Глава 8. Раннехристианские мученики в восприятии православных христиан и христиан-католиков

В Беларуси, где Православие и католицизм являются основными конфессиями, существенное значение имеет исследование общих черт и особенностей восприятия раннехристианских мучеников в Православии и католицизме как на уровне церковной доктрины, так и на ментальном уровне верующих. Важным представляется и общеславянский исторический контекст, в том числе выявление роли культа раннехристианских мучеников в политике государственной власти на различных этапах развития государственности у славян, специфика восприятия раннехристианских мучеников в странах, где Православие и католицизм являются основными конфессиями.

Важнейшей общей чертой восприятия раннехристианских мучеников в Православии и католицизме является их общецерковное значение как святых, а не региональное, как для большинства остальных почитаемых святых. Особенно это было характерно для Русской Православной Церкви, в которой в XIII–XVI вв. процесс канонизации не только значительно уступал по масштабу в целом канонизации в Католической Церкви того времени, но и из числа новых святых почитание только пяти из них имело общецерковный характер²⁸³. Сравнительный анализ номенклатуры наиболее почитаемых раннехристианских мучеников в Православии и католицизме позволяет определить как общие черты, так и особенности. Общецерковный характер имеет культ апостолов, принявших венец мученичества, прежде всего святых Петра и Павла. Русская Православная Церковь 12 июля (29 июня по старому стилю) отмечает один из своих великих праздников – славных и всехвальных первоверховных апостолов Петра и Павла. И в Католической Церкви существует праздник в честь святых апостолов Петра и Павла, который отмечается 29 июня²⁸⁴. Единый день памяти этих двух апостолов указывает, прежде всего, на их особую роль в проповеди христианского учения – они более всех апостолов потрудились на этой ниве. Для Православия типично посвящение храмов не раздельно Петру и Павлу (что характерно для католицизма), а им обоим – Петропавловские соборы и церкви. Однако многие католические храмы в Беларуси издавна также были посвящены Петру и Павлу, хотя для католицизма в других странах присущи храмы, посвященные отдельно либо Петру, либо Павлу. Характерно, что традиция соединения имен двух святых апостолов в Беларуси присуща и православным, и католикам. И в этом прослеживается специфика конфессиональной ситуации в Беларуси.

Православная Церковь называет апостолов Петра и Павла первоверховными. Празднику святых апостолов Петра и Павла в Православии предшествует пост Апостольский (Петров пост), который в Беларуси, как отмечали этнографы в XIX в., соблюдался весьма строго. А 29 июня в городах и местечках Беларуси устраивались самые крупные ярмарки: в Минске, Могилеве, Пинске, Борисове, Шклове, Турове, Лоеве, Бешенковичах и др.²⁸⁵ День этот был праздничным, крестьяне, несмотря на обилие работ по хозяйству, не работали. В белорусском фольклоре сохранилось немало преданий о наказании святыми тех людей, которые не соблюдают запрет на работу в праздничные дни. По свидетельствам этнографов, в день святых апостолов Петра и Павла на деревенских улицах нередко можно было встретить людей, распевавших «песни благоговейные». Эти песни к церковным праздникам в Беларуси слагались и составлялись в сборники на протяжении XVI–XVII вв. Они были широко распространены среди православного населения до начала XX в.²⁸⁶ Такие песни звучали и на церковных службах, и в домах, и на улицах. В день святых Петра и Павла церкви и костелы всегда были заполнены верующими.

В Минске православная Петропавловская церковь была построена в 1612 г. на улице Юрьевской (современная Раковская), на трех участках земли, которые жертвовала на строительство «пани маршалковае» Друцкая-Горская. Первоначально храм был деревянным, но предположительно в 1620–1630-е годы был перестроен в камне. В 1795 г. церковь стала храмом Святой Екатерины, а в 40-е годы XX в. храм был снова переосвящен во имя святых апостолов Петра и Павла²⁸⁷. В Гомеле своей оригинальной крестово-купольной композицией выделяется Свято-Петро-Павловский собор, возведенный в 1808–1818 гг. по проекту Дж. Кларка, при участии и руководстве графа Η. П. Румянцева и освященный в мае 1824 г. Помимо купола, здание украшают шестиколонные портики дорического стиля²⁸⁸. Святым первоверховным апостолам посвящены церкви и в деревнях Волевка (Новогрудский район Гродненской области, 1736 г.), Большие Жуковичи (Кореличский район Гродненской области, 1745 г.), Озеро (Узденский район Минской области, 1838–1840 гг.) и др.

