«Знатный запорожец» на Афоне

Краткие воспоминания о «Черном Выре» сохранились в паломнических записках упомянутого выше бывшего насельника Полтавского Крестовоздвиженского монастыря архимандрита Леонтия (Яценко-Зеленского), посетившего по поручению настоятеля обители сначала Запорожскую Сечь, а затем, в 1763 г., скит «Черный Выр», или «Духовное Запорожье», как он его неоднократно называет⁹⁷.

В Черновырском скиту о. Леонтий общался со скитоначальником и братией, а также запорожскими казаками, здесь обитавшими. О спорах с одним из них, Онисимом Семеновичем, «знатным запорожцем, прибывшим в Афонскую гору на всегдашнее пребывание», он рассказывает подробно. При этом отмечает, что тот «и в духовном

Запорожье такой же казак, каков был и в Сечи»⁹⁸, оставшийся «любителем вольности думать и в Афоне по запорозски»⁹⁹.

По всей видимости, упомянутый здесь запорожец – бывший атаман Дядьковского куреня, исполнявший одно время на Сечи обязанности войскового писаря и даже «будивнычого (строителя) Войсковой церкви» Онисим Семенович Крывицкий¹⁰⁰.

Узнав, что о. Леонтий и его послушник Наркис прибыли на Афон только на короткое время, этот казак пытался убедить их остаться на Святой Горе, учинив им, по словам о. Леонтия, «нравоучение», «имея своею целью, изоблича нас, удержать в Афоне и жить на его коште, от чего я отказался торжественно пред всем русским и болгарским обществом»¹⁰¹.

Интересны рассуждения этого черновырского запорожца, которые по содержанию и настроениям очень близки к высказываниям старцев Иоанна Вишенского и Паисия Величковского. В частности, казак Онисим подверг довольно острой критике действовавшие в России казенные монастыри, в которых на тот момент был фактически утрачен аскетический дух и монашеский устав.

В словопрениях с послушником о. Леонтия запорожец заявляет : «Что за монашество тех, которые не только не живут по правилам святых отец, но и не знают их правил...

Если б при том ваша братия знала первую свою должность, еже есть отвержение мiра, и если б вследствие оной должности убегала от всего того, его же ради во зле лежит весь мiр. Но сему то никак невозможно быть и что б монах из своим монастырем, живущий посреде мiра, разумел своей должности хотя половину... Всякому прямому казаку, пока он живет на Запорожье, глаже пристанет, коли ни приложишь прозвище “монах”, нежели к тебе. Так знай же хоч тее, что всякому монаху удобнее спастися от мiрских сует в Сечи, нежели вам в своем монастыре, если можно назвать монастырем свецкий почти приход, в котором обыкновенно исповедуются и причащаются, умирают и погребаются мiряне ... Да сверх того, в каждый праздничной день набивается церков по большей части тем полом, ему же по правилам св. отец запрещается и в монастырь вход, недовольно в келии. На против того в Сечи в жизнь не увидишь заповедного товару, кроме московского городка»¹⁰².

Такие настроения царили в «духовном Запорожье» и, в частности, среди тех казаков, которые в нем подвизались.