Трифон Петров

Покой, Господи, душю усопшаго раба твоего Петра.[1275]

Всиубо человецы умирают, вси смертным мечем посекаются, вси чашу смерти испивают и яко не бывше бывают и яко ничтоже познавше безвестию предаются, по пророку: «Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти».[1276] ¹⁵⁹⁵Сей остен и нас пробости ускори¹⁵⁹⁵, сие жало и нас уязвити поспеши, сей мечь и нашею помазася кровию. Се десятое лето Петра поминаем, гроб его, отнележе погребеся, созерцаем;[1277] персть, еюже покрыся, осязаем; сень, еюже осеняется,[1278] посещаем; хартийцу, на нейже «Зрю тя, гробе» писано, прочитаем.[1279] Всеусердно гробу поклоняемся, всежеланно припадаем, вселюбезно прощаемся, и никакого же слышу ответа, ни обычнаго сладкаго провещания¹⁵⁹⁶, и ниже духовнаго утешения. Не видим священнаго образа лица его, не сподобляемся целовати преподобных седин его, не можем получити, просящи, до объятия святыя выи¹⁵⁹⁷ его и без успеха всякаго во своемь тщании остаемся.

¹⁵⁹⁸И понеже обычно вси пожелением ятии имут, поминающи вселюбезных, поминати приплакующи и тех приискренняя¹⁵⁹⁸, темже и мы, пожелением стречеми¹⁵⁹⁹, поминати вселюбезнаго привлачимся¹⁶⁰⁰, плачющи, помянути и присущая его, яко да сим от плача негли¹⁶⁰¹ приутешимся и должное вселюбезному надгробное отдадим слово, но да привопльствуются прочее¹⁶⁰² возследствуемая предложенным и да приплакуются должнейшая возследуемым.

Принеси зде в начало слова, да воскликнем церковный глас, глас пригробный молебный, глас священный, вещи ключимый¹⁶⁰³; глас, на милость Бога убеждающий; глас, на щедроты человеколюбие Божие привлачающий¹⁶⁰⁴; глас, покоя поминаемому желателный; глас тако звания, яко и упования знаменателный. Но кий таковый глас? – Сий: «„Помяни, Господи, яко благ, раба своего, на тя бо упование возложи, Творца и Зиждителя и Бога нашего»,[1280] то есть присени¹⁶⁰⁵ благостию, призри милосердием, помилуй человеколюбием, даруй наслаждение благ вечных, сподоби восприятия Небеснаго Царствия, всели в кровы, уготованныя святым; престолу славы представи, с лики аггел совокупи, с первенцы благоугодивших причти, яко раба своего приснаго, яко упование на тя имущаго, яко надежду на Творца и Зиждителя возложившаго, яко в вере и во благочестии отшедшаго».

И кто убо есть поминаемый, кто благих Божиих получити молимый, кто милости Божии сподобитися желаемый, кто человеколюбне от Бога помиловатися убеждаемый? – Той, иже нарицается Петр, еже протолкуется тверд камень,[1281] иже имени равно веру имея тверду, иже веры подобно упование удержав крепко, иже упованию тождественно надежду стяжав неподвижиму, иже надежде житие и дело пожив и действоваше согласующее; Петр, киновиарх богоявленский, иже в создании киновии, храмов молитвенных и общежителных, в собрании братстем и учреждении благочиннем всеусердно потрудившийся, Петр, еклисиарх храмов общежителных молитвенных благоразсуднейший, иже не точию того уставлением общежительство красуется, но и Выгореция вся и иже древлецерковная мудрствующий повсюду сиятельствуют; Петр, мужь священный, благодатию Святаго Духа просвященный и молитвенник бодрый; Петр, отец досточюдный и вождь преизрядный; Петр, Церкве предстоятель присный, умиления и слез рачитель усердный; Петр, благочестия поборник храбрый, убогим защищение всерадостное, сиротам споможение всеподателное и всем приходящим приятелище благоутишное; Петр, око слепых, нога хромых,[1282] здравие болящих, врачь недужных и всех немощных утешение.

