Заключение

Римская Церковь была основана св. Петром, и в ее основание лег апостольский камень. В глазах преходящего мира Петр был всего лишь безвестным рыбаком; безвестной и тайной была история первых епископов Рима. Церковь в то время, в большей степени, была духовной общиной, чем организацией, ибо, мало связанная с миром земным, она мало имела нужды и в земных институтах. Не проведены были еще границы епископий, не закреплена юрисдикция постановлениями соборов; но духовный авторитет епископа Рима как наследника апостола Петра с самого начала был признан всеми христианами мира. В I веке об этом свидетельствует «Послание св. Климента к коринфянам», читавшееся в древней Церкви на богослужениях. Во II веке авторитетом Римского епископа утвердилась традиция празднования христианской Пасхи в воскресенье, а не в любой день недели, в соответствии с Пасхой еврейской, как это было принято на Востоке. В III веке, когда формировалась догматика, с учением, проповедуемым епископом Рима, сверяли свои теологические размышления другие Святые Отцы. Изложением веры св. папы Дионисия подтверждал правильность своих суждений св. Афанасий Великий, св. Кирилл Александрийский цитировал св. папу Феликса I. В IV веке Рим был оплотом и прибежищем борцов против арианской ереси. Отстаивая вселенскую веру, папы мужественно выступили и против несторианства, и монофизитства в V веке, а теологический трактат св. Льва лег в основу догматов Халкидонского Собора.

Но Церковь, как и человек, представляющий собой онтологическое целое двух основных частей – бессмертной души и бренного тела, врастая в человеческую историю, также обретала две основные части: Церковь небесную, торжествующую с Богом и всеми святыми, и Церковь земную, воинствующую с грехом и несправедливостью мира сего. Земное тело Церкви формировалось по мере формирования институтов ее земной организации, поэтому юрисдикция и ее распространение, будучи явлением историческим, естественно оказались неразрывно связаны с развитием человеческой истории.

Вначале епископ Рима являлся лишь митрополитом Италии, причем, его административные полномочия простирались только на центральную и южную части Апеннинского полуострова. В северной Италии права митрополитов, предоставлявшие возможность самостоятельного управления своими диоцезами, получили епископы Медиоланский, Аквилейский и Равеннский. Викарием епископа города Рима был епископ Субурбикарийский (Suburbium), в юрисдикцию которого входила южная часть Апеннинского полуострова: Кампания, Тусция, Умбрия, Пицен, Самний, Валерия, Апулия, Калабрия, Лукания, Брутий, а также острова Сицилия, Сардиния и Корсика¹³³. Хотя папы разрешали организационные и дисциплинарные вопросы обращавшихся к ним представителей других Церквей (а первые такие случаи отмечены во время понтификатов св. Корнелия и св. Стефана I), юрисдикция епископа Рима вне пределов Италии документально была подтверждена лишь при св. Дамасе I, назначившем своим викарием в Иллирии Асхолия, митрополита Фессалоникийского. До этого представителями папы в других Церквах были легаты, которые, будучи облечены определенными полномочиями епископа Рима, присутствовали на соборах, отстаивая точку зрения Святого Престола. Новый институт представительства папы, введенный в конце IV века, заключался в назначении постоянных наместников, руководивших митрополиями от имени Святого Престола; им были предоставлены права самостоятельною решения вопросов, не требовавших специального обращения в Рим, причем, викариат давался не лицам, а кафедрам. Власть викария простиралась на несколько церковных провинций и была выше власти простого митрополита.

Сардикийским собором 343 г. были подтверждены специальные судебные полномочия епископа Рима по отношению к епископам, диоцезы которых не входили в Римскую митрополию¹³⁴. Особое значение это право приобрело во время наступления еретиков на Вселенскую Церковь, когда изгоняемые правоверные епископы искали опору в Риме.

Следующим шагом расширения юрисдикции епископа Рима стало образование Галльского викариата, в состав которого вошли еще сохранявшие связь с Римской империей южные провинции Галлии. Начало создания викариата было положено папой Зосимом, окончательно же процесс его формирования завершился при св. Льве Великом: митрополит Арелатский Леонтий при своем восшествии на кафедру особо подчеркнул свою верность Святому Престолу.

