Литература Выговского старообрядческого общежительства

Раскол Русской Церкви вследствие реформы патриарха Никона и преследования несогласных вынудили значительную часть населения России искать прибежища в глухих малонаселенных местах. Одним из таких «оазисов древнего благочестия» стала Выговская пустынь в Обонежье, на восточном берегу Онежского озера. Отдельные кельи монахов и мирян, не принявших церковных нововведений, возникли здесь уже в 80-е гг. XVII в., а в октябре 1694 г. на берегу реки Выг было организовано общежительство по типу киновийного монастыря. Сюда стали переселяться окрестные крестьяне и жители городов, преимущественно севернорусских. Уже к концу XVII в. в поселении проживало около двух тысяч человек, сложилось обширное и многоотраслевое хозяйство (пашни, мельницы, домашний скот, ремесла, рыбные и звериные промыслы, торговля). При благоприятных внешних обстоятельствах (в царствование Петра I открытые репрессии заменили мерами фискальными) Выговское общежительство, включавшее два монастыря – мужской на реке Выг и женский на реке Лексе и многочисленные окружавшие их скиты (весь этот район назывался старообрядческим суземком), существовало до середины XIX в., когда было закрыто властями в ходе широкомасштабной кампании «борьбы с расколом».

Внешнее благоустроение киновии не было главной целью первых выговских киновиархов: ими руководила высокая идея, они стремились претворить в жизнь идеал старообрядческого жизнеустройства, создать такой центр, который удовлетворял бы всем религиозным и культурным запросам поборников древнего благочестия и давал бы им возможность жить в мире, измененном Никоновой, а затем Петровской реформами. «Свое культурное строительство, – пишет Н. В. Понырко, – выговские старообрядцы затевали под знаком сохранения старых традиций. Они создали на Выгу в первой половине XVIII в. как бы государство в государстве – не только с прочным экономическим и общественным устройством, но и со многими институтами духовной культуры: системой образования, книжным делом, литературой, музыкой и т. д.».¹

Это культурное строительство прежде всего было направлено на организацию внутренней жизни Выговской обители, поскольку на новом месте и в новых условиях (при существовании усиленных эсхатологических ожиданий и отсутствии священников древнего, дониконовского поставления) требовалось выработать богослужебный и дисциплинарный уставы, обеспечить киновию необходимыми книгами и иконами. Подобные задачи ставили перед собой и успешно решали многие староверческие центры, возникшие в конце XVII–XVIII в.: Керженец, Ветка, Иргиз, Преображенское и Рогожское кладбища в Москве. Однако первооснователи Выга ставили перед собой не только узковыговскую, но и общестарообрядческую задачу, основным содержанием которой были защита и пропаганда старообрядческого вероучения в тех формах, которые подсказывала им современная жизнь. Именно этой цели в большей степени отвечало создание литературной школы и воспитание кружка писателей.

Древнерусская литература знает не так много литературных школ. Известны новгородский кружок архиепископа Геннадия (конец XV в.), новгородская школа митрополита Макария, кружок Максима Грека и кружок Андрея Курбского (XVI в.), приказная школа (XVII в.). Отличительными признаками этих литературных объединений следует признать наличие продуманной творческой программы, определенных эстетических и стилистических установок, обучение в рамках школы и сплочение учеников вокруг талантливого учителя.

Обратим внимание на то, что перечисленные школы сложились в основном там, где уже существовали прочные книжные традиции (Новгород и Москва), или вокруг известного писателя, каким был князь Андрей Курбский.

Старообрядческий суземок не имел никаких местных культурных традиций; даже относительно ближайшие к нему монастыри, Палеостровский и Юрьегорский, не снискали славы крупных книжных центров. До прихода в пустынь не имели никаких литературных навыков ни основатели пустыни, ни их ближайшие помощники. Первые писатели Выговской школы представляли ту же крестьянско-посадскую социальную среду, к которой относились и все насельники киновии: церковным дьячком был Даниил Викулин, посадскими людьми – братья Андрей и Семен Денисовы и Петр Прокопьев из Повенца, Даниил Матвеев из Каргополя, Мануил Петров из Галича, крестьянами заонежских погостов – братья Гавриил, Иван и Никифор Семеновы, Иван Филиппов, Трифон Петров.

