти, что таким центром служит папство, что существование последнего необходимо в целях обеспечения за церковью свободы, независимости и самостоятельности, необходимых для правильного развития ее жизни. Будучи не в силах победить в себе предубеждения против восточной православной церкви, старокатолики были не в силах также разом порвать все узы, приковывавшие их к западной церковной жизни. Они отреклись от тех заблуждений римской церкви, которые были возведены на степень догмата лишь в недавнее время, напр. догмат непогрешимости папы; но зато другие более древние обнаружили живучесть в убеждениях старокатоликов. Так напр., отринувши ватиканский догмат о непогрешимости папы, старокатолики не хотели отказаться от римского учения о главенстве папы. Также крепко стояли они за догмат об исхождении Св. Духа и от Сына; даже в виду сознанной невозможности защитить эту прибавку в символе они хотели удержать ее ради ее древности, ради того, что она крепко держится в убеждениях католиков. Далее, – высказав желание оставаться верными преданиям и учению вселенской церкви, утверждающейся на семи вселенских соборах и открыто заявивши, что западные соборы не имеют характера вселенскости, старокатолики своими последующими словами и действиями высказали нежелание отказаться от западных соборов. Всеми подобными действиями старокатолики показали глубокую живучесть в себе собственно римских преданий, мешавшую им смотреть на вещи прямо и ясно.