Глава 7. Латинские отцы Церкви

В IV веке богословие латинского Запада далеко отставало от философской глубины и интеллектуальной утонченности греческого Востока. Однако изучение латинских отцов этого периода, когда обе половины христианского мира еще сохраняли единство, важно хотя бы потому, что в их писаниях уже намечаются черты дальнейшего развития западного христианства.

Святой Иларий родился в 315 году в городе Пуатье, называвшемся тогда Пиктавиум, в знатной галло-римской семье. В 350 году он крестился, а уже в 353 году прямо из мирян был избран епископом. Когда Иларий начинал свою церковную деятельность, Восток был раздираем на части борьбой с арианством, но на Западе все было спокойно – большинство христиан придерживалось православной никейской веры. Но скоро обстоятельства переменились.

В 350 году единственным императором Востока и Запада стал племянник Константина Констанций, поддерживавший ариан. Он немедленно послал епископов Валента и Урзакия в западную часть империи собирать подписи под арианским вероопределением. При этом Констанций, конечно, не отдавал себе отчета в том, что он вводит в употребление новую веру: в своих собственных глазах он, по-видимому, был просветителем невежественных латинян, не наставленных в истинной вере.

Все западные епископы, не исключая самого папу Ливерия, подписали арианское исповедание веры. Греческого языка они не знали и поэтому не понимали важности различия между «омоусиос» и «омиусиос». Единственным западным епископом, отказавшимся подписать арианский Символ веры, оказался святой Иларий, за что его незамедлительно сослали во Фригию, в Малой Азии. Примерно в это же время его восточный единомышленник, святой Афанасий Великий, такой же одинокий борец за никейскую веру, тоже находился в изгнании. Иларий так никогда и не встретился с Афанасием, но зато в ссылке у него было довольно много времени для чтения его сочинений, а также писаний Оригена, для чего ему пришлось выучить греческий язык. Кроме того, он завел себе много друзей среди православных епископов, которых миновала арианская «чистка».

В ссылке святой Иларий написал книгу против Констанция. Несомненно, он был человеком большого мужества и внутренней честности, за что его иногда называют западным святым Афанасием. Ему принадлежит также систематическое изложение православного учения о Троице.

В 361 году император Констанций умер, и на трон взошел Юлиан Отступник, который занялся восстановлением язычества, а христиан оставил в покое. Все православные епископы получили возможность вернуться из ссылки: святой Афанасий поехал домой в Александрию, а святой Иларий – в Пуатье, где возобновил свое служение. Он умер в 368 году, так и не дожив до окончательной победы Православия при Феодосии.

Богословские взгляды святого Илария изложены в книге «О Святой Троице». Наиболее важными представляются следующие три положения:

1. Попытка привести к общему знаменателю «омоусиос» и «омиусиос». Иларий был единственным западным богословом своего времени, знавшим греческий язык и понимавшим всю важность проблемы. Бо-гословствовать по-латыни было трудно из-за отсутствия необходимой терминологии. Трудность состояла в том, что латинские эквиваленты трех основных терминов, введенных отцами-каппадокийцами, были двусмысленны. Греческое πρόσωπον, просопон (лицо) на латынь переводилось как persona, ουσία, усия (сущность) переводилась как essentia или substantia, a ϋπόστασις, ипостасис (ипостась) – тоже как substantia. Разобраться во всем этом было очень трудно, и поэтому на Западе царила еще большая путаница, чем на Востоке. «Три ипостаси» по-латыни звучало как «три сущности», вызывая подозрение, что речь идет о трех богах. Поэтому было решено говорить об одной сущности и трех Лицах, давая основания для упреков в савеллианстве, модализме и тому подобных ересях. В своей книге святой Иларий пытается согласовать две богословские терминологии.