Таким образом, питательной средой, сформировавшей писателей Выга, была крестьянская культура. Казалось бы, на этой почве должно было найти продолжение так называемое «демократическое», ориентированное на низшие социальные слои направление русской литературы XVII в. Однако обширное творческое наследие Выга – читатель данного тома сам может в этом убедиться – совершенно иного порядка: оно имеет глубоко церковное содержание и ярко выраженную барочную стилистику. В последнее время за выговской литературой с полным основанием утвердился термин «выговский вариант барокко», трактующий это культурное явление как рецепцию московского барокко последней четверти XVII в. С учетом высокой художественной ценности произведений выговских писателей (равно как иконописцев, книгописцев и литейщиков) не будет преувеличением сказать, что культура Выга во всех своих проявлениях – явление столичного масштаба.

Литературная школа Выга, восприятие произведений которой требовало известной образованности, неотделима от общего уровня грамотности общежителей.

Задача обучения грамоте насельников пустыни стояла перед Даниилом Викулиным и Андреем Денисовым с первых лет существования киновии. Как свидетельствовал Иван Филиппов, «и начаша к ним людие приходити с разных мест и градов. А оные же отцы Даниил и Андрей принимающе их с любовию и учаше и наказующе, и начаша чины и уставы церковные и монастырския хранити, молодых детей обоего полу учаху грамоте».²

В свободное от положенных трудов время общежителям не запрещались личные книжные занятия. Делали выписки для себя Петр Ошмара, большой хлебопекарный староста, и некто Василий, трудившийся на кирпичном заводе, в поварне и других службах.³ Житие Ивана Внифантьева рисует яркую картину начального состояния выговской книжности и организации первой школы: «В свободное же от заповеданных ему служеб время из книг выписывая себе потребная, ова ко славословию Божию, яже на молитву, ова же ко обучению ума своего и ползе духовней. Писание же руки его не зело хитро бяше, обаче зело усердствоваше еже писати, и не обретая хартии чисты, за скудость стяжания тогда во общежителстве, мирских дел скорописныя книги, яже во употребление лестовочнаго дела суть, тыя разбирая и, идеже праздно место между строк обретая, писаше... <...> Видяще же выгопустыннии отцы таковаго усердна суща в дело Божие <...> учиниша того обучителя, надсмотрителя же и казателя юнным, иже от мира пришедшим: бе бо тогда вново собирался общежителство, да обучает я, якоже подобает, пустынному и общежителному свойству и книжному учению, и не попущая посреде братии молвы творити, но бе им особая келия и около ея особое ограждение стеною ограждено».⁴

За обучением грамоте последовало обучение писцов: «...такожде и писцов из них учаше, чтоб право писати».⁵ Общежительство и – шире – старообрядчество, лишенное возможности типографского тиражирования, нуждались в книгах для богослужения, келейного и домашнего чтения. Для этих целей неискусные почерки, как например у Ивана Внифантьева, не подходили. Уже в первое десятилетие XVIII в. на Выгу было выработано особое полууставное письмо, образцом для которого послужил полуустав со старопечатной основой московских рукописей последней четверти XVII в. Этот тип письма мы назвали ранним поморским полууставом; к 60-м гг. XVIII в. его сменил классический поморский полуустав с более квадратными начертаниями букв, ровной плотной строкой и отсутствием декоративных излишеств. Высочайшее качество письма, а также оригинальное декоративное оформление, получившее название поморского стиля, сделали выговские рукописи подлинными памятниками книжного искусства.