Кроме православных храмов, в Беларуси святым первоверховным апостолам Петру и Павлу посвящено и немало католических костелов. В середине XVIII в. было построено здание костела Петра и Павла в деревне Боруны Ошмянского района (вначале это была униатская церковь, затем православная, а с 1922 г. стала католическим костелом). В костеле находится образ Матери Божией Борунской, Утешительницы скорбящих²⁸⁹. В том же районе Гродненской области в деревне Жупраны с 1875 г. действует костел апостолов Петра и Павла, сооруженный в стиле ретроготики. В нем имеется мемориальная плита, посвященная белорусскому поэту Франтишку Богушевичу²⁹⁰.

В неоготическом стиле был построен в 1907 г. костел Святых Петра и Павла в местечке Логишин (ныне деревня в Пинском районе Брестской области), где хранится особенно почитаемая католиками икона Божией Матери Логишинской²⁹¹. Памятником архитектуры классицизма является костел Святых Петра и Павла в деревне Заболоть (Вороновский район Гродненской области), построенный в начале XIX в.²⁹² В деревне Дрисвяты на Браславщине стоит памятник деревянного зодчества – костел Апостолов Петра и Павла, который был построен в 1929 г., хотя история Петропавловского костела в Дрисвятах выходит еще к XVI в. – здание строилось несколько раз заново²⁹³.

Образ первоверховного апостола Павла широко представлен в христианской иконографии, в том числе и белорусской. Описание внешности апостола отсутствует и в «Деяниях святых апостолов», и в его посланиях. Содержится оно лишь в «Деяниях Павла и Феклы», христианском апокрифическом сочинении конца II в.²⁹⁴ В белорусской иконописи XVII–XVIII вв. апостол Павел представлен мужчиной средних лет, с бородой, с залысинами, часто с большими выразительными глазами. Одежда его состоит из голубого хитона и красного гиматия²⁹⁵. Иногда гиматий – белого цвета, а хитон – голубого. Обычные атрибуты апостола Павла в иконографии – развернутая книга в одной руке, а в другой – меч, упирающийся острым концом в землю²⁹⁶. Книга символизирует проповедь апостолом учения Иисуса Христа, а меч, скорее всего, напоминает о его мученической смерти – казни мечом. Особенно выразителен образ первоверховного апостола Павла на иконе последней четверти XVII в., хранящейся в Государственном художественном музее Беларуси²⁹⁷. Он не во всем соответствует облику апостола, известному по апокрифу, но поражает, прежде всего, внутренней сосредоточенностью лица, одухотворенным внутренней силой взглядом его больших глаз, выражающим одновременно увлеченность делом проповеди учения Христа и предчувствие самопожертвования ради дела, к которому он был призван.

Из особенностей восприятия апостолов-мучеников в Православии одна из важнейших связана с тем, что еще в Византии значительно возрастает роль почитания апостола-мученика Андрея²⁹⁸, брата апостола Петра (оба, по Евангелию, стали первыми апостолами), что было унаследовано Русской Православной Церковью и рядом других Православных Церквей. Наиболее яркое его проявление – зафиксированное в летописях предание о распространении святым апостолом Андреем христианства на землях Руси. В католицизме одно из важнейших мест принадлежит мученику-апостолу Иакову (особенно в связи с паломничествами в Компостеллу), в Византийской Церкви более значимым (в сравнении с Католической) был образ апостола-мученика Филиппа, что, по-видимому, объясняется преданиями о нем, в которых он действовал, в основном, на востоке Римской империи, хотя бывал и в Карфагене.

