Беседа 28

Ин.3:17. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него.

1. Чем больше милосердие Господа, тем строже будут Его наказания жестоковыйным. – Бог открыл двери щедрот всем людям. – Два пришествия Иисуса Христа. – 2. Неверующие подлежат осуждению – Кто удаляется от Иисуса Христа. – Великие грешники – люди, закоснелые в своем упорстве, преданные обуявшим их порокам. – 3. Чтобы быть христианином, нужно вести добрую жизнь с соблюдением чистоты учения. – Причина уклонения язычников от принятия веры Христовой. – Языческие философы делали добродетель из пустого тщеславия. Любовь к тщеславию губит людей. – Тщеславие пагубнее всех других пороков. – Чтобы приобресть славу пред людьми и славу, исходящую от Бога, нужно стремиться к достижению только последней.

1. Многие из людей беспечных, злоупотребляя человеколюбием Божиим к умножению грехов и к большему нерадению, говорят такие слова: нет геенны, нет мучений; Бог отпускает нам все грехи. Заграждая уста таким людям, один мудрый муж говорит: «и не говори: «милосердие Его велико, Он простит множество грехов моих»; ибо милосердие и гнев у Него, и на грешниках пребывает ярость Его» (Сир.5:6–7). И в другом месте: «как велика милость Его, так велико и обличение Его» (Сир.16:13). Где же, скажет кто-нибудь, человеколюбие Его, если мы получим то, что следует за грехи наши? Но мы получим заслуженное, послушай и пророка и Павла. Один говорит: «Ты воздаешь каждому по делам его» (Пс.61:13); а другой: «Который воздаст каждому по делам его» (Рим.2:6). Тем не менее однакож велико человеколюбие Божие, и это видно вот откуда: Бог разделил судьбы наши на два века жизни, настоящий и будущий, и, определив первую для подвигов, а последнюю для получения венцов, показал таким образом великое человеколюбие. Каким образом? Тем, что, хотя бы мы совершили множество тяжких грехов и не переставали от юности до глубокой старости осквернять свою душу несчетными пороками, Он не истязует нас ни за один из этих грехов, а в бане пакибытия подает отпущение их и дарует оправдание и освящение. Но что скажешь ты, если сподобившийся таинств с самого детства после того впадет во множество грехов? Такой заслуживает уже тем большего наказания. За одни и те же грехи мы подвергаемся не одному и тому же осуждению, но гораздо строжайшему, когда согрешаем после освящения таинствами. Это и показывает Павел в следующих словах: «Если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет?» (Евр.10:28–29). Такой, следовательно, достоин большего наказания.

Однакож и такому Бог еще отверзает двери покаяния и подает много средств омыть свои согрешения, только бы он сам захотел. Подумай же, как велики доказательства Его человеколюбия, – в том, что Он и отпускает (грехи) Своею благодатью, и согрешившего после благодати и заслужившего наказание не наказывает, но дает время и средства к оправданию. Поэтому-то Христос говорил Никодиму: «не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него». Два Христова пришествия: одно уже было, другое будет. Но то и другое имеет цель не одну: первое было не для истязания наших дел, а для отпущения; второе пришествие будет не для отпущения, а для истязания. Поэтому о первом пришествии Он говорит: «Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Ин.12:47); о втором же: «когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую» (Мф.25:31–33). Впрочем и первое пришествие могло быть для суда, по требованию правосудия. Почему? Потому, что до пришествия Христова были уже: и естественный закон, и пророки, и закон писанный, и учение, и бесчисленные обетования, и явление чудес, и наказания, и мучения, и многое другое, что могло исправлять (людей) – и во всем этом следовало требовать отчета. Но так как (Бог) человеколюбив, то и не делал истязания, а даровал прощение. А если бы Он стал судить, все немедленно погибли бы. «Потому что все, – сказано, – согрешили и лишены славы Божией» (Рим.3:23). Видишь ли, какое неизреченное человеколюбие? «Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден» (Ин.3:18). Но если Он пришел не для того, чтобы судить мир, то каким образом неверующий «уже осужден», когда еще не настает время суда? Он говорит это или потому, что неверие без раскаяния само по себе есть величайшее мучение, или же Он предвозвещает будущее. Как убийца, хотя бы и не был осужден приговором судии, уже осужден по самому свойству своего дела, так и неверующий. И Адам умер в тот самый день, в который вкусил от древа: таково было определение: «в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт.2:17). Но он еще жил и после того: каким же образом он умер? И по определению Божию, и по свойству своего поступка. Как сделал себя повинным наказанию, тот находится под наказанием, хотя еще и не на самом деле, а по определению. И чтобы кто-нибудь, услышав: «пришел не судить мир», не подумал, что можно грешить безнаказанно, и не сделался оттого еще более беспечным, Христос предотвращает такое нерадение, сказав: «уже осужден». Так как будет суд, но еще не настал, то Он ближайшим образом возбуждает страх мучения и уже показывает наказание. Но и то служит доказательством великого человеколюбия Божия, что Бог не только дал Сына, но и отложил время суда, чтобы согрешившие и неверующие имели возможность очистить свои согрешения. «Верующий в Него не судится», – верующий в Сына, а не испытующий; верующий, а не любопытствующий. А если и верующий имеет жизнь нечистую, дела недобрые? Таких Павел называет не истинно верующими: «они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются» (Тит.1:16). Впрочем Христос здесь высказывает то, что они подлежат осуждению не за неверие, а подвергнутся жесточайшему наказанию за дела; за неверие же не наказываются, – потому что уже уверовали.