Создание литературной школы также должно было служить укреплению старообрядчества. Инициатором и руководителем этого начинания выступил киновиарх Андрей Денисов. В «Истории Выговской пустыни» Иван Филиппов кратко и точно изложил интересующий нас сюжет: «В юности же своей, егда ездяше в Москву, и в Санктпитербурх, и в Киев, тогда тамо изучися добре граматическому и риторскому учению, таже и протчих учаше: брата своего Симеона, и Трифона Петрова, и Мануила Петрова, и иконника Даниила, и Никифора Семенова, и прочих, иже изучися от него тому же художеству кийждо по силе своей, чтоб право писати и добре глаголати, знати силу Святого Писания и ведати догматы церковныя и укрепляти и прочих братию в православной христианской вере».⁶

Как показывает обширнейшее письменное наследие Выга, словесному творчеству собственно выговских авторов отводилось первостепенное значение в деле защиты и пропаганды старой веры, укреплении основ общежительства и воспитании паствы. Новое понимание задач сохранения старой веры и необходимость культурного строительства заставили выговских старообрядцев отделить культуру от веры. Они остались верны заветам первых учителей старообрядчества по сохранению древлеправославия и в своих богословско-полемических сочинениях противопоставляли «внешнюю» мудрость и божественное познание истины, но в области культуры руководствовались современными им представлениями и поэтому в качестве образца ориентировались на литературу и искусство второй половины XVII в. В сфере «словесного художества» выговцы считали необходимым следовать правилам риторики и философии и вслед за барочными писателями восхваляли «внешние» риторику и философию.⁷ Отвечая потребностям времени, свой писательский труд они расценивали как «словесное художество», построенное по законам литературной культуры барокко. И потому знание «внешней» мудрости становилось необходимым условием творческих успехов. Разграничив сферы применения «внутренней» и «внешней» мудрости, выговцы достигли вполне органичного их сочетания. Поморские писатели ценили витийство, риторику, философию, однако признавали безусловное превосходство красоты божественного творения над красотой, создаваемой человеком.

Обучение выговцев литературному мастерству проходило через штудирование учебников риторики. Как установила Н. В. Понырко, на Выгу бытовали все известные в России в первой четверти XVIII в. учебники риторики, в дополнение к ним для систематизации и лучшего усвоения материала в 1730-е гг. Семеном Денисовым и Мануилом Петровым была создана обширная Риторикасвод; позже, до 1764 г., – особая Поморская риторика⁸. Сохранившиеся черновые рукописи выговских книжников и сборники их упражнений, испещренные пометами и указаниями, демонстрируют напряженную работу учителя – Андрея Денисова – и его учеников над литературной формой, стилем и языком. Примечательно, что подобная методика обучения литературной работе существовала и во времена Андрея Борисова, т. е. спустя почти полстолетия.⁹ Правда, к этому времени активное творческое начало выговской литературы постепенно иссякает, уступая место прямым заимствованиям и подражанию. Образцом служили сочинения выговских писателей первого поколения. Такой пример, относящийся еще к 40-м гг. XVIII в., приводил Григорий Яковлев, когда писал о существовании на Выгу сборника надгробных слов, написанных Семеном Денисовым: «Сице и у Семена и Козмы иконников, – ради обучения и подражания имеют я у себе такоже».¹⁰

За свою полуторавековую историю – с начала XVIII до середины XIX в. – литературная школа Выговского общежительства претерпела определенную эволюцию. Нами выделено четыре этапа ее развития.

Первый период приходится на первую половину XVIII в. Это время становления выговской словесности, складывания ее жанрового репертуара и стилистики.