В Православии еще в Византии общецерковный характер приобрело почитание раннехристианских великомучеников Георгия Победоносца, Димитрия Солунского и ряда других²⁹⁹, которому в католицизме присущ региональный характер. В русском Православии особую популярность приобрело почитание раннехристианского святителя-исповедника Николая из Мир Ликийских. В католицизме же его значение далеко не так велико. В Православии святитель Николай Чудотворец стал покровителем сельскохозяйственных работ и, как показывают этнографические и фольклорные источники, превратился в одного из самых почитаемых святых в народной среде (но не получил функций сверхъестественного покровителя бедных, как в католицизме)³⁰⁰.

В XII–XVII вв. святителю-исповеднику Николаю была посвящена четверть православных и католических церквей и монастырей Беларуси³⁰¹. К нему обращались при первом выгоне скота на Полесье, там же он выступал охранителем посевов³⁰². Весенний праздник в честь святителя Николая именовался «Мiколай Мокры» (это, по мнению этнографа А. Киркора, связывало его с прежним языческим культом «царя водяного Стрибога»³⁰³).

Святой Николай выступал и покровителем коней, а его весенний праздник считался в народной среде и праздником конюхов³⁰⁴. А. Киркор приводит поверье, по которому прикосновение к лысине святого Николая могло вызвать ветер. Церкви в честь святителя нередко ставились в средневековье на месте прежних святилищ Велеса³⁰⁵.

В народной среде и великомученик Георгий (Егорий, Юрий) воспринимался, прежде всего, как покровитель земледельческих работ³⁰⁶. Этнографы также зафиксировали у восточных славян немало заговоров от болезней скота, обращенных к святителю Николаю и великомученику Георгию³⁰⁷. Характерно, что за помощью от змеиных укусов обращались именно к великомученику Георгию. А один из духовных стихов белорусов, записанный П. В. Шейном и называвшийся «Цмок», в народной интерпретации излагает отнюдь не мученичество святого Георгия за веру, а историю о том, как «святога Юрэя» царь послал убить дракона, потребовавшего выдать ему царскую дочь. Весьма эмоционально подано описание страшного дракона: «Аж плыве поганый цмок: з яго роту огонь сапле, з яго позьдзёр искры сыплюцца, з яго вушэй дым идзе, з яго вочэй кроу плыве»³⁰⁸. Ряд исследователей-этнографов полагает, что на великомученика Георгия был перенесен ряд функций Ярилы, по крайней мере, два его главных праздника (весенний и осенний), явно важнейшие в годичном урожайном цикле³⁰⁹.

Функции великомученицы Варвары в представлениях православных были гораздо шире, чем в восприятии католиков (покровительница родов), она выступала как покровительница женщин, день ее поминовения 17 января (по новому стилю) считался женским праздником³¹⁰. Однако в духовных стихах белорусов сохранялся образ святой Варвары как мученицы. П. В. Шейн приводит один из таких стихов, где красавица Варвара, отказавшаяся «гращиць з панам-крулем» подвергалась всевозможным чудовищным пыткам, но из всех истязаний она вышла живой. Мотив смерти за веру в этом стихе отсутствует, о христианской вере Варвары свидетельствует лишь то, что она названа святой, на которую «дзиву дауся весь народ хрищоный». Своеобразно изложено обвинение «короля» против Варвары: «Бо ты не святая – есь ты чароуница»³¹¹. Возможно, христианская вера святой Варвары считалась очевидной для автора стиха и его слушателей, а данное обвинение – некая попытка изложить языческое миропонимание «короля». В такой интерпретации исчез сам ортодоксальный агиографический смысл великомученичества Варвары за христианскую веру, ее не лишили и жизни – в последний строках стиха палача с мечом поражает «с-под яснаго сонца пярун». По сути от пассиона святой Варвары остался лишь сюжет о ее мучениях. Характерно, что и в другом стихе, записанном П. В. Шейном («Святая Дорота»), претерпевшуюя подобные мучения святую Дороту «до неба узяли», хотя «слуги меча аще не подали»³¹².