Но якоже от звания и достоинств желети и с плачем поминати желетелем удолженствовася Петр, паче грядет желетелнейше от доблественных действ того поминати и рыдати удолженствоватися? Откуду же и от которых доблестей? От еже презрети мир и лобзати пустыню, от еже оставити отца по плоти и возлюбити Бога, от еже радоватися домашним и сродником и другом изрещи, со зверьми же и скоты польскими[1283] сложити избрати, от еже дом, имение и села ни во что же вменити, странство и нищету, блата же и дебри произволити, от еже пищу, наслаждение, покой и утешение мирское омерзити; пост, воздержание и присныя труды и попечение предпочести, от еже славу и честь, похвалу и возношение от человек возненавидети, поношение и всяк зол глагол Христа ради, яко чашу меда и сота,[1284] пити, и прочих предивнаго подвижника трудов и подвигов и на духи лукавствия борения, яже никто не может исчести и по ряду исповедати. И понеже повсюду премножественна, повсюду безчисленна, повсюду многовозжеленна, повсюду умиленна и на воспоминание возбудителна и на плачь подвизателна всяческая.

И якоже терн в пазусе, идеже аще обратится имущий, убодает, тако и мы вселюбезнаго Петра память имущии, идеже аще обратимся и возрим на того наследие, пожалением убодаемся: церквослужения же онаго чреды и дело службы совершаем – жалостию его убодаемся; священныя ли книги, ¹⁶⁰⁶онаго священными руками назнаменованныя¹⁶⁰⁶, прочитаем и предуготовляем поболением его убодаемся; чины и обряды ли тако церковныя, яко и общежительныя, онаго благословенными персты и тростию начертанныя, созерцаем и сказуем – тугою¹⁶⁰⁷ яже по нем убодаемся; места ли и степени¹⁶⁰⁸ онаго благотекущую ногу проходя, наступаем – слезяще о нем убодаемся; сень ли онаго, юже той прежде двою лету над могилою, в нейже положитися назнамена¹⁶⁰⁹, присещаем – горчайшимь хлипаниемь, поминающе его, убодаемся. Но и хартийцу, яже нам по смерти того вручися, юже той, жив сый, своеручно начерта,[1285] в нейже от жизни сея к будущей о прехождении своем вскоре, яко проведый¹⁶¹⁰, предвозвести, в нейже и целование последнее со благословением и завет о Христе мирный и за упокой того обычных молитв, яко неотложно и абие умрети предуготовляяся, назнамена; которую хартийцу, выну¹⁶¹¹ пред себе приемлюще, поминая писавшаго, слезами обрысуем¹⁶¹²; которую хартийцу, розгибая и согибая, поминая сочинившаго, хлипаниемь содрогающеся, оплакуем; которую хартийцу, пропитая и окончевая, поминая таковая предсказавшаго, яко копиемь, прободаемся. Но аще поминаемый нами Петр и от себе многи и безчисленны вины на пожеление предаде и привопльствовати яже свыше доволне возбуди, но убо и приклады¹⁶¹³ тако желети, яко и приплакивати, равную материю подавающыя, обретаем; читаем в Библии дивное прекраснаго Иосифа по родителю умершею Иакове и Рахиле пожеление и плачь, како ового, представ телу уже умершему, по ногу прият¹⁶¹⁴, плача провещати моляше: «Глаголи ми, – рече, Иакове», – овыя на гробе лежа, с хлипаниемь призываше: «Рахиль, мати моя, востани от персти и виждь Иосифа». И паки: «Рахиле, Рахиле, не слышиши ли?» Но и гроб и гробная обымая и персть осязая, привопльствоваше: «О, гробе! О, земле!»[1286]

Убо и мы, о, всеусерднейшии нам сожелетвенницы¹⁶¹⁵, подражающе праотца, приидете вси и станем при гробе священнем священнаго трудника и неумытнаго¹⁶¹⁶ заповедей Господних делателя и возопием ко иже сущему во гробе гласомь умиления, гласомь жалости и болезни, гласом измолкшимь¹⁶¹⁷ и гортанемь пресохшимь: «О, вселюбезне и приснопамятне, воздаждь нам слово и сотвори ответ, побеседуй обычно сладкими твоими провещании и медоточными твоими попользуй глаголании». Ельма же не отвещает и не ответствует, покрываемый гробомь, точию церковным гласомь: «Зряще мя, – глаголя, – безгласна и без дыхания предлежаща, восплачитеся вси о мне, братие и друзи, сродницы и знаемии».[1287] И: «Но молю вся и припадаю, о мне помолитеся ко Господу».[1288] И паки: «Духовная моя братия и спостницы, не забудите мене, егда молитеся, но и видевше мой гроб, поминайте мою любовь и молитеся Христу, да учинит дух мой с праведными».[1289]

