Святой Иоанн Дамаскин, как православный богослов и церковный христианский песнопевец

Второе издание

1901 г.

Прошедшая неделя¹ в церковном православном году отмечена некоторыми весьма знаменательными и дорогими для христианина воспоминаниями. Так, 6-го декабря праздновалась память св. Николая Чудотворца, этого великого святителя, столпа веры православной, защитника и покровителя всех прибегающих к нему. Имя его столь славно, что не только чтится достойно всем миром христианским, но даже и некоторыми племенами, не просвещенными верою христианскою, каковы, например, чуваши, черемисы, также сибирские инородцы язычники. Днем ранее, т.е. 5 декабря, праздновалась память нашего апостола, первого просветителя верою Христовою страны казанской, святителя Гурия, одно имя которого уже так много говорит и уму и сердцу православных казанцев: вся церковь наша казанская, все наше просвещение начались от него, и сам он доселе среди нас, нетленно почивает в нашем соборном храме. Еще днем ранее, 4-го декабря, мы праздновали память Великомученицы Варвары, этой великой подвижницы Христовой, которая, будучи рождена и воспитана в язычестве, сама, без всякого учителя, познала и оценила истину веры Христовой, крестилась и, несмотря на страшные мучения, истязания, не отреклась от Христа, мученически умерла за Него, беспощадно убитая родным отцом своим, закоренелым язычником. Господу угодно было, чтобы и эта славная подвижница Христова пребывала среди нас: пречестные мощи ея, принесенные впоследствии из Греции в наш Киев, и теперь составляют одну из самых драгоценнейших святынь этого святого в России города.

Названные угодники Божии, таким образом, всем нам особенно близки, и все мы более или менее их знаем: к ним постоянно мы молитвенно обращаемся, их имена многие из нас носят, в честь их между нами нередко воздвигаются храмы Божии, престолы церковные, поставляются честные их иконы. Так достойно чтя память одних, незабвенных в истории христианской святых, благоугодивших Богу и благодетельствующих нам, мы, христиане, к стыду нашему должны сознаться, что часто непростительно и греховно забываем других. Часто трудами святых, т.е. тем, что они для нас сделали и нам оставили, мы постоянно пользуемся, а, вместо естественного чувства благодарности, виновников этих трудов, наших святых благодетелей, совершенно забываем, совсем не знаем, да как будто и не желаем знать. Так именно, несправедливо и греховно, мы, особенно русские христиане, забыли одного святого, трудами которого постоянно, ежедневно пользуемся, назидаемся, духовно наслаждаемся, это именно Иоанна Дамаскина. В своих трудах он оставил нам незабвенный по себе памятник: раздаваясь в наших устах или оглашая наш слух за всяким богослужением, труды его, казалось бы, постоянно должны были напоминать нам про него, – и однако его, незабвенного, мы предали забвению, совсем не знаем… Память его совершается церковью 4-го декабря, т.е. в один день с памятью Великомученицы Варвары; и вот сегодня, как в первое после этого дня воскресенье, я пользуюсь случаем посвятить свою беседу воспоминанию об этом великом христианском угоднике.

Святой Иоанн Дамаскин составляет истинное украшение и славу нашей христианской церкви, наряду с великими святителями – Василием Великим, Григорием Богословом, Иоанном Златоустом, Николаем Чудотворцем и другими. Он был один из величайших христианских богословов и в то же время это самый великий, несравненный наш христианский церковный поэт, песнопевец. Святой Иоанн Дамаскин велик в церкви Христовой прежде всего своею святою жизнью как достойнейший избранник Божий, пожертвовавший и великим, выпавшим было ему на долю, счастьем мирским для жизни святой, подвижнической, христианской. Он велик, далее, как глубокомысленный христианский богослов, много потрудившийся над раскрытием и выяснением нам, христианам, сокровеннейших догматов веры нашей. Велик он, как самоотверженный, могучий верою и словом защитник православия, бывшего в то время в великой опасности и крайнем утеснении: с пламенной ревностью и непреодолимой силою духовною св. Иоанн оборонял православие, отстаивал его от всех изветов и посягательств, и, как истинный избранник Божий, воздвигнутый во время опасное, много содействовал сохранению веры нашей во всей ея святой неприкосновенности, небесной чистоте. Наконец, св. Иоанн велик и еще более должен быть незабвенен для нас, как славный, вдохновенный христианский песнопевец, как составитель большей части тех молитвенных гимнов, которые постоянно мы слышим и сами воспеваем в церквах наших, – гимнов, которые постоянно мы слышим и сами воспеваем в церквах наших, – гимнов, которые, конечно, навсегда будут раздаваться в устах христианских, до скончания мира будут оглашать наши православные храмы.

Перенесемся же мыслию своею за 1200 лет, к тому времени, когда жил и действовал Иоанн Дамаскин; проследим святую жизнь его, хоть кратко отметим его труды богословские, посмотрим, как он смело и самоотверженно боролся с врагами православия, против чего оберегал его, что в нем защитил и отстоял; вспомним, наконец, и перечислим те благоговейные вдохновенные песнопения, которые сложил Иоанн и которые доселе воспеваются в христианских храмах. И пред нами – во всем достойном величии и красоте духовной восстанет образ этого, так несправедливо, грешно забытого нами великого Христова угодника, богослова и славного нашего песнопевца.

Св. Иоанн Дамаскин жил в 8 столетии, т.е. около 1200 лет тому назад; точно годы его рождения и смерти неизвестны; церковные историки только с вероятностью полагают, что родился он около 680 года, а скончался в 776 году. Родился Иоанн в городе Дамаск, откуда и название его – Дамаскин. Дамаск был главный город Сирийского царства, – это около Палестины, недалеко от святой земли, от Иерусалима. Царство Сирийское принадлежало сарацинам, по вероисповеданию магометанам; но много в нем было и христиан. Управлял царством калиф магометанский, который и жил обыкновенно в Дамаске. Иоанн происходил от христианских и знатных родителей. Отец его, по имени Сергий, был одним из самых почетнейших лиц в Дамаске. Ум и доброту его ценили не только единоверцы христиане, а даже и враги, магометане: калиф приблизил его, христианина, к себе, сделал своим советником, даже судиею города Дамаска. Облеченный такою властию, Сергий много благодетельствовал своим единоверцам, защищая и отстаивая их пред калифом: будучи богат, он часто выкупал и освобождал христиан, которых тогда сарацины, как зверей, ловили всюду по берегам морским, по дорогам и продавали в неволю или просто избивали. Когда у Сергия родился сын, он немедленно крестил его, нарекши Иоанном, и потом употребил все усилия, чтобы дать ему благочестивое христианское воспитание, чтобы возрастить сына не по моде тогдашней – светским изящным баричем, а прежде всего и главнейшим образом – добрым человеком и верующим христианином.