Покровителями коней в народном восприятии, помимо других святых, стали мученики Флор и Лавр³¹³. Мученики Косма и Дамиан, в отличие от католических представлений о них как о целителях, в православной среде рассматривались в качестве покровителей некоторых сельхозработ (косьба, молотьба), их функции как покровителей кузнечного дела долго сохранялись в свадебном фольклоре белорусов³¹⁴. Великомученица Екатерина считалась покровительницей свадеб у белорусов, рожениц – у русских, а в католических странах она была наделена, в основном, покровительством швеям³¹⁵. В целом отличий в восприятии в народной среде святых мучеников, наделении их определенными функциями среди католиков и православных гораздо больше, чем в восприятии ими апостолов, принявших мученическую смерть.

Существенные отличия в восприятии раннехристианских мучеников православными и католиками связаны с почитанием реликвий и икон. Исторические условия распространения христианства привели к тому, что подавляющее большинство реликвий раннехристианских мучеников оказалось в распоряжении Католической Церкви. Отсюда намного большее значение получили поклонение реликвиям, паломничества к ним у католиков, чем у православных. В определенной мере у православных эту нишу заняло особое отношение к иконам мучеников, которым приписывалась целительная сила. Хотя почитание реликвий святых (в основном не относящихся к временам раннего христианства) распространено и в Православии.

Процесс выдвижения на первые роли в почитании раннехристианских мучеников фигур апостола Андрея и великомученика Георгия среди православных верующих тесным образом связан с развитием государственности славянских народов и других стран, где господствующей конфессией стало Православие. В этом плане следует, прежде всего, обратить внимание на концепцию известного чешского византиниста и слависта Ф. Дворника, сформулированную более полувека назад. В соответствии с ней в Византии культ апостола Андрея Первозванного (брата апостола Петра) был противопоставлением растущим амбициям римской Церкви (ведшей начало от епископства апостола Петра) и императоров франков и Священной Римской империи на верховенство в христианском мире³¹⁶. Проведенный анализ источников позволяет развить эту концепцию в отношении к Православным Церквам и государствам за пределами Византии. Византийское предание об основании апостолом Андреем Церкви Византия (Константинополя) было затем развито в других странах.

В изложении предания о миссии святого апостола на Кавказе и по Днепру в «Повести временных лет» по существу обосновывается идея автономности Церкви в Древней Руси, равно как и в Грузии. Но уже в этом памятнике древнерусской письменности подчеркивается важность роли не только великокняжеской власти в Крещении населения Руси, но и духовенства в сложном процессе христианизации местного населения и борьбе с языческими верованиями. В процессе христианизации важная роль отводилась почитанию апостолов и раннехристианских мучеников, причем именно предания о мучениках раннего христианства стали впитывать в себя многие устоявшиеся мифологические сюжеты, представления, традиции повседневности и даже конкретные региональные особенности. Образы мучеников приобрели особую популярность в народной среде. В народном восприятии не существовало такого строгого различия между апостолами и мучениками, как в церковной доктрине. Популярность образов раннехристианских мучеников использовалась и государственной властью в своих целях. Наиболее важная роль в этом отводилась великомученику Георгию, казненному при гонении Диоклетиана.

Петру I после долгих десятилетий эволюции знакового символа государственного масштаба («всадника-змееборца», «ездца», «государя на коне», «человека на коне» и др.) удалось зафиксировать именно святого Георгия Победоносца в российской геральдике и даже назвать его по-простонародному: «...владимирския князи возимели себе сей герб св. Егория...»³¹⁷. И хотя великомученик и защитник люда православного и не стал центральной фигурой герба Российского Царства, а только был зафиксирован как покровитель его столицы Москвы, но его образ дополнил знаковость смыслового воплощения крепнущей восточноевропейской государственности – был размещен на груди двуглавого орла.

