Письма свт. Иоанна Златоуста к разным лицам датируются 404-407 гг., адресованы более чем 130 лицам, являются основным источником сведений о последнем периоде жизни святителя и имеют большую историческую ценность.
Первое письмо к папе Иннокентию (Письмо 1) написано в Константинополе после Пасхи 404 г. и посвящено событиям, происшедшим после прибытия в столицу в 403 г. епископа Феофила Александрийского. В письме говорится об обстоятельствах суда над свт. Иоанном и его смещения с кафедры на Соборе «при Дубе». В этом же письме святитель описывает кровавые события, происшедшие на Пасху 404 г.
Второе письмо к папе Иннокентию (Письмо 2) написано в конце 406 г. из Кукуса (ныне – город Гёксун в Турции). Свт. Иоанн благодарит римского епископа Иннокентия за его усилия, которые он прилагал для оправдания святителя.
Письмо «К епископам, пресвитерам и диаконам, заключенным за благочестие в темницу» (Письмо 3), вероятно, было адресовано последователям свт. Иоанна среди константинопольского клира, которые подверглись арестам и ссылке. Год и место написания неизвестны.
«Письма к Олимпиаде» (Письмо 4 состоит из 17 писем) обращены к знатной вдове диакониссе Олимпиаде, духовной дочери свт. Иоанна. Год и место написания неизвестны. Несправедливый суд над святителем, обвинения в ее собственный адрес, домашний арест и изгнание – все это стало причиной уныния Олимпиады. Пытаясь ее утешить и ободрить, духовный отец старается представить собственные страдания как нечто незначительное и призывает с христианской стойкостью относиться к постигшим ее скорбям. В письмах приводятся исторические сведения об удалении свт. Иоанна из Константинополя, об обстоятельствах его жизни во второй ссылке, о судьбе самой Олимпиады.
Большинство писем имеют небольшой объем, в основном посвящены заботам святителя об оставленной пастве, духовным назиданиям, утешениям в преследованиях и скорбях. Ряд писем – это пожелания друзьям доброго здравия и уверения в искренней дружбе и любви к ним.
66. К Гемеллу47
Что это? Когда такой славный и обширный город совершает блистательное празднество (так я называю твое вступление в должность), ты ставишь нас еще в большое уныние, так упорно храня молчание! Если бы это сделал кто-нибудь другой из обыкновенных людей, я легко понял бы причину. Я объяснил бы себе это тем, что многие, с возвышением по службе, обыкновенно возвышаются вместе и в надменности. Но когда дело касается твоего великолепия – человека с философским настроением мысли, который отлично постигает сущность этих временных и преходящих вещей, не обольщается мишурой и вывесками и смотрит на вещи так, как они есть, без прикрасы, то я решительно не могу понять причины молчания.
Что ты и теперь любишь нас так же, как и прежде, или даже более прежнего, в этом я вполне убежден. Но почему при таком расположении к нам ты ничего не пишешь так долго, не умею сказать и совершенно недоумеваю по этому самому. Разреши же нам эту загадку в своем письме, если не тяжело и не трудно. Но прежде, чем будешь писать, скажи доставившим тебе настоящее письмо, т. е. господину моему, честнейшему и благоговейнейшему пресвитеру, и сопровождающим его, что это молчание, в чем мы уверены, не было следствием небрежности. Довольно будет сказать это, чтобы им достигнуть благосклонности у твоей достопочтенности.
* * *
Абзацы в тексте расставлены нами. – Редакция «Азбуки веры»
Из Кукуза в 404 или 405 году.