Афонский Ивирон

East of the Balcan peninsula, the Chalcidice peninsula just out into the Aegean Sea from its northern coast, like a giant trident. Its eastern prong is the narrow and elongated Athos peninsula (Acte in antiquity), also called Ayion Oros, i. e. « the «Holy Mount». Its advantageous location, remarkable climate, rich vegetation» (olivetree plantations, beech, oak and pine woods), the mountainous terrain have attracted believers since the seventh and eighth centuries: first anchorites, and later monks came to live there. The first monks took up their abode in small, scattered cells; but in 963 Athanasius, a well-known divine, founded the first big monastery on Mt. Athos, near the southeastern coast of the above peninsula. The founding of Athanasius» «Great Laura» launched large-scale erection of monasteries on Mt. Athos, gaining it the name of «Holy Mount».In the same tenth century other monasteries sprang up there, among them a Georgian monastery or « Iviron» which from the very outset became one of the powerful centres of Georgian enlightenment and literature.

Georgians very early began to take part in the monastic movement in the Byzantine Empire. This is attributable not so much to the ascetic and mystical aspirations of Georgian ecclesiastics, but rather to their interest in Christian literature which was then being developed mainly in the Byzantine monastic centres. As far back as the fifth century, Georgian monks joined the fraternities in Egyptian monasteries and subsequently founded their own cloisters in Palestine, in the environs of Jerusalem. Since those days numbers of Georgian monks came to live and work in such Palestinian monasteries as St. Sabbas», Palaura, Gethsemane and elsewhere; these cloisters became some of the oldest centres of Georgian literature. In the early mediaeval period, Georgian monks also came to Syria to dwell in the environs of Antioch, on the so-called Black Mount; and beginning with the eleventh century, they were exceedingly active. An original Georgian literary school came into being in Syria, and the works of a number of eminent scholars enriched Georgian ecclesiastic literature.

As for the time when Georgians settled on Mt. Athos, it is conjectured that they first appeared there as early as in the eighth century, while after the 70s of the tenth century they came in great numbers, especially after a large Georgian monastery had been founded there.

The founding of the Georgian monastery on Mt. Athos is associated with the names of loanne and Tornike, two Georgian noblemen from Tao, a Georgian province. In secular life they had held military posts of generals at the court of David Kuropalates, King of Tao. loanne was the first to take the cowl; he was; initially, a monk in a monastery in south-western Georgia, but later he moved to Asia Minor, to Bithynia on Mt. Olympus which was also a centre of Georgian monastic life. Soon he brought his son Euthymius over from Constantinople where the youth had been one of the hostages taken from David Kuropalates by the Emperor of Byzantium. On Olympus loanne became a close associate of Athanasius, and when the latter moved to Athos and founded there the Great Laura, loanne followed him in the sixties of the tenth century together with his son and a few disciples. After a time Tornike Eristavi also took the cowl, assuming the name of loanne. He first went to Olympus in the hope of finding his relative loanne there, but learining that the latter was on Mt. Athos, he went there and remained in Athanasius» Laura. Soon loanne's and Tornike s activities brought them renown and attracted other Georgian monks. The number of Georgians in the Laura grew to such an extent that the necessity arose of founding a special monastery for them. At a mile's distance from the Laura, the Georgian monks erected a church of St. John the Apostle and built cells. Thus, the first Georgian monastery, a rather small one, appeared on Mt. Athos. This happened before 969.

Somewhat later Georgian monks succeeded in founding a large, well-organized monastery, owing to political events that took place in the Byzantine Empire. In 976, Bardas Skleros, a wealthy magnate from Asia Minor, rose against the emperors Basil and Constantine who were still in their infancy; having defeat-ed the imperial troops several times, Skleros was already threatening Constantinople. The imperial court decided to appeal to David Kuropalates for assistance; Ioanne-Tornike was prevailed upon to act as envoy. David sent twelve thousand picked warriors, commanded by Tornike himself, as reinforcements for the imperial army. In 979, in Asia Minor, a battle was fought by the river Halys, and Bardas Skleros was defeated. It was the Georgian troops that decided the outcome, therefore the Empress Theophano left Tornike all the booty that had been taken from the insurgents and also richly rewarded him. As a result, the Georgian monks on Mt. Athosobtained sufficient funds for erecting a large, wellbuilt monastery. loanne and Tornike selected the site and bought land which was secured to the monastery by an imperial chrysobull. Construction began in 980 and was completed in 983, Ioanne being elected the first prior.

Before long the Iberian monastery («Iviron», as the Byzantines called it) became one of the leading monastic centres in Byzantium. Owing to the grants and purchases of land, it came to be a considerable feudal demense. It should be mentioned here that its first prior was a highly authoritative figure on Mt. Athos; Athanasius appointed him epitropos of his Laura, and in one of the charters granted to Ioanne (charter dated to 984), Athanasius made special mention of his great services to the fraternity of the monastery; in particular, Athanasius stressed the fact that Ioanne several times successfully defended the interests of the monasteries on Mt. Athos against the imperial gevernment, not only before the Iberian monastery was founded, but after that too. This fact shows that the imperial courts of Byzantium also recognized loanne’s merits.