В самом конце рассматриваемого периода в юрисдикцию Рима вошла Испанская Церковь, когда св. Симплиций назначил своим викарием Севильского епископа Зенона.

Необходимость стремления не только к внутреннему единству Церкви, то есть единству вероучения, но и к единству внешнему, единой организационной структуре, осознавалась, по-видимому, всеми папами. Слова раскаявшихся новациан, приводимые св. Корнелием, выражают, наверное, и его собственные чаяния: «Мы знаем, что есть один Бог, один Христос Господь, Которого мы исповедали, один Святой Дух, и один должен быть епископ во Вселенской Церкви» (Послание Киприану Карфагенскому. 2).

Мысль о единой Церкви присутствовала и в сочинениях других епископов Рима, но наиболее полное и аргументированное ее обоснование было дано св. Львом Великим, который видел основу этого единства в институте преемственности власти апостола Петра, которому Спаситель доверил ключи Небесного Царства: «Хотя священство принадлежит всем епископам, но не в равной степени: и между апостолами не было равенства, все они одинаково избраны, но власть над всеми дана только одному. Согласно с этим, и между епископами существует неравенство, ибо постановлено, чтобы не всякий из них претендовал на власть над всей Церковью, а, чтобы каждый управлял только своей епархией. Между ними большим значением пользуются те, которые поставлены епископами больших городов, но попечение о всей Церкви принадлежит только престолу Петра» (Epistola XIV).

Мысль о неравенстве апостолов и главенстве среди них Петра первым из пап была высказана св. Львом, но сама по себе она не была нова, об этом писали еще и жившие до него Святые Отцы, например, св. Иоанн Златоуст: «Когда называю Петра, разумею камень несокрушимый, скалу неподвижную, великого апостола, первого из учеников»¹³⁵; «Петр служил устами всех, а прочие одиннадцать предстояли, подтверждая его слова своим присутствием»¹³⁶, и ему «Христос вверил стадо свое»¹³⁷. Просто и кратко эта мысль о значении апостола Петра и его преемников в Церкви была выражена св. Амвросием Медиоланским: «Ubi Petrus, ibi Ecclesia» (Где Петр, там Церковь).

Теология, которую разрабатывали и отстаивали Римские папы, – это теология догматов христианского вероучения, теология Вселенских Соборов.

В древнейшем из сохранившихся теологических сочинений Римских епископов, фрагменте св. Дионисия, излагающем истинное тринитарное учение, сформулирован догмат о едином Боге в трех лицах, а также основные положения христологии: рожденность, а не сотворенность, Сына и Его совечность Отцу. Все это было закреплено в Символе Веры, принятом на I Вселенском Соборе.

После преодоления арианства, отрицавшего фактически Троичность Божию, и утверждения учения о едином существе и трех ипостасях Бога, Церковь оказалась перед лицом новой теологической проблемы: необходимостью объяснить и выразить на языке человеческих понятий тайну Богочеловечества Иисуса Христа. Христологические споры, захлестнувшие Церковь в V веке, привели к созыву новых Вселенских Соборов, Отцы которых, раскрывая апостольское предание веры, опирались на учение, проповедуемое на протяжении веков святыми папами. Как писал св. Феликс в III веке, Христос «есть вечный Сын Божий и Слово, а не человек, воспринятый Богом, ...Сын Божий, будучи совершенным Богом, сделался совершенным человеком...». Эту мысль продолжал и св. Юлий в IV веке: Христос «есть совершенный Бог во плоти и совершенный человек в Духе, не два Сына – один единородный Сын, воспринявший человека, а другой смертный человек, воспринятый Богом, но Один...». Эфесский Собор 428 г. принял догматическое определение, истинность которого подтверждал своим авторитетом св. Целестин: Божественная и человеческая природы соединены во Христе нераздельно и неслиянно. В 451 г. Халкидонский Собор, выступив против тех, кто пытался толковать соединение двух природ как поглощение человеческой природы божественной, дал более точное определение догмата на основании «Томоса» св. Льва: «Обе природы сохраняют свои свойства без всякого ущерба. Каждый из двух образов в соединении с другим действует так, как ему свойственно: Слово вершит свойственное Слову, а плоть исполняет присущее плоти. Одно из них сияет чудесами, другая подвержена страданию» (Послание к Флавиану. 4). Таким образом, теологическое учение святых пап противостояло как учениям, мыслившим Христа лишь человеком, так и склонявшимся видеть в Нем только Бога.

