Свт. Феофил Антиохийский

Где и когда родился свт. Феофил и как он провел свою молодость, неизвестно. Из его первой книги к Автолику (14 гл.) можно только видеть, что он родился и воспитался в язычестве, а христианство принял уже в зрелых летах, после знакомства с книгами Священного Писания. Особенно сильное впечатление произвели на него «книги святых пророков, которые по вдохновению от Духа Божия предсказывали и прошедшее так, как оно совершилось, и настоящее так, как оно происходит, и будущее в том виде, как оно исполнится» (там же). Убедившись на основании этих книг в превосходстве богооткровенного учения перед язычеством, Феофил оставил прежнюю веру и познал истинного Бога, на служение Которому он до конца своих дней посвятил свои силы и способности. Его глубокая сознательная вера, научное образование, приобретенное в языческий период его жизни, и совершенный образ жизни обратили на него всеобщее внимание, как на выдающегося члена христианской общины. Поэтому, когда умер пятый антиохийский епископ Эрос (168), он был избран ему в преемники. В епископском служении ему открылось широкое поле деятельности на пользу Церкви, изнутри колеблемой еретиками-гностиками, а извне угрожаемой язычеством. Свт. Феофил показал себя истинным пастырем в эти трудные для Церкви времена, как видно из похвального отзыва о нем Евсевия. «Так как, – говорит Евсевий, – в это время еретики, подобно плевелам, нисколько не менее грозили чистому семени апостольского учения, то пастыри Церкви повсюду старались отогнать их от стада Христова, как диких зверей, иногда наставлениями и увещаниями к своим братиям, иногда открытой борьбой против врагов, то устными состязаниями и опровержениями, то через сочинения. Восставал на них, вместе с другими, и Феофил: это видно из превосходной его книги, написанной против Маркиона» (Евсевий. «Церковная История», IV, гл. 24). Далее Евсевий говорит, что он писал и против Гермогена (там же). Памятником борьбы Феофила с заблуждениями язычества служит его апология. Как долго он был епископом, с точностью неизвестно, так как разные авторитетные источники расходятся в показании времени; в одном только они согласны, что свт. Феофил немногим пережил императора Марка Аврелия (161–180) и умер в восьмидесятых годах II века, в царствование Коммода. Пастырские труды и святая жизнь Феофила, ценимые при жизни его, еще более были оценены по смерти его: Церковь причислила его к лику святых.

Евсевий и Иероним приписывают свт. Феофилу несколько сочинений, содержащих в себе полемику против гностиков, толкование Св. Писания и назидания верующим, но о нас сохранилась одна только его апология в 3 книгах, адресованная Автолику. Этот Автолик был лично знакомый Феофилу образованный язычник, с которым Феофил вел неоднократные продолжительные беседы о верах языческой и христианской, причем Автолик отстаивал язычество и нападал на христианство, а Феофил наоборот. Предмет этих бесед в их постепенном порядке и составил содержание апологии свт. Феофила.

В первой книге свт. Феофил касается тех вопросов, оспариваемых Автоликом, – о существовании духовного и непостижимого чувствами Бога, о воскресении мертвых и о значении христианского имени.

Воспитанный на человекообразных представлениях, античный язычник не мог представить себе Бога исключительно духовным Существом, без каких-либо чувственных форм; поэтому, слыша о почитании христианами невидимого бестелесного Бога, он считал это учение чистым абсурдом. «Покажи мне твоего Бога, – победоносно заявляет Автолик, думая тем поставить Феофила в безвыходное затруднение и показать неосновательность и бездоказательность христианского учения о Боге». «Покажи мне твоего человека ²⁷, – отвечает Феофил, – и я покажу тебе моего Бога. Покажи, что очи души твоей видят, и уши сердца твоего слышат. Ибо как телесные глаза у зрячих людей видят предметы этой земной жизни, или как уши различают звуки, подлежащие слуху: так точно есть уши сердца и очи души, чтобы видеть Бога. И Бог бывает видим для тех, кто способны видеть Его, у кого именно открыты очи душевные. Человек, когда в нем есть грех, не может созерцать Бога» (гл. 2).