И что еще? Припадем на гроб, осяжем¹⁶¹⁸ персть, призовем и вся яже при гробе: «О, гробе, ты, гробе, темный доме! О, земле и камение, глубокий рове! О, надгробная и пригробная вся убогая пещеро! Где сокрысте наше сокровище, где утаисте наше богатство, где сохранисте наше утешение, где ¹⁶¹⁹согнетаете наше прохлаждение¹⁶¹⁹? Свет и сияние очию нашею угаснете, лучю и солнце дний нашых помрачисте, зарю и блистание нощий наших потемнисте. Провещайте прочее или покажите искомаго, возответствуйте и не ктому¹⁶²⁰ молчите или представите нами желаемаго».

Гроб молчит, земля немотствует, камение и вся надгробная никакоже глаголют. Вещьми разве вместо вещания объявляют: «Зрите, – рече, – гроб, человецы, и убойтеся. Видите персть – и ужаснитеся». Темже воздохни, воздохни, о, киновио, и вы, киновиарси и чредодержцы¹⁶²¹ с богомолцы и трудники и со всеми постническое тризнище шествовати добре понуждающимися жители, воздохните. Восплачитеся, восплачитеся и вы, о, сродницы, и ты, поминаемаго сестро единоутробная,[1290] кокушице¹⁶²² воплегласная, восплачися. И вси купно возрыдаим, приседяще¹⁶²³ гробу, и со хлипанием воспоем: «Со святыми покой, Христе, душю раба своего, идеже несть болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь вечная».[1291]

Ельма же плачевное наше Петру поминание протяжеся, ¹⁶²⁴сытости же пожеления конец никакоже уставися¹⁶²⁴; рыдателное наше приглашение¹⁶²⁵ простреся, отдохновения от хлипания ни на мале получися. Но аще бы кто и целымь окианомь оплакати имел раздражение сердца, всяко бы не уставил¹⁶²⁶, понеже, единою жаломь смерти тоговы ужалени бывше и не ктому Петра в живых быти надеющеся, от пожаления удержатися како возможно есть. И донележе жизнь наша протягнется, поминающи Петровы доблести и исправления¹⁶²⁷, утешитися и не плакати како надеемо есть.

Прочее помолимся со слезами всяческих Творцу и Содетелю о покои всежелетвеннаго нашего возжеленника, поюще: «Рабу Божию Петру вечная память», 3-жды.[1292] И взаимно помолим онаго, яко множайше преимуща и ближайше престолу Божию предстояща, о нас помолитися, да за святых того молитв сподобимся тако в жизни сей добре и богоугодне жительствовати, яко и будущих обещанных благоугодивших благ не лишитися, о, даждь, даждь, премилостивый Боже.

К сим паки всевожделеннейшему нашему отцу и крайнейшему¹⁶²⁸ наставнику и всеизряднейшему вожду, яко ко живому и к собеседующему, пред гробомь того всеумиленно и вселюбезно припадше, попросим: Превозлюбленнейший наш пастырю и всесовершеннейший верше¹⁶²⁹, приими сие наше грубейшее, от жалости многим временем совокупившыяся, всеусердное горкоплачевное при гробе твоем священнемь провещанное немотование¹⁶³⁰ и не вмени в дерзость и неискуство мирному твоему святопочиванию многорыдателное сие наше словоприношение, но возлюби за приязнь¹⁶³¹ и еже по силе за усердство и всеговейное всежеланное тщание и всеистинное прилежание. О, вы, и священнии пекли и жупища¹⁶³² праведных, приближающийся нашего возжеленника священному гробу, не постужите, молим сим нашим горкоплачевным поминанием, вашу тихость движущим и покой ваш пресецающым, но потерпите, просим, паче же с нами спостраждите и на восприятие сего слезнаго привопльства¹⁶³³ Петра воздвигните и убедите. И да тако сим плачевным нашым поминанием яко отца помянувше и смиренным надгробных словоприношением яко учителя и вожда церковнаго и киновиарха пречюднаго почтивше и в дерзнутых¹⁶³⁴ прощения приносимых же восприятия молебным всежеланным надсловием, яко у раба Божия и дерзновение к нему имуща, горкоплачевным приветством привопльствовавше и яко намерения нашего желание и тщания вселюбезнаго окончение совершивше, воздадим подавшему помощь тако свыше словствовати, яко и окончати всемогущему Богу славу ныне и присно и во вся веки. Аминь.