Обретение выговцами своей духовной и культурной оседлости, связанное с четырехлетним заключением Семена Денисова в новгородской тюрьме и отчетливо осознанное всеми участниками событий в ряде литературных памятников, дало толчок развитию жанров исторического повествования и созданию исторического цикла о старообрядческом движении во второй половине XVII–первой половине XVIII в. Этот триптих составили «Виноград Российский» и «История об отцах и страдальцах соловецких» Семена Денисова и «История Выговской пустыни» Ивана Филиппова. Историографическая концепция Выга, обосновывавшая связь старообрядческой истории с историей христианского мира и историей русского православия дониконовских времен, стала идейным стержнем и агиографических сочинений: житий иноков Корнилия, Епифания Соловецкого, Кирилла Сунского, Геннадия Боровского и выговского трудника Ивана Внифантьева. Воспитанию пустынножительного идеала и прямым назидательным целям служили слова-проповеди, слова на церковные праздники и послания выговских писателей – наставников пустыни. В первый период Выговской литературной школы был полностью сформирован Поморский Торжественник, три редакции которого были созданы на протяжении 20–40-х гг. XVIII в. Особый интерес представляют слова, посвященные русским святым, свидетельствующие о хорошем знакомстве выговских авторов с агиографическим наследием Древней Руси.

Первый период выговской словесности совпадает с творчеством основоположников и непревзойденных мастеров этой школы. Их творческое наследие отражает особенности литературного дарования каждого из них.

Произведения Андрея Денисова – сочинения полемические, уставного характера, торжественные и надгробные слова, послания, проповеди – строились на обязательном применении правил риторики и на протяжении всего периода существования выговской школы сохраняли авторитет образцовых. В творческом наследии старшего Денисова важное место занимают сочинения общестарообрядческой проблематики, такие как: Слово о новых мудрецах, Слово о вере, Слово плачевное о злостраданиях и скорби Церкви Христовой. Перу Андрея Денисова принадлежит и центральный, с точки зрения формирования исторической памяти и литературной культуры Выга, памятник поморской словесности – Слово надгробное Петру Прокопьеву (1719).

Творчество Семена Денисова также отличает жанровое разнообразие. Помимо прозаических жанров (уставные статьи, торжественные и надгробные слова, послания, проповеди) младший Денисов пробовал свои силы в силлабическом стихотворстве, однако его писательскую славу составили прежде всего вышеназванные сочинения по истории старообрядчества.

Писателем исключительного дарования был ученик Андрея Денисова Трифон Петров, обладавший ясностью мысли, прозрачностью стиля и образностью языка. Глубокое и всестороннее знание текстов Священного Писания и богослужения позволяло ему свободно и искусно вплетать цитаты в канву своих литературных сочинений. Торжественные и воспоминательные слова этого автора являются одним из лучших достижений Выговской литературной школы.

Значительное количество произведений, относящихся к первому периоду выговской словесности, их жанровое разнообразие свидетельствуют о целенаправленных усилиях первых наставников по созданию литературной школы.

Второй период в развитии Выговской школы приходится на 50–70-е гг. XVIII в., это период некоторого спада литературной активности, что совпадает с периодом общего упадка, вызванным внешними обстоятельствами и снижением духовного и нравственного потенциала общежительства.

В наибольшей степени состояние внутренней жизни Выга и изменения в литературном процессе отразило творчество Василия Данилова Шапошникова. Ему принадлежат три воспоминательных слова, Слово о выговских наставниках, Слово о блудном сыне и Сказание о преставлении Семена Денисова. Писатель обличает неблагочинное поведение своих современников, каждый раз выбирая новые литературные приемы: подбор притч и цитат из Писания и творений отцов Церкви, подробное толкование евангельской притчи, ретроспективные аналогии, развернутое обличение, убеждение положительными примерами из истории самой Выговской пустыни. Этот писатель продолжил линию, оформившуюся в сочинениях Ивана Филиппова, но в отличие от последнего значительно усилил сатирическую направленность своих сочинений.

На рубеже 50–60-х гг. XVIII в. создается Дополнение к «Истории Выговской пустыни» Ивана Филиппова, представляющее собой пространные летописные записи за время настоятельства Ивана Филиппова и Мануила Петрова. В 70-е гг. XVIII в. на основе письменных памятников («Истории Выговской пустыни» и Дополнения к ней) складывается Первая редакция Выго-Лексинского летописца, содержащая краткие погодные записи о наиболее значимых событиях выговской истории.