2. Видишь ли, как, начав с (истин) страшных, Христос опять ими же закончил? В начале Он говорил: «если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин.3:5). А здесь опять: «неверующий уже осужден». То есть: не думай, что отложение (наказания) может принести какую-либо пользу тому, кто уже заслужил наказание, если не раскается. Состояние неверующего ничем не лучше состояния людей, уже осужденных и преданных наказанию. «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет» (Ин.3:19). Смысл этих слов такой: люди наказываются за то, что не хотят оставить тьму и поспешить к свету. Таким образом Христос лишает их всякого оправдания. Если бы, говорит Он, Я пришел только наказывать и требовать у них отчета в делах, то они могли бы сказать: мы поэтому-то и удалились от Тебя. Но Я пришел освободить их от тьмы и привести к свету. Кто же помиловал бы человека, не хотящего из тьмы выйти к свету? Таким образом они, говорит, удаляются от нас, не имея возможности ни в чем обвинить нас, но еще получив от нас бесчисленные благодеяния. Осуждая их за это и в другом месте, Он говорит: «возненавидели Меня напрасно» (Ин.15:25); и еще: «если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха» (Ин.15:22), Кто сидит во тьме по недостатку света, тот, быть может, и получил бы прощение; а остающийся во тьме после явления света, тот сам на себя свидетельствует, что его воля развращена и непокорна. Но так как сказанное казалось многим невероятным (никто ведь не может предпочесть тьмы свету), то Он показывает и причину, по которой люди подвергались такому злосчастью. Какая же это причина? «Потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его» (Ин.3:19–20). Ведь Он пришел не судить и не истязать, а простить и отпустить согрешения их, подать им спасение через веру: почему же они убегали Его? Если бы Он, пришедши, воссел на судилище, то они могли бы иметь на это некоторое основание. Кто сознает в себе что-либо худое, тот обыкновенно избегает судьи; но к тому, кто прощает, преступники даже спешат. Итак, если Он пришел с прощением, им следовало поспешить к Нему, и особенно тем, которые сознавали в себе много грехов; так многие и сделали. Мытари и грешники, приходя к Иисусу, возлежали с Ним. Что же значат слова Его? Он говорит о тех, которые решились навсегда оставаться во зле. Сам Он пришел для того, чтобы оставить прежние согрешения и предостеречь от будущих. Но так как некоторые до такой степени изменились и ослабели к подвигам добродетели, что до последнего издыхания хотят оставаться во зле и не думают никогда отстать от него, то Христос, имея в виду таких людей, и обличает их.

Христианство требует и православного учения и жизни доброй, но они, говорит Христос, боятся обратиться к нам, потому самому, что не хотят показать доброй жизни. Живущего в язычестве никто не станет обличать, потому что имеющий таких богов и празднества, подобно богам постыдным и достойным осмеяния, показывает и дела, достойные своего учения, а чтители Бога, живя беспечно, всех имеют для себя обвинителями и обличителями, – так досточтима истина и для врагов ее! Замечай же, с какою точностью Христос выражает то, о чем говорит. Он не сказал: сделавший злое не приходит к свету, но: делающий, то есть, делающий всегда; кто хочет всегда валяться к тине греха, тот и не хочет подчинять себя Моим законам и, вне их, безбоязненно блудодействует и делает все другое запрещенное. Приходя же ко Мне, он становится виден, как вор при свете. Поэтому-то он и избегает Моей власти. Действительно, можно и ныне слышать от многих язычников, что они потому не могут обратиться к нашей вере, что не могут оставить пьянства, блудодеяния и подобных пороков. Что же, скажешь ты, разве нет и христиан, худо поступающих, и язычников, проводящих жизнь в любомудрии? Что есть христиане, живущие худо, это и я знаю; а есть ли язычники, живущие добродетельно, этого я доподлинно еще не знаю. Ты не указывай мне на людей смиренных и честных от природы: это не добродетель! Укажи человека, который бы, испытывая сильное увлечение страстей, оставался любомудрым, а такого ты не найдешь (в язычестве). Если и обетование царства, угроза геенною и тому подобное едва удерживает людей в добродетели, тем менее люди, ни в чем этом не убежденные, могут преуспевать в добродетели. Если же некоторые из них и показывают вид добродетели, то делают это для славы. А кто это делает для славы, тот, когда только можно утаиться, не откажется удовлетворить своим злым пожеланиям. Но чтобы не показаться кому-нибудь любителями спора, согласимся, что между язычниками есть люди, хорошо живущие; это нисколько не противоречит нашим словам. Я говорю о том, что многократно бывает, а не о том, что изредка случается.

