Повесть о горе-злочастии Повесть о горе и злочастии, как горе-злочастие довело молодца во иноческий чин

Изволением Господа Бога и Спаса нашего

Иисуса Христа Вседержителя,

от начала века человеческого.

А в начале века сего тленного

сотворил Бог небо и землю,

сотворил Бог Адама и Еву,

повелел им жити во святом раю,

дал им заповедь божественну

не повелел вкушати плода виноградного

от едемского древа великого.

Человеческое сердце несмысленно и неуимчиво

прелстился Адам со Евою,

позабыли заповедь Божию,

вкусили плода виноградного

от дивного древа великого;

и за преступление великое

Господь Бог на них разгневался,

и изгнал Бог Адама со Евою

из святого рая из едемского,

и вселил он их на землю на нискую,

благословил их раститися-плодитися

и от своих трудов велел им сытым быть,

от земных плодов.

Учинил Бог заповедь законную,

велел он браком и женитьбам быть

для рождения человеческого и для любимых детей.

Ино зло племя человеческо,

в начале пошло непокорливо,

ко отцову учению зазорчиво,

к своей матери непокорливо

и к советному другу обманчиво.

А се роди пошли слабы, добру божливи⁶,

а на безумие обратилися

и учели жить в суете и в неправде,

в перечине ⁷ великое,

а прямое смирение отринули.

И за то на них Господь Бог разгневался,

положил их в напасти великия,

попустил на них скорби великия

и срамныя позоры немерныя,

безживотие⁸ злое, сопостатныя находы⁹,

злую немерную наготу и босоту,

и бесконечную нищету и недостатки последние,

все смиряючи нас, наказуя

и приводя нас на спасенный путь.

Тако рождение человеческое

от отца и от матери.

Будет молодец уже в разуме, в беззлобии,

и возлюбили его отец и мат,

учить его учали, наказывать,

на добрыя дела наставлять

«Милое ты наше чадо,

послушай учения родительского,

ты послушай пословицы добрыя,

и хитрыя, и мудрыя,

не будет тебе нужды великия,

ты не будешь в бедности великой.

Не ходи, чадо, в пиры и в братчины,

не садися ты на место болшее,

не пей, чадо, двух чар за едину,

еще, чадо, не давай очам воли,

не прельщайся, чадо, на добрых красных жен,

отеческия дочери.

Не ложися, чадо, в место заточное¹⁰,

не бойся мудра, бойся глупа,

чтобы глупыя на тя не подумали,

да не сняли бы с тебя драгих порт,

не доспели бы¹¹ тебе позорства и стыда великаго

и племяни укору и поносу безделного.

Не ходи, чадо, х костаремъ¹² и корчемником,

не знайся, чадо, с головами кабацкими,

не дружися, чадо, с глупыми, немудрыми,

не думай украсти, ограбити,

и обмануть, солгать,

и неправду учинить.

Не прельщайся, чадо, на злато и сребро,

не сбирай богатства неправого,

не буди послух лжесвидетелству,

а зла не думай на отца и матерь

и на всякого человека,

да и тебе покрыет Бог от всякого зла.

Не бесчествуй, чадо, богата и убога,

а имей всех равно по единому,

а знайся, чадо, с мудрыми

и с разумными водися,

и с други надежными дружися,

которыя бы тебя злу не доставили».

Молодец был в то время се мал и глуп,

не в полном разуме и несовершен разумом

своему отцу стыдно покоритися

и матери поклонитися,

а хотел жити, как ему любо.

Наживал молодец пятьдесят рублев,

залез¹³ он себе пятьдесят другов,

честь его яко река текла,

друговя к молодцу прибивалися,

в род-племя причиталися.

Еще у молодца был мил надежен друг,

назвался молодцу названой брат,

прельстил его речьми прелестными¹⁴,

зазвал его на кабацкой двор,

завел его в избу кабацкую,

поднес ему чару зелена вина

и кружку поднес пива пьянова;

сам говорит таково слово

«Испей ты, братец мой названой,

в радость себе, и в веселие, и во здравие.

Испей чару зелена вина,

запей ты чашею меду сладкого;

хошь и упьешься, братец, допьяна,

ино где пил, тут и спать ложися,

надейся на меня, брата названова.