Римские папы рассмотренного периода – это святые: вначале исповедники и мученики, затем мужественные борцы за истинную веру перед лицом охватывавших империю еретических заблуждений. Это талантливые организаторы, умевшие во время хаоса и анархии укреплять церковные структуры; это теологи, неутомимые строители храмов, писатели и даже поэты.

Имена всех пап внесены в Римский календарь. Печальное исключение составляет Либерий, хотя и его имя стояло в наиболее древнем и хронологически наиболее близком ко времени его жизни, т. н. «Мартирологе св. Иеронима». Почитание его, оставленное на Западе вследствие принятия в качестве достоверных, враждебных ему, сочинений, сохранилось на Востоке, и эта историческая несправедливость не попала в Россию, где он литургически прославляется как защитник правоверия. Как некогда в XVIII в. Россия сохранила для Рима и мира повсеместно запрещенный Орден иезуитов, не только переживший в России тяжелое время гонений, но духовно и организационно укрепившийся, так и на протяжении всей своей христианской истории она хранит память о святом папе Либерии.

Сегодня в русский Церковный календарь внесены имена пятнадцати Римских пап рассмотренного периода, считая и основателя Святого Престола – апостола Петра. И, хотя св. Петр в современной русской богословской литературе рассматривается только как апостол, и при этом как-то забывается, что он был первым Римским папой, литургически же Русская Церковь почитала его именно в этом качестве: «Рима же ты был еси первый епископ превеликого, слава и похвала, и Церкве, Петре, утверждение» (29 июня: Минея. – М., 1711). Об этом же говорят и древнерусские Жития, называя св. Климента не третьим предстоятелем Римской Церкви (после Лина и Анаклета), но четвертым (включая и св. Петра): «Четверто Римстей Церкви приставникъ бысть Климентъ...». Жития святых Римских пап проникали на Русь при посредничестве византийских рукописей, но не только их: немалое влияние на церковно-славянскую письменность оказала латинская, и многие переводы были выполнены непосредственно с латинского языка¹³⁸, в том числе и приведенное в нашей книге «Житие святого Стефана». Очагом этого влияния была Моравия – прародина славянской Церкви и письменности, где епископствовал святой просветитель славян – Мефодий, укрепляемый благословением и поддержкой пап Адриана II, а затем Иоанна VIII. Когда Русь вышла на арену истории, Моравии, как государства, уже не существовало, но ее традиции в какой-то мере продолжала еще некоторое время, возникшая на ее руинах, Чехия, и прежде всего – Сазавский бенедиктинский монастырь, основанный в 1032 г. св. Прокопом, где литургия служилась вначале только на славянском языке. Этот монастырь поддерживал тесные связи с Русью, и в 1093 г. в его храме были освящены два алтаря во имя первых канонизированных русских святых – Бориса и Глеба.

Особым почитанием в России из пап рассмотренного периода пользуются, помимо св. Петра, св. Лев Великий и св. Климент, имя которого предание соединило с Крымом, откуда оно уже вошло не в легендарную, а в настоящую историю России, когда ее первым небесным покровителем стал ученик апостола Петра и четвертый Римский папа. Возможно, конечно, что это всего лишь случайное историческое совпадение, но хочется отметить, что у истоков возвышения Москвы, положившего начало превращению ее в столицу мировой державы, а тогда еще маленького и незначительного княжества, окруженного более сильными и славными своей древностью соседями, стоял митрополит, носивший имя первого Римского папы – св. Петр.