Второй период Выговской школы дает нам несколько новых писательских имен. Удивительное литературное мастерство обнаружила родная сестра братьев Гавриила, Ивана и Никифора Семеновых Феврония. Ее перу принадлежит написанное после 1750 г. «Слово о двою брату единоутробною», соединяющее черты литературного плача и народной причети. Благодаря новым разысканиям стали известны списки некоторых сочинений ученика Семена Денисова Козмы Иванова.

80–90-е гг. XVIII в. – период возрождения интенсивной литературной жизни Выга. Выразителями нового этапа в жизни и литературе Выга стали Андрей Борисов и Тимофей Андреев – наставники-писатели, пришедшие в общежительство в зрелом возрасте и, следовательно, приобщившиеся к Выговской школе уже не путем прямой преемственности, а путем ученичества и подражания образцам.

Ведущей идеей творчества этих писателей стало почитание памяти и преумножение духовного и культурного наследия первооснователей пустыни. Эта идея получила художественное воплощение в пяти воспоминательных словах, посвященных Андрею Денисову, и в слове Тимофея Андреева на текст «Помните наставники ваша...». Примечательно, что авторы конца XVIII в. опираются не только на авторитетные цитаты из Священного Писания, святоотеческой и древнерусской литературы, но также – наравне с ними – апеллируют к позиции и сочинениям первых выговских отцов. Обновление памяти о первых наставниках пустыни обнаружило отсутствие в выговском культурном фонде их полных жизнеописаний. Эту лакуну восполнили Андрей Борисов и Тимофей Андреев, составившие на основе письменных источников и еще бытовавших на Выгу устных свидетельств Жития Андрея и Семена Денисовых.

В 80–90-е гг. XVIII в. получают продолжение жанры исторического повествования, агиографии, эпидейктического красноречия. С подемом духовной и культурной жизни старообрядческой киновии связан новый этап летописной традиции Выга. Благодаря лексинской грамотнице, позже настоятельнице обители Феодосии Герасимовой, составившей Сводную редакцию Выго-Лексинского летописца, летописание Выга приобрело новый масштаб: история старообрядческой киновии была включена в канву общероссийских событий, а первая запись Летописца об основании Соловецкой обители прямо указывала на истоки духовной преемственности Выга.

Последний период выговской литературы охватывает первую половину XIX в. и характеризуется постепенным затуханием литературной деятельности, однако и в это время продолжают появляться сочинения на конкретные случаи, вроде обновления дома Н. К. Галашевской, процветает рукописная книжность. Около 1850 г. в Лексинской обители создается Сокращенная редакция Летописца. В эти драматические для крупнейшего в России старообрядческого центра годы основным предметом повествования становятся события «Мамаева разорения» – так образно назвал современник (В. Н. Майков) мероприятия правительства по «искоренению раскола».

Выговская литературная школа занимает особое место в истории русской литературы XVII–XIX вв.: в творчестве выговских писателей нашли продолжение традиции как древнерусской литературы, так и литературы барокко второй половины XVII–начала XVIII в. Само существование литературной школы Выга как целостного историко-культурного явления свидетельствует о многомерности литературного процесса Нового времени, показывает, что наряду с широко известной светской литературой существовал пласт литературы церковной и литературы средних и низших слоев общества, и эта литература обладает несомненной художественной и эстетической ценностью.

Значительная часть литературного наследия Выговской пустыни, выявленная нами в ходе архивных разысканий, систематизированная и изученная¹¹, уже имеет научную публикацию.¹² Издание 2008 г. было построено по тематическому принципу, с тем чтобы наглядно продемонстрировать неразрывную связь, существовавшую между литературой и духовной жизнью старообрядческой киновии. Для данного тома нами выбран иной принцип – авторский, который, на наш взгляд, дает больше возможности осознать выговское письменное наследие именно как литературную школу, представленную совокупностью писательских имен и произведений. В этой связи в подборку были включены и новые тексты, необходимые для понимания творчества отдельных авторов.

Е. М. Юхименко