1729 gen¹⁶³⁵ 16.

«Блажени мертвии, умирающий о Господе, отныне; ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих, дела бо их ходят вслед с ними».[1293] Апокалипсис, глава 14.

Что стекостеся, что собрастеся, что совокупистеся, о, отцелюбивии общежителие и вси купно выгопустыннии скитонасельницы? Что приступаете и что приближаетеся; что окружаете и что объемлете? – предстоящий одр и на нем предлежащий ковчег. Что приницаете и что призираете; что со тщанием припадаете и со всеусердным желанием видети и осязати принуждаетеся? – в ковчезе имеющееся сокровище. Злато негли¹⁶³⁶ и сребро, маргарити драгоценнии негли и камение самоцветущее? Или сих что предражайшее: материи златотканныя негли и поставы¹⁶³⁷ преиспещренныя, ризы негли, венцы златокованныя и поясы преузрачноплетенныя? Или сих что преизмечтаннейшее¹⁶³⁸: снеди негли тучнейшыя и питие сладчайшее, миро негли благовоннейшее и мсхус, всею Аравиею дышуший?[1294] Или сих что благовоннейше мирисающее¹⁶³⁹ и благоумастителнейше умащающее?

Не сия, мню, отвещаете, не сия, о, вселюбезнии, не о сих, надеюся, возглаголете, не о сих, о, вседражайшии: не о злате, не о сребре, не о маргаритах и камениях, не о материах и поставах, не о ризах, ниже о венцах и поясех, ниже о снедех и прочих, разсуждаю, возответствуете. «Но стекохомся, – речете, – понеже прежалостнейшее извещение услышахом, понеже преумиленнейшее поведание почюхом, понеже внезапное бедственнейшее объявление вняхом. Ах, но что прежалостнейшее! Ах, но кое преумиленнейшее! Ах, но кое бедственнейшее!» Измолкшем гласом, пресохшем гортанем, преисполненными очесы слез, тяжкодыхающими персми¹⁶⁴⁰, сердцем трясущымся, вем¹⁶⁴¹, молвите: «Основание наше всепустынное проторжеся¹⁶⁴², корень нашего жительства всеобщий искоренися, столп всесоборный нашего собрания падеся, солнце нашего просвещения помрачися¹⁶⁴³, звезда нашего озарения угасе, глас нашего возбуждения умолче, пастырь, предводитель, наставник, учитель и премилостивейший наш о Господе отец Андрей Денисьевичь, свет сий оставя, преселися духом в немерцающий, его же отеческое лице стекохомся последнее видети, его же сладкоглаголивая пастырская уста снидохомся последнее целовати, его же многотрудное наставническое тело совокупихомся осязати, его же прежалостнейшее последнее происхождение ко гробу собрахомся сотворити, его же преболезнейшее не ктому паки в жизни сей чаемое разлучение под землю сообщихомся совершити».

Темже добре приидосте отца провождением последним почтити, изрядно поспешисте пастыря целованием конечным посетити, благо же ускорите предводителя поклонением, ктому быти ненадеемым, утешити. И в правду: аще убо Иосиф, царь сый Египту, отца умерша по ногу прият и, плакася, целова и со всем Египтом до Сихема провождь, тридесятодневно сетова,[1295] имже сетованием дивный образ и нам всем обще отца провождати и всесоборне жалети остави. Убо и нам долженствует воистину всеми жалетелными свойствы, всеми сболителными виды, всеми спострадания качеств: по отце жалети и сетовати и блаженное его скончание вечнодостойным помяновением ублажити.

