Из архива архимандрита Иоанна^{********************}

I. В наше время слышатся разные возражения против монашества, несостоятельность коих нетрудно показать. Мало того: нужно удивляться, как можно возражать против того, что достойно не порицания, а напротив, самого горячего сочувствия и одобрения.

II. а) Монашество, говорят, несовременно; оно отжило свой век. Если так, то и христианство будет уже несовременно, потому что обеты монашеские прямо вытекают из духа Евангелия и основываются на учении Спасителя и Его Апостолов о высших степенях христианской жизни. Кроме заповедей, общих для всех христиан без различия, евангельским учением и церковью предлагаются советы для желающих подражать ангельскому житию; эти советы состоят в соблюдении девства (постоянного целомудрия), совершенной нестяжательности и полного послушания, а за этим в усиленной молитве и постничестве. Как же называть несовременными эти высокие добродетели? Ужели можно ограничивать каким-либо временем лучшия, святыя стремления бессмертного нашего духа? И если наш век называется веком просвещения или прогресса – движения вперед во всем, то на каком же основании уничижать желание стремящихся выше и выше к Богу по своей жизни. Итак, называть монашество несовременным не только несправедливо, но и грешно.

б) Монашество, говорят, неестественно. Но разве все то хорошо, что естественно? Если действовать и жить только по закону природы поврежденной, то христиане ничем не будут отличаться от язычников. По естеству человек – «чадо гнева Божия» (Еф.2:3) и не может спастись. Для того и дана нам религия христианская сверхъестественная, чтобы мы спаслись благодатными сердцами, а по естеству мы так слабы, что не можем совершить ни одной добродетели по чистым побуждениям. «Сила Божия в немощи совершается» (2Кор.12:9); человек слаб, склонен к грехопадениям, но всегда может быть силен и тверд благодатиею Божиею.

в) Монашество многие, наконец, находят излишним, ненужным. Но наши монастыри православные всегда были оплотом благочестия, действовали всегда на пользу отечества, особенно в бедственныя его времена, и служили двигателями просвещения, когда оно не было еще распространено, как ныне.

Монашество служило как бы жертвою Богу от мира и, осуществляя в высшей степени все требования христианской религии, служит образцом христианской жизни и распространителем религиозно-нравственного света среди окружающего населения. Что было бы с миром, во зле лежащим, если бы он не видел образцов святой жизни и если бы он не получал побуждений к высшей жизни от живых образцов благочестия? Да и стоял ли бы он, если бы совершенно оскудел праведник? Уже одна эта заслуга монашества неизмеримо великая дает полное право на существование монашества среди христианских обществ. Можно ли после сего порицать монашество и считать его излишним?

III. Возлюбленные во Христе братья! Всегда помнить надобно, что и мирские христиане должны подвизаться в благочестии, чтобы спастись. Без труда нельзя спастись человеку. «Царство Небесное усилием берется, и... только усиленные искатели достигают его" (Мф.11:12).

I. Представим следующую картину: на сотни верст раскинулся дремучий лес; ни города, ни селения, ни пути по нему. Один лишь шум дерев и вой зверей оглашают воздух. По времени является в эти дебри на жительство убогий по виду пустынник. Основывает себе жилище. Одновременно с ним селятся в этих местах еще несколько отшельников. На первых порах – ничего особенного, никакой почти перемены. Нет-нет промелькнет разве с той поры перед вашим взором пешеход – один, другой, возжаждавшие слова назидания и с этой целию отыскивающие по едва проходимым дебрям «старца праведнаго». Но проходят несколько десятилетий, а еще ближе к делу – несколько столетий – и узнать нельзя местности той. Там, где была убогая обитель, образуется чуть не город; где так еще недавно царило полное безлюдье, – видим жизнь, и жизнь полную повсюду. Селения здесь украшаются святыми храмами: по лесам несутся раскаты благозвучных колоколов церковных; на лазури небесной точно звезды блестят поверх лесов златые главы и кресты!

Не правда ли, какое отрадное для чувства христианского превращение – не бесплодное (согласитесь с тем) и в гражданском даже, бытовом отношении!