Долго Сергий не мог найти надежного человека, которому он мог бы вверить воспитание своего маленького сына. Но Сам Бог, с детства избравший себе Иоанна, неожиданно послал ему достойнейшего учителя и наставника. Случилось так: однажды Сергий вышел на городскую площадь и увидал здесь большое скопление народа; подойдя ближе, он узнал, что сарацины, только что вернувшись из обычных своих набегов по окрестности, захватили многих христиан и привели их на рынок, чтобы продать в рабство, а непроданных убить. Между несчастными пленниками один особенно привлек к себе внимание Сергия: это был монах, неутешно плакавший. Сергий подошел к нему и стал его утешать и ободрять, говоря: «О чем ты так скорбишь? тебе ли бояться людей, когда ты монах, человек Божий?! Тебе ли страшиться своей земной участи, когда ты отрекся от мира, принес в жертву Богу все радости земные ради радостей вечных?!» – Монах отвечал: «Не о радостях земных я плачу: давно я уже умер для них, давно убедился я, что все в мире этом суетно и бренно; нет, я плачу о том, что ухожу из мира сего бездетный, не оставя себе наследника.» Удивился Сергий этим словам: «да ведь ты монах», сказал он: «как же тебе плакать о том, что у тебя нет наследника?!» – «Ты меня не понял», кротко сказал ему монах: «я говорю о наследии духовном. Как ты видишь, я бедный инок, но, по благости Божией, с юных лет я обогатился многими познаниями, изучил все науки, узнал многие тайны природы. И вот, получив от Бога так много, я не могу теперь передать кому-либо драгоценное наследство моих знаний, и явлюсь я пред Господом, как древо бесплодное, как раб, зарывший в землю данный от Бога талант, – как же мне не плакать!» Услыша это, Сергий радостно воскликнул: «слава Тебе, Боже! Ты посылаешь мне то сокровище, которое я давно ищу для своего сына». Тотчас же подошел он к калифу, выпросил у него повеление об освобождении инока и взял его к себе в дом. Так неожиданно, именно по чудодейственному указанию и изволению Божию, отроку Иоанну найден был достойный наставник.

Не будем следить за учением Иоанна; скажем только, что Козьма (так звали инока-воспитателя) всего себя отдал питомцу: все знания свои, а еще важнее – свою веру, свое благочестие передал и, так сказать, привил к юной душе Иоанна. О глубине и обширности знаний, приобретенных Иоанном от Козьмы, свидетельствуют многочисленные сочинения, написанные потом Иоанном, сочинения не только богословские, но и философские, грамматические, проповеднические, наконец – церковно-поэтические; о благотворной же силе религиозно-нравственного влияния наставника свидетельствует вся святая, богоугодная жизнь Дамаскина. Когда Иоанн достиг совершеннолетия, уже престарелый учитель его, благочестивый Козьма, удалился в монастырь, где и оставался до самой смерти своей. Иоанн же так пристрастился к богословию и наукам, к чтению божественных книг, так проникся благочестием, что не пожелал вступать ни в какую должность, решился всю жизнь посвятить богословствованию и христианскому самоусовершенствованию.

Но скоро Иоанн вынужден был пожертвовать, по крайней мере на время, этими святыми стремлениями своими для блага других. Умер отец его, Сергий, и калиф дамасский, зная природный ум Иоанна и его многостороннее образование, потребовал, чтобы он взял на себя должность отца, и даже еще более усилил свое полномочие и доверие к нему: поставил его своим первым помощником, судиею и правителем города Дамаска. Неохотно принял на себя Иоанн это звание, хотя и слишком высокое, почетное, но при дворе иноверного государя, а главное – не соответствовавшее настроению души его. Но приняв новое звание, с единственною целию – благодетельствовать угнетенным христианам, Иоанн однако вовсе не покинул и своих излюбленных занятий: он постоянно предавался богомыслию, богословствованию, писал сочинения на пользу и в защиту веры Христовой. В одном сочинении, написанном в ту пору, Дамаскин говорит: «Истина Христова дороже для меня всего на свете, дороже самой жизни; готов я с нею жить, но с радостию готов и умереть за нее… В этой ревности за веру Христову я и полагаю надежду моего спасения… Что бы со мною ни случилось, но я никогда не заброшу вверенный мне от Господа талант знания и слова». Следуя этому убеждению, Иоанн и поставил главнейшею целию жизни своей – возвещать истинное христианское учение, т.е. разъяснять его в своих сочинениях и обличать всякую ложь, заблуждение, ереси, которых тогда было много и которые волновали мир церкви Христовой.