Я сяду стеречь и досматривать,

в головах у тебя, мила друга,

я поставлю кружку меду сладкого,

вскрай поставлю зелено вино,

близ тебя поставлю пиво пьяное,

сберегу я, мил друг, тебя накрепко,

сведу я тебя ко отцу твоему и матери».

В те поры молодец понадеяся

на своего брата названого, –

не хотелося ему друга ослушаться;

принимался он за питья за пьяныя

и испивал чару зелена вина,

запивал он чашею меду сладкого,

и пил он, молодец, пиво пьяное,

упивался он без памяти

и где пил, тут и спать ложился,

понадеялся он на брата названого.

Как будет день уже до вечера,

а солнце на западе,

от сна молодец пробужается,

в те поры молодец озирается,

а что сняты с него драгие порты,

чары¹⁵ и чулочки – все поснимано,

рубашка и портки – все слуплено,

и вся собина¹⁶ у его ограблена,

а кирпичек положен под буйну его голову,

он накинут гункою кабацкою¹⁷,

в ногах у него лежат лапотки-отопочки,

в головах мила друга и близко нет.

И вставал молодец на белыи ноги,

учал молодец наряжатися

обувал он лапотки,

надевал он гунку кабацкую,

покрывал он свое тело белое,

умывал он лице свое белое.

Стоя молодец закручинился,

сам говорит таково слово

«Житие мне Бог дал великое,

ясти-кушати стало нечего!

Как не стало деньги, ни полуденьги,

так не стало ни друга, ни полдруга;

род и племя отчитаются¹⁸,

все друзи прочь отпираются».

Стало срамно молодцу появитися

к своему отцу и матери,

и к своему роду и племени,

и к своим прежним милым другом.

Пошел он на чужу страну, дальну, незнаему,

нашел двор, что град стоит,

изба на дворе, что высок терем,

а в избе идет велик пир почестен,

гости пьют, ядят, потешаются.

Пришел молодец на честен пир,

крестил он лице свое белое,

поклонился чудным образом¹⁹,

бил челом он добрым людям

на все четыре стороны.

А что видят молодца люди добрые,

что горазд он креститися,

ведет он все по писанному учению, –

емлют его люди добрыя под руки,

посадили его за дубовый стол,

не в большее место, не в меньшее,

садят его в место среднее,

где сидят дети гостиные.

Как будет пир на веселие,

и все на пиру гости пьяны, веселы,

и сидя все похваляются,

молодец на пиру не весел сидит,

кручиноват, скорбен, нерадостен,

а не пьет, ни ест он, ни тешится,

и нечем на пиру на хвалится.

Говорят молодцу люди добрые

«Что еси ты, доброй молодец,

зачем ты на пиру невесел сидишъ,

кручиноват, скорбен, нерадостен,

ни пьешь ты, ни тешишься,

да ничем ты на пиру не хвалишься?

Чара ли зелена вина до тебя не дохаживала,

или место тебе не по отчине твоей,

или малые дети тебя изобидили,

или глупыя люди немудрыя

чем тебе молодцу насмеялися,

или дети наши к тебе неласковы?»

Говорит им сидя доброй молодец

«Государи вы, люди добрыя!

Скажу я вам про свою нужду великую,

про свое ослушание родительское,

и про питье кабацкое,

про чашу медвяную,

про лестное питие пьяное.

Яз как принялся за питье за пьяное,

ослушался яз отца своего и матери, –

благословение мне от них миновалося;

Господь Бог на меня разгневался

и на мою бедность великия

многия скорби неисцельныя

и печали неутешныя,

скудость и недостатки и нищета последняя.

Укротила скудость мой речистой язык,

иссушила печаль мое лице и белое тело.

Ради того мое сердце невесело,

а белое лице унывливо,

и ясныя очи замутилися;

все имение и взоры у мене изменилися,

отечество²⁰ мое потерялося,

храбрость молодецкая от мене миновалася.

Государи вы, люди добрыя!

Скажите и научите, как мне жить

на чужей стороне, в чужих людех,

и как залести мне милых другов?»

Говорят молодцу люди добрыя

«Доброй еси ты и разумный молодец!

Не буди ты спесив на чужей стороне,

покорися ты другу и недругу,

поклонися стару и молоду,

а чужих ты дел не объявливай,

а что слышыш или видишь, не сказывай,

не льсти ты меж други и недруги,

не имей ты упатки вилавыя²¹,

не вейся змиею лукавою,

смирение ко всем имей и ты с кротостию,

держися истинны с правдою, –

то тебе будет честь и хваля великая.

