Святой Иоанн Златоуст

Вселенский великий учитель и святитель Иоанн Златоуст, родился в Антиохии, главном городе Сирии (в Азии), около З47 года по Рождестве Христове. Скоро по рождении Иоанна, отец его, Секунд; занимавший видное место в сирийском войске, скончался, оставя во вдовстве 20-ти летнюю Анфусу, мать Иоанна. Св. Анфуса не решилась вступать в новый брак, и все свое внимание, всю деятельность сосредоточила на воспитании сына в вере и благочестии. И этот долг матери она исполняла с таким редким усердием, что сделалась предметом удивления не только для христиан, но даже и для язычников. Знаменитый в то время языческий ученый Ливаний, выслушав однажды рассказ Иоанна о его матери, сказал: «какие удивительные жены у христиан!». За то и сын утешал свою мать дарованиями, успехами и послушанием.

Когда пора детства для Иоанна миновала, Анфуса для дальнейшего образования отдала его в антиохийское языческое училище, потому что христианские школы тогда были закрыты. Император Юлиан, отступив от Бога, воздвиг гонение на христиан, и, между прочим, запретил им иметь свои школы. В антиохийской языческой школе Иоанн, под руководством славнейших учителей тогдашнего времени, изучал языческую мудрость и красноречие и приобрел в них обширнейшие сведения. Знаменитый учитель его, Ливаний, пред смертью своею, на вопрос друзей: «кого бы ты желал иметь своим преемником?» ответил: «я избрал бы Иоанна, если бы его не отняли у нас христиане».

Между тем Анфуса, со всею любовью и вниманием матери-христианки, не переставала следить за нравственным воспитанием своего сына. Она поручила священнику преподавать ему начальные уроки по Свящ. Писанию, и сама читала с ним Библию, поучая его беседами. Ее-то наставлениям и примеру Иоанн преимущественно обязан был тем, что среди соблазнительной жизни многих товарищей сохранил в чистоте свое сердце.

Ha 20-м году он не только окончил курс учения, но даже успел приобрести известность. Теперь нужно было ему занять какую-нибудь общественную должность. Иоанн избрал для себя звание адвоката (защитника подсудимых). От молодого адвоката со счастливыми дарованиями, с твердым, честным характером, с прекрасным и свободным даром слова, ожидали многого, – и не напрасно: Иоанн вполне оправдал эти ожидания и в короткое время успел занять почетное место между адвокатами. За то чуть было не уклонился он от того доброго направления, которое дала ему благочестивая Анфуса. Заметно стало, что у Иоанна совсем не та уже была любовь к чтению св. Писания и молитв, какую имел он в детстве и нежной юности; совсем не то уже было усердие к делам веры и благочестия, каким он отличался прежде. Заметно стало, что театр и другие публичные зрелища сделались для него потребностью. Так изменила Иоанна жизнь светская! К счастью, это продолжалось недолго. Скоро благодать Божия открыла своему избраннику ту пропасть, на краю которой он стоял. У Иоанна был искренний друг, с которым он сблизился еще в антиохийском училище и которого любил больше всех товарищей, это – Василий, впоследствии епископ рафанейский (в Сирии). В то время как Иоанн, в звании адвоката, увлечен был миром, друг его Василий подвизался в Антиохийской пустыне. Узнав, что Иоанн уклонился от Евангельского пути, он просил, умолял его переменить образ жизни и занятий, и его просьба имела желанный успех. Иоанн сложил с себя звание адвоката, забыл театр и публичные зрелища, возвратился в дом матери и все свое время посвящал молитве, изучению св. Писания и благочестивым размышлениям.

Узнав о благочестивой жизни Иоанна и приметив прекрасные качества, его души, епископ антиохийский св. Мелетий стал часто приглашать его к себе для духовной беседы и в 370 году совершил над ним таинство св. крещения¹. После этого Иоанн решил всю жизнь посвятить на служение Богу и хотел вместе с другом своим Василем удалиться в монастырь. Но просьбы матери удержали его. «Подожди моей смерти, говорила ему мать. Я уже чувствую ее приближение; погреби меня при костях отца твоего, и тогда – твоя добрая воля: делай что хочешь». Уступив слезам матери, Иоанн остался в отеческом доме; в это время он исполнял должность чтеца Антиохийской церкви.

Когда Анфуса скончалась, Иоанн закрыл ей глаза сыновнею рукою и похоронил ее подле праха отца. Теперь ничто не мешало ему исполнить свое желание. Раздав имение бедным и дав свободу рабам, он поспешил уйти в Антиохийскую пустыню. Здесь он поступил в один из нагорных монастырей и отдал себя в полное распоряжение самому строгому старцу. O том, как проводили пустынножители жизнь свою, рассказал потом сам св. Иоанн в беседах своих к антиохийскому народу. В глубокую полночь отшельники вставали с ложа и среди полночной тишины пели священные песни во славу Божию. Отдохнув немного после этого, они совершали утренние молитвы и в течении дня пели часы: третий, шестой и девятый. Время же между служением Богу иноки употребляли то на чтение священных книг или списывание отеческих творений, то на рукоделье: одни садили и поливали растения, другие вязали власяницы, плели корзины и т. п. Пищей им служил хлеб с водой, и то они вкушали его обыкновенно только при наступлении вечера. Окончив дневные молитвы и занятия, отшельники с миром расходились по кельям. У них не было ни запоров, ни ночной стражи, так как они не имели никакой собственности: все, что вырабатывали сверх потребного на дневное пропитание, они отдавали бедным и нищим. Такова была жизнь тех пустынножителей, к которым Иоанн присоединился. И он не только охотно делил с иноками все их подвиги, но находил досуг делать и то, чего другие не делали: в пустыне он писал душеспасительные сочинения. Когда один благочестивый подвижник антиохийский, по имени Димитрий, стал неотступно просить его написать такое слово о сокрушении, которое могло бы умягчить окаменевшее сердце и напитать его слезами, Иоанн, уступая просьбе его, написал два прекрасных слова О сокрушении сердца, – их с услаждением читала вся пустынная братия. Потом написал Две беседы к другу своему и товарищу по воспитанию Феодору, чтобы удержать его на иноческом пути, с которого он хотел было сойти. Здесь же, в монастыре, он написал Три книги в защиту монашеской жизни против тех, кто порицал эту жизнь и препятствовал распространению монастырей.

