Святитель, проповедник, писатель, поэт

(К восьмидесятилетию Архиепископа Иоанна Шаховского)

«Жизнь состоит из мелочей», – гласит французская пословица. Можно сказать и по-другому: «Жизнь состоит из парадоксов». Один из таких парадоксов,– кто сейчас в России самый популярный архиерей? Кого знают везде и всюду... «от хладных финских скал до пламенной Тавриды», от Ташкента до Чукотки, от Дальнего Востока до Средней Азии? Причем знают все: верующие и неверующие, православные и баптисты, русские и евреи.

Таким популярным святителем является человек, который покинул Россию 60 лет назад. Никогда с тех пор там не был и все свое священнослужение провел в Западной Европе и в Америке.

Это Архиепископ Иоанн Шаховской.

Он родился 5 сентября 1902 года в Москве, в доме, исстари принадлежавшем князьям Шаховским.

Хорошо известна атмосфера дворянских аристократических семейств того времени. Мы все знали эти семьи по романам Льва Николаевича Толстого, Ивана Сергеевича Тургенева, Ивана Александровича Гончарова.

Родители Преосвященного были, однако, своеобразными людьми. Его отец в своем имении в Тульской губернии пахал вместе с крестьянами землю, носил так же, как его знаменитый земляк, рубаху, подпоясанную ремешком. Был человеком религиозным, постоянно посещал храм и пользовался любовью и уважением крестьян. Оригинальной личностью была и княгиня. Внучка прославленного итальянского архитектора Росси, поселившегося в России в XIX веке, она унаследовала от своего знаменитого предка итальянские черные глаза, живой, веселый, общительный характер, яркие, незаурядные способности. Все эти качества она передала своим детям.

Каково было детство молодого князя? Раннее детство он провел в деревне, – не отсюда ли любовь к простому русскому народу, общедоступность, простота, которые так свойственны Преосвященному.

Вероятно, тогда же он в своем семействе изучил в совершенстве французский язык и усвоил тонкие, аристократические манеры.

Затем отрочество. Его привозят на берега Невы, в Петербург. Он становится лицеистом, учеником Александровского Лицея. Того самого Лицея, который давно уже не существует, но который известен в России любому человеку: от школьника до академика, от министра до колхозника, от самого ярого оппозиционера до коммуниста, от лагерника до Патриарха Московского и всея Руси.

Этот лицей прославлен его учеником Александром Сергеевичем Пушкиным, воспевшим его в звонких стихах. Лицей Дельвига и Горчакова, а впоследствии и Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. В это время Александровский лицей уже не находился в Царском Селе. Он переехал в Петербург, на Каменноостровский. Но дух Пушкина реял в его стенах, там преподавали лучшие педагоги России, и он по традиции выпускал дипломатов, из которых многие становились крупными государственными деятелями и учеными.

Но молодому князю Димитрию Алексеевичу Шаховскому выпал на долю иной жребий. 1917 год перевернул все вверх дном. Князь едет к себе в деревню, в Тульскую губернию. И здесь все вверх дном. Бунт, мятежи. Княгиню с сыном увозят в тюрьму, заложницей остается одиннадцатилетняя сестра княжна Зина. А у княгини с сыном с этого времени начинается бурный период в их биографии. Их сажали и освобождали, и опять сажали. Мальчику Димитрию в это время пришлось испытать столько, сколько ни одному из его предков после времени татарского ига. И отрок-князь проявляет в это время незаурядные способности: достаточно сказать, что в 17 лет ему пришлось побывать в логове зверя, у Дзержинского и у Менжинского, хлопотать за родную мать, которая в это время была в Бутырках и, конечно, каждую минуту ожидала расстрела. И совершилось чудо: княгиню освободили.

И вот, семья Шаховских скитается, и попадают они на юг, в расположение белых. Молодой князь не был трусом: он не остался в стороне, когда лилась кровь, он тоже воевал рядом со своими собратьями за то, что считал благом и счастьем для России.

Но кончилась война. Эмиграция.

Мы изложили те события, которые пережил князь в эти годы. Каков был в это время его внутренний, духовный мир? Владыка не любит об этом говорить. Но мы можем понимать, что религиозность, свойственная ему в детстве, усилилась под влиянием пережитого. Да и как могло быть иначе, когда юность князя Димитрия – это сплошное чудо. Спасение от тульских бунтовщиков, которые поднимали бар на вилы, убивали их всюду и везде. Спасение матери от руки приспешников Дзержинского, которые не знали пощады нигде и ни к кому.

И вот эмиграция. Снова плавание в бурном море. Снова езда в неведомое, неизвестное.

Молодой князь с детства отличается выдающимися способностями. Вероятно, уже на школьной скамье он писал стихи (пушкинские традиции были живы в Александровском Лицее). Он идет в литературу он основывает журнал «Благонамеренный». Он вступает в переписку с Мариной Цветаевой, знакомится с Буниным и с Зайцевым. Несомненные способности, многогранные, литературные и административные, в сочетании с княжеским титулом, сулят ему блестящие успехи- он может стать одной из ведущих фигур в литературном мире эмиграции.

Но другая цель овладевает молодым князем. Неожиданно для всех он едет на Афон. Все, в том числе его родная сестра, изумлены. Он сообщает матери и сестре о своем желании принять монашество. И вот через год возвращается бывший князь Димитрий – ныне смиренный инок Иоанн.