И действительно, Иоанн, будучи тогда еще человеком светским и занимая беспокойную гражданскую службу при калифе, написал целый ряд богословских сочинений, побуждаемый к тому единственно своею святой, неукротимой ревностью к вере Христовой. Но за эту-то святую деятельность Иоанну пришлось жестко пострадать. Именно: между прочим, Иоанн написал несколько сочинений в защиту святых икон, так как тогда возникла целая ересь, так называемая иконоборческая, последователи которой ниспровергали и позорили святые иконы: во главе этих еретиков стоял тогда даже сам император греческий Лев. Сочинения Иоанна так сильно поражали и обличали еретиков, что император Лев страшно разгневался на Иоанна и решился во что бы то ни стало погубить его. Но так как Иоанн был не его подданный и так как никакого действительного преступления за ним не было, то Лев решился безбожно и бесчеловечно оклеветать Иоанна пред его властителем, калифом. С этой целью Лев составил сам поддельное письмо, которое будто бы прислал к нему Иоанн; в этом письме будто бы он обещал изменить калифу и предать город Дамаск ему, императору. Это-то подложное письмо Лев и отправил к калифу в доказательство того, что Иоанн – изменник. Как ни любил калиф Иоанна, но поддался обману: не проверив справедливости взводимого обвинения, калиф велел схватить мнимого изменника, заключить в темницу и отрубить ему правую руку, которою-де было написано предательское письмо. Но Богу угодно было защитить своего пострадавшего праведника и, к стыду клеветника и мучителей, чудесно доказать его невинность. Ночью палач отрубил руку Иоанна и бросил его, истекающего кровью, в темницу; Иоанн только просил, чтобы отдали ему отсеченную руку для погребения, и руку бросили к нему. Всю ночь Иоанн, изнемогавший от страшной боли, молился Богу; и с ним совершилось великое чудо: утром, к величайшему изумлению и ужасу всех, Иоанн вышел из темницы бодрый, здоровый, с неповрежденными обеими руками! Все были поражены этим чудом, но более всех – калиф, который, желая искупить свою несправедливость, не только восстановил любимца своего во всех должностях, которыми дотоле облечен был Иоанн, но осыпал его всякими почестями, милостями, подарками. Но теперь, испытав на себе явление чудодейственной силы Божией, Иоанн уже более чем когда-нибудь тяготился и властию, и богатством: он решился все покинуть, удалиться от мира, чтобы в нищете и трудах служить единому Господу. Долго калиф уговаривал Иоанна отказаться от его намерения, наконец должен был уступить и отпустил его.

Тогда Иоанн все имущество, все громадные богатства свои роздал бедным и, ставши сам последним бедняком, отправился прежде всего в Иерусалим поклониться гробу Господню и испросить себе Божие благословение на подвиг новой жизни. Из Иерусалима Иоанн отправился в известную тогда Кедронскую (на берегу реки Кедрон, впадающей в р. Иордан) лавру св. Саввы. Обитель эта славилась особенною строгостью монашеской жизни. Здесь Иоанн просил игумена принять его в монастырь, но предварительно научить его, как мирянина еще, правилам иноческой жизни, назначить ему какую-либо епитимию, исполнением которой он отрешился бы от всего мирского и приуготовил бы себя к святой монашеской жизни. Имя Иоанна было уже давно известно в лавре, потому что сочинения его богословские тогда славились во всем христианском мире и он считался замечательным и ученейшим мужем того времени; поэтому никто из монахов не решался принять его себе под начало, в послушники, считая его несравненно выше себя. Но вот нашелся один старец аскет, т.е. самый суровый инок, строжайшей жизни монах, и он-то согласился быть наставником Иоанну в монашеском житии. Считая смирение высшею христианскою добродетелию и желая искоренить всякие остатки человеческой гордости в душе Иоанна старец потребовал от него полного отречения от собственной воли и безусловного повиновения. Чтобы испытать его смирение и послушание, старец налагал на него тяжелые работы телесные, назначал ему разные унизительные поручения; так напр., посылал его в Дамаск продавать по дорогой цене простые корзины, сплетенные монахами, и Иоанн, одетый в рубище, являлся смиренным служителем в том городе, которым он пред тем управлял в богатстве и величии, где все его знали, где неразумная толпа теперь над ним издевалась. Не довольствуясь этим, старец выдумал еще гораздо более тяжкое, невыносимое испытание для Иоанна: ему, уже славному богослову и песнопевцу, удалившемуся и от мира для того, чтобы беспрепятственно воспевать Творца, старец повелел замкнуть уста свои, т.е. запретил ему слагать сочинения и песнопения. Невыразимо мучительно было для Иоанна, вдохновенного христианского поэта-песнопевца, это запрещение: но он все-таки покорился. Так прошло долго время в тягостном, мучительном для Иоанна молчании, пока переполнивший душу его поток религиозного христианского вдохновения не прорвался наружу. Вот как это случилось. У одного из монахов умер тут же в лавре его родной любимый брат. В страшном горе, монах обратился к Иоанну и неотступно просил его сложить на погребение усопшего брата надгробную песнь, чтобы, слыша ее, монах мог по крайней мере прослезиться и чтобы от этого скорбная, наболевшая душа его получила хоть некоторое облегчение, успокоение. Напрасно Иоанн отказывался, помня запрещение: просьба монаха была так неотступна, горе его было так велико, что Иоанн не выдержал, согласился и составил те глубокоумилительные песни, которые и доныне поются при погребении. Это – известные надгробные песнопения, начинающиеся словами: Кая житейская сладость… Человецы, что всуе мятемся… Вся суета человеческая… и пр.

Строгий наставник Иоанна, услышав его пение, выгнал его вон из монастыря, как ослушника. Со слезами и рыданиями Иоанн просил прощения; все иноки монастыря умоляли старца о прощении Иоанна; и старец наконец согласился принять опять Иоанна, но в наказание наложил на него тяжкую епитимию, назначил ему самое позорное и отвратительное дело: заставил Иоанна собственными руками вычистить все нечистоты, все отходы монастыря. И Иоанн безропотно, даже с живейшею радостию, что может тем загладить свою вину, взялся за исполнение эпитимии. Но Богу угодно было прекратить страдания Иоанна: старцу, наставнику Иоанна, в видении явилась Пречистая Дева Мария и повелела снять с Иоанна эту эпитимию, не мучить, не томить более испытанием, позволить ему снова слагать песнопения во славу имени Божия. Так кончилось испытание Иоанна. С этих пор он уже свободно, беспрепятственно, все время свое посвятил составлению богословских сочинений и христианских песнопений. – Впоследствии он, как самый яркий в то время светильник церкви Христовой, вызван был из монастыря в Иерусалим и тут рукоположен в сан пресвитера ко храму Воскресения Христова. Но Иоанн и здесь, в святом городе, тосковал по пустыне; и он скоро покинул Иерусалим, снова удалился в лавру св. Саввы, и здесь, среди любимых его сердцем занятий по составлению сочинений и песнопений, Иоанн, уже в преклонных летах, христиански скончался. Скоро после кончины открыты были его пречестные мощи, которые долго были драгоценнейшею святынею лавры, но после они торжественно перенесены были в Константинополь, где, вместе с многими другими памятниками святыни христианской, впоследствии сожжены были турками.