Да взывает прочее церковный глас: «Приидите, последнее целование дадим умершему».[1296] О, слезами лиющийся глас, о, хлипании и воздыхании звяцающий¹⁶⁴⁴ глас! Не на царьское тезоименитство торжествовати и царя целовати и того величеству приветствовати призывающий, не на брак жениха ликовствовати и новобрачную лобзати и срадоватися созывающий, не на обеды и вечери¹⁶⁴⁵ ясти и пити и веселитися приходити возглашающий, но «приидите, – рече, последнее целование дадим умершему». ¹⁶⁴⁴Сего гласа преемствовавше¹⁶⁴⁶, взовем кождо нас и мы друг ко другу: «Приидите, последнее целование дадим умершему отцу нашему, последнее преклонение ко устом дадим усопшему пастырю нашему, последнее приложение к ланитома дадим скончавшемуся учителю нашему, последнее объятие по вые дадим отшедшему наставнику нашему, последнее пожаление дадим преставльшемуся предводителю нашему, последнее спострадание дадим улучившему¹⁶⁴⁷ во он век предстателю нашему, последнее споболение дадим пременившему сию жизнь на будущую сболителю нашему.

Оле, уже ктому¹⁶⁴⁸ не имамы лица его святолепнаго видети, ни гласа его сладчайшаго слышати! Оле, уже ктому не имамы беседы его полезныя приобщится, ни словес сладкоглаголивых внушити! Оле, уже ктому не имамы повелении его премудрыми оглашатися и ¹⁶⁴⁹пределении изрядными вождествоватися¹⁶⁴⁹! Оле, уже ктому в священныя соборы не проповедает пред нами и во всенародныя торжества не витийствует пред всеми! Отпаде нашего жития надежда, отпаде. Поколебася нашего пребывания упование, поколебася. Смятеся¹⁶⁵⁰ нашего устроения чин, смятеся. Потрясеся нашего изрядства ряд, потрясеся. Вся наша добрая преидоша, вся наша лучшая преминуша, вся наша светлая потемнеша, вся наша красная помрачишася. Радостная вся в печаль пременишася, веселая вся в сетование преложишася, утешительная вся в плачь превратишася, на благодушие подвижущая вся в рыдание и хлипание и увы претворишася. Сладость на горесть изменися, тучная на измождение, прохлаждающая на отягчение¹⁶⁵¹ и прочая благопотребная на непотребство.

Дряселуй¹⁶⁵²над нами, небо, понеже воздремася сном умертвия вождествующий нас во твое недро. Не светите на ны, иже на тверди небесней звезды, понеже угасе смертию на тверди церковней звезда, наставляющая ны восходити в небесныя тверди. Возчермни на нашем горизонте, луно, понеже преложися у нас в чермный вид умерщвением просвещающий светлосияющым учением церковную светлость. Затмися над нами, и самое солнце, понеже помрачися у нас преставлением в будущую жизнь украшающий сиятельствы солнцеблистателных благоглаголаний Церковь. Востени¹⁶⁵³ под нами, земле, понеже проторжеся у нас преложениемь на он век утвержения церковнаго основание. Отягчися в нас, воздуше, и испусти твоя густыя и влажныя стени¹⁶⁵⁴, понеже у нас преселением отеческим отягчися дыхание и огустеша печалию мысли и увлажишася горчайшими слезами очи.

Плачитеся с нами вси, плачитеся, святоцерковнаго православия ревнителие, яко главы нашея, Андрея, смертию вси обезглавихомся. Сетуйте с нами вси, сетуйте, святоотеческаго благочестия подражателие, яко всесоборнаго очесе нашего, Андрея, смертным сном всем нам очи затворишася. Унывайте с нами вси, унывайте, староцерковнаго содержания желателие, яко всеобщаго нашего языка, Андреева, умолчанием всем уста заградишася. Дряселуйте с нами вси, дряселуйте, росийстии трисоставнаго Христова креста и двома перстома крестнаго знамения храборницы¹⁶⁵⁵,[1297] яко храбрый воевода нашего полка, Андрей, жалом смертным из воинства у нас изоружися¹⁶⁵⁶. Возшумите з болезнию ивы, полстии и подунайстии,[1298] вкупе и иных стран благочестивии российстии странницы, яко согревающий вашы слухи благочестия тогожде крепким содержащем Андрей вселюбезный от нас в страну, от неяже не обратится, устранися¹⁶⁵⁷.