Я не смею много говорить на эту тему. Лишь кратко замечу, что, по моим наблюдениям, Владыка остался на всю жизнь прежде всего смиренным иноком. Ежедневно он остается наедине с собой в своей келье: до 12 часов никто не смеет к нему входить.

В тишине он исполняет свое монашеское правило. Всегда он носит при себе простые монашеские четки. И иногда среди разговора он начинает их перебирать. И лицо его в это время меняется, становится сосредоточенным, и глаза светлеют, и лицо становится одухотворенным... Здесь я умолкаю. Не нам говорить об этом...

Но если монашеское уединенное делание для нас тайна, то его пастырская деятельность у всех на виду. Она многогранна и многовидна. Она протекала и на Балканах, и в Берлине, и почти во всех городах Европы. А затем после войны она перешла за океан.

Что можно сказать на эту тему?

Деятельность Владыки протекала за рубежом России, но кое-что долетело и к нам.

И тут мне вспоминается разговор в Ульяновске (Симбирске), в саду того помещения, где находилась эвакуированная из Москвы Патриархия. 16 июля 1943 года один старый, мудрый и уже совершенно глухой человек мне сказал: «Вот теперь за границей появился новый князь-инок, иеромонах Иоанн Шаховской. Появляются молодые монахи, проповедники, священники». И замолчал, глубоко задумавшись, и стал перебирать четки. Читателю будет интересно узнать имя моего высокого собеседника Это был Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий, через полтора месяца после этого разговора избранный Патриархом Московским и всея Руси И помимо этого, один из самых замечательных русских богословов, каких имела православная церковь в XX веке

Отец Иоанн, иеромонах, а потом архимандрит, действительно был на высоте своего служения Он был в Берлине в самую страшную эпоху, когда там господствовал Гитлер, когда Россию там ненавидели, когда русских пленников держали в лагерях, морили голодом, а вольноотпущенники (те, которых заставили работать на заводах) обязаны были носить на одежде нашитые звезды – знак отвержения и проклятия

И вот, как-то приходят в день Рождества Христова в православную церковь люди с нашитыми на одежде звездами И архимандрит Иоанн с амвона провозглашает «Вам нашили звезды, вас называют Ostarbeiter'bi – восточные рабочие Но звезда сияла над Вифлеемом, но Восток – имя Господа «Се Дева зача во чреве и роди Сына Эммануила, яко Восток – имя Ему1» И те, кто хотел вас унизить, вас возвысили, дали вам имя Родившегося в Вифлееме»

Надо знать нацистские порядки, чтобы оценить всю смелость такого заявления И это характерно

для Владыки: всех всегда он ободрял, всем помогал, всю свою любовь отдавал людям. И русским военнопленным во время войны, и так называемым «перемещенным лицам». И своим собратьям – русским скитальцам – представителям первой эмиграции.

И покойный владыка Александр Семенов-Тань-Шанский мне рассказывал незадолго перед смертью, что он вступил на путь иночества и священства исключительно под влиянием архимандрита Иоанна Шаховского, который приехал в гости к его брату в их имение в Бретани.

Но Архиепископ не только духовное лицо, проповедник. Он писатель, и писатель известный. Его книги читают и эмигранты, попадают они и в Россию. Владыка всегда выбирает очень актуальные темы. Такова его книга о Льве Николаевиче Толстом. Таковы его книги, появившиеся за последнее время, в которых Владыка откликается на все актуальные вопросы нашего времени. При этом надо отметить одну характерную черту Владыки Иоанна: он никогда не опускается до вульгарной полемики, с личными выпадами, с грубостями в адрес идейных противников. Он всегда сохраняет корректный, доброжелательный тон.

Владыка, разумеется, всегда пишет как православный епископ. Его православие органично: оно пропитывает все его мысли и чувства.

И наряду с этим, широта: он может всегда понять противника, и, чувствуется, его уважает и питает к нему христианские чувства. Таковы же его воспоминания. Никакого пристрастия, никаких опрометчивых суждений.

И хочется сказать о них то, что однажды сказал советский писатель с одиозной репутацией, но которому, конечно, нельзя отказать ни в уме, ни в таланте: «Мемуары де Голля напоминают не политическую публицистику, а скорее Корнеля. Так все величественно и просто».

Этими словами Эренбурга нам хочется выразить и свои впечатления о мемуарах Владыки.  

И еще о Владыке как о поэте.

Владыка безусловно талантливый и интересный поэт. И в заключение мы предоставляем ему самому рассказать о себе стихами.

Удивительная земля

 
Чуждый песням и добродетелям,
Я остался среди людей
Только странником и свидетелем
Удивительности твоей.
Я тебя только словом трогаю,
Ты, как небо, идешь ко мне
И ведешь своею дорогою
К удивительной тишине.
 

(Русский Альманах, Париж, 1981, стр. 11).

Стихотворение называется «Удивительная земля». Об удивительной Русской земле думал всю жизнь Владыка.

И удивительная земля приняла и полюбила его. И в ней он останется вечно.

Владыка проведет свой день рождения в уединении, в монашеской келье, в американском городе Санта-Барбара.

Пусть и в его келью проникнут к нему наша любовь и наши сердечные пожелания отпраздновать еще не один юбилей его славной жизни

Архиепископство, и монашество, и писательство, и твою добрую душу да помянет Господь во Царствии Своем

Ис пола эти деспота!

Люцерн, 20.8.82г.