Образ святого великомученика Георгия Победоносца широко использовался правителями славянских стран уже сразу после приобщения их и управляемых ими стран к Православию. И далее это хорошо прослеживается в славянском мире на протяжении всех основных этапов его развития. Внутренние (духовные) и внешние (прямое воздействие на человека верующего мученического подвига) характеристики святого великомученика Георгия хорошо вписывались в общую канву государственных идеологий. Поэтому многие из первых князей-царей болгар, сербов, русов и других православных славянских народов не только брали себе имя великомученика и фиксировали его в своих династических ономастиконах (списках личных имен), но и широко использовали возможности архитектуры для фиксации через призму образа великомученика и защитника Георгия своих правлений и на сознание современников, и на века. Так, уже в династии Неманичей этот мученик был особо почитаем, что отразили монастыри его имени XII–XIV вв., в которых нередко находили последний приют сербские жупаны (монастырь Джурджеви Ступови на Лиме, монастыри в Ораховице, в Ломнице, в Старо-Нагоричино, близ Скопье, в Уложиштах, в Магличе и др.). Монастыри и церкви на болгарской земле также повсеместно чтили и память о подвиге великомученика и прославляли болгарских царей, начиная со времен I Болгарского царства (близ Софии, в Горни-Пологе и др.)³¹⁸.

На Руси, воспринявшей христианское вероучение, уже с первых десятилетий его распространения среди язычников восточноевропейской равнины широко использовался образ и деяния великомученика для утверждения нового церковно-религиозного приоритета и закрепления центральной власти за всеми ветвями династии Рюриковичей. Анализ многочисленных примеров этого использования на протяжении более чем тысячелетия позволяет проследить определенное угасание «интереса» к святому великомученику Георгию по мере укрепления государственных институтов и правящего дома и всплеск этого «интереса» со стороны власти (разумеется, в преломлении через Церковь) на особо сложных, переломных этапах развития государственности.

В 1030 г. великий князь Ярослав Мудрый (отметим, что повсеместно употребляется в литературе именно языческое имя князя-христианина, а не его имя, полученное при крещении) после победы над чудью заложил город Юрьев (современный эстонский город Тарту), ставший форпостом и его власти, и Православной Церкви в глубине языческой Прибалтики. Видимо, для усиления эффекта такого двойного воздействия (великого князя и святого великомученика) близ Новгорода он воздвиг Юрьев храм и монастырь. А после решающей победы над печенегами этот князь основал в Киеве не только знаменитую церковь Святой Софии, в которой северный боковой придел и его алтарь были посвящены святому Георгию, но и монастырь Святого Великомученика Георгия³¹⁹. В нем, скорее всего, находился и храм в честь святого, так как «Повесть временных лет» под 1063 годом сообщает о погребении в нем брата Ярослава Мудрого Судислава. И, как речет преподобный Нестор Летописец, «...нача въра хрестьяньска плодитися и расширяти...» Великий князь же велел повсеместно на Руси 26 ноября (по старому стилю) «творити праздник» в честь святого великомученика.³²⁰

Этот Георгиевский храм «матери городов Русских» был разрушен во время нашествия Батыя, но отстроен заново в XVII в. на древних фундаментах, а затем вторично в XVIII в. по инициативе и за счет московско-петербургских властителей, не только погрязших в дворцовой борьбе за императорскую корону Петра I, но и упорно притягивавших уже украинские территории и население в лоно российской государственности.

Однако этот знаковый для всей Руси храм не вписался в государственные идеологемы власти советской и был стерт с лица земли³²¹.

В Киеве святым благоверным князем Ярославом Мудрым были заложены знаменитый собор и церковь во имя раннехристианской мученицы Ирины³²².