Но святой Иоанн Дамаскин оставил после себя в наследие всему миру христианскому несокрушимый, нетленный памятник, который уже никакая, ни человеческая, ни адская злоба уничтожить или сжечь не может. Памятник этот – многочисленные сочинения и песнопения.

Богословские сочинения Иоанна Дамаскина раскрывают перед нами все величие этого святителя, непоколебимого столпа православия, мощного и ревностного защитника веры христианской. Нет, конечно, никакой возможности в настоящей краткой беседе перебрать все сочинения Иоанна Дамаскина и ознакомиться с ними. По необходимости ограничимся указанием самых важнейших.

Святой Иоанн Дамаскин первый составил Изложение православной веры, т.е. он первый составил первый христианский катехизис. Это – сколько замечательное, столько же и полезное, необходимое сочинение. Истины нашей святой веры, кратко изложенные в Священном Писании и подкрепляемые священным преданием, многократно и многосторонне были уже разъяснены и подробно раскрыты и до Иоанна Дамаскина, но разъяснены и изложены отрывочно, врассыпную, во множестве сочинений множества святых отцов. Иметь все эти святоотеческие сочинения невозможно было даже богатым людям, – так много их; а знать и помнить, у какого святого отца, в каком сочинении, о чем говорится, где какая истина, какой догмат раскрыты – невозможно и умнейшему человеку, – памяти человеческой не достало бы. Понятно, что делом настоятельной необходимости было совокупить все христианское учение вместе, собрать во один кодекс, в одну книгу, где бы последовательно, в порядке изложены были все догматы христианства на основании Священного Писания и священного предания и на основании всех разъяснений, толкований всех святых отцов. И вот это-то великое и необходимое дело совершил святой Иоанн Дамаскин в своем Изложении православной веры. Все, что в вере Христовой в продолжение семи столетий, до Иоанна Дамаскина, было сказано, определено в слове Божием, соборами вселенскими и поместными, знаменитыми учителями церкви, все он собрал здесь вместе, рассеянное во множестве книг совокупил в одну, изложенное по частям, отрывочно, иногда без порядка и часто недоступным, мудреным языком Иоанн Дамаскин изложил цельно, связно, в строгой системе, без излишних подробностей, но с соблюдением всего необходимого, и, наконец, изложил все это языком ясным, простым, для всех понятным. Словом, в этом сочинении Иоанн Дамаскин дал столь необходимую ручную книгу христианам, именно руководство, соображаясь и сверяясь с которым христианин может дать себе отчет, во что он верует и как безошибочно должен веровать. Итак, Изложение православной веры есть самое важное, полезное и замечательнейшее сочинение Иоанна Дамаскина; такие капитальные труды являются редко, как говорят – не годами, а веками, столетиями приходится ожидать таковых.

Но Иоанн Дамаскин и кроме этого оставил нам еще много богословских сочинений. Таковы например:

Руководство к уразумению догматов веры, содержащее в себе изъяснение наиболее сокровеннейших догматических понятий, как напр. о существе Божием, об ипостасях и проч.

О святой Троице, где изложено православное христианское учение о Святой Троице и о Божественных Лицах Ее составляющих, особенно об Иисусе Христе.

Параллельные места. Это – снесение мест Священного Писания с соответствующими этим местам мнениями и толкованиями знаменитейших отцов церкви.

Толкования на послания Апостола Павла, составленное Иоанном Дамаскином на основании толкования Иоанна Златоустаго.

Кроме перечисленных, собственно догматических сочинений Иоанна Дамаскина, в которых он разъяснял и истолковывал православным вероучение христианское, к разряду богословских же трудов должно отнести целый отдел его сочинений нравственно-назидательных, поучительных. Таковы например:

Громадное церковно-историческое и поучительное исследование Иоанна Дамаскина О ересях. Здесь исчислены все бывшие до него ереси, указана сущность заблуждений их и сделаны православным надлежащие предостережения против всех их.

Об осьми злых помыслах и пороках и О добродетелях. Здесь указаны опаснейшие в христианской жизни пороки и противоположные им важнейшие добродетели, предложены наставления о противодействии первым и указаны средства к достижению вторых.

Письмо о трисвятом – объяснение молитв к Святой Троице.

Письмо о великом посте.

Сюда же можно отнести ораторские сочинения Иоанна Дамаскина, т.е. произносившиеся им с церковной кафедры его проповеди, слова и речи. Таковы например:

Слова – на Рождество Христово, Преображение Господне, Рождество и Успение Пресвятой Богородицы, на Святую Субботу, Прославление Креста Христова, Слово об усопших с верою, Похвала Иоанну Златоусту, Св. Варваре Великомученице, Беседа о иссохшей смоковнице, и др.²

Обо всех перечисленных сочинениях Святого Иоанна Дамаскина, догматических, нравственно-назидательных и ораторских, не будем подробно говорить, единственно вследствие невозможности сразу и в краткий срок беседы нашей рассмотреть всю массу их. Да и сказанного, думаю, достаточно, чтобы видеть, как и во святых велик наш православный богослов, истолкователь закона христианского святой Иоанн Дамаскин! Забытые теперь нами, как преступно забыт и сам святой Иоанн, сочинения его высоко ценились нашею православною церковью. За них он был прозван и так известен был – Иоанн Хрисороас, т. е. Иоанн Златоточивый, подобно наименованию святого Иоанна Златоуста. На седьмом вселенском Соборе, происходившем вскоре после смерти Иоанна Дамаскина (в 787 году), все 367 отцов, собравшихся на Соборе, с благоговейной благодарностью вспомнили труды его на пользу церкви Христовой и торжественно все провозгласили «вечную память Иоанну», – о чем записано и в постановлениях этого Собора. Все последующие христианские богословы и писатели, ознакомившиеся с сочинениями Дамаскина, прославляют его в самых восторженных похвалах. «Когда я говорю о Дамаскине», пишет напр. Макарий Анкирский, «то им означаю всех учителей и богословов, вместе взятых. Это великий провозвестник и истолкователь всех богословов… Какая высота в его речах, какое тщательное, полное и точное изложение догматов, сколь он славен во всем»! Другие писатели церковные называют его ученейшим, красноречивейшим, не имевшим себе соперников, проницательнейшим в изъяснении таинств веры, и т.д. Наконец, вся церковь наша и доселе прославляет Иоанна Дамаскина, называя его «истинным православия наставником, благочестия и чистоты учителем, вселенныя светильником, обтекшим всю вселенную своим учением и вся просветившим» (Слова из тропаря и кондака Иоанну Дамаскину).