Ты скажешь мне: «Ты, видящий, опиши мне вид Бога. Послушай, друг мой: вид Бога неописуем и неизъясним, ибо не может быть видим плотскими глазами. Его слава бесконечна, величие необъятно, высота непостижима, могущество неизмеримо, мудрость неисследима, благодеяния неизреченны» (гл. 3). Он созерцается и познается из Его провидения и действий. Царя земного, хотя не все видят, но признают его бытие и знают о нем по его законам, распоряжениям, войскам и изображениям. А ты не хочешь таким же образом познавать Бога из Его дел и сил? Рассмотри дела Его, – преемственные смены времен года и перемены воздухов, благочинное течение звезд, правильное последование дней и ночей, месяцев и годов, разнообразную красоту семян, растений и плодов, многоразличные виды животных четвероногих, птиц, гадов и рыб, речных и морских, также данный животным инстинкт к рождению и воспитанию потомства не для их собственной пользы, а для употребления человека, – Промысл Божий, приготовляющий пищу для всякой плоти, – то подчинение, которое определено животным по отношению к человеческому роду, – течение приятных потоков, периодическое выпадение росы и дождей и т.д. Сей Бог мой есть Господь вселенной, Который один простер небо и положил широту поднебесной, Который утвердил землю на водах (Пс. 23, 2) и дает дух, питающий ее, дыхание коего животворит все, и с удержанием коего вселенная разрушится. О Нем ты говоришь, человек, Его духом дышишь, и Его-то не знаешь. Это произошло у тебя от помрачения души и окаменения сердца твоего. Бог Словом Своим и Премудростью сотворил все; ибо «Словом Его небеса утвердились и Духом Его вся сила их» (Пс. 32, 6). Превосходна Его Премудрость: «Бог премудростию утвердил землю и устроил небеса разумом» (Притч. 3, 19). «Если ты разумеешь это, друг, и живешь чисто, свято и праведно, то можешь видеть Бога. Когда же отложишь смертное и облечешься в бессмертие, тогда узришь Бога, как следует. Ибо воздвигнет Бог плоть твою бессмертную вместе с душею» (гл. 5–7).

Последний довод о наступлении полного Богопознания после всеобщего воскресения имел бы убедительную силу в том случае, если бы Автолик верил в воскресение мертвых, а так как он не признавал его, то Феофил, чтобы не быть голословным, должен был доказать истину воскресения. Возможность признания воскресения он утверждает на вере, играющей такую важную роль в жизни людей, и на явлениях, аналогичных с воскресением, а возможность его осуществления – на всемогуществе Божием. «Почему ты не веруешь? – спрашивает он Автолика, – Или не знаешь, что во всех делах предшествует вера? Какой земледелец может получить жатву, если прежде не вверит земле семени? Какой больной может излечиться, если прежде не доверится врачу? Итак, если земледелец верит земле, и больной – врачу, а ты не хочешь довериться Богу, имея от Него столько залогов? Первое – то, что Он сотворил тебя из небытия в бытие, Он образовал тебя из небольшой влажной сущности и малейшей капли, которая и сама некогда не существовала; Бог произвел тебя в эту жизнь. Веришь же ты, что созданные людьми статуи суть боги и делают дивные вещи. А не веруешь, что Бог, сотворивший тебя, может некогда воссоздать тебя» (гл. 8).

Далее Феофил показывает, что существование языческих богов также основано на вере, так как язычники принимают на веру мифологические сказания, не смущаясь крайней извращенностью в них понятия о Божестве (гл. 9–10).