Святая жизнь, прекрасные сочинения и дар чудотворений, которым Бог прославил Иоанна в пустыне, – все это обращало на него общее внимание и распространяло о нем славу далеко за пределами пустыни. Но эта слава и это внимание были тяжелы для Иоанна: он боялся, как бы не впасть в духовную гордость и потому, после четырехлетней монастырской жизни, оставил монастырь.

В некотором расстоянии от монастыря, среди необитаемых скал и лесов, была глубокая пещера. Сюда-то удалился Иоанн, намереваясь провести здесь все дни до кончины своей, в посте и молитве. Одному Богу известны были сокровенные его подвиги, его скорби и его молитвы; а людям ведомо было только то, что в пещере не имелось ни стула, ни стола, ни постели; что Иоанн питался только хлебом, который приносил ему один из друзей, и засыпал не ложась, а опираясь на стены пещеры. Тяжкие подвиги, холод и сырость пещеры до того расстроили его здоровье, что он вынужден был возвратиться в Антиохию. С радостью принял пришедшего епископ антиохийский св. Мелетий и поставил его диаконом (в 381 г.), а чрез пять лет преемник св. Мелетия – Флавиан рукоположил его во священника. С этих пор начался непрерывный ряд новых трудов и заслуг Иоанна для Церкви Божией.

Рукоположив Иоанна во священника, епископ Флавиан возложил на него обязанность говорить поучения антиохийскому народу. И вот он, в продолжении 12-ти лет священства в Антиохии, дважды или трижды в неделю, а во время постов ежедневно, проповедовал народу слово Божие. Он проповедовал живым словом без книг и записок, и из уст его изливалась такая благодать, такая сила, что слушавшие приходили в умиление и неизъяснимый восторг: одни, тронутые до глубины души, начинали плакать и рыдать; другие, в порыве одушевления, прерывали его слово восторженными рукоплесканиями. А когда он жаловался на эти светские знаки одобрения, обращавшие дом Божий в театр, то крики и восклицания заменялись целованием его рук и одежды. Стечение к нему слушателей было так многочисленно, что церкви, в которых он проповедовал, оказывались малы; вокруг его кафедры была такая давка, что там можно было задохнуться. Не одни христиане, но даже язычники и иудеи приходили в церковь, чтобы послушать необычайного проповедника. Когда болезнь заставляла святого пресвитера оставаться дома, народ падал духом, прекращалось народное оживление и движение, и казалось, что какое-нибудь бедствие постигло город. Ho лишь только Иоанн снова являлся во храм, – отовсюду неслись крики радости и благословения. И великий учитель, всегда согретый отеческою любовью к народу, не жалея своих сил и здоровья, начинал проповедовать и учить своими красноречивыми, золотыми словами. Антиохийские слушатели назвали его Златоустом, и св. Церковь навсегда сохранила за ним это название.

О чем же проповедовал Златоуст? Чему учил он антиохийскую паству? Он, как попечительный отец, старался уврачевать все язвы, уничтожить все пороки и исправить все недостатки своей паствы; но особенно часто вооружался он против скупости богатых по отношению к бедным, против роскоши и страсти народной к зрелищам и всегда неумолкаемо призывал слушателей к милосердию и состраданию к сирым вдовицам и нищим. В одной из своих бесед он говорит: «Может быть, кто-нибудь скажет: каждый день ты говоришь нам о милосердии и человеколюбии. – Я и не перестану говорить о сем» (88 беседа на Матф.). Он требовал, чтобы подавали милостыню, и подавали с охотою и щедрою рукою. «Я вижу, что вы сеете, говорил он, но не полною рукою; почему я и опасаюсь, что вы не обильную жатву соберете, по пословице: что посеешь, то и пожнешь». С другой стороны, он отечески и с любовью внушал нищим не жаловаться и не гневить своих благодетелей, порицал страсть нищих к бродяжничеству, хитрость их и наклонность ко лжи. Впрочем, в разных хитростях, к которым иногда прибегали бедные для получения подаяния, Златоуст винил и самих богатых. «Притворство его (нищего) возвещает всем о твоем бесчеловечии», говорит он; «если он просит, умоляет, жалобно вопиет, плачет, рыдает, скитается целый день и не находит необходимой пищи, то, может быть, и вымыслил такую хитрость, которая не столько ему, сколько тебе служит бесчестием и обвинением. Он достоин сострадания, что дошел до такой крайности; а мы достойны тысячи казней, что принуждаем бедных прибегать к обману» (21 беседа на первое посл. к Коринф.).

Свое сострадание к бедности Златоуст доказывал не только словом, но и делом.

Употребляя все свое достояние на вспоможение бедным, он сам дошел до чрезвычайной бедности. Девы и вдовицы, бедные странники, заключенные в темницы и больные, все испытывали на себе его благотворительность и попечение: никогда ни один бедный не отходил от него, не получив вспомоществования и утешительного совета в скорби. Более трех тысяч бедных вдов и сирот антиохийской церкви находились на его ежедневном попечении, и всех их он кормил из собственного достояния и доходов церкви. Но великий благотворитель бедных и больных в трудных обстоятельствах народной жизни был и утешителем самих богатых и вообще всех своих сограждан.

Чрез два года после посвящения Иоанна в пресвитеры произошел в Антиохии бунт.