Но мы назвали доселе только одну половину богословских сочинений Иоанна Дамаскина, именно те, в которых он разъяснял и излагал христианское вероучение и которые никогда не тратят своей цены и значения, всегда одинаково будут служить для читающих христиан источником истинного научения и христианского просвещения. Кроме этого, святой Иоанн составил еще много сочинений богословских, которые были особенно необходимы, важны и драгоценны в ту пору, в 8 столетии; это сочинения полемические, т.е., которые написал Иоанн Дамаскин против врагов веры нашей, против разных еретиков.

То было время страшное, опасное для нашей веры, когда враг Божий, можно сказать, ополчился всеми стрелами против церкви христианской, колебал мир и спокойствие ее сразу чуть не всеми ересями, которые дотоле возникали и с которыми теперь, сразу, еще труднее было бороться. Почти все еретики, известные дотоле: манихеи, несториане, монофизиты, монооелиты, потом, вновь явившиеся иконоборцы, наконец даже и магометане – все сразу и ужасно терзали церковь, искажали православие, мучили истинноверующих. Опасность иногда до того усиливалась, что даже императоры, патриархи и епископы, склонялись на еретическое учение, становились еретиками и гонителями православных. Это поистине были самые злобные и крайние усилия диавола ниспровергнуть Церковь Христову на земле! Но Господь сказал, что церковь Его будет существовать до скончания мира и что врата адовы не одолеют ее: во время опасности Господь всегда воздвигал свою защиту, во время наибольшего, по-видимому, обессиления церкви в борьбе с врагами Господь воздвигал тем большую силу. Такою защитою и силою церкви и являлись в нужные, опасные времена великие святители, которые с неподражаемою ревностью, настойчиво, безбоязненно восставали против врагов веры, как бы сильны и могущественны эти враги ни были. Силою своей веры и своего слова эти воздвигаемы Богом защитники небесной правды на земле поражали всякое насилие; силою духа своего они обессиливали сильных мира сего, – именно, но обетованию Христову, верою своею как бы горы сдвигали: все преодолевая и побеждая, они, к великому прославлению веры святой, спасали ее, восстановляли во всей небесной ее чистоте и неприкосновенности. Таким твердым, непоколебимым оплотом православия, защитником его от всех врагов и явился в VIII столетии святой Иоанн Дамаскин. А врагов этих, повторяю, было тогда слишком много и – один другого сильнее и страшнее.

Так, одни еретики, так называемые несториане, вопреки словам Самого Спасителя и вопреки всему учению нашему христианскому, говорили, что Иисус Христос был только совершеннейший человек, а не Бог истинный. – Заблуждение страшное, для нас, верующих, непостижимое и притом – самое безнадежное, безотрадное, отчаянное! Им ниспровергалась вся вера наша, отрицалось все спасение наше, так как из этого учения само собою вытекало, что Сын Божий, следовательно, не воплощался для спасения рода человеческого, что Он не страдал, что, значит, Он и не искупил нас от вечного греха, проклятия и смерти. Ересь эта явилась еще в V веке и уже осуждена была на III вселенском соборе; но она снова и с неожиданною силою возникла опять в VIII столетии. И вот, святой Иоанн Дамаскин пишет целое большое Рассуждение против несториан, где, на основании Священного Писания и учения святых отцов, с такою силою и основательностью опровергает лжеучение, что, кажется, если бы ничего ни раньше, ни позже не было написано против несториан, так и одной этой книги Иоанна Дамаскина совершенно достаточно было для того, чтобы окончательно поразить, уничтожить несторианскую ересь.

Между тем как несториане отрицали божество нашего Спасителя, суемудрствующая мысль других еретиков, так называемых монофизитов, впала в другую крайность: они учили, что Иисус Христос был только Бог, а не человек, что он только призрачно был человеком, т.е. только казался человеком, а стало быть, Он и не страдал за нас на самом-то деле, что страдания Его были призрачные, кажущиеся. Ересь эта, осужденная уже церковью на IV вселенском соборе, была, однако, еще жива, и теперь, в VIII столетии. И Иоанн Дамаскин написал особое Рассуждение о сложном естестве (т.е. во Христе), где очевиднейшим образом доказал истинность нашего учения о Спасителе – истинном Боге и в то же время истинном человеке, Богочеловеке.

Третьи еретики, так называемые монофелиты, по-своему еще искажали православие: признавая в Иисусе Христе два естества, божеское и человеческое, они утверждали, что у Него, однако, была одна только воля, именно воля Божественная, а человеческой не было, – таким образом очевидно извращали учение Иисуса Христа, представляя Его человеком неполным, несовершенным, вопреки учению всей церкви, вопреки яснейшим местам напр. Святого Евангелия, где Спаситель, именно как человек, обращается к Богу Отцу с прошениями, с молитвою. И эта ересь была уже осуждена на VI вселенском соборе; но и она еще была очень распространена в народе, имела многих высокопоставленных защитников. Иоанн Дамаскин написал сочинение О двух волях в Иисусе Христе, в котором энергично и очевиднейшим образом опроверг эту ересь и тем положил конец ей.

Были, далее, еще еретики, так называемые манихеи, или павликиане, которые, отвергши истину божественную и осудивши ее своим помраченным человеческим смыслом, до того заблудились, что учение их мало и похоже на христианство, а скорее приближается к язычеству. Так, напр., они отвергали даже учение о едином истинном Боге, а признавали двух богов – мрачного и светлого, одного ветхозаветного, а другого новозаветного; потом, они отрицали все христианские установления: веру в святых, храмы, таинства, обряды, иерархию и пр. И к великому нашему изумлению, эта ересь – самое последнее, самое крайнее измышление затмившейся и запутавшейся мысли человеческой – находила себе множество приверженцев, последователей, погубила многих православных, слабых верою. И Иоанн Дамаскин пишет большое сочинение: Разговор православного с манихеем, где со свойственною ему силою слова и убеждения, доказал всю неленость, все бессмыслие этого пагубного лжеучения.

