К пасомым
И мне недолго быть с вами, и вам – со мною (мною, 30-летним): жизнь скоротечна, а блаженная или мучительная вечность наша – несомненна. Поэтому, пока я с вами и вы – со мною, мне должно сказать вам всю волю Божию об вас, чтобы не быть мне на Страшном Суде Бога нашего в ответе за вас. Я не буду смотреть, приятно или нет вам слушать меня, а буду делать свое дело. Правда колет глаза, и истина иногда тяжка для слушателей; но и лекарства часто бывают для больных остры и тяжелы. Нужно ли поэтому молчать, оставаться в бездействии, не лечить больного? Но что же тогда звание мое, обязанность моя? Разве я презрен на церковной кафедре? Разве я не учитель веры? Разве я не пастырь вверенных мне овец? Разве я не совершитель тайн веры? Нет, забвена буди десница моя, если она не будет начертывать на хартии слова истины; прильпни язык мой гортани моему [Пс. 136:5–6], если он не будет обращаться в устах моих для изглаголания правил веры и спасения! Да помрачится и заглохнет во мне и без того несветлый ум мой, который для того и дан мне, чтобы я знал и другим сообщал глаголы живота вечного. Да распадется сердце мое, охладевшее к делу Божию! Нет, пока я имею смысл и память, дотоле буду помнить, что горе мне есть, аще не благовествую [1Кор. 9:16], что Пастыреначальник Небесный взыщет от руки моей крови погибших от моего нерадения и лености овец Своих.
Возвышайся, человек, над грубою чувственностию: не обращай внимания на игру плоти – она вещественная, стихийная, слепая. Если плоть, как конь, скачет и играет, оставь ее самой себе; пусть душа не сходит к ней своими мыслями и своим воображением и не прилепляется к ней, не сочувствует ей сердцем: поиграет – перестанет, когда увидит, что на нее не смотрят и оставляют ее в пренебрежении, как ничтожную, презренную, глупую рабу. Скажи своей душе: тебе есть чем заниматься кроме этой земляной плоти; у тебя есть предметы достойнейшие, духовные – твое нравственное совершенство, твоя блаженная вечность.
Ты – священник и имеешь право и долг руководить и управлять вверенных тебе словесных овец во двор овчий, во двор Господень. Помни, как дороги для Господа Его овцы. Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они... паси агнцев Моих [Ин. 21:15–16].
Вы видите, как светлы солнце и звезды: праведники некогда будут сиять так же, как солнце, – от внутреннего, невещественного света своего. Когда Ангелы являются на землю, они почти все здесь бывают осиянны светом. Стремитесь к этому просветлению: отбросьте дела темные. Мы можем возвысить свою природу до причастия Божественного естества, а Бог есть Свет несозданный, превосходящий всякий сотворенный свет.
Человек! Когда я посмотрю на тебя, на твои земляные чувства, вообще на твою плоть, когда вспомню о дне рождения и последующих днях младенчества и возрастания твоего доселе и потом перенесусь мыслию ко дню смерти твоей, а затем к вечности, которая тебе присуждена от сложения мира, тогда я не знаю, чему дивиться: ничтожеству ли твоему или всемогуществу и благости Творца, Который благоволил даровать тебе жизнь и твое тленное и смертное тело облечь некогда в бессмертие. Удивление мое возрастает, когда я вижу, что тебе, плоти и крови, Господь Бог, Царь вечный, дает вкушать Собственную Плоть и Кровь (так как Он во дни плоти Своей [Евр. 5:7] преискренне приобщился плоти и крови нашей), чтобы сделать тебя вечно живым.
На что ни посмотришь у тебя, все у тебя в порядке и хорошо. Благодари Бога за то, что Он так благопоспешает все тебе.
Ты не благодаришь Бога за свое благосостояние; мало того – ты даже недоволен им! Но приведи себе на мысль, что в одном с тобою городе живут люди, во всем тебе подобные, в несчастной доле, к которой, однако ж, они привыкли и не тяготятся ею. Проникай в эти низменные, тесные, душные убежища, где живет по нескольку бедняков, – и поблагодари Бога от всей души за то, что ты имеешь просторный, чистый и светлый приют, и будь совершенно доволен твоим состоянием. А если хочешь христианского совершенства и войти в вечные обители неба, постарайся по возможности облегчать участь этих бедняков чем можешь и как можешь: ходатайством ли пред другими, деньгами ли или чем другим. Будь милосерд, подобно Отцу Небесному; покупай здесь ценою тления нетленную жизнь на небесах, вечное Царство Небесное.
Ты часто недоумеваешь: как это от малой искры произошел пожар? Но разве не знаешь, что огонь есть послушный слуга Божий, так же как все вообще стихии. Бог велел искре превратиться в пламя – и произошел пожар в наказание нечестия или для искушения добродетели.