Народ нашел тяжелым для себя новый налог, вызванный военными обстоятельствами, и, в пылу неразумного раздражения, повалил статуи императора и императрицы, с криком и шумом таскал их по улицам города и, наконец, разбил. Со скорбью смотрел Иоанн на безумие мятежа, но молчал, зная, что рассвирепевший народ глух ко всякому слову увещания. Но прошла вспышка ярости, народ опомнился, с ужасом увидел все безобразие своего поступка, –и страх и уныние наполнили сердца жителей Антиохии: с трепетом ждали они решения императора Феодосия, которому донесли о случившемся. Тогда епископ Флавиан сам отправился в Константинополь, чтобы молить царя о прощении, а Иоанн, оставшийся в Антиохии, выступил пред народом с сильным словом утешения: «Предайте мне ваши души, преклоните ваш слух, –восклицает он; отбросьте печаль, возвратимся к прежнему обычаю, и, как привыкли мы всегда быть здесь с благодушием, так и теперь сделаем, возложив все на Бога. Это послужит нам и к прекращению бедствия, потому что когда Бог увидит, что мы со вниманием слушаем Его слово и не отвергаем Его наставлений в сие несчастное время, то скоро подаст нам помощь и сделает благодатную перемену и тишину в настоящей буре». И целых 19-ть прекрасных поучений произнес Златоуст в отсутствие Флавиана! Ободряя сограждан надеждою на прощение, он вместе с тем, пользуясь обстоятельствами, призывает их к покаянию во грехах, внушает пренебрежение к богатству, презрение к удовольствиям, убеждает их без смущения, с полною преданностью покориться Промыслу. Народ в великом множестве собирался его слушать, и слово его водворяло мир в душах, возбужденных страшным событием.

Между тем святой епископ Флавиан, прибыв в Константинополь, явился к императору Феодосию и умолял его простить преступников, чтобы тем прославилась сила христианской веры, преодолевающая и справедливый гнев. «Низвергли статуи твои,» говорил Флавиан, «но ты можешь поставить другие, более славные, чем те. Если ты простишь преступления обидевшим тебя и не подвергнешь их казни, то они не медную на площади поставят тебе статую, не золотую, не каменную, – но гораздо более драгоценную, украшенную человеколюбием и милостию. Таковую каждый поставит тебе в сердце своем, и ты будешь иметь столько же статуй, сколько на земле есть и будет жителей... Впрочем, я пришел к тебе, государь, не от них, – антиохийцев; прежде их прошения послан я от Господа сказать тебе: аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш небесный... Умоляю тебя подражать Господу твоему, Который, будучи ежедневно оскорбляем нами, не перестает подавать всем блага Свои. Не постыди меня в надежде и не отвергни моего предложения».

Слова святого епископа сильно подействовали на императора. Он прослезился и сказал: «Если и Господь вселенной, который для нас сошел на землю, для нас принял образ раба и от облагодетельствованных Им был распят, молился за распявших Его Отцу небесному: Отче отпусти не ведят бо, что творят! – то не могу и я не простить тех, которые ругались надо мною, подобным им человеком».

С этим великодушным решением императора епископ Флавиан возвратился в Антиохию к самому празднику Пасхи, торжественно встреченный народом. В первый день праздника возвестил Иоанн Златоуст жителям города о прощении их императором и прибавил: «Вы встретили вашего пастыря, украшая улицы факелами и венками, но отныне поступайте иначе. Украшайте самих себя не цветами, а добродетелями, освещайте ваши души добрыми делами, радуясь всегда, радостию духовною, и непрестанно благодарите Бога не только за прекращение бедствий наших, но и за то, что Он их послал».

Заботы и отеческое попечение св. пресвитера Иоанна о вверенной ему пастве не остались без награды. Бог благословил его труды. Он с радостью увидел, что в народе благочестие стало заступать место распущенности, слушание церковных поучений и молитва заменяли театр и цирки, благотворение брало верх над скупостью. Он не раз сам высказывал свою радость, видя исправление паствы: «Я радуюсь, видя вас стекающихся в таком множестве и с такою поспешностью для слушания служителей алтаря. Такая ревность ваша, служит лучшим доказательством ваших успехов в добродетели и делах благочестия» ...

Но настало время антиохийской пастве расстаться со своим великим учителем. Слава о красноречии и о святости жизни Златоуста дошла до Константинополя, и он призван был к служению в сане архиепископа константинопольского.

В 397 году умер архиепископ константинопольский Нектарий. Важное значение города Константинополя, как столицы всего Востока, и то видное влияние, которым пользовались константинопольские архиепископы в делах Церкви и при царском дворе, возбудило во многих епископах и пресвитерах желание занять это место, и некоторые из них прибыли даже для того в столицу. Между тем император Аркадий решил уже назначить архиепископом константинопольским славного антиохийского пресвитера Иоанна Златоуста. Но как взять Иоанна из Антиохии? Боялись, что жители Антиохии, необычайно любившие своего мудрого наставника, воспротивятся его отъезду. Тогда придумали взять его хитростью. Получив распоряжение из Константинополя, антиохийский правитель Астерий пригласил Иоанна прийти в загородную церковь Святых Мучеников будто бы для совещания об одном важном деле. Златоуст, не подозревая ничего, с поспешностью явился в назначенное место; но лишь только он прибыл, Астерий посадил его в колесницу, которая с чрезвычайною скоростью помчала его в Константинополь.

В Константинополе Златоуст сначала отказывался от принятия высокого сана, указывая на слабость своих сил и свое недостоинство; но потом, когда увидел, что возражения его напрасны, покорился избранию, благоговейно усмотрев в нем определение Божие, и 26 Февраля 398 года, принял посвящение во епископа. Через несколько дней после посвящения, он, в присутствии многочисленного собрания народа, произнес свое первое, вступительное слово, в котором, с обычным своим красноречием, старался показать слушателям, что он пришел к ним с искренним желанием служить делу их спасения. Это слово имело поразительное действие на слушателей и сразу возбудило в народе уважение и любовь к Златоусту. Он принялся за благоустройство своей новой паствы, и необозримы те великие дела, которые были им совершены в немногие годы его архипастырского служения.