Но и эти доводы не убедили Автолика. Как раньше он требовал показать ему Бога христианского, чтобы он мог признать Его существование, так теперь он требует показать ему воскресшего мертвеца, чтобы он мог поверить воскресению. На это Феофил говорит ему: «Что великого в том, что поверишь, увидев событие? С другой стороны, Бог доставляет тебе много доказательств, располагающих верить Ему. Не бывает ли также воскресение семян и плодов? Ибо, например, когда брошено в землю зерно пшеницы или других семян, то прежде оно умирает и разлагается, потом же поднимается и встает колосом. И деревья не производят ли, по повелению Божию, в определенные времена плоды, прежде скрытые и невидимые? Если же хочешь видеть более дивное зрелище в доказательство воскресения – не только от земных вещей, но и от небесных, то представь совершающееся ежемесячное воскресение луны, как она убывает, исчезает и опять восстает. Вникни еще, друг мой, в дело воскресения, совершающееся в тебе самом, хотя ты не ведаешь о сем. Ты может быть подвергался какой-нибудь болезни и терял дородность тела, крепость и красоту, но, получив милость от Бога и исцеление, снова возвращал телесное здоровье, красоту и силу. Итак, не будь неверующим, но веруй, дабы, если теперь не уверуешь, не вынужден был тогда уверовать посредством вечных мучений. Тщательно читай пророческие писания, и они самым верным путем приведут тебя к тому, чтобы избегнуть вечных мучений и получить вечные блага Божии. Ибо «Тот, Кто дал уста, чтобы говорить, образовал уши, чтобы слышать, и сотворил глаза, чтобы видеть (Исх. 4; 2; Пс. 93, 3), исследует все и совершит суд праведный, воздавая каждому сообразно с его делами. Тем, которые постоянно посредством добрых дел ищут нетления, Он дарует вечную жизнь, радость, мир, покой и множество благ, «которых ни глаз не видел, ни ухо не слышало и которые не всходили на сердце человека» (1Кор. II, 9), а тех, которые не веруют, презирают и не покоряются истине, но повинуются неправде, возьмет огонь вечный» (гл. 13–14).

Помимо отрицания христианских истин, Автолик, как и все язычники, относился с презрением и насмешкою к христианскому имени, как к показателю всего дурного, в чем заподозревались христиане. Чтобы рассеять это общеязыческое заблуждение, Феофил показывает, откуда получилось это имя и какое доброе значение оно имеет. «То, что помазано, – говорит он, – то приятно, благополезно и не должно быть осмеиваемо. Кто, вступая в эту жизнь или выходя на палестру, не помазывается маслом? А ты не хочешь помазаться елеем Божиим? Потому-то мы и называемся христианами, что помазуемся елеем Божиим» ²⁸ (гл. 12).

Вторая книга к Автолику содержит в себе критику языческого идолопочитания, богопочитания и учения о божестве и мире философов и поэтов, и в противоположность этому излагает богооткровенное учение о сотворении мира и человека и последующей человеческой истории до рассеяния народов.

Феофилу прежде всего «кажется смешным, что ваятели, живописцы или плавильщики делают, пишут, вытесывают, отливают и изготовляют богов, которые после того, как будут отделаны художниками, ни во что ставятся ими; когда же их купят и поставят в так называемый храм или какой дом, то не только купившие приносят им жертвы, но и те, которые их сделали и продали, приходят с усердием и с запасом жертв и возлияний поклониться им и почитают их за богов, забывая, что эти боги – камень, медь, дерево, краска или другое какое вещество» (гл. 2).

Не менее противным здравому смыслу кажется Феофилу и то, что язычники воздают божеские почести тем, которых сами считают простыми людьми, происшедшими естественным образом (гл. 2–3).

Далее он указывает, что даже высшие авторитеты языческой мудрости – философы – запутались в противоречиях относительно воззрений на Божество. Так, некоторые из стоиков говорят, что вовсе нет Бога, или если есть, утверждают, что Он ни о чем не печется, кроме Себя Самого. Платон и его последователи признают Бога безначальным, Отцом и Творцом всего, но затем полагают, что «Бог и материя безначальны и что последняя совечна Богу», чем разрушают свое собственное учение о творчестве Божием, а равно унижают Божеское могущество, как не имеющее силы создать материю (гл. 4).

Поэты, творцы теогонии и мифологии, создали также низменные и недостойные Бога представления о Нем. Гомер родоначальником богов считает океан, т.е. воду, «но Бог, если Он творец всего, как и действительно есть, – Он есть создатель воды и морей» (гл. 5). Следуя Гезиоду, также нужно считать богов явившимися позднее мира и нельзя выяснить, кем же сотворена материя, из которой произошел мир (гл. 5–6).

Делая оценку повествованиям поэтов, Феофил говорит: «Они сложили басни и глупые сказания о своих богах, ибо представляли их не богами, но людьми. И о происхождении мира они передали нелепые и противоречивые сказания. Кроме того, они то вводили множество богов, то говорили о единовластительстве Божием, и тогда, как одни признавали Промысл, другие отвергали его бытие. Поэтому Эврипид делает следующее признание: «С полною надеждою изучаем мы многое, но напрасно трудимся и ничего-то мы не знаем» («Фиест»). Таким образом, они невольно признаются, что не знают истины (гл. 8).