Часто также спрашивают: как преждевременно помер такой-то, тогда как, по-видимому, болезнь была неопасна? И здесь помни, что если Господу угодно было, чтобы искра болезни превратилась в пламя разрушения, то болезнь должна была увеличиваться больше и больше и пособия врачей должны были остаться безуспешны: отсюда-то и познай и слабость всякого человека, слабость всякой мудрости человеческой, как бы она ни силилась продолжить жизнь человеческую. Читай на каждом умирающем эти ясно написанные слова: человек – как трава: жил, рос, разрушился. Врачей не вини: они не всемогущи.
Марк. Гл.3, ст.31–35. И пришли (в тот дом, где был Спаситель и учил народ) Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь. Вероятно, – да не оскорбится слух Препрославленной Матери Господа, – Пресвятая Дева и двоюродные братья и сестры хотели вызвать Его по чувству любви к Нему, из предосторожности, чтобы Ему не наделали грубостей или не сделали другого зла, не понимая хорошенько, что пока не пришел час Его, дотоле никто не может сделать Ему вреда. Вероятно, им было без Него скучно, особенно Пренепорочной Матери. Господь целые дни проводил с народом и даже ночевал где попало. Как же было не следить Ей, по крайней мере взором, за возлюбленным Своим Сыном, Своим и ныне и [потом] – Сладчайшим Иисусом? Но исполнение воли Отца Своего Спаситель почитал выше всего. Так и священник в церкви не должен думать ни о каких земных связях.
Из послания к Филимону. Апостол обратил ко Христу Онисима, раба Филимонова, и по этому обстоятельству называет его чадом. Прежде, вероятно, он был недобрый слуга своего господина, но теперь апостол, наставив его в вере, называет его благопотребным Филимону и ему (апостолу). Удивительные дела: на час убежал Онисим от своего господина к апостолу – и сделался христианином, из погибшего человека – вечным членом Царства Христова: Ибо, может быть, он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда [Флм. 1:15]. Значит, вера спасает нас, но никак не дела; Онисим еще не кончил своего земного поприща, но уже называется членом вечного Царства Небесного. В том же смысле все обращенные апостолами называются разными именами, означающими, что они уже члены Небесного Царствия.
Спаситель здесь отвечает на тайную мысль фарисея [...]. Служитель Христов должен вести себя так, чтобы за ним, как за Христом, народ ходил толпами, то есть священник должен привлекать к себе прихожан словом и жизнию.
Ты стыдишься своего звания? – Неправда: твое звание стыдится тебя.
Возьми предосторожность. Диавол, зная твою слабую сторону, будет каждый день делать на тебя нападения. Старайся же соблюдать важное спокойствие. Будь ровен. Не выходи из границ.
Жизнь человека-грешника полна мерзости наяву и во сне: наяву – в действительности, поступках, а во сне – в нечистых видениях, так что всякий человек может хорошо видеть свои недостатки, свои слабые стороны в сновидениях. Даже человек, живущий по возможности свято, но имеющий слабые стороны, которые самолюбие иногда закрывает от него наяву, может видеть их ясно во сне. Сновидениями не следует пренебрегать: в них, как в зеркале, отражается наша жизнь.
Ограниченность человека примечаема из рассматривания его по отношению ко всему миру Божию, громадному, светозарному: в частности, к огромным расстояниям неба от земли; по отношению к стихиям земным, которые часто страшно враждуют против него, сожигая его или его имущество, потопляя его или его жилище, корабль и прочее, раздувая бурным дыханием или иначе; по отношению к животным, которые большею частию живут вне всякой зависимости от него и даже наводят на него страх; по отношению к растениям, которые так прекрасно одеваются, живут часто дольше его и выходят из земли совершенно без его ведома и искусства; наконец, по отношению даже к своему телу, которое томит его часто чувством голода, жажды, покоя и пр. Все, что около человека, – не его, а Божие; и все, что у человека, – Божие, а не его.
Спасение души. Как много значит это спасение. Что такое душа? Кончина веры – спасение душам. Как много значит вера христианская.
Видишь красоту твари – подивись ее Художнику и полюби Его за Его беспредельные совершенства.
Видишь лукавство affectus [с лат.: страсть, душевное волнение]: она все ищет большего и не довольствуется тем, что ей дается. Чего бы, кажется, больше?
Да будет око ума твоего всегда устремлено на рассмотрение состояния твоей души. Наблюдай: тиха ли она и покойна, как величественная река, ровно текущая в своих берегах, или волнуется и бурлит, как свирепое море, от бурных страстей. В первом случае радуйся и благодари Бога, а во втором – старайся уничтожить причину волнения. Если ты при благодати Божией привык видеть вожделенное спокойствие в душе своей, то тебе легко заметить, что причиною твоего возмущения. Стоя на берегу реки, спокойно, тихо текущей в берегах своих, ты легко можешь заметить, что взволнует ее: ветер ли, вещество ли какое, брошенное на ее поверхность, рыба ли, играющая в воде, судно ли, плывущее в воде, или что другое. То же и в душе. Если она, быв доселе спокойна, вдруг возмущается, сейчас обрати внимание – и ты увидишь, что ее возмущает. А чаще всего возмущает ее лукавый: он терпеть не может душевного спокойствия и потому сейчас старается возмутить спокойную душу. Везде он действует и сам непосредственно, но особенно чрез страсти наши. И это как наяву, так и во сне.