Первою заботою Златоуста было улучшение нравственности духовенства константинопольского. Его особенно огорчало честолюбие служителей алтаря и любовь их к роскоши. Святой архипастырь кротостью и любовью, а иногда и строгостью, старался изменить образ жизни подчиненных ему пастырей. Он учил их и словом своим, но самым лучшим наставником для них была его собственная жизнь. Он вел жизнь в высшей степени строгую и воздержанную: ел пищу самую простую; никогда не езжал он на роскошные обеды, которые тогда были распространены в Константинополе, и у себя никогда не устраивал пиршеств; одежду он носил всегда скромную, темного цвета. Все свои деньги он употреблял на вспоможение бедным и больным; устроил и содержал несколько больниц, богаделен и два дома для странников.

Стараясь об исправлении подчиненного ему духовенства и облегчении участи страждущих, Златоуст еще более заботился об охранении чистоты веры и богослужения. Он изложил чин Божественной литургии, известной под его именем. Литургия Иоанна Златоуста совершается в продолжении почти целого года, за исключением немногих дней в году, когда полагается, по уставу Церкви, литургия Василия Великого или Григория Двоеслова. Златоуст написал также толкование на священные книги, которое до сего времени считается лучшим руководством в понимании слова Божия. Благодаря заботам и стараниям Златоуста, многие еретики обратились к правой вере, и многие язычники и иудеи были просвещены светом Евангельского учения.

Проповедничество Златоуста в Константинополе, так же, как и в Антиохии, привлекало множество слушателей: особенно из простого народа много приходило послушать учителя со всех концов города, даже из окрестных селений. «Народ жаждал его речей и не мог насытиться его беседою, – говорит историк того времени, Созомен; – когда, вошедши в средину толпы, он всходил на амвон и начинал учить, слушатели толкали и теснили друг друга, желая пройти вперед и стать к нему ближе, чтобы яснее слышать его беседу». Златоуст в своих беседах смирял гордость богатых, восставал против роскоши в одежде и домашнем убранстве, против чрезмерной привязанности к увеселениям и зрелищам, удаляющим от Бога. Однажды в среду страстной недели поднялась страшная буря, которая привела в страх и ужас всех жителей Константинополя. Они устремились в церкви просить Бога, о помиловании, прибегли к заступничеству святых Божиих. Но едва миновала буря и прошел страх, как народ забыл о Боге – и страстную пятницу проводил на конском беге, а в великую субботу устремился на театральное зрелище. Горесть поразила св. пастыря до глубины души. В Пасху он обратился к народу со словом: «Можно ли снести это? Можно ли стерпеть? Вам самим жалуюсь на вас... В пяток, когда Господь для спасения вселенной был распят, когда приносилась столь великая жертва, когда отверзся рай, разрушилась клятва, истреблялся грех, прекращалась долговременная вражда, когда Бог примирился с человеком, и все преобразовалось; в тот день, когда надлежало поститься, исповедоваться и воссылать благодарственные моления к Тому, Который сделал толикия благодеяния миру; – в это время вы, оставив церковь и забыв важность поста, отдались в плен диаволу и пустились на иное зрелище»! Народ был глубоко поражен словами своего учителя. Чрез неделю он толпами спешил во храм, чтобы послушать, что о нем будет еще говорить проповедник; но Златоуст не вышел на проповедь, а проповедовал другой епископ. Народ впал в уныние. Тогда в следующий раз вышел к народу любимый и любящий пастырь. «Сильно тронул я вас, говорил он, за театр и ристалища (бега). Я весьма рад и веселюсь, по слову апостола: кто же радует меня, как не тот, кто от меня в печали? Вижу, что плод принесла печаль сия... Если одна беседа так тронула вас, повергла в такую печаль, что вы теряетесь в духе и волнуетесь: две, три беседы совсем исцелят вашу болезнь»... Так глубоко скорбел Златоуст о грехах своей паствы и так сильно он радовался, когда видел ее исправление!

Обличая и исправляя недостатки и пороки своей паствы, Златоуст в то же время указывал людям верные средства спасти душу и достигнуть царствия Божия. Он убеждал как можно чаще молиться Богу и, между прочим, советовал вставать для молитвы по ночам, – особенно тем, которые в продолжение дня не имеют к тому досуга. «Хорошо постоянно вспоминать о Боге, говорит Златоуст, но особенно, когда спокоен дух, т. е. ночью; днем смущают нас разные попечения. Ведь ночь не для того только дана, чтобы проводить ее во сне и бездействии... Тогда (ночью) душа бывает чище, легче, добрее, способнее воспарять и возвышаться; самый мрак и безмолвие много располагают к умилению». С такою же силою Златоуст внушает своим слушателям, чтобы они благотворили бедным и нищим и принимали путешествующих; он убеждает всегда иметь в готовности комнату для принятия Христа, когда Он придет в лице бедного странника. В одной из своих проповедей он обращается к своей пастве со следующими трогательными словами: «Христос у дверей ваших; отворите Ему; вы обязаны отдать Ему вашу лучшую комнату, а Он просит у вас только небольшого угла! Поместите Его где хотите, – в задних комнатах с вашими слугами, в сараях, конюшнях с вашими ослами и лошадьми, – но только примите Его». Живые и пламенные слова ревностного пастыря не оставались без благих последствий: они возбуждали в сердцах слушателей любовь к добру, отвращение от зла, и благочестие жителей Константинополя заметно усиливалось, а пороки уменьшались.

В то время, когда Златоуст был всецело предан попечению о своей пастве, непрестанно учил народ слову Божию, благоустроял подчиненных ему пастырей, заботился о бедных и больных, – в это самое время против него собиралась грозная буря преследований и клеветы со стороны недовольных его делами и словами. В числе недовольных находилось много духовных лиц, которых он отставил за то, что они не исполняли, как следует, своих обязанностей. Они возненавидели Иоанна, говорили, что он зол и горд; начали наблюдать за ним и превратно толковать его дела и слова, чтобы составить против него обвинение. Так же недовольны Златоустом были все те начальники, которых он обличал за грабительство, сребролюбие, роскошь и т. п. Они тоже клеветали на Златоуста и искали случая обвинить его. Скоро все недовольные Иоанном нашли себе сильную союзницу в лице императрицы Евдоксии.