Первое тебе люди отведают

и учнут тя чтить и жаловать

за твою правду великую,

за твое смирение и за вежество,

и будут у тебя милыя други,

названыя братья надежныя».

И оттуду пошел молодец на чужу сторону,

и учал он жити умеючи,

от великого разума

наживал он живота большы старова,

присмотрил невесту себе по обычаю,

захотелося молодцу женитися.

Средил молодец честен пир,

отчеством и вежеством,

любовным своим гостем и другом бил челом.

И по грехом молодцу

и по Божию попущению,

а по действу дияволю, –

пред любовными своими гостьми и други

и назваными браты похвалился.

А всегда гнило слово похвальное,

похвала²² живет человеку пагуба.

«Наживал-де я, молодец, живот больши старога!».

Подслушало Горе-Злочастие

хвастанье молодецкое,

само говорит таково слово

«Не хвалися ты, молодец, своим счастием,

не хвастай своим богатеством!

Бывали люди у меня, Горя,

и мудряя тебя и досужае,

и я их, Горе, перемудрило,

и учинися им злочастие великое,

до смерти со мною боролися,

во злом злочастии позорилися,

не могли у меня, Горя, уехати,

нази они во гроб вселилися,

от мене накрепко они землею накрылися,

босоты и наготы они избыли,

и я от них, Горе, миновалось,

а злочастие на их в могиле осталось.

Еще возграяло я, Горе,

к иным привязалось,

а мне, Горю и Злочастию, не в пусте же жить –

хочу я, Горе, в людех жить,

и батагом меня не выгонить,

а гнездо мое и вотчина во бражниках».

Говорит серо Горе-горинское

«Как бы мне молодцу появитися».

Ино зло то Горе излукавилось,

во сне молодцу привиделось

«Откажи ты, молодец, невесте своей любимой –

быть тебе от невесты истравлену,

еще быть тебе от тое жены удавлену,

из злата и сребра быть убитому.

Ты пойди, молодец, на царев кабак,

не жали ты, пропивай свои животы,

а скинь ты платье гостиное,

надежи ты на себя гунку кабацкую,

кабаком то Горе избудется,

да то злое злочастие останется²³

за нагим то Горе не погонится,

да никто к нагому не привяжется,

а нагому-босому шумит разбой».

Тому сну молодец не поверовал.

Ино зло то Горе излукавилось,

Горе архангелом Гавриилом молодцу

по-прежнему явилося,

еще вновь Злочастие привязалося

«Али тебе, молодец, неведома

нагота и босота безмерная,

легота, безпроторица²⁴ великая?

На себя что купить, то проторится,

а ты, удал молодец, и так живешь.

Да не бьют, не мучат нагих-босых

и из раю нагих-босых не выгонят,

а с того свету сюды не вытепут,

да никто к нему не привяжется,

а нагому-босому шумит разбой».

Тому сну молодец он поверовал,

сошел он пропивать свои животы,

а скинул он платье гостиное,

надевал он гунку кабацкую,

покрывал он свое тело белое.

Стало молотцу срамно появитися

своим милым другом.

Пошел молодец на чужу страну, дальну, незнаему.

На дороге пришла ему быстра река,

за рекою перевощики,

а просят у него перевозного,

ино дать молодцу нечево,

не везут молодца безденежно.

Сидит молодец день до вечера,

миновался день нидообеднем,

не едал молодец ни полу куса хлеба.

Вставал молодец на скоры ноги,

стоя, молодец закручинился,

а сам говорит таково слово

«Ахти мне, Злочастие горинское,

до беды меня, молодца, домыкало,

уморило меня, молодца, смертью голодною,

уже три дни мне были нерадостны,

не едал я, молодец, ни полу куса хлеба.

Ино кинусь я, молодец, в быстру реку,

полощь мое тело, быстра река,

ино ешьте, рыбы, мое тело белое!

Ино лутчи мне жития сего позорного,

уйду ли я, я у горя злочастного».

И в тот час у быстры реки

скоча Горе из-за камени

босо, наго, нет на Горе ни ниточки,

еще лычком Горе подпоясано,

богатырским голосом воскликало

«Стой ты, молодец,

меня, Горя, не уйдешъ никуды!