However, the principal thing is that from the very moment of its inception the Iberian monastery became a considerable centre of Georgian learning and enlightenment. Its founders, Ioanne and Tornike, began organizing work in translation and copying ecclesiastic books: at their own cost. they commissioned some of the fraternity to translate books from the Greek and to copy ecclesiastic works. At the same time, it is greatly to loanne’s credit that he brought up his son Euthymius as a scholar, a lover of books encouraged him to gain a perfect command of Greek and to make scholarly and literary work his vocation.

Euthymius the Athonite (of the Holy Mount, Euthymius Iviros), Ioanne's successor as prior of Iviron (1005–1019) became the founder of a brilliant literary school which made such a tremendous contribution to the development of Georgian literature, scientific thought and culture in general. His contemporaries and co-workers, monks of the Iviron fraternity, attached such tremendous importance to Euthymius's literary work and to his translations that they begged him to leave the time-consuming office of prior and to devote himself wholly to literary work.

Euthymius the Athonite was a man of many talents. It would be impossible to name a single branch of theological literature from which he has not translated into Georgian this or that work, contributing to the development of these branches in Georgian literature. Bibliology and apocrypha, exegesis, dogmatics and polemics, ascetic and mystic works, homiletics and hagiography, liturgical works and ecclesiastical law – such are the branches from which Euthymius selected the fundamental and most important works of Byzantine literature. Among the numerous books translated by Euthymius, we might mention the Apocalypse, the Psalter, the Gospels, «Interpretation of the Gospel According to St. John» by John Chrysostom, «Commentary to the Psalms» by Basil the Great of Caesarea, the dogmatical-exegetic and ascetical- homiletic works of Andrew of Crete, Maximus the Confessor, Gregory the Theologian, John Damascene, and others. At the same time, it has to be taken into consideration that Euthymius did not merely translate these works: he developed a creative principle of translation, subjecting the text to considerable alterations, abridging it and sometimes enlarging it, expounding it to conform to the level and the interests of the Georgian reader; all this makes it obvious that Euthymius was a scholar deeply versed in all these branches of theology.

A most noteworthy fact is that the literary activities of Euthymius were not limited to translating from the Greek into Georgian; having a perfect command of Greek, he made translations into this language from the Georgian. Among other works he translated «The Wisdom of Balavar» («Balavariani») and «Abukura».

«Balavariani» is a Christian narrative of the life of Buddha, which, as is known, gained popularity in the Middle Ages; a Greek version of it was a novel known as «Barlaam and Josaphat». According to Euthymius the Athonite s biographer, it was Euthymius who translated this work from Georgian into Greek. There are grounds to conjecture that the Greek redaction of this novel is based upon Euthymius's translation.

As regards the so-called «Abukura», it contains an account of the martyrdom of Michael, a monk at the Laura of St. Sabbas; the fraternity of the Laura were told about this fact by Theodore Abukura in the nineties of the eighth sentury. The narrative was later written down in Arabic, and was translated into Georgian; this Georgian version was translated into Greek by Euthymius the Athonite so as to fill in a gap in the hagiographical and liturgical literature of Byzantium.

Thus, Byzantine literature owes not a little to Euthymius the Athonite. It should be added that Euthymius composed an original work in the Greek language: it was the rules of monastic life, written for a Greek disciple of his.

Euthymius the Athonite enriched thetreasury of Georgian literature; besides, «as a renowned and most popular man with the Byzantines, he clearfy demonstrated to the Greeks the creative genius of Georgians, the level and scope of Georgian culture and the place of honour his homeland occupied among advanced Christian nations» (C. Kekelidze).

Euthymius was not alone in his literary activities, loanne before him, and he himself succeeded in attracting to the monastery a considerable group of scholars and scribes who worked side by side with him and did a great deal to increase the number of Georgian manuscript books. These men were John (loanne) Grdzelisdze, Arsen Ninotsmindeli, loanne of Khakhuli, Zakhariah Mirdatisdze, et al.

Giorgi of the Holy Mount (Mtatsmideli) who was prior from 1044 to 1056, occupied a prominent place among the fraternity after the death of Euthymius. He played a certain part in developing the monastery's economy; in his time new buildings were erected, the monastery bought additional land. Giorgi continued and enlarged the scale of Euthymius's activities in the line of translation, at the same time enriching Georgian literature with a number of new works. He amended some earlier manuscripts which had become worn with time and much handling, and eliminated errors made by scribes; the ecclesiastical books translated by Euthymius in abridged form, or those the latter had left unfinished, were translated in full by Giorgi. As a translator, Giorgi Mtatsmideli was as versatile as Euthymius: he rendered in Georgian specimens of all the branches of literature of his time. He translated the Great Synaxarion, the Menology, the Triodion, the Missal, the Martyrdom of Theodore of Tyre. etc.