Через некоторое время, в 1119 г., внук Владимира Мономаха, Всеволод-Георгий Мстиславич, будучи новгородским князем, отстроил в камне Георгиевский собор Свято-Юрьева монастыря³²³, тем самым подчеркнув посредством архитектурного величия не только мощь образа великомученика, но и свою властную мощь. Около 1167 г. в важной для слабеющей власти киевских князей северной части Руси, в Старой Ладоге была построена церковь Святого Георгия, которая должна была знаменовать собой трудную победу (1164 г.) над шведами³²⁴. Подобные акции – обращения к величию духовного образа святого великомученика Георгия Победоносца со стороны древнерусских князей были повсеместными. Хотя далеко не все примеры зафиксированы в источниках. Так, прямая параллель усматривается в действиях внука святого благоверного князя Ярослава Мудрого, Святополка Изяславича, который, ведя сложную борьбу с внутренними и внешними противниками за сохранение своих великокняжеских прерогатив, как бы повторил действия своего деда. После трудной победы 1103 г. над половцами, когда были убиты 20 половецких ханов, он велел «...сруби городъ Гюргевъ»³²⁵. Правда, эта акция не принесла великому князю особых дивидендов. Не преминул приобщиться к величию святого Георгия Победоносца и великий князь Юрий Долгорукий, украсив свой княжеский двор во Владимире храмом в честь великомученика³²⁶. Он же, набирая великокняжеские амбиции, заложил очередной для Руси город Юрьев – Юрьев-Польской, в котором через несколько десятилетий после смерти великого князя вознес свои купола Георгиевский собор. Этой же властной, героической и духовной патетикой руководствовался при своем великокняжеском возвышении и святой благоверный великий князь Димитрий Донской: Георгиевский храм, воздвигнутый им в честь победы над ордами Мамая на Куликовом поле в 1380 г., не только отразил славу победителя, но и закрепил великомученический образ в качестве символа столицы новой крепнущей государственности.

Еще академик H. М. Никольский пришел к выводу, что самыми популярными заимствованными из Византии святыми стали на Руси Димитрий Солунский и Георгий – оба воины, принявшие мученическую кончину за веру при Диоклетиане. По его мнению, на первое место выдвинулся святой великомученик Димитрий Солунский, особенно в XIII в., в период борьбы с монголами³²⁷.

По-видимому, с этим культом связано и имя святого Димитрия Донского, а деяния благоверного великого князя способствовали популяризации культа раннехристианского великомученика Димитрия. Но анализ источников показывает, что, во-первых, почитание великомученика Георгия в Византии был намного более значимым, чем святого Димитрия, а во-вторых, в ходе укрепления Православия на Руси и становления российской государственности на первые роли выдвинулось почитание апостола-мученика Андрея и особенно великомученика Георгия. Уже в IV в. по всей Римской империи, в особенности в Палестине и Сирии, возводились церкви во имя святого великомученика Георгия. В начале V в. был построен храм Святого Георгия в Солуни, главный центр его почитания существовал вокруг соответствующей церкви в Лидде, а столетием позже был основан монастырь его имени в Константинополе. Византийские императоры Феодосий II, Юстиниан, Маврикий, Ираклий, Константин Мономах, утверждая в своих владениях христианское вероучение, считали обязательным возводить среди прочих церкви во имя святого великомученика Георгия: в Шейх-Бадре, Эдессе, Иерусалиме, Герасе, Визане, Константинополе и многих других городах. В некоторых из этих храмов хранились частицы мощей святого Георгия Победоносца³²⁸. А голова великомученика (он был обезглавлен по приказу императора Диоклетиана после восьмидневных мучений) как непреходящая христианская святыня и объект почитания хранится в Риме в храме его имени.

Церковь Святого Георгия, 1313–1319 гг. (каменное основание – XI в.), с. Старо Нагоричан, Македония

Традиции почитания святого великомученика Георгия в западном христианстве также восходят к концу античности и началу средневековья. Это показывает, в частности, и церковная архитектура: в Италии – V–VI вв. (базилика Святого Георгия в Неаполе и др.), в Галлии – конец V в. (монастырь Великомученика Георгия в Шелле и др.), в Англии – с XI в. (церковь Святого Георгия в Донкастере и др.)³²⁹. Кстати, уже в XIV в. этот великомученик был признан небесным патроном католической тогда Англии, когда около 1347 г. король Эдуард III объявил его покровителем ордена Подвязки (но еще в 1222 г. на Оксфордском Соборе великомученика Георгия провозгласили национальным святым)³³⁰. В разное время подобные решения были приняты и в Португалии, Генуе, Грузии, Барселоне.