В противоположность таким ненадежным авторитетам, на которых зиждутся основы язычества, Феофил указывает на прочные авторитеты, на которых основывается богооткровенное учение, содержимое христианами. «Были, – говорит он, – люди Божий, исполненные Святого Духа и истинные пророки, Самим Богом вдохновенные и умудренные, которые получили свыше ведение, святость и праведность. Они-то удостоились чести быть органами Божиими и сосудами премудрости от Бога, по которой они говорили о сотворении мира и о всем прочем. Все они говорили согласно друг с другом и о том, что было прежде них, и о том, что совершалось при них, и о том, что ныне исполняется перед нашими глазами; поэтому-то мы уверены и касательно будущего, что оно также исполнится, как свершилось первое» (гл. 9).

И прежде всего пророки согласно научили нас, что Бог сотворил все из ничего. «В начале сотворил Бог небо²⁹ и землю; земля же была невидима и неустроена и тьма (была) над бездною и Дух Божий носился над водою» (Быт. 1, 1–2). Таким образом, материя, из которой Бог сотворил и устроил мир, получила начало и создана от Бога» (гл. 10).

Затем Феофил подлинными словами Библии передает историю шестидневного творения и освящения седьмого дня (гл. 11), в заключение чего говорит: «Этого семидневного творения никто из людей не может надлежащим образом объяснить, ни изобразить всего домостроительства его, хотя бы имел тысячу уст и тысячу языков; даже хотя бы кто жил тысячу лет на этом свете, и тогда не будет в состоянии об этом сказать что-либо достойным образом, по причине превосходного величия и по богатству премудрости Божией, присущей в этом шестидневном творении. Многие писатели, подражая сему, пытались рассказать творение мира, однако не сказали даже искры похожего на истину» (гл. 12).

Библейский рассказ о творении Феофил истолковывает и в буквальном, и в переносном смысле. Так, например, море он сравнивает с миром, в котором «закон Божий и пророки, источающие сладость, милосердие, правду и учение святых заповедей», уподобляются приливам рек и источников, питающих моря. «Подоносные, имеющие спокойные места и пристани, острова уподобляются святым церквам, в которых, как в благоустроенных пристанях, сохраняется учение истины, к которым прибегают желающие спастись, как скоро они сделаются любителями истины и захотят избежать гнева и суда Божия» (гл. 13). Те три дня, которые были прежде создания светил, суть, по мнению Феофила, образы Троицы, Бога и Его Слова и Премудрости» (гл. 15). Последнее толкование важно в том отношении, что свт. Феофил первый из отцов Церкви употребил слово Троица. В творении человека он останавливает внимание своего слушателя на таких особенностях, которые отличают создание человека от создания других земных предметов и живых существ. «Словами: «сотворим человека по образу и подобию Нашему», – говорит Феофил, – Бог, во-первых, показывает достоинство человека. Сотворив все словом, Он как бы почитал это маловажным, и только создание человека бессмертного почитает делом, достойным Своих рук. Далее, как бы нуждаясь в помощи, Бог говорит: «сотворим человека по образу и подобию». Никому другому не сказал Он: «сотворим», как Своему Слову и Своей Премудрости. «И создал Бог человека из персти от земли, и вдунул в лицо его дыхание жизни и человек стал живой душой» (Быт. 2, 6–7). Поэтому весьма многими душа названа бессмертною. Сотворив человека и дав благословение на то, чтобы он размножался и наполнял землю, Бог все покорил его власти и господству» (гл. 18–19).