Giorgi Mtatsmideli also wrote a remarkable original work «The Lives of loanne and Euthymius»; the book is not only a detailed biography of these men, but is also a first-rate source of information on the history of Georgia and of Byzantium. A feature of these «Lives» is that most of the numerous facts mentioned by the author go back to documentary sources; «The Lives» –trustworthy, comprehensive, revealing a depth of thought, are permeated with a high social and national spirit «Written in classical Georgian with appealing sincerity, the book is the best monument of ancient Georgian historical literature » (I. Djavakhishvili).

When writing this book, the author had yet another aim in mind: the matter was that ever since the monastery was founded, the fraternity of Iviron had to contend with the Greek clergy who laid claim to the monastery, which not infrequently caused great difficulties. In his book, Giorgi Mtatsmideli proved the monastery to be the property of Georgians, at the same time showing the services its founders had rendered both to the government of Byzantium and to other fraternities on Mt. Athos.

Generally speaking, Giorgi Mtatsmideli did not limit his activities to monastic – affairs, to translation and other literary work. He took a keen interest in the pressing problems the Georgian public had to face. Even before he moved to Mt. Athos, while still in the Lauraof St. Simeon on the Black Mount, Giorgi Mtasmideli polemized with Theodosius, Patriarch of Antioch, concerning the autocephaly of the Georgian church; his profound and broad education enabled him to assert the rights of the Georgian church. Subsequently, after he had resigned from the office of prior, he accepted the invitation of King Bagrat IV and arrived in Georgia in 1060 where he directed the measures taken to purify the Georgian church, thus helping the King to consolidate the Georgian statehood.

It should be stressed that the outstanding personalities from the fraternity of Mt. Athos never lost touch with their homeland; they regularly sent to Georgia works they had translated and copied; they involved monks from other Georgian monasteries in literary work; they responded readily to the problems facing the public in Georgia. All this accounts for the great authority of Iviron both in Georgia and in Georgian monastic centres abroad. The latter tried to equal Iviron, followed instructions from there, recognizing it as an authority on monastic life and literary work.

Giorgi Mtatsmideli was not alone in his educational activities. Many translators and copyists gathered around him. His associate and disciple, Giorgi Mtsire («Minor, or Khutses-monazoni) who left to posterity a detailed biography of Giorgi of the Holy Mount deserves special mention. Giorgi Mtsire, a follower of his teacher who accompanied him wherever he went to the day of his death, left us a convincing and vivid narrative about all the varied activities of his teacher, a narrative based on concrete facts of which he had been a witness and participant. Making a judicious selection of the basic and most important events in the life of Giorgi Mtatsmideli, Giorgi Mtsire always corroborates his own evaluation of the former's personality and characteristic features by concrete examples, resorting to a novel method of narration: this is, if we may say so, a comparative method, the essence of which is that when describing a fact from the life of Giorgi Mtatsmideli he cites, for comparison, similar deeds of other historical personages or of saints, thus making his own opinion more weighty and convincing.

Subsequently vigorous educational and literary activities were pursued in the Georgian monastery on Mt, Athos. A noteworthy figure was Giorgi Oltisari (of Oltisi) who became prior in 1065. Enjoying the support of the Empress Mary of Byzantium, sister of King Bagrat IV. and of her son Caesar Constantine, Giorgi Oltisari made considerable additions to the monastery's landed property, at the same time pursuing literary activities; in particular, it was through his efforts that a most important collection, known as «The Athos Collection», was compiled; originally, it contained only the «lives» of the founders of the monastery, loanne and Euthymius, as well as a number of chants; subsequently it turned into a memorial collection in which the names of all prominent members of Georgian fraternities abroad were registered, to be read during mass.

During the 12th century and the first part of the 13th, the Georgian monastery remained one of the most consider able ones on Mt. Athos, and was a very important centre of Georgian culture. It received gifts of money and jewels, as well as grants of land from Georgian kings, princes and other persons. Copies of manuscripts were made; new copies being done calligraphically and profusely illuminated.

From the latter half of the 13th century, hard times set in for the monasteries on Mt. Athos: they were sacked twice by Latins, pillaged by Turks, Catalonians and Arab corsairs in the early 14th century. The Georgian monastery, of course, suffered the same fate; however, owing to the dovoted efforts of the Georgian fraternity and the material aid of various persons, it healed its wounds in a comparatively short time and by the middle of the 14th century it still preserved its economic power and its independence. However, the fraternity of Iviron had again to face the difficult problem of relations with Greek monks and the Greek church. From the very outset, the Greek clergy had attempted to limit the independence of the Georgian monastery and to take possession of it; but the founders and the first leaders of Iviron succeeded in resisting these encroachments owing to their authority and to the aid rendered them by the rulers of the Georgian and Byzantine states. When the Georgian kingdom grew weaker by the end of the 13th century, the aid coming to the monastery from the homeland became inadequate, the numbers of Georgians on Mt. Athos dwindled while the Greek clergy became more active, and Callisthes I, Patriarch of Constantinopole (1350–1363) ruled that Georgians were not to govern the monastery, nor to occupy leading posts.

