Беседа 70

Ин.13:1. Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их.

1. Благость Иисуса Христа к своим врагам и ко всем людям. – 2. Мнение, что Иисус Христос прежде всего омыл ноги Иуде. – Омовение ног было превосходным уроком смирения, преподанным Господом своим ученикам. – 3. Должно пещись о вдовах и сиротах.

1. «Будьте подражателями мне, – говорит Павел, – как я Христу» (1Кор.11:1). Для того Христос и плоть принял из одного с нами состава, чтобы чрез нее научить нас добродетели. «В подобии, – сказано, – плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти» (Рим.8:3). Да и сам Христос (говорит): «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф.11:29). И этому Он учил не словами только, но и делами. Так, называли Его самарянином, и бесноватым, и обманщиком, и бросали в Него камни; а фарисеи то слуг посылали, чтобы схватить Его, то подсылали других злоумышленников, притом и сами часто поносили Его, и все это тогда, как не только не имели ни малейшего повода к обвинению Его, а напротив, еще постоянно пользовались Его благодеяниями. Однакож, и после всего этого, Он не переставал творить им добро и словом, и делом. И когда один слуга ударил Его, Он говорит: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин.18:23). Но так поступал Он с Своими врагами и злоумышленниками. Посмотрим же, как Он поступает и с Своими учениками, а особенно – что Он теперь высказывает по отношению к (ученику) коварному. Ведь его следовало ненавидеть больше всех, потому что он, будучи учеником и участником в трапезах и вечерях, и видя чудеса, и удостоившись получить так много, поступил с Ним хуже всех, – не камни бросал в Него и не поносил Его, но выдал и предал. Между тем смотри, как Он благосклонно принимает его: Он умывает ему ноги. И этим также Он хотел удержать его от злого намерения. Мог Он, конечно, если бы захотел, иссушить его, как смоковницу, и разорвать на части, как разорвал камни, и разодрать как завесу; но Он хотел, чтобы тот оставил свое злое намерение не по принуждению, а по доброй воле. С этой целью Он и умывает ему ноги. Но и этого не устыдился этот несчастный и жалкий человек. «Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его». Не тогда только узнал, но знал, говорит (евангелист), гораздо прежде, чем сделал то, что сделал.

«Перейти». Евангелист глубокомысленно называет смерть Его переходом. «Возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их». Видишь, как Он, намереваясь оставить их, обнаруживает к ним сильнейшую любовь? Слова: «Возлюбив, до конца возлюбил их» – именно означают, что Он не упустил ничего, что следовало сделать тому, кто сильно любит. Но почему Он сделал это не сначала? Что важнее, то Он делает в конце, чтобы усилить их привязанность к Себе и приготовить им великое утешение в наступающих бедствиях. «Своими» же Он называет их по Своему близкому с ними общению. Называет Он и других «Своими», но – как Свое создание, например, когда говорит: «и свои Его не приняли» (Ин.1:11). Но что значит: «сущих в мире»? Это значит, что у Него были «Свои» и между умершими, как напр. Авраам, Исаак, Иаков и подобные им; но они были уже не в мире. Видишь ли, что Он Бог и ветхого, и нового завета? А что значит: «до конца возлюбил их»? Этим (евангелист) говорит, что Он никогда не переставал любить их; и это называет свидетельством особенно сильной любви. Правда, в другом месте (таким свидетельством) называется не это, а положение души за друзей своих; но тогда этого еще не было. Но почему Он сделал это (умыл ноги) теперь? Потому что это было гораздо удивительнее тогда, когда Он для всех казался столько славным; да чрез это и утешение не малое Он оставил пред разлукою с ними. Так как им предстояло перенести жестокую скорбь, то Он предлагает им чрез это и равносильное утешение. «И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его» (Ин.13:2). В изумлении сказал это евангелист, показывая, что умыл ноги Иуде тогда, когда тот уже решился предать Его. Этим Он обнаруживает также великую злобу Иуды, – потому что его не остановило ни участие в вечери, хотя это обыкновенно лучше укрощает злобу, ни то, что Учитель продолжал заботиться о нем до самого последнего дня.

«Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит» (Ин.13:3). Здесь выражает свое удивление, что Тот, кто так велик и так высок, что пришел от Бога и к Богу отходит, кто все содержит в Своей власти, – что Он совершил это и, несмотря на все Свое величие, не возгнушался принять на Себя такое дело. Под преданием же, как мне кажется, он разумеет здесь спасение верных; и Христос, когда говорит: «Все предано Мне Отцем Моим» (Мф.11:27), – разумеет это же самое предание. Так точно Он и в другом месте говорит: «Они были Твои, и Ты дал их Мне» (Ин.17:6); и еще: «Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец» (Ин.6:44); и: «Если не будет дано ему с неба» (Ин.3:27). Итак, или это выражает, или то, что умовение ног нисколько не могло унизить, так как Он пришел от Бога и идет к Богу, и все содержит. А когда ты слышишь: предание, то не предполагай ничего человеческого. Этим показывается только уважение к Отцу и единомыслие с Ним, – потому что, как Отец предает Ему, так и Он предает Отцу, как это и показывает Павел, когда говорит: «когда предаст Царство Богу и Отцу» (1Кор.15:24). Говорит здесь об этом по-человечески, показывая Его великую заботливость об учениках и обнаруживая неизреченную любовь Его к ним, – так как Он теперь уже заботился о них, как о своих, научая их матери всех благ – смиренномудрию, которое Он назвал началом и концом добродетели. И не без причины присовокуплены слова: «от Бога исшел и к Богу отходит», но чтобы знали мы, что Он поступал достойно Того, кто пришел оттуда и туда идет, – поправ всякую гордость. И «встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду» (Ин.13:4).

2. Смотри, как не умовением только Христос показывает Свое смирение, но и другими действиями. Не прежде возлежания Он встал, а тогда, когда уже все возлегли. Затем не просто умывает, но сначала сложил с Себя одежду. Но и на этом не остановился, а еще опоясался полотенцем; да и этим не удовольствовался, но Сам же влил воду, а не другому велел наполнить ее. Так все это Он делает Сам, чтобы показать тем, что, когда мы делаем добро, то должны делать его не с небрежностью, но со всем усердием. И мне кажется, что Своему предателю Он умыл ноги первому, – так как (евангелист) сказав: «И начал умывать ноги ученикам» (Ин.13:5), затем продолжает: «Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: ...Тебе ли умывать мои ноги?» (Ин.13:6). – То есть, теми ли самыми руками, которыми Ты отверзал очи, очищал прокаженных и воскрешал мертвых? Подлинно, уже и это выражает собою весьма много, – почему Петру и не было надобности сказать что-нибудь больше, чем: «Тебе ли?» В этом одном уже высказывалось все. Но справедливо может кто-нибудь спросить: почему никто другой не воспрепятствовал Ему (умыть ноги), а только один Петр, что служит свидетельством не малой любви и уважения? Какая же этому причина? Мне кажется, что Христос прежде умыл ноги предателю, а потом приступил к Петру, и что другие были уже вразумлены примером Петра. А что действительно Он умыл кого-то другого прежде Петра, это видно из слов: «Когда же (ουν) пришел к Петру». Впрочем, евангелист не говорит прямо, но словом: «начал» намекает на это. И хотя первым был Петр, но, вероятно, предатель, по своей наглости, возлежал даже выше верховного (апостола). Его наглость выказывается и в других случаях – например, когда он погружает вместе с Учителем (руку в солило), и когда, несмотря на обличения, не чувствует угрызения совести. Петр, однажды подвергшись упреку еще прежде, и упреку за слова, которыя он сказал от любви, так смирился, что даже и тогда, как был в томлении и трепете, обратился к другому, чтобы тот вопросил; а этот (Иуда), несмотря на частыя обличения, не приходил в чувство.

