220. К (епископу) антиохийскому155
Следовало бы вашему благоговению не изменять свои мысли по тому, что наговорят другие, а во множестве лжи со всею осмотрительностью расследовать истину. Если все сплетни ты будешь принимать за правду, то каждый испугается; если же темное будет исследуемо судом и по законам, то я охотно предстал бы перед ваше судилище, если только кто-нибудь опять не наведет на меня новых стрел клеветы. Боюсь я, боюсь наконец теней и привидений, после того как вы так судите. Друзья отреклись от дружбы, «ближние мои стоят вдали» («ближнии... отдалече... сташа») (Псал. 37:12–13), и дальние изощряют стрелы клеветы. Вы сделали, что я среди пристани потерпел крушение. Но пусть изгоняют меня из города и отлучают от церкви: я готов подчиниться всякому наказанию. Я предпочел философствовать и мужественно переносить неприятности. Уверен, вполне уверен, что пустыня будет для меня надежнее города и дикие звери кротче друзей. Будь здоров.
* * *
Абзацы в тексте расставлены нами. – Редакция «Азбуки веры»
То есть, к преемнику св. Флавиана, Порфирию, епископу антиохийскому, который был в числе непримиримых врагов св. Иоанна Златоуста. Основываясь на слоге речи и судя по самому содержанию этого письма, Тильмон думает, что оно принадлежит не св. Иоанну Златоусту, а пресвитеру антиохийскому Констанцию, которому принадлежат письма, помещаемые ниже, и который, будучи вынужден Порфирием оставить Антиохию, добровольно разделял с св. Иоанном Златоустом его изгнанническую жизнь. Мнение это не лишено некоторой вероятности, тем более, что и другие письма Констанция сохранились также между письмами св. Иоанна Златоуста.