This does not mean, however, that in that period the Georgians had completely lost their monastery. The unlawful decision of Callisthes was soon repealed, and in 1363 there was again a Georgian prior at the head of the monastery. Another Georgian was prior at Iviron in 1399. Besides, in 1513 the prior was again a Georgian.

True, the number of Greek monks at Iviron had grown, but there were also Georgians among the fraternity and their influence was considerable. The main thing was that not only the monks still regarded it as a Georgian monastery, but so did Georgian statesmen and ecclesiastics who continued rendering material aid to it. It is known, for example, that King Alexander I of Georgia (1412–1443) granted the monastery a large sum of money for repairs and restoration of monastic buildings.

In 1453 the Ottoman Turks seized Constantinople and put an end to the Byzantine Empire; they occupied Mt. Athos and sacked all the monasteries. Under the Ottoman yoke, all the monasteries in Byzantium suffered hardships; so, did Iviron. The Georgian monks could thenceforward rely on help from Georgia alone; indeed, in the 15th century the kings and rulers of the country never forgot their monastery on Mt. Athos and helped it as far as they could. Thus, for instance, the rulers of Samtskhe (South-Western Georgia), Kvarkvare and Mzechabuk Jaqeli, King Levan of Kakheti and his son Alexander provided funds for construction work in the precincts of the monastery. Funds from Georgia were also sent during the 16th and 17th centuries.

Still, the situation in which the Georgian monks found themselves continued deteriorating and Greek monks gradually gained supremacy in Iviron. By the beginning of the 19th century, the Greek clergy were striving to wipe out the very memory of Georgians who lived and worked there: frescoes were mutilated, the names of Georgian monks in inscriptions were effaced. But the Georgian monks resisted resolutely and for a short time, successfully. In the 1820s Mt. Athos was occupied by Turkish troops and the terrified monks fled; only Georgian monks were not intimidated; they did not desert the monastery and came to terms with the Turkish commanding officer, a Georgian by extraction, named Chqonia-pasha, thus saving from pillage not only their own monastery, but also a number of other cloisters on Mt. Athos. Among these Georgian monks were Benedict Kitishvili and Hilarion Kanchishvi, whose names are associated with the last upsurge of the Georgian monks’ creative resolve: in 1823 and 1824 several Georgian manuscripts were copied by them on Mt. Athos. But that was the end. Returning there after 1830, the Greek monks forced the Georgians to leave Iviron; those who remained behind were allowed to live in the small hermitage of St. Elijah. In the 1880s there remained only four elderly Georgian monks in that hermitage.

Since then the name of Iviron remains on Mt. Athos only as the memory of those scholarly monks who had done so much for the monasteries on the Holy Mount, a memory which could not be effaced even among the Greek clergy. As material evidence of this remarkable centre of enlightenment, there remains a splendid library possessing a great many unique manuscripts, a library created by the labours of loanne, Tornike, Euthymius, Giorgi the Athonite and many other devoted champions of Georgian culture.

Such is, very shortly, the history of the Georgian literary and educational centre on Mt. Athos, «...which was always the bearer of the Georgian national idea in Greece..., which became a source from which there flowed to Georgia an abundant stream of advanced culture. In the 11th and 12th centuries Georgian literature achieved a high level of development. This was largely due to the Iberian monastery where the best cultural forces of the Georgian had assembled, men who set themselves the task of acquainting their compatriots with the literary wealth and heritage of the West. It was in this monastery that most of the treasures of which ancient Georgian literature has every right to be proud, were translated and copied. It was here, on Mt. Athos, that an original literary, grammatical and calligraphic school took shape and left an indelible mark on the past of the Georgian people». (K. Kekelidze).

К востоку от Балканского полуострова в Эгейское море с его северного побережья в виде огромного трезубца выступает полуостров Халкидика. Его восточным зубцом является узкий и удлиненный полуостров Афон (древний Акте), именуемый также Айон-орос, т. е «Святая гора». Удобное расположение, замечательный климат, богатый растительный покров (оливковые сады, буковые, дубовые и  сосновые леса), гористый рельеф Афона издревле привлекали верующих и уже с VII–VIII вв. здесь стали поселяться отшельники, а затем и монахи. Первые монахи селились в небольших разрозненных келиях, а в 963 г. известный монастырский деятель Афанасий основал у юго-восточного побережья полуострова, на Афонской горе, первый крупный монастырь. Основание Афанасием «Великой Лавры» положило начало оживленному монастырскому строительству на Афоне и его превращению в «Святую гору» ἄуιος ὀpος. В том же X в. здесь появились и другие монастыри и в их числе грузинский монастырь, или «Ивирон», превратившийся с момента основания в один из мощных очагов грузинского просвещения и литературы.