Но едва ли не опаснее всех для православия была тогда новая, только что возникшая ересь – иконоборческая. Иконоборцы, как видно из самого их наименования, святотатственно восстали против честных икон, чтимых христианами, называли их идолами, безрассудно забывая то, что мы ведь не иконы чтим, а тех святых, дорогих для христианина лиц, которые изображены на иконах, что мы поклоняемся иконам, целуем, украшаем их потому же (так сравнительно можно это представить), почему напр. мы бережем, всячески храним какой-нибудь ничтожный клочок бумаги, если на этом клочке изображен портрет, карточка нашего отца, матери, брата, вообще дорого нам человека. И вот, находились же отверженные люди, которые, не желая понять такой простой и очевидной истины, иконы наши, с изображенными на них святейшими ликами Спасителя, Пречистой Богородицы, святых угодников Божиих, попирали ногами, ругали идолами. Ересь эта была настолько сильна и опасна, что даже сам император Лев и патриарх константинопольский Анастасий были самыми ревностными приверженцами ее, самыми злейшими гонителями православных: храмы были опустошены, иконы выброшены, православных всячески преследовали, заточали, мучили, морили голодом. Опасность православию была, таким образом, решительная. И вот Иоанн Дамаскин, вдохновляемый святою ревностию, с надеждою на помощь Божию, смело и безбоязненно возвысили голос свой в защиту икон. Он пишет и посылает к императору и ко всему народу христианскому одно за другим три письма, т.е. три особые сочинения, в которых с неотразимою силою убеждения защищает иконопочитание, беспощадно опровергает и поражает врагов. И сильное слово его, поддержанное другими из здравомыслящих христиан, произвело благое действие: опомнились и еретики, они должны были признать себя побежденными, – и святые иконы снова украсили собою и храмы и жилища христианские!

Наконец, кроме всех перечисленных зол, одновременно терзавших церковь Христову в VIII столетии, сарацины, овладевши незадолго пред этим большою частью мира христианского, как самые яркие магометане, с своей стороны также всячески вредили христианству, старались всеми мерами и средствами подрывать и опровергать его, позорили веру нашу. Иоанн Дамаскин не мог не видеть опасности с этой стороны, и вот он пишет сочинение: Состязание православного с сарацином, где отвечает на все глумления магометан и очевиднейшими доводами и соображениями доказывает все несравненное превосходство, торжество христианства, все величие креста Христова над магометанским полумесяцем.

Так обороняя и защищая веру Христову от всех врагов и извратителей ее, святой Иоанн Дамаскин сверх всего написал еще одно, общее против всех ересей сочинение: Исповедание веры. Это сочинение он направляет сразу против всех еретиков: в самой решительной и определенной форме, не допускающей никаких перетолкований, в строжайше православном духе излагает он по преимуществу те пункты нашего вероучения, которые подвергались нападениям и извращениям со стороны всех разных ересей.

Итак, вот какие страшные опасности грозили нашему православию в VIII столетии, и вот какой сильный, неустанный и самоотверженный защитник веры был святой Иоанн Дамаскин! В это опасное время святой Иоанн, с помощью Божиею, своими трудами более всех содействовал тому, что православие наше восторжествовало над всеми ересями, над всеми врагами и осталось чисто, свято, непоколебимо. Так очевиднейшее исполнилось и в это время, как непреложно исполнялось прежде и, без сомнения, исполнится всегда, обетование Спасителя нашего, что сила Божия никогда не оскудеет в церкви Его, что учение Его во веки вечные пребудет чистым и открытым для всех, желающих познания его и спасения, и что никакие козни и усилия ада, сами врата адовы – не одолеют христианства!

Но не тем только славен в Церкви Христианской святой Иоанн Дамаскин, что он оставил в просвещение и назидание христианам много замечательнейших богословских сочинений, раскрывающих и изъясняющих нам наше вероучение, и что он оборонял и защищал православие от еретической хулы и развращений, что он отстоял святые иконы. Иоанн Дамаскин и кроме этого совершил еще великое дело для нас христиан, оставил всем нам по себе вечно живой, постоянно и громко о себе возвещающий памятник. Именно, он составил большую часть тех песнопений церковных, которые и доселе мы слушаем в наших храмах православных. Иоанн Дамаскин есть несравненный, величайший наш христианский песнопевец.

Нет никакой возможности хотя бы самым беглым взглядом обозреть в настоящей беседе все гимны и песнопения, составленные святым Иоанном, потому что их слишком много. По необходимости ограничимся только простым перечнем и то наиболее известных и замечательнейших из них.

Одним из самых первых по времени и вместе с тем важнейшим по своему значению для нашего богослужения трудом Иоанна было составление и особой богослужебной песнопевческой книги Октоиха. Это – столь известная и необходимая в богослужении нашем книга, в которой святой Иоанн Дамаскин изобрел и дал нам 8 напевов, гласов, на которые и положено большинство наших церковных песнопений и которые преемственно чередуются в каждые 8 недель, один за другим, по одной неделе на каждый глас. Определив самые напевы особыми знаками (нотами), св. Иоанн составил и стихи для песнопения по этим гласам; по крайней мере наши воскресные службы, т.е. песнопения, входящие в состав субботней вечери и воскресной утрени, и носящие разные названия – стихиры, седальны, антифоны, каноны с тропарями и ирмосами, стихиры хвалитны и блаженны – составлены самим Иоанном Дамаскиным. Впоследствии Октоих св. Иоанна был восполнен трудами других, позднее его живших, песнописцев, составивших службы будничные, т.е. на остальные дни недели кроме воскресения.

Иоанну Дамаскину принадлежит также так называемый Параклитик, т.е. собрание церковных песнопений, составленных в похвалу Богоматери и разделенных также на 8 гласов по подобию Октоиха. Иначе говоря, это – каноны богородичны, которые читаются на повечериях.