Церковь (ротонда) Святого Георгия, IV в., г. София, Болгария

Для характеристики особенностей восприятия раннехристианских святых в Беларуси особый интерес представляет архитектурно-градостроительная традиция. Следует сразу отметить, что здесь сложно усмотреть тот символически-властный концепт при возведении храмов и монастырей в честь святого великомученика Георгия Победоносца, который характерен для северо-восточной и Киевской Руси. Так, среди 16 монастырских и приходских церквей Минска, известных с конца XI и до начала XVII в., из 24 храмов начала XX в. упоминается только один не сохранившийся ныне Свято-Георгиевский храм (отзвук его существования можно было еще найти в городской топонимике начала XX в. – от нынешней Октябрьской площади спускалась к Свислочи до современной улицы Янки Купалы узкая неприметная Юрьевская улочка, а уже далее за рекой пролегала улица Георгиевская)³³¹. Однако соотнести его возведение с каким-либо историческим событием, связанным напрямую с проблематикой властных прерогатив, сложно. Не последнюю роль в данном случае играло то обстоятельство, что на белорусских землях активно развивались различные течения христианства, и вполне очевидны уже в средневековье иные формы государственного устройства. Поэтому образ святого Георгия Победоносца здесь более всего отображал изначальную свою сущностную характеристику – духовность, страдания за веру, народность.

Видимо, именно подобное восприятие великомученика Церковью и прихожанами обусловило повсеместное строительство на белорусских землях скромных деревенских и кладбищенских церквей его имени. Проведенный анализ позволяет утверждать, что и в историческом далеком и близком прошлом храмы в честь святого Георгия возводились, более всего олицетворяя привнесение высокого духовного начала непосредственно в народную среду. Например, имя святого великомученика Георгия осеняло муки и смерть воинов, павших на белорусской земле в сражениях с армией Наполеона и в годы Первой мировой войны: близ Витебска на живописной и поныне Юрьевой Горке, получившей свое название от не сохранившейся к XIX в. древней кладбищенской Георгиевской церкви, был военный госпиталь и воинские захоронения³³².

На той же витебской земле в 1995 г. был возведен Свято-Георгиевский храм как памятник воинам-защитникам. Одной из его характерных особенностей сразу стала широкая благотворительная деятельность: бесплатные обеды для малоимущих, опека над домом-интернатом для инвалидов и престарелых и онкологическим диспансером, издание газеты «Победоносец» и др.³³³

Изученная литература не дает точного представления об общем количестве храмов на тот или иной временной период на территории Беларуси. Не менее затруднительно определить количество Георгиевских храмов. Однако очевидно, что их на различных этапах истории было не так уж и много, если взять для сравнения наиболее распространенные их названия (например, в честь Святой Богородицы, Спаса и др.). В литературе приводятся сведения о 3522 православных церквях, что действовали к началу Первой мировой войны. К 1957 г. их количество сократилось до 968 и к 2004 г. возросло до 1040. Среди них старейшими из сохранившихся на земле Беларуси являются и несколько Свято-Георгиевских храмов: в деревне Котра Гродненского района (1560 г.), в деревне Синкевичи Лунинецкого района (1690-е годы), в Давид-Городке (20-е годы XVIII в.), деревне Мстиж Борисовского района и др.³³⁴

В литературе XIX в. можно найти достаточно подробные данные об отдельных белорусских епархиях, в том числе и о количестве и названиях церквей. Так, на 1880-е годы в Полоцкой епархии насчитывалось всего 383 приходские и приписные церкви (не считая кладбищенских и домовых)³³⁵. Среди них имя святого великомученика Георгия Победоносца носили 15 храмов, старейший из которых был возведен в самом Витебске в конце XVII в.³³⁶ Характеристики большинства из этих церквей весьма удручающие («деревянная», «ветхая», «не прочная» и т. д.), что опять же дает основания говорить об очевидной непритязательности и народном облике таких церквей. Они как бы сливались с условиями народного быта, были притягательны для прихожан-простолюдинов не архитектурными изысками, а сущностными характеристиками самого покровителя подобного храма – святого великомученика Георгия, защитника и покровителя в их повседневной жизни и духовных переживаниях.