Грузины очень рано включились в монастырское движение Византийской империи. Это объясняется не столько аскетическо-мистическими стремлениями грузинских церковных деятелей, сколько их интересом к христианской литературе, основными центрами развития которой являлись в ту пору византийские монастыри. Как видно, еще в V в. грузинские монахи обосновались в египетских монастырях, а в том же веке они основали уже свои собственные монастыри в Палестине, в окрестностях Иерусалима. С этого же времени в таких монастырях Палестины, какими были монастырь Святого Саввы, Палавры, Гефсимании и др., подвизалось множество грузинских монахов и эти обители превратились в один из древнейших очагов грузинской литературы. С раннего средневековья грузинские монахи стали селиться также в Сирии, в окрестностях Антиохии, а особенно активно развернули они здесь свою деятельность с XI в. Вблизи Антиохии на т. н. Черной горе были основаны грузинские обители, а многие грузинские монахи подвизались и в здешних греческих монастырях. В Сирии также оформилась своеобразная грузинская литературная школа, давшая грузинской литературе ряд выдающихся деятелей. Что касается обоснования грузин на Афоне, то есть предположение, что они появились здесь еще в VIII в. Однако их массовое поселение на Святой горе происходит лишь после 70-х гг. X в., в особенности после основания здесь крупного грузинского монастыря.

Основание грузинского монастыря на Афоне связано с именами двух представителей знати грузинской провинции Тао – Иоанна и Торнике. Оба они в миру занимали высокие должности при дворе таойского царя Давида Куропалата, будучи его полководцами. Иноческий сан сперва принял Иоанн; он первоначально был иноком в одном из монастырей Юго-Западной Грузии, а затем перебрался в Малую Азию, в Вифинию, на гору Олимп, которая также являлась одним из центров грузинского монашества. Вскоре Иоанн привез сюда из Константинополя своего сына Евфимия, который находился среди заложников, взятых у Давида Куропалата византийским императором. На Олимпе сблизился Иоанн с Афанасием и когда последний переехал на Афон и основал здесь Великую Лавру, то в 60-х гг. X в он последовал за ним вместе с сыном и несколькими учениками.

Прошло некоторое время и в монахи постригся также Торнике Эристави, приняв иноческое имя Иоанн. Первоначально он тоже отправился на Олимп, надеясь найти здесь своего родственника Иоанна, но узнав, что тот находится на Афоне, переехал туда и тоже обосновался в Лавре Афанасия. Вскоре деятельность Иоанна и Торнике приобрела громкую славу и привлекла других грузинских монахов. Число грузин в Лавре настолько увеличилось, что появилась необходимость создания отдельного монастыря. На расстоянии одной мили от Лавры грузинские монахи возвели церковь Апостола Иоанна и построили келии. Так возник на Афоне первый небольшой грузинский монастырь. Произошло это незадолго до 969 г.

Основание же крупного, во всех отношениях организованного монастыря грузинским монахам удалось несколько позже благодаря тем политическим событиям, которые разыгрались в Византийской империи. В У76 г. против малолетних императоров Василия и Константина поднял мятеж крупный малоазиатский магнат Варда Склир; несколько раз разбив правительственные войска, Склир стал угрожать Константинополю. Тогда императорский двор решил обратиться за помощью к Давиду Куропалату, послом же к нему после длительных уговоров был отправлен Иоанн Торнике. Давид послал в помощь императорским войскам 12 тысяч отборных воинов под командованием самого Торнике; в 979 г. в Малой Азии, у р. Галиса Варда Склир был разбит. В победе над Склиром решающую роль сыграло грузинское войско, поэтому императрица Феофано оставила Торнике всю добычу, захваченную им у мятежников, и вдобавок щедро наградила. В результате у грузинских монахов Афона оказалось достаточно средств для основания большого благоустроенного монастыря. Иоанн и Торнике выбрали место, приобрели землю, возвели церкви Богоматери и Иоанна Крестителя, построили келии и хозяйственные строения, закупили земельные угодия, которые были утверждены за монастырем императорскими хрисовулами. Строительство монастыря было начато в 980 и закончено к 983 году, первым его игуменом был избран Иоанн.

За короткое время Иверский монастырь («Ивирон» – как его именовали византийцы) превратился в один из ведущих монастырских центров Византии. Благодаря пожалованным и скупленным угодиям он стал крупной феодальной вотчиной. Здесь же должны отметить, что первый его игумен пользовался большим авторитетом на Афоне; Афанасий назначил его эпитропом своей Лавры, а в одной из грамот, пожалованных Иоанну (грамота 984 г.), особо отметил его большие заслуги перед афонской братией; в частности, Афанасий подчеркивает тот факт, что Иоанн неоднократно успешно защищал интересы афонских монастырей перед императорским правительством не только до основания собственной обители, но и после этого. Этот факт свидетельствует о признании заслуг Иоанна и императорским двором Византии.

Но главным является то, что с момента основания Иверский монастырь превратился в значительный грузинский научно-просветительский очаг. Уже его основатели – Иоанн и Торнике – начали заботиться об организации здесь переводческой работы и размножения церковных книг: по их заказу и на их средства приступили ивиронские монахи к переводам с греческого и переписке церковных произведений. Вместе с тем, огромной заслугой Иоанна является, что он воспитал своего сына Евфимия как ученого-книжника, заставил его в совершенстве овладеть греческим языком и направил его по пути научно-литературной деятельности.