Особенно много св. Иоанн Дамаскин составил канонов, т.е. больших, сложных песнопений, представляющих, обыкновенно, стройное соединение 9 ирмосов и при каждом ирмосе нескольких (от 2 до 4) тропарей. Так, Иоанн составил большую часть наших праздничных канонов с их умилительными и всем нам более или менее известными, невольно с детства запавшими в память, ирмосами и тропарями. Таковы, например, его каноны, начинающиеся ирмосами: Отверзу уста моя… (канон Благовещения), Спасителю Богу в мори люди немокрыми ногами наставльшему (Вознесения), Грядите, людие, поим песнь Христу Богу… (Рождества Богородицы), Воду прошед, яко сушу… (Преображения). Из каких задушевных, сердечнейших, глубоко трогательных песен состоят эти каноны! Какое сердце не растрогают подобные, например, ирмосы: Вскую мя отринул еси от лица Твоего, Свете незаходимый! И покрыла мя еси чуждая тьма, окаянного; но обрати мя, и ко свету заповедей Твоих пути моя направи, молюся! (5 ирмос на Преображение). Или: Очисти мя, Спасе! Многа бо беззакония моя, и из глубины зол возведи, молюся: к Тебе бо возопих и услышим я. Боже спасения моего! (6 ирмос того же канона). Святому Иоанну же принадлежит 2-й канон на Рождество Христово: Спасе люди чудодействуяй Владыка…, 2-й канон на Богоявление: Шествует морскую волнящуюся бурею…, 2-й канон на успение, начинающийся, как и благовещенский, ирмосом: Отверзу уста моя… Наконец, Иоанном Дамаскином составлен и так любимый христианами, радостнейший и торжественнейший из всех наших церковных песнопений – канон пасхальный: Воскресения день, – просветимся людие!...

Великое множество канонов составил Святой Иоанн Дамаскин в прославление святых угодников Божиих. Каноны эти и воспеваются нами в дни памяти угодников. Таковы, например: два канона св. Иоанну Предтече (23 сентября и 24 февраля), св. Косьме и Дамиану (1 ноября), св. Симеону Столпнику (1 сентября), первомученику Стефану (26 декабря), преп. Максиму Исповеднику (21 января), Василию Великому (1 января), преп. Евфимию (20 января), преп. Феодосию (11 января), два канона Ап. Петру и Павлу (29 июня), два канона бесплотным силам (8 ноября), в неделю Фомину, муч. Евфимии (16 сентября), праведному Иову (6 мая), ап. и еванг. Иоанну Богослову (8 мая), св. Епифанию Кипрскому (12 мая), на обновление храма воскресения в Иерусалиме (13 сентября), исповеднику Харитону (28 сентября), пр. Елисею (14 июня), Григорию Нисскому (10 января), муч. Севастийским (9 марта), муч. Леонтию и Иулиану (18 и 21 июня), муч. Фотию и Аниките (12 июля), муч. Фекле (24 сентября), преп. Анании и Андрею (1 октября и 30 ноября), муч. Мине и Виктору (11 ноября), муч. Евстратию (13 декабря), Павлу Фивейскому и Кириллу Александрийскому (15 и 18 января), св. Вавиле (4 сентября)³. Святому же Иоанну Дамаскину приписывают составление известных в наших богослужебных книгах канонов: 2-го Василию Великому, Иоанну Златоусту, св. Николаю Мирликийскому, Ап. Петру, каноны мученикам: Георгию, Власию, Артемону, Конону, Феофилу, св. Лазарю, св. Феодору Тирону, прор. Исаии и некоторые другие.

Кроме больших и сложных песнопений, каковы каноны, св. Иоанн Дамаскин составил великое множество отдельных стихов и песней, известных в церковном употреблении под именем стихир и тропарей. В них песнопевец молитвенно обращается или славословит Спасителя нашего Иисуса Христа, пречистую Богородицу, ангельские силы и святых угодников Божиих. Для примера можно указать на общеизвестные тропари святого Иоанна: Помилуй нас, Господи, помилуй нас…, Пречистая Приснодева, Мати Христа Бога, принеси нашу молитву…, Небесных воинств архистратизи…, и др.

Святому же Иоанну Дамаскину принадлежат так называемые догматики, т.е. вечерние песни Богородице, составленные против бывших в ту пору еретических заблуждений. В догматиках Иоанна Дамаскина христиане и доселе, в форме песен церковных, повторяют православное учение о Пресвятой Деве Марии и о воплощении Спасителя мира. Таковы, например: Кто Тебе не ублажит…, Всемирную славу…, и др.

Далее, Святый Иоанн Дамаскин составил множество стихов так называемых самогласных, т.е. стихир с своим особым напевом, не по гласам Октоиха. Такова, например, глубоко умилительная песнь: Пречистому Твоему образу поклоняемся, Благий… Сюда же нужно отнести 8 самогласных тропарей надгробных, о которых упоминали выше, в воспоминании о житии св. Иоанна.

Кроме собственно песнопений, Святой Иоанн Дамаскин составлял и церковные молитвы; некоторые из них и доселе читаются постоянно, таковы, например, несколько молитв Иоанна из тех, которые читаются пред причащением: Владыко Господи, Иисусе Христе Боже наш, едине имеяй власть человеком оставляти грехи… Другая молитва: Пред дверьми храма Твоего предстою и лютых помышлений не отступаю…