Не будь столь несмыслен: не люби в [...] одной внешности. Она [не есть] существ., пребывающее в ней, но скоро проходит у всякого человека; а люби в ней душу, привязанность к себе, ее деловитость и даровитость. Что она [не совсем] даром, а постоянным [трудом]?.. Ну если бы она в самом деле была нехороша, разве из-за этого можно ее не любить, разве она в этом виновата? Притом, ради ли себя или ради людей ты ее не любишь в этом случае? Если ради себя – ты глуп, безрассуден: как может тебе не нравиться лицо, когда ты знаешь ее прекрасную душу, многие похвальные качества? Если ради людей – тоже глуп. Что за нужда до нее людям, да и тебе до них, до их пересудов? Да они и не могут сказать ничего справедливого в этом случае в осуждение твоей жены.
Удивительное существо наша душа: ночью она, как малютка, оставленный самому себе его родителями, на коего они не обращают внимания, играет внешними предметами, поставляя их в самые странные, причудливые сочетания. Но в бодрственном состоянии, по пробуждении, когда око самосознания и рассудок, как родители на дитя, начинают обращать на нее свое испытующее внимание, она перестает, так сказать, забавляться причудливо окружающими предметами и из малютки делается существом умным, серьезным, сильным: призывает пред себя людей, входит с ними в рассуждения; или рассуждает сама с собою, спрашивает, отвечает; или уносится воображением своим в тысячи мест самых отдаленных и противоположных; или же носится в ближайших местах, будучи занята какими-то собственными видами, интересами, – как потому, что она существо в высшей степени деятельное и не может оставаться без дела какого бы то ни было, хоть глупого, так и оттого, что образ жизни, должность, склонности и занятия, привычки, страсти, как рычаги, движут ее способности. Итак, наша душа есть удивительнейшее существо: в некоторых случаях оно берет властительски сильный перевес над телом и ночью; по пробуждении, когда тело отдохнет, душа, как стремительный поток, вырывается из-под оболочки спавших чувств и, как бурная и многоводная река, прикасается ко всему и все уносит с собою: со всяким порассуждает, со всяким заведет речь, так что весьма трудно заключить ее в пределы умеренности или заставить успокоиться хотя бы ночью.
Я слышу людской говор, одобряющий меня. Но не мне та похвала, а Богу, Который делает во мне все доброе. Сам я, сам я живо чувствую, что своего у меня – одни только слабости и недостатки, потому что Бог производит во мне и хотение и действие по Своему благоволению [Флп. 2:13]. Ему и слава. Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу [Пс. 113:9].
Святая любовь к Богу и к овцам Его разумным! Согрей сердце мое и воодушеви меня на дело благое – собеседование с пасомыми о Владычественной Троице!
Чтобы тебе неспешно произносить знакомые молитвы и не конфузиться, не думай о славе человеческой, не угождай людям, а думай единственно об угождении Богу.
Как из дырявого сосуда течет вода, так из недоброго человека слово осуждения, ненависти, злословия.
Человек! Ты весьма редко думаешь о самом важном предмете – о благоустроении жизни своей, тогда как ежедневно думаешь о ничтожных предметах. Думай ты чаще, как для тебя лучше нравственно устроить свою жизнь...
Ne taedeas, sed hilariaris et semper Deo gratias agas, memento te salvum esse Domini dementia et habere omnia non modo necessaria ad vitam, sed etiam jucunda et nimia. – Esto hilaris et Deum adora.
Добродетель
Aprill. 9 die
MDCCCLVI
[С лат.: Не испытывай отвращения, но радуйся и всегда благодари Бога, помни, что ты здоров (исцелен) от безумия Господом и имеешь все не только необходимое для жизни, но и даже приятное и излишнее. Будь радостен и чти Бога. Добродетель. Апреля 9 дня 1856 года].
Когда тебя возьмет печаль о чем-нибудь, сейчас же скажи Господу печаль твою, и Он утешит тебя.
Спаситель и теперь для нас Тот же, что в Его земной жизни. И теперь Он рождается для нас, обрезывается, учит, страдает, воскресает из мертвых, возносится на небеса. Как и тогда, Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же [Евр. 13:8]. Вот почему непрерывною чредою и теперь проходят у нас праздники Господни!
Свидения – заповеди, законы. Лев. 16:13.
Когда молишься, не спеши мыслию к другому какому-либо делу, потому что молитва должна быть главнейшим занятием твоим во всю жизнь, и научиться достойно молиться есть самое важное дело.