2. Стараясь объяснить, каким образом во Христе объединены человеческая и божественная природы, Иларий, возможно, сам того не желая, подвергся обвинению в аполлинарианстве. Объясняя двойную природу Христа, он пользуется аналогией души и тела. Однако эта аналогия оставляет желать лучшего, ибо человек обладает единой тварной природой – так, по крайней мере, понимает человека семитическая антропология (у неоплатоников тело вообще не имеет никакого отношения к душе, которая сродни божественному). Двойную природу Иисуса Христа невозможно описать как взаимное дополнение двух природ, подразумеваемое аналогией души и тела. Лучше вообще избегать всяких аналогий, а в особенности этой. Именно ею пользовался Аполлинарий Лаодикийский, учивший, что Христос состоял из человеческого тела, наделенного божественной душой.

Как бы то ни было, заблуждения святого Илария не привлекли ничьего внимания. Его сочинения мало кто читал, у него не было ни единомышленников, ни оппонентов – опередив свое время, он жил в интеллектуальном вакууме.

Можно привести и другие примеры, в которых святой Иларий обнаруживает несомненные заблуждения докетического или монофизитского толка:

Когда Господь Иисус Христос был избиваем плетьми, повешен, распят и умер, Он страдал... но это страдание не имело природы страдания... Если природа Господнего тела была уникальна в том отношении, что Своею собственной властью, Своим собственным Духом Он поддерживался водою, ходил по волнам и проходил через твердые препятствия, то как можем мы думать об этом теле, зачатом Духом, в тех же категориях, что и об обычном человеческом теле.

(«О Троице», 10, 23)

В такого рода высказываниях чувствуется явное влияние Оригена, которым Иларий увлекся во время своей фригийской ссылки.

3. Его учению о Святом Духе также недостает ясности в вопросе о личном существовании Духа:

У всех вещей один Творец. Ибо Бог Отец, от Которого все, – один Бог; и Господь наш Иисус Христос, через Которого все, – один; один и Дух, Который есть Дар Божий во всем. Поэтому все установлено .по порядку, в согласии с властью и достоинством. Есть одна Власть, от Которой все; одно Семя, через Которое все; один Дар совершенной надежды. Нет никакого недостатка в этом союзе совершенства, состоящем из Отца, Сына и Святого Духа, бесконечности в вечном, подобии в Образе, доступности в Даре.

(Там же, 2, 1)

В этом тексте Отец выглядит как источник всего. Сын – как посредник, через Которого Отец посылает Свой Дух как дар всему сущему, то есть как подчиненный объект в Троице.

Этот дар, который (мы получаем) во Христе, доступен всем в равной мере; он не утаивается, но дается каждому соразмерно готовности принять его, быть достойным его. Он пребывает с нами до свершения истории; Он – утешение нашему ожиданию; в Его дарах – залог нашей надежды на будущее, свет нашего разума, сияние, проливающееся в наши сердца.

(Там же, 2, 35)

Здесь святой Иларий опять говорит о Духе как занимающем подчиненное положение чего-то вроде исходящей от Христа творящей энергии. Лосский утверждает, что такое понимание Духа Святого свойственно всему западному богословию в целом.

В заключение можно сказать, что святой Иларий был прекрасным, честным и мужественным человеком, настоящим исповедником веры. На его долю выпало неизбежное одиночество человека, в интеллектуальном смысле опередившего свое культурное окружение. Несмотря на недостатки его богословия и ряд заблуждений, его можно считать первым западным богословом, всерьез обсуждавшим проблемы Троицы и природы Христа.

Святой Амвросий (333–397 гг.) был младшим современником святого Илария. Он родился в знатной христианской семье, принадлежавшей к политическим кругам, – его отец был префектом Галлии. Сам Амвросий пошел по стопам своего отца и весьма преуспел в административной карьере, достигнув поста префекта Лигурии и Эмилии, со столицей в Медиолане (Милане). Как и многие его современники, он откладывал свое крещение и вынужден был креститься лишь по необходимости, когда совершенно неожиданно он был избран епископом миланским. Об этом избрании существует полулегендарный рассказ. В 374 году на выборах епископа в Милане народное собрание никак не могло найти подходящего кандидата: арианская смута подходила к концу, и выборы епископа были делом щекотливым. В этот момент всеобщего затруднения какой-то ребенок закричал: «Пусть Амвросий будет епископом!» Народ увидел в этом знамение свыше, и через восемь дней, быстро пройдя все промежуточные стадии, Амвросий, бывший до тех пор видным государственным сановником, был рукоположен во епископа.