Наконец, венцом всех богослужебных поэтических трудов Иоанна Дамаскина являются песнопения светлой недели: канон, утреня и все часы пасхальные. Трудно найти что-либо по достоинству равное этим песнопениям в ряду всех созданий человеческого слова; не много и в нашей богатейшей церковно-христианской поэзии можно найти гимнов, которые бы полны были чувствами столь святыми и истинно неземными, как эти песнопения пасхальные! Это – торжественнейшие излияния небесных восторгов, какие только возможны для христианина на земле, это невыразимая сердечная радость о Победителе смерти и ада. Мысль песнопевца, неподражаемо передающая восторг души христианской, преисполненной живейших радостей и невыразимого ликования, то обращается к воскресшему Спасителю, прославляя Его Божественное величие, то устремляется к живущим на земле, возвещая им радость велию, то – к заключенным от века узникам ада, благовествуя им адово разрушение и иного жития вечнаго начало, то к миру, видимому же всему и невидимому, небу же и земле и преисподней, призывая всех и все к священному веселию, то ублажает священную, всепразднственную спасительную нощь светозарную, провозвестницу светоносного дне и самый нареченный (т.е. славный, именитый) и святой день, един суббот царь и Господь (т.е. единственный и важнейший изо всех дней, царь и господин всех прочих суббот, праздников); то призывает самое место воскресения – Иерусалим и Сион – к участию во всеобщей радости; то, наконец, возносится благоговейною молитвою ко Всевышнему о соединении всех нас со Христом в вечности – в невечернем дне царствия Его. Словом, пасхальные песни святого Иоанна Дамаскина это – неисчерпаемое, необъятное богатство мыслей и чувств, это величайшее создание христианского вдохновения. Едва ли найдется человеческое сердце, которое бы эти песни не трогали, не воспламеняли священным огнем, в котором бы не возбудили они священного трепета и никаким словами невыразимого, именно небесного восторга.

Так много совершил святой Иоанн Дамаскин для нашего христианского богослужения, столько прекраснейших, благоговейно-трогательных и глубоко умилительных, неподражаемо выражающих все моления и прошения, восторги и сокрушения души христианской, гимнов дал он нам, и – так преступно и грешно с нашей стороны забыть эти великие заслуги нашего несравненного христианского песнопевца! Рассуждая даже просто по-человечески, никто, кажется, не должен быть нам там близок и памятен, как этот вдохновенный христианский певец. Ведь стоя в храме, мы постоянно его священные песнопения слышим, его словами молимся, его мыслями и чувствами проникаемся, в его речах прославляем Бога. Его песни возбуждают в нас благоговейное настроение, располагают нас к молитве, трогают и самое черствое сердце, способны выдавить слезы из самых сухих, загрубелых в житейской суете очей. В самом деле, случится ли горе с нами – потеряем мы дорогого, близкого человека – и тут, какую скорбь не в состоянии умерить эти надгробные размышления Иоанна Дамаскина о тленности всего земного: «Какая житейская сладость не причастна скорби? Какая слава бывает на земле неизменною? Все – тени слабые, все – обманчивее сонных мечтаний. Одно мгновение – и все это наследует смерть! Но во свете лица Твоего, Христе, в наслаждении красотою Твоею упокой, человеколюбивый, почившего, его же избрал Ты!» и т.д. Не вызовут ли слез, ослабляющих сердечную муку, эти христианские мысли, что ведь и все мы, и все земное – скоропреходяще, что ничего нет на земле прочного, постоянного, никакая даже и радость земная не обходится без печали, что единственно только на небе и во Христе вся наша неомрачаемая радость, наше истинное и безграничное наслаждение. Или: кто не испытывал в высокой степени отрадного, успокоительного, так сказать, согревающего душу чувства при слышании Иоанновых обращений к Богородице: О тебе радуется, Благодатная, всякая тварь, ангельский собор и человеческий род… Пречистая Приснодева, Мати Христа Бога! принеси нашу молитву… Тя паче ума и словесе Матерь Божию… Яко одушевленному Божию кивоту…, и пр.! Какое сердце не тронет, например, эта глубоко умилительная песни: Милосердия двери отверзи нам…! В ком не пробудится сердечное сокрушение о грехах при слышании этих, например, песен: Многая множества моих, Богородице, прегрешений; к Тебе прибегох, Чистая, спасения требуя… Все упование мое на Тя возлагаю, Мати Божия… От юности моея мнози борют мя страсти, но Сам мя заступи и спаси, Спасе мой…! Какой христианин, наконец, не ощущал себя в себе какой-то необычной радости, неземного восторга при слышании праздничных канонов, ирмосов святого Иоанна – троицких, преображенских, успенских и пр., особенно пасхальных?! Словами святого Иоанна Дамаскина и молятся, и плачут, и радуются все православные христиане. И в великолепном храме столицы, и в бедной церкви какого-нибудь заброшенного на край света, занесенного снегами селения одинаково раздаются священные песни Иоанна Дамаскина. И одинаково действенны и властны эти песни над всяким христианским сердцем; будет ли это сердце прикрыто драгоценными одеждами или убогою сермягою, оно одинаково трогается благоговейной песней Иоанна Дамаскина, и – настроенное этой песней, торжественной или скорбной, – оно одинаково начинает биться, или радостно или сокрушенно.

Итак, вот какой незабвенный памятник о себе оставил святой песнопевец Иоанн Дамаскин в наследие нам и всему миру христианскому! А между тем, повторяю, мы так неблагодарно и несправедливо забыли Иоанна Дамаскина, – забыли, хотя словами его постоянно поем нашему Богу, хотя усилиям его в значительной степени обязаны чистотою и сохранностию самого драгоценнейшего богатства нашего – спасающей нас веры святой!

* * *

Каждый народ обыкновенно блюдет имена своих умных и прославившихся чем-либо людей, великих деятелей, писателей. Каждый народ дорожит этими именами, с благодарностью вспоминает их, почести воздает им, даже памятники воздвигает им. Тем более мы, христиане, должны благодарно и незабвенно в своих молитвах помнить нашего великого христианского святителя, богослова и песнопевца, святого Иоанна Дамаскина, который своими сочинениями уяснил нам нашу святую веру, оборонил эту веру ото всяких козней и извращений, и который своими глубоко умилительными и трогательными песнопениями возбуждает нас, рассеянных, к молитве, заставляет нас, осуетившихся, вспоминать о Боге, молиться Ему, исповедывать пред Ним немощь нашей души христианской. Возбуждая нас к молитве, трогая наши загрубелые в мирской жизни сердца, святой Иоанн Дамаскин в то же время своими песнопениями и научает нас молитве: влагает в наши грешные уста свои песни, т.е. дает нам, недостойным, достойные слова, которыми уже и мы дерзаем прославлять своего Создателя, молитвенно к Нему возноситься, с Ним беседовать.