Евдоксия, жена императора Аркадия, была женщина самолюбивая, гордая, раздражительная; она была жадна к деньгам и для обогащения себя не стыдилась самых бесчестных действий. Она отнимала имения богатых людей по смерти их, не смотря на обиду и слезы детей и других законных наследников. Известен случай, что она отобрала в свое владение виноградник одной бедной вдовы, имевшей детей, потому что ей понравился ее виноград. Все желания Евдоксии немедленно приводились в исполнение, так как она вполне распоряжалась своим слабым мужем.

Евдоксия неизбежно должна была столкнуться с Златоустом: ему часто приходилось заступаться за обиженных ею. Когда он в проповедях говорил против лихоимства и сребролюбия, грозил судом Божиим тем, которые угнетают невинных и грабят имущество бедных, Евдоксия принимала его слова за личную обиду и искала средства отомстить ему. Она несколько раз посылала делать ему выговоры за его смелые речи, но Иоанн отвечал посланным: «Я не могу не слышать голоса обиженных, плачущих и воздыхающих, не могу не укорять согрешивших; я епископ, и мне вручено попечение о душах многих... Если царица не знает зла за собой, то ей не за что сердиться, – она скорее должна радоваться, что я усердно наставляю на добро ея подданных!». Но ответы Златоуста еще более раздражали Евдоксию.

Раз Златоуст сказал слово, в котором порицал женщин за хитрость и тщеславие. Злонамеренные люди увидели в словах Иоанна намек на императрицу и донесли ей. Императрица жаловалась царю за причиненное ей оскорбление и задумала изгнать Иоанна. Она вошла в сношение с александрийским епископом Феофилом. И вот Феофил, будучи вызван в столицу, как подлежащий суду за беспорядки в своей епархии, становится обвинителем Иоанна, берет в свои руки следствие и суд над ним, заранее решив признать его во всем виновным. Напрасно Иоанн просил свидания с обвинителем своим, – Феофил не захотел видеться с Иоанном, но расточал деньги и обещания, чтобы привлечь к себе более народа и найти клеветников на Иоанна. Под своим председательством Феофил, в 403 году, составил собор из 45 епископов, в селении Дубе близ Халкидона, который поставил 29 обвинительных пунктов против Иоанна. Святителя судили за то, что он был милостив к язычникам и грешникам, судили за строгость к духовенству, возводили на него самые несправедливые клеветы, перетолковывали все слова и дела его. Иоанн, и с ним все честные люди, не признавал законности собора, потому что он был составлен только из врагов Иоанна и завистников его славы, и на нем не было тех из собравшихся в Константинополе епископов, которые были расположены к Златоусту. Незаконный собор решил низложить Иоанна, а слабодушный Аркадий утвердил определение собора и осудил Иоанна на ссылку.

Иоанн находился в церкви, когда весть о его низложении и ссылке пронеслась в народе.

Собираясь густыми толпами вокруг церкви, где был Иоанн, народ день и ночь держал стражу, боясь, чтобы не увели оттуда Иоанна. Народное множество требовало нового, большего собора, который должен был оправдать любимого пастыря и отца. Тронутый таким сочувствием к себе народа, Иоанн взошел на кафедру и сказал глубоко трогательную речь своей пастве: «Сильныя волны, жестокая буря! Но я не боюсь потопления, ибо стою на камне; пусть свирепствует море: – оно не может сокрушить камня. Пусть поднимаются волны: оне не могут потопить корабля Иисусова. Скажите, чего мне бояться? Ужели смерти? – для меня жизнь – Христос, а смерть – приобретение (Фил.1:21). Ужели ссылки? – Господня земля и исполнение ея (Пс.23:1). Ужели потери имения? – мы ничего не принесли в мир, – ничего не можем и вынести из него (1Тим.4:7). Я презираю страх мира сего и смеюсь над его благами. Я не боюсь нищеты, не желаю богатства, не боюсь смерти и не желаю жизни, разве для вашего утешения». И дальше в ярких чертах изобразил он всю любовь свою к пастве и убеждал ее пребывать в молитве.

Сказав слово народу, Иоанн не желал, чтобы из-за него произошел мятеж и кровопролитие и посему – тайно от народа отдал себя в руки царского чиновника и в продолжении ночи перевезен был на корабле на другой берег пролива. Но лишь только в город разнеслась молва об удалении святителя, народ пришел в ужас. Ночь его похищения была для Константинополя ночью печали и слез. Народная толпа, прежде яростная и раздраженная, теперь умолкла, поникла духом и спешила в церкви молить Бога о возвращении похищенного отца. В церквах не доставало места: молились на уличных перекрестках, на площадях. Дома бедных были пусты: мужчины, женщины, дети, мастеровые, продавцы – все были на молитве, все хотели участвовать в этих молитвенных слезах, возносимых к небесному правосудию. На следующую ночь произошло сильное землетрясение, и удары его особенно чувствовались во дворце. В комнате императрицы постель, сильно приподнятая, скатилась на пол. Евдоксия думала, что наступает ее последний час, и бледная, бросившись в комнату мужа, вскричала ему: «Тот, кого нас заставили изгнать, – праведник, и Сам Бог вооружился отомщением. Если ты хочешь спасти империю, немедленно пошли возвратить его». Тотчас послали за Иоанном гонцов с приглашением вернуться в столицу.

Когда Иоанн подплывал ночью обратно к Константинополю, его взорам предстал залив, освещенный тысячами факелов на лодках, на берегу и в гавани. То было великолепное зрелище встречи, которую народ устроил своему епископу. Златоуст был глубоко потрясен. Высадившись на берег, он хотел остановиться в предместии и не вступать в город, пока не будет оправдан собором; но народ почти насильно заставил его войти в город. С зажженными факелами, при песнях и радостных восклицаниях, народ довел его до церкви и просил благословения и поучительного слова. Иоанн должен был исполнить всеобщее желание и, благословив народ, произнес хвалебное слово Господу. Вскоре собор из 70-ти епископов, собравшихся в Константинополе, объявил недействительным определение Дубского собора. Так кончилась первая ссылка Иоанна: он вновь вступил в управление своей епархией и вновь начал беседовать с народом.