Обладая, по всей видимости, некоторой подготовкой, он в очень скором времени прекрасно усвоил христианское богословие и сделался знаменитым проповедником. Его проповеди привлекали толпы народа. Известно, что они произвели неизгладимое впечатление на молодого блаженного Августина.

В тот период, несмотря на расстояние и на культурно-языковые преграды, церковное единство между Востоком и Западом было живой реальностью. Так, в одной из своих проповедей в 381 году Амвросий приводит цитату из проповеди Григория Назианзина, сказанную ранее в Константинополе. Но в своем понимании Церкви Амвросий не всегда походил на своих восточных коллег. В этом отношении он как был, так и остался римским государственным деятелем. Он считал, что христианство должно насаждаться в Римской империи в законодательном порядке и что это законодательство должно быть строгим и недвусмысленным.

В 380 году он употребил все свое влияние на западного императора Грациана, чтобы, несмотря на протесты языческой части римской аристократии, из римской курии была убрана статуя Свободы: В тогдашнем Риме к христианству относились как к новой, прогрессивной религии, а язычество, которого все еще придерживались многие, ассоциировалось с ретроградством и консерватизмом, символом которого в данном случае и оказалась статуя Свободы. Тщетно пытался римский сенатор Симмах в необычайно красноречивой, свидетельствующей о широте взглядов речи защищать язычество и связанную с ним романтическую приверженность античным ценностям. В пылком ответном письме императору Амвросий резко протестует и призывает к полному прекращению всякой поддержки языческой религии.

В 388 году, когда в Осроэне, в Месопотамии, христиане разрушили еврейскую синагогу и император Феодосий распорядился возместить убытки за счет местной христианской церкви, это вызвало резкое негодование Амвросия. В гневном письме он упрекал Феодосия в покровительстве евреям: конечно, не стоило христианам разрушать синагогу, но раз уж это произошло – не по Господней ли воле? – не следует унижать истинную веру!

Об энтузиазме миланского епископа в борьбе с ересью свидетельствует следующий случай. В римской армии служили наемники-готы, которые были арианами. Арианская императрица Юстина стала хлопотать за них перед Амвросием, чтобы он уступил им для богослужения Миланскую базилику. Амвросий наотрез отказался. Его ответ сводился к тому, что собственность Бога не подлежит распоряжениям императора, что «в вопросах веры подобает епископам судить императоров, а не наоборот» и что «во-первых, императоры должны подчиняться своим собственным законам, а, во-вторых, закон Бога выше любого императорского закона» (Письмо 21, 4, 9–10).

В своем утверждении христианства святой Амвросий неизменно проявлял твердость и безграничное мужество. Когда в Фессалониках произошло народное восстание из-за повышения налогов, Феодосии в гневе сжег город, причем было убито около семи тысяч человек. Когда после этого он прибыл в Милан, Амвросий, согласно легенде, закрыл перед ним дверь в церковь. В действительности все произошло не так эффектно. Предупреждая приезд Феодосия, Амвросий написал ему письмо, в котором подробно объяснял необходимость его покаяния, поскольку император, как и всякий человек, принадлежит Церкви. В результате Амвросию не представился случай выставить Феодосия из церкви: тот прибыл в Милан кающимся грешником. Этот эпизод служит еще одним примером того, как Амвросий отстаивал превосходство Церкви над светской властью – принцип, который немного спустя воспримет и римское папство.

В своих писаниях святой Амвросий не вдается в метафизические тонкости, а выступает, скорее, как человек практический. Его перу принадлежит небольшая книга «О должностях служителей», представляющая нечто вроде руководства для священнослужителей и содержащая беседы на моральные темы. Его другая книга «О таинствах» содержит проповеди для только что крещеных христиан. «О таинствах» – одно из четырех собраний катехизических бесед, написанных в IV веке четырьмя знаменитыми епископами – святыми Амвросием, Златоустом, Кириллом Иерусалимским и Феодором Мопсуэстийским, жившими в разных концах империи. При сравнении этих четырех сочинений поражает удивительное единообразие традиции. У всех четырех описывается одинаковая структура обряда: троекратное погружение, троекратное исповедание веры, елеопомазание до погружения и после него. Обряд крещения понимается как смерть, упраздняющая всю прежнюю жизнь, и воскресение вместе с Христом к новой жизни в Нем. Вступление в эту новую жизнь знаменуется первым причастием.