3. Но смотри, как Христос лишает их, и с другой стороны, всякого оправдания. Он говорит, что «свет пришел в мир». Искали ли, говорит, они его, трудились ли, заботились ли найти? Свет сам к ним пришел; однакож они и тогда не поспешили к нему. Если же и между христианами некоторые живут худо, то касательно этого заметим, что Христос говорит не о тех, которые стали христианами от рождения и приняли веру от предков (хотя нередко и они порочною жизнью уклонялись от правого учения); не о них, кажется, здесь говорится, но о тех, которые из иудейства или язычества должны были обратиться к правой вере. (Христос) показывает, что никто, находясь в заблуждении, не захочет обратиться к вере, если предварительно не предпишет самому себе доброй жизни, и никто не останется в неверии, если предварительно не решится навсегда оставаться злым. Не говори ты мне, что такой-то целомудрен и не вор; не в этом только состоит добродетель. Какая польза, имея эти качества, быть рабом суетной молвы, и, опасаясь стыда от своих друзей, оставаться в заблуждении? Это не значит жить добродетельно. Раб тщеславия не лучше блудника; даже делает гораздо большие и тягчайшие грехи, чем тот. Но укажи мне кого-нибудь между язычниками, который был бы свободен от всех страстей и не был причастен ни одному пороку: ты указать не можешь. И те, которые прославились у них великими делами и презирали, как говорят, богатство и роскошь, те-то наиболее раболепствовали славе человеческой; а это – причина всех зол. В таком состоянии оставались и иудеи. Поэтому, обвиняя их, Христос и говорил: «как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу» (Ин.5:44)? Но почему Христос не беседовал и не распространил об этом слова с Нафанаилом, которому засвидетельствовал истину? Потому, что он приходил ко Христу не с таким усердием (с каким Никодим). Никодим считал это для себя долгом и употребил на слушание беседы такое время, в которое другие отдыхали. Но Нафанаил приходил по убеждению другого. Впрочем Христос не оставил без внимание и его; Он сказал ему: «отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих» (Ин.1:51). Никодиму же ничего подобного Он не говорил, а беседовал с ним об устроении нашего спасения и о жизни вечной, употребляя различную речь сообразно с душевным расположением каждого. Для Нафанаила, который и пророчества знал и был не так боязлив, довольно было услышать и это одно. А Никодиму, так как он был еще боязлив, Христос не открывал всего ясно, но потрясал его душу, чтобы страх истребить страхом, говоря, что неверующий осужден и что неверие происходит от порочной совести. Никодим много дорожил славою человеческою и думал о ней больше, чем о наказании. «И из начальников многие, – сказано, – уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедовали» (Ин.12:42): в этом-то Христос и упрекает его и показывает притом, что неверующий в Него не почему-либо другому не верует, как потому, что ведет нечистую жизнь.

Далее Он говорит: «Я свет миру» (Ин.8:12); а здесь: «свет пришел в мир» (Ин.3:19). Таким образом вначале Он говорил более прикровенно, а впоследствии яснее. Между тем Никодим был удерживаем славою народною; потому и не мог иметь столько смелости, сколько бы следовало. Будем же убегать тщеславия; эта страсть сильнее всех страстей. Отсюда любостяжание и сребролюбие; отсюда ненависть, вражда, распри. Желающий большего ни на чем остановиться не может; а желает он большего потому, что любит суетную славу. Скажи мне, для чего многие окружают себя множеством евнухов, толпою слуг и таким блеском? Не по нужде, а для того, чтобы люди, встречающиеся с ними, были свидетелями этого неуместного блеска. Итак, если мы отсечем эту страсть, то вместе с головою истребим и остальные члены этого зла, и тогда уже ничто не воспрепятствует нам жить на земле, как на небе. Тщеславие не только влечет ко злу своих пленников, но вкрадывается и в добродетели; и если не может лишить нас их; то делает нам большой вред в самой добродетели, принуждая переносить труды, а лишая плодов. Зараженный тщеславием, – постится ли, молится ли, творит ли милостыню, – лишается своей награды. Какое же несчастье может быть больше того, как, изнуряя себя вотще и понапрасну, подвергнуться осмеянию и лишиться горней славы? А желающему той и другой славы невозможно получить той и другой вместе. Правда, можно достигнуть и той и другой славы, но только в том случае, если будем желать не обеих, а одной – славы небесной. А кто жаждет и той и другой, тот не может получить той и другой вместе. Итак, если хотим достигнуть славы, будем убегать славы человеческой, а желать той одной славы – от Бога. Таким образом можем приобрести и ту и другую славу, чего и да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.