Евфимий Афонский (Святогорец, Ивир), наследник Иоанна на посту игумена Ивирона (1005–1019), стал основоположником той блестящей литературной школы, которая внесла столь огромный вклад в развитие грузинской литературы, научной мысли и вообще культуры. Литературно-переводческую деятельность Евфимия уже его современники и соратники, из числа афонских монахов, признавали столь значительной и важной, что попросили оставить пост игумена, отнимавший у него много времени, и целиком посвятить себя литературной работе. Евфимий Афонский был необычайно многогранным деятелем. Нельзя назвать ни одной отрасли духовной литературы, из которой бы он не перевел то или иное произведение, тем самым внеся свою лепту в дело утверждения и развития этих отраслей в грузинской литературе. Библиология и апокрифы, эгзегетика, догматика и полемика, аскетика и мистика, гомилетика и агиография, литургика и церковное право – вот те отрасли, из которых Евфимий переводил основные и наиболее значительные произведения византийской литературы. Среди многочисленных произведений, переведенных Евфимием, можно отметить: Апокалипсис, Псалтырь, Четвероевангелие, «Толкование Евангелия от Иоанна» Иоанна Златоуста, «Толкование Псалмов» Василия Великого Кесарийского, догматико-экзегетические и аскетико-гомилетические сочинения Андрея Критского, Максима Исповедника, Григория Богослова, Иоанна Дамаскина и многих других. При этом, если принять во внимание, что Евфимий не просто переводил эти сочинения, но и выработал творческий принцип перевода, значительно перерабатывая, сокращая, а порой расширяя текст подлинника, снабжая его объяснениями, приводя в соответствие с уровнем и интересами грузинского читателя, то станет очевидным, что во всех этих отраслях он был глубоко образованным ученым.

Особо следует отметить, что литературная деятельность Евфимия не ограничивалась лишь переводами с греческого на грузинский; он столь совершенно владел греческим языком, что переводил на него с грузинского. В частности, он перевел «Мудрость Балавара» («Балавариани») и «Абукуру».

«Балавариани» – это сочинение, содержавшее переработку в христианское повествование жития Буды, как известно, в средние века получило широкое распространение и на греческом языке было известно как роман «Варлаам и Иоасаф». Согласно сведению биографа Евфимия Афонского, это сочинение с грузинского на греческий перевел именно Евфимий. Существует довольно веское основание для предположения, что греческая редакция этого романа была составлена на основе евфимиевского перевода.

Что касается т. н. «Абукуры», то оно содержит описание мученичества монаха Лавры св. Саввы – Михаила, о котором монахам этого монастыря в 90-х гг. V III в. рассказал Феодор Абукура. Рассказ этот был позже записан на арабском языке, а в конце IX в. был с арабского переведен на грузинский; именно эту грузинскую версию перевел на греческий Евфимий Афонский, дабы восполнить пробел в агиографической и литургической литературе Византии.

Таким образом, Евфимий Афонский имеет определенные заслуги и перед византийской литературой. Должны добавить, что Евфимий создал на греческом языке и оригинальное произведение: это были правила монашеской жизни, составленные им для своего ученика-грека.

Евфимий Афонский обогатил сокровищницу грузинской литературы, при этом «как широко известный и весьма популярный среди византийцев деятель, он ясно показал грекам творческие возможности грузин, уровень и диапазон грузинской культуры и то почетное место, которое его родина занимала среди передовых христианских народов» (К. Кекелидзе). В своей литературной деятельности Евфимий не был одинок. Еще стараниями Иоанна, а затем и его самого, в афонском грузинском монастыре собралась целая группа книжников и переписчиков, которые работали рядом с Евфимием и многое сделали для размножения грузинских рукописей. Это были: Иоанн Грделис-дзе, Арсен Ниноцминдели, Иоанн Хахулели, Захарий Мирдатис-дзе и др.

Среди деятелей Иверского монастыря, подвизавшихся здесь после Евфимия, особое место занимает Георгий Святогорец (Мтацминдели), бывший игуменом в 1044–1056 гг. Он сыграл определенную роль в деле экономического усиления монастыря: при нем были осуществлены новые постройки, приобретены земельные угодия. Георгий Святогорец продолжил и расширил переводческую деятельность Евфимия, обогатив грузинскую литературу рядом новых сочинений. При этом некоторые, ранее переведенные, но в процессе употребления пришедшие в негодность или искаженные переписчиками рукописи, были им исправлены, а переведенные Евфимием сокращенно или незавершенные последним церковные книги – переведены заново; многие переводы он сличил с греческими подлинниками, исправил все погрешности, восполнил пробелы. Переводческая деятельность Георгия Святогорца также имела широкий диапазон; подобно Евфимию он переводил произведения из всех отраслей тогдашней литературы. Ему принадлежат переводы Великого Синаксария, Минеи, Триоди, Требника, Мученичества Феодора Тирона и др.