На конец XIX в. из 151 православной приходской церкви Виленской губернии всего лишь восемь носили имя «Георгиевская», то есть около 5,3 %. В других губерниях эти цифры соотносятся следующим образом: Гродненская – 313 и 10 (3 %), Минская – 513 и 34 (6,6 %), Могилевская – 509 и 19 (3,7 %), Витебская – 205 и 4 (около 2 %). Таким образом, в конце XIX в. на белорусских землях действовало 75 храмов, носивших имя святого великомученика Георгия Победоносца³³⁷. Их подавляющее большинство размещалось в деревнях, лишь несколько – в местечках, и только тогдашние города Несвиж и Вилейка отмечены как места расположения Георгиевских церквей. Современная картина наличия и состояния храмов во имя святого великомученика Георгия Победоносца приблизительно следующая. Всего действующих церквей и часовен 47, а «утерянных» в историческом прошлом (что удалось восстановить по документам) – 41. Любопытна география размещения действующих храмов: в Минской области – 14 (утеряны 19), в Брестской – 15 (3), в Гродненской – 10 (3), в Могилевской – 2 (5), в Гомельской – 0 (1), в Витебской – 6 (10). Кроме того, в реестре Белорусского Экзархата зафиксированы еще 12 храмов, носящих имя святого великомученика. Все эти церкви в прошлом и настоящем более всего «тяготели» к белорусской деревне (76 из всех 99 упомянутых), а к тому же 25 являлись кладбищенскими. Было отмечено, что на сегодня Свято-Георгиевский храм действует лишь в одном областном городе – в Витебске, а в целом в городах – только семь (в прошлом известны еще восемь). Поэтому естественно, что 52 из 88 названных храмов были или есть деревянные, а 33 воплотили в себе архитектурно-строительное искусство народных умельцев-плотников. Поэтому их облик весьма скромен, и только 18 храмов несут в себе некий архитектурностилевой изыск³³⁸.

Церковь Святого Георгия, начало XX в., д. Лешня, Беларусь

Если взять католические храмы Беларуси, то среди сотен именных и безымянных костелов только пять названы во имя святого великомученика Георгия (три действуют в Островецком районе, один – в Новогрудском и один был известен в Верхнедвинском) и два – во имя святого Юрия (один действует в Воложинском районе, а другой – в Барановичском)³³⁹. Почти все они, как и большинство иных костелов, имели и имеют весьма внушительные размеры и архитектурную привлекательность. То есть провести те же параллели, как в случае с православными храмами, абсолютно невозможно. Католическая Церковь исповедовала при воздвижении своих культовых зданий иные принципы.

Можно констатировать тот факт, что на протяжении столетий шел процесс как бы «приспособления» внутренне духовных и внешне воспринимаемых качественных характеристик мученического подвига во имя веры к различным обстоятельствам политического развития восточного славянства, различных форм его государственности. На этапе становления центральной власти этот образ давал основания «власть предержащим» подчеркивать свою исключительность в борьбе с внешними и внутренними врагами, в защите сообщества от всех напастей. Такая же концептуальность наблюдается и на переломных этапах развития государственности, когда «шаткость» верховной власти, общественные смуты раз за разом реанимировали негласную политическую доктрину о непосредственной близости сущностных параметров власти и подвига святого великомученика Георгия Победоносца.

Таким образом, в восприятии раннехристианских мучеников православными и католиками можно установить как общие черты (общецерковный характер почитания раннехристианских мучеников, а не региональный, как для большинства святых; наделение мучеников функциями сверхъестественных покровителей; использование культа мучеников на определенных этапах развития государственности), так и специфические отличия (противопоставление культов апостолов-мучеников Петра и Андрея в церковногосударственных интересах; более широкое использование образа святого великомученика Георгия в формировании государственности там, где господствовало Православие; наделение мучеников разными функциями покровительства в восприятии православными и католиками; большее значение реликвий в почитании мучеников католиками, а в Православии – их икон). Для Беларуси характерны такие особенности, как превалирующая популярность святого Георгия в качестве покровителя аграрных работ в народном восприятии; типичность Петропавловских храмов не только у православных, но и у католиков. В массовом восприятии можно наблюдать расхождение трактовки образов ряда мучеников с их агиографической основой. Данное обстоятельство свидетельствует о необходимости новых усилий церковного просвещения верующих с разъяснением истины смысла подвига за веру раннехристианских мучеников.