Покончив с толкованием творения, Феофил опять возвращается к библейскому тексту и говорит о помещении человека в раю, с запрещением есть плоды от дерева познания добра и зла, о сотворении Евы (Быт. 2, 15–25), о грехопадении первых людей и наказании за него (Быт. 3, 1–24, гл. 2–21). На истории грехопадения он должен был прервать нить библейского повествования, так как Авто-лик превратно истолковал хождение Бога в раю, видя в этом случае ограничение Бога пространством и думая поймать Феофила на противоречии с его прежним указанием на невозможность ограничить Бога каким-либо местом. Феофил пояснил Автолику, что «Бог и Отец всего необъятен и не находится в каком-либо месте, ибо нет места упокоения Его. Слово же Его, через которое Он все сотворил, будучи Его силою и премудростью, приняв вид Отца и Господа всего, – Оно ходило в раю под видом Бога и беседовало с Адамом. И само Священное Писание научает нас, что Адам говорил, что «он услышал голос». Что же такое голос, как не Слово Бог, которое есть и Его Сын? Не так, как ваши поэты и мифологи говорят о сынах богов, рожденных от совокупления, но как истина сказывает – Сын есть Слово, всегда сущее в недре Бога. Но прежде, нежели что-либо произошло, Бог имел Его советником, так как Он есть Его ум и мысль. Когда же Бог восхотел сотворить то, что Он определил, Он родил сие Слово внепроявленное, перворожденное всей твари, не так, однако, чтобы Сам лишился Слова, но Он родил Слово и вместе со Словом всегда пребывал. Посему нас учат священные писания и все духоносцы, из них Иоанн говорит: «В начале было Слово и Слово было у Бога», показывая этими словами, что и сперва был один только Бог и в Нем Слово. Потом он говорит: «Бог был Слово; все через Него сотворено и без Него ничто не сотворено» (Ин. 1, 1–3). Итак, сие Слово, Которое есть Бог и от Бога рождено, Отец вселенной, когда хочет, посылает в какое-либо место, и Оно, посланное Богом, когда является, бывает слышимо и видимо и находится в известном месте» (гл. 22).

Феофил разрешает и другой недоуменный вопрос, вызываемый историей грехопадения, именно: каким был человек до грехопадения, смертным или бессмертным по природе. По мнению Феофила, «он сотворен по природе ни смертным и ни бессмертным. Ибо если бы Бог сотворил его вначале бессмертным, то сделал бы его Богом; если же, наоборот, сотворил бы его смертным, то Сам оказался бы виновником Его смерти. Итак, Он сотворил его ни смертным и не бессмертным, но способным к тому и другому, чтобы, если устремится он к тому, что ведет к бессмертию, исполняя заповедь Божию, получил от Него в награду за это бессмертие, и сделался бы Богом; если же уклонится к делам смерти, не повинуясь Богу, сам был бы виновником своей смерти. Ибо Бог создал человека свободным и самовластным. Как непослушанием человек навлек на себя смерть, так повиновением воле Божией желающий может доставить себе вечную жизнь. Ибо Бог дал нам закон и святые заповеди, исполняя которые всякий может спастись и, достигнув воскресения, наследовать нетление» (гл. 27).

Продолжая после этих необходимых разъяснений библейских рассказ, Феофил говорит о рождении у изгнанных из рая Адама и Евы первых детей – Каина и Авеля (Быт. 4, 1–2), об убиении первым второго и проклятии за это Каина (8–12), о первоначальном потомстве Каина и зарождении среди него первых искусств (17–22), о рождении у Адама и Евы Сифа (25; гл. 29–30). Опустивши дальнейшую родословную Адама до Ноя и его семейства включительно, как указанную в другой его книге³⁰, Феофил начинает свою речь с событий, последующих за потопом, и доводит свой рассказ до рассеяния народов и расселения их по разным странам (гл. 31–32).

Из своего повествования Феофил делает заключение, что «только одни христиане обладают истиной, так как научены Святым Духом, Который говорил в святых пророках и все предвозвестил», тогда как языческие мудрецы, поэты и историки, не опиравшиеся на достоверные источники, не могли сказать об этом истины и ввели множество богов, которые сами родились после возникновения городов, войн и т. д. (гл. 33). Если же в языческих сочинениях встречаются правдоподобные и приближающиеся к истине известия, то они представляют результат знакомства с несомненно истинными сказаниями пророков (гл. 37). «Итак, – говорит Феофил Автолику, – должно учиться желающему учиться. Старайся же чаще со мною сходиться, чтобы, слыша еще живую речь, верно узнать истину» (гл. 38).