Но враги Иоанна не переставали строить ему козни и через два месяца снова пробудили гнев Евдоксии. Близ церкви, на площади, поставили серебряную статую императрицы. Торжество открытия статуи сопровождалось шумными играми и зрелищами, которые продолжались несколько дней, мешали богослужению, и смущали молящихся во храме. Тогда Иоанн произнес сильное слово против зрелищ. Дали знать об этом Евдоксии, и она опять созвала собор из врагов Иоанна. Долго рассуждал собор, многих лжесвидетелей выслушивал он, но при всей своей ненависти к Иоанну должен был сознаться, что не нашел достаточного основания для низложения архиепископа, и дело передал императорской власти. Аркадий, по настоянию жены и враждебных Иоанну епископов, решился низложить святителя, и, 20-го июня 404 года, Златоуст был отправлен в ссылку.

В самую ночь удаления Иоанна из столицы сделался страшный пожар, начавшийся в его церкви у самого престола и истребивший много общественных и частных домов. Враги св. Иоанна оклеветали в этом приверженцев его, и многих из них предали страшным мучениям. Однако рука Божия видимо карала врагов святого. Враждебные Златоусту епископы умирали тяжелою смертью. Сама императрица Евдоксия, цветущая молодостью и здоровьем, прожила только три с половиною месяца после изгнания Златоуста, и умерла в тяжких мучениях.

Иоанн был отправлен в заточение в армянский город Кукуз. В Кукузе встретили Иоанна с уважением и благоговением. Он скоро приобрел здесь всеобщую любовь, и из всех окрестностей жители ежедневно стекались слушать его поучения.

И в заточении Иоанн продолжал заботиться о Церкви. Он своими письмами одушевлял и наставлял проповедников христианства в Финикии, Аравии и Персии. Он переписывался также со своими друзьями в Константинополе. Так, до нас дошли письма его к Олимпиаде, диакониссе константинопольской церкви. Диакониссами назывались женщины, посвятившие себя служению церкви под руководством священнослужителей: они посещали бедных и помогали им, ходили за больными, наставляли оглашаемых женщин, приготовляли их к крещению, руководили их первыми шагами в обновленной жизни, занимались с детьми и т. д.

Олимпиада происходила из знатного рода, отличалась красотою, душевною и телесною, и была очень богата. Оставшись в юных летах сиротою, она вышла замуж за владетельного князя, служившего при дворе Феодосия; но это замужество продолжалось только два года, и по смерти мужа Олимпиада решилась остаться вдовою. Феодосий же, видя молодость ее лет, пожелал выдать ее замуж за одного из своих родственников, но Олимпиада решительно отказалась исполнить, его волю. «Если бы Бог судил мне жить в замужестве, – писала она императору, – Он не взял бы у меня того, кого я любила. Разрешив нас обоих от ярма, под которое мы отдались добровольно, Господь указал мне истинное мое призвание, которое состоит в служении Ему, Господу, во вдовстве». Феодосий приписал такое решение Олимпиады проискам священников, которые, как он думал, хотели воспользоваться ее богатством. Поэтому он наложил опеку на все ее имущество, приказав управлять им начальнику города (префекту) до той поры, пока Олимпиада не достигнет тридцатилетнего возраста. Таким распоряжением он рассчитывал принудить ее к замужеству.

«Благодарю тебя, августейший монарх, – писала на это Олимпиада, – благодарю за то, что ты с мудростью и благоволением соизволил возложить на себя управление моим имением и тем облегчил мне тяжесть земных забот. Соблаговоли же увенчать твое дело, раздав это богатство бедным и церквам, как я то намеревалась сделать. Твои уполномоченные исполнят это с большим знанием дела, чем я, а сверх того ты избавишь меня от уколов преступного тщеславия, которые очень часто сопровождают благотворение».

Феодосий, увидев, что цель его не достигнута, отменил распоряжение об опеке, возвратил Олимпиаде право самой управлять ее имением и предоставил ей полную свободу. Тогда она предалась вполне подвигам христианского милосердия. Константинопольский архиепископ Нектарий принял Олимпиаду в число диаконисс и советовался с нею о всех делах Церкви. Такое же доверие оказывал ей и преемник Нектария, св. Иоанн Златоуст, и глубоко уважал ее за чистоту веры и высоконравственную, добродетельную жизнь. С своей стороны и Олимпиада всем сердцем предалась св. Иоанну и относилась к нему с благоговейною, беспредельною любовью, как дочь к отцу.

Воздвигнутое на Златоуста гонение и его ссылка поразили Олимпиаду великою печалью.

Она не могла без глубокого потрясения видеть ниспровержение того, что было для нее свято, победу зла над добром, торжество клеветы над невинностью. Тот, кто заслуживал благословения всего христианского мира, – лишен сана и томится в ссылке, а бессовестные клеветники и бесчестные судьи благоденствуют и величаются своею позорною победою! Потрясенная всем этим, Олимпиада впала в уныние, которое довело ее до греховных сомнений: «да есть ли уже Провидение, направляющее ход земных дел? – спрашивала она себя, – уж не покинул ли Господь Церковь Свою?» Сомнения эти ужасали Олимпиаду, и она боролась против них в молитвах, умоляя Бога явить Свое правосудие и тем подкрепить веру чад Своих, спасти их от соблазна.