Что же к вам, присная¹⁶⁵⁸ Андреова брата, и к тебе, единородная сестро,[1299] пригласим? Вашы душы не требуют от словес бодения¹⁶⁵⁹, ибо внутрь оружие страсти сродства пройде душя ваша, внутрь копие болезни южичества¹⁶⁶⁰ прободе сердца вашя, внутрь остен, умножающий слезы братоболения, пронзе ятра¹⁶⁶¹ вашя; внутрь вся силы естественныя вашы со естественныя вам сердечныя силы брата разлучением вострепеташа, яко огнемь воскипеша. О, болезней! О, скорбей, о, жалостей! О, плачев и сердечных дроганий¹⁶⁶²!

Но да не в безнадежие, плачюще, соотведемся, но да не в безупование, рыдающе, поринемся, но да не во отчаяние, сетующе, повержемся, плачевная яже о отце плетуще и сетованная собирающе, но, отдыхавше мало и слезы удержавше, воспомянем паки предложенная: «Блажени умирающим о Господе, ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих, дела же их последуют с ними». Еже преблаженный Андрей Кесарийский[1300] дела умирающих о Господе добродетелей заслуги сказуя, сиречь воздаяние от Бога по мере коегождо добрых дел, имиже себе удобриша и достойных благаго воздаяния сотвориша.

Что убо еда¹⁶⁶³ отец наш сего блаженства лишися, еда пастырь наш сего обетования получити погреши? Ни, престаните, ни, не помышляйте. Ей, притяжите надежду, ей, возимейте упование, понеже якоже блаженное его о Господе успение являет в православней вере, во исповедании святоцерковнем, со свидетелством духовным, со приятием тела и крове Христовы, знаменуяся крестным знамением и до последняго издыхания, тако и добрыя дела его показуют блаженных венцев воздаяние.

Якоже от самыя юности, егда уразуме Церковь Христову отщетеваему¹⁶⁶⁴ и гониму, тогда, поревновав по благочестии к Богу и абие оставив отца и матерь, сродники и ближния, вкупе и отечество, преселися в пустыню сию, пусту весма и ненаселену, не имущу никоея же утехи и потребы.[1301] Коликия подъят труды! Коликое сотвори тщание! Коликое удержа попечение, коликия понесе нужды, коликия скорби, коликия печали – и от пустыннаго долговременнаго озлобления, и от нужды потребных, и наветов противных, и в собрании братства, и в здании обителей и храмов молитвенных и общежителных, и во установлении чиновнем¹⁶⁶⁵, и во увещании малодушных, и в наказании ропщущих, и в противлении наветующих.

К сим во алчбе многажды, в жажди без престани, во бдении выну, в безпокойстве на всяк час, в печалех, в тугах, в сетованиях, ихже кто прехождением, неже по ряду поведая, утрудится. Но и в церковных обысканиих велие тщание показа, тако в книжных изобретениих многовременное потруждение и нещадное имения иждивение сотвори. Яко в пропитании Священнаго Писания и во известнейшем испытании[1302] толико понудися, яко другий, мнится, никтоже. Сице в правилных исправлениях якоже другий Василий Великий,[1303] в богословских высоковещаниях якоже ин Богослов Григорий,[1304] в покаяния нисходительствах¹⁶⁶⁶ якоже сам Златоустый[1305] явися. К востязающим показася премудр отвещатель, к противящымся – непреборим самоборец¹⁶⁶⁷, к лукавнующым¹⁶⁶⁸ – остр обличитель, к прельщающим – несложен¹⁶⁶⁹ обвинитель. Убо и словеснаго художества не во искусе не бяше, елико грамматическаго правоглаголания же и правописания, толико и риторическаго красноглаголания и витиесловия, тако и философскаго софистичества и естествозрительства, якоже и богословскаго богомыслия и высоковещания.