В третьей книге дается разбор обвинений христиан в безнравственности и в позднем появлении их религии, изобличающем, по мнению язычников, ее неистинный характер. На первый пункт обвинений дается ответ, что безнравственность царит среди самих язычников, узаконяемая примером их богов, тогда как христиане содержат божественное учение, проникнутое требованием самой строгой нравственной чистоты от своих последователей. Обвинение же в новизне христианской религии опровергается сравнением библейской и языческой хронологии, которое дает видеть, что священные книги христиан восходят к такой глубокой древности, какой не имеют за собою книги языческие.

Обвиняя христиан в безнравственности, язычники указывали, что христиане «имеют общих для всех жен и живут в незаконном смешении, даже совокупляются с собственными сестрами и, что всего безбожнее и бесчеловечнее, едят человеческую плоть» (гл. 4).

Прежде чем опровергать эти обвинения и показывать их неприложимость к христианам, Феофил указывает Автолику на книги Зенона, Диогена и Клеанфа, «которые учат, что дети могут варить и пожирать своих собственных отцов, и если кто не захочет вкусить или извергнет часть отвратительной пищи, может и сам, неядущий, быть съеден». В книгах же Геродота он находит действительные случаи антропофагии или каннибализма. Так, по словам Геродота, Камбиз³¹, убив детей Гарпага и сварив, предложил отцу их в пищу. Об индийцах он также рассказывает, что у них отцы были пожираемы собственными детьми (гл. 5).

«И о незаконных совокуплениях, – говорит Феофил, – согласен почти весь заблуждающийся хор ваших философов. И первый – Платон, наиболее почтенный из них по своей философии, в первой книге³² своего сочинения о политике выразительно как бы узаконяет, что должны быть у всех общие жены, пользуясь примером сына Зевсова и законодателя Критян³³, на том основании, будто через это увеличивается чадородие и будто удручаемые трудами получают утешение от таких общений... Да и что мне еще говорить об этом, когда о так называемых у них богах они проповедывали подобные дела (гл. 6)? Поэты ваши полногласно воспевают великие злодеяния Зевса. Нужно ли перечислять распутство так называемой матери богов, или Зевса Латиария, жаждущего крови человеческой, или оскопленного Атиса? Умалчиваю о храмах Антиноя и о прочих, называемых богами: ибо что рассказывается об них, возбуждает смех в различных людях» (гл. 8).

Совершенно другим характером, по словам Феофила, отличается христианское учение. «Мы, – говорит он, – признаем Бога, единого, Создателя, Творца и Устроителя всего мира, Который учит нас поступать правдиво, быть благочестивыми и делать добро (гл. 9). В данном Им через Моисея Законе повелевается чтить единого истинного Бога и отвергать всех других богов, почитать родителей, не прелюбодействовать, не убивать, не красть, не свидетельствовать ложно, не завидовать (Исх. 20, 4, 12–17) и не притеснять пришельца (Исх. 23, 9; гл. 9–10). Когда же народ иудейский, которому был дан этот закон, преступил его, то Бог, благий и милосердый, не желая погубить иудеев, послал к ним пророков из братьев их, вразумлять их и напоминать им заповеди закона и обращать их к покаянию, чтобы впредь не грешили». О покаянии и обращении к Богу говорили пророки – Исайя (Ис. 55, 6; 31, 6), Иеремия (Иер. 6, 9) и Иезекииль (Иез. 18, 21–23). О справедливости учили – Исайя (Ис. 1, 16; 58, 6–8), Иеремия (Иер. 6, 16), Осия (Ос. 12, 6 и 13, 4), Иоиль (Иоил. 2, 16) и Захария (Зах. 8, 9). О чистоте говорит Соломон (Притч. 6, 25 и 6, 27–29) и еще сильнее евангельский голос, который запрещает даже смотреть на женщину с вожделением, жениться на разведенной или разводиться с женою (Мф. 5, 28–32). Пророки и евангелие, наконец, учат любить врагов (Ис. 66; Мф. 5, 44, 46), не тщеславиться добрыми делами (Мф. 6, 3), повиноваться начальствам и властям, и молиться за них (1Тим. 2, 2; гл. 11–14).