Помимо этого святой Амвросий написал «Шестоднев», трактат о Духе Святом, различные сочинения на этические темы, в их числе четыре апологетических трактата «О девстве». Этот сюжет был в моде у всех христианских писателей раннего периода. Начиная с Тертуллиана, каждый уважающий себя богослов почитал необходимым восхвалять аскетическую жизнь, монашество и целомудрие. В то же время о браке и семейной жизни не писал никто, за исключением святого Иоанна Златоуста. При этом целомудрие рекомендовалось не только в монашеской жизни, но и мирянам, и не в качестве идеала, а в качестве стандартной нормы для рядового христианина. По всей видимости, такое отношение развилось как реакция на царившее в Римской империи того времени разложение нравов как в практике семейной жизни, так и вне ее – упадок, несомненно связанный с культами Астарты, Венеры, Вакха и прочих языческих божеств, имевших отношение к плодородию и круговращению времен.

В целом можно сказать, что в писаниях святого Амвросия основное внимание уделено вопросам этическим, а не богословским.

Блаженный Иероним родился между 340 и 350 годами, умер в 41920 году. Он был родом из Далмации (Паннонии) из богатой христианской семьи. Образование он получил в Риме, после чего родители отправили его путешествовать. Побывав в Галлии и в Палестине, после многих лет странствий Иероним прибыл в Антиохию, где неожиданно принял решение стать монахом. Он удалился в Халкийскую пустыню, где жил отшельником. Практикуя крайний аскетизм, ходил на-, гой и никогда не умывался, отчего впоследствии многие художники Возрождения изображали святого Иеро-нима в пещере в довольно неприглядном, хотя и вдохновенном виде.

В пустыне у Иеронима было много свободного времени, и он выучил еврейский и греческий языки. Он был рукоположен в священника Павлином, «староникейским» антиохийским епископом, враждовавшим с тем самым Мелетием, который рукоположил Златоуста. Иероним также придерживался крайнего варианта никейского Православия, которое в последние десятилетия IV века поддерживалось и Римской церковью.

В 381 году он находится в Константинополе, где проходит Второй Вселенский Собор. Вместе со своим другом Максимом Циником он полемизирует со святым Григорием Богословом, обвиняя его в недостаточно православных взглядах.

В продолжение всех этих лет он усиленно изучает Священное Писание и совершенствует свое знание греческого языка. Он пишет по-латыни жизнеописания восточных монахов – одно из первых агиографических сочинений в истории. Он переводит на латынь «Хронику» Евсевия, а также – самое главное – проповеди Оригена на книги пророков Исайи и Иеремии. Иероним на всю жизнь остался преданным поклонником Оригена и его экзегетического метода, что впоследствии сыграло большую роль в его жизни.

В 382 году блаженный Иероним возвращается в Рим, где проводит четыре года. Несмотря на то, что он продолжает монашеский образ жизни, вокруг него собирается небольшое светское общество, состоящее главным образом из богатых римлянок (в основном набожных вдовиц и дев), любивших проводить время в ученых разговорах. Главными действующими лицами последующих событий становятся Маркелла, Фабиана и Паула, которые под влиянием Иеронима выучили еврейский и греческий языки, после чего общими усилиями занялись переводом Библии на латынь. Их перевод Псалтири (так называемая «Римская псалтирь») лег в основу западной литургической традиции и используется почти без изменений на протяжении вот уже шестнадцати столетий.

В 386 году Иероним переехал жить в Вифлеем в сопровождении помогавших ему вдов и девиц, которых он разместил по окрестным монастырям. Они продолжают совместную работу по переводу Библии, пользуясь преимущественно «Гекзаплами» Оригена. Иногда, но не слишком часто, они сверяли свой перевод с еврейским оригиналом. Результатом их трудов явилась латинская Библия, Вульгата.