Георгий Святогорец создал и замечательное оригинальное сочинение; это – «Житие Иоанна и Евфимия», содержащее не только подробную биографию Иоанна и Евфимия Афонских, но представляющее собой также и первоклассный источник для истории Грузии и Византии. Отличительной чертой этого «Жития» является то обстоятельство, что приведенные в нем многочисленные сведения в большинстве случаев восходят к документальным источникам; «Житие» заслуживает полного доверия, во многих отношениях содержательно, отличается глубиной, проникнуто высоким общественным и национальным духом. Написанное прекрасным грузинским языком и с привлекательной искренностью, оно является лучшим памятником древнегрузинской исторической литературы» (Ив. Джавахишвили).

Создавая это произведение, автор ставил и другую цель: дело в том, что уже с момента основания монастыря братии Ивирона приходится вести довольно острую борьбу с греческим духовенством, стремившимся захватить монастырь, что нередко создавало для монастыря серьезные трудности. Своим сочинением Георгий Святогорец доказал принадлежность Ивирона грузинам, со всей очевидностью показал большие заслуги его основателей как перед византийским правительством, так и перед другими обителями Афонской горы.

Вообще Георгий Святогорец не ограничивался только монастырской и литературно-переводческой деятельностью. Он активно откликался и на те злободневные проблемы, которые в то время возникали перед грузинской общественностью. Еще до перехода на Афон, в бытность его на Черной горе, в Симеоновской лавре, Георгий Святогорец вступил в полемику с Антиохийским патриархом Феодосием по вопросу о независимости, автокефалии грузинской церкви и благодаря своей глубокой образованности и широкому диапазону, смог отстоять ее права. Позже, уже после того, как он оставил пост игумена, Георгий, по приглашению грузинского царя Баграта IV, в 1060 г, прибыл в Грузию и возглавил мероприятия по оздоровлению и очищению грузинской церкви, тем самым помогая царю в деле укрепления грузинской государственности.

Следует подчеркнуть, что грузинские деятели Афона вообще никогда не теряли связей с родиной, систематически посылали переведенные и переписанные ими сочинения в Грузию, всеми мерами вовлекали в литературную работу монахов других грузинских монастырей, живо откликались на проблемы, которые возникали перед передовой грузинской общественностью. Этим и объясняется тот огромный авторитет, которым пользовался Ивирон как в самой Грузии, так и в зарубежных грузинских монастырских центрах. Последние равнялись на Иверский монастырь, следовали его указаниям, признали его своеобразным законодателем монастырской и творческой жизни.

Георгий Святогорец также не был одинок в своей просветительской деятельности. Вокруг него группировались многие переводчики и переписчики церковных книг. Среди них особо следует отметить его соратника и ученика Георгия Мцире («Младшего», или Хуцесмоназони), оставившего потомству подробное жизнеописание Георгия Святогорца. Являясь продолжателем последнего, всюду сопровождавшим его вплоть до его кончины, Георгий Мцире и при составлении его жизнеописания, во всем подражает своему учителю, создает убедительное и живое изложение всей его многогранной деятельности, основанное на конкретных фактах, очевидцем и участником которых он был сам. Умело отбирая из жизни Георгия Святогорца основные и особенно важные события, Георгий Мцире всегда иллюстрирует свои оценки его личности и характерных свойств конкретными примерами, прибегая при этом к совершенно новому методу повествования: это, если можно так выразиться, сравнительный метод, сущность которого состоит в том, что при описании того или иного факта из жизни Георгия Святогорца он приводит для сравнения примеры подобных же действий других исторических лиц или святых, чем придает бо́льшую вескость и убедительность своим оценкам.

Оживленная просветительская и литературная деятельность продолжалась в грузинском Афонском монастыре и в дальнейшем. Особо следует отметить Георгия Олтисари (Олтисского), ставшего игуменом в 1065 г. Именно его стараниями был создан здесь весьма значительный и известный «Афонский сборник», первоначально включавший лишь жития основателей монастыря – Иоанна и Евфимия и песнопения, а затем превратившийся в поминальный сборник всех грузинских зарубежных монастырских деятелей. Воспользовавшись помощью сестры царя Баграта IV, византийской императрицы Марии и ее сына, кесаря Константина, Георгий Олтисари значительно расширил и земельные угодия Ивирона.

В XII и первой половине X III вв. грузинский монастырь оставался одной из значительнейших обителей Афонской горы и мощным очагом грузинской культуры. В его пользу различные лица, в том числе грузинские цари и князья, жертвуют деньги, драгоценности, земельные угодия. Здесь продолжается размножение рукописей, создаются новые списки, выполненные на высоком калиграфическом уровне, украшенные миниатюрами.