II. а) Это последнее обстоятельство особенно стоит заметить. Кому и вся наша Русь обязана христианским просвещением, как не иночеству?

Как прежде, по свидетельству летописей, так и в наши дни – кто у нас апостольствует в Сибири? Кто разносит по тундрам тамошним неведомые дикарям понятия об истинном назначении человека, о его обязанностях и лучших условиях бытовой жизни? Кто вместе с верой учит их строить жилища, заводить хлебопашество и т. д.?

Это делают опять-таки не кто иной, как иноки, главным образом, монашествующая братия.

Да, многим обязана наша Русь православному монашеству! А если так, то не слушайте тех, которые проповедуют, что монашество есть извращение человеческой природы, что оно бесполезно в общем строе народной жизни и т. п. Нет, други мои, иночество, правильно поставленное, – это душа народной жизни, в нем мы имеем то «свято семя», которым, по слову Писания, стоят и держатся народы и царства (Ис.6:13).

Без него «оскуде преподобный» – сами знаете, что сказано в Писании: «и умалишися истина от сынов человеческих». А умаление истины, пренебрежение к ней – известно к чему ведет народы: «И опустошит всю землю беззаконие, и злодейство превратит престолы сильных» (Прем. Солом.5:24).

Приведем и еще замечание премудраго (Притч.11:10–11): «во благих праведных исправится град и в благословении правых возвысится: усты нечестивых раскопается».

б) Нам скажут: но много ли у нас таких праведников? Где ныне преподобные?

Отвечаем: много ли ныне в наших монастырях истинных подвижников, мы не знаем, так как один Господь знает «сущая Своя», но что они есть, а еще важнее – что в монастырях наших жив и действен поныне дух истинного подвижничества, хотя он проявляется теперь, быть может, и не в тех иногда формах, в каких проявлялся прежде, в этом, по-нашему, и сомневаться нельзя. Иначе стал ли бы наш народ тысячами стекаться в обители? Нет, братья, чутья народного не обмануть – что ни говорите!

в) Но положим и так: ныне нет таких подвижников, как встарь.

Что ж из этого? Ужели монастыри в этом виноваты? Смотрите, не наоборот ли? Не оттого ли, напротив, и оскудение-то в монастырях истинных подвижников, что мы с вами, «в миру живущие», стали ныне до того никуда не годными нравственно, что не в состоянии «выделить» из среды себя для монастырей и самой малой доли людей порядочных, что все мы, все сословия, воспитываем детей своих до того не по-христиански, что монашеская жизнь им и на ум не идет, мало того, представляется им даже чем-то противоестественным.

Не то, братия, было встарь. Тогда нередко были в числе иноков и князья, и бояре. И странное дело: что люди находят противоестественного в процветании иночества среди населений христианских? Как будто это не необходимое, напротив, явление?

Сошлюсь на вас. Скажите: может ли идти успешно, положим, наука, если у нее не будет своих бескорыстных тружеников или если мы оставим ее без университетов и академий с одними лишь первоначальными школами?

И всякое художество, и даже ремесло простое может ли процветать без передовых своих двигателей? Нет!

Как же вы хотите, спрошу я теперь, чтобы христианская-то жизнь, эта наука из наук, восходила от силы в силу, до совершенства евангельскаго сама собой, без особых, так сказать, тружеников-знатоков в этом деле – иноков?

Нет, братья, если справедливо, что Церковь есть школа, то (монашество) монастыри тем более по всей справедливости могут быть названы нашими академиями христианской жизни.

III. Господи, молитвами преподобных и богоносных отец наших, не дай, чтобы оскудел преподобный в Отечестве нашем!

Не дай ложному просвещению и обаятельному влиянию чувственного мира лишить нас нашей народной силы и обездушить нас!

Будем благодарны Богу и великим угодникам за то светлое и благодатное, что дали старцы и храмы обители нам, православным людям нашего отечества.

Будем верить, что русский народ не утратит эту святыню и в будущем, что она сохранит и спасет его среди всех испытаний, скорбей и искушений.