Сими и прочими безчисленными виды доблестей отца нашего ублажи Бог и благослови и зело. Проповедает сия пустыня преложением во благочестивых жительства, возвещают при реках и езерах дебри пременением во спасаемых общежительства и скиты, благовествуют от зверей угнеждаемыя¹⁶⁷⁰ горы преобращением в молитвенныя домы, вопиют пещеры и вертепы от язвин¹⁶⁷¹ лисов преселением в кущи[1306] и хижи[1307] единствующых¹⁶⁷² постников, светло возглашают и вси поморстии брези и островы, приемлюще и упокоевающе общежительства Андреева корабли и посланных.[1308]

Оставляю самем вещем, предивно сгромажденным, собою доблести Андреевы зрящим казати: тако киновиом пространным основанием и изрядным ограждением, яко храмом молитвенным отвне достолепотством, отвнутрь пречюдным святых икон украшением, позлащенных паволок[1309] светлоблещанием, изобилным кандил и лампад огневозжением и премножеством священных книг обогащением; тако монастырским службам, внутрь келарским и казначейским, своими уборствы¹⁶⁷³, храмов и житниц и прочих доволств изяществы, яко общежительным братским службам в различных местах доволными строительстве! и нескудными преисполнении.

Оставляю и самому братству Андреово в собрании тех и настоятельстве тщание ясно объявляти своим многочислием и благочинным руковождением елико мужескаго пола, селико¹⁶⁷⁴ девственнаго лика, елико церковнаго клира, селико иноческаго чина, елико старческаго ряда, селико болничнаго сонма, елико художников количествам, селико трудников качествам, елико словеснейшей¹⁶⁷⁵ части, селико простосердечнейшей чади, елико витиам гласити, селико всему множеству покиванием помавати, елико окрестным и ближним, селико странным и далним, иже во причастии Андреевых благодеяний видом и слухом бывшым.

Како же оставлю и како молчанием прейду Андреово о благочестии храборство и о отеческом древлеросийском (до Никонова[1310] смущения) церквосодержании с посланным от Синода еромонахом Неофитом[1311] борение и книгою, юже сочини на вопросы еромонаховы, дивную победу, ибо не точию еромонаху оному адом на благочестие зияющыя уста затче¹⁶⁷⁶, но и прочия новолюбцы в недоумение введе, яко и самый Синод ктому не потязовати о вере извести, убо и высочайшыя персоны не гневатися на нас, яко на злодеев, утиши, и всякий началствующих чин и общий народ, яко к тоземцом[1312] и сущим сыновом росийским примири, и всяк зол глагол, движущий на нас, изничтожи и всякое клеветание без вести сотвори¹⁶⁷⁷. К сим и староцерковнаго содержания рачители толико ползова, елико вси мужественно пребывати во отеческих пределех утвердишася и колеблющийся не сумнятися известишася, и просто: ему же бы видети случила, любезно прочитати убедила.

Таковыя дел Андреовых доблести, таковыя действ вожда нашего натрижнения¹⁶⁷⁸, таковыя добродетелей предводителя нашего доброты, таковыя восхождений пастыря нашего совершения. В лепоту убо в начале слова сего предложихом: «Блажени умирающим о Господе, и отныне, ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих, дела же их последуют с ними». И кто по сему обещанию за таковыя отца нашего благая дела воздаяния венцов ему приписати усумнится? И кто за таковыя добродетелей доброты наставника нашего в Небеснем Царствии наследия ему прирещи не восхощет? И кто противу таковых трудов, в славу Божию бывших, благодетеля нашего пред Господемь Богомь дерзновения имети[1313] воистину проповедати умолчит? Мы же, надеющеся обетованию Божию, известившеся и от дел доблестей, всеусердно и с надежею поем: «Блажен, егоже избра и прият и Господь»,[1314] память его от рода и в род.[1315]

И понеже доблестей отеческих воспоминанием помыслихом уставити¹⁶⁷⁹ сетование – паче возбудихом пожаления страсть; доброты добродетелей учительских собранием надеяхомся удержати плачь – паче воздвигохом жалости болезнь; совершенства превосхождений пастырских счислением уповахом пременити рыдание – паче распалихом спострадания пламы, обратимся прочее ко отцу, приступим ко одру, присягнем гробу, воскликнем вси велегласно: «О, отче, Вскую¹⁶⁸⁰ оставил еси нас? Почто презрел еси нас? Чесо ради, совокупив, не паствиши¹⁶⁸¹? Камо отходя, с собою не поемлеши? Кого нам твой чин совершити рукополагаеши? Кто твоя чреды наследит? Который твоя степени наступит? Пастырство твое примет кто? Предводительство твое возмет кто? Настоятельство твое удержит кто? Посреде собора в церкви торжественная возгласит кто? В сонме людей совещевающих определит кто? Силних к лицу предстанет кто? Высоких к величеству воспишет кто? Малодушных утешит кто? Сирых снабдит кто? Нищих помилует кто?