Узнав о таком опасном душевном настроении Олимпиады, св. Иоанн Златоуст послал ей, в утешение и в назидание, письмо, которое сохранилось до нашего времени. Письмо это настолько поучительно, что мы приведем его в сокращении:

«Мрачныя и черныя мысли осаждают тебя, дорогая и досточтимая жена! – писал Златоуст. Ты впадаешь в отчаяние, потому что ничего не понимаешь во всем, что происходит. 0, я не хочу укрывать зло, тебя ужасающее; не хочу ни отрицать, ни умалять его; я хочу, напротив, чтобы ты рассмотрела его таким, каково оно есть. Да, мы плывем среди необъятной бури. Корабль, влекущий нас, носится без управления по воле разъяренного океана. Половина его матросов в море; их трупы качаются перед нашими взорами на поверхности волн; другую половину ждет гибель. Нет более парусов, нет более мачт; весла, брошены, кормило (руль) сломано, и кормчие, сидя на скамье, обняли колена руками, не зная, что предпринять, и находя силы для одних стенаний. Темная ночь скрывает все до подводной скалы, на которую они несутся, и до слуха их доносится только оглушительный рев валов. Само море из недр своих поднимает мерзостных чудовищ, которых извергает на корабль к великому ужасу плывущих... Тщетно пытаюсь я выразить обилием этих образов множество бедствий, нас одолевающих, ибо какой же человеческий язык мог бы передать их? И все-таки я, который должен бы смутиться ими более, нежели кто-нибудь, я не покидаю надежды: я поднимаю взоры к высшему Кормчему вселенной, Кому не нужно искусство управления среди бури...

«И так, отчаиваться не должно; напротив, должно постоянно помнить следующую истину: одного только несчастия надо страшиться в мире – греха и слабости духа, которая приводит ко греху; все прочее – мечта. Ковы и вражда, обманы и клеветы, оскорбления и изветы, хищение, заточение, острые мечи, взволнованные моря, война в целом мире – все это ничто и не может смутить душу бодрствующую. Апостол Павел учит нас этому, говоря: «видимыя вещи временны». Зачем же страшиться, как действительного бедствия, таких случаев, которые уносятся временем, как вода увлекается рекою?...

«Но, – скажут, такое бедствие – бремя жестокое, тяжелое! – Конечно. Но взглянем на него с другой стороны – и научимся его презирать. Оскорбления, презрения, насмешки, обращаемые на нас врагами, – что они в самом деле? Шерсть истлевшего платья, которое точат черви и время истребляет. Однако же, – прибавляют, – посреди этих испытаний, постигающий мир, многие погибают и соблазняются? Справедливо, и это много раз случалось; но после гибели, смерти и соблазнов порядок восстановляется, воцаряется тишина, и правда возобновляет свой прежний путь... Вы хотите быть мудрее Бога! Вы исследуете повеления Провидения! Преклонитесь лучше перед законом, Им предписываемым; не судите, не ропщите, повторяйте только с апостолом: глубина намерений Божиих – кто может постигнуть её?».

«Если представить себе человека, никогда не видавшего ни восхода, ни захождения солнца, – не соблазнился ли бы он при виде, как исчезает дневное светило с небосклона и ночь охватывает землю? Он подумал бы, что Бог его покидает. А тот, кто видел только весну, не соблазнился ли бы он, увидев наступление зимы, этой смерти природы? Он подумал бы, что Бог, отрекаясь от Своего творения, оставляет мир, Им созданный. И тот, кто видит, как сеют семя в землю, и как это семя изгнивает под землею и инеем, не соблазнится ли он, спрашивая: для чего погибло это семя? Но позже он увидит его возрождение в желтеющих нивах; другой увидит солнце, восходящее вновь на небосклоне, и весну, снова сменяющую зиму. Эти люди раскаются потом в своем ослеплении и преклонятся с благоговением перед порядком, установленным Провидением. Так и в нравственном мире, и в событиях жизни: достаточно наблюдать их, чтобы вскоре убедиться со скорбию, что подобное сомнение есть просто богохульство».

«Но даже история нашего Искупления разве не окружена соблазнами? Каким предметом искушения должен был быт этот Божественный Младенец, обернутый пеленами, лежащий в вертепе, принужденный покинуть ясли, служившия ему колыбелью, для того, чтобы бежать в Египет, к народу чужеземному! Не могли ли многие сказать, при виде, бедного семейства Иосифа: Как? и это – Спаситель человечества, Царь мира, Сын Божий? И они должны были бы соблазняться. Позднее, когда этот Младенец возвратился из изгнания и возрос, непримиримая война возгорелась против Него отовсюду. Сначала ученики Иоанна преследуют Его своею завистливою враждою: «Учитель», говорят они Предтече, «тот, кто был с тобою за Иорданом, крестит ныне, и все приходят к нему!» – это слова зависти, внушённые духом злобы.

«А когда Иисус начинает творить чудеса, сколько клевет против Него и сколько соблазнов для слабых! «Ты самарянин», – кричат Ему со всех сторон, – «и диавол овладел Тобою²». Видя Его беседующим с женщиной, Его называют пророком ложным: «если бы Он был пророк, то знал бы, что за женщина говорит с Ним».

«А самый суд, бичевание, распятие – какой соблазн должны были произвести они! Христос покинут Своими учениками; вокруг Него не видно ничего, кроме оскорблений со стороны солдат или черни, насмешек, злословия, заушений. – Если Ты сын Божий, кричали Ему у подножия Его креста – то сойди со креста, и мы уверуем в Тебя. Но верхом оскорбления, превосходившим всякие измышления нечестия, было предпочтение вора, разбойника, запятнанного кровию. Кого хотите: Христа или Варавву? – Варавву! кричит весь народ Иудейский, – хотим Варавву! а этого

распни, распни Его! Была ли когда-нибудь смерть более позорная! И Он умирает одинокий, без друзей, без учеников; один разбойник, товарищ по казни, исповедует Его с креста своего. Нет, никогда все соблазны, вместе взятые, не могли сравниться с таким соблазном! ... Вот как истина, ниспосланная с небес, получила свое начало на земле: ее путь быль окружен обстоятельствами, которые были для сильных испытанием и гибелью для слабых.

«Жизнь апостолов и Евангельская проповедь также не избежали соблазна и гонений. Апостолы рассеиваются, бегут и скрываются. Проповедуют во мраке, – а все же вера процветает; она распространяется быстро силою чудес, ознаменовавших ее рождение. Один из апостолов спускается в окно, чтобы избежать смерти; нужен ангел, чтобы освободить других заключенных, закованных в цепи. Когда сильные мира прогоняют апостолов, – нищие, ремесленники принимают их. Они окружены благоговейным попечением торговок пурпуром, делателей шатров, кожевников в отдаленных частях города или на берегах моря...