Не мечися в быстру реку,

да не буди в горе кручиноват, –

а в горе жить – некручинну быть,

а кручинну в горе погинути!

Спамятуй, молодец, житие свое первое,

и как тебе отец говорил,

и как тебе мати наказывала!

О чем²⁵ тогда ты их не послушал,

не захотел ты им покоритися,

постыдился им поклонитися,

а хотел ты жить, как тебе любо есть.

А кто родителей своих на добро учения не слушает,

того выучю я, Горе злочастное,

не к любому²⁶ он учнет упадывать,

и учнет он недругу покарятися».

Говорит Злочастие таково слово

«Покорися мне, Горю нечистому,

поклонися мне, Горю, до сыры земли,

а нет меня, Горя, мудряя на сем свете,

и ты будешъ перевезен за быструю реку,

напоят тя, накормят люди добрыя».

А что видит молодец неменучюю,

покорился Горю нечистому,

поклонился Горю до сыры земли.

Пошел-поскочил доброй молодец

по круту по красну по бережку,

по желтому песочику;

идет весел, некручиноват,

утешил он Горе-Злочастие,

а сам, идучи, думу думает

«Когда у меня нет ничего,

и тужить мне не о чем».

Да еще молодец некручиноват,

запел он хорошую напевочку

от великого крепкого разума

«Безпечална мати меня породила,

гребешком кудерцы расчесывала,

драгими порты меня одеяла

и отшед под ручку посмотрила,

хорошо ли мое чадо в драгих портах? –

А в драгих портах чаду и цены нет.

Как бы до веку она так пророчила!

Ино я сам знаю и ведаю,

что не класти скарлату²⁷ без мастера,

не утешити детяти без матери,

не бывать бражнику богату,

не бывать костарю в славе доброй.

Завечен²⁸ я у своих родителей,

что мне быти белешенку,

а что родился головенкою».

Услышали перевозчики молодецкую напевочку,

перевезли молодца за быстру реку,

а не взяли у него перевозного,

напоили, накормили люди добрыя,

сняли с него гунку кабацкую,

дали ему порты крестьянские,

говорят молодцу люди добрыя

«А что еси ты, доброй молодец,

ты поди на свою сторону,

к любимым честным своим родителям,

ко отцу своему и к матери любимой,

простися ты с своими родители,

с отцем и материю,

возьми от них благословение родительское».

И оттуду пошел молодец на свою сторону.

Как будет молодец на чистом поле,

а что злое Горе наперед зашло,

на чистом поле молодца встретило,

учало над молодцем граяти,

что злая ворона над соколом.

Говорит Горе таково слово

«Ты стой, не ушел, доброй молодец!

Не на час я к тебе, Горе злочастное, привязалося,

хоть до смерти с тобою помучуся.

Не одно я, Горе, еще сродники,

а вся родня наша добрая,

все мы гладкие, умильныя,

а кто в семью к нам примешается,

ино тот между нами замучится,

такова у нас участь и лучшая.

Хотя кинься во птицы воздушныя,

хотя в синее море ты пойдешь рыбою,

а я с тобою пойду под руку под правую».

Полетел молодец ясным соколом,

а Горе за ним белым кречатом.

Молодец полетел сизым голубем,

а Горе за ним серым ястребом.

Молодец пошел в поле серым волком,

а Горе за ним с борзыми вежлецы²⁹.

Молодец стал в поле ковыль-трава,

а Горе пришло с косою вострою,

да еще Злочастие над молодцем насмиялося

«Быть тебе, травонка, посеченой,

лежать тебе, травонка, посеченной

и буйны ветры быть тебе развьяной».

Пошел молодец в море рыбою,

а Горе за ним с щастыми неводами,

еще Горе злочастное насмеялося

«Быть тебе, рыбонке, у бережку уловленой,

быть тебе да и съеденой,

умереть будет напрасною смертию».

Молодец пошел пеш дорогою,

а Горе под руку под правую,

научает молодца богато жить,

убити и ограбить,

чтобы молодца за то повесили

или с камнем в воду посадили.

Спамятует молодец спасенный путь,

и оттоле молодец в монастырь пошел постригатися,

а Горе у святых ворот оставается,

к молодцу впредь не привяжется.

А сему житию конец мы ведаем.

Избави, Господи, вечныя муки,

а дай нам, Господи, светлы рай.

Во веки веков. Аминь.