И годствует¹⁶⁸² при сих пророчески звати: «Кто даст главе моей воду и очима моима источник слез»[1316], да плачем нашего сиротства, да рыдаем нашего убожества, да стенем и сетуем нашего умиления¹⁶⁸³. И ты, гробе – темный доме, и ты, кладо[1317] – помраченная полато, чесо ради похищаете у нас богатство, Вскую отъемлете у нас сокровище, почто скрываете во своя темныя скалы наш бисер, для чего угнетаете во своя неотверзаемыя теснины наш драгоценный камык¹⁶⁸⁴, шипок¹⁶⁸⁵ благоцветущий у нас увядаете, крин¹⁶⁸⁶ благомастный у нас почервляете, цвет благоцветущий у нас уморяете.

Чтем в Царствах: егда Саул с силними Израиля посечени падоша, плачася Давыд, кленяше горы: «Да не снидет, – глаголя, – на горы Гелвуйския дождь, ни роса»,[1318] зане восприяша кровь Израилевых избранных.[1319] Давыдски и мы воскликнем: не буди тебе добра, гробе; не буди тебе блага, кладо, яко восхищаете у нас новаго Израиля пастыря и затворяете во своя темности. Убо и тебе, смерте – несытая утроба, темныя чашки¹⁶⁸⁷, разверстая уста, несоставныя¹⁶⁸⁸ члены, страшилищо ужасное – добра не буди, яко, серпы и оскорды¹⁶⁸⁹ твоя изостривши, посекла храбраго воеводу у нас, маломощных и умиленных¹⁶⁹⁰ воинов Христова полка.

¹⁶⁹¹Ельма пожаления страсть сытости не весть¹⁶⁹¹, время же яже последования о погребении сокращения требует, темже, сынове отцелюбивии, чада отцежеланная, дети отцеплачевнии, пременим сетование на молитву и всеусердно помолим всещедраго Бога, да учинит дух отца нашего в кровех праведных со всеми святыми.[1320] Изменим плачь на прошение и всежелателно попросим всеблагаго Бога, да упокоит дупло пастыря нашего на месте злачне, на месте прохладне, во дворех избранных, в селех благоугодивших.[1321] Преложим рыдание на поминовение и, всепокорно представше пред милостивейшим Судиею, помянем учителя нашего: «Со святыми покой, Христе, душю раба своего, идеже несть болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь вечная».[1322]

Преставим сердца дрогание на заупокойное возглашение и велегласно вси умиленными сердцы и сокрушенными душами воскликнем церковным гласом: «Рабу Божию преставльшемуся Андрею, ему же и погребение творим, вечная память, вечная память, вечная память».[1323] Вкупе же и взаимно, пред гробом отца всеумиленно припадше, попросим, рекуще: «Превозлюбленнейший наш пастырю и пресовершеннейший верше, приими сие наше грубейшее от жалости, совокуплыпееся, горкоплачевное, при надгробных священных блаженнаго твоего тела песнех провещанное немотование¹⁶⁹² и не вмени в дерзость и стужение¹⁶⁹³ мирному твоему святопочитию многорыдателное сие наше словоприношение, но возлюби за приязнь¹⁶⁹⁴, и всежеланное говейное тщание¹⁶⁹⁵, и всеистинное прилежное еже по силе усердие».

И да тако сим плачевным нашим надгробным словоприношением, яко отца и учителя и вожда церковнаго и киновиарха пречюднаго почтивше и в дерзнутых¹⁶⁹⁶ прощения приносимых же восприятия молебным надсловием¹⁶⁹⁷ привопльствовавше, воздадим подавшему помощь тако свышесловствовати, яко и окончати всемогущему Богу славу ныне и присно и во вся веки. Аминь.