Таков был путь, предначертанный самим Богом в Его несказанной мудрости».

«Теперь, благочестивая и достоуважаемая жена, – продолжает Иоанн Златоуст, – если ты выделишь счастливые события из множества наших бедствий, то хотя и не найдешь там знамений и чудес, но наверно признаешь в них чудесную связь путей Провидения.

При всем том, Олимпиада, не нужно, чтобы ты принимала все из уст моих без всякого с твоей стороны усилия; оставлю тебе заботу поискать и соединить эти различные черты небесного покровительства, сравнивая их с нашими бедствиями. Такой труд, спасительный для души, поможет разогнать твое уныние, укрепит твою веру, и ты почерпнешь из него большое облегчение в своих скорбях».

Таково содержание первого письма Златоуста к св. Олимпиаде, написанного из города Кукуза, куда он был сослан.

Около двух лет провел Иоанн в Кукузе; много страдая от сурового климата и от горного народа исавров, которые делали набеги на город. Но врагам Златоуста и этого было мало! их тревожило, что Иоанну оказывали в Кукузе почести и любовь, и они успели добиться указа, который повелевал перевести Иоанна в город Пифиунт, у подножия Кавказа, на берегу Черного моря. Изможденного лишениями, удрученного болезнью, Иоанна заставляли и в зной и в дождь идти большими переходами целых три месяца. В городе Комане силы окончательно покинули его. Ночью ему явился св. Василиск, мощи которого покоятся в этом городе, и сказал ему: «не унывай, брат мой, мы завтра будем вместе». Иоанн ожидая смерти своей, не хотел идти далее, однако его принудили выйти из города; но болезнь его так усилилась, что конвой воротился с ним в церковь, которую он покинул несколько часов назад. Златоуст, который едва мог держаться на ногах, сказал, чтобы его подвели к алтарю, и попросил священника дать ему белую одежду. Он переоделся, а всю свою одежду роздал присутствующим. Потом он пожелал приобщиться св. Таин из рук священника, горячо молился и кончил свое последнее слово изречением, так часто бывшим у него на языке: «Слава Богу за все! Аминь». Он перекрестился, лег на плиты пола и предал дух свой Господу. Это было 14 сентября 407 года. Множество христиан собралось на, его погребение.

Спустя тридцать лет после смерти Иоанна святые мощи его были перенесены в Константинополь. Опять Константинопольский пролив покрылся лодками со множеством народа, который торжественно встречал нетленные останки великого Святителя. Новый император Феодосий Младший, сын покойного Аркадия, с сестрою своею Пульхериею молились у гробницы о том, чтобы Бог простил их родителей. Мощи Златоуста были положены в церкви св. Апостолов. Святая Церковь чтит память св. Иоанна: 14 сентября – день кончины, 21 января – день перенесения св. мощей его и память – 13 ноября, а 30-го января празднует трех святителей: Василя Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста.

Св. Иоанн Златоуст был великий вселенский учитель веры и благочестия: Церковь, наследовав от него до 1500 богопросвещенных творений, «его златыми словесы яко утварью златою украсися».

Всем известно его вдохновенное слово в первый день Св. Пасхи. И до сих пор звучит оно, в конце светлой заутрени, почти во всех православных храмах, поддерживая общение верующих с великим учителем.

Кто благочестив и боголюбив, да насладится ныне сим святым и светлым торжеством! (Лк.14:17). Кто раб благоразумный, да внидет с радостью в радость Господа своего! (Мф.25:21). Кто потрудился среди поста, да примет ныне динарий! (Мф.20:13). Кто работал с первого часа, пусть получит всю должную плату! Кто пришел и после третьего часа, благодари и веселися! Кто успел придти после шестого часа, пусть не беспокоится: ибо ничего не лишится. Если бы ты замедлил и до девятого часа, то приступи без всякого опасения. Когда бы даже иной успел придти только в одиннадцатый час, то и такой да не страшится своего замедления. Ибо Домовладыка наш любочестив и щедр: приемлет и последнего как первого, успокаивает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа. Он и о первом печется, и о последнем милосердствует; и тому дает, и сему дарует; о делах радуется, но и намерения с любовию приемлет, действию воздает всю должную честь, но и доброе расположение хвалит. – Итак, все, все войдите в радость Господа нашего! – Первые и последние, получите награду! Богатые и бедные, ликуйте друг с другом! Трудившиеся и нерадивые, почтите настоящий день! Постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь ныне! – Трапеза обильна: все насыщайтесь! – Телец велик и упитан: никто не уходи голодным! Все насладитесь пиршеством веры! Все воспользуйтесь богатством благости! Никто не жалуйся на бедность: ибо для всех настало царствие. Никто не плачь о грехах своих: ибо из гроба всем воссияло прощение. Никто не страшись смерти: ибо от нее свободила всех нас смерть нашего Спасителя. Объятый смертью, Он истребил смерть: сошедший во ад, Он расхитил ад – и огорчил того, который коснулся Его плоти. Давно предузнав сие, Исаия воскликнул: ад огорчися, сретив Тебя в преисподних своих (Исаия 14:9). – Огорчился он: ибо опустошен. Огорчился: ибо посрамлен. Огорчился: ибо умерщвлен. Огорчился: поскольку весь сокрушен. Огорчился: поскольку весь связан. Взял плоть, a нашел (в ней) Бога. Взял землю, а нашел в ней небо. Взял то, что видел; а подвергся тому, чего и не ожидал. – Смерть, где твое жало? Ад! Где твоя победа. (Кор. 15:55)? – Христос воскрес: и – ты низложился! Христос воскрес! и пали демоны! Христос воскрес: и – радуются Ангели! Христос воскрес: и – водворяется жизнь! Воскрес Христос: и нет ни одного мертвого во гробе! Ибо Христос, воскресший из мертвых, начаток умершим бысть (1Кор.15:20). Ему слава и держава во веки веков! Аминь.