Тяжелое время наступает для афонских обителей со второй половины X III в., когда они дважды были ограблены латынянами, а в начале XIV в. турками, каталонцами и арабскими корсарами. Конечно, не избег этой участи и грузинский монастырь, хотя благодаря самоотверженности грузинских монахов и материальной помощи различных лиц, он сравнительно быстро залечил раны и к середине XIV в продолжал сохранять экономическую силу и независимость. Однако перед ивиронской братией вновь с особой остротой возникла тяжелая проблема взаимоотношений с греческими монахами и греческой церковью. Греческое духовенство с начала же пыталось ущемить независимость грузинского монастыря и прибрать его к рукам, однако основатели и первые руководители Ивирона, благодаря своему высокому авторитету и содействию, оказываемому им правителями грузинского и византийского государств, смогли отразить эти нападки. С конца же X III в., после постепенного ослабления Грузинского царства, помощь отсюда перестала быть достаточно действенной, количество грузин на Афоне значительно сократилось, а греческое духовенство заметно активизировалось. Оно достигло того, что константинопольский патриарх Каллист I (1350–1363) запретил грузинам управлять монастырем и занимать в нем руководящие должности.

Однако это вовсе не означает, что в то время грузины вообще потеряли свой монастырь. Незаконное) постановление Каллиста было вскоре упразднено и уже в 1363 г. во главе Ивирона стоит игумен-грузин. Грузин управляет Иверским монастырем и в 1399 г. Более того, грузин был игуменом здесь и в 1513 г.

Правда, количество греческих монахов в Ивироне увеличилось, но здесь по-прежнему подвизаются и грузины, причем пользуются они значительным влиянием. Основное же заключается в том обстоятельстве, что грузинским продолжают считать его не только находящиеся в нем монахи, но и государственные и церковные деятели Грузии, которые оказывают монастырю активную материальную помощь. Так, известно, что царь Грузии Александр I (1412–1443) пожертвовал в его пользу большую сумму для обновления и реставрации здешних построек.

В 1453 г. турки-османы захватили Константинополь и уничтожили Византийскую империю; они заняли Афон и разграбили здешние обители. В условиях османского ига положение византийских монастырей вообще сильно ухудшилось, значительно пострадал и Ивирон. С этого времени грузинские монахи могли рассчитывать лишь на помощь из Грузии и мы видим, что в XV в. грузинские цари и правители, в меру своих возможностей, не забывают свою обитель на Афоне. Так, например, благодаря помощи правителей Самцхе (Юго-Западная Грузия) Кваркваре и Мзечабука Джакели, царя Кахетии Левана и его сына Александра здесь ведется да же строительство. Пожертвования из Грузии поступают сюда и в XVI–XVII вв.

Однако положение грузинских иноков все больше ухудшается и греческое духовенство постепенно захватывают господствующее положение в Ивироне. К началу XIX в. они стремятся полностью искоренить даже память о здешних грузинских деятелях – портятся фрески, стираются надписи с именами грузинских монахов. Но грузины упорно сопротивляются и на короткое время достигают определенных успехов. В 20-х гг. XIX в. Афон заняли турецкие войска и монахи бежали со Святой горы; только грузинские монахи не поддались страху, не бросили монастырь, смогли найти общий язык с турецким командующим, грузином по происхождению – Чкониа-пашой и спасли от полного разорения не только свой монастырь, но и ряд других обителей Афона. Среди этих грузинских монахов были Венедикт Китиашвили и Илларион Канчашвили, с именем которых связан последний! всплеск творческой непреклонности грузинских афонских монахов: их благотворный труд донес до наших дней кропотливо переписанные ими в 1823–1824 гг. на Афоне несколько грузинских рукописей. И этим все кончилось! Вернувшееся после 1830 г. на Афон греческое духовенство окончательно изгнало грузин из Ивирона, а оставшимся здесь предоставили для пожизненного пребывания небольшой скит Пророка Ильи. В 80-х гг. XIX в. в этом скиту ютилось всего четверо пожилых грузинских монаха.

С этого времени на Афоне имя Ивирон осталось лишь как память о тех грузинских деятелях, которые имели столь большие заслуги перед обитателями Святой горы, память, которую не смогли искоренить даже среди самого греческого духовенства. Материальным же памятником этого замечательного очага и протекавшей здесь просветительской деятельности осталось созданное трудами Иоанна, Торнике, Евфимия, Георгия Святогорца и многих других самоотверженных поборников грузинской культуры то блестящее книгохранилище, которое содержит множество уникальных рукописей.

Такова вкратце история грузинского литературно-просветительского центра на Афоне, «...который всегда был носителем грузинской национальной идеи в Греции..., который превратился в источник, откуда в Грузию обильно поступал поток передовой культуры. Если грузинская литература в XI–XII веках достигла столь высокого уровня развития, это происходило и при содействии Иверского монастыря, где были собраны лучшие культурные силы грузин, поставившие своей целью познакомить своих соотечественников с литературным богатством и наследием Запада. Здесь были переведены и переписаны большинство тех литературных сокровищ, которыми по праву гордится история древнегрузинской литературы. Здесь, на Афоне, создалась и оформилась особая литературная, грамматическая и каллиграфическая школа, которая оставила неизгладимый след в прошлом грузинского народа» (К. Кекелидзе).