«Итак, смотри, – заключает отсюда Феофил – те, которые так учат, могут ли жить распутно и входить в незаконные совокупления, или, что всего безбожнее, есть человеческую плоть, особенно когда непозволительно нам смотреть даже на игры гладиаторов, чтобы нам не быть участниками и свидетелями убийства? Не должно смотреть и на остальные зрелища, чтобы не осквернились наши глаза и уши, принимая участие в произносимых там словах. Ибо скажет ли кто об ядении человеческой плоти, – там пожираются дети Фиеста и Тирея; или о прелюбодеянии, – там представляются на сцене не только прелюбодеяния людей, но и богов, о которых возвещают благозвучно, получая за это почести и награды. Да будет далека от христиан мысль о делах такого рода: у них находится целомудрие, выполняется воздержание, соблюдается единобрачие, сохраняется чистота, истребляется неправда, искореняется грех, уважается справедливость, почитается закон, совершается богопочтение; Бог исповедуется, истина господствует, благодать сохраняет, мир ограждает, Слово Божие руководит, мудрость учит, жизнь управляет, Бог царствует (гл. 15).

Хочу теперь с помощью Божией подробнее изложить тебе хронологию, чтобы ты узнал, что не ново и не баснословно наше учение, но древнее и достовернее всех ваших поэтов и писателей, писавших о неизвестном. Сколь же более знаем истину, наученные от святых пророков, исполненных Святого Духа Божия! Потому-то все пророки говорили согласно друг с другом, и предвозвещали будущие события всего мира. Ибо любящие знание или лучше – любящие истину из самого исполнения предвозвещенных и уже совершившихся событий могут убедиться, что вполне истинно и то, что возвещено ими о летах до потопа, о том, сколько лет прошло от сотворения мира до нашего времени, и таким образом могут увериться, что лживо говорили ваши писатели и что неистинно сказанное ими» (гл. 16–17).

Древность библейского сказания Феофил, во-первых, доказывает древностью автора первых книг Библии – Моисея, который жил раньше многих лиц и событий, считавшихся у язычников очень древними. Так, выход евреев из Египта под предводительством Моисея, по счислению Феофила, предшествовал на 330 лет переселению Даная в Аргос и на 900 или 1000 лет – троянской войне³⁴(гл. 21).

Затем он указывает, что построение Соломонова храма, состоявшееся спустя 560 лет по выходе евреев из Египта, было на 133 года и 8 месяцев раньше основания Карфагена, в чем можно убедиться из истории тирского царства Менандра Ефесянина, в которой дается полная хронология тирских царей от Иерома (Хирама), современника Соломона, до Пигмалиона, в царствование которого был основан Карфаген (гл. 22). Наконец, один из самых поздних пророков – Захария писал раньше, чем появилось законодательство Солона (гл. 23).

Достоверность библейского сказания Феофил доказывает как не допускающею никаких сомнений и колебаний ясностью и правдивостью рассказа, например о потопе (гл. 19), так и самой точной хронологией еврейских патриархов, судей и царей (гл. 23–24), которою время от сотворения мира до потопа определяется в 2242 года (гл. 24 и 28), тогда как языческие писания о давно прошедших временах не имеют этих признаков истинности рассказа. Аполлоний Египтянин произвольно насчитывает от сотворения мира пятьдесят миллионов три тысячи семьдесят пять лет (гл. 16). О потопе «Платон говорит, что он был не по всей земле, а только на равнинах, и что некоторые спаслись бегством на высочайшие горы. Другие же говорят, что были тогда Девкалион и Пирра, и они спаслись в ковчеге, и что Девкалион, вышед из ковчега, бросал назад камни, из которых сделались люди. Иные же говорили, что был Климент при другом потопе» (гл. 18).

«Итак, – замечает Феофил, – из рассмотрения времен и всего нами сказанного, можно видеть древность пророческих писаний и божественность нашего учения, – что не ново это учение, и не баснословны и не ложны наши верования как думают некоторые, но самые древние и истинные (гл. 29), – древнее и истиннее писаний греческих и египетских, и всяких других историков. Геродот, Фукидид, Ксенофонт и другие историки начинали писать с царствования Кира и Дария, и не имели возможности сказать более достоверное о древних и первоначальных временах» (гл. 26).

«Итак, если хочешь, прилежно читай эти книги мои, чтобы тебе иметь советника и залог истины» (гл. 29).