Помимо этого святой Иероним написал несколько книг об аскезе. Также, будучи непосредственным участником первых вспышек оригенистского спора, он написал трактат «Против Руфина». Руфин был одним из учеников блаженного Иеронима. Разделяя интерес своего учителя к Оригену, он перевел на латынь классический труд Оригена «О началах». В своем переводе Руфин по возможности сгладил все сомнительные места, сделав Оригена более православным, чем он был на самом деле. Антиоригенистские нападки святого Епифания Кипрского (того самого, который коллекционировал ереси) и архиепископа Иоанна Иерусалимского подвигли Руфина на публичное отречение от Оригена. Напротив, Иероним, прекрасно понимавший все спорные моменты Оригенова учения, остался верен его памяти и выступил с опровержением его врагов.

В целом блаженный Иероним предстает перед нами как необычайно цельная, последовательная натура, как очень симпатичный, хотя и причудливый человек, к тому же чрезвычайно трудолюбивый. Он не оставил нам интересных богословских трудов, но в его письмах мы находим обсуждение одного вопроса, и по сей день представляющего экклезиологический интерес, связанного с проблемой происхождения епископата. Здесь следует заметить, что обширная переписка Иеронима, адресованная в основном уже упоминавшимся его помощницам, является драгоценнейшим источником информации о жизни Церкви в то время. Также чрезвычайно интересны его личные мнения, в частности нескрываемая неприязнь к епископам. Блаженный Иероним, будучи сам пресвитером, был убежден, что между епископами и пресвитерами нет разницы:

Отсюда следует, что священник и епископ – одно и то же и что до того, как, подстрекаемое диаволом, в религию пришло честолюбие, и люди стали говорить: «Я Павлов», «Я Аполлосов», «Я Кифин», – Церковь была одним телом и руководилась священниками.

(«На послание к Титу», 1, 1, 5)

Таким образом, святой Иероним отстаивал необходимость сохранения в Церкви коллективного руководства пресвитеров.

В своем знаменитом письме к Евангелу Иероним излагает ту же самую идею о равенстве священников и епископов. Он подчеркивает утилитарный характер епископства:

Когда впоследствии один пресвитер был избран для руководства всеми остальными, это было сделано, дабы исцелить раскол и предотвратить разрывание Церкви на части различными лицами, желавшими притянуть ее к себе.

(Послание 146 «К Евангелу»)

Далее он продолжает говорить о чисто функциональной роли епископа:

Даже в Александрии со времен евангелиста Марка... пресвитеры всегда именовали епископом одного, избранного из их числа... Ибо кроме посвящения в чем заключается функция епископа, что бы не было в то же время и функцией пресвитера?

(Там же)

По весьма очевидным причинам эти высказывания святого Иеронима всегда вдохновляли протестантов, но и не только их. Когда в 1922 году украинская Церковь не пожелала признать русский епископат, группа священников, собравшись, рукоположила во епископы нескольких священников из своего числа, осуществив как раз тот самый «александрийский» способ рукоположения, о котором сообщает Иероним.

Касательно конкретного исторического случая в Александрии это письмо – наш единственный источник, и притом не слишком достоверный. Неясно, говорит Иероним о рукоположении или же об избрании епископов пресвитерами. Кроме того, поскольку Александрия была большим городом, в ней имелось несколько постоянных евхаристических общин, каждая во главе со своим пресвитером, которые выполняли роль своего рода епископов. Их роль в избрании архиепископа, возможно, объясняется именно этим.

С другой стороны, уже в I веке, как мы находим у святого Игнатия Антиохийского, епископ председательствует над собранием пресвитеров, которое действует как совещательный орган; поэтому в каждом отдельном месте может быть только один епископ – председатель евхаристического собрания.

Очевидно, решение важной проблемы происхождения епископата не может быть основано ни на личных предпочтениях блаженного Иеронима, ни на излагаемом им отдельном и малодостоверном историческом событии.