Итак, когда подошел к Петру, «тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги?» – (Христос) говорит ему: «Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после». (Ин.13:6–7), т.е. (после узнаешь) какая от этого выгода как полезен этот урок, как это может расположить нас ко всякому смиренномудрию. Что же Петр? Продолжает противиться и говорить: «Не умоешь ног моих вовек» (Ин.13:8). Что ты делаешь, Петр? Разве не помнишь прежних слов? Не ты ли сказал: «Будь милостив к Себе, Господи», – и услышал: «отойди от Меня, сатана» (Мф.16:22–23)? Ужели и это не вразумило тебя, и ты все еще горячишься? Да, говорит, но теперь совершается дело необыкновенное и поразительное. Поскольку же Петр поступал так по великой любви, то и Христос опять уловляет его тою любовию. Как тогда Он сильно укорил его, сказав: «ты Мне соблазн», – так и теперь говорит: «если не умою тебя, не имеешь части со Мною» (Ин.13:8). Что же этот пылкий и пламенный? «Господи, – говорит, – не только ноги мои, но и руки и голову» (Ин.13:9). Горяч в сопротивлении, но еще горячее в изъявлении согласия; а то и другое – от любви. Но почему (Христос) не сказал, для чего Он это делал, а употребил угрозу? Потому, что Петр не послушал бы. Если бы сказал: оставь, чрез это Я хочу научить вас смирению, – то Петр тысячу раз обещал бы быть смиренным, лишь бы только Владыка не делал этого. А теперь что говорит? То, чего Петр всего более боялся и страшился, – именно, чтобы не быть отлученным от Него. Ведь это он часто спрашивал: «куда Ты идешь», – и по этому-то поводу говорил: «душу мою положу за Тебя» (Ин.13:36–37). Если он не уступил и тогда, как услышал: ты не знаешь теперь, что Я делаю, а узнаешь после, – то тем более, если бы узнал. Поэтому-то и сказал, – зная что, если бы он уразумел это теперь, то продолжал бы противиться. Да Петр и не сказал: объясни мне, и я не буду противиться; но – что было зна́ком еще большей горячности – он даже не хотел знать этого, а опять настаивает на своем, говоря: «не умоешь ног моих». Когда же (Христос) употребил угрозу, – он тотчас утих. Но что значит: «уразумеешь после»? Когда именно «после»? Тогда, говорит, когда именем Моим будешь изгонять бесов, когда увидишь Мое вознесение на небо, когда узнаешь от Духа, что Я восседаю одесную Отца, – тогда поймешь то, что теперь совершается.

Что же Христос? Когда Петр сказал: «не только ноги мои, но и руки и голову», – (Христос) говорит: «омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все. Ибо знал Он предателя Своего» (Ин.13:9–11). Но если они чисты, – для чего умываешь им ноги? Для того, чтобы мы научились скромности. Поэтому-то Он обратился не к другой какой-нибудь части тела, а именно к той, которая менее всех других ценится. Что значит: «омытый»? То же, что чистый. А разве они были чисты? Ведь они еще не были освобождены от грехов и не удостоились получить Св. Духа, так как грех еще владычествовал, клятвенное рукописание еще существовало и жертва еще не была принесена? Почему же Он называет их чистыми? Чтобы ты не подумал, будто они в том отношении чисты, что уже освобождены от грехов, Он присовокупил: «Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам» (Ин.15:3), – т.е., вы пока чисты только с этой стороны; вы уже приняли свет; вы уже освободились от иудейских заблуждений. Так и пророк говорит: «Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих» (Ис.1:16). Значит, такой уже омылся и чист. А так как апостолы отвергли от души своей всякое лукавство и обращались со Христом с чистою совестию, то Он и говорит, сообразно со словами пророка, что «омытый уже чист». Под омовением Он разумеет здесь не иудейское омовение водою, но очищение совести.

3. Итак, будем и мы чисты; научимся делать добро. Но что такое добро? «Защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите – и рассудим, говорит Господь» (Ис.1:17–18). В Писании часто говорится таким образом о вдовах и сиротах; а мы о том и не думаем. Между тем, представь, какая награда! «Если будут грехи ваши, – сказано, – как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю» (Ис.1:18). Вдовицы беззащитны, а потому (Господь) много о них и заботится. Они, конечно, могли бы вступить и во второй брак, но из страха Божия они переносят скорби вдовства. Подадим же им руку помощи все мы, и мужи и жены, чтобы и нам самим когда-нибудь не подвергнуться тяжкой участи вдовства, или, если подвергнемся ей, – иметь полное право ожидать и себе человеколюбия. Не малую имеют силу слезы вдовицы; они могут отверзть самое небо. Не будем же обижать их, не станем увеличивать их несчастия, но будем оказывать им всевозможную помощь. Если будем поступать таким образом, то доставим себе совершенную безопасность и в настоящей жизни, и в будущем веке. Не только здесь, но и там они послужат для нас защитою; за оказанные им благодеяния они избавят нас от большей части наших грехов и дадут нам возможность с дерзновением предстать пред судилищем Христовым